Тронина Татьяна Михайловна. Добрая злая любовь

   В полной темноте она залезла под одеяло к Максу.
   – Бр-р, какая ты холодная! – засмеялся он. – Как лягушка.
   – Будешь обзываться – выгоню! – пригрозила она.
   – Это твоя благодарность? – он поцеловал ее в шею. – Моя маленькая царевна-лягушка...
   Он был теплый, и его длинные волосы щекотали ей лицо. Наташа вдруг подумала, что это немного противоестественно. У мужчины должна быть короткая стрижка – как, например, у ее сегодняшнего незнакомца. «Боже мой, я продолжаю о нем думать – даже теперь, когда меня обнимает Макс! Забыть, скорее забыть...»
   – Не уходи от меня... – жалобно произнесла она и обняла Макса изо всех сил. – Я иногда чувствую себя такой одинокой!
   – Хорошо, тогда давай жить у тебя, – сказал Макс. – Если тебя не устраивает соседство с моими родственниками, давай жить у тебя. Согласна?
   Секунду она сомневалась, а потом выдохнула:
   – Да...
   Он поцеловал ей плечо.
   – А ты не передумаешь? – вдруг забеспокоилась она.
   – Нет, – он уже гладил и ласкал ее всю. – Я перевезу сюда свои диски и музыкальный центр.
   – И мой дом превратится в оперный театр?
   – Да, да, в театр...

* * *

   На следующее утро все вчерашние события показались Наташе просто сном. Как будто не было этой безумной и бесплодной погони по ночной Москве...
   Макс проснулся, когда она уже вовсю хозяйничала на кухне.
   – М-м, какой запах! Что это ты там печешь? – восхитился он и, поймав ее за руку, поцеловал в локоть.
   – Блинчики. Блинчики с вишневым вареньем.
   – Остаюсь у тебя на веки вечные! – еще сильнее восхитился Макс. – Но с тем условием, чтобы ты каждое утро готовила мне завтрак.
   – Так ты не передумал? – на всякий случай переспросила она.
   – О чем? О том, чтобы поселиться у тебя? О нет, что ты... И блинчики тут ни при чем.
   Наташа поставила перед ним тарелку с золотистыми кругляшами, щедро политыми вишневым вареньем.
   – Да, Наташка, давно хотел тебя спросить – где ты научилась так готовить?
   – Нигде. То есть пришлось – вот и научилась. Я еще много что умею. Ты же знаешь, я раньше жила с Анной и Аркадием. Мама умерла, когда мне было десять, они мне, можно сказать, вторые родители. У них Настя уже родилась. Они работали с утра до вечера, а я – по дому. Я еще и нянька неплохая.
   – Верю! – истово произнес Макс.
   Наташа распахнула окно – холодный утренний воздух ворвался на кухню.
   – Вот и лето кончается... – пробормотала она.
   Но Макс ее не слышал – он напряженно о чем-то думал.
   – Послушай, Наташка, я тебя еще вот о чем хотел спросить – откуда эта квартира?
   – Аркадий с Анной мне купили, четыре года назад.
   – Зачем?
   – Ну как – зачем... – удивилась Наташа. – Я была уже взрослая, двадцать лет как-никак исполнилось. Не до старости же мне с ними жить!
   – Что, прямо так взяли – и купили?
   – Да. Поэтому ты совершенно напрасно ругаешь этот дом и эту квартиру. Мои родственники, при всей их щедрости, не миллионеры...
   – Я был не прав, – серьезно произнес Макс. – Твои Аркадий с Анной – молодцы. Но ты, я думаю, тоже здорово помогла им, когда нянчилась с Настей, и все такое...
   – Еще как!
   – А кто были ваши родители?
   Макс отнес грязную посуду в раковину и добросовестно принялся ее мыть. Наташа проводила его благосклонным взглядом.
   – О, да у тебя серьезные намерения в отношении меня... – она усмехнулась. – Решил все выведать!
   – Да, серьезные! – с удовольствием произнес Макс.
   – Ладно, скажу, мне скрывать нечего. Папа был физиком, очень известным. Может, ты его имя в каком-нибудь учебнике видел – Андрей Григорьевич Зимин. Он был на двадцать лет старше мамы. Умер, когда мне исполнилось шесть лет. Я его почти не помню, а вот Анна – помнит, и очень хорошо.
   – А мама?
   – Мама работала в Доме моды. Модельером. Хотя раньше эта профессия, по-моему, называлась как-то по-другому. Конструктор верхней одежды или что-то в таком роде...
   – Ладно, я опаздываю, – Макс взглянул на часы, вытер руки полотенцем. – До вечера...
   Он поцеловал Наташу.
   – Я люблю тебя.
   – И я тебя. Все, беги...
   Он ушел, а через несколько мгновений Наташа выскочила на лестничную площадку.
   – Макс, Макс, подожди! – она склонилась вниз.
   – Что? – он был уже пролетом ниже.
   – Ключи. Я хотела тебе дать ключи от своей квартиры...
   Она кинула ключи, и Макс ловко поймал их.

* * *

   Через полчаса и она вышла из дома.
   До работы ей было идти всего ничего – минут десять быстрым шагом. Впереди показалась длинная стеклянная пристройка к высотному дому неподалеку от Мясницкой, на козырьке переливается разноцветными огнями надпись – «Волшебный мир цветов».
   Наташа работала в цветочном магазине. Помимо срезанных цветов и комнатных растений в горшках, в нем продавались еще расфасованный в пакеты грунт, необходимые подкормки, горшки всевозможных форм и расцветок, кашпо, подставки и прочее. Но главное, здесь еще составляли букеты на заказ – для свадеб, банкетов и других мероприятий. По указанию заведующей магазином, Галины Викторовны, на дверь повесили уточняющую табличку – «Салон флористики». Вот так, не просто какой-нибудь цветочный магазин, а салон флористики. Ну, а Наташа тогда – не продавщица, а «менеджер торгового зала».
   До составления букетов Наташу не допустили – этим делом занималась Вика Абрамова, у Наташи же был свой угол. Она командовала комнатными растениями – всевозможными пальмами, драценами, азалиями, кордилинами, пуансеттиями...
   Она любила свое дело, и ей нравилось ухаживать за растениями. Ей нравилось объяснять людям, с какой регулярностью надо поливать тот или иной цветок и на какой подоконник его лучше поставить. Когда-то давно, в годы школьной юности, Наташа даже работала озеленителем – облагораживала городские газоны.
   «Тебе бы ландшафтным дизайном заняться, – не раз говорила ей практичная Анна. – Послушай, это очень выгодное дело нынче – под Москвой уже никто не хочет картошку высаживать, все желают у себя на участке видеть только альпийские горки да клумбы всякие...»
   «Анна, у меня до нашей-то дачи руки не доходят, а ты мне про какой-то ландшафтный дизайн толкуешь!» – отмахивалась Наташа. Но на самом деле она мечтала о чем-то подобном. Мечтала, что когда-нибудь у нее будет своя собственная дача (а не их с Анной), и уж там она даст волю своей фантазии.
   – Добрый день, Василий Кузьмич! Добрый день, Вика...
   Василий Кузьмич заведовал тем отделом, где стояли горшки, бутылки с удобрениями и, штабелями, пакеты с грунтом. Вика стояла возле срезанных цветов – роз, лилий, гвоздик, астр, калл и прочих, испускавших дивный и тонкий аромат, такой свежий, что щемило сердце. Пожалуй, пахло в салоне флористики не хуже, а, может быть, даже и лучше, чем в парфюмерном магазине с элитными французскими духами.
   Василий Кузьмич деловито буркнул приветствие сквозь седые усы (в данный момент он сортировал мешки с гравием), а Вика холодно кивнула Наташе.
   Вот Вика – она точно из тех, кто привлекает к себе внимание с первого взгляда. Каштановые кудри до пояса, пристальный взгляд огромных глаз, надменный изгиб губ. Женщина-вамп. Вика пользовалась бешеным успехом у мужчин – недаром многомудрая Галина Викторовна поставила именно ее на этот участок работы. С тех пор, как она работает здесь, желающие приобрести букетик не переводятся.
   Наташа накинула халат и принялась опрыскивать из специального пульверизатора свои лианы и пальмы. Она опрыскивала их, а сама косилась на Вику. «Если бы Вика сидела вчера в кафе за соседним столом, тот незнакомец непременно обратил бы на нее внимание. Почему же я не такая? Ах, нет, тут дело даже не во внешности, а в чем-то другом... Кстати, я опять вспомнила о нем – о том, вчерашнем! Нет, видно, просто так это не пройдет...»
   В ее отдел вошла посетительница, женщина средних лет, с явным желанием купить «что-нибудь этакое» – Наташа уже научилась угадывать по выражению лиц желания своих покупателей. Женщина походила вдоль огромных монстер и тростниковидных пальм, а затем остановилась перед небольшим мохнатым кустиком.
   – Ой, какая елочка! – с восхищением сказала она.
   – Это не елочка, это араукария, – тут же отозвалась Наташа. – Но тоже хвойное растение. Кстати, за араукарией совсем не сложно ухаживать. Она любит свет и прохладу. Летом поливать как обычно, зимой – чуть меньше.
   – Купить, что ли... – задумалась женщина.
   – Купите! – сказала Наташа. – Если вдруг начнут опадать хвоя и нижние веточки – значит, у вас в квартире слишком сухой воздух. Поэтому время от времени опрыскивайте ее...
   – Ладно, куплю, – решилась женщина. – Будет у меня вместо елки. А она вырастет еще, ваша араукария?
   – Вообще, если держать ее в просторном горшке, то может достигнуть полутора метров в высоту!
   Через некоторое время явилась делегация из соседней школы – понадобились кашпо к первому сентября.
   Потом, ближе к вечеру, потянулась вереница жаждущих к Вике. Та ловко составляла букеты, не отрывая от покупателей глаз. На мужчин ее взгляд производил поистине гипнотическое впечатление. И даже если приобретали эти цветы своим прекрасным половинам, все равно – Вика полностью овладевала их душами. По крайней мере, так казалось Наташе.
   – Вика, как у тебя это получается? – спросила с любопытством Наташа, когда на короткое время рассосалась очередь у прилавка.
   – Что именно? – холодно спросила Вика. Она со всеми и всегда говорила холодно – такой у нее был стиль, а не потому, что она не в духе.
   – Ну, смотреть... глазами смотреть, – пояснила Наташа и попыталась изобразить то выражение, которое было на лице Вики во время беседы с мужчинами. – Ты что, гипнотизируешь их?
   – Что-то вроде того... – усмехнулась Вика.
   – Научи!
   – Наташа, этому нельзя научиться.
   – О, я тебя прошу!
   Вика задумалась.
   – Ну ладно. Иди сюда... – Она подвела Наташу к зеркалу, поставила ее рядом с собой. – Вот представь себе, что ты стоишь в сталелитейном цехе.
   – Где-где?
   – Где слышала! А перед тобой льется раскаленный металл. Но ты его не боишься, ты смотришь на него, стараясь сохранять спокойствие. Это твоя работа. Ты металлург высокого класса, и сейчас из этой лавы ты сделаешь превосходные рельсы, или что там еще они делают...
   – Вика, а если я представлю извержение вулкана? – осторожно спросила Наташа. – Я извержение вулкана сто раз по телевизору видела, а вот сталелитейный цех с трудом могу вообразить...
   – Ладно, представь себе вулкан, – немного подумав, кивнула Вика. – Ну, в общем, любую огненную стихию...
   – Вика, а почему огненную? И почему именно стихию? – не отставала Наташа.
   – Потому что... Господи, да я сама не знаю! – рассердилась Вика. – Ты спрашиваешь, как научиться такому взгляду, как у меня, а я тебе объясняю... Я просто знаю, что если ты хочешь произвести впечатление на мужчин, ты должна смотреть на них именно так, а не иначе. Ну-ка, попробуй...
   Наташа, уставившись на свое отражение в зеркале, добросовестно свела брови и насупилась.
   – Не то... – сморщилась Вика. – Так смотрят на мужа, который забыл о том, что сегодня двадцатилетие вашей супружеской жизни!
   Наташа сменяла одно выражение лица другим, но Вика продолжала отрицательно качать головой.
   – Не то. И это не то... Вообще не годится! Ах, Наташа, ты похожа на обезьянку!
   Под конец Вика не выдержала и, забыв о том, что она холодная и жестокая женщина-вамп, захохотала.
   – Не получается... – огорчилась Наташа. – Наверное, такой роковой взгляд не для меня. Хотя, Вика, я тебя поняла...
   – О чем ты?
   – О том, что надо представить себе огонь. Ведь любовь – это как огонь. Это опасно, человек может сгореть в нем...
   – Наташа, да я совсем не о том! Я говорю, как привлечь к себе внимание...
   – Нет-нет, именно о том! – с вдохновением произнесла Наташа. – Так завороженно можно глядеть еще в бездну. Или, например, наблюдать за морем во время урагана, когда на тебя движется девятый вал... Страха нет, есть лишь желание прыгнуть в эту бездну или оказаться под тоннами воды, которые могут обрушиться на твою голову... Ну, или сгореть в огне.
   Вика подозрительно покосилась на Наташу.
   – Тогда это получается самоубийство.
   – Нет, Вика, это – желание дойти до конца. Как испытание... Кто кого. Вот мотылек – он упрямо летит на свет и... сгорает в огне.
   – Да не хочу я нигде сгорать! – возмутилась Вика. – И я совсем не мотылек! Ты, Наташа, ужасно странная, и в голове у тебя такие мысли, которые меня, например, сроду не посещали.
   – Хватит болтать! – проворчал из своего угла Василий Кузьмич. – Вон, уже рабочий день заканчивается. Виктория, ты не в курсе, куда Галина Викторовна положила накладные на товар?
   – Откуда же я знаю... – отмахнулась Вика. – Сходите к ней да спросите.
   – Так она к поставщикам уехала!
   – Ну вот и ждите ее теперь...
   Ровно в шесть часов Наташа покинула магазин – сегодня вечером у нее было много дел. Прежде всего она побежала на квартиру, в которой жили ее родственники, а по дороге пыталась вспомнить, какие поручения ей дала Анна.
   Дверь открыла Настя.
   – Наташенька! – взвизгнув, бросилась она на шею своей тетке. – Как я по тебе соскучилась!
   – Господи, Настя, ты мне когда-нибудь шею свернешь... – застонала Наташа, с трудом отцепляя от себя племянницу. – Принеси мне квитанцию из шифоньера!
   – Какую квитанцию? – захлопала ресницами Настя.
   – Ах ты, господи... Быстрее самой сделать, – Наташа быстро расшнуровала ботинки, сбросила их и через анфиладу комнат побежала босиком в спальню к сестре. – Ну и квартира... Не представляю, что я жила здесь когда-то! Не квартира, а футбольное поле...
   – Наташенька, а ты сейчас куда? – из-за спины появилась Настя.
   – Я в химчистку... Да, ты тоже собирайся – вместе пойдем.
   – Зачем?
   – Затем, что мама велела купить тебе джинсы.
   – Так у меня же есть джинсы! – искренне удивилась Настя. – Целых четыре пары. Взять хоть, например, эти... – она закружилась посреди комнаты.
   Племянница была высокая – одного роста с теткой, и очень тоненькая – кажется, двумя пальцами можно талию обхватить, с длинными темными волосами, темно-серыми глазами. И волосы, и глаза – как у Наташи, поэтому их постоянно принимали за сестер.
   – Эти для школы не годятся, – строго сказала Наташа, наконец находя квитанцию в ворохе бумаг.
   – Но почему...
   – Во-первых, они рваные. То есть, я прекрасно понимаю, что дыры на них искусственного происхождения, но для школы это не годится. Во-вторых, у тебя пупок видно.
   – Потому что у них специально заниженная лилия талии! – возмутилась Настя. – Он и должен быть виден!
   – Все равно, купим тебе нормальные джинсы, классического вида. Вспомни, прошлой весной маму Аню два раза к директрисе вызывали, песочили за твои наряды...
   – Ну ладно, пошли, – пришлось согласиться Насте.
   Они побежали в химчистку, которая закрывалась в семь. Едва успели. Забрали пальто Анны и побежали в ближайший гипермаркет. Там Настя раскритиковала весь товар в отделе одежды, дважды пыталась зареветь, но потом была вынуждена примерить темно-синие строгие джинсы.
   – Тогда и топик мне вон тот купи! – потребовала она у тетки.
   – Про топик мама ничего не говорила.
   – Купи! – взмолилась Настя. – Он триста рублей всего стоит. Чего тебе, жалко, что ли...
   – Настя, мне ничего для тебя не жалко, но деньги не мои, это деньги твоих родителей.
   – Тем более – купи!
   Потом Настя застряла у отдела с плюшевыми игрушками. Она давно в них не играла – она их коллекционировала. Настя испытывала страсть ко всем забавным пестрым существам – чем чуднее, тем милее сердцу...
   Выбрала розового плюшевого зайца с олигофреническим выражением на морде. Прижала к себе.
   – Наташенька, и этого зайца тоже купи...
   – Зачем? Настя, у тебя столько уже всяких зайцев!
   – Купи, – упрямо произнесла Настя. – Иначе он злым людям достанется, и они его мучить будут.
   – Каким злым людям?
   – Наташенька, мы должны его спасти, разве ты не понимаешь? – трагическим голосом возразила племянница.
   Пришлось купить и розового зайца.
   – Сейчас еще за продуктами, а потом домой... – тащила Наташа за собой племянницу, прижимавшую к груди зайца.
   В продуктовом отделе Настя зачарованно остановилась перед аквариумом с живыми карпами.
   – Не представляю, как люди могут их есть... – пробормотала она.
   – Что? – отозвалась Наташа.
   – Они же живые! Давай спасем хотя бы одного.
   – А где он будет жить?
   – Купим большой аквариум.
   – Настя, но карп не способен жить в аквариуме, он в нем скоро сдохнет!
   – Но тут же он себя хорошо чувствует – вон, как плавничками шевелит!
   – Это ненадолго.
   – Ладно, выпустим его в ближайшем пруду, – милостиво согласилась племянница.
   – В ближайшем пруду он еще быстрее сдохнет, потому что в нем одна грязь. Грязь и химические отходы... Держи сумку, – Наташа уже купила все необходимое. – Теперь домой...
   Настя с тоской оглянулась на плавающих карпов.
   – Какая же ты скучная, Наташенька... – с тоской произнесла она. – Ты еще скажи, что счастья нет на этом свете...
   – Счастье есть, – строго сказала Наташа. И тут у нее зазвонил сотовый. – Подержи-ка сумку... Алло! Макс, ты? Нет, я еще не скоро... Я к своим любимым родственникам... Анна уехала, их даже накормить некому... Позвоню позже. – Она нажала на кнопку отбоя.
   – Максим твой звонил? – с любопытством спросила Настя.
   – Ага. Между прочим, ждет меня сейчас дома. Мы решили жить вместе.
   – Да ну! – изумленно воскликнула Настя. – Слушай, Наташа, у вас, оказывается, все так серьезно... Как ребенка назовете?
   – Какого ребенка?
   – Который у вас родится...
   – Не собираемся мы пока никакого ребенка заводить! – возмутилась Наташа.
   – Все равно когда-нибудь да заведете... – философски заметила Настя. – Ой, что же тогда будет! – внезапно опечалилась она.
   – А что будет?
   – Ты же меня тогда совсем забудешь! – В глазах у племянницы заблестели слезы. – Ты своего ребеночка будешь любить, а не меня!
   – Настя, дурочка, я всегда тебя буду любить! – нетерпеливо закричала Наташа.
   – Нет, не бу-удешь... – Настя повисла у тетки на шее, обливаясь горючими слезами.
   Ничего не поделаешь, переходный возраст... В последнее время Настя только и делала, что рыдала и смеялась – порой без всякого перехода.
   Дома Настя забыла обо всем – по телевизору шел ее любимый сериал.
   – Ой, господи, началось! – она плюхнулась в кресло, сжимая в руках пульт. – В прошлой серии Маша узнала, кто ее настоящий отец...
   Через минуту она уже восторженно смеялась и хлопала в ладоши. Наташа на кухне тем временем принялась варить суп.
   Пепельно-серый Цезарио Аттила Кристобаль Пятый (оттенок его масти почти повторял цвет волос Насти и Наташи) вылез из-под стола и истерично завыл над своей миской.
   – Бедный котик... – Наташа насыпала ему корма и крикнула в комнату, в которой Настя смотрела телевизор: – Настя, вот ты зайцев плюшевых жалеешь и карпов каких-то бездушных, а Цезарь у тебя голодный!
   Настя ничего не ответила – так она была увлечена сериалом.
   В это время хлопнула входная дверь – пришел глава семьи Аркадий.
   – А-а, Наташа о нас решила позаботиться...
   От Аркадия, сколько Наташа себя помнила, всегда оглушительно пахло одеколоном. Невысокий, полноватый, с намечающейся лысиной – Аркадию было сорок два, – он держался бодро и энергично.
   – Наташа, погладь мои рубашки!
   – Сам погладишь! – рассердилась она. – Я сейчас сварю суп и уйду. У меня, между прочим, тоже личная жизнь есть...
   – Ой-ой-ой, какие мы сердитые! – Аркадий засмеялся и легонько щипнул ее за щеку.
   – Папа, они с Максимом вместе теперь живут! – крикнула из гостиной Настя, фильм в этот момент перебился рекламой. – Ты представляешь?
   – Какой кошмар... – Аркадий закрылся в ванной.
   Наташа, хозяйничая на кухне, слышала, как тот поет, принимая душ. Потом Аркадий вышел – свежий, румяный, и сел за обеденный стол.
   – Скоро?
   – Что – скоро?
   – Я говорю – ужин скоро?
   – Через двадцать минут. Ты можешь пока пиццу себе в микроволновке разогреть, – ответила Наташа.
   – Ненавижу полуфабрикаты...
   Аркадий вздохнул, постучал пальцами по столу. Было слышно, как грохочет телевизор в гостиной.
   – Наташа...
   – Что?
   – Про Максима – это правда? – серьезно спросил он.
   – Да, правда. А что такого?
   – Мне он не нравится, – вдруг заявил Аркадий. – Мне вообще не нравится, что ты так рано начала взрослую жизнь.
   – Аркадий, мне двадцать четыре! – с изумлением воскликнула Наташа, повернувшись к нему.
   – Все равно – ты как ребенок. И выглядишь гораздо моложе своих лет.
   – Это ты как ребенок. Тебя надо кормить, надо гладить твои рубашки...
   – Максим не для тебя! – упрямо произнес Аркадий. – Он странноватый, надо признать...
   – Чем же это?
   – Вот этим – ла донна мобиле... – запел тенором Аркадий, театрально взмахнув руками.
   – А, ты о том, что Макс любит оперу! Ничего не вижу в этом плохого, – усмехнулась Наташа. – Между прочим, Анна его одобрила.
   – Анька не разбирается в людях...
   – Очень хорошо она разбирается!
   Они препирались и препирались – до тех пор, пока Аркадий не шлепнул ее по мягкому месту.
   – Ах, вот ты как! – Наташа изловчилась и стукнула его половником.
   – Больно же! – рассердился Аркадий и вдруг рывком притянул Наташу к себе на колени.
   – Пусти... – она пыталась бороться.
   Но он не разжимал рук, и в какой-то момент Наташе стало страшно. Она услышала, как стучат часы на стене. «Нет, это не часы – я слышу, как бьется его сердце...»
   – Что ты делаешь? – с ужасом спросила она. Она все ждала, что Аркадий сейчас засмеется, скажет какую-нибудь шутку, запоет что-нибудь дурацким голосом... Но он молчал и продолжал сжимать ее в своих объятиях, и стук его сердца звучал, словно набатный колокол. Муж ее родной сестры...
   – Наташа... – с усилием выдохнул он.
   Казалось, эти мгновения будут длиться вечно. Наконец он разжал руки и отпустил Наташу. Бледный, с мокрой прядью волос, перечеркнувшей лоб...
   Наташа отбежала к окну, продолжая сжимать в руке половник.
   – А если бы вошла Настя? – шепотом спросила она.
   – Настя телевизор смотрит, – так же шепотом ответил Аркадий. – И вообще – ты чего? Ничего же не было!
   – Тогда зачем ты... – начала Наташа и тут же замолчала. В самом деле – может быть, ей все показалось? Они дурачились, как раньше, и не было в его объятиях ничего предосудительного.
   – Что – зачем?
   – Нет, ничего...
   Она выключила плиту, позвала Настю.
   – Настя, ужинать!
   Когда прискакала племянница, Наташа торопливо попрощалась и убежала из квартиры сестры. Ей показалось, ей все показалось...
   Она шла по улице, крест-накрест сцепив руки на груди. Шла и дрожала, точно попала в струю ледяного ветра, хотя поздний августовский вечер был довольно теплым и темная густая листва на деревьях даже не шевелилась.
   Дома ее уже ждал Макс. Где-то в глубине квартиры энергично переливалась знакомая мелодия. Бизе, «Кармен» – тут же вспомнила Наташа. «Тореадор, смелее в бой...»
   – Наташка, как ты поздно, я даже беспокоиться начал!
   – Понимаешь, Аркадий с Настей такие беспомощные... Анна уехала, и некому за ними присмотреть... – торопливо забормотала она.
   – Насколько я помню, Аркадий ваш довольно взрослый товарищ, да и Настя уже девица... – заметил Макс.
   – Ах, да какая она девица! – отмахнулась Наташа. – С меня ростом, а на самом деле еще младенец. Ты музыку слушаешь?
   – Ага... Не мешает? Я, между прочим, свой музыкальный центр сюда перетащил...
   – Нет, что ты, совсем не мешает! – Наташа обняла Макса и с чувством поцеловала. – Я люблю оперу. Знаешь, наверное, было бы гораздо хуже, если бы ты был поклонником тяжелого рока...
   Макс прошел вслед за ней в комнату, сделал звук чуть потише.
   Наташа мельком взглянула на свое отражение в зеркале. «Наверное, мне показалось, что Аркадий как-то по-особенному меня сегодня обнял... – подумала она. – Это была просто игра! Во мне же ничего такого нет, чтобы свести мужчину с ума. Я не Вика Абрамова с ее роковой красотой...»
   – Послушай, Наташа, у меня все не идет из головы наш последний разговор... – нерешительно начал Макс.
   – А что такое? – с любопытством спросила Наташа.
   – Ты говорила, что ваши с Анной родители давно умерли... Где же ты жила раньше – ну, пока твоя мама была еще жива?
   – Где и всегда – в той самой квартире, где сейчас живут Анна с Аркадием и Настей, – охотно пояснила Наташа. – Ты же был там пару раз – на прошлый Новый год и на день рождения Насти.
   – И они с самого начала тоже жили с вами? Ну, твоя сестра и ее муж...
   Наташа вздохнула и принялась терпеливо объяснять:
   – Сначала в этой квартире жили мои родители и мы с Анной. Потом папа умер...
   – Так, это я уже понял.
   – Анна вышла замуж за Аркадия, когда мне было лет семь-восемь, не помню точно. Они снимали квартиру, потому что у Аркадия жить совершенно негде – родители, братья-сестры, бабушка еще парализованная тогда была... С нами Аркадий с Анной тоже жить не хотели – стремление к независимости и все такое... Скоро у них родилась Настя. Потом, когда мне было десять, умерла мама. Аркадий с Анной и Настей переехали обратно и стали жить вместе со мной. Они мне вместо родителей, я же тебе говорила... Что тут непонятного? – искренне удивилась Наташа.
   Макс, ероша свои светлые волосы, ходил по комнате взад-вперед.
   – Там же огромная квартирища... – пробормотал он. – Метров сто, не меньше.