Сперва Прайс решил, что это ему мерещится, но утренний холод, пусть и на время, вернул американцу ясность мысли, и он понял, что перед ним никакой не сон. Да и рановато было еще для миражей. Нет, гора была неоспоримо реальна.
Прайсу невольно пришло на ум древнее арабское предание о черной горе Хаджар-Джеханнум, или Скале Ада, на которой в золотом дворце жил золотой джинн.
А еще ему вспомнилась рукопись Куадра-и-Варгаса, испанского солдата фортуны. Там рассказывалось о золотых и тем не менее совершенно живых идолах, обитающих на вершине горы. Кстати, жители расположенного рядом оазиса поклонялись им как настоящим богам.
Это было совершенно невозможно. Однако Прайс видел золотого тигра и его наездника своими собственными глазами. Он сражался с Маликаром и вот уже много страшных дней следовал по тигриному следу через пустыню. Теперь перед ним предстала гора, увенчанная золотом. Невозможно? Но, быть может, как и многое другое, это всего лишь чистая правда?
Подняв на ноги понурого, измученного верблюда, Прайс забрался в седло и медленно поехал в сторону горы. Он твердо знал, что именно туда золотой человек на золотом тигре увез Айсу.
И теперь Прайс ехал за ней. Найти ее и освободить будет, наверное, совсем непросто. Но Прайс это сделает. И даже если у него не хватит сил, останется еще надежда на удачу Дюранов.
Весь день он двигался к горе. Верблюд его то и дело спотыкался. Временами американцу приходилось спешиваться и идти пешком, давая отдых животному.
Прайс шел и шел, а мрачное лавовое поле упорно не желало заканчиваться. На закате Прайс уже мог различить башни и шпили блистающего замка. Замка, неумолимо манящего к себе…
И снова Прайс ехал почти всю ночь. На рассвете гора казалась все такой же далекой, как и раньше. Ее черные базальтовые стены выглядели неприступными. Прайс, в те редкие мгновения, когда обретал способность мыслить, мог только гадать, как обитатели замка туда попадают.
На самом верху, вдоль обрыва, шла стена, сложенная из черного камня. Высокая и, похоже, совершенно бесполезная. Зачем там стена, если вниз на добрых полмили уходят отвесные гладкие скалы?
А за рукотворной стеной блистало и переливалось ослепительное великолепие замка. Искрящееся золото и белоснежный мрамор. Изящные купола и башенки, широкие крыши и остроконечные шпили.
Нет, замок не был выстроен целиком из золота, и тем не менее стоимость блистающего желтого металла не поддавалась исчислению. Как казалось Прайсу, богатство перед его глазами могло поспорить со всем золотым запасом цивилизованного мира.
Но сейчас все золото на свете ровным счетом ничего не значило для Прайса Дюрана. Отчаянно стремясь рассеять окутывавший его туман безумия, борясь с неимоверной жаждой, терзавшей каждую клеточку его тела, с усталостью, от которой темнело в глазах, Прайс шел к одной, и только одной, цели. Он должен отыскать девушку. Девушку с веселыми голубыми глазами. Девушку, которую зовут Айса.
И снова он ехал вперед. Над горизонтом, заливая равнину жестоким жгучим светом, поднялось кровавое, неумолимое солнце.
Рассудок, вернувшийся было на рассвете, вновь покинул путника.
Где-то в середине дня верблюд попытался повернуть на восток. Подняв голову, животное, словно почуяв воду, тянуло в сторону, но Прайс неумолимо гнал его на север.
Ближе к вечеру уже можно было разглядеть людей на черной стене вокруг замка. Крошечные синие куклы. Живые, двигающиеся песчинки. Прайсу казалось, будто люди эти потешаются над ним со своих неприступных стен. И он проклинал их, как только мог, хриплым, почти неслышным голосом.
А потом, когда до горы было уже совсем близко, ему навстречу выехали всадники в синих бурнусах на белых скаковых верблюдах. Девять жрецов, вооруженных длинными пиками с золотыми наконечниками и широкими золотыми ятаганами.
Сыпя проклятиями, Прайс ехал прямо на них. Он знал, что на лбу у каждого из них сверкает изображение золотой змеи. Знал, что перед ним — рабы золотых людей. Рабы Маликара. Того самого, который похитил Айсу.
Выстроившись цепью, жрецы замерли перед Прайсом.
Но Дюран и не думал останавливаться. Бессильной рукой он поднял лежавший перед ним на седле золотой топор. Тщетно погоняя верблюда, он шел в атаку, хрипя слова боевой песни Иру.
И внезапно жрецы дрогнули. Развернув своих дромадеров, они бежали перед этим высохшим воином в золотой кольчуге, сидящем верхом на верблюде, больше похожем на скелет, чем на гордый корабль пустыни.
Они скакали к горе, и Прайс, как мог, следовал за ними. Он безнадежно отставал, но наконец, обогнув отвесное базальтовое плечо черной горы, он выбрался к восточному склону.
И снова увидел жрецов в синем. Те явно нервничали и, увидев Прайса, поскакали дальше — прямо в гору.
И снова Прайс поехал за ними, а на вершине некрутого склона заметил квадратный черный провал — вход в горизонтальный туннель, пробитый в скале.
Прайс повернул туда. Его дромадер упал на колени и никак не мог подняться. Выбравшись из седла, американец взял топор и щит и, с трудом переставляя ноги, пошел дальше пешком.
Впереди что-то загремело. Подняв голову, Прайс увидел, что вход в туннель исчез. На его месте блистали наглухо закрытые квадратные золотые ворота.
Это было какое-то безумие. Прайс знал, что человек не может выдержать то, через что он прошел. Он знал, что не может больше доверять ни своим глазам, ни слуху. Чувства обманывали его. Быть может, никакого туннеля нет и в помине. Быть может, жрецы тоже всего лишь плод его воображения.
Но он шел и шел вверх по склону, пока не добрался до желтого квадрата в черной базальтовой стене. Нет, глаза не обманывали Прайса. Тут действительно был туннель. И действительно его закрывали громадные золотые ворота. Вблизи он даже мог разглядеть стык между створками и креплениями петель по краям.
Да, это ворота. Широкие панели желтого золота двадцати футов в высоту. Отполированные так, что Прайс видел в них свое отражение.
Какое-то мгновение Прайс не понимал, кого он там видит. Неужели это Прайс Дюран? Тощая суровая фигура с глубоко запавшими, словно стеклянными глазами. С черными, распухшими губами. С безумием и смертью, явственно отпечатавшимися на челе. Неужели и в самом деле Прайс Дюран превратился в этого призрака, облаченного в золотую кольчугу давным-давно умершего монарха и с его оружием в руках?
Удивление пришло и пропало, как и все остальные мысли в высушенном жаждой и жгучим солнцем мозгу. Оставалось только одно.
Только одно стремление, которое не отпускало Прайса все эти кошмарные дни. Нужно найти Айсу.
Хриплым, еле слышным голосом Прайс по-арабски потребовал открыть перед ним двери. Он слышал на той стороне какую-то возню, но никто ему не открыл.
Шепча песнь Иру, Прайс заколотил в ворота золотым топором. Ворота все равно не открывались.
Он стучал, и проклинал, и шептал имя Айсы. Но лишь звенящая тишина смеялась нал его усилиями.
А затем всепоглощающая цель, гнавшая Прайса все эти дни, куда-то пропала. Сознание не выдержало мук пустыни, не предназначенной для жизни людей, и попыталось спастись в благословенном забвении…
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Прайсу невольно пришло на ум древнее арабское предание о черной горе Хаджар-Джеханнум, или Скале Ада, на которой в золотом дворце жил золотой джинн.
А еще ему вспомнилась рукопись Куадра-и-Варгаса, испанского солдата фортуны. Там рассказывалось о золотых и тем не менее совершенно живых идолах, обитающих на вершине горы. Кстати, жители расположенного рядом оазиса поклонялись им как настоящим богам.
Это было совершенно невозможно. Однако Прайс видел золотого тигра и его наездника своими собственными глазами. Он сражался с Маликаром и вот уже много страшных дней следовал по тигриному следу через пустыню. Теперь перед ним предстала гора, увенчанная золотом. Невозможно? Но, быть может, как и многое другое, это всего лишь чистая правда?
Подняв на ноги понурого, измученного верблюда, Прайс забрался в седло и медленно поехал в сторону горы. Он твердо знал, что именно туда золотой человек на золотом тигре увез Айсу.
И теперь Прайс ехал за ней. Найти ее и освободить будет, наверное, совсем непросто. Но Прайс это сделает. И даже если у него не хватит сил, останется еще надежда на удачу Дюранов.
Весь день он двигался к горе. Верблюд его то и дело спотыкался. Временами американцу приходилось спешиваться и идти пешком, давая отдых животному.
Прайс шел и шел, а мрачное лавовое поле упорно не желало заканчиваться. На закате Прайс уже мог различить башни и шпили блистающего замка. Замка, неумолимо манящего к себе…
И снова Прайс ехал почти всю ночь. На рассвете гора казалась все такой же далекой, как и раньше. Ее черные базальтовые стены выглядели неприступными. Прайс, в те редкие мгновения, когда обретал способность мыслить, мог только гадать, как обитатели замка туда попадают.
На самом верху, вдоль обрыва, шла стена, сложенная из черного камня. Высокая и, похоже, совершенно бесполезная. Зачем там стена, если вниз на добрых полмили уходят отвесные гладкие скалы?
А за рукотворной стеной блистало и переливалось ослепительное великолепие замка. Искрящееся золото и белоснежный мрамор. Изящные купола и башенки, широкие крыши и остроконечные шпили.
Нет, замок не был выстроен целиком из золота, и тем не менее стоимость блистающего желтого металла не поддавалась исчислению. Как казалось Прайсу, богатство перед его глазами могло поспорить со всем золотым запасом цивилизованного мира.
Но сейчас все золото на свете ровным счетом ничего не значило для Прайса Дюрана. Отчаянно стремясь рассеять окутывавший его туман безумия, борясь с неимоверной жаждой, терзавшей каждую клеточку его тела, с усталостью, от которой темнело в глазах, Прайс шел к одной, и только одной, цели. Он должен отыскать девушку. Девушку с веселыми голубыми глазами. Девушку, которую зовут Айса.
И снова он ехал вперед. Над горизонтом, заливая равнину жестоким жгучим светом, поднялось кровавое, неумолимое солнце.
Рассудок, вернувшийся было на рассвете, вновь покинул путника.
Где-то в середине дня верблюд попытался повернуть на восток. Подняв голову, животное, словно почуяв воду, тянуло в сторону, но Прайс неумолимо гнал его на север.
Ближе к вечеру уже можно было разглядеть людей на черной стене вокруг замка. Крошечные синие куклы. Живые, двигающиеся песчинки. Прайсу казалось, будто люди эти потешаются над ним со своих неприступных стен. И он проклинал их, как только мог, хриплым, почти неслышным голосом.
А потом, когда до горы было уже совсем близко, ему навстречу выехали всадники в синих бурнусах на белых скаковых верблюдах. Девять жрецов, вооруженных длинными пиками с золотыми наконечниками и широкими золотыми ятаганами.
Сыпя проклятиями, Прайс ехал прямо на них. Он знал, что на лбу у каждого из них сверкает изображение золотой змеи. Знал, что перед ним — рабы золотых людей. Рабы Маликара. Того самого, который похитил Айсу.
Выстроившись цепью, жрецы замерли перед Прайсом.
Но Дюран и не думал останавливаться. Бессильной рукой он поднял лежавший перед ним на седле золотой топор. Тщетно погоняя верблюда, он шел в атаку, хрипя слова боевой песни Иру.
И внезапно жрецы дрогнули. Развернув своих дромадеров, они бежали перед этим высохшим воином в золотой кольчуге, сидящем верхом на верблюде, больше похожем на скелет, чем на гордый корабль пустыни.
Они скакали к горе, и Прайс, как мог, следовал за ними. Он безнадежно отставал, но наконец, обогнув отвесное базальтовое плечо черной горы, он выбрался к восточному склону.
И снова увидел жрецов в синем. Те явно нервничали и, увидев Прайса, поскакали дальше — прямо в гору.
И снова Прайс поехал за ними, а на вершине некрутого склона заметил квадратный черный провал — вход в горизонтальный туннель, пробитый в скале.
Прайс повернул туда. Его дромадер упал на колени и никак не мог подняться. Выбравшись из седла, американец взял топор и щит и, с трудом переставляя ноги, пошел дальше пешком.
Впереди что-то загремело. Подняв голову, Прайс увидел, что вход в туннель исчез. На его месте блистали наглухо закрытые квадратные золотые ворота.
Это было какое-то безумие. Прайс знал, что человек не может выдержать то, через что он прошел. Он знал, что не может больше доверять ни своим глазам, ни слуху. Чувства обманывали его. Быть может, никакого туннеля нет и в помине. Быть может, жрецы тоже всего лишь плод его воображения.
Но он шел и шел вверх по склону, пока не добрался до желтого квадрата в черной базальтовой стене. Нет, глаза не обманывали Прайса. Тут действительно был туннель. И действительно его закрывали громадные золотые ворота. Вблизи он даже мог разглядеть стык между створками и креплениями петель по краям.
Да, это ворота. Широкие панели желтого золота двадцати футов в высоту. Отполированные так, что Прайс видел в них свое отражение.
Какое-то мгновение Прайс не понимал, кого он там видит. Неужели это Прайс Дюран? Тощая суровая фигура с глубоко запавшими, словно стеклянными глазами. С черными, распухшими губами. С безумием и смертью, явственно отпечатавшимися на челе. Неужели и в самом деле Прайс Дюран превратился в этого призрака, облаченного в золотую кольчугу давным-давно умершего монарха и с его оружием в руках?
Удивление пришло и пропало, как и все остальные мысли в высушенном жаждой и жгучим солнцем мозгу. Оставалось только одно.
Только одно стремление, которое не отпускало Прайса все эти кошмарные дни. Нужно найти Айсу.
Хриплым, еле слышным голосом Прайс по-арабски потребовал открыть перед ним двери. Он слышал на той стороне какую-то возню, но никто ему не открыл.
Шепча песнь Иру, Прайс заколотил в ворота золотым топором. Ворота все равно не открывались.
Он стучал, и проклинал, и шептал имя Айсы. Но лишь звенящая тишина смеялась нал его усилиями.
А затем всепоглощающая цель, гнавшая Прайса все эти дни, куда-то пропала. Сознание не выдержало мук пустыни, не предназначенной для жизни людей, и попыталось спастись в благословенном забвении…
Глава тринадцатая
ЗОЛОТАЯ ЗЕМЛЯ
Лишь спустя несколько дней Прайс Дюран наконец вынырнул из-под захлестнувших его волн временного безумия. Это был медленный и постепенный процесс.
Прайс знал, что он среди арабов. Арабов, которые странно одеваются и разговаривают со странным архаичным акцентом. Это были его друзья. Точнее, они пребывали перед ним в благоговейном трепете. Они называли его Иру.
Прайс смутно припоминал, что когда-то уже встречался с этим диалектом. Он даже слышал имя Иру. Но лишь очень нескоро он вспомнил обстоятельства, при которых это произошло.
Прайс лежал на шкурах и подушках в длинной комнате, прохладной и полутемной. Кто-нибудь из этих странных арабов всегда находился неподалеку. Часто приходил и тот, кто, судя по всему, являлся их предводителем.
Звали его Ярмуд. Типичный араб — высокий, с тонкими губами и орлиным носом. Прайсу он нравился. У него был открытый взор. И держался он со спокойным достоинством. На его лице явственно читалась гордость.
Да, Ярмуд был шейхом этих арабов, и тем не менее с Прайсом он вел себя точно вассал со своим сюзереном.
Большую часть времени американец спал. У него хватало сил лишь на то, чтобы выпить воды или верблюжьего молока да съесть ту простую пищу, которую ему предлагали гостеприимные хозяева. Он не задавал вопросов. Он даже старался не думать. Поистине тяготы путешествия по тигриному следу привели Прайса Дюрана на грань смерти. Однако понемногу измученное тело и воспаленный ум все-таки возрождались.
И вот однажды, как раз в тот момент, когда в комнату вошел Ярмуд, Прайс проснулся. Былая ясность мысли вернулась к нему. Несмотря на слабость, он даже сумел подняться навстречу арабу.
— Салям алейкум, мой господин Иру, — радостно — улыбнулся старый Ярмуд и, к удивлению Прайса, опустился перед ним на колени.
Прайс машинально ответил на приветствие, и Ярмуд поднялся с колен, с беспокойством в голосе интересуясь здоровьем гостя.
— Со мной все в порядке, — заверил его Прайс. — Сколько времени я тут провел?
— Пять дней назад ваш верблюд… точнее, верблюд девицы Айсы, которая отправилась в Энз, намереваясь вас разбудить… Так вот, пять дней назад ваш верблюд пришел к нашему озеру. Вы, мой господин Иру, были привязаны веревками к седлу.
Теперь Прайс знал, где он оказался. В Эль-Яриме, том самом городе, из которого бежала Айса. Жители города считали Прайса легендарным королем Иру, вернувшимся в мир живых, чтобы освободить их от гнета золотых людей. Ничего удивительного, что его приняли за древнего короля. Он ведь приехал из пустыни с оружием Иру в руках, в беспамятстве, скорее мертвый, чем живой.
— А гора, где живет Маликар? — спросил Прайс. — До нее далеко?
— Полдня пути, — ответил Ярмуд. — На северо-запад.
Теперь Прайс понял, что его дромадер, пытаясь свернуть на восток, хотел вернуться в свой родной оазис.
Прайс мог только догадываться, что произошло. Он стучал в золотые ворота, пока не потерял сознание. Потом у него хватило здравого смысла сесть на верблюда и привязать себя к седлу. Прайс этого не помнил, но, похоже, все было именно так. И умное животное привезло его в Эль-Ярим.
— А Айса? Вы знаете, где она? — с надеждой спросил американец у Ярмуда.
— Нет, — покачал головой араб. — Маликар избрал ее как часть дани змею. Она бежала, никому не ведомо как, — араб искоса глянул на Прайса, словно бы даже подмигивая, — и отправилась на поиски Энза. А вы не знаете, где она?
Прайс почувствовал еще большую симпатию к этому арабу. Он ни минуты не сомневался, что Ярмуд приложил руку к побегу Айсы.
— Увы, нет. Пришел Маликар и увез ее с собой. Он оставил меня запертым в склепе. Я выбрался наружу и поехал за ним по следам тигра. Следы привели меня к горе.
— Мы освободим ее, — решительно сказал Ярмуд. — Освободим, когда уничтожим золотых людей.
Видя слабость гостя, Ярмуд вскоре попрощался и ушел. А Дюран остался лежать в полном смятении. Он не знал, как поступить. Эти арабы явно считали его древним королем, чудесным образом воскресшим. И похоже, готовы были идти за ним в бой против своих угнетателей.
Обладая оружием Иру — кольчугой, топором и щитом, зная боевую песню мертвого короля, Прайс вполне мог бы сыграть его роль. Но не в принципах Дюранов было действовать обманом.
На следующее утро Прайс чувствовал себя лучше. И он принял решение.
Когда Ярмуд снова пришел в его комнату и собрался опять опуститься на колени, Прайс остановил его:
— Подожди. Ты зовешь меня именем короля древнего Энза. Но я не Иру. Меня зовут Прайс Дюран.
Ярмуд глядел на Прайса, открыв рот.
— Я родился в далеком отсюда краю, — объяснял Прайс. — Я прибыл сюда через моря и горы.
— Вы не можете быть никем иным, кроме Иру! — чуть оправившись от изумления, горячо воскликнул араб. — Вы высокий. У вас голубые глаза и огненные волосы. Айса отправилась искать вас и нашла! Вы сами сказали, что вам пришлось выбираться из склепа. Вы пришли из Энза с топором Иру в руках, с его боевой песней на устах!
В конце концов Прайсу так и не удалось убедить правителя Эль-Ярима, что он — не новое воплощение древнего короля. Как и Айса, Ярмуд и не думал оспаривать историю Прайса, но настаивал, что тот — Иру, родившийся вновь и вернувшийся к своему народу. На это американцу нечего было возразить.
— Обещайте мне никому больше не заявлять, что вы, дескать, не Иру, — попросил Ярмуд. — Не надо зря нервировать моих воинов. А они, между прочим, рвутся в бой.
И Прайс, ради Айсы, обещал хранить молчание. Если уж на то пошло, то утверждение Ярмуда выглядело не таким и невозможным. Конечно, если верить в реинкарнацию…
В общем, Прайс решил больше на эту тему не думать.
Айса, как узнал Прайс, была племянницей Ярмуда, дочерью его брата, бывшего повелителя Бени-Энз. Два года тому назад Маликар прикончил его за отказ послать ежегодную дань змею. Тогда Ярмуд и занял его место.
Тем вечером Прайс впервые покинул комнату, в которой очнулся.
— Когда Айса бежала, — сказал Ярмуд, — Маликар потребовал новую дань. Еще одного верблюда, груженного зерном, и девушку в придачу. Его жрецы придут сегодня.
Прайс выразил желание посмотреть.
— Это можно, — кивнул Ярмуд, — но вам придется одеться, как одному из моих воинов. Не надо, чтобы Маликар узнал о вашем присутствии в Эль-Яриме до того, как мы будем готовы начать войну.
Он принес Прайсу длинную коричневую абу и ярко-зеленую накидку на голову, полностью скрывавшую рыжие волосы. Одетый таким образом, с длинным обоюдоострым мечом на поясе и с копьем в руках, Прайс вышел в город.
Он шел вместе с воинами, одетыми точно так же, как и он сам.
Кривые пыльные улочки Эль-Ярима скрывались в тени раскидистых пальм. Приземистые глиняные домики, какие строили еще, наверное, в доисторическом Вавилоне, лепились друг к другу по сторонам. Улицы были мрачно пустынны. Даже воины, окружавшие Прайса, и те выглядели напуганными.
Пройдя на север, они вышли из города на каменистый берег небольшого кристально чистого озерца. В центре его бурлила вода. Там бил из земли мощный источник, сделавший возможным этот рай посреди пустыни, этот удивительный сад среди смерти, названный Куадра-и-Варгасом Золотой Землей.
Зеленые пальмы обрамляли противоположный берег озера, а под ними Прайс увидел лагерь экспедиции, с которой он пришел в эту пустыню: стройные пятнистые шатры Якоба Гарта и других белых, одежды из черной верблюжьей шерсти шейха Фархада аль-Ахмеда и его бедуинов, серая громада танка, тут и там — группки любопытных…
Взор американца устремился к тому, на что смотрели сейчас все собравшиеся у озера.
В двухстах ярдах от Прайса и арабских воинов на голом каменистом участке между городом и берегом стояла дюжина белых верблюдов.
На пяти из них, вооруженные сверкающими золотыми ятаганами и держа в руках поводья остальных дромадеров, сидели одетые в синее жрецы. На одном из верблюдов Прайс заметил плетеные корзины — видимо, часть дани.
Со стороны глиняных домов раздался тонкий мучительный крик. Мгновение спустя на берегу появились оставшиеся шесть жрецов. Двое из них тащили молодую девушку со связанными за спиной руками. За ними, рыдая, следовала оборванная женщина.
Девушка выглядела покорной. Казалось, она буквально парализована страхом. Несчастная не стала сопротивляться, даже когда один из всадников перекинул ее через седло перед собой. Жрецы вскочили на верблюдов, развернулись и помчались прочь, чуть не затоптав по дороге убивающуюся мать.
Прайс инстинктивно бросился наперерез, но Ярмуд вовремя схватил его за руку.
— Подожди, Иру, — прошептал он. — Ты еще недостаточно окреп. Да и мы не готовы к битве. Если ты сейчас вмешаешься, Маликар придет и зальет Эль-Ярим кровью. А Викира… она будет охотиться на двуногую дичь… Подожди, пока все будет готово.
Прайс остановился. Он чувствовал правоту слов старого шейха. Его переполняла жгучая ярость, ненависть, которую он всегда испытывал к тем, кто, пользуясь своей силой, обижал слабых. С мрачной решимостью Прайс понял, что должен уничтожить золотых людей. Будь они люди или даже сами боги. Раньше он мог бы удовлетвориться спасением Айсы. Но теперь, лишь стерев обидчиков с лица земли, мог он утолить жгучую жажду мести.
Прайс знал, что он среди арабов. Арабов, которые странно одеваются и разговаривают со странным архаичным акцентом. Это были его друзья. Точнее, они пребывали перед ним в благоговейном трепете. Они называли его Иру.
Прайс смутно припоминал, что когда-то уже встречался с этим диалектом. Он даже слышал имя Иру. Но лишь очень нескоро он вспомнил обстоятельства, при которых это произошло.
Прайс лежал на шкурах и подушках в длинной комнате, прохладной и полутемной. Кто-нибудь из этих странных арабов всегда находился неподалеку. Часто приходил и тот, кто, судя по всему, являлся их предводителем.
Звали его Ярмуд. Типичный араб — высокий, с тонкими губами и орлиным носом. Прайсу он нравился. У него был открытый взор. И держался он со спокойным достоинством. На его лице явственно читалась гордость.
Да, Ярмуд был шейхом этих арабов, и тем не менее с Прайсом он вел себя точно вассал со своим сюзереном.
Большую часть времени американец спал. У него хватало сил лишь на то, чтобы выпить воды или верблюжьего молока да съесть ту простую пищу, которую ему предлагали гостеприимные хозяева. Он не задавал вопросов. Он даже старался не думать. Поистине тяготы путешествия по тигриному следу привели Прайса Дюрана на грань смерти. Однако понемногу измученное тело и воспаленный ум все-таки возрождались.
И вот однажды, как раз в тот момент, когда в комнату вошел Ярмуд, Прайс проснулся. Былая ясность мысли вернулась к нему. Несмотря на слабость, он даже сумел подняться навстречу арабу.
— Салям алейкум, мой господин Иру, — радостно — улыбнулся старый Ярмуд и, к удивлению Прайса, опустился перед ним на колени.
Прайс машинально ответил на приветствие, и Ярмуд поднялся с колен, с беспокойством в голосе интересуясь здоровьем гостя.
— Со мной все в порядке, — заверил его Прайс. — Сколько времени я тут провел?
— Пять дней назад ваш верблюд… точнее, верблюд девицы Айсы, которая отправилась в Энз, намереваясь вас разбудить… Так вот, пять дней назад ваш верблюд пришел к нашему озеру. Вы, мой господин Иру, были привязаны веревками к седлу.
Теперь Прайс знал, где он оказался. В Эль-Яриме, том самом городе, из которого бежала Айса. Жители города считали Прайса легендарным королем Иру, вернувшимся в мир живых, чтобы освободить их от гнета золотых людей. Ничего удивительного, что его приняли за древнего короля. Он ведь приехал из пустыни с оружием Иру в руках, в беспамятстве, скорее мертвый, чем живой.
— А гора, где живет Маликар? — спросил Прайс. — До нее далеко?
— Полдня пути, — ответил Ярмуд. — На северо-запад.
Теперь Прайс понял, что его дромадер, пытаясь свернуть на восток, хотел вернуться в свой родной оазис.
Прайс мог только догадываться, что произошло. Он стучал в золотые ворота, пока не потерял сознание. Потом у него хватило здравого смысла сесть на верблюда и привязать себя к седлу. Прайс этого не помнил, но, похоже, все было именно так. И умное животное привезло его в Эль-Ярим.
— А Айса? Вы знаете, где она? — с надеждой спросил американец у Ярмуда.
— Нет, — покачал головой араб. — Маликар избрал ее как часть дани змею. Она бежала, никому не ведомо как, — араб искоса глянул на Прайса, словно бы даже подмигивая, — и отправилась на поиски Энза. А вы не знаете, где она?
Прайс почувствовал еще большую симпатию к этому арабу. Он ни минуты не сомневался, что Ярмуд приложил руку к побегу Айсы.
— Увы, нет. Пришел Маликар и увез ее с собой. Он оставил меня запертым в склепе. Я выбрался наружу и поехал за ним по следам тигра. Следы привели меня к горе.
— Мы освободим ее, — решительно сказал Ярмуд. — Освободим, когда уничтожим золотых людей.
Видя слабость гостя, Ярмуд вскоре попрощался и ушел. А Дюран остался лежать в полном смятении. Он не знал, как поступить. Эти арабы явно считали его древним королем, чудесным образом воскресшим. И похоже, готовы были идти за ним в бой против своих угнетателей.
Обладая оружием Иру — кольчугой, топором и щитом, зная боевую песню мертвого короля, Прайс вполне мог бы сыграть его роль. Но не в принципах Дюранов было действовать обманом.
На следующее утро Прайс чувствовал себя лучше. И он принял решение.
Когда Ярмуд снова пришел в его комнату и собрался опять опуститься на колени, Прайс остановил его:
— Подожди. Ты зовешь меня именем короля древнего Энза. Но я не Иру. Меня зовут Прайс Дюран.
Ярмуд глядел на Прайса, открыв рот.
— Я родился в далеком отсюда краю, — объяснял Прайс. — Я прибыл сюда через моря и горы.
— Вы не можете быть никем иным, кроме Иру! — чуть оправившись от изумления, горячо воскликнул араб. — Вы высокий. У вас голубые глаза и огненные волосы. Айса отправилась искать вас и нашла! Вы сами сказали, что вам пришлось выбираться из склепа. Вы пришли из Энза с топором Иру в руках, с его боевой песней на устах!
В конце концов Прайсу так и не удалось убедить правителя Эль-Ярима, что он — не новое воплощение древнего короля. Как и Айса, Ярмуд и не думал оспаривать историю Прайса, но настаивал, что тот — Иру, родившийся вновь и вернувшийся к своему народу. На это американцу нечего было возразить.
— Обещайте мне никому больше не заявлять, что вы, дескать, не Иру, — попросил Ярмуд. — Не надо зря нервировать моих воинов. А они, между прочим, рвутся в бой.
И Прайс, ради Айсы, обещал хранить молчание. Если уж на то пошло, то утверждение Ярмуда выглядело не таким и невозможным. Конечно, если верить в реинкарнацию…
В общем, Прайс решил больше на эту тему не думать.
Айса, как узнал Прайс, была племянницей Ярмуда, дочерью его брата, бывшего повелителя Бени-Энз. Два года тому назад Маликар прикончил его за отказ послать ежегодную дань змею. Тогда Ярмуд и занял его место.
Тем вечером Прайс впервые покинул комнату, в которой очнулся.
— Когда Айса бежала, — сказал Ярмуд, — Маликар потребовал новую дань. Еще одного верблюда, груженного зерном, и девушку в придачу. Его жрецы придут сегодня.
Прайс выразил желание посмотреть.
— Это можно, — кивнул Ярмуд, — но вам придется одеться, как одному из моих воинов. Не надо, чтобы Маликар узнал о вашем присутствии в Эль-Яриме до того, как мы будем готовы начать войну.
Он принес Прайсу длинную коричневую абу и ярко-зеленую накидку на голову, полностью скрывавшую рыжие волосы. Одетый таким образом, с длинным обоюдоострым мечом на поясе и с копьем в руках, Прайс вышел в город.
Он шел вместе с воинами, одетыми точно так же, как и он сам.
Кривые пыльные улочки Эль-Ярима скрывались в тени раскидистых пальм. Приземистые глиняные домики, какие строили еще, наверное, в доисторическом Вавилоне, лепились друг к другу по сторонам. Улицы были мрачно пустынны. Даже воины, окружавшие Прайса, и те выглядели напуганными.
Пройдя на север, они вышли из города на каменистый берег небольшого кристально чистого озерца. В центре его бурлила вода. Там бил из земли мощный источник, сделавший возможным этот рай посреди пустыни, этот удивительный сад среди смерти, названный Куадра-и-Варгасом Золотой Землей.
Зеленые пальмы обрамляли противоположный берег озера, а под ними Прайс увидел лагерь экспедиции, с которой он пришел в эту пустыню: стройные пятнистые шатры Якоба Гарта и других белых, одежды из черной верблюжьей шерсти шейха Фархада аль-Ахмеда и его бедуинов, серая громада танка, тут и там — группки любопытных…
Взор американца устремился к тому, на что смотрели сейчас все собравшиеся у озера.
В двухстах ярдах от Прайса и арабских воинов на голом каменистом участке между городом и берегом стояла дюжина белых верблюдов.
На пяти из них, вооруженные сверкающими золотыми ятаганами и держа в руках поводья остальных дромадеров, сидели одетые в синее жрецы. На одном из верблюдов Прайс заметил плетеные корзины — видимо, часть дани.
Со стороны глиняных домов раздался тонкий мучительный крик. Мгновение спустя на берегу появились оставшиеся шесть жрецов. Двое из них тащили молодую девушку со связанными за спиной руками. За ними, рыдая, следовала оборванная женщина.
Девушка выглядела покорной. Казалось, она буквально парализована страхом. Несчастная не стала сопротивляться, даже когда один из всадников перекинул ее через седло перед собой. Жрецы вскочили на верблюдов, развернулись и помчались прочь, чуть не затоптав по дороге убивающуюся мать.
Прайс инстинктивно бросился наперерез, но Ярмуд вовремя схватил его за руку.
— Подожди, Иру, — прошептал он. — Ты еще недостаточно окреп. Да и мы не готовы к битве. Если ты сейчас вмешаешься, Маликар придет и зальет Эль-Ярим кровью. А Викира… она будет охотиться на двуногую дичь… Подожди, пока все будет готово.
Прайс остановился. Он чувствовал правоту слов старого шейха. Его переполняла жгучая ярость, ненависть, которую он всегда испытывал к тем, кто, пользуясь своей силой, обижал слабых. С мрачной решимостью Прайс понял, что должен уничтожить золотых людей. Будь они люди или даже сами боги. Раньше он мог бы удовлетвориться спасением Айсы. Но теперь, лишь стерев обидчиков с лица земли, мог он утолить жгучую жажду мести.
Глава четырнадцатая
ОПАСНОСТЬ В МИРАЖЕ
Прайс Дюран, пять дней спустя въехавший в лагерь вместе с Ярмудом и сорока воинами Бени-Энз, мало чем напоминал того беспокойного миллионера, который отправился в поход по Аравийскому полуострову. Американец полностью оправился после последнего тяжелого путешествия через пустыню. Ему не терпелось снова помериться силами с Маликаром.
Жгучее солнце сделало Прайса смуглым, капля по капле вытянуло из его тела всю лишнюю воду. Подтянутый и жилистый, он обнаружил в себе новую, неведомую ему раньше силу и выкованную пустыней железную выдержку.
Дух его закалился так же, как и тело. Прайс пошел с Якобом Гартом не из-за золота, а в поисках приключений. Тогда все ему приелось, хотелось повидать новые края. Так усталый спортсмен стремится порой испробовать себя в новом виде спорта.
В Руб-эль-Хали Прайс нашел Айсу, отважную и прекрасную девушку, бежавшую от странной опасности. Вместе с ней он скакал по пескам… любил ее в тайном саду забытого города… потерял ее в битве с врагом, истоки силы которого все еще оставались загадкой.
Теперь Прайс был полон решимости найти Айсу и стереть с лица земли тех, кто держал возлюбленную в плену. Казалось, жизнь в пустыне, словно лупа, собрала воедино всю беспокойную энергию жизненной силы, направив ее на достижение одной, ясной как день, цели.
Да, задуманное им дело очень опасно. Велика была сила золотых людей — Прайс знал это на собственном горьком опыте. Но не в его натуре было думать о поражении. Поражение для Дюрана являлось всего лишь вызовом на новую схватку.
Якоб Гарт встретил Прайса и его спутников на пороге своего шатра. Он, похоже, ничуть не изменился. Одутловатое бледное лицо, как и всегда, оставалось невозмутимо спокойным. Холодные голубые глаза глядели ровно и не слишком дружелюбно.
Гарт внимательно оглядел Прайса, явно отметив про себя и сверкающую на солнце золотую кольчугу, и тяжелый боевой топор, и овальный щит.
— Привет, Дюран, — небрежно сказал он, и в голосе его не отразилось даже и намека на удивление.
— Доброе утро, Гарт.
Со своего верблюда, подаренного ему Ярмудом, Прайс сверху вниз глядел на толстого и такого спокойного Гарта, как обычно одетого в потертую пыльную одежду цвета хаки.
— Где же ты был, Дюран? — пробасил Гарт.
Прайс твердо встретил его испытующий взгляд:
— Нам много о чем надо поговорить, Гарт. Что, если нам уединиться где-нибудь в тенечке?
— Хочешь, заходи ко мне в шатер.
Спешившись, Прайс передал поводья верблюда одному из арабов и, кивнув Ярмуду, прошествовал в указанный Якобом Гартом шатер.
Усевшись на расстеленном на камнях ковре, они молча глядели друг на друга. Наконец Гарт сказал:
— Ты должен понимать, Дюран, что не можешь больше руководить экспедицией. Ты дезертировал, и теперь я даже не берусь гадать, как именно наши люди захотят с тобой разделаться.
— Я не дезертир! — возмутился Прайс. — Это был чистой воды бунт против меня как командира! И против всех законов чести! — Усилием воли американец взял себя в руки. — Но хватит об этом. Твоим людям не придется со мной разделываться.
— Ты, похоже, нашел общий язык с туземцами, — заметил Гарт.
— Они сделали меня своим предводителем. Мы собираемся атаковать гору золотых людей. Я, собственно, и приехал к тебе спросить, не хочешь ли ты к нам присоединиться.
— Они и в самом деле последуют за тобой? — Якоба Гарта явно заинтересовало предложение Прайса. — Пойдут против своих золотых богов?
— Думаю, что да.
— Тогда мы, наверное, сможем договориться. Видишь ли, мы сидим тут уже несколько недель. Люди успели отдохнуть, окрестности разведаны. Все готово. Мы бы уже давно пошли на штурм горы, но местные арабы упорно отказывались нам помочь. Мы им не доверяли и потому, естественно, не горели желанием атаковать, оставляя в их руках единственный источник воды.
— Я уверен, — сказал Прайс, — в искренней преданности мне народа Бени-Энз… по крайней мере, их шейха, Ярмуда. Я предлагаю объединить силы — до тех пор, пока мы не разобьем золотых людей.
— А потом?
— Потом ты и твои люди можете взять себе сколько угодно золота из дворца. Меня волнует только безопасность Айсы.
— Ты имеешь в виду ту женщину, которую ты отнял у де Кастро?
Прайс кивнул.
— Боюсь, у Жоао на этот счет будет особое мнение. Я обещал ему после победы любую женщину на выбор. Но что касается меня, то я согласен.
— Значит, мы теперь союзники?
— Пока не победим золотых людей.
Якоб Гарт протянул пухлую белую руку. Прайс принял ее и вновь удивился силе рукопожатия этого англичанина.
Утром следующего дня через пальмовые рощи Эль-Ярима шла настоящая армия. Впереди с ревом и грохотом полз танк. За ним плотной двойной колонной ехали всадники на верблюдах.
Якоб Гарт и Жоао де Кастро ехали во главе отряда белых, ведя в поводу дромадеров, навьюченных пулеметами, пушками и амуницией.
Шейх Фархад аль-Ахмед возглавлял отряд бедуинов, вооруженных новыми автоматическими карабинами.
Прайс Дюран в роскошной золотой кольчуге Иру ехал рядом с Ярмудом во главе пятисот рвущихся в бой воинов Бени-Энз.
Вот колонны воинов выбрались из пальмовых рощ плодородной долины и вступили на голое вулканическое плато. Отсюда их взорам открылся Хаджар-Джеханнум, или Вирл, как арабы называли черную гору, — крутой базальтовый конус древнего, давным-давно погасшего вулкана, ныне увенчанный роскошным дворцом, что ослепительно сверкал мириадами золотых и белоснежных переливов.
На душе у Прайса стало легче. Непроизвольно он подхлестнул своего верблюда, а руки его сами собой легли на рукоять Корлу. Где-то за этими блистающими стенами томилась в плену прекрасная Айса. Айса, милая и отважная дочь пустыни.
— Велик этот день! — воскликнул Ярмуд, не отставая от Прайса. — Еще до заката Вирл будет наш! Наконец-то золотые люди встретят свой конец…
Страх заставил его замолчать. Молча, с бледным как смерть лицом шейх показал на гору, до которой оставалось еще почти пятнадцать миль. Вся армия, весь длинный караван, внезапно остановилась. По рядам воинов пробежал испуганный шепот.
— Тень золотых людей, — тихо пробормотал Ярмуд.
Впереди в темно-синее небо поднимался сверкающий веер света. Желтые и красные лучи расходились от самой высокой башни золотого замка, образуя перевернутую пирамиду. А над ней, словно проецируемые на небесный экран, понемногу возникали огромные фигуры. Сперва смутные, они постепенно становились все четче, все ярче, все реальнее.
Гигантская змея, необъятная, словно облако, свернулась над золотым замком. Груда желтых колец, плоская, зловещего вида голова, лежащая на самом верхнем кольце. Яркие черные глаза, сверху вниз глядящие на замерших в ужасе людей. Вот он, золотой змей!
А рядом с ним женщина — та самая, которую Прайс уже видел верхом на тигре в мираже над перевалом. Змеиное кольцо толщиной с ее тело было свернуто вокруг ног этой женщины. Сама она небрежно сидела на втором кольце.
Тело женщины было золотым, как и чешуя змея. Короткая, облегающая зеленая туника даже и не пыталась скрыть линий по-змеиному гибкого стана. Красно-золотые распущенные волосы водопадом ниспадали на золотые плечи.
Женщина глядела с небес, и на ее полных алых губах играла насмешливая и недобрая улыбка. Веки чуть раскосых глаз были подведены черным, сами же глаза были золотисто-зелеными.
Прайс видел, как золотая женщина оглядела караван. Внезапно ее взор упал на одетого в золотую кольчугу Прайса Дюрана. Как бы там ни проецировалось в небо громадное изображение, женщина явно прекрасно все видела.
Удивление и смутная тревога промелькнули в ее взоре, когда она увидела и кольчугу, и золотой топор, и овальный золотой щит. Но все равно взгляд женщины оставался насмешливым и вызывающим. Только теперь в нем появился еще и непонятный вызов, а может быть, обещание. От всего этого Прайсу стало как-то не по себе.
Он почувствовал поднимающуюся волну желания. Звериную страсть обладать этим гибким золотым телом.
Ему хотелось делом ответить на насмешку зеленоватых раскосых глаз. Похоть, а не любовь. Жажда плоти, но не духа.
Прайс издевательски засмеялся, и женщина вздрогнула, откинув назад роскошные волосы. В ее глазах сверкнул гнев. Вне всякого сомнения, она видела Прайса.
Тем временем Дюран перевел взгляд на змея. Даже в сравнении с гигантским изображением женщины он все равно был невообразимо огромен. Словно зловещее облако, он висел над замком, над раскинутым веером цветных лучей.
Ужасны были его черные блестящие глаза — немигающие, горящие внутри холодным пурпурным огнем. Прайс непроизвольно поежился, почувствовав на себе их взгляд. Страх холодной волной покатился по спине американца. Перед ним распахнулись бездонные колодцы векового зла, более древнего, чем вся история человечества.
Жгучее солнце сделало Прайса смуглым, капля по капле вытянуло из его тела всю лишнюю воду. Подтянутый и жилистый, он обнаружил в себе новую, неведомую ему раньше силу и выкованную пустыней железную выдержку.
Дух его закалился так же, как и тело. Прайс пошел с Якобом Гартом не из-за золота, а в поисках приключений. Тогда все ему приелось, хотелось повидать новые края. Так усталый спортсмен стремится порой испробовать себя в новом виде спорта.
В Руб-эль-Хали Прайс нашел Айсу, отважную и прекрасную девушку, бежавшую от странной опасности. Вместе с ней он скакал по пескам… любил ее в тайном саду забытого города… потерял ее в битве с врагом, истоки силы которого все еще оставались загадкой.
Теперь Прайс был полон решимости найти Айсу и стереть с лица земли тех, кто держал возлюбленную в плену. Казалось, жизнь в пустыне, словно лупа, собрала воедино всю беспокойную энергию жизненной силы, направив ее на достижение одной, ясной как день, цели.
Да, задуманное им дело очень опасно. Велика была сила золотых людей — Прайс знал это на собственном горьком опыте. Но не в его натуре было думать о поражении. Поражение для Дюрана являлось всего лишь вызовом на новую схватку.
Якоб Гарт встретил Прайса и его спутников на пороге своего шатра. Он, похоже, ничуть не изменился. Одутловатое бледное лицо, как и всегда, оставалось невозмутимо спокойным. Холодные голубые глаза глядели ровно и не слишком дружелюбно.
Гарт внимательно оглядел Прайса, явно отметив про себя и сверкающую на солнце золотую кольчугу, и тяжелый боевой топор, и овальный щит.
— Привет, Дюран, — небрежно сказал он, и в голосе его не отразилось даже и намека на удивление.
— Доброе утро, Гарт.
Со своего верблюда, подаренного ему Ярмудом, Прайс сверху вниз глядел на толстого и такого спокойного Гарта, как обычно одетого в потертую пыльную одежду цвета хаки.
— Где же ты был, Дюран? — пробасил Гарт.
Прайс твердо встретил его испытующий взгляд:
— Нам много о чем надо поговорить, Гарт. Что, если нам уединиться где-нибудь в тенечке?
— Хочешь, заходи ко мне в шатер.
Спешившись, Прайс передал поводья верблюда одному из арабов и, кивнув Ярмуду, прошествовал в указанный Якобом Гартом шатер.
Усевшись на расстеленном на камнях ковре, они молча глядели друг на друга. Наконец Гарт сказал:
— Ты должен понимать, Дюран, что не можешь больше руководить экспедицией. Ты дезертировал, и теперь я даже не берусь гадать, как именно наши люди захотят с тобой разделаться.
— Я не дезертир! — возмутился Прайс. — Это был чистой воды бунт против меня как командира! И против всех законов чести! — Усилием воли американец взял себя в руки. — Но хватит об этом. Твоим людям не придется со мной разделываться.
— Ты, похоже, нашел общий язык с туземцами, — заметил Гарт.
— Они сделали меня своим предводителем. Мы собираемся атаковать гору золотых людей. Я, собственно, и приехал к тебе спросить, не хочешь ли ты к нам присоединиться.
— Они и в самом деле последуют за тобой? — Якоба Гарта явно заинтересовало предложение Прайса. — Пойдут против своих золотых богов?
— Думаю, что да.
— Тогда мы, наверное, сможем договориться. Видишь ли, мы сидим тут уже несколько недель. Люди успели отдохнуть, окрестности разведаны. Все готово. Мы бы уже давно пошли на штурм горы, но местные арабы упорно отказывались нам помочь. Мы им не доверяли и потому, естественно, не горели желанием атаковать, оставляя в их руках единственный источник воды.
— Я уверен, — сказал Прайс, — в искренней преданности мне народа Бени-Энз… по крайней мере, их шейха, Ярмуда. Я предлагаю объединить силы — до тех пор, пока мы не разобьем золотых людей.
— А потом?
— Потом ты и твои люди можете взять себе сколько угодно золота из дворца. Меня волнует только безопасность Айсы.
— Ты имеешь в виду ту женщину, которую ты отнял у де Кастро?
Прайс кивнул.
— Боюсь, у Жоао на этот счет будет особое мнение. Я обещал ему после победы любую женщину на выбор. Но что касается меня, то я согласен.
— Значит, мы теперь союзники?
— Пока не победим золотых людей.
Якоб Гарт протянул пухлую белую руку. Прайс принял ее и вновь удивился силе рукопожатия этого англичанина.
Утром следующего дня через пальмовые рощи Эль-Ярима шла настоящая армия. Впереди с ревом и грохотом полз танк. За ним плотной двойной колонной ехали всадники на верблюдах.
Якоб Гарт и Жоао де Кастро ехали во главе отряда белых, ведя в поводу дромадеров, навьюченных пулеметами, пушками и амуницией.
Шейх Фархад аль-Ахмед возглавлял отряд бедуинов, вооруженных новыми автоматическими карабинами.
Прайс Дюран в роскошной золотой кольчуге Иру ехал рядом с Ярмудом во главе пятисот рвущихся в бой воинов Бени-Энз.
Вот колонны воинов выбрались из пальмовых рощ плодородной долины и вступили на голое вулканическое плато. Отсюда их взорам открылся Хаджар-Джеханнум, или Вирл, как арабы называли черную гору, — крутой базальтовый конус древнего, давным-давно погасшего вулкана, ныне увенчанный роскошным дворцом, что ослепительно сверкал мириадами золотых и белоснежных переливов.
На душе у Прайса стало легче. Непроизвольно он подхлестнул своего верблюда, а руки его сами собой легли на рукоять Корлу. Где-то за этими блистающими стенами томилась в плену прекрасная Айса. Айса, милая и отважная дочь пустыни.
— Велик этот день! — воскликнул Ярмуд, не отставая от Прайса. — Еще до заката Вирл будет наш! Наконец-то золотые люди встретят свой конец…
Страх заставил его замолчать. Молча, с бледным как смерть лицом шейх показал на гору, до которой оставалось еще почти пятнадцать миль. Вся армия, весь длинный караван, внезапно остановилась. По рядам воинов пробежал испуганный шепот.
— Тень золотых людей, — тихо пробормотал Ярмуд.
Впереди в темно-синее небо поднимался сверкающий веер света. Желтые и красные лучи расходились от самой высокой башни золотого замка, образуя перевернутую пирамиду. А над ней, словно проецируемые на небесный экран, понемногу возникали огромные фигуры. Сперва смутные, они постепенно становились все четче, все ярче, все реальнее.
Гигантская змея, необъятная, словно облако, свернулась над золотым замком. Груда желтых колец, плоская, зловещего вида голова, лежащая на самом верхнем кольце. Яркие черные глаза, сверху вниз глядящие на замерших в ужасе людей. Вот он, золотой змей!
А рядом с ним женщина — та самая, которую Прайс уже видел верхом на тигре в мираже над перевалом. Змеиное кольцо толщиной с ее тело было свернуто вокруг ног этой женщины. Сама она небрежно сидела на втором кольце.
Тело женщины было золотым, как и чешуя змея. Короткая, облегающая зеленая туника даже и не пыталась скрыть линий по-змеиному гибкого стана. Красно-золотые распущенные волосы водопадом ниспадали на золотые плечи.
Женщина глядела с небес, и на ее полных алых губах играла насмешливая и недобрая улыбка. Веки чуть раскосых глаз были подведены черным, сами же глаза были золотисто-зелеными.
Прайс видел, как золотая женщина оглядела караван. Внезапно ее взор упал на одетого в золотую кольчугу Прайса Дюрана. Как бы там ни проецировалось в небо громадное изображение, женщина явно прекрасно все видела.
Удивление и смутная тревога промелькнули в ее взоре, когда она увидела и кольчугу, и золотой топор, и овальный золотой щит. Но все равно взгляд женщины оставался насмешливым и вызывающим. Только теперь в нем появился еще и непонятный вызов, а может быть, обещание. От всего этого Прайсу стало как-то не по себе.
Он почувствовал поднимающуюся волну желания. Звериную страсть обладать этим гибким золотым телом.
Ему хотелось делом ответить на насмешку зеленоватых раскосых глаз. Похоть, а не любовь. Жажда плоти, но не духа.
Прайс издевательски засмеялся, и женщина вздрогнула, откинув назад роскошные волосы. В ее глазах сверкнул гнев. Вне всякого сомнения, она видела Прайса.
Тем временем Дюран перевел взгляд на змея. Даже в сравнении с гигантским изображением женщины он все равно был невообразимо огромен. Словно зловещее облако, он висел над замком, над раскинутым веером цветных лучей.
Ужасны были его черные блестящие глаза — немигающие, горящие внутри холодным пурпурным огнем. Прайс непроизвольно поежился, почувствовав на себе их взгляд. Страх холодной волной покатился по спине американца. Перед ним распахнулись бездонные колодцы векового зла, более древнего, чем вся история человечества.