Страница:
– Ох, простите… – начал он. – Я не знал, что это вы! Сегодня здесь столько народу, а я так спешу – сейчас будут кормить людей. Советую вам тоже пойти, такое зрелище жалко пропустить.
– Может быть, – вежливо начала Джейн, – вы нас проводите? – Конечно, она немножко побаивалась Льва, но вид у него был вполне добродушный. «В конце концов, – подумала она, – сегодня и правда все вверх тормашками».
– С величайшим удовольствием, – ответил Лев с несколько преувеличенной любезностью и протянул ей лапу. Джейн взяла ее, но Майкла, предосторожности ради, не подпустила близко ко Льву. Он был такой пухленький, хорошенький мальчик, а лев, что ни говори, лев и есть.
– Тебе нравится моя грива? – спросил Лев, когда они пошли дальше. – По случаю праздника я сделал себе завивку.
Джейн взглянула на его гриву – она была вся в завитушках и напомажена.
– Очень! Но разве львы завиваются? Я думала…
– Что ты такое говоришь, юная леди! Лев, да будет тебе известно, – Царь зверей. Положение обязывает. Я просто должен заботиться о своей внешности! Не спешите, нам сюда!
Грациозно взмахнув передней лапой, он указал на строение с вывеской: «Семейство кошачьих» и подтолкнул туда Джейн и Майкла. Дети, разинув рты, остановились на пороге. Огромный зал был переполнен, животные теснились у барьеров, которые отделяли их от клеток; кое-кто стоял на скамейках, тянувшихся рядами вдоль противоположной стороны. Тут были пантеры, леопарды и волки, тигры и антилопы, обезьяны и лисы, горные козлы и жирафы. В одном углу чайки перекликались с ястребами.
– Великолепно, правда? – сказал с гордостью Лев. – Так оно и было в джунглях в старые добрые времена. Ну, идите скорее, надо занять хорошие места.
И он пошел сквозь толпу, выкрикивая: «Дорогу! Дорогу!» – и увлекая за собой Джейн с Майклом. В центре зала зверей было меньше, и они увидели наконец клетки.
– Что такое? – изумился Майкл. – В клетках-то люди!
В клетках и правда сидели люди.
В одной клетке два высоких джентльмена в цилиндрах и полосатых брюках ходили туда-сюда, озабоченно поглядывая сквозь прутья. Очевидно, чего-то с нетерпением ждали.
В другой бегали, ползали, возились дети всех цветов и размеров – тут были младенцы в длинных платьицах и шалуны лет пяти. Звери с интересом разглядывали их, совали сквозь прутья лапы и хвосты, и дети радостно смеялись. А жираф, протянув над головами животных длинную шею, сунул в их клетку нос, и малыш в матросском костюмчике стал его щекотать, что доставило жирафу огромное удовольствие.
В третьей клетке сидели взаперти три старых леди в дождевиках и резиновых ботах. Одна вязала, а две другие, стоя у решетки, кричали на зверей и тыкали сквозь прутья зонтиками. Только и слышалось:
– Гадкие звери! Убирайтесь отсюда! Почему не несут чай?
– Какие забавные, – говорили звери, весело потешаясь над ними.
– Джейн, смотри! – воскликнул Майкл, показывая на дальнюю клетку. – Это никак…
– Адмирал Бум, – закончила Джейн, совсем сбитая с толку.
Это действительно был их сосед Адмирал Бум. Он бегал и прыгал по клетке, кашлял и сморкался, бурля от ярости.
– Разрази меня гром! Всех свистать наверх! На горизонте земля! Гром и молния и тысяча чертей! – Он подбегал к самым прутьям, тогда Тигр не сильно отталкивал его длинным шестом, и Адмирал особенно страшно бранился.
– Кто их посадил в клетки? – спросила Джейн у Льва.
– Они потерялись, – ответил Лев. – Скорее всего, просто отстали. Не шли, а плелись. И не успели к закрытию ворот. Надо было куда-то их деть, вот мы и держим их в клетках. Вот тот, видите, очень опасен! Недавно чуть не убил смотрителя. К нему лучше не подходить, – Лев показал на Адмирала Бума.
– Посторонитесь, пожалуйста! Отойдите от клеток! – услыхали Джейн с Майклом. – Да не ломитесь так! Позвольте пройти!
– Ага! Сейчас их будут кормить! – заволновался Лев и стал проталкиваться вперед. – Вот идут смотрители!
По узкому коридорчику, отделявшему клетки от зрителей, четыре Бурых Медведя в фуражках катили тележки с едой.
– Посторонитесь! – кричали они зверям, оказавшимся на дороге.
Скоро началось настоящее представление. Смотритель открывал в клетке маленькую дверцу и совал на лопате еду. Джейн с Майклом устроились за собакой динго, и им все было видно. Самым маленьким детям полагалось молоко в рожках, малыши протягивали ручки и, схватив рожок, начинали жадно сосать. Дети постарше лакомились бисквитами и пышками с вареньем. Старые леди в резиновых ботах получили на тарелках бутерброды с маслом и ячменные лепешки, а джентльмены в цилиндрах – телячьи котлетки и яично-молочный кисель в стаканах. Джентльмены, взяв тарелки, сели в углу, постелили на колени салфетки и стали есть.
Вдруг из дальнего конца донеслись ужасные крики:
– Гром и молния и тысяча чертей! Разве это обед! Ошметок мяса с пятак и два листика капусты. Что?! Не будет йоркширского пудинга? Неслыханно! Отдать якоря! А где мой порт-вейн? Где порт-вейн, я спрашиваю? Эй там, на нижней палубе, немедленно порт-вейн Адмиралу!
– Слышите? Он становится опасен. Я говорил вам, к его клетке лучше не подходить! – испуганно проговорил Лев.
Джейн с Майклом не надо было объяснять, о ком шла речь. Они хорошо знали адмиральскую манеру выражаться. Наконец шум в зале поутих и Лев заторопился дальше.
– Ну, кажется, все накормлены, – сказал он. – Боюсь, мне придется с вашего позволения покинуть вас. Надеюсь, увидимся на Большом хороводе. Я вас там разыщу.
Выйдя из двери, Лев поклонился детям и устремился кудато влево, грациозно поднимая лапы и потрясая гривой в завитушках.
– О, пожалуйста… – начала было Джейн. Но его уже и след простыл.
– Я хотела у него спросить, а выпустят ли их когда-нибудь? Бедные человеческие существа, а ведь там могли оказаться и Барбара с Джоном, и мы с тобой, – она повернулась к Майклу, но его рядом не было. Он ушел далеко вперед, Джейн бросилась вдогонку, но тут Майкл остановился и заговорил с Пингвином, который стоял посередине аллеи, держа большую тетрадку одним крылом и карандаш другим. Он глядел на приближающуюся Джейн и задумчиво грыз кончик длиннющего карандаша.
– Не знаю, – сказал Майкл, по-видимому, отвечая на вопрос.
– Может, вы мне поможете, – обратился Пингвин к Джейн. – Не знаете ли вы рифму к «Мэри»? Можно, конечно, срифмовать с «контрери», но эта рифма уже навязла в зубах, да и не тот случай.
– Придумал! Мэри – двери! – воскликнул Майкл.
– Хм, но это не совсем поэтично.
– А если «звери»? – предложила Джейн.
– Мм… – соображал Пингвин. – Это, конечно, лучше. Но хотелось бы чего-то совсем особенного, – сказал он удрученно. – Боюсь, что ничего не выйдет. Я, видите ли, сочиняю стих для Дня рождения. И мне так нравится первая строчка: «О, Мэри, Мэри…» А дальше не получается. Это весьма огорчительно. От пингвинов вечно ждут чего-то необыкновенного. И я боюсь всех разочаровать. Да, да… но, пожалуйста, не отвлекайте меня. Я должен закончить поздравление, – и Пингвин куда-то побрел вперевалочку, кусая карандаш и уткнувшись в тетрадку.
– Ничего не понимаю, – сказала Джейн. – Чей это день рождения?
– Скорее! Скорее! – раздался у нее за спиной голос. – Сегодня такой день! Я не сомневаюсь, что вы хотите принести поздравления.
Джейн с Майклом обернулись и увидели Бурого Медведя, который дал им у входа билеты.
– Да, конечно, – ответила Джейн, подумав при этом, что неплохо бы сначала узнать, кого поздравлять-то.
Бурый Медведь, подхватив детей под руки, чуть не бегом повел их куда-то. Они чувствовали прикосновение мягкого, теплого меха и слышали, как в животе у Медведя, когда он говорил, как будто что-то крякало.
– Вот мы и пришли! – воскликнул Бурый Медведь, остановившись у маленького домика, окна которого так ярко горели, точно в них отражалось закатное солнце. Но была ночь, да еще полнолуние и, конечно, солнце здесь было ни при чем.
Медведь отворил дверь и ввел ребят в дом.
На какое-то мгновение свет ослепил их, но скоро глаза привыкли, и они увидели, что это террариум. Клетки были открыты, и змеи выползли наружу – одни лежали, свернувшись чешуйчатыми кольцами, другие плавно скользили по полу. И посередине этого змеиного царства, на толстом бревне, вытащенном, как видно, из клетки, сидела Мэри Поппинс. Джейн с Майклом своим глазам не поверили.
– Еще парочка гостей пожаловала к вам на День рождения, мадам, – почтительно поклонился Медведь.
Змеи вопросительно повернули свои крохотные головки в сторону двери. Мэри Поппинс не шелохнулась. Но, заметив, что на детях надето, сердито заговорила, не выказав, впрочем, никакого удивления:
– Где твое пальто, позволь тебя спросить? – Потом повернулась к Джейн и отчеканила: – А где твои шляпа и перчатки?
Но не успели они открыть рта, в террариуме началось движение.
– Ш-ш-ш, с-с-с, – свистели и шипели змеи, вставали на хвосты и кланялись кому-то, стоявшему позади детей. Бурый Медведь снял фуражку с блестящим козырьком. Мэри Поппинс тоже медленно встала.
– Мое дорогое дитя! Мое дорогое, золотое дитя! – послышался чей-то деликатный с присвистом голос. И из самой большой клетки выполз Очковый Змей и, плавно извиваясь, пополз мимо Бурого Медведя к бревну, возле которого стояла Мэри Поппинс. Приблизившись к ней, Очковый Змей вытянул вверх половину длинного золотистого тела и, выбросив вперед золотистую чешуйчатую головку, нежно поцеловал Мэри Поппинс сначала в одну щеку, потом в другую.
– Ну-с-с, – прошипел он, – вот и встретились! Очень, очень приятно! Как давно твой День рождения не приходился на Полнолуние, дорогая Мэри. – Он повернул голову в одну сторону, в другую. – Садитесь, друзья! – пригласил он, грациозно кланяясь змеям.
Те почтительно опустились на пол, опять свились кольцами, буравя острыми глазками Очкового Змея и Мэри Поппинс. Змей посмотрел на Джейн с Майклом, и они увидели, что личико у него совсем маленькое и сморщенное. Они шагнули к нему, точно их потянули за веревочку. Глазки у Змея были узкие, продолговатые, темные, сонные, но в самом центре этой дремлющей тьмы блестела, как алмаз, живая точка.
– А это, смею спросить, кто? – произнес он тихим, устрашающим голосом, вопросительно глядя на детей.
– Молодые господа Джейн и Майкл Банксы к вашим услугам, – понизив голос, прохрипел Бурый Медведь, как будто слегка-слегка испугался. – Ее друзья!
– А-а, ее друзья! Ну, тогда милости просим. Дорогие мои, пожалуйста, садитесь!
Джейн с Майклом вдруг почувствовали, что находятся в присутствии августейшей особы, чего не чувствовали даже разговаривая со Львом. С большим трудом они оторвали взгляд от этих повелительных глазок и осмотрелись в поисках кресла или хотя бы стула. Бурый Медведь поймал их взгляд, сел на пол и предложил тому и другому теплое мохнатое колено.
– Он говорит, как настоящий царь, – прошептала Джейн.
– А он и есть царь. Царь джунглей. Самый мудрый и самый грозный, – почтительно промолвил Бурый Медведь, прикрыв лапой рот.
Очковый Змей улыбнулся длинной, неспешной, таинственной улыбкой и повернулся к Мэри Поппинс.
– Кузина… – начал он, присвистывая.
– Она правда его кузина? – спросил Майкл.
– Правда, двоюродная сестра по материнской линии, – опять прошептал Бурый Медведь, – и он сегодня преподнесет ей царский подарок.
– Кузина, – опять просвистел Очковый Змей, – твой День рождения так давно не совпадал с Полнолунием, и мы так долго не могли отпраздновать его так, как празднуем сегодня. У меня было время обдумать, что тебе подарить, дорогая кузина. И я принял решение… – он умолк, и в террариуме было слышно только, как много-много змей одновременно затаили дыхание, – подарить тебе, – продолжал Царь джунглей, – одну из моих кож.
– Вы слишком добры, кузен… – начала было Мэри Поппинс, но Змей остановил ее, раздув свой воротник.
– О чем говорить, кузина! Ты же знаешь, время от времени я меняю кожу. Одной больше, одной меньше – какая разница. Разве я?.. – Тут он замолчал и медленно завращал головкой, оглядывая собравшихся.
– Да, да, ты – Царь джунглей! – дружно зашипели змеи: как видно, вопрос и ответ были непременной частью ритуала.
– А стало быть, – кивнул Очковый Змей, – мои решения для всех закон. Этот подарок, Мэри, – сущий пустяк. Но из него может получиться отличный пояс, или пара изящных туфель, или даже лента на шляпу. Словом, подарок практичный.
И с этими словами Змей стал мягко раскачиваться из стороны в сторону, потом по всему его телу от хвоста к голове побежали волны. Он вдруг сделал резкое длинное, извивающее движение, золотистая кожа соскользнула на пол, и он предстал перед всеми в новой, лунного цвета коже, блестящей, как серебро.
– Подожди! – воскликнул он, видя, что Мэри Поппинс нагнулась за подарком. – Я напишу на ней поздравление.
Он быстро прошелся хвостом по всей длине кожи, затем свил ее в кольцо, просунул в него головку – точно надел золотую корону – и уж тогда изящным движением протянул ее Мэри Поппинс, которая, глубоко поклонившись, взяла ее.
– Не нахожу слов благодарности… – начала Мэри Поппинс и замолчала. Подарок, как видно, и в самом деле доставил ей удовольствие: она несколько раз погладила золотистую кожу, не отрывая восхищенных глаз.
– И не пытайся найти, – сказал ей Очковый Змей. – Т-с-с-с, – просвистел он, раздувая воротник, точно слушал им. – Кажется, я слышу сигнал. Вот-вот начнется Большой хоровод…
Все прислушались: где-то в глубине зоопарка звонил колокольчик и чей-то глубокий, бархатистый бас повторял: «Большой хоровод! Большой хоровод! Все на Главную площадь! Начинается Большой Хоровод! Спешите! Спешите!»
– Да, начинается, – улыбнулся Очковый Змей. – Тебе пора идти, дорогая кузина. Там тебя ждут. Прощай! До следующего Дня рождения!
Он поднялся на хвосте, опять дважды поцеловал Мэри Поппинс в обе щеки.
– Торопись! – сказал он. – Я позабочусь о твоих юных друзьях.
Дети поднялись с колен Бурого Медведя, чувствуя, как он разминает затекшие лапы. Вокруг их ног скользили к выходу змеи. Мэри Поппинс церемонно поклонилась Очковому Змею и, не бросив на детей ни единого взгляда, чуть не бегом выскочила из террариума, спеша на Большой хоровод.
– И ты можешь покинуть нас, – сказал Очковый Змей Бурому Медведю. Медведь почтительно поклонился и побежал вместе с другими зверями – ползущими, бегущими, скачущими – вслед за Мэри Поппинс.
– Вы хотите пойти со мной? – ласково обратился Очковый Змей к Джейн и Майклу. И, не дождавшись ответа, скользнул к ним и очкастым воротником повелел одному идти справа, другому слева.
– Началось, – просвистел он с удовольствием.
Со стороны Главной площади доносился громкий шум – там, как видно, начался праздник. Шум становился громче, слышались рев, верещание, визг – дикие песни джунглей. И скоро их взору предстал Большой хоровод. Львы, бобры, змеи, верблюды, медведи, журавли, антилопы и все остальные звери и птицы образовали вокруг Мэри Поппинс кольцо, держась за лапы, ласты, крылья, хвосты. Они двигались вприпляску по часовой стрелке и обратно, менялись местами, кружились. Кольцо то смыкалось вокруг Мэри, то опять раздавалось. Громче всех пел тонким пронзительным голосом Пингвин:
– Слышали? Я нашел рифму! Самую точную рифму! Нет, я не посрамил пингвинов! – Он протянул крыло леопарду, и хоровод увлек его дальше.
Джейн с Майклом стояли и смотрели, а между ними покачивался безмолвный, таинственный Змей. Мимо проплясал Лев, держа за крыло бразильского фазана. Джейн попыталась выразить словами переполняющие ее чувства:
– Я подумала, сэр, – начала она и замолчала, смутившись, может, все-таки не стоит касаться этой щекотливой темы.
– Говори, мое дитя, – разрешил Очковый Змей. – Так что ты подумала?
– Смотрите – львы и птицы, тигры и мелкие зверушки…
Очковый Змей пришел ей на помощь.
– Ты подумала, что в природе дикие звери друг другу враги, что лев не упустит случая съесть попугая, а тигр – зайца?
Джейн покраснела и кивнула.
– Возможно, ты и права. Возможно, так оно и есть. Но только не в День рождения, – сказал Змей. – Сегодня – малый не боится большого, а большой – защитник малого. Даже я… – он замолчал, точно старался заглянуть в себя поглубже, – и даже у меня, столкнись я сегодня с диким гусем, слюнки не потекут. В сущности, – продолжал он в раздумье, высунув свой ужасный раздвоенный язык, – какая разница: съесть или быть съеденным. Это вещает вам старый мудрый Очковый Змей! Все живое вылеплено из одной глины: мы, обитатели джунглей, и вы, живущие в городах. И не только все мы, камни под ногами, реки, деревья и звезды – все, все сделано из одной материи. И все движется к одному концу. Не забывайте этого даже тогда, когда обо мне не останется и воспоминания.
– Как это дерево может быть камнем? И я совсем не похож на птицу. А Джейн – на тигра, – изумился Майкл.
– Вы так думаете? – прошипел Очковый Змей. – Ну так смотрите! – И он кивнул головой в сторону хоровода.
Птицы и звери кружились все ближе к Мэри Поппинс, а она стояла в центре, тихонько покачиваясь. Звери и птицы тоже стали качаться, как маятник часов. И деревья, казалось, кланяются. И даже Луна колыхалась в небе, словно корабль на волнах.
– Птицы и звери, камни и звезды – мы все одно, одно, – шипел Змей, раскачиваясь между детьми, и воротник его потихоньку опадал. – Дети и змеи, звезды и камни – одно…
Шипение становилось все глуше. Дикие песни затихали, смолкали. Джейн с Майклом слушали, и им казалось, что и они качаются, точно кто-то их нежно баюкает.
Неяркий свет упал к ним на лица.
– Спят и видят сны, – прошептал чей-то голос. Наверное, голос Очкового Змея, а может быть, мамин? Как всегда, она зашла в детскую поправить одеяльца.
– Пусть спят, – прошептал второй голос. Бурого Медведя или мистера Банкса?
Джейн и Майкл, качаясь, как на волнах, не могли понять… не могли…
– …Какой я видела странный сон этой ночью, – сказала Джейн за завтраком, посыпая сахаром кашу. – Как будто мы в зоопарке, и Мэри Поппинс празднует там день рождения. А в клетках не звери, а люди, а все звери разгуливают на свободе…
– Это мой сон. Я тоже видел зоопарк, – очень удивился Майкл.
– Один и тот же сон видеть нельзя, – сказала Джейн. – Так не бывает. Может, скажешь еще, что ты видел Льва, у которого грива в кудряшках? И Тюленя – он велел нам…
– Нырнуть в воду за апельсиновой коркой, – торжествующе закончил Майкл. – Конечно, я все это видел. И Пингвина – он никак не мог придумать рифму. И Очкового Змея.
– Тогда, значит, это был не сон, – выделяя каждое слово, произнесла Джейн. – Наверное, это было на самом деле. А если это не сон… – Джейн, сгорая от любопытства, посмотрела на Мэри Поппинс, которая, как ни в чем не бывало, кипятила молоко.
– Мэри Поппинс, – сказала она, – мы могли с Майклом видеть один и тот же сон?
– Уж мне эти ваши сны! – фыркнула Мэри Поппинс. – Ешьте, пожалуйста, кашу, а то не получите гренков с маслом.
Но Джейн было невозможно сбить. Она должна докопаться до истины.
– Мэри Поппинс, – сказала Джейн, очень строго глядя на нее. – Вы были этой ночью в зоопарке?
Мэри Поппинс широко раскрыла глаза.
– В зоопарке? Я – в зоопарке – ночью? Я? Уравновешенная, добропорядочная особа?
– Были или нет? – настаивала Джейн.
– Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! – возмутилась Мэри Поппинс. – Сделайте такую милость, ешьте свою кашу и не болтайте глупостей.
Джейн налила в кашу молока.
– Значит, все-таки, наверное, это был сон, – сказала она.
Но Майкл во все глаза смотрел на Мэри Поппинс, которая поджаривала на огне камина гренки.
– Джейн, – прошептал он звенящим шепотом, – Джейн, смотри!
Он махнул рукой, и Джейн увидела то, на что смотрел Майкл.
На Мэри Поппинс был золотистый, из змеиной кожи, чешуйчатый пояс, на котором округлым, извивистым почерком было выведено: «Подарок зоопарка».
– Может быть, – вежливо начала Джейн, – вы нас проводите? – Конечно, она немножко побаивалась Льва, но вид у него был вполне добродушный. «В конце концов, – подумала она, – сегодня и правда все вверх тормашками».
– С величайшим удовольствием, – ответил Лев с несколько преувеличенной любезностью и протянул ей лапу. Джейн взяла ее, но Майкла, предосторожности ради, не подпустила близко ко Льву. Он был такой пухленький, хорошенький мальчик, а лев, что ни говори, лев и есть.
– Тебе нравится моя грива? – спросил Лев, когда они пошли дальше. – По случаю праздника я сделал себе завивку.
Джейн взглянула на его гриву – она была вся в завитушках и напомажена.
– Очень! Но разве львы завиваются? Я думала…
– Что ты такое говоришь, юная леди! Лев, да будет тебе известно, – Царь зверей. Положение обязывает. Я просто должен заботиться о своей внешности! Не спешите, нам сюда!
Грациозно взмахнув передней лапой, он указал на строение с вывеской: «Семейство кошачьих» и подтолкнул туда Джейн и Майкла. Дети, разинув рты, остановились на пороге. Огромный зал был переполнен, животные теснились у барьеров, которые отделяли их от клеток; кое-кто стоял на скамейках, тянувшихся рядами вдоль противоположной стороны. Тут были пантеры, леопарды и волки, тигры и антилопы, обезьяны и лисы, горные козлы и жирафы. В одном углу чайки перекликались с ястребами.
– Великолепно, правда? – сказал с гордостью Лев. – Так оно и было в джунглях в старые добрые времена. Ну, идите скорее, надо занять хорошие места.
И он пошел сквозь толпу, выкрикивая: «Дорогу! Дорогу!» – и увлекая за собой Джейн с Майклом. В центре зала зверей было меньше, и они увидели наконец клетки.
– Что такое? – изумился Майкл. – В клетках-то люди!
В клетках и правда сидели люди.
В одной клетке два высоких джентльмена в цилиндрах и полосатых брюках ходили туда-сюда, озабоченно поглядывая сквозь прутья. Очевидно, чего-то с нетерпением ждали.
В другой бегали, ползали, возились дети всех цветов и размеров – тут были младенцы в длинных платьицах и шалуны лет пяти. Звери с интересом разглядывали их, совали сквозь прутья лапы и хвосты, и дети радостно смеялись. А жираф, протянув над головами животных длинную шею, сунул в их клетку нос, и малыш в матросском костюмчике стал его щекотать, что доставило жирафу огромное удовольствие.
В третьей клетке сидели взаперти три старых леди в дождевиках и резиновых ботах. Одна вязала, а две другие, стоя у решетки, кричали на зверей и тыкали сквозь прутья зонтиками. Только и слышалось:
– Гадкие звери! Убирайтесь отсюда! Почему не несут чай?
– Какие забавные, – говорили звери, весело потешаясь над ними.
– Джейн, смотри! – воскликнул Майкл, показывая на дальнюю клетку. – Это никак…
– Адмирал Бум, – закончила Джейн, совсем сбитая с толку.
Это действительно был их сосед Адмирал Бум. Он бегал и прыгал по клетке, кашлял и сморкался, бурля от ярости.
– Разрази меня гром! Всех свистать наверх! На горизонте земля! Гром и молния и тысяча чертей! – Он подбегал к самым прутьям, тогда Тигр не сильно отталкивал его длинным шестом, и Адмирал особенно страшно бранился.
– Кто их посадил в клетки? – спросила Джейн у Льва.
– Они потерялись, – ответил Лев. – Скорее всего, просто отстали. Не шли, а плелись. И не успели к закрытию ворот. Надо было куда-то их деть, вот мы и держим их в клетках. Вот тот, видите, очень опасен! Недавно чуть не убил смотрителя. К нему лучше не подходить, – Лев показал на Адмирала Бума.
– Посторонитесь, пожалуйста! Отойдите от клеток! – услыхали Джейн с Майклом. – Да не ломитесь так! Позвольте пройти!
– Ага! Сейчас их будут кормить! – заволновался Лев и стал проталкиваться вперед. – Вот идут смотрители!
По узкому коридорчику, отделявшему клетки от зрителей, четыре Бурых Медведя в фуражках катили тележки с едой.
– Посторонитесь! – кричали они зверям, оказавшимся на дороге.
Скоро началось настоящее представление. Смотритель открывал в клетке маленькую дверцу и совал на лопате еду. Джейн с Майклом устроились за собакой динго, и им все было видно. Самым маленьким детям полагалось молоко в рожках, малыши протягивали ручки и, схватив рожок, начинали жадно сосать. Дети постарше лакомились бисквитами и пышками с вареньем. Старые леди в резиновых ботах получили на тарелках бутерброды с маслом и ячменные лепешки, а джентльмены в цилиндрах – телячьи котлетки и яично-молочный кисель в стаканах. Джентльмены, взяв тарелки, сели в углу, постелили на колени салфетки и стали есть.
Вдруг из дальнего конца донеслись ужасные крики:
– Гром и молния и тысяча чертей! Разве это обед! Ошметок мяса с пятак и два листика капусты. Что?! Не будет йоркширского пудинга? Неслыханно! Отдать якоря! А где мой порт-вейн? Где порт-вейн, я спрашиваю? Эй там, на нижней палубе, немедленно порт-вейн Адмиралу!
– Слышите? Он становится опасен. Я говорил вам, к его клетке лучше не подходить! – испуганно проговорил Лев.
Джейн с Майклом не надо было объяснять, о ком шла речь. Они хорошо знали адмиральскую манеру выражаться. Наконец шум в зале поутих и Лев заторопился дальше.
– Ну, кажется, все накормлены, – сказал он. – Боюсь, мне придется с вашего позволения покинуть вас. Надеюсь, увидимся на Большом хороводе. Я вас там разыщу.
Выйдя из двери, Лев поклонился детям и устремился кудато влево, грациозно поднимая лапы и потрясая гривой в завитушках.
– О, пожалуйста… – начала было Джейн. Но его уже и след простыл.
– Я хотела у него спросить, а выпустят ли их когда-нибудь? Бедные человеческие существа, а ведь там могли оказаться и Барбара с Джоном, и мы с тобой, – она повернулась к Майклу, но его рядом не было. Он ушел далеко вперед, Джейн бросилась вдогонку, но тут Майкл остановился и заговорил с Пингвином, который стоял посередине аллеи, держа большую тетрадку одним крылом и карандаш другим. Он глядел на приближающуюся Джейн и задумчиво грыз кончик длиннющего карандаша.
– Не знаю, – сказал Майкл, по-видимому, отвечая на вопрос.
– Может, вы мне поможете, – обратился Пингвин к Джейн. – Не знаете ли вы рифму к «Мэри»? Можно, конечно, срифмовать с «контрери», но эта рифма уже навязла в зубах, да и не тот случай.
– Придумал! Мэри – двери! – воскликнул Майкл.
– Хм, но это не совсем поэтично.
– А если «звери»? – предложила Джейн.
– Мм… – соображал Пингвин. – Это, конечно, лучше. Но хотелось бы чего-то совсем особенного, – сказал он удрученно. – Боюсь, что ничего не выйдет. Я, видите ли, сочиняю стих для Дня рождения. И мне так нравится первая строчка: «О, Мэри, Мэри…» А дальше не получается. Это весьма огорчительно. От пингвинов вечно ждут чего-то необыкновенного. И я боюсь всех разочаровать. Да, да… но, пожалуйста, не отвлекайте меня. Я должен закончить поздравление, – и Пингвин куда-то побрел вперевалочку, кусая карандаш и уткнувшись в тетрадку.
– Ничего не понимаю, – сказала Джейн. – Чей это день рождения?
– Скорее! Скорее! – раздался у нее за спиной голос. – Сегодня такой день! Я не сомневаюсь, что вы хотите принести поздравления.
Джейн с Майклом обернулись и увидели Бурого Медведя, который дал им у входа билеты.
– Да, конечно, – ответила Джейн, подумав при этом, что неплохо бы сначала узнать, кого поздравлять-то.
Бурый Медведь, подхватив детей под руки, чуть не бегом повел их куда-то. Они чувствовали прикосновение мягкого, теплого меха и слышали, как в животе у Медведя, когда он говорил, как будто что-то крякало.
– Вот мы и пришли! – воскликнул Бурый Медведь, остановившись у маленького домика, окна которого так ярко горели, точно в них отражалось закатное солнце. Но была ночь, да еще полнолуние и, конечно, солнце здесь было ни при чем.
Медведь отворил дверь и ввел ребят в дом.
На какое-то мгновение свет ослепил их, но скоро глаза привыкли, и они увидели, что это террариум. Клетки были открыты, и змеи выползли наружу – одни лежали, свернувшись чешуйчатыми кольцами, другие плавно скользили по полу. И посередине этого змеиного царства, на толстом бревне, вытащенном, как видно, из клетки, сидела Мэри Поппинс. Джейн с Майклом своим глазам не поверили.
– Еще парочка гостей пожаловала к вам на День рождения, мадам, – почтительно поклонился Медведь.
Змеи вопросительно повернули свои крохотные головки в сторону двери. Мэри Поппинс не шелохнулась. Но, заметив, что на детях надето, сердито заговорила, не выказав, впрочем, никакого удивления:
– Где твое пальто, позволь тебя спросить? – Потом повернулась к Джейн и отчеканила: – А где твои шляпа и перчатки?
Но не успели они открыть рта, в террариуме началось движение.
– Ш-ш-ш, с-с-с, – свистели и шипели змеи, вставали на хвосты и кланялись кому-то, стоявшему позади детей. Бурый Медведь снял фуражку с блестящим козырьком. Мэри Поппинс тоже медленно встала.
– Мое дорогое дитя! Мое дорогое, золотое дитя! – послышался чей-то деликатный с присвистом голос. И из самой большой клетки выполз Очковый Змей и, плавно извиваясь, пополз мимо Бурого Медведя к бревну, возле которого стояла Мэри Поппинс. Приблизившись к ней, Очковый Змей вытянул вверх половину длинного золотистого тела и, выбросив вперед золотистую чешуйчатую головку, нежно поцеловал Мэри Поппинс сначала в одну щеку, потом в другую.
– Ну-с-с, – прошипел он, – вот и встретились! Очень, очень приятно! Как давно твой День рождения не приходился на Полнолуние, дорогая Мэри. – Он повернул голову в одну сторону, в другую. – Садитесь, друзья! – пригласил он, грациозно кланяясь змеям.
Те почтительно опустились на пол, опять свились кольцами, буравя острыми глазками Очкового Змея и Мэри Поппинс. Змей посмотрел на Джейн с Майклом, и они увидели, что личико у него совсем маленькое и сморщенное. Они шагнули к нему, точно их потянули за веревочку. Глазки у Змея были узкие, продолговатые, темные, сонные, но в самом центре этой дремлющей тьмы блестела, как алмаз, живая точка.
– А это, смею спросить, кто? – произнес он тихим, устрашающим голосом, вопросительно глядя на детей.
– Молодые господа Джейн и Майкл Банксы к вашим услугам, – понизив голос, прохрипел Бурый Медведь, как будто слегка-слегка испугался. – Ее друзья!
– А-а, ее друзья! Ну, тогда милости просим. Дорогие мои, пожалуйста, садитесь!
Джейн с Майклом вдруг почувствовали, что находятся в присутствии августейшей особы, чего не чувствовали даже разговаривая со Львом. С большим трудом они оторвали взгляд от этих повелительных глазок и осмотрелись в поисках кресла или хотя бы стула. Бурый Медведь поймал их взгляд, сел на пол и предложил тому и другому теплое мохнатое колено.
– Он говорит, как настоящий царь, – прошептала Джейн.
– А он и есть царь. Царь джунглей. Самый мудрый и самый грозный, – почтительно промолвил Бурый Медведь, прикрыв лапой рот.
Очковый Змей улыбнулся длинной, неспешной, таинственной улыбкой и повернулся к Мэри Поппинс.
– Кузина… – начал он, присвистывая.
– Она правда его кузина? – спросил Майкл.
– Правда, двоюродная сестра по материнской линии, – опять прошептал Бурый Медведь, – и он сегодня преподнесет ей царский подарок.
– Кузина, – опять просвистел Очковый Змей, – твой День рождения так давно не совпадал с Полнолунием, и мы так долго не могли отпраздновать его так, как празднуем сегодня. У меня было время обдумать, что тебе подарить, дорогая кузина. И я принял решение… – он умолк, и в террариуме было слышно только, как много-много змей одновременно затаили дыхание, – подарить тебе, – продолжал Царь джунглей, – одну из моих кож.
– Вы слишком добры, кузен… – начала было Мэри Поппинс, но Змей остановил ее, раздув свой воротник.
– О чем говорить, кузина! Ты же знаешь, время от времени я меняю кожу. Одной больше, одной меньше – какая разница. Разве я?.. – Тут он замолчал и медленно завращал головкой, оглядывая собравшихся.
– Да, да, ты – Царь джунглей! – дружно зашипели змеи: как видно, вопрос и ответ были непременной частью ритуала.
– А стало быть, – кивнул Очковый Змей, – мои решения для всех закон. Этот подарок, Мэри, – сущий пустяк. Но из него может получиться отличный пояс, или пара изящных туфель, или даже лента на шляпу. Словом, подарок практичный.
И с этими словами Змей стал мягко раскачиваться из стороны в сторону, потом по всему его телу от хвоста к голове побежали волны. Он вдруг сделал резкое длинное, извивающее движение, золотистая кожа соскользнула на пол, и он предстал перед всеми в новой, лунного цвета коже, блестящей, как серебро.
– Подожди! – воскликнул он, видя, что Мэри Поппинс нагнулась за подарком. – Я напишу на ней поздравление.
Он быстро прошелся хвостом по всей длине кожи, затем свил ее в кольцо, просунул в него головку – точно надел золотую корону – и уж тогда изящным движением протянул ее Мэри Поппинс, которая, глубоко поклонившись, взяла ее.
– Не нахожу слов благодарности… – начала Мэри Поппинс и замолчала. Подарок, как видно, и в самом деле доставил ей удовольствие: она несколько раз погладила золотистую кожу, не отрывая восхищенных глаз.
– И не пытайся найти, – сказал ей Очковый Змей. – Т-с-с-с, – просвистел он, раздувая воротник, точно слушал им. – Кажется, я слышу сигнал. Вот-вот начнется Большой хоровод…
Все прислушались: где-то в глубине зоопарка звонил колокольчик и чей-то глубокий, бархатистый бас повторял: «Большой хоровод! Большой хоровод! Все на Главную площадь! Начинается Большой Хоровод! Спешите! Спешите!»
– Да, начинается, – улыбнулся Очковый Змей. – Тебе пора идти, дорогая кузина. Там тебя ждут. Прощай! До следующего Дня рождения!
Он поднялся на хвосте, опять дважды поцеловал Мэри Поппинс в обе щеки.
– Торопись! – сказал он. – Я позабочусь о твоих юных друзьях.
Дети поднялись с колен Бурого Медведя, чувствуя, как он разминает затекшие лапы. Вокруг их ног скользили к выходу змеи. Мэри Поппинс церемонно поклонилась Очковому Змею и, не бросив на детей ни единого взгляда, чуть не бегом выскочила из террариума, спеша на Большой хоровод.
– И ты можешь покинуть нас, – сказал Очковый Змей Бурому Медведю. Медведь почтительно поклонился и побежал вместе с другими зверями – ползущими, бегущими, скачущими – вслед за Мэри Поппинс.
– Вы хотите пойти со мной? – ласково обратился Очковый Змей к Джейн и Майклу. И, не дождавшись ответа, скользнул к ним и очкастым воротником повелел одному идти справа, другому слева.
– Началось, – просвистел он с удовольствием.
Со стороны Главной площади доносился громкий шум – там, как видно, начался праздник. Шум становился громче, слышались рев, верещание, визг – дикие песни джунглей. И скоро их взору предстал Большой хоровод. Львы, бобры, змеи, верблюды, медведи, журавли, антилопы и все остальные звери и птицы образовали вокруг Мэри Поппинс кольцо, держась за лапы, ласты, крылья, хвосты. Они двигались вприпляску по часовой стрелке и обратно, менялись местами, кружились. Кольцо то смыкалось вокруг Мэри, то опять раздавалось. Громче всех пел тонким пронзительным голосом Пингвин:
Он плясал напротив Джейн и Майкла, махая короткими крыльями и в упоении закатывая глаза. Увидев их, поклонился Очковому Змею и крикнул детям:
О, Мэри, Мэри!
Ты моя пэри!
Ты моя пэри!
О, Мэри, Мэри!
– Слышали? Я нашел рифму! Самую точную рифму! Нет, я не посрамил пингвинов! – Он протянул крыло леопарду, и хоровод увлек его дальше.
Джейн с Майклом стояли и смотрели, а между ними покачивался безмолвный, таинственный Змей. Мимо проплясал Лев, держа за крыло бразильского фазана. Джейн попыталась выразить словами переполняющие ее чувства:
– Я подумала, сэр, – начала она и замолчала, смутившись, может, все-таки не стоит касаться этой щекотливой темы.
– Говори, мое дитя, – разрешил Очковый Змей. – Так что ты подумала?
– Смотрите – львы и птицы, тигры и мелкие зверушки…
Очковый Змей пришел ей на помощь.
– Ты подумала, что в природе дикие звери друг другу враги, что лев не упустит случая съесть попугая, а тигр – зайца?
Джейн покраснела и кивнула.
– Возможно, ты и права. Возможно, так оно и есть. Но только не в День рождения, – сказал Змей. – Сегодня – малый не боится большого, а большой – защитник малого. Даже я… – он замолчал, точно старался заглянуть в себя поглубже, – и даже у меня, столкнись я сегодня с диким гусем, слюнки не потекут. В сущности, – продолжал он в раздумье, высунув свой ужасный раздвоенный язык, – какая разница: съесть или быть съеденным. Это вещает вам старый мудрый Очковый Змей! Все живое вылеплено из одной глины: мы, обитатели джунглей, и вы, живущие в городах. И не только все мы, камни под ногами, реки, деревья и звезды – все, все сделано из одной материи. И все движется к одному концу. Не забывайте этого даже тогда, когда обо мне не останется и воспоминания.
– Как это дерево может быть камнем? И я совсем не похож на птицу. А Джейн – на тигра, – изумился Майкл.
– Вы так думаете? – прошипел Очковый Змей. – Ну так смотрите! – И он кивнул головой в сторону хоровода.
Птицы и звери кружились все ближе к Мэри Поппинс, а она стояла в центре, тихонько покачиваясь. Звери и птицы тоже стали качаться, как маятник часов. И деревья, казалось, кланяются. И даже Луна колыхалась в небе, словно корабль на волнах.
– Птицы и звери, камни и звезды – мы все одно, одно, – шипел Змей, раскачиваясь между детьми, и воротник его потихоньку опадал. – Дети и змеи, звезды и камни – одно…
Шипение становилось все глуше. Дикие песни затихали, смолкали. Джейн с Майклом слушали, и им казалось, что и они качаются, точно кто-то их нежно баюкает.
Неяркий свет упал к ним на лица.
– Спят и видят сны, – прошептал чей-то голос. Наверное, голос Очкового Змея, а может быть, мамин? Как всегда, она зашла в детскую поправить одеяльца.
– Пусть спят, – прошептал второй голос. Бурого Медведя или мистера Банкса?
Джейн и Майкл, качаясь, как на волнах, не могли понять… не могли…
– …Какой я видела странный сон этой ночью, – сказала Джейн за завтраком, посыпая сахаром кашу. – Как будто мы в зоопарке, и Мэри Поппинс празднует там день рождения. А в клетках не звери, а люди, а все звери разгуливают на свободе…
– Это мой сон. Я тоже видел зоопарк, – очень удивился Майкл.
– Один и тот же сон видеть нельзя, – сказала Джейн. – Так не бывает. Может, скажешь еще, что ты видел Льва, у которого грива в кудряшках? И Тюленя – он велел нам…
– Нырнуть в воду за апельсиновой коркой, – торжествующе закончил Майкл. – Конечно, я все это видел. И Пингвина – он никак не мог придумать рифму. И Очкового Змея.
– Тогда, значит, это был не сон, – выделяя каждое слово, произнесла Джейн. – Наверное, это было на самом деле. А если это не сон… – Джейн, сгорая от любопытства, посмотрела на Мэри Поппинс, которая, как ни в чем не бывало, кипятила молоко.
– Мэри Поппинс, – сказала она, – мы могли с Майклом видеть один и тот же сон?
– Уж мне эти ваши сны! – фыркнула Мэри Поппинс. – Ешьте, пожалуйста, кашу, а то не получите гренков с маслом.
Но Джейн было невозможно сбить. Она должна докопаться до истины.
– Мэри Поппинс, – сказала Джейн, очень строго глядя на нее. – Вы были этой ночью в зоопарке?
Мэри Поппинс широко раскрыла глаза.
– В зоопарке? Я – в зоопарке – ночью? Я? Уравновешенная, добропорядочная особа?
– Были или нет? – настаивала Джейн.
– Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! – возмутилась Мэри Поппинс. – Сделайте такую милость, ешьте свою кашу и не болтайте глупостей.
Джейн налила в кашу молока.
– Значит, все-таки, наверное, это был сон, – сказала она.
Но Майкл во все глаза смотрел на Мэри Поппинс, которая поджаривала на огне камина гренки.
– Джейн, – прошептал он звенящим шепотом, – Джейн, смотри!
Он махнул рукой, и Джейн увидела то, на что смотрел Майкл.
На Мэри Поппинс был золотистый, из змеиной кожи, чешуйчатый пояс, на котором округлым, извивистым почерком было выведено: «Подарок зоопарка».
Глава 11. Подарки к Рождеству
– Пахнет снегом, – сообщила Джейн, когда вся троица вышла из автобуса.
– Рождественской елкой, – прибавил Майкл.
– Жареной рыбой, – сказала Мэри Поппинс.
Других запахов они не успели почувствовать – автобус остановился у самого большого магазина в мире, через два шага они были у его входа.
– Можно, сначала мы посмотрим витрину? – спросил Майкл, прыгая на одной ножке от радостного возбуждения.
– Пожалуйста, – коротко ответила Мэри Поппинс. Но Джейн с Майклом не удивила ее кротость: больше всего на свете Мэри Поппинс любила смотреться в витринные стекла. Пока они любуются игрушками, книжками, ветками остролиста и сливовым тортом, Мэри Поппинс будет любоваться собственной персоной.
– Смотрите, самолеты! – закричал Майкл: за стеклом, подвешенные на проволоке, летали игрушечные самолетики.
– Майкл, посмотри! – воскликнула Джейн. – Какие славные куколки в одной кроватке! Как ты думаешь, они шоколадные или из фарфора?
«Взгляните на эту особу! – сказала себе Мэри Поппинс. – Что за прелесть эти перчатки с меховой опушкой!» У нее никогда еще таких не было, нет, ей в жизни не надоест любоваться ими. Насмотревшись на них, она медленно оглядела себя с ног до головы. Пальто, шляпка, шарф, туфли и она сама внутри всего этого – ни одна леди на свете не выглядит так элегантно и впечатляюще!
Но зимние дни коротки, а дома надо быть к послеобеденному чаю. И Мэри Поппинс со вздохом оторвалась от своего отображения в стекле.
– Идемте скорее в магазин, – сказала она, но, войдя туда, как прилипла к галантерейному прилавку – понадобилось, видите ли, купить черные нитки, к величайшему неудовольствию Майкла и Джейн.
– Отдел игрушек вон там, – напомнил ей Майкл.
– Благодарю тебя, но я знаю. И не тычь, пожалуйста, пальцем, – сказала Мэри Поппинс, расплачиваясь за катушку с убийственной медлительностью.
Наконец все-таки они добрались до Деда Мороза. И подумать только – он согласился даже выбирать им подарки, а это ох какое трудное дело!
– А я знаю, что подарить папе, – сказал Майкл, увидев заводную железную дорогу со светофорами. – Ему очень понравится. Правда, он целый день в Сити, но я буду ее караулить.
– А это – маме, – сказала Джейн, катая кукольную коляску. – Она давно о такой мечтала. Может, мама даст мне иногда с ней поиграть.
Для близнецов Майкл выбрал пакет булавок, для мамы – конструктор, для Робертсона Эй – заводного жука, для Эллен – очки, хотя зрение у Эллен было отличное, а для миссис Брилл – шнурки для ботинок, ничего, что она всегда ходит в тапочках.
Дольше всего Джейн выбирала подарок для мистера Банкса. Наконец нашла чудесную белую манишку. А для близнецов – книжку «Робинзон Крузо» – вырастут и будут читать.
– А пока я ее почитаю, – сказала она. – Я уверена, они мне ее дадут.
Мэри Поппинс тем временем препиралась с Дедом Морозом из-за куска душистого мыла.
– Я очень вам советую купить «Красный парус», – убеждал ее Дед Мороз в отчаянии, что попалась такая несговорчивая покупательница.
– А я предпочитаю «Ночные фиалки», – стояла на своем Мэри Поппинс. – Боже мой! – вдруг воскликнула она, поглаживая мех на правой перчатке. – Давно пора чай пить!
– Чай не волк, в лес не убежит, – мрачно сказал Майкл.
– Никто тебя не просил зубоскалить, – произнесла Мэри Поппинс таким тоном, что Майкл подумал: а ведь и правда – никто не просил.
– Дети, пора домой! – прибавила она.
Вот они, эти слова, которые Джейн с Майклом так боялись услышать!
– Еще пять минуточек! – взмолилась Джейн.
– Пожалуйста, Мэри Поппинс! У вас такой прекрасный вид в этих перчатках, – подольстился Майкл.
Мэри Поппинс внутренне оценила похвалу Майкла, но на лесть, однако, не поддалась.
– Никаких пяти минут! – отрезала она и, поджав губы, поспешила к выходу.
«Господи, – думал Майкл, шатаясь под тяжестью покупок, – хоть бы один раз смягчилась!»
Мэри Поппинс не шла, а летела, и детям пришлось пуститься за ней вприпрыжку. Дед Мороз помахал им рукой. Снежная королева на елке и другие куклы шептали, печально улыбаясь: «Возьмите нас домой, хоть кто-нибудь!» Самолеты махали крыльями и тоненькими птичьими голосами просили: «Хотим летать в небе! Отпустите нас!»
Джейн и Майкл старались не слышать этих соблазнительных голосов. Какая глупость, какая жестокость – побыть в отделе игрушек всего какой-то час!
…Приключение началось, когда они подошли к выходу. Только хотели толкнуть стеклянную дверь и выйти наружу, как к входу с той стороны подбежала поблескивающая детская фигурка.
– Смотрите! – в один голос воскликнули Джейн с Майклом.
– Господи, спаси и помилуй! – выдохнула Мэри Поппинс и остановилась как вкопанная.
Еще бы! Девочка была почти раздета, ее блестящее голенькое тельце окутывала легкая голубая дымка, точно ктото оторвал клочок неба и накинул на нее.
Девочка, как видно, не умела проходить сквозь вращающуюся дверь, она кружилась и кружилась внутри и чем сильнее толкала дверь, тем быстрее кружилась – весело при этом смеясь. Вдруг легким рывком она выскочила из двери и замерла на цыпочках, глядя то в одну сторону, то в другую, точно искала кого-то. Увидела Джейн с Майклом, Мери Поппинс, и лицо ее просияло.
– Рождественской елкой, – прибавил Майкл.
– Жареной рыбой, – сказала Мэри Поппинс.
Других запахов они не успели почувствовать – автобус остановился у самого большого магазина в мире, через два шага они были у его входа.
– Можно, сначала мы посмотрим витрину? – спросил Майкл, прыгая на одной ножке от радостного возбуждения.
– Пожалуйста, – коротко ответила Мэри Поппинс. Но Джейн с Майклом не удивила ее кротость: больше всего на свете Мэри Поппинс любила смотреться в витринные стекла. Пока они любуются игрушками, книжками, ветками остролиста и сливовым тортом, Мэри Поппинс будет любоваться собственной персоной.
– Смотрите, самолеты! – закричал Майкл: за стеклом, подвешенные на проволоке, летали игрушечные самолетики.
– Майкл, посмотри! – воскликнула Джейн. – Какие славные куколки в одной кроватке! Как ты думаешь, они шоколадные или из фарфора?
«Взгляните на эту особу! – сказала себе Мэри Поппинс. – Что за прелесть эти перчатки с меховой опушкой!» У нее никогда еще таких не было, нет, ей в жизни не надоест любоваться ими. Насмотревшись на них, она медленно оглядела себя с ног до головы. Пальто, шляпка, шарф, туфли и она сама внутри всего этого – ни одна леди на свете не выглядит так элегантно и впечатляюще!
Но зимние дни коротки, а дома надо быть к послеобеденному чаю. И Мэри Поппинс со вздохом оторвалась от своего отображения в стекле.
– Идемте скорее в магазин, – сказала она, но, войдя туда, как прилипла к галантерейному прилавку – понадобилось, видите ли, купить черные нитки, к величайшему неудовольствию Майкла и Джейн.
– Отдел игрушек вон там, – напомнил ей Майкл.
– Благодарю тебя, но я знаю. И не тычь, пожалуйста, пальцем, – сказала Мэри Поппинс, расплачиваясь за катушку с убийственной медлительностью.
Наконец все-таки они добрались до Деда Мороза. И подумать только – он согласился даже выбирать им подарки, а это ох какое трудное дело!
– А я знаю, что подарить папе, – сказал Майкл, увидев заводную железную дорогу со светофорами. – Ему очень понравится. Правда, он целый день в Сити, но я буду ее караулить.
– А это – маме, – сказала Джейн, катая кукольную коляску. – Она давно о такой мечтала. Может, мама даст мне иногда с ней поиграть.
Для близнецов Майкл выбрал пакет булавок, для мамы – конструктор, для Робертсона Эй – заводного жука, для Эллен – очки, хотя зрение у Эллен было отличное, а для миссис Брилл – шнурки для ботинок, ничего, что она всегда ходит в тапочках.
Дольше всего Джейн выбирала подарок для мистера Банкса. Наконец нашла чудесную белую манишку. А для близнецов – книжку «Робинзон Крузо» – вырастут и будут читать.
– А пока я ее почитаю, – сказала она. – Я уверена, они мне ее дадут.
Мэри Поппинс тем временем препиралась с Дедом Морозом из-за куска душистого мыла.
– Я очень вам советую купить «Красный парус», – убеждал ее Дед Мороз в отчаянии, что попалась такая несговорчивая покупательница.
– А я предпочитаю «Ночные фиалки», – стояла на своем Мэри Поппинс. – Боже мой! – вдруг воскликнула она, поглаживая мех на правой перчатке. – Давно пора чай пить!
– Чай не волк, в лес не убежит, – мрачно сказал Майкл.
– Никто тебя не просил зубоскалить, – произнесла Мэри Поппинс таким тоном, что Майкл подумал: а ведь и правда – никто не просил.
– Дети, пора домой! – прибавила она.
Вот они, эти слова, которые Джейн с Майклом так боялись услышать!
– Еще пять минуточек! – взмолилась Джейн.
– Пожалуйста, Мэри Поппинс! У вас такой прекрасный вид в этих перчатках, – подольстился Майкл.
Мэри Поппинс внутренне оценила похвалу Майкла, но на лесть, однако, не поддалась.
– Никаких пяти минут! – отрезала она и, поджав губы, поспешила к выходу.
«Господи, – думал Майкл, шатаясь под тяжестью покупок, – хоть бы один раз смягчилась!»
Мэри Поппинс не шла, а летела, и детям пришлось пуститься за ней вприпрыжку. Дед Мороз помахал им рукой. Снежная королева на елке и другие куклы шептали, печально улыбаясь: «Возьмите нас домой, хоть кто-нибудь!» Самолеты махали крыльями и тоненькими птичьими голосами просили: «Хотим летать в небе! Отпустите нас!»
Джейн и Майкл старались не слышать этих соблазнительных голосов. Какая глупость, какая жестокость – побыть в отделе игрушек всего какой-то час!
…Приключение началось, когда они подошли к выходу. Только хотели толкнуть стеклянную дверь и выйти наружу, как к входу с той стороны подбежала поблескивающая детская фигурка.
– Смотрите! – в один голос воскликнули Джейн с Майклом.
– Господи, спаси и помилуй! – выдохнула Мэри Поппинс и остановилась как вкопанная.
Еще бы! Девочка была почти раздета, ее блестящее голенькое тельце окутывала легкая голубая дымка, точно ктото оторвал клочок неба и накинул на нее.
Девочка, как видно, не умела проходить сквозь вращающуюся дверь, она кружилась и кружилась внутри и чем сильнее толкала дверь, тем быстрее кружилась – весело при этом смеясь. Вдруг легким рывком она выскочила из двери и замерла на цыпочках, глядя то в одну сторону, то в другую, точно искала кого-то. Увидела Джейн с Майклом, Мери Поппинс, и лицо ее просияло.