спуститься обратно.
Но Карл не мог оставаться здесь на ночь. Нужно было что-то
предпринять, чтобы выйти из этого неприятного положения, и,
собравшись с духом, он сделал попытку спуститься.
Он встал на колени на краю уступа, лицом к утесу. Затем,
вцепившись в край скалы обеими руками, осторожно спустил ноги.
Ему удалось нащупать небольшой выступ и встать на него, но на
этом дело и кончилось. Он не решался отпустить руки, чтобы
сделать еще один шаг вниз, а опуская ногу в поисках новой
опоры, не находил ничего. Несколько раз он прощупывал ногой
поверхность скалы, стараясь найти впадинку или выступ, но
опереться было решительно не на что, и в конце концов он был
вынужден подтянуться наверх и снова очутился на уступе.
Карл решил поискать более подходящее место для спуска.
Можно было спокойно ходить по уступу, который был шириной
в несколько футов. Он тянулся вдоль скалы футов на пятьдесят, и
ширина его была почти одинакова на всем протяжении.
Но вскоре Карла постигло разочарование. Спуститься с
уступа могла бы разве кошка или другое животное, вооруженное
крючковатыми когтями -- во всяком случае, не находилось места,
удобного для спуска, -- и он вернулся к тому месту, где
вскарабкался на утес, сильно опасаясь, что ему так и не удастся
спуститься.
Карл разыскивал спуск и был всецело поглощен осмотром
нижней части утеса. Но, идя назад, он стал осматриваться по
сторонам и заметил в скале, в нескольких футах над уступом,
темное отверстие. Оно было величиной с обыкновенную дверь, и,
приглядевшись. Карл обнаружил, что это вход в пещеру. Он
заметил также, что пещера постепенно расширяется и, вероятно,
очень велика. Однако в данный момент она его не интересовала. У
него лишь промелькнула мысль, что ему, может быть, придется там
переночевать. Это было вполне вероятно, если, конечно, Каспар и
Оссару не хватятся его до наступления ночи и не освободят из
этой "тюрьмы". Но они вполне могли этого не сделать -- ведь
случалось, что тот или другой из них уходил надолго, и товарищи
нисколько за него не тревожились. Вероятно, они начнут
беспокоиться о нем, лишь когда стемнеет. Но в темноте они могут
пойти не в ту сторону и будут долго блуждать по лесу, пока не
приблизятся к месту, где он находится. Он был в самом дальнем
конце долины, в расселине, замкнутой скалами и загороженной
высоким лесом, поэтому издали не будет слышно его криков.
Он прекрасно понимал, что сам не в силах выбраться отсюда.
Остается ждать прихода Оссару или Каспара. Итак, вооружившись
терпением, Карл уселся на краю уступа.
Не думайте, что он сидел молча. Он понимал, что, если
будет молчать, охотникам будет трудно его найти, поэтому по
временам он вставал и зычно кричал; эхо подхватывало его крик и
разносило по расселине. Но на его призыв отвечало только эхо.
Хотя он кричал очень громко, ни Каспар, ни Оссару его не
слышали.
Целых два часа просидел Карл на уступе. Он уже начинал
терять терпение и ругал себя за свой легкомысленный поступок.
Он не слишком тревожился за свою дальнейшую участь, так как был
уверен, что товарищи в конце концов выручат его. Правда, может
случиться, что они не разыщут его в этот день или в эту ночь и
ему придется просидеть до утра на уступе. Но это также его не
смущало. Он может обойтись без ужина, может проспать ночь в
пещере, это не в диковинку человеку, привыкшему недоедать и
ночевать под открытым небом. Даже если бы у него не было
никакого убежища, он преспокойно растянулся бы на уступе и
проспал бы так всю ночь. Утром товарищи наверняка отправятся на
поиски. Он криками подзовет их к себе, и приключение кончится
благополучно.
Так размышлял Карл, утешая себя тем, что в его положении
нет ничего опасного.
Но неожиданно его встревожил странный звук.
Сидя на краю уступа, он услыхал какое-то фырканье, похожее
на то, какое издает осел, перед тем как зареветь.
Невдалеке от утеса росли кусты, и звук доносился из их
чащи.
Карл начал прислушиваться и всматриваться в кусты. Через
минуту звук повторился, хотя животное, которое его издавало, не
показывалось. Однако ветка шевелилась, в чаще кто-то
пробирался, а громкий треск сучьев и веток доказывал, что это
животное большое и грузное.
Через мгновение Карл увидел, как из кустов на поляну вышел
большой зверь.
Он сразу же узнал это животное. Не было сомнений, что
перед ним медведь, хотя Карлу еще не приходилось встречать
такой породы. Все члены семейства мишек так похожи друг на
друга, что всякий, кто видел хоть одного -- а кто их не видал!
-- легко узнает остальных.
Тот, которого увидел наш охотник за растениями, был
средней величины, то есть меньше полярного медведя или гризли
Скалистых гор, но крупнее породы, обитающей на Борнео, или
малайского медведя. Он был немного меньше медведя-губача, с
которым у Карла было такое смешное приключение в предгорьях
Гималаев, и тоже совершенно черный, хотя шерсть была не такая
длинная и косматая. Как и у губача, нижняя губа у него была
беловатая, а на шее красовалось белое пятно в виде буквы "У":
продольная полоска шла посередине груди, а развилки -- к
плечам; такое пятно характерно для нескольких пород медведей,
обитающих на юге Азии.
Впрочем, вид у медведя был весьма своеобразный: у него
была на редкость толстая шея, большие уши, плоская голова и
странно вытянутая морда, в противоположность медведю-губачу, у
которого очень крутой лоб. Был он приземистый и неуклюже
переступал на толстых лапах, вооруженных короткими, тупыми
когтями.
Таков был медведь, вышедший из кустов. Охотник никогда еще
не встречал такой породы, но по описаниям узнал тибетского
медведя -- одну из пород, населяющих высокие плоскогорья
Тибета; предполагают, что она обитает на всем протяжении
верхних Гималаев, так как встречается в Непале и других местах.
Я сказал, что Карл очень испугался, увидев этого черного
зверя, но он быстро оправился от страха. Во-первых, он читал,
что эти медведи отличаются мирным характером, они не
плотоядные, питаются только плодами и никогда не нападают на
человека, пока их не раздразнят или не ранят. Тогда они,
конечно, защищаются, как и всякое даже самое безобидное
животное.
Кроме того, Карл находился на такой высоте, что медведь
едва ли мог к нему залезть. Вероятно, зверь пройдет мимо скалы
и, если Карл не будет шуметь, даже не посмотрит в его сторону.
Итак, Карл замер на месте, притаившись, как мышь.
Но Карл ошибся, воображая, что медведь пройдет, не заметив
его.
Медведь не собирался уходить -- у него были совсем другие
намерения.
Некоторое время он бродил среди камней, по-прежнему
пофыркивая, затем подошел как раз к тому месту утеса, на
котором сидел Карл. Потом выпрямился, оперся передними лапами о
скалу, и глаза его встретились с глазами ошеломленного охотника
за растениями.
Должно быть, медведь в этот момент был ошеломлен не менее
Карла, хотя и не так испуган. Он, по-видимому, встревожился,
так как, заметив охотника, опустился на передние лапы и,
казалось, некоторое время раздумывал, не повернуть ли ему назад
и не скрыться ли в чаще.
Несколько раз он озирался, тревожно ворча; потом, словно
победив свой страх, снова подошел к утесу, явно собираясь на
него вскарабкаться.
Когда появился медведь. Карл сидел на краю уступа, в том
месте, где поднялся на скалу. И по тем же самым выступам
собирался подниматься и медведь. Разгадав его намерение, Карл
вскочил и в ужасе заметался по уступу, не зная, что делать,
куда бежать.
Нечего было и думать о том, чтобы остановить медведя. У
Карла не было никакого оружия, даже ножа, а если он попытается
бороться с медведем, надеясь только на свою силу, то борьба
наверняка кончится тем, что огромный зверь задушит его в своих
объятиях или сбросит с утеса. Поэтому Карлу даже не приходило в
голову защищаться -- он думал только об отступлении.
Но как отступить? Куда бежать? На тесном уступе от медведя
все равно никуда не спрячешься, а если зверь намерен на него
напасть, то Карл вполне может остаться на месте и встретить его
здесь.
Карл все еще колебался, не зная, как поступить. Медведь
уже начал карабкаться на утес, когда охотник вдруг вспомнил о
пещере. Может быть, там он сможет спрятаться?
У него не было времени обдумывать свое решение. Подбежав к
отверстию пещеры, он влез в нее и, пройдя в темноте два-три
шага, спрятался за выступ скалы у входа.
К счастью, он прижался к стене. Он сделал это для того,
чтобы скрыться в темноте. Если бы он остался на середине
прохода, медведь задавил бы его, навалившись всей своей тушей,
или задушил огромными лапами -- Карл и пикнуть бы не успел.
Едва он спрятался, как медведь вошел в пещеру, продолжая рычать
и фыркать, но не остановился у входа, а побежал дальше; судя по
удаляющемуся шуму, он ушел далеко в глубь пещеры.
Охотник за растениями спрашивал себя, что делать дальше:
оставаться ли там, где он стоит, или вернуться на уступ?
Конечно, его положение не из приятных. Если медведь
вернется, то наверняка увидит его. Карлу было известно, что эти
звери обладают способностью видеть почти в полной темноте;
поэтому медведь заметит его, а если и не приметит, то почует.
Оставаться в пещере было бесполезно, и хотя снаружи ему
угрожала не меньшая опасность, он все же решил выйти. Во всяком
случае, там будет светло, и он увидит неприятеля прежде, чем
тот нападет, -- его ужасала мысль, что он погибнет во мраке
пещеры, задушенный невидимым врагом. Если он встретит там свою
смерть, то ни Каспар, ни Оссару даже не узнают, что с ним
случилось, -- его кости навеки останутся в темной пещере; это
было бы так ужасно!
При мысли об этом Карл бросился вон из пещеры.
Он мигом добежал по уступу до того места, где начинался
спуск со скалы; здесь он остановился и простоял несколько
минут, то тревожно озираясь на отверстие пещеры, то со страхом
поглядывая на головокружительный спуск.
Карл был далеко не трус, хотя при других обстоятельствах
едва ли решился бы спуститься с утеса. Но сейчас, когда он был
так напуган, ему представлялось, что спуск не так уж опасен, к
тому же мишка мог вот-вот вернуться, -- и Карл решил сделать
еще одну попытку.
Против ожидания, ему сразу удалось нащупать ногами выступ
и встать на него. Это придало ему уверенности, и он уже начал
надеяться, что через минуту-другую окажется внизу и сможет
спастись от медведя на дереве или же выстрелить в него -- ведь
заряженное ружье лежало у подножия утеса.
Неудивительно, что он смотрел на уступ взглядом, полным
тревоги. Если медведь сейчас нападет на него, как ужасна будет
его судьба!
Но медведь все не показывался, а Карл мало-помалу
спускался все ниже и ниже.
Карл проделал около половины спуска, и до земли оставалось
еще добрых двадцать футов, когда внезапно он потерял опору под
ногами. Он ступил было на выдававшийся камень, но тот
отломился, -- не оставалось даже места, куда упереться носком
ноги. Карл успел ухватиться за выступ и повис на руках.
Это был страшный момент. Если он не найдет опоры для ног,
то неминуемо свалится в расселину!
Поверхность утеса оказалась гладкой, как стекло, -- ни
малейшей опоры! Карл решил, что он погиб.
Он попытался было подтянуться и взобраться на уступ, но
это ему не удалось. Спасения не было...
Но он все еще боролся с тем упорством, с каким юное
существо цепляется за жизнь, и продолжал висеть на руках,
сознавая, что каждый миг может оборваться.
Вдруг он услышал снизу голоса, возгласы ободрения, крики:
"Держись, Карл! Держись! "
Он узнал голоса, но товарищи пришли слишком поздно. Он мог
ответить им только слабым криком. Это было его последнее
усилие. Руки у него разжались -- и он полетел с утеса.
Бедняга Карл! Наверно, он разбился насмерть о камни или
переломал себе кости...
Не торопись, читатель! Карл не разбился, даже не ушибся.
Падение повредило ему не больше, чем если бы он упал с кресла
или скатился с мягкого дивана на ковер в гостиной.
Сейчас я расскажу, как он спасся.
Каспар и Оссару ожидали, что Карл вернется рано.
Видя, что он долго не возвращается, они решили, что с ним
случилось что-то недоброе, и отправились на поиски. Они не
нашли бы его так быстро, если бы не Фриц. Пес повел их по
следу. Им не пришлось разыскивать Карла в долине, и вскоре они
достигли расселины, где и разыскали его.
Они явились в тот критический момент, когда Карл делал
последнюю попытку спуститься с утеса. Они кричали ему, чтобы он
остановился, но он был так поглощен спуском, что даже не слыхал
их. Это было как раз в тот миг, когда ботаник потерял опору, и
Каспар с Оссару видели, как он беспомощно шарит по скале
ногами.
Сообразительный Каспар быстро догадался, что делать. Они
подбежали к скале и вытянули руки кверху, чтобы подхватить
Карла при его падении. У Оссару на плечах оказался широкий
кожаный плащ: он сбросил его по приказанию Каспара, и они
поспешно растянули его, держа высоко над головой. Занимаясь
этими приготовлениями, они кричали Карлу: "Держись! " Едва
успели они поднять плащ, как Карл упал прямо на него. И хотя
толчок свалил всех троих с ног, они тотчас же вскочили целые и
невредимые.
-- Ха-ха-ха! -- расхохотался Каспар. -- Вот это
называется поспеть вовремя! Ха-ха-ха! Сегодня для меня
счастливый день, хотя можно ли назвать его счастливым, когда oн
чуть было не оказался роковым для обоих моих спутников?
-- Для обоих? -- удивленно спросил Карл.
-- Ну да, брат! -- ответил Каспар. -- Сегодня я спас двух
людей.
-- Как, Оссару тоже угрожала опасность?.. Ба! Да oн весь
мокрый, до нитки! -- сказал Карл, подойдя к шикари и потрогав
его одежду. -- Да и ты тоже, Каспар... Что это значит? Вы упали
в озеро? Тонули?
-- Ну да, -- ответил Каспар, -- Осси тонул. (Каспар часто
называл Оссару этим уменьшительным именем. ) Даже хуже, чем
тонул. Нашему товарищу грозила еще более ужасная гибель -- он
чуть не был проглочен!
-- Проглочен? -- в изумлении воскликнул Карл. -- Что ты
хочешь сказать, брат?
-- Только то, что я сказал: Оссару едва не был
проглочен... Еще немного -- и от него не осталось бы и следа...
-- Ах, Каспар, ты, кажется, смеешься надо мной! В озере
нет китов, и наш бедный шикари не мог очутиться в роли Ионы.
Нет ни акул, ни других больших рыб, которые могли бы проглотить
взрослого человека. Так о чем же ты говоришь?
-- Честное слово, брат, я говорю совершенно серьезно. Мы
с тобой чуть было не потеряли своего товарища -- он находился
на краю гибели, совсем как ты. И если бы мне не удалось спасти
Оссару, мы с ним не пришли бы тебе на помощь, и я потерял бы и
тебя. Я мог лишиться сразу вас обоих! Что бы тогда было со
мной?.. Нет, сегодняшний день нельзя назвать удачным! Ведь о
пережитых опасностях потом даже вспоминать тяжело. Меня бросает
в дрожь, как подумаю, что нам сегодня угрожало...
-- Говори же, Каспар! -- перебил его ботаник. -- В чем
дело? Расскажи, что с вами случилось, почему вы такие мокрые.
Кто собирался проглотить Оссару? Рыба, зверь или птица? Скорей
всего, рыба, -- прибавил он шутливо, -- раз вы оказались в
воде.
-- Конечно, рыба играла тут известную роль, -- отвечал
Каспар. -- Оссару доказал, что в озере есть крупные рыбы, -- он
поймал рыбину, пожалуй, не меньше его самого. Но едва ли там
оказалась бы такая, которая могла бы его проглотить. А между
тем то чудовище, которое собиралось совершить такой подвиг,
наверняка проглотило бы его, и от бедняги осталось бы лишь одно
воспоминание.
-- Чудовище! -- воскликнул Карл в крайнем изумлении и
ужасе. -- Каспар, ты раздразнил мое любопытство. Прошу тебя, не
теряй времени и скорее расскажи мне, что с вами произошло!
-- Я предоставляю это Осси, потому что приключение было с
ним, а не со мною. Я даже не видел, как все это случилось, но,
к счастью, пришел туда в решительную минуту и протянул руку
помощи. Бедный Осси! Не приди я вовремя -- интересно, где он
был бы? Наверно, на глубине нескольких футов под землей.
Ха-ха-ха! Конечно, это дело серьезное, брат, и смеяться не
следует, но, когда я увидел Оссару, прибежав ему на выручку, он
находился в таком необычном положении и у него был такой
потешный вид, что я никак не мог удержаться от смеха... Да и
сейчас меня невольно разбирает смех, стоит мне представить себе
эту картину.
-- Каспар, -- воскликнул Карл, раздосадованный
недомолвками брата, -- ты кого угодно можешь вывести из
терпения!.. Рассказывай, Оссару, я хочу знать все, что с тобой
произошло. Не обращай внимания на Каспара -- пусть себе
смеется. Говори же, Оссару!
Тут шикари рассказал о своем приключении, которое едва не
стало для него роковым.
Оссару удалось сделать настоящую рыболовную сеть. Так как
ему не позволили отравить озеро "волчьим зельем", а бамбука для
верши у него не было, он стал искать другой материал для сети и
вскоре нашел растение, которое в изобилии росло в долине,
особенно же на берегах озера.
Это было высокое однолетнее растение с лапчатыми,
зазубренными по краям листьями, увенчанное кистью зеленоватых
цветов. С виду в нем не было ничего замечательного, только
стебель его был покрыт короткими жесткими волосками и, не
разветвляясь, поднимался на высоту двадцати футов. Много этих
растений росло в одном месте; все трое уже обратили на них
внимание, и Каспар сказал, что это растение похоже на коноплю.
Он не ошибся -- это и была конопля, ее индийская разновидность,
вернее -- вещество, из нее добываемое, называется индийской
коноплей.
Как известно, конопля дает превосходный материал для
выделки грубых тканей, всевозможных канатов и веревок. Для этой
цели используют волокнистую оболочку стебля, отделяемую от него
почти тем же способом, каким обрабатывают лен. Коноплю
связывают в пучки и некоторое время мочат в воде. Высушив, ее
мнут, треплют, а когда отделятся волокна, их расчесывают,
причем они становятся все более тонкими. Тонкость волокна не
зависит от размеров стеблей, ибо высокие, грубые стебли
итальянской и индийской конопли дают столь же тонкое волокно,
как и более низкорослые мелкие северные сорта.
В России из семян конопли добывают масло, которое идет в
пищу, а художники разводят на нем краски.
Конопляное семя дают также домашней птице, так как, по
народному поверью, куры от него хорошо несутся. Мелкие птички
также очень его любят, но при этом наблюдается странное
явление: если кормить снегирей и щеглов исключительно
конопляным семенем, то их яркое красное и желтое оперение
постепенно чернеет.
Несмотря на все свои ценные свойства, это растение может
быть не только вредным, но и опасным. Оно содержит сильное
наркотическое вещество; любопытно, что индийская конопля и
вообще южные сорта значительно богаче этим веществом, чем
европейские ее виды. Это, конечно, объясняется разницей в
климате. Всякий, кто долго пробудет в коноплянике, наверняка
испытает неприятное действие конопли -- головную боль и
головокружение. В жарких странах конопля действует еще сильнее
и вызывает своего рода опьянение.
Восточные народы давно уже обратили внимание на эти
свойства конопли и стали приготовлять из нее снадобье, которое
употребляют наряду с опиумом, -- оно оказывает точно такое же
действие: опьянение, экстатический подъем духа, за которым
неизменно следует тяжелая реакция -- полный упадок сил. Это
снадобье известно у турок, персов и индусов под различными
названиями: например, "банг", "гашиш", "кинаб", "ганга" и др;
оно разрушительно действует на весь организм и на умственные
способности.
Но Оссару не задумывался о вредных последствиях курения
этого наркотика; заметив в долине коноплю, он вскрикнул от
радости и принялся готовить себе порцию "банга".
Шикари был очень доволен, обнаружив в долине коноплю. Он
давно страдал от отсутствия бетеля, который не могли заменить
листья ревеня; конопля как нельзя лучше устраивала Оссару: из
нее можно было получить опьяняющий напиток, а ее листья
годились для курения; их нередко употребляют для этой цели,
смешивая с табаком.
Но у Оссару были и другие основания радоваться этому
открытию: он знал, что из волокон конопли можно сделать
бечевки, из бечевок -- сеть, а сетью ловить рыбу.
Оссару тотчас же приступил к делу. Нарвав конопли, он
связал ее в пучки, отнес к горячему источнику и погрузил в
воду, где она некоторое время мокла. Замечено, что в горячей
воде достаточно продержать коноплю или лен всего несколько
часов, между тем как в холодной приходится мочить их весколъко
недель.
Оссару вскоре приготовил достаточное количество волокна,
отделив его вручную. Работая без устали, он через несколько
дней сделал настоящую сеть длиной в несколько ярдов.
Оставалось только забросить ее в воду и узнать, какая рыба
ловится в этом уединенном горном озере.
А теперь перейдем к приключению Оссару.
Вскоре после Карла ушли и его товарищи. Каспар и Оссару
отправились в разные стороны: Каспар с ружьем -- на охоту, а
Оссару -- к озеру ловить рыбу.
Подойдя к озеру, шикари быстро выбрал место, где лучше
всего было поставить сеть. На одном конце озера был небольшой
залив, вдававшийся в берег ярдов на двадцать; в него впадал
ручей, начало которому давал горячий источник.
Устье залива было узкое и напоминало небольшой пролив.
Залив был довольно глубокий, но в проливчике не было и трех
футов глубины. Дно его покрывал белый песок, блестевший на
солнце, как серебро. В ясную погоду с берега можно было
наблюдать, как рыбы всевозможных пород и размеров резвятся в
прозрачной воде, на фоне серебристого песка. Охотникам
доставляло удовольствие смотреть, как играют рыбы, и они не раз
ходили на берег залива.
Оссару испытывал при этом скорее досаду, чем удовольствие:
эти красивые рыбки, казалось, были совсем близко, но поймать их
он не мог. Даже в заливе на самом мелком месте ему не удалось
построить плотину. Оссару безуспешно перепробовал несколько
способов рыбной ловли. Он пытался стрелять в рыбу, но она
плавала слишком глубоко и ему никак не удавалось в нее попасть.
Дело в том, что Оссару еще никогда не приходилось стрелять в
рыбу, и, не имея понятия о законах преломления света, он всякий
раз промахивался, потому что целился слишком высоко.
Будь он индейцем, уроженцем Северной или Южной Америки, а
не жителем Восточной Индии, его стрелы всякий раз попадали бы в
цель.
Ему приходилось входить в воду лишь для того, чтобы
вылавливать свои стрелы. Поэтому он испытывал досаду, глядя,
как весело и беспечно играет рыба на серебристом песке; эта
досада и подстрекнула его поскорее сделать сеть.
Но вот сеть была готова, и Оссару с торжествующей улыбкой
понес ее к озеру, радуясь, что сможет наконец отомстить рыбам;
он сердился на бедных рыбок за то, что они так долго ему не
давались.
Шикари собирался поставить сеть поперек залива и сделал ее
как раз такой длины, чтобы можно было растянуть от одного
берега до другого.
К верхнему краю сети был привязан прочный ремень, сделать
который было легче, чем веревку, к другому краю -- веревка с
закрепленными на ней грузилами. Грузила, а также поплавки из
легкого, сухого дерева, привязанные к верхнему краю сети,
должны были как следует растягивать сеть и удерживать ее в
вертикальном положений.
Сеть должна была перегородить устье залива так, чтобы рыба
не могла ни войти, ни выйти из него. У сети были крупные
ячейки, так как Оссару не нужна была мелкая рыбешка. Теперь уж
рыба не уйдет от него!
Оссару поставил сеть в самом узком месте залива, как раз у
самого выхода из него. Это ему легко удалось сделать. Он
привязал ремень к молодому деревцу, стоявшему у самой воды.
Потом, держа сеть за верхний край, чтобы она не запутывалась,
он перешел залив вброд и закрепил веревку на другом берегу.
Грузила потянули нижний край сети на дно, а поплавки удерживали
верхний край на поверхности воды.
На другом берегу залива росло большое дерево, ветви
которого простирались над водой чуть не до самой его середины.
И когда солнце склонилось к закату, густая листва бросила тень
на воду, придавая ей темноватый оттенок. В это время рыбу
нелегко было увидеть, даже на фоне серебристого песка.
Но Оссару выбрал час, когда солнце скрывается за деревом,
так как знал, что в ярком солнечном свете рыба заметит сеть,
испугается и уйдет. Поэтому он решил заняться ловлей после
полудня.
Закрепив оба конца сети, он уселся на берегу и,
вооружившись терпением, стал ждать результатов.
Больше часа просидел Оссару, следя за малейшей рябью на
поверхности залива, за малейшим движением поплавков; но можно
было подумать, что в озере нет ни одной рыбы. Раз или два
набегала легкая рябь, поплавки чуть вздрагивали, и Оссару
казалось, что "клюнуло"; но, войдя в воду и осмотрев сеть, он
не находил там ни одной рыбешки и возвращался на берег с
пустыми руками. Эту рябь вызывала либо мелкая рыбка,
проскользнувшая сквозь сеть, либо крупная, которая, подойдя к
сети и коснувшись ее носом, пугалась и уходила обратно в омут,
откуда вышла.
Оссару уже начинал терять терпение и с досадой думал о
том, что товарищи поднимут его на смех, когда он ни с чем
Но Карл не мог оставаться здесь на ночь. Нужно было что-то
предпринять, чтобы выйти из этого неприятного положения, и,
собравшись с духом, он сделал попытку спуститься.
Он встал на колени на краю уступа, лицом к утесу. Затем,
вцепившись в край скалы обеими руками, осторожно спустил ноги.
Ему удалось нащупать небольшой выступ и встать на него, но на
этом дело и кончилось. Он не решался отпустить руки, чтобы
сделать еще один шаг вниз, а опуская ногу в поисках новой
опоры, не находил ничего. Несколько раз он прощупывал ногой
поверхность скалы, стараясь найти впадинку или выступ, но
опереться было решительно не на что, и в конце концов он был
вынужден подтянуться наверх и снова очутился на уступе.
Карл решил поискать более подходящее место для спуска.
Можно было спокойно ходить по уступу, который был шириной
в несколько футов. Он тянулся вдоль скалы футов на пятьдесят, и
ширина его была почти одинакова на всем протяжении.
Но вскоре Карла постигло разочарование. Спуститься с
уступа могла бы разве кошка или другое животное, вооруженное
крючковатыми когтями -- во всяком случае, не находилось места,
удобного для спуска, -- и он вернулся к тому месту, где
вскарабкался на утес, сильно опасаясь, что ему так и не удастся
спуститься.
Карл разыскивал спуск и был всецело поглощен осмотром
нижней части утеса. Но, идя назад, он стал осматриваться по
сторонам и заметил в скале, в нескольких футах над уступом,
темное отверстие. Оно было величиной с обыкновенную дверь, и,
приглядевшись. Карл обнаружил, что это вход в пещеру. Он
заметил также, что пещера постепенно расширяется и, вероятно,
очень велика. Однако в данный момент она его не интересовала. У
него лишь промелькнула мысль, что ему, может быть, придется там
переночевать. Это было вполне вероятно, если, конечно, Каспар и
Оссару не хватятся его до наступления ночи и не освободят из
этой "тюрьмы". Но они вполне могли этого не сделать -- ведь
случалось, что тот или другой из них уходил надолго, и товарищи
нисколько за него не тревожились. Вероятно, они начнут
беспокоиться о нем, лишь когда стемнеет. Но в темноте они могут
пойти не в ту сторону и будут долго блуждать по лесу, пока не
приблизятся к месту, где он находится. Он был в самом дальнем
конце долины, в расселине, замкнутой скалами и загороженной
высоким лесом, поэтому издали не будет слышно его криков.
Он прекрасно понимал, что сам не в силах выбраться отсюда.
Остается ждать прихода Оссару или Каспара. Итак, вооружившись
терпением, Карл уселся на краю уступа.
Не думайте, что он сидел молча. Он понимал, что, если
будет молчать, охотникам будет трудно его найти, поэтому по
временам он вставал и зычно кричал; эхо подхватывало его крик и
разносило по расселине. Но на его призыв отвечало только эхо.
Хотя он кричал очень громко, ни Каспар, ни Оссару его не
слышали.
Целых два часа просидел Карл на уступе. Он уже начинал
терять терпение и ругал себя за свой легкомысленный поступок.
Он не слишком тревожился за свою дальнейшую участь, так как был
уверен, что товарищи в конце концов выручат его. Правда, может
случиться, что они не разыщут его в этот день или в эту ночь и
ему придется просидеть до утра на уступе. Но это также его не
смущало. Он может обойтись без ужина, может проспать ночь в
пещере, это не в диковинку человеку, привыкшему недоедать и
ночевать под открытым небом. Даже если бы у него не было
никакого убежища, он преспокойно растянулся бы на уступе и
проспал бы так всю ночь. Утром товарищи наверняка отправятся на
поиски. Он криками подзовет их к себе, и приключение кончится
благополучно.
Так размышлял Карл, утешая себя тем, что в его положении
нет ничего опасного.
Но неожиданно его встревожил странный звук.
Сидя на краю уступа, он услыхал какое-то фырканье, похожее
на то, какое издает осел, перед тем как зареветь.
Невдалеке от утеса росли кусты, и звук доносился из их
чащи.
Карл начал прислушиваться и всматриваться в кусты. Через
минуту звук повторился, хотя животное, которое его издавало, не
показывалось. Однако ветка шевелилась, в чаще кто-то
пробирался, а громкий треск сучьев и веток доказывал, что это
животное большое и грузное.
Через мгновение Карл увидел, как из кустов на поляну вышел
большой зверь.
Он сразу же узнал это животное. Не было сомнений, что
перед ним медведь, хотя Карлу еще не приходилось встречать
такой породы. Все члены семейства мишек так похожи друг на
друга, что всякий, кто видел хоть одного -- а кто их не видал!
-- легко узнает остальных.
Тот, которого увидел наш охотник за растениями, был
средней величины, то есть меньше полярного медведя или гризли
Скалистых гор, но крупнее породы, обитающей на Борнео, или
малайского медведя. Он был немного меньше медведя-губача, с
которым у Карла было такое смешное приключение в предгорьях
Гималаев, и тоже совершенно черный, хотя шерсть была не такая
длинная и косматая. Как и у губача, нижняя губа у него была
беловатая, а на шее красовалось белое пятно в виде буквы "У":
продольная полоска шла посередине груди, а развилки -- к
плечам; такое пятно характерно для нескольких пород медведей,
обитающих на юге Азии.
Впрочем, вид у медведя был весьма своеобразный: у него
была на редкость толстая шея, большие уши, плоская голова и
странно вытянутая морда, в противоположность медведю-губачу, у
которого очень крутой лоб. Был он приземистый и неуклюже
переступал на толстых лапах, вооруженных короткими, тупыми
когтями.
Таков был медведь, вышедший из кустов. Охотник никогда еще
не встречал такой породы, но по описаниям узнал тибетского
медведя -- одну из пород, населяющих высокие плоскогорья
Тибета; предполагают, что она обитает на всем протяжении
верхних Гималаев, так как встречается в Непале и других местах.
Я сказал, что Карл очень испугался, увидев этого черного
зверя, но он быстро оправился от страха. Во-первых, он читал,
что эти медведи отличаются мирным характером, они не
плотоядные, питаются только плодами и никогда не нападают на
человека, пока их не раздразнят или не ранят. Тогда они,
конечно, защищаются, как и всякое даже самое безобидное
животное.
Кроме того, Карл находился на такой высоте, что медведь
едва ли мог к нему залезть. Вероятно, зверь пройдет мимо скалы
и, если Карл не будет шуметь, даже не посмотрит в его сторону.
Итак, Карл замер на месте, притаившись, как мышь.
Но Карл ошибся, воображая, что медведь пройдет, не заметив
его.
Медведь не собирался уходить -- у него были совсем другие
намерения.
Некоторое время он бродил среди камней, по-прежнему
пофыркивая, затем подошел как раз к тому месту утеса, на
котором сидел Карл. Потом выпрямился, оперся передними лапами о
скалу, и глаза его встретились с глазами ошеломленного охотника
за растениями.
Должно быть, медведь в этот момент был ошеломлен не менее
Карла, хотя и не так испуган. Он, по-видимому, встревожился,
так как, заметив охотника, опустился на передние лапы и,
казалось, некоторое время раздумывал, не повернуть ли ему назад
и не скрыться ли в чаще.
Несколько раз он озирался, тревожно ворча; потом, словно
победив свой страх, снова подошел к утесу, явно собираясь на
него вскарабкаться.
Когда появился медведь. Карл сидел на краю уступа, в том
месте, где поднялся на скалу. И по тем же самым выступам
собирался подниматься и медведь. Разгадав его намерение, Карл
вскочил и в ужасе заметался по уступу, не зная, что делать,
куда бежать.
Нечего было и думать о том, чтобы остановить медведя. У
Карла не было никакого оружия, даже ножа, а если он попытается
бороться с медведем, надеясь только на свою силу, то борьба
наверняка кончится тем, что огромный зверь задушит его в своих
объятиях или сбросит с утеса. Поэтому Карлу даже не приходило в
голову защищаться -- он думал только об отступлении.
Но как отступить? Куда бежать? На тесном уступе от медведя
все равно никуда не спрячешься, а если зверь намерен на него
напасть, то Карл вполне может остаться на месте и встретить его
здесь.
Карл все еще колебался, не зная, как поступить. Медведь
уже начал карабкаться на утес, когда охотник вдруг вспомнил о
пещере. Может быть, там он сможет спрятаться?
У него не было времени обдумывать свое решение. Подбежав к
отверстию пещеры, он влез в нее и, пройдя в темноте два-три
шага, спрятался за выступ скалы у входа.
К счастью, он прижался к стене. Он сделал это для того,
чтобы скрыться в темноте. Если бы он остался на середине
прохода, медведь задавил бы его, навалившись всей своей тушей,
или задушил огромными лапами -- Карл и пикнуть бы не успел.
Едва он спрятался, как медведь вошел в пещеру, продолжая рычать
и фыркать, но не остановился у входа, а побежал дальше; судя по
удаляющемуся шуму, он ушел далеко в глубь пещеры.
Охотник за растениями спрашивал себя, что делать дальше:
оставаться ли там, где он стоит, или вернуться на уступ?
Конечно, его положение не из приятных. Если медведь
вернется, то наверняка увидит его. Карлу было известно, что эти
звери обладают способностью видеть почти в полной темноте;
поэтому медведь заметит его, а если и не приметит, то почует.
Оставаться в пещере было бесполезно, и хотя снаружи ему
угрожала не меньшая опасность, он все же решил выйти. Во всяком
случае, там будет светло, и он увидит неприятеля прежде, чем
тот нападет, -- его ужасала мысль, что он погибнет во мраке
пещеры, задушенный невидимым врагом. Если он встретит там свою
смерть, то ни Каспар, ни Оссару даже не узнают, что с ним
случилось, -- его кости навеки останутся в темной пещере; это
было бы так ужасно!
При мысли об этом Карл бросился вон из пещеры.
Он мигом добежал по уступу до того места, где начинался
спуск со скалы; здесь он остановился и простоял несколько
минут, то тревожно озираясь на отверстие пещеры, то со страхом
поглядывая на головокружительный спуск.
Карл был далеко не трус, хотя при других обстоятельствах
едва ли решился бы спуститься с утеса. Но сейчас, когда он был
так напуган, ему представлялось, что спуск не так уж опасен, к
тому же мишка мог вот-вот вернуться, -- и Карл решил сделать
еще одну попытку.
Против ожидания, ему сразу удалось нащупать ногами выступ
и встать на него. Это придало ему уверенности, и он уже начал
надеяться, что через минуту-другую окажется внизу и сможет
спастись от медведя на дереве или же выстрелить в него -- ведь
заряженное ружье лежало у подножия утеса.
Неудивительно, что он смотрел на уступ взглядом, полным
тревоги. Если медведь сейчас нападет на него, как ужасна будет
его судьба!
Но медведь все не показывался, а Карл мало-помалу
спускался все ниже и ниже.
Карл проделал около половины спуска, и до земли оставалось
еще добрых двадцать футов, когда внезапно он потерял опору под
ногами. Он ступил было на выдававшийся камень, но тот
отломился, -- не оставалось даже места, куда упереться носком
ноги. Карл успел ухватиться за выступ и повис на руках.
Это был страшный момент. Если он не найдет опоры для ног,
то неминуемо свалится в расселину!
Поверхность утеса оказалась гладкой, как стекло, -- ни
малейшей опоры! Карл решил, что он погиб.
Он попытался было подтянуться и взобраться на уступ, но
это ему не удалось. Спасения не было...
Но он все еще боролся с тем упорством, с каким юное
существо цепляется за жизнь, и продолжал висеть на руках,
сознавая, что каждый миг может оборваться.
Вдруг он услышал снизу голоса, возгласы ободрения, крики:
"Держись, Карл! Держись! "
Он узнал голоса, но товарищи пришли слишком поздно. Он мог
ответить им только слабым криком. Это было его последнее
усилие. Руки у него разжались -- и он полетел с утеса.
Бедняга Карл! Наверно, он разбился насмерть о камни или
переломал себе кости...
Не торопись, читатель! Карл не разбился, даже не ушибся.
Падение повредило ему не больше, чем если бы он упал с кресла
или скатился с мягкого дивана на ковер в гостиной.
Сейчас я расскажу, как он спасся.
Каспар и Оссару ожидали, что Карл вернется рано.
Видя, что он долго не возвращается, они решили, что с ним
случилось что-то недоброе, и отправились на поиски. Они не
нашли бы его так быстро, если бы не Фриц. Пес повел их по
следу. Им не пришлось разыскивать Карла в долине, и вскоре они
достигли расселины, где и разыскали его.
Они явились в тот критический момент, когда Карл делал
последнюю попытку спуститься с утеса. Они кричали ему, чтобы он
остановился, но он был так поглощен спуском, что даже не слыхал
их. Это было как раз в тот миг, когда ботаник потерял опору, и
Каспар с Оссару видели, как он беспомощно шарит по скале
ногами.
Сообразительный Каспар быстро догадался, что делать. Они
подбежали к скале и вытянули руки кверху, чтобы подхватить
Карла при его падении. У Оссару на плечах оказался широкий
кожаный плащ: он сбросил его по приказанию Каспара, и они
поспешно растянули его, держа высоко над головой. Занимаясь
этими приготовлениями, они кричали Карлу: "Держись! " Едва
успели они поднять плащ, как Карл упал прямо на него. И хотя
толчок свалил всех троих с ног, они тотчас же вскочили целые и
невредимые.
-- Ха-ха-ха! -- расхохотался Каспар. -- Вот это
называется поспеть вовремя! Ха-ха-ха! Сегодня для меня
счастливый день, хотя можно ли назвать его счастливым, когда oн
чуть было не оказался роковым для обоих моих спутников?
-- Для обоих? -- удивленно спросил Карл.
-- Ну да, брат! -- ответил Каспар. -- Сегодня я спас двух
людей.
-- Как, Оссару тоже угрожала опасность?.. Ба! Да oн весь
мокрый, до нитки! -- сказал Карл, подойдя к шикари и потрогав
его одежду. -- Да и ты тоже, Каспар... Что это значит? Вы упали
в озеро? Тонули?
-- Ну да, -- ответил Каспар, -- Осси тонул. (Каспар часто
называл Оссару этим уменьшительным именем. ) Даже хуже, чем
тонул. Нашему товарищу грозила еще более ужасная гибель -- он
чуть не был проглочен!
-- Проглочен? -- в изумлении воскликнул Карл. -- Что ты
хочешь сказать, брат?
-- Только то, что я сказал: Оссару едва не был
проглочен... Еще немного -- и от него не осталось бы и следа...
-- Ах, Каспар, ты, кажется, смеешься надо мной! В озере
нет китов, и наш бедный шикари не мог очутиться в роли Ионы.
Нет ни акул, ни других больших рыб, которые могли бы проглотить
взрослого человека. Так о чем же ты говоришь?
-- Честное слово, брат, я говорю совершенно серьезно. Мы
с тобой чуть было не потеряли своего товарища -- он находился
на краю гибели, совсем как ты. И если бы мне не удалось спасти
Оссару, мы с ним не пришли бы тебе на помощь, и я потерял бы и
тебя. Я мог лишиться сразу вас обоих! Что бы тогда было со
мной?.. Нет, сегодняшний день нельзя назвать удачным! Ведь о
пережитых опасностях потом даже вспоминать тяжело. Меня бросает
в дрожь, как подумаю, что нам сегодня угрожало...
-- Говори же, Каспар! -- перебил его ботаник. -- В чем
дело? Расскажи, что с вами случилось, почему вы такие мокрые.
Кто собирался проглотить Оссару? Рыба, зверь или птица? Скорей
всего, рыба, -- прибавил он шутливо, -- раз вы оказались в
воде.
-- Конечно, рыба играла тут известную роль, -- отвечал
Каспар. -- Оссару доказал, что в озере есть крупные рыбы, -- он
поймал рыбину, пожалуй, не меньше его самого. Но едва ли там
оказалась бы такая, которая могла бы его проглотить. А между
тем то чудовище, которое собиралось совершить такой подвиг,
наверняка проглотило бы его, и от бедняги осталось бы лишь одно
воспоминание.
-- Чудовище! -- воскликнул Карл в крайнем изумлении и
ужасе. -- Каспар, ты раздразнил мое любопытство. Прошу тебя, не
теряй времени и скорее расскажи мне, что с вами произошло!
-- Я предоставляю это Осси, потому что приключение было с
ним, а не со мною. Я даже не видел, как все это случилось, но,
к счастью, пришел туда в решительную минуту и протянул руку
помощи. Бедный Осси! Не приди я вовремя -- интересно, где он
был бы? Наверно, на глубине нескольких футов под землей.
Ха-ха-ха! Конечно, это дело серьезное, брат, и смеяться не
следует, но, когда я увидел Оссару, прибежав ему на выручку, он
находился в таком необычном положении и у него был такой
потешный вид, что я никак не мог удержаться от смеха... Да и
сейчас меня невольно разбирает смех, стоит мне представить себе
эту картину.
-- Каспар, -- воскликнул Карл, раздосадованный
недомолвками брата, -- ты кого угодно можешь вывести из
терпения!.. Рассказывай, Оссару, я хочу знать все, что с тобой
произошло. Не обращай внимания на Каспара -- пусть себе
смеется. Говори же, Оссару!
Тут шикари рассказал о своем приключении, которое едва не
стало для него роковым.
Оссару удалось сделать настоящую рыболовную сеть. Так как
ему не позволили отравить озеро "волчьим зельем", а бамбука для
верши у него не было, он стал искать другой материал для сети и
вскоре нашел растение, которое в изобилии росло в долине,
особенно же на берегах озера.
Это было высокое однолетнее растение с лапчатыми,
зазубренными по краям листьями, увенчанное кистью зеленоватых
цветов. С виду в нем не было ничего замечательного, только
стебель его был покрыт короткими жесткими волосками и, не
разветвляясь, поднимался на высоту двадцати футов. Много этих
растений росло в одном месте; все трое уже обратили на них
внимание, и Каспар сказал, что это растение похоже на коноплю.
Он не ошибся -- это и была конопля, ее индийская разновидность,
вернее -- вещество, из нее добываемое, называется индийской
коноплей.
Как известно, конопля дает превосходный материал для
выделки грубых тканей, всевозможных канатов и веревок. Для этой
цели используют волокнистую оболочку стебля, отделяемую от него
почти тем же способом, каким обрабатывают лен. Коноплю
связывают в пучки и некоторое время мочат в воде. Высушив, ее
мнут, треплют, а когда отделятся волокна, их расчесывают,
причем они становятся все более тонкими. Тонкость волокна не
зависит от размеров стеблей, ибо высокие, грубые стебли
итальянской и индийской конопли дают столь же тонкое волокно,
как и более низкорослые мелкие северные сорта.
В России из семян конопли добывают масло, которое идет в
пищу, а художники разводят на нем краски.
Конопляное семя дают также домашней птице, так как, по
народному поверью, куры от него хорошо несутся. Мелкие птички
также очень его любят, но при этом наблюдается странное
явление: если кормить снегирей и щеглов исключительно
конопляным семенем, то их яркое красное и желтое оперение
постепенно чернеет.
Несмотря на все свои ценные свойства, это растение может
быть не только вредным, но и опасным. Оно содержит сильное
наркотическое вещество; любопытно, что индийская конопля и
вообще южные сорта значительно богаче этим веществом, чем
европейские ее виды. Это, конечно, объясняется разницей в
климате. Всякий, кто долго пробудет в коноплянике, наверняка
испытает неприятное действие конопли -- головную боль и
головокружение. В жарких странах конопля действует еще сильнее
и вызывает своего рода опьянение.
Восточные народы давно уже обратили внимание на эти
свойства конопли и стали приготовлять из нее снадобье, которое
употребляют наряду с опиумом, -- оно оказывает точно такое же
действие: опьянение, экстатический подъем духа, за которым
неизменно следует тяжелая реакция -- полный упадок сил. Это
снадобье известно у турок, персов и индусов под различными
названиями: например, "банг", "гашиш", "кинаб", "ганга" и др;
оно разрушительно действует на весь организм и на умственные
способности.
Но Оссару не задумывался о вредных последствиях курения
этого наркотика; заметив в долине коноплю, он вскрикнул от
радости и принялся готовить себе порцию "банга".
Шикари был очень доволен, обнаружив в долине коноплю. Он
давно страдал от отсутствия бетеля, который не могли заменить
листья ревеня; конопля как нельзя лучше устраивала Оссару: из
нее можно было получить опьяняющий напиток, а ее листья
годились для курения; их нередко употребляют для этой цели,
смешивая с табаком.
Но у Оссару были и другие основания радоваться этому
открытию: он знал, что из волокон конопли можно сделать
бечевки, из бечевок -- сеть, а сетью ловить рыбу.
Оссару тотчас же приступил к делу. Нарвав конопли, он
связал ее в пучки, отнес к горячему источнику и погрузил в
воду, где она некоторое время мокла. Замечено, что в горячей
воде достаточно продержать коноплю или лен всего несколько
часов, между тем как в холодной приходится мочить их весколъко
недель.
Оссару вскоре приготовил достаточное количество волокна,
отделив его вручную. Работая без устали, он через несколько
дней сделал настоящую сеть длиной в несколько ярдов.
Оставалось только забросить ее в воду и узнать, какая рыба
ловится в этом уединенном горном озере.
А теперь перейдем к приключению Оссару.
Вскоре после Карла ушли и его товарищи. Каспар и Оссару
отправились в разные стороны: Каспар с ружьем -- на охоту, а
Оссару -- к озеру ловить рыбу.
Подойдя к озеру, шикари быстро выбрал место, где лучше
всего было поставить сеть. На одном конце озера был небольшой
залив, вдававшийся в берег ярдов на двадцать; в него впадал
ручей, начало которому давал горячий источник.
Устье залива было узкое и напоминало небольшой пролив.
Залив был довольно глубокий, но в проливчике не было и трех
футов глубины. Дно его покрывал белый песок, блестевший на
солнце, как серебро. В ясную погоду с берега можно было
наблюдать, как рыбы всевозможных пород и размеров резвятся в
прозрачной воде, на фоне серебристого песка. Охотникам
доставляло удовольствие смотреть, как играют рыбы, и они не раз
ходили на берег залива.
Оссару испытывал при этом скорее досаду, чем удовольствие:
эти красивые рыбки, казалось, были совсем близко, но поймать их
он не мог. Даже в заливе на самом мелком месте ему не удалось
построить плотину. Оссару безуспешно перепробовал несколько
способов рыбной ловли. Он пытался стрелять в рыбу, но она
плавала слишком глубоко и ему никак не удавалось в нее попасть.
Дело в том, что Оссару еще никогда не приходилось стрелять в
рыбу, и, не имея понятия о законах преломления света, он всякий
раз промахивался, потому что целился слишком высоко.
Будь он индейцем, уроженцем Северной или Южной Америки, а
не жителем Восточной Индии, его стрелы всякий раз попадали бы в
цель.
Ему приходилось входить в воду лишь для того, чтобы
вылавливать свои стрелы. Поэтому он испытывал досаду, глядя,
как весело и беспечно играет рыба на серебристом песке; эта
досада и подстрекнула его поскорее сделать сеть.
Но вот сеть была готова, и Оссару с торжествующей улыбкой
понес ее к озеру, радуясь, что сможет наконец отомстить рыбам;
он сердился на бедных рыбок за то, что они так долго ему не
давались.
Шикари собирался поставить сеть поперек залива и сделал ее
как раз такой длины, чтобы можно было растянуть от одного
берега до другого.
К верхнему краю сети был привязан прочный ремень, сделать
который было легче, чем веревку, к другому краю -- веревка с
закрепленными на ней грузилами. Грузила, а также поплавки из
легкого, сухого дерева, привязанные к верхнему краю сети,
должны были как следует растягивать сеть и удерживать ее в
вертикальном положений.
Сеть должна была перегородить устье залива так, чтобы рыба
не могла ни войти, ни выйти из него. У сети были крупные
ячейки, так как Оссару не нужна была мелкая рыбешка. Теперь уж
рыба не уйдет от него!
Оссару поставил сеть в самом узком месте залива, как раз у
самого выхода из него. Это ему легко удалось сделать. Он
привязал ремень к молодому деревцу, стоявшему у самой воды.
Потом, держа сеть за верхний край, чтобы она не запутывалась,
он перешел залив вброд и закрепил веревку на другом берегу.
Грузила потянули нижний край сети на дно, а поплавки удерживали
верхний край на поверхности воды.
На другом берегу залива росло большое дерево, ветви
которого простирались над водой чуть не до самой его середины.
И когда солнце склонилось к закату, густая листва бросила тень
на воду, придавая ей темноватый оттенок. В это время рыбу
нелегко было увидеть, даже на фоне серебристого песка.
Но Оссару выбрал час, когда солнце скрывается за деревом,
так как знал, что в ярком солнечном свете рыба заметит сеть,
испугается и уйдет. Поэтому он решил заняться ловлей после
полудня.
Закрепив оба конца сети, он уселся на берегу и,
вооружившись терпением, стал ждать результатов.
Больше часа просидел Оссару, следя за малейшей рябью на
поверхности залива, за малейшим движением поплавков; но можно
было подумать, что в озере нет ни одной рыбы. Раз или два
набегала легкая рябь, поплавки чуть вздрагивали, и Оссару
казалось, что "клюнуло"; но, войдя в воду и осмотрев сеть, он
не находил там ни одной рыбешки и возвращался на берег с
пустыми руками. Эту рябь вызывала либо мелкая рыбка,
проскользнувшая сквозь сеть, либо крупная, которая, подойдя к
сети и коснувшись ее носом, пугалась и уходила обратно в омут,
откуда вышла.
Оссару уже начинал терять терпение и с досадой думал о
том, что товарищи поднимут его на смех, когда он ни с чем