Страница:
— Что за участь ждет меня?
— Участь? — Я оглянулся на окно, но видимый участок неба был весьма невелик… да и вообще прикладная астрология не относится к числу моих талантов.
— Допрос в полиции, полагаю.
— Как? — растерянно пискнул бесенок. — Разве… ты не уничтожишь меня?
— Зачем?
— Но… ты ведь Найр.
— Как я уже сказал — не отрицаю.
— Но… но… полицейский маг не даст мне лгать.
— Скорее всего.
— Я же назову твое имя людям! — в отчаянии проверещал имп.
— И что с того ?
Бесенок выглядел так забавно, что я не смог сдержаться и подмигнул ему — дурацкая человеческая манера, уже который век не могу от нее избавиться.
— Неужели ты всерьез считаешь, что меня это хоть сколь-нибудь волнует?
ГЛАВА 3
— Мистер, ну, может, хватит, а! — взмолился я. — Почем было мне знать, что чертова дверь открывалась наружу?!
— Если бы ты внимательно смотрел, что делаю я…
— Гном! Если б ты внимательно слушал меня предыдущие двадцать раз! Я смотрел! СМОТРЕЛ! Глазами! Своими! И видел, как один подгорный коротышка дергал одну троллями поиметую дверь во все, мать их так, стороны! Наружу, вружу! Ты ее разве что вверх открывать не пытался!
Я и сейчас, переругиваясь с Торком, смотрел — в Городе Гномов было много такого, на что стоило поглазеть. В особенности имело смысл глазеть вперед и назад: коридор был узкий, а посреди него, прямо на камне были рельсы, и по рельсам этим то и дело катались вагонетки. Порожние и не очень, управляемые гномами… и сами по себе — но скорость у всех была такая, что любой фаворит с ипподрома копыта б от зависти откинул. Местные, похоже, узнавали об их приближении на слух, но у меня-то ухи были не настроены должным образом — и вот уже два раза я успевал выскочить из-под бешено мчащихся коротышечных повозок лишь в самый-самый предпоследний момент.
— Смотрел один такой… что я теперь скажу советнику!
— Правду, — зло буркнул я. — Что мы ее закрыли. Человек бы так и сказал. А этот… гном… наверняка ведь честно доложит, что мы ее завалили… или замуровали… в общем, подберет наиболее соответствующее истине определение. После чего… ой!
— Куда прешь, Здоровила!
До сих пор я думал, что когда тебя атакует существо в засаленном переднике — это не очень страшно. Но если передник напялен поверх кольчуги мелкого плетения, а скалку и чугунную сковороду это существо держит с уверенностью победителя минимум двадцати хольмгангов…
— Мэм, я…
— Вообще-то, — перебил меня Торк, — развешивать белье над коридорами общественного пользования запрещено. Параграф, если не ошибаюсь, 14-347 Малого Уложения. «Подвязывание к балконам, — нараспев затянул он, — вервиев, канатов, цепей якорных…» — Да откуда ты взялся? — вытаращилась на него гномиха.
Торк изобразил чего-то вроде… ну… наверное, у гномов этот дрыг-подпрыг считается реверансом.
— Из-под Белой Горы, достойнейшая.
— Из Англии?! — Гномиха всплеснула руками, едва не добавив мне шишку и над левым глазом для вящей симметрии. К счастью, я успел отшатнуться — сковорода просвистела в каком-то дюйме от моего лица.
— Ох… в самом деле… а этот Здоровила…
— Он — друг! Гном произнес это с такой интонацией, что даже мне стало понятно — он имел в виду, что я не какой-то там его личный приятель по кружке эля, а настоящий друг всего ихнего Клана Дальних-и-чего-то-еще-там Пещер.
А еще я понял, что по-человечески Торк сейчас говорил тоже из-за меня. Никакой иной нужды в этом не было.
— Ох… ну тогда… мистер, вы уж извините.
— Я не в обиде, мэм, — поспешно сказал я. — По правде говоря, сам… ну, глядеть надо было…
Этому способу меня дедуля научил. Если уж приключится несчастье с женщиной схлестнуться, лучше всего сразу виноватым себя назвать. Иначе никак, спорить с бабой во сто крат хуже, чем с самым распоследним дурнем — ему, на крайняк, хоть по макушке постучать можно, а на женщину руку не подымешь…
Зато коль уступишь, дашь ей над эдаким большим и сильным победительницей себя почувствовать — тут-то ее голыми руками можно брать. Ей-ей, проверено.
Вот и сейчас — гномиха растроганно так на меня уставилась, моргнула влажно…
— Сейчас… сейчас за примочкой сбегаю. Только не уходите… — И унеслась куда-то в глубь норы.
Я на Торка покосился.
— Время у нас есть, — задумчиво сообщил гном. — К тому же, раз она собралась поставить тебе эту примочку, будь уверен — поставит! Даже если в самый дальний штрек заберешься и угольным пластом прикинешься.
— Утешил.
Гном пожал плечами и достал трубку, явно рассчитывая, что минимум «на один покурить» мы с места не стронемся.
У меня на миг все же мелькнуло: развернуться — и деру. Но сразу же опомнился, сообразил — дорогу к тоннелю я без гнома еще кое-как найду, не зря башкой по сторонам вертел, а вот наверх подняться… у меня от спуска еще душа не отошла… в смысле, из пяток не вылезла. Тот еще был спуск — вроде как в детстве, когда зимой с горы катались — только здесь тоннель, мрак, и летишь ты по этому тоннелю, а он все не кончается…
Не помню, орал я или нет. Думаю, все ж орал — потому как был уверен, что вылечу сейчас прямиком в преисподнюю, в заботливо подставленный и вскипяченный котел со смолой. Не обделался хоть, и на том спасибо.
И лезть тем же путем наверх… может, оно и возможно, только лично я на этот подвиг решусь годика так через четыре, не раньше.
— Гном, вопрос можно?
— Торк. Конечно, — вместе с клубом дыма выдохнул гном. Дым у него получался душистый, вкусный, хоть тарелку подставляй. — Можно и не один.
— Мы сейчас как глубоко ?
— Хех… — коротышка почесал нос мундштуком, — точно не скажу, но если припомнить угол наклона спусковой норы и время… футов пятьсот двадцать, пятьсот тридцать.
Всего?! Я-то был уверен, что провалился на милю, не меньше!
— Еще вопросы будут?
— Ну… Торк, примочка — это больно?
— Больно?! — Судя по виду, мой наниматель не мог взять в толк — то ли ему хохотать во всю глотку, то ли ахать от удивления. — Шутишь?!
— Если бы…
Я и сам понимал, что для существа, не знакомого с методами лечения моего дедули, вопрос должен был выглядеть исключительно дурацким. А уж для подземного недомерка — тем паче. Как же так — стоит гора костей с мясом и трясется…
— Нет, — медленно качнул головой Торк, видимо, поверив, что мне и в самом деле не до шуток. — Примочка — не больно. Совершенно, я бы сказал. Больно — это когда болван-подмастерье мимо наковальни промахивается… и по ладони попадает… молотом… это да, больно.
Хоть я за сегодняшний день видел его ладони раз двести, все равно не сдержался и скосил глаза — благо гном как раз в этот момент раскуривал очередную порцию зелья. Руки как руки… все пальцы на месте. Ну да про недомерковых лекарей не зря говорят: если приволочь им мешок с костями, они без всякой магии гнома из него заново соберут. А еще добавляют, что гном у них по-любому выйдет, не глядя, кем этот мешок раньше был.
— Ох, извините вдвойне, что пришлось ждать… младшая невестка уложила бутыль на дно самого дальнего сундука и никому про то слова не сказала, тихоня…
Как же ж, как же ж… если что на дне того дальнего сундука и лежало, так вовсе не бутыль с примочкой. — …а я так уж торопилась.
Ну так торопилась, что давешний фартук с кольчужкой успела заменить на что-то сарафанное… причем бисера на этом платье столько, что в смысле непробиваемости оно кольчужке фору даст.
— Вот. Мистер…
— Тимоти.
— Мистер Валлентайн, — одновременно со мной произнес Торк.
— Мистер Валлентайн, прошу вас, поверните голову чуть левее. Вот… теперь придерживайте.
Я послушно прижал к синяку что-то вроде куска губки. Торк не ошибся, боли не ощущалось вовсе, одно только легкое покалывание, но это было скорее приятно, чем наоборот.
— Благодарю вас, мэм.
— Равно как и я, — прогудел снизу Торк, — благодарю вас за помощь моему другу.
— Да что вы, что вы… я еще хотела вам вот… моя третья внучка только что вынула из духовки эти несколько пирожков.
С этими словами гномиха наклонилась и, сдавленно охнув, выставила на край балкончика корзину.
Я свой ох сдержал, Торк — тоже. Но вот взглядами мы с ним обменялись схожими. В моем, пожалуй, было чуть больше недоумения, а в его — обреченности.
Несколько пирожков… такие корзинки на рыбацкой пристани обычно таскают вдвоем.
— Огромное спасибо, достойнейшая. Я и мой друг с радостью воздадим хвалу искусству вашей внучки. Мистер Валлентайн, будьте так любезны, возьмите сей дар. «…И забросьте как можно дальше», — мысленно договорил я, хватаясь за ручки корзины.
— Примочка!
— Мэм, я…
Поздно.
— Нет-нет, не поднимайте, что вы, как можно… сейчас я сделаю новую. А вы попробуйте пока… и вы…
— Блгдрю, мэм.
Они были с мясом, эти пирожки. Я затолкал в пасть сразу четыре, Торк же взял один и, прежде чем надкусить, пару мгновений очень сосредоточенно глядел на него, словно факир — на змею.
— Чо нытык?
— Да нет, все тык, — задумчиво сказал гном. — Вкусно. Весьма.
Мне показалось, что Торк хотел добавить еще что-то.
Пирожки с мясом… только вкус этого мяса отчего-то не показался мне знакомым. Конечно, в последнее время судьба не особо часто баловала меня хорошей жратвой, но все же я был уверен, что баранину от крольчатины отличу, да и с курятиной тоже не спутаю.
— Еще раз выражаю вам свою глубочайшую признательность, достойнейшая. — Гном сопроводил эти слова еще одним дрыг-подпрыгом. — И надеюсь, что в ближайшем времени нам удастся вновь увидеть вас, а также лично поблагодарить создательницу этих замечательнейших кулинарных изделий.
Гномы не врут, говорите?
— Ох… я буду так рада…
— Мистер Валлентайн — идемте. Собственную команду Торк начал выполнять, еще не закончив произносить ее до конца. К счастью, подземный коридор был сравнительно пуст… к счастью для всех прочих, — мой наниматель ринулся вперед, словно готовился к поступлению во флот Конфедерации… на должность броненосного тарана. Я припустил за ним.
— Ты можешь есть на ходу? — А? Вообще-то могу, но…
— Тогда — ешь! — не оборачиваясь, прорычал гном.
— Рад бы исполнить твой приказ, — отозвался я. — Но вот какая проблема. Одной рукой я прижимаю к щеке примочку, второй прижимаю к боку эти самые пирожки. А третьей руки, чтобы таскать их из корзины в рот, у меня отродясь не имелось и за последнюю минуту тоже не отросло!
— Пасть закрой, толстяк. Светлячки налетят.
— Гарри, ты не понимаешь, — тоскливо вздохнул Салли. — Болота…
— Ты же у нас новоорлеанец, Салли, — насмешливо произнес шулер. — Неужели не чувствуешь запах родины?
— Не шути так, Гарри, ох не шути, — горячечно забормотал толстяк. — Потому-то я и боюсь, что знаю. Жуткие вещи порой творятся на болотах, друг мой, странные и страшные…
— При свете дня и на твердой земле тоже делается немало. В любом случае…
— Мы прийти, cap, — обернулся к ним проводник. — Старый Снап в эта дверца живет.
— Дверца? — непонимающе повторил Гарри, разглядывая возникшее перед ними сооружение, дверь в котором отсутствовала как таковая.
В первый момент ему почудилось, что скособоченная хижина опирается на что-то вроде двух огромных куриных ног, — но, всмотревшись, шулер с немалым облегчением понял, что его спутала игра лунного света с двумя обычными древесными стволами. Их широкие узловатые корни в самом деле казались весьма похожими на птичьи пальцы.
О том, что заставило эти деревья вырасти посреди болота, Гарри предпочел не думать.
— Дворца, сэр. — Ниггер хрипло засмеялся. — Почти как королевская, да. А Старый Снап — почти как король здешний. Он ждет вас.
— Гарри! — взвизгнул толстяк. — Я не пойду туда!
— Ну и сиди здесь до утра! — рявкнул в ответ шулер, и, словно вторя ему, со стороны болота донесся короткий, полный тоски и отчаяния вой.
К счастью, Гарри успел лишь поставить ногу на первую ступеньку… и успел отдернуть ее, когда обезумевший от ужаса напарник, яростно сопя, ринулся по этой лестнице вверх.
— Что это было?
— Было?
— Звук, только что…
— Ах, звук. Водки. То есть, я хотел сказал, волки, cap.
— Волки?! — хмыкнул шулер. — На болоте?
— Болотные волки, cap.
По крайней мере, подумал Гарри, становясь на лестницу, ниггер не дрожит от ужаса — а значит, эта тварь не так уж и опасна. Чем бы она ни была — болотным волком или просто жабой…
…состоящей в ближайшем родстве с хозяином «дворцы».
— Прошу вас, джентльмены. Не стесняйтесь, проходите, садитесь… на пол, он почти чистый. И вообще, чувствуйте себя как дома… у меня.
Если бы Старый Снап был просто ниггером преклонных годов — настолько преклонных, что вполне мог помнить не только Джорджа Вашингтона и его топорик, но и высадку с «Мейфлауэра», — это было бы еще не так страшно. Но вот изрядная толика орчьей крови делала его уродство почти совершенным. Законченным, так сказать. И тем страннее было слышать, как из пасти этой сморщенной пародии на разумное двуногое извлекаются звуки вполне правильной человеческой речи… с ново-английским выговором.
Толстяк послушно плюхнулся на пол, не сводя со старика безумно-перепуганного взгляда. Гарри остался на ногах.
— Вот что, приятель, — резко произнес он. — Если ты считаешь это «почти чистым»…
— Я сказал «почти», мистер Уэсли.
Черт, растерянно подумал Гарри, если закрыть глаза, запросто можно представить, что с тобой на самом деле говорит какой-то седовласый джентльмен. В качалке, под пледом и у камина… А не древний орко-ниггер под кучей драных одеял. И, черт-черт-черт, откуда старому хрену известна моя фамилия, настоящая фамилия?!
— Пол в этой хижине почти чистый, — повторил старик. — Так же жратва на нижней полке слева от нас почти пригодна для еды, а пойло на верхней — почти сойдет за выпивку.
— Дерьмо!
— Гарри, Гарри, прошу тебя, не надо, не зли его, — быстро зашептал Салли. — Разве ты не видишь, он же наверняка колдун, один из этих чертовых ниггерских шаманов…
— А хоть бы даже и так. — Вытянув руку, шулер наугад сцапал с верхней полки одну из тыквенных фляг, выбил пробку — и тут же пожалел об этом. Вырвавшийся из отверстия сивушный «аромат» напрочь перебил даже болотную вонь. — На, глотни немного храбрости.
— Гарри!
— Да перестань ты трястись, партнер, — шулер наконец высмотрел участок пола, которому с виду можно было доверить заднюю часть штанов без риска потратить следующий день на их отстирку. — Пусть даже эта сушеная обезьяна и в самом деле бокор, или как они там себя кличут.
— Но ведь он может…
— Пернуть — вот единственное, что он может сделать без лицензии. А поскольку лицензию ему никто и никогда не выдаст, это и есть единственное, на что мистер Снап годится. Верно я говорю, старикан?!
— В той части, где вы намекаете на отсутствие у меня лицензии практикующего мага, — невозмутимо произнес колдун, — верно совершенно. Что же касается моих возможностей… — …то при попытке ими воспользоваться тебя мигом засекут более везучие собратья по магическому цеху, — засмеялся Гарри. — Выпотрошат, а потом сдадут, что останется, Протестантским рыцарям и налоговой.
Груда одеял издала мерзкий смешок.
— Не все так просто, мистер Уэсли.
Салли, с тоскливым ужасом вслушивавшийся в перепалку между партнером и колдуном, наконец решился последовать совету Гарри. Поднес флягу ко рту, сделал глоток… выпучил глаза и отчаянно закашлялся.
— Что, крепковато для твоей нежной глотки?
— Ах-ах-х-ха.
— Ну-ка, дай сюда.
— Осторожн… — Толстяк осекся, с изумлением глядя, как донце фляги поднимается все выше и выше, сопровождаемое звучным буль-буль-буль… и улетает в угол.
— На вкус — в точности как ослиная моча, — резюмировал шулер. — Но глотку продирает что надо.
— Ослиная моча? — Старик хихикнул еще раз. — Вы, наверное, большой специалист по ее вкусу. Пусть так. Я запомню сей эпитет, мистер Уэсли. Думаю, вы его также запомните. Хи-хи.
Это проклятое хихиканье, подумал Гарри, определенно действует мне на нервы. Чертов старик… не прост, совсем не прост. Однако неужели он думает, что сможет парой фокусов заморочить нам головы с той же легкостью, что и десятку-другому черномазых?
— Вот что, — грубо произнес он. — Снуп, или как тебя там…
— Мистер Снап, с вашего позволения.
— Мистер?! Ну лады, пусть будет мистер Снап. выкладывай, — медленно произнес Гарри, — какого <чце орка ты зазвал нас в свою нору?
— Вы всегда так торопитесь перейти прямо к делу, мистер Уэсли?
— Не-а. Только в гостях у старых полоумных ниггеров.
— Гарри, Гарри, что ты делаешь…
— Успокойтесь, мистер Голдфингер, — с явной иронией сказал колдун. — Право, не стоит переживать так сильно. Как бы ни хохорился ваш партнер, я прекрасно вижу, что именно чувствует он на самом деле… и потому вовсе не собираюсь пополнять вами мою коллекцию жабов. Наоборот, я, джентльмены, собираюсь изложить вам одно деловое предложение… крайне выгодное.
— Накопать мешок луковиц какой-нибудь болотной дряни?
— Для этой работы у меня есть иные слуги, — равнодушно махнул рукой Снап. — Вам же… вам же, джентльмены, я предложу для начала пересчитать задаток.
Груда одеял, в которых так старательно кутался Старый Снап, практически не шевелилась — в этом Гарри был готов поклясться всем и каждому. Небольшой черный мешочек возник, казалось, прямо в воздухе между мошенниками. Упал на пол, глухо звякнув… и впервые за последние сутки Гарри и Салли дружно испытали одно и то же чувство — безмерного удивления.
Хотя, разумеется — с поправкой на место действия, — трудно было бы ждать, что зрелище выкатившихся из мешочка новеньких золотых десяток вызовет у двух мошенников какие-то иные эмоции.
Просыпаться Трою не хотелось. А хотелось повернуться к источнику раздражения задом и вновь завалиться в спячку… желательно, зимнюю. Жаль, очень жаль, что время года не благоприятствует.
Тролль печально вздохнул и открыл глаза.
Источник раздражения бросил на него дикий взгляд и с удвоенной энергией рванул прутья решетки.
— А-а-а! Он проснулся! А-а-а! Выпустите меня! Во имя человеколюбия! А-а-а! Прошу, умоляю, не дайте… а-а-а-а! Он сейчас бросится! Господи Иисусе! Не дайте сожрать меня этому чудовищу!
После недолгого раздумья Трой решил, что вопли сокамерника адресованы все же не человеческому Творцу, а двум людям в серых плащах и не менее унылой расцветки шляпах. Одинаков у этих двоих был также покрой и цвет рубашек, длинные шпоры на сапогах. Не имейся у одного из них длинной, ухоженной, достойной даже гнома бороды, а у второго — куда более облезлого вида бакенбард, тролль, пожалуй, не сумел бы различить этих людей.
Для чистокровных представителей человеческой расы, однако, эта пара демонстрировала завидную выдержку. Во всяком случае, доносящиеся из-за решетки вопли ничуть не отвлекали серых от их основного занятия — ленивого перебрасывания бумажными прямоугольниками.
— Выпустите меня! Он проснулся!
— А мы ведь предупреждали тебя! — не отрываясь от карт, проворчал бородач. — Говорили: будешь орать — разбудишь! Тройка.
— Тройка, говоришь? — Второй охранник, сдвинув шляпу, задумчиво почесал затылок револьверным стволом. — Принимаю.
— А-а-а-а!
— Скорей бы его жрать начали!
— Нет, я смекаю, тролль начнет с того, кто на полу валяется.
— Крикун же толще. У второго и жрать-то нечего, кожа да мослы.
— Верно. Потому, значит, толстяка на десерт оставят. И потом, лежачего грызть удобнее.
— Угу. Только не лежит он уже, оклемался.
«Не лежит» в данном случае означало — вяло, со стонами пытается шевельнуться. Получалось неважно.
С другой стороны, самокритично признал тролль, «неважно» для меня и «неважно» для столь тщательно измолоченного существа — это немного разные понятия. По крайней мере, можно уверенно сказать, что у этого человека наличествуют рефлексы настоящего бойца — ведь пытаться встать его побуждают именно рефлексы, проблесков сознания пока…
— А-а-а! Выпустите меня!
— Кто-нибудь, во имя преисподней, заткните глотку этому паровозному гудку! — простонали с пола. — Моя голова…
— Гарри! Осторожно!
— Я не собираюсь есть твоего друга, равно как и тебя самого! — твердо произнес Трой и, чуть подумав, добавил: — Некоторое ближайшее время нужды в пище я не буду испытывать вовсе. Очень сыт.
— Некоторое ближайшее — это сколько?
— Дня три, четыре.
— Ну, так долго мы здесь не задержимся, — пробормотал Гарри. — Надеюсь.
В отличие от шулера тролль не надеялся, а точно знал, какой срок им предстоит находиться «в здесь». А еще он столь же твердо собирался этот срок изменить — пусть даже по его меркам помещение, где они пребывали, было не лишено некоего уюта. Ведь тут были стены… пусть одна из них представляла собой решетку, а три остальные были сколочены из тонких, плохо ошкуренных досок, сквозь щели между которыми вполне могли попытаться бежать, к примеру, брауни.
Имелось также и окно… маленькое и опять-таки забранное решеткой, а главное — место для спанья — нары. Нет, определенно, для существа, привыкшего, что ковром ему чаще служит голый камень, чем цветочная поляна, участок и в самом деле выглядел уютно… если бы не практически единственная надежная вещь в камере — заговоренные кандалы! К досаде тролля, местные жители хоть и не собирались выкладывать деньги на постройку более капитального оплота правосудия, но и совсем уж дураками не были: заклятые с изрядным запасом прочности кандалы могли бы и дракона удержать.
— Правильно надеешься. — Второй охранник аккуратно положил карты на стол и потянулся к коробке…
— Эй, это же мои сигары!
— Они были твоими, приятель. А сейчас это конфискованное решением суда имущество.
— Суда?! — Эта новость произвела на Гарри такое впечатление, что ему даже удалось сесть… и не свалиться обратно на пол. — Что, суд уже был?
— Два часа уж как состоялся, приятель!
— Ничего не помню. Моя голова… — Гарри попытался коснуться упомянутого предмета над правым ухом — и с проклятьем отдернул руку. — Растакая хрень, да что это со мной?!
— Шотландское виски.
— Че?!
— Судя по виду и характеру нанесенного повреждения, — спокойно пояснил тролль, — удар по вашему черепу был нанесен бутылкой шотландского виски. «Сэр Эдвард»[4], если я верно помню запах.
— Я убью его!
— Сэра Эдварда?
— Да при чем тут сэр Эдвард! — взвыл Гарри. — Бармена! Эту ирландскую свинью! Зарежу, выпотрошу, кровь продам вампирам, а требуху — оркам, потом…
— Полегче с угрозами, приятель! — Тон бородача, впрочем, также трудно было назвать миролюбивым. — Хоть ты уже и схлопотал приговор, но учти — мы все здесь уважаем Сэма О'Нейла, единственного местного хозяина салуна в городе. И, если захотим, ночь эта покажется тебе очень длинной.
— Да пойдите вы к сата… — Шулер осекся, вовремя сообразив, что поминание некоторых персон в столь поздний час ему могут не простить куда больше, чем ругань в адрес бармена.
— Это ваш Сэм… и его долбаное ирландское чувство юмора! Да, конечно, шутить с чужаками так весело… за их золото!
Будучи крайне озабочен двумя вещами: собственной головой и обидой на весь остальной мир, — Гарри не заметил, как при словах «за их золото» охранники разом помрачнели. Но это изменение не прошло мимо глаз тролля.
— Шотландское виски! — продолжал тем временем бормотать Гарри. — Ну да, именно его я и спросил у этого ирландского борова! И он дал мне бутылку… ухмыляясь… еще бы ему не ухмыляться! Если бы я так же ловко сумел в нетронутой с виду бутылке заменить виски ослиной мочой, я бы тоже растянул пасть до самых ушей!
А вот теперь отреагировал уже толстяк, до этого момента продолжавший вжиматься в решетку. Трой никогда прежде не видел, чтобы люди так стремительно меняли свой цвет — с багрово-красного на белый.
— М-моча?!
— Да! — рявкнул шулер. — И она была везде! В бутылках на стойке… я хватал их наугад, и в каждой, каждой… и даже в стаканах на столах! Проклятие, там народу было не меньше двух десятков, и все они были в сговоре с ним… ждали веселья… срань господня, они даже пили это у меня на виду… а когда я выхватывал у них стакан…
— Знаешь, Гарри… — Толстяк выпустил из рук стальные прутья и, покачнувшись, сел на пол. — Знаешь… боюсь, тебе это не понравится, но…
— Что еще?!
— Боюсь, Гарри, дело не в бармене, а в тебе!
— Во мне?! Что ты хочешь сказать этим, а?!
— Понимаешь… когда мы расстались… ты направился в салун…
— А ты — в бордель!
— Да, и там…
— Набедокурил еще похлеще своего приятеля, — подал реплику второй охранник.
— Года уж два такого шума не было, — поддержал его бородач. — Ну да… с тех пор, как один… тож заезжий… взял да и бросился на девку… сволота клыкастая.
— Но я не бросался! — истерически взвизгнул толстяк. — Я ни на кого…
— Салли! Расскажи! По порядку!
— Участь? — Я оглянулся на окно, но видимый участок неба был весьма невелик… да и вообще прикладная астрология не относится к числу моих талантов.
— Допрос в полиции, полагаю.
— Как? — растерянно пискнул бесенок. — Разве… ты не уничтожишь меня?
— Зачем?
— Но… ты ведь Найр.
— Как я уже сказал — не отрицаю.
— Но… но… полицейский маг не даст мне лгать.
— Скорее всего.
— Я же назову твое имя людям! — в отчаянии проверещал имп.
— И что с того ?
Бесенок выглядел так забавно, что я не смог сдержаться и подмигнул ему — дурацкая человеческая манера, уже который век не могу от нее избавиться.
— Неужели ты всерьез считаешь, что меня это хоть сколь-нибудь волнует?
ГЛАВА 3
Тимоти
— Если бы не торопился…— Мистер, ну, может, хватит, а! — взмолился я. — Почем было мне знать, что чертова дверь открывалась наружу?!
— Если бы ты внимательно смотрел, что делаю я…
— Гном! Если б ты внимательно слушал меня предыдущие двадцать раз! Я смотрел! СМОТРЕЛ! Глазами! Своими! И видел, как один подгорный коротышка дергал одну троллями поиметую дверь во все, мать их так, стороны! Наружу, вружу! Ты ее разве что вверх открывать не пытался!
Я и сейчас, переругиваясь с Торком, смотрел — в Городе Гномов было много такого, на что стоило поглазеть. В особенности имело смысл глазеть вперед и назад: коридор был узкий, а посреди него, прямо на камне были рельсы, и по рельсам этим то и дело катались вагонетки. Порожние и не очень, управляемые гномами… и сами по себе — но скорость у всех была такая, что любой фаворит с ипподрома копыта б от зависти откинул. Местные, похоже, узнавали об их приближении на слух, но у меня-то ухи были не настроены должным образом — и вот уже два раза я успевал выскочить из-под бешено мчащихся коротышечных повозок лишь в самый-самый предпоследний момент.
— Смотрел один такой… что я теперь скажу советнику!
— Правду, — зло буркнул я. — Что мы ее закрыли. Человек бы так и сказал. А этот… гном… наверняка ведь честно доложит, что мы ее завалили… или замуровали… в общем, подберет наиболее соответствующее истине определение. После чего… ой!
— Куда прешь, Здоровила!
До сих пор я думал, что когда тебя атакует существо в засаленном переднике — это не очень страшно. Но если передник напялен поверх кольчуги мелкого плетения, а скалку и чугунную сковороду это существо держит с уверенностью победителя минимум двадцати хольмгангов…
— Мэм, я…
— Вообще-то, — перебил меня Торк, — развешивать белье над коридорами общественного пользования запрещено. Параграф, если не ошибаюсь, 14-347 Малого Уложения. «Подвязывание к балконам, — нараспев затянул он, — вервиев, канатов, цепей якорных…» — Да откуда ты взялся? — вытаращилась на него гномиха.
Торк изобразил чего-то вроде… ну… наверное, у гномов этот дрыг-подпрыг считается реверансом.
— Из-под Белой Горы, достойнейшая.
— Из Англии?! — Гномиха всплеснула руками, едва не добавив мне шишку и над левым глазом для вящей симметрии. К счастью, я успел отшатнуться — сковорода просвистела в каком-то дюйме от моего лица.
— Ох… в самом деле… а этот Здоровила…
— Он — друг! Гном произнес это с такой интонацией, что даже мне стало понятно — он имел в виду, что я не какой-то там его личный приятель по кружке эля, а настоящий друг всего ихнего Клана Дальних-и-чего-то-еще-там Пещер.
А еще я понял, что по-человечески Торк сейчас говорил тоже из-за меня. Никакой иной нужды в этом не было.
— Ох… ну тогда… мистер, вы уж извините.
— Я не в обиде, мэм, — поспешно сказал я. — По правде говоря, сам… ну, глядеть надо было…
Этому способу меня дедуля научил. Если уж приключится несчастье с женщиной схлестнуться, лучше всего сразу виноватым себя назвать. Иначе никак, спорить с бабой во сто крат хуже, чем с самым распоследним дурнем — ему, на крайняк, хоть по макушке постучать можно, а на женщину руку не подымешь…
Зато коль уступишь, дашь ей над эдаким большим и сильным победительницей себя почувствовать — тут-то ее голыми руками можно брать. Ей-ей, проверено.
Вот и сейчас — гномиха растроганно так на меня уставилась, моргнула влажно…
— Сейчас… сейчас за примочкой сбегаю. Только не уходите… — И унеслась куда-то в глубь норы.
Я на Торка покосился.
— Время у нас есть, — задумчиво сообщил гном. — К тому же, раз она собралась поставить тебе эту примочку, будь уверен — поставит! Даже если в самый дальний штрек заберешься и угольным пластом прикинешься.
— Утешил.
Гном пожал плечами и достал трубку, явно рассчитывая, что минимум «на один покурить» мы с места не стронемся.
У меня на миг все же мелькнуло: развернуться — и деру. Но сразу же опомнился, сообразил — дорогу к тоннелю я без гнома еще кое-как найду, не зря башкой по сторонам вертел, а вот наверх подняться… у меня от спуска еще душа не отошла… в смысле, из пяток не вылезла. Тот еще был спуск — вроде как в детстве, когда зимой с горы катались — только здесь тоннель, мрак, и летишь ты по этому тоннелю, а он все не кончается…
Не помню, орал я или нет. Думаю, все ж орал — потому как был уверен, что вылечу сейчас прямиком в преисподнюю, в заботливо подставленный и вскипяченный котел со смолой. Не обделался хоть, и на том спасибо.
И лезть тем же путем наверх… может, оно и возможно, только лично я на этот подвиг решусь годика так через четыре, не раньше.
— Гном, вопрос можно?
— Торк. Конечно, — вместе с клубом дыма выдохнул гном. Дым у него получался душистый, вкусный, хоть тарелку подставляй. — Можно и не один.
— Мы сейчас как глубоко ?
— Хех… — коротышка почесал нос мундштуком, — точно не скажу, но если припомнить угол наклона спусковой норы и время… футов пятьсот двадцать, пятьсот тридцать.
Всего?! Я-то был уверен, что провалился на милю, не меньше!
— Еще вопросы будут?
— Ну… Торк, примочка — это больно?
— Больно?! — Судя по виду, мой наниматель не мог взять в толк — то ли ему хохотать во всю глотку, то ли ахать от удивления. — Шутишь?!
— Если бы…
Я и сам понимал, что для существа, не знакомого с методами лечения моего дедули, вопрос должен был выглядеть исключительно дурацким. А уж для подземного недомерка — тем паче. Как же так — стоит гора костей с мясом и трясется…
— Нет, — медленно качнул головой Торк, видимо, поверив, что мне и в самом деле не до шуток. — Примочка — не больно. Совершенно, я бы сказал. Больно — это когда болван-подмастерье мимо наковальни промахивается… и по ладони попадает… молотом… это да, больно.
Хоть я за сегодняшний день видел его ладони раз двести, все равно не сдержался и скосил глаза — благо гном как раз в этот момент раскуривал очередную порцию зелья. Руки как руки… все пальцы на месте. Ну да про недомерковых лекарей не зря говорят: если приволочь им мешок с костями, они без всякой магии гнома из него заново соберут. А еще добавляют, что гном у них по-любому выйдет, не глядя, кем этот мешок раньше был.
— Ох, извините вдвойне, что пришлось ждать… младшая невестка уложила бутыль на дно самого дальнего сундука и никому про то слова не сказала, тихоня…
Как же ж, как же ж… если что на дне того дальнего сундука и лежало, так вовсе не бутыль с примочкой. — …а я так уж торопилась.
Ну так торопилась, что давешний фартук с кольчужкой успела заменить на что-то сарафанное… причем бисера на этом платье столько, что в смысле непробиваемости оно кольчужке фору даст.
— Вот. Мистер…
— Тимоти.
— Мистер Валлентайн, — одновременно со мной произнес Торк.
— Мистер Валлентайн, прошу вас, поверните голову чуть левее. Вот… теперь придерживайте.
Я послушно прижал к синяку что-то вроде куска губки. Торк не ошибся, боли не ощущалось вовсе, одно только легкое покалывание, но это было скорее приятно, чем наоборот.
— Благодарю вас, мэм.
— Равно как и я, — прогудел снизу Торк, — благодарю вас за помощь моему другу.
— Да что вы, что вы… я еще хотела вам вот… моя третья внучка только что вынула из духовки эти несколько пирожков.
С этими словами гномиха наклонилась и, сдавленно охнув, выставила на край балкончика корзину.
Я свой ох сдержал, Торк — тоже. Но вот взглядами мы с ним обменялись схожими. В моем, пожалуй, было чуть больше недоумения, а в его — обреченности.
Несколько пирожков… такие корзинки на рыбацкой пристани обычно таскают вдвоем.
— Огромное спасибо, достойнейшая. Я и мой друг с радостью воздадим хвалу искусству вашей внучки. Мистер Валлентайн, будьте так любезны, возьмите сей дар. «…И забросьте как можно дальше», — мысленно договорил я, хватаясь за ручки корзины.
— Примочка!
— Мэм, я…
Поздно.
— Нет-нет, не поднимайте, что вы, как можно… сейчас я сделаю новую. А вы попробуйте пока… и вы…
— Блгдрю, мэм.
Они были с мясом, эти пирожки. Я затолкал в пасть сразу четыре, Торк же взял один и, прежде чем надкусить, пару мгновений очень сосредоточенно глядел на него, словно факир — на змею.
— Чо нытык?
— Да нет, все тык, — задумчиво сказал гном. — Вкусно. Весьма.
Мне показалось, что Торк хотел добавить еще что-то.
Пирожки с мясом… только вкус этого мяса отчего-то не показался мне знакомым. Конечно, в последнее время судьба не особо часто баловала меня хорошей жратвой, но все же я был уверен, что баранину от крольчатины отличу, да и с курятиной тоже не спутаю.
— Еще раз выражаю вам свою глубочайшую признательность, достойнейшая. — Гном сопроводил эти слова еще одним дрыг-подпрыгом. — И надеюсь, что в ближайшем времени нам удастся вновь увидеть вас, а также лично поблагодарить создательницу этих замечательнейших кулинарных изделий.
Гномы не врут, говорите?
— Ох… я буду так рада…
— Мистер Валлентайн — идемте. Собственную команду Торк начал выполнять, еще не закончив произносить ее до конца. К счастью, подземный коридор был сравнительно пуст… к счастью для всех прочих, — мой наниматель ринулся вперед, словно готовился к поступлению во флот Конфедерации… на должность броненосного тарана. Я припустил за ним.
— Ты можешь есть на ходу? — А? Вообще-то могу, но…
— Тогда — ешь! — не оборачиваясь, прорычал гном.
— Рад бы исполнить твой приказ, — отозвался я. — Но вот какая проблема. Одной рукой я прижимаю к щеке примочку, второй прижимаю к боку эти самые пирожки. А третьей руки, чтобы таскать их из корзины в рот, у меня отродясь не имелось и за последнюю минуту тоже не отросло!
Гарри и Салли
— Гарри, я боюсь.— Пасть закрой, толстяк. Светлячки налетят.
— Гарри, ты не понимаешь, — тоскливо вздохнул Салли. — Болота…
— Ты же у нас новоорлеанец, Салли, — насмешливо произнес шулер. — Неужели не чувствуешь запах родины?
— Не шути так, Гарри, ох не шути, — горячечно забормотал толстяк. — Потому-то я и боюсь, что знаю. Жуткие вещи порой творятся на болотах, друг мой, странные и страшные…
— При свете дня и на твердой земле тоже делается немало. В любом случае…
— Мы прийти, cap, — обернулся к ним проводник. — Старый Снап в эта дверца живет.
— Дверца? — непонимающе повторил Гарри, разглядывая возникшее перед ними сооружение, дверь в котором отсутствовала как таковая.
В первый момент ему почудилось, что скособоченная хижина опирается на что-то вроде двух огромных куриных ног, — но, всмотревшись, шулер с немалым облегчением понял, что его спутала игра лунного света с двумя обычными древесными стволами. Их широкие узловатые корни в самом деле казались весьма похожими на птичьи пальцы.
О том, что заставило эти деревья вырасти посреди болота, Гарри предпочел не думать.
— Дворца, сэр. — Ниггер хрипло засмеялся. — Почти как королевская, да. А Старый Снап — почти как король здешний. Он ждет вас.
— Гарри! — взвизгнул толстяк. — Я не пойду туда!
— Ну и сиди здесь до утра! — рявкнул в ответ шулер, и, словно вторя ему, со стороны болота донесся короткий, полный тоски и отчаяния вой.
К счастью, Гарри успел лишь поставить ногу на первую ступеньку… и успел отдернуть ее, когда обезумевший от ужаса напарник, яростно сопя, ринулся по этой лестнице вверх.
— Что это было?
— Было?
— Звук, только что…
— Ах, звук. Водки. То есть, я хотел сказал, волки, cap.
— Волки?! — хмыкнул шулер. — На болоте?
— Болотные волки, cap.
По крайней мере, подумал Гарри, становясь на лестницу, ниггер не дрожит от ужаса — а значит, эта тварь не так уж и опасна. Чем бы она ни была — болотным волком или просто жабой…
…состоящей в ближайшем родстве с хозяином «дворцы».
— Прошу вас, джентльмены. Не стесняйтесь, проходите, садитесь… на пол, он почти чистый. И вообще, чувствуйте себя как дома… у меня.
Если бы Старый Снап был просто ниггером преклонных годов — настолько преклонных, что вполне мог помнить не только Джорджа Вашингтона и его топорик, но и высадку с «Мейфлауэра», — это было бы еще не так страшно. Но вот изрядная толика орчьей крови делала его уродство почти совершенным. Законченным, так сказать. И тем страннее было слышать, как из пасти этой сморщенной пародии на разумное двуногое извлекаются звуки вполне правильной человеческой речи… с ново-английским выговором.
Толстяк послушно плюхнулся на пол, не сводя со старика безумно-перепуганного взгляда. Гарри остался на ногах.
— Вот что, приятель, — резко произнес он. — Если ты считаешь это «почти чистым»…
— Я сказал «почти», мистер Уэсли.
Черт, растерянно подумал Гарри, если закрыть глаза, запросто можно представить, что с тобой на самом деле говорит какой-то седовласый джентльмен. В качалке, под пледом и у камина… А не древний орко-ниггер под кучей драных одеял. И, черт-черт-черт, откуда старому хрену известна моя фамилия, настоящая фамилия?!
— Пол в этой хижине почти чистый, — повторил старик. — Так же жратва на нижней полке слева от нас почти пригодна для еды, а пойло на верхней — почти сойдет за выпивку.
— Дерьмо!
— Гарри, Гарри, прошу тебя, не надо, не зли его, — быстро зашептал Салли. — Разве ты не видишь, он же наверняка колдун, один из этих чертовых ниггерских шаманов…
— А хоть бы даже и так. — Вытянув руку, шулер наугад сцапал с верхней полки одну из тыквенных фляг, выбил пробку — и тут же пожалел об этом. Вырвавшийся из отверстия сивушный «аромат» напрочь перебил даже болотную вонь. — На, глотни немного храбрости.
— Гарри!
— Да перестань ты трястись, партнер, — шулер наконец высмотрел участок пола, которому с виду можно было доверить заднюю часть штанов без риска потратить следующий день на их отстирку. — Пусть даже эта сушеная обезьяна и в самом деле бокор, или как они там себя кличут.
— Но ведь он может…
— Пернуть — вот единственное, что он может сделать без лицензии. А поскольку лицензию ему никто и никогда не выдаст, это и есть единственное, на что мистер Снап годится. Верно я говорю, старикан?!
— В той части, где вы намекаете на отсутствие у меня лицензии практикующего мага, — невозмутимо произнес колдун, — верно совершенно. Что же касается моих возможностей… — …то при попытке ими воспользоваться тебя мигом засекут более везучие собратья по магическому цеху, — засмеялся Гарри. — Выпотрошат, а потом сдадут, что останется, Протестантским рыцарям и налоговой.
Груда одеял издала мерзкий смешок.
— Не все так просто, мистер Уэсли.
Салли, с тоскливым ужасом вслушивавшийся в перепалку между партнером и колдуном, наконец решился последовать совету Гарри. Поднес флягу ко рту, сделал глоток… выпучил глаза и отчаянно закашлялся.
— Что, крепковато для твоей нежной глотки?
— Ах-ах-х-ха.
— Ну-ка, дай сюда.
— Осторожн… — Толстяк осекся, с изумлением глядя, как донце фляги поднимается все выше и выше, сопровождаемое звучным буль-буль-буль… и улетает в угол.
— На вкус — в точности как ослиная моча, — резюмировал шулер. — Но глотку продирает что надо.
— Ослиная моча? — Старик хихикнул еще раз. — Вы, наверное, большой специалист по ее вкусу. Пусть так. Я запомню сей эпитет, мистер Уэсли. Думаю, вы его также запомните. Хи-хи.
Это проклятое хихиканье, подумал Гарри, определенно действует мне на нервы. Чертов старик… не прост, совсем не прост. Однако неужели он думает, что сможет парой фокусов заморочить нам головы с той же легкостью, что и десятку-другому черномазых?
— Вот что, — грубо произнес он. — Снуп, или как тебя там…
— Мистер Снап, с вашего позволения.
— Мистер?! Ну лады, пусть будет мистер Снап. выкладывай, — медленно произнес Гарри, — какого <чце орка ты зазвал нас в свою нору?
— Вы всегда так торопитесь перейти прямо к делу, мистер Уэсли?
— Не-а. Только в гостях у старых полоумных ниггеров.
— Гарри, Гарри, что ты делаешь…
— Успокойтесь, мистер Голдфингер, — с явной иронией сказал колдун. — Право, не стоит переживать так сильно. Как бы ни хохорился ваш партнер, я прекрасно вижу, что именно чувствует он на самом деле… и потому вовсе не собираюсь пополнять вами мою коллекцию жабов. Наоборот, я, джентльмены, собираюсь изложить вам одно деловое предложение… крайне выгодное.
— Накопать мешок луковиц какой-нибудь болотной дряни?
— Для этой работы у меня есть иные слуги, — равнодушно махнул рукой Снап. — Вам же… вам же, джентльмены, я предложу для начала пересчитать задаток.
Груда одеял, в которых так старательно кутался Старый Снап, практически не шевелилась — в этом Гарри был готов поклясться всем и каждому. Небольшой черный мешочек возник, казалось, прямо в воздухе между мошенниками. Упал на пол, глухо звякнув… и впервые за последние сутки Гарри и Салли дружно испытали одно и то же чувство — безмерного удивления.
Хотя, разумеется — с поправкой на место действия, — трудно было бы ждать, что зрелище выкатившихся из мешочка новеньких золотых десяток вызовет у двух мошенников какие-то иные эмоции.
Трой
— Выпустите меня! Господь милосердный, да выпустите же меня отсюда!Просыпаться Трою не хотелось. А хотелось повернуться к источнику раздражения задом и вновь завалиться в спячку… желательно, зимнюю. Жаль, очень жаль, что время года не благоприятствует.
Тролль печально вздохнул и открыл глаза.
Источник раздражения бросил на него дикий взгляд и с удвоенной энергией рванул прутья решетки.
— А-а-а! Он проснулся! А-а-а! Выпустите меня! Во имя человеколюбия! А-а-а! Прошу, умоляю, не дайте… а-а-а-а! Он сейчас бросится! Господи Иисусе! Не дайте сожрать меня этому чудовищу!
После недолгого раздумья Трой решил, что вопли сокамерника адресованы все же не человеческому Творцу, а двум людям в серых плащах и не менее унылой расцветки шляпах. Одинаков у этих двоих был также покрой и цвет рубашек, длинные шпоры на сапогах. Не имейся у одного из них длинной, ухоженной, достойной даже гнома бороды, а у второго — куда более облезлого вида бакенбард, тролль, пожалуй, не сумел бы различить этих людей.
Для чистокровных представителей человеческой расы, однако, эта пара демонстрировала завидную выдержку. Во всяком случае, доносящиеся из-за решетки вопли ничуть не отвлекали серых от их основного занятия — ленивого перебрасывания бумажными прямоугольниками.
— Выпустите меня! Он проснулся!
— А мы ведь предупреждали тебя! — не отрываясь от карт, проворчал бородач. — Говорили: будешь орать — разбудишь! Тройка.
— Тройка, говоришь? — Второй охранник, сдвинув шляпу, задумчиво почесал затылок револьверным стволом. — Принимаю.
— А-а-а-а!
— Скорей бы его жрать начали!
— Нет, я смекаю, тролль начнет с того, кто на полу валяется.
— Крикун же толще. У второго и жрать-то нечего, кожа да мослы.
— Верно. Потому, значит, толстяка на десерт оставят. И потом, лежачего грызть удобнее.
— Угу. Только не лежит он уже, оклемался.
«Не лежит» в данном случае означало — вяло, со стонами пытается шевельнуться. Получалось неважно.
С другой стороны, самокритично признал тролль, «неважно» для меня и «неважно» для столь тщательно измолоченного существа — это немного разные понятия. По крайней мере, можно уверенно сказать, что у этого человека наличествуют рефлексы настоящего бойца — ведь пытаться встать его побуждают именно рефлексы, проблесков сознания пока…
— А-а-а! Выпустите меня!
— Кто-нибудь, во имя преисподней, заткните глотку этому паровозному гудку! — простонали с пола. — Моя голова…
— Гарри! Осторожно!
— Я не собираюсь есть твоего друга, равно как и тебя самого! — твердо произнес Трой и, чуть подумав, добавил: — Некоторое ближайшее время нужды в пище я не буду испытывать вовсе. Очень сыт.
— Некоторое ближайшее — это сколько?
— Дня три, четыре.
— Ну, так долго мы здесь не задержимся, — пробормотал Гарри. — Надеюсь.
В отличие от шулера тролль не надеялся, а точно знал, какой срок им предстоит находиться «в здесь». А еще он столь же твердо собирался этот срок изменить — пусть даже по его меркам помещение, где они пребывали, было не лишено некоего уюта. Ведь тут были стены… пусть одна из них представляла собой решетку, а три остальные были сколочены из тонких, плохо ошкуренных досок, сквозь щели между которыми вполне могли попытаться бежать, к примеру, брауни.
Имелось также и окно… маленькое и опять-таки забранное решеткой, а главное — место для спанья — нары. Нет, определенно, для существа, привыкшего, что ковром ему чаще служит голый камень, чем цветочная поляна, участок и в самом деле выглядел уютно… если бы не практически единственная надежная вещь в камере — заговоренные кандалы! К досаде тролля, местные жители хоть и не собирались выкладывать деньги на постройку более капитального оплота правосудия, но и совсем уж дураками не были: заклятые с изрядным запасом прочности кандалы могли бы и дракона удержать.
— Правильно надеешься. — Второй охранник аккуратно положил карты на стол и потянулся к коробке…
— Эй, это же мои сигары!
— Они были твоими, приятель. А сейчас это конфискованное решением суда имущество.
— Суда?! — Эта новость произвела на Гарри такое впечатление, что ему даже удалось сесть… и не свалиться обратно на пол. — Что, суд уже был?
— Два часа уж как состоялся, приятель!
— Ничего не помню. Моя голова… — Гарри попытался коснуться упомянутого предмета над правым ухом — и с проклятьем отдернул руку. — Растакая хрень, да что это со мной?!
— Шотландское виски.
— Че?!
— Судя по виду и характеру нанесенного повреждения, — спокойно пояснил тролль, — удар по вашему черепу был нанесен бутылкой шотландского виски. «Сэр Эдвард»[4], если я верно помню запах.
— Я убью его!
— Сэра Эдварда?
— Да при чем тут сэр Эдвард! — взвыл Гарри. — Бармена! Эту ирландскую свинью! Зарежу, выпотрошу, кровь продам вампирам, а требуху — оркам, потом…
— Полегче с угрозами, приятель! — Тон бородача, впрочем, также трудно было назвать миролюбивым. — Хоть ты уже и схлопотал приговор, но учти — мы все здесь уважаем Сэма О'Нейла, единственного местного хозяина салуна в городе. И, если захотим, ночь эта покажется тебе очень длинной.
— Да пойдите вы к сата… — Шулер осекся, вовремя сообразив, что поминание некоторых персон в столь поздний час ему могут не простить куда больше, чем ругань в адрес бармена.
— Это ваш Сэм… и его долбаное ирландское чувство юмора! Да, конечно, шутить с чужаками так весело… за их золото!
Будучи крайне озабочен двумя вещами: собственной головой и обидой на весь остальной мир, — Гарри не заметил, как при словах «за их золото» охранники разом помрачнели. Но это изменение не прошло мимо глаз тролля.
— Шотландское виски! — продолжал тем временем бормотать Гарри. — Ну да, именно его я и спросил у этого ирландского борова! И он дал мне бутылку… ухмыляясь… еще бы ему не ухмыляться! Если бы я так же ловко сумел в нетронутой с виду бутылке заменить виски ослиной мочой, я бы тоже растянул пасть до самых ушей!
А вот теперь отреагировал уже толстяк, до этого момента продолжавший вжиматься в решетку. Трой никогда прежде не видел, чтобы люди так стремительно меняли свой цвет — с багрово-красного на белый.
— М-моча?!
— Да! — рявкнул шулер. — И она была везде! В бутылках на стойке… я хватал их наугад, и в каждой, каждой… и даже в стаканах на столах! Проклятие, там народу было не меньше двух десятков, и все они были в сговоре с ним… ждали веселья… срань господня, они даже пили это у меня на виду… а когда я выхватывал у них стакан…
— Знаешь, Гарри… — Толстяк выпустил из рук стальные прутья и, покачнувшись, сел на пол. — Знаешь… боюсь, тебе это не понравится, но…
— Что еще?!
— Боюсь, Гарри, дело не в бармене, а в тебе!
— Во мне?! Что ты хочешь сказать этим, а?!
— Понимаешь… когда мы расстались… ты направился в салун…
— А ты — в бордель!
— Да, и там…
— Набедокурил еще похлеще своего приятеля, — подал реплику второй охранник.
— Года уж два такого шума не было, — поддержал его бородач. — Ну да… с тех пор, как один… тож заезжий… взял да и бросился на девку… сволота клыкастая.
— Но я не бросался! — истерически взвизгнул толстяк. — Я ни на кого…
— Салли! Расскажи! По порядку!