Тревор Уильям. Рассказы

Была она высокой и сильной, кожа на ладонях и пальцах - жесткая, в
несмываемых пятнышках. В них навсегда оставил след многолетний труд, словно
соки поднялись из растений, а чернота - из самой почвы: с детства Бpaйди
выпалывала колючие сорные травы, которыми по весне зарастали отцовские
посевы свеклы, с детства копала картофель в августе, глубоко погружая руки в
землю, разгребая и разрыхляя комья. Лицо у нее было обветренное,
высмугленное солнцем, худая шея, тонкий нос, вокруг рта легли ранние
морщинки.
Но когда наступал субботний вечер, Брайди забывала про возню с
сорняками и землей. Надев новое платье, садилась она на велосипед и катила
на танцы - отец эти поездки очень одобрял.
- Ну разве это тебе не на пользу? - спрашивал он, будто и вправду
верил, что Брайди неохотно позволяет себе такое удовольствие. - Надо же и
тебе развлечься!
Она приготовит ему чай, а потом отец усядется в кухне со своим
приемником и ковбойским романом. Позднее - Брайди к тому времени еще не
вернется из танцзала - отец пошурует в печке, расшевелит огонь и потащится к
себе наверх спать.
Танцзал, собственность мистера Дуайра, располагался в одиноко стоящем
придорожном здании; путь туда был неближний; перед входом - усыпанная
гравием площадка, а вокруг - болотистая равнина без единого деревца.
Название было выведено лазурными буквами по более темному фону на фасаде,
выложенном розовой галькой: буквы выделялись отчетливо, со скромным
достоинством провозглашая: "ТАНЦЗАЛ "РОМАНТИКА". Над этой вывеской в урочный
час вспыхивали четыре цветные лампочки: красная, зеленая, оранжевая и
розовато-лиловая, в знак того, что место вечерних рандеву открыто для
публики. Розовым был только фасад здания, остальные стены - обычного серого
цвета. А внутри все, кроме розовых, в обе стороны распахивающихся дверей,
окрашено в голубой.
Субботним вечером мистер Джастин Дуайр, маленький тщедушный человечек,
отпирал металлическую решетку, охранявшую его собственность, и оттягивал ее
назад - открывался вход в зал, откуда позднее польются звуки музыки.
Подсобив жене вынести из машины корзинки с лимонадом и пачками печенья,
мистер Дуайр занимал свой пост в крохотном тамбуре между решеткой и розовыми
дверями. Там он сидел за складным столиком, разложив перед собой билеты и
деньги. Толковали, что он уже сколотил себе целое состояние: он был
владельцем еще нескольких сельских танцзалов.
Люди съезжались на велосипедах, в старых машинах; все это были, как и
Брайди, жители с холмов - из деревушек, с отдаленных ферм. Люди, что подолгу
никого не видели, - мужчины и женщины, парни и девушки. Уплатив за вход
мистеру Дуайру, они вступали в его танцзал, где на бледно-голубых стенах
двигались тени, а хрустальный плафон излучал мягкий матовый свет. Оркестр,
он именовался "Романтичный джаз-банд", состоял из кларнета, фортепиано и
нескольких барабанов. Ударник, кроме того, пел.
Брайди посещала этот танцзал с тех пор, как вышла из монастырской школы
сестер ордена Введения в храм, еще при жизни матери. Расстояние - семь миль
туда и семь обратно, - ее совсем не смущало, такой же путь она проделывала
каждый день, когда ездила в школу к монашкам на том же самом, еще
материнском, велосипеде, старом "радже", купленном в 1936 году. По
воскресеньям она отправлялась за шесть миль к мессе, что тоже было не в
тягость, настолько она к этим поездкам привыкла.
- Как поживаешь, Брайди? - осведомился мистер Джастин Дуайр, когда
одним осенним вечером 1972-го в новом, алом платье она приехала в танцзал.
Брайди отвечала, что все у нее в порядке, а на следующий привычный вопрос -
что у отца тоже все в порядке.
- Я на днях у вас побываю, - пообещал мистер Дуайр; обещание это она
слышала от него уже лет двадцать.
Брайди купила билет и вошла в распахнутые розовые двери. "Романтичный
джаз-банд" играл хорошо знакомый старый "Вальс судьбы". Вопреки своему
наименованию, оркестрик этот никогда не исполнял джазовой музыки, мистер
Дуайр ее не жаловал, так же как всяческих новомодных танцев, что возникали и
исчезали в последние годы.
Джайв, рок-н-ролл, твист и прочие изобретения встречали твердый отпор
со стороны мистера Дуайра, убежденного, что в танцзале все должно быть в
высшей степени прилично и благородно. В "Романтичном джаз-банде" играли три
музыканта: мистер Мэлони, мистер Суэнтон, а ударником - Дэно Райан. Это были
немолодые люди, музыканты-любители, приезжавшие из города в машине мистера
Мэлони; один из них работал на фабрике мясных консервов, другой - в
Управлении энергоснабжения, а третий состоял на службе в Совете графства.
- Как живешь, Брайди? - осведомился и Дэно Райан, когда она шла мимо
него в раздевалку. Барабаны его сейчас бездействовали, "Вальс судьбы"
обходился без них.
- Все в порядке, - отозвалась она. - Ты сам-то здоров? Глаза получше? -
В прошлую субботу Дэно пожаловался, что у него вдруг стали слезиться глаза,
видать, от какой-то простуды. Начали слезиться с самого утра, и весь день не
проходило, никогда с ним такого не было, сказал он, добавив, что вообще за
всю свою жизнь и дня ничем не проболел. "Наверное, мне очки нужны",заключил
Дэно, и, входя в раздевалку, Брайди представила себе, как он в очках чинит
дорогу - в Совете графства он служил рабочим-ремонтником. Где же это видано,
чтобы дорожный рабочий носил очки, размышляла Брайди, может, и глаза у него
стали болеть из-за пыли, от нее на такой работе не укроешься.
- Как дела, Брайди? - окликнула ее девушка по имени Эйни Макки, она
была совсем юная, лишь в прошлом году окончила монастырскую школу.
- Какое у тебя платье чудесное! - сказала Брайди. - Это что, нейлон?
- Это трайсел. Гладить не надо.
Брайди сняла пальто и повесила его на крючок. В раздевалке была
маленькая раковина с краном, над ней висело потускневшее овальное зеркало.
На бетонном полу валялись клочки ваты, смятые бумажные салфетки, окурки. В
углу зелеными деревянными панелями была огорожена туалетная кабинка.
- Потрясно выглядишь, Брайди! - заметила Мэдж Даудинг, дожидавшаяся
очереди к зеркалу. Подойдя к нему вплотную, она сняла очки и принялась
старательно красить ресницы. Пока, близоруко щурясь и напевая, она
вглядывалась в свое отражение, другие девушки нетерпеливо топтались рядом.
- Да не копайся ты, Мэдж, бога ради! - крикнула Эйни Макки. - Что нам,
всю ночь тут торчать?
Одна лишь Мэдж Даудинг была здесь постарше Брайди. Ей стукнуло уже
тридцать девять, хотя обычно она свой возраст скрывала. Девушки
пересмеивались за ее спиной, все были согласны, что Мэдж Даудинг пора уже
примириться со своей участью - в ее-то годы, подслеповата, кожа скверная - и
перестать бегать за мужчинами. Это просто смешно. Да и кому она может
понравиться? Уж лучше бы Мэдж Даудинг занималась по субботам добрыми делами,
канонику О'Коннелу вечно требуется помощь!
- Что, здесь этот мужик? - спросила Мэдж, отойдя от зеркала. - Ну этот,
длиннорукий? Кто-нибудь видел его?
- Он с Кэт Болджер танцует, - отозвалась одна. - Приклеилась к нему
насмерть.
- Роскошный мальчик! - вставила Патти Бирнс, и все захохотали,
поскольку человека, о котором шла речь, вряд ли можно было назвать
мальчиком, ему было, наверное, за пятьдесят, этому холостяку, лишь изредка
приезжавшему в танцзал.
Мэдж Даудинг мигом выскочила из раздевалки, не потрудившись скрыть
своей тревоги по поводу общения Кэт Болджер с длинноруким холостяком. На
щеках ее вспыхнули два красных пятна, она в спешке споткнулась, и снова
раздался дружный хохот. Девушка помоложе обязательно изобразила бы
равнодушие. Брайди болтала с соседками, ожидая очереди к зеркалу. Кое-кто,
чтобы не задерживаться, обходился зеркальцем в своей пудренице. Потом по
двое, по трое, реже в одиночку вступали в зал и рассаживались на деревянных
стульях с прямыми спинками, поставленных в ряд в одном конце зала; здесь они
ожидали приглашения на танец. Мистер Мэлони, мистер Суэнтон и Дэно Райан
заиграли "Луну в пору жатвы", затем "Кто же теперь целует ее" и "Я буду
рядом с тобой".
Брайди пригласили на танец. Отец, наверное, уже задремал у очага;
потихоньку мурлычет приемник, настроенный на "Радио Эйре". Отец прослушал
передачи "Вера и порядок", "Ищем таланты". Ковбойский роман Джека Мэталла
"Три быстрых всадника" соскользнул с его единственного колена на плиточный
пол. Скоро он проснется, внезапно, резко вздрогнув, как это бывает каждый
вечер, и забыв, какой нынче день, удивится, что ее нет рядом: обычно она
сидит тут же у стола, чинит одежду или моет яйца.
- Пора слушать известия? - автоматически спрашивает он.
Под хрустальным плафоном плавал туман из пыли и папиросного дыма, зал
гудел от топота множества ног, визга и хохота девушек - за неимением
кавалера кое-кто танцевал друг с дружкой. Музыка гремела, оркестранты
поснимали пиджаки. В быстром темпе они сыграли несколько мелодий из "Большой
ярмарки" и более романтично "Все это так просто...". В стремительном темпе
прозвучал "Пол Джонс" для танца с обменом партнерами, и Брайди оказалась в
паре с юнцом, поведавшим, что он копит деньги и собирается эмигрировать,
потому что в Ирландии, по его мнению, все идет к концу.
- Я у дяди живу, на холмах, - говорил он, - вкалываю по четырнадцать
часов в сутки, разве это жизнь для молодого парня? - Брайди знала его дядю,
каменистое поле которого отделяла от отцовского лишь одна ферма. - Все кишки
надорвал, вкалывая на него, - бубнил парень. - Ну скажи мне, Брайди, есть в
этом смысл?
В десять часов в зале поднялась кутерьма: появились три пожилых
холостяка, они прикатили на велосипедах прямо из пивной Кэри. Холостяки
приветствовали танцующих громкими возгласами и свистом. От них несло крепким
портером, виски и потом.
Каждую субботу они прибывали сюда точно в этот час; мистер Дуайр,
продав им билеты, сложил карточный столик и запер вечернюю выручку в
жестяную коробку: больше никто в танцзал не пожалует.
- Как делишки, Брайди? - осведомился один из холостяков, прозванный
Выпивохой Игеном. Второй, Тим Дэли, справился о том же у Патти Бирн. -
Потанцуем? - предложил Мэдж Даудинг Пучеглазый Хорган, тут же прижавшись
своим синим пиджаком к ее тонкому платью. А Брайди пошла с Выпивохой Игеном,
который сообщил, что она сегодня исключительно хорошо выглядит.
Никогда эти холостяки не женятся, считали девушки, посещавшие танцзал.
Они и так уже повенчаны - с портером и виски, с собственной ленью, со
старыми мамашами, засевшими там, на холмах, на своих фермах. Длиннорукий
танцор не пил, но во всем остальном ничуть от них не отличался: и у него был
тот же безнадежно холостяцкий облик, нечто такое чувствовалось в физиономии.
- Здорово! - бормотал Выпивоха Иген, выделывая сложные путаные па на
свой собственный нетрезвый манер. - Здорово пляшешь, Брайди, детка!
- Ты что это делаешь? - прорезался сквозь музыку визгливый голос Мэдж
Даудинг. Пучеглазый Хорган сунул два пальца за вырез ее платья на спине и
теперь изображал, будто они попали туда случайно. Смутная ухмылка блуждала
по его широкому, красному, потному лицу, выпученные глаза - из-за них он и
получил свое прозвище - налились кровью.
- С этим типом надо поаккуратней! - выкрикнул Выпивоха Иген, хохоча
так, что брызги летели Брайди в лицо. Эйни Макки, танцевавшая поблизости,
тоже засмеялась и подмигнула Брайди. Дэно Райан положил свои палочки и
запел. "О, как я томлюсь по нежным твоим поцелуям, - выводил он негромко и с
чувством, - как я хочу тебя обнять..."
Никто в зале не знал имени длиннорукого. Единственной фразой, которую
он произносил в этом зале, было приглашение на танец. Это был застенчивый
человек, и если он не танцевал, то всегда стоял один в сторонке. А потом
уезжал на велосипеде, ни с кем не попрощавшись.
- Кэт сегодня заставит попрыгать этого дяденьку! - сказал Тим Дэли,
танцуя с Патти Бирн; живость, с которой Кэт отплясывала вальс и фокстрот,
была всеми замечена.
- "Я думаю лишь о тебе, - пел Дэно Райан, - я только хочу, я только
хочу, чтобы ты была рядом..."
Дэно Райан, вот он, пожалуй, подошел бы, часто думала Брайди, он не
похож на других холостяков; какой-то он одинокий, словно устал жить сам по
себе. Эта мысль, что Дэно Райан подошел бы ей, возникала у Брайди каждую
субботу, да и на неделе она продолжала об этом размышлять. Дэно Райан
подошел бы, потому что - Брайди это чувствовала - согласился бы поселиться
на ферме вместе с ее отцом-инвалидом. Жить втроем не дороже, чем вдвоем, а
что до самого Дэно Райана, то хоть он и потеряет жалованье дорожного
рабочего, зато выгадает на плате за квартиру. Однажды после танцев Брайди
придумала, будто проколота шина на заднем колесе ее велосипеда, и Дэно
возился с колесом, пока мистер Мэлони и мистер Суэнтон ждали его в машине.
Он подкачал шину автомобильным насосом и сказал, что, надо полагать, она
продержится.
Всем в танцзале было известно, что Брайди питает сильные надежды по
поводу Дэно Райана. Однако известно было и то, что Дэно Райан прочно
утвердился в своей колее, в том образе жизни, что ведет уже несколько лет.
Он квартировал у вдовы, миссис Гриффин, которая жила со своим умственно
отсталым сыном в коттедже на окраине. Говорили, что Дэно добр к больному
мальчику, приносит ему сласти и катает на раме велосипеда. Часа два в неделю
Дэно проводил в церкви Пресвятой Богородицы, он хранил неизменную верность
своему работодателю мистеру Дуайру. Дэно выступал еще в двух сельских
танцзалах мистера Дуаира и отказывался от приглашений играть в городском,
более шикарном зале, хотя тот был близко, да и платили там побольше. Но ведь
мистер Дуайр открыл Дэно Райана, и Дэно никогда этого не забывал, как,
впрочем, и мистер Мэлони с мистером Суэнтоном, - они тоже были открыты
мистером Дуайром.
- Может, возьмем лимонаду, - предложил Выпивоха Иген, - и пачку
печенья, а, Брайди?
В "Романтике" никогда не торговали спиртным, поскольку зал не имел
лицензии на его продажу: возбуждающие средства здесь не требовались. Мистер
Дуайр сознательно не выправлял лицензий для своих танцевальных заведений,
будучи убежден, что романтика и алкоголь - товары несовместимые, тем более в
приличном и благородном танцзале. Позади стульев, где сидели девушки,
толстенькая миссис Дуайр обслуживала желающих лимонадом в бутылках с
соломинками, печеньем и хрустящими хлебцами. Торгуя, она говорила без
умолку, главным образом о своих индюшках. Однажды она призналась Брайди, что
индюшки для нее - все равно что дети.
- Спасибо, - сказала Брайди, и Выпивоха Иген подвел ее к буфетному
столу на козлах. Скоро объявят перерыв, и трое музыкантов тоже придут сюда
подкрепиться. Брайди стала придумывать, что она спросит у Дэно Райана.
Когда Брайди только еще появилась в "Романтике" - ей в ту пору было
шестнадцать, - Дэно Райан (он старше ее года на четыре) был уже там и уже
играл на барабанах в оркестре мистера Дуайра. В то время она едва замечала
его - ведь он не танцевал и казался просто принадлежностью танцзала,
наподобие стола на козлах, корзин с лимонадом и самого мистера Дуайра с
супругой. Молодые люди в синих выходных костюмах, танцевавшие с Брайди,
стали постепенно исчезать - кто осел в городе, кто перебрался в Дублин или
уехал в Англию, и оставались лишь те, кому суждено было стать позднее
пожилыми холостяками с холмов. В то время она была влюблена в одного юношу -
Патрика Грейди. Шла неделя за неделей, и каждый раз, возвращаясь из танцзала
"Романтика", Брайди уносила с собой этот образ: бледное узкое лицо под
шапкой черных волос. Танцуя с Патриком Грейди, она чувствовала себя как-то
необыкновенно и догадывалась, что то же самое происходит и с ним, хотя он ни
разу в этом не признался. Она мечтала о нем по ночам, да и днем тоже,
помогая матери на кухне и отцу в коровнике. Текла неделя за неделей, и она
подкатывала на велосипеде к танцзалу "Романтика", издалека улыбаясь его
розовому фасаду, и шла танцевать в объятиях Патрика Грейди. Сколько раз
стояли они рядом, потягивая через соломинку лимонад, стояли безмолвно, не
зная, как заговорить. Брайди чувствовала, что и он любит ее, и верила:
настанет день, и он уведет ее из романтического полумрака танцзала, от всего
этого розового и голубого, от матового свечения хрустального плафона, от
этой музыки. Верила: он уведет ее на яркий солнечный свет, в город, в
церковь Пресвятой Богородицы, к венцу, к улыбающимся лицам. Но другая
заполучила Патрика Грейди - городская девчонка, никогда не танцевавшая в
придорожном зале. В один момент она сцапала Патрика Грейди, так что он и
оглянуться не успел.
Узнав об этом, Брайди разрыдалась. Много ночей она тихо плакала, лежа в
постели в своем деревенском доме, слезы катились по волосам, и от них сырела
подушка. Просыпалась ранним утром все с той же неотвязно грызущей думой,
которая не оставляла ее весь день, вытеснив прежние мечтания о счастье.
Позднее кто-то сказал, что Патрик Грейди уехал с молодой женой в Англию и
поселился в Уолвер-хэмптоне, а Брайди все пыталась представить себе, как он
живет в этих чужих, недоступных ее воображению краях, работает на фабрике,
обзаводится детьми, приобретает тамошний выговор. Без него танцзал
"Романтика" стал для Брайди совсем другим, долгие годы никто больше не
привлекал ее внимания, никто не предлагал замужества, и Брайди стала
замечать, что все чаще задумывается о Дэно Райане. Уж если нет любви, то был
бы человек порядочный.
Выпивоху Игена вряд ли можно отнести к таковым, да и Тима Дэли тоже. И
каждому ясно, что Кэт Болджер и Мэдж Даудинг только зря тратят время на
длиннорукого кавалера. Весь зал давно уже потешался над Мэдж, наблюдая, как
она бегает за холостяками, а если Кэт Болджер не опомнится вовремя, то и с
ней будет то же самое.
Да и вообще ничего не стоит оказаться здесь предметом насмешек, и вовсе
не обязательно для этого быть перестарком, как Мэдж Даудинг; совсем
молоденькая девчонка, только что из монастырской школы, спросила однажды у
Пучеглазого Xоргана, что это он носит в кармане брюк, а тот ответил:
перочинный ножик. И после в раздевалке она рассказала, что попросила
Пучеглазого Хоргана не прижиматься так сильно во время танца, а то его
перочинный ножик торчит и колется.
- Иисусе, ну и младенец! - в восторге завопила Патти Бирн, и тут же
поднялся общий хохот, все знали, что Пучеглазый Хорган только за этим и
таскается на танцы. Какая девушка на него польстится?
- Два лимонада, миссис Дуайр, - сказал Выпивоха Иген, - и две пачки
"Кэрри кримс". Так, Брайди?
Брайди улыбнулась и подтвердила: "Кэрри кримс" - это очень вкусно.
- Какая же ты сегодня нарядная, Брайди, - заметила миссис Дуайр. -
Правда, красный цвет ей к лицу?
Мистер Дуайр стоял у дверей и покуривал, зажав сигарету в левом кулаке.
Маленькие его глазки зорко следили за происходящим. От него не укрылось
беспокойство Мэдж Даудинг, которой Пучеглазый Хорган сунул два пальца под
вырез платья. Он отвел взгляд в сторону, предпочтя не раздувать инцидента,
но, если понадобится, у него будет особый разговор с Пучеглазым Хорганом,
что уже не раз бывало. Конечно, нередко молодые парни слишком тесно
прижимаются к своим столь же юным дамам, а те по неопытности и от смущения
не знают, как тут поступить. Но это - рассуждал мистер Дуайр - совсем иной
коленкор, потому что они пареньки порядочные и вскоре начинают ухаживать за
девушкой серьезно, а там, глядишь, и оказываются, подобно ему самому и
миссис Дуайр, в прочном супружестве, с общим домом и общей постелью. А вот
за пожилыми холостяками нужен глаз да глаз, они мчатся сюда со своих холмов,
как горные козлы, освободившись на вечер от своих престарелых мамаш, от
запахов скота, земли и навоза. Мистер Дуайр продолжал наблюдать за
Пучеглазым Хорганом: не слишком ли он набрался?
Дэно Райан допел свою песенку, мистер Суэнтон отложил кларнет, мистер
Мэлони встал из-за фортепиано, и вся троица неспешно двинулась к буфетному
столу, где торговала миссис Дуайр.
- До чего же у тебя ноги мировые! - шептал Пучеглазый Хорган Мэдж
Даудинг, но ее внимание бьшо приковано к длиннорукому, который, оставив Кэт
Болджер, направился в сторону мужской уборной. К буфету он никогда не
подходил. Мэдж двинулась туда же, чтобы занять позицию перед дверью,
Пучеглазый последовал за ней. - Хочешь лимонаду, Мэдж? - У него есть при
себе бутылочка виски, если они встанут в уголок, можно будет добавить в
лимонад каплю-другую.
- Я в рот не беру спиртного, забыл ты, что ли? - отчеканила Мэдж, и
Хорган отстал.
- Извини, я отойду на минутку, - сказал Выпивоха Иген, поставив на стол
свою бутылку лимонада. Он пересек зал и скрылся в уборной. Брайди знала: и у
него с собой бутылочка виски. Она видела, как Дэно Райан, остановившись
посреди зала, наклонив голову набок, слушает какую-то байку, что
рассказывает мистер Мэлони. Дэно Райан был крупным, крепко сбитым человеком
с черными волосами, чуть тронутыми сединой, с тяжелыми ладонями. Он
посмеялся, когда мистер Мэлони окончил свою историю, и наклонил голову в
другую сторону, готовясь выслушать историю мистера Суэнтона.
- Ты одна, Брайди? - спросила, подойдя, Кэт Болджер, и Брайди ответила,
что ждет Выпивоху Игена. - Выпью-ка я, пожалуй, лимонаду, - сказала Кэт.
Парни и девушки, те, что помоложе, стояли, все еще не разомкнув рук, в
очереди к буфету, те, кто совсем не танцевал по неумению и робости,
толпились группками у стен, курили и отпускали шуточки. Девушки, которых еще
не приглашали, оживленно беседовали друг с другом, тянули через соломинку
лимонад, беспокойно шаря глазами по залу.
Брайди не спускала глаз с Дэно Райана - представляла, как он, надев
очки, о которых упомянул раньше, пристроился на кухне их деревенского дома и
читает какой-нибудь отцовский роман о Диком Западе. Вот они втроем сидят за
ужином, что она приготовила: на столе яичница с ветчиной, картофельные
оладьи, хлеб с маслом и джемом, хлеб двух сортов - домашней выпечки и из
магазина. По утрам Дэно выходит из кухни и отправляется в поле на прополку
свеклы, и отец ковыляет вслед, и оба работают рядом. Потом представила
сенокос: Дэно идет с косой - за эти годы самой Брайди пришлось выучиться
этому делу, - отец старательно орудует граблями. И себя она увидела в этих
картинках, ведь если в хозяйстве появится еще один работник, она сможет
наконец заняться делами, до которых руки не доходят. Тюлевые занавески в
спальне надо починить, кое-где поотставали обои, надо их подклеить мучным
клеем. Давно пора побелить кладовку.
В тот вечер, когда Дэно Райан подкачивал шину велосипеда, Брайди
показалось, что он вот-вот поцелует ее. Было темно, он низко пригнулся над
колесом и, приложив ухо к резине, послушал, не выходит ли воздух. Потом
выпрямился и заметил, что все как будто в порядке. Лицо Дэно было совсем
близко, и Брайди улыбнулась ему. И надо же, именно в этот момент мистер
Мэлони нетерпеливо нажал на клаксон своего автомобиля.
А вот Выпивоха Иген целовал Брайди частенько: в те вечера, когда ему
удавалось навязаться ей в провожатые, проехать рядом часть дороги домой.
Перед крутым подъемом они слезали с машин; провожая Брайди в первый раз,
Иген нарочно споткнулся и налетел на нее, схватив за плечо, чтобы удержаться
на ногах. И тут же она ощутила на своем лице его влажные губы, услышала
громыханье его велосипеда по каменистой дороге. Переведя дух, Иген предложил
ей посидеть в поле.
Было это девять лет тому назад. С тех пор, при сходных обстоятельствах,
Брайди иногда целовали и Тим Дэли, и Пучеглазый Хорган. С каждым из них она
иногда соглашалась посидеть в поле, позволяла обнимать себя, слушала их
тяжелое, шумное дыхание. Бывали моменты, когда она пыталась представить себя
женой кого-либо из них, представить кого-то из них на ферме, рядом с отцом,
хотя и понимала всю призрачность этих фантазий.
Брайди стояла с Кэт Болджер; ясно, что Выпивоха Иген не так скоро
вынырнет из уборной. И тут к ним приблизились мистер Мэлони, мистер Суэнтон
и Дэно Райан, и мистер Мэлони вызвался принести из буфета три бутылки
лимонада.
- Ты очень красиво спел последнюю вещь, - сказала Брайди Дэно Райану, -
и песенка сама очень красивая, правда? - Мистер Суэнтон заявил, что лучшей
песни он никогда не слышал, Кэт Болджер не согласилась: лично она
предпочитает "Дэнни-бой", по ее мнению, это лучшая песня на свете.
- Извольте! - произнес мистер Мэлони, вручая по бутылке лимонада
мистеру Суэнтону и Дэно Райану. - А как себя чувствует сегодня наша Брайди?
Отец здоров, Брайди?
Брайди ответила, что у отца все в порядке.
- Говорят, скоро откроется цементная фабрика, - сказал мистер Мэлони. -
Кто-нибудь слышал об этом? Вроде бы обнаружили залежи какого-то сырья, из
него получается хороший цемент. На глубине девяти футов, где-то рядом с
Килмалофом.
- Значит, появится работа, - объявил мистер Суэнтон. - Работа для всех,
вот что здесь совершенно необходимо.
- Об этом рассказывал каноник О'Коннел, - продолжал мистер Мэлони. -
Деньги вкладывают янки.
- Сюда приедут янки? - заинтересовалась Кэт Болджер. - Они сами поведут
дело?
Мистер Мэлони, занявшись своим лимонадом, не услышал вопроса, а Кэт
Болджер его не повторила.
- Знаешь, есть такое средство, опторекс называется, - вполголоса
проговорила Брайди, повернувшись к Дэно Райану, - отец им лечился, когда