Уотт-Эванс Лоуренс. Штормовой десант

Лоуренс Уотт-Эванс
Штормовой десант

   B апельсиновом соке было слишком много мякоти, а вдобавок ко всему он оказался теплым - одно из неудобств, если завтракать за рабочим столом.
   Хотя, впрочем, когда в былые времена он завтракал дома, его бывшая жена тоже имела привычку подавать ему сок, в котором была сплошная мякоть. Правда, как правило, сок оказывался холодным.
   Мицопулас отодвинул карточку в сторону и на освободившемся месте развернул газету.
   О новых бурях ни слова. Передовица посвящена чему-то там на Ближайшем Востоке. Это можно не читать, поскольку это не по его ведомству. Крохотная заметочка в самом низу страницы, в подвале газетной полосы, пожалуй, больше отвечала его роду деятельности. Ученым удалось сохранить образец живой ткани, полученной от “небесного кита”, которого на прошлой неделе бурей занесло на кукурузное поле в Канзасе, и теперь они были настроены довольно оптимистично, ожидая, что в конечном итоге сумеют осуществить клонирование и вырастят из образца чудо-юдо в натуральную величину.
   Мицопулас фыркнул. Интересно, а что потом они намерены делать с этой тушей около двухсот футов в длину, но весящей легче воздуха? Правда, подумал Мицопулас, из него получился бы неплохой источник метана на топливо, однако, куда прикажете деваться с такой громадиной? Может, бедняге даже в некотором роде и повезло. Интересно, каков из себя его родной мир?
   Дверь распахнулась, и в проходе показалась спина Орландо. Затем он повернулся, и взору предстал карточный поднос, уставленный пластиковыми стаканчиками.
   - Если не ошибаюсь, лейтенант, вы предпочитаете черный кофе?
   Мицопулас оторвался от газеты.
   - Угу, черный.
   Он взял предложенный ему стаканчик, сковырял с него пластиковую крышку, но пить не стал, а подождал немного, пока кофе остынет, и снова уткнулся в газету.
   Какой-то проповедник призывал объединиться в полдень в общенациональной молитве. “Господь послал нам испытание, - цитировала газета его слова. - Он преображает собственное творение прямо у нас на глазах, чтобы продемонстрировать нам свое всемогущество. И мы должны принять его, доказать ему, что мы по-прежнему тверды в нашей вере, в противном случае, да обрушится на нас кара господня”.
   Мицопулас на это не купится. Ведь если Господь и впрямь захотел продемонстрировать им свою волю, у него для этого имелись куда более простые способы, чем пресловутые бури. И если они и впрямь задуманы для того, чтобы проверить твердость их веры, то все равно их смысл оставался довольно туманным. Интересно, какое отношение к спасению души или греху имел тот летающий кит? А как, скажите, способны изменить свою веру нацисты из Бронкса или же компания чокнутых с Кони-Айленда? А ведь именно этим шизанутым, что являлись непонятно откуда, и следовало бы хорошенько проветрить мозги, а не обыкновенным людям из нормального мира. Мицопулас свернул газету и выпил кофе.
   Разнеся оставшиеся чашки, Орландо вернулся к его столику.
   - Итак, Орландо, что у нас новенького? - поинтересовался Мицопулас.
   - Ничего определенного, лейтенант, - ответил Орландо, пожав плечами. - Вы же видели газету.
   - И после итоговой сводки больше ничего не поступало?
   - По крайней мере, нам еще не сообщили.
   - Нет? - Мицопулас откинулся в кресле. - Забавно, - произнес он. - Мне показалось, что прошлой ночью я услышал бурю. Я, можно сказать, из-за нее и проснулся.
   - Буря действительно была, - поддакнул Орландо. - Около пяти утра. Зарегистрировано несколько звонков о том, что по Сорок Третьей улице курсировали какие-то непонятные машины, а одна дамочка сообщила, что ее кошка превратилась в пылесос, или что-то вроде этого, однако ночная смена ничего особенного не заметила. Не иначе, как буря прошла, и на этот раз обошлось без сюрпризов, как это обычно случалось в самом начале. Может, вскоре они вообще стихнут.
   - Ну, до этого мы с тобой вряд ли доживем, - пробормотал Мицопулас, наклонясь вперед.
   Орландо, услышав его слова, возразил:
   - Но ведь не могут же они продолжаться вечно?
   - Неужели? - Мицопулас поднял взгляд и поморщился. - А откуда тебе это известно? Ведь раньше ничего подобного не случалось!
   - Откуда нам это знать, лейтенант? - задумчиво произнес Орландо. - Может, подобные штучки и довели динозавров до того, что бедняги взяли и вымерли. Кто знает, а вдруг и впрямь причиной их гибели стали возмущения реальности? Может, все эти истории про фей и эльфов вовсе не выдумки, ведь иначе, откуда же они могли появиться?
   - А-а-а! - отмахнулся Мицопулас. - Опять эти бредни! Бури начались два года назад, а не в средние века, и уж тем более не при динозаврах. Эти бури - неотъемлемая часть нашего безумного времени, вот и все.
   Орландо пожал плечами.
   - Как вам угодно.
   - Верно, поживем - увидим, - Мицопулас отхлебнул кофе. - Кстати, а что там за история с дамочкой и ее кошкой?
   - Одна особа, проживающая в многоэтажке у Тертл Бей, заявила, что ее кошка превратилась в пылесос, или еще какую-то штуковину, на него похожую.
   - Кто-нибудь проверил этот звонок?
   - Лично никто, - ответил Орландо. - На звонок ответил какой-то сержант, если не ошибаюсь, некий Дерлинг. Он сказал этой дамочке, что если эта машина выкинет что-нибудь подозрительное, то пусть она позвонит еще раз или же привезет эту штуковину в полицейский участок. Больше от нее звонков не поступало.
   - Знаю я этого Дерлинга, - задумчиво произнес Мицопулас. - Этот поганец лентяй, каких еще надо поискать.
   - Да ладно вам, лейтенант, - запротестовал Орландо. - Может, эта бабулька, у которой сбежала кошка, уже выжила из ума. Ну как, скажите, кошка может превратиться в пылесос?
   - Да откуда мне знать, черт побери? Как, потвоему, три квартала в Бронске ни с того ни с сего превратились в концлагерь? Или как эти придурки с Кони-Айленде оказались замурованы в замке без окон и дверей, что понадобилось шесть часов долбить стены отбойным молотком, чтобы вызволить их оттуда? - Мицопулас пожал плечами. - Что ж, возможно, на этот раз у бабульки поехала крыша от того, что ее кошка сбежала. Ты, что, собираешься торчать здесь весь день? Погода отличная и, я думаю, неплохо было бы прокатиться в город. Ты разве забыл, что у нас теперь есть радио? Так что, если действительно что-то важное, мы наверняка не пропустим.
   Орландо неохотно кивнул.
   - Вы берете с собой весь взвод?
   - Эй, а что, по-твоему, записано в уставе? - Что бы ни случилось, всегда оставаться боевой единицей. Или вы уже нашли себе на сегодня лучшее занятие?
   Орландо заколебался, не зная, отвечать ли ему на этот вопрос.
   - Скорее всего, нет.
   - И что же это такое - опять какие-то дешевые потаскушки?
   - Нет, бери повыше, отборный товар, - признался Орландо.
   - Ладно, поберегите деньжата. Грузи оборудование в фургон и поехали.
   И они отправились.
   Спустя пятнадцать минут их фургон остановился на красный свет на перекрестке Сорок Третьей улицы и Третьей Авеню, и Мицопулас наклонился вперед, внимательно оглядываясь по сторонам.
   - Мне показалось, будто я секунду назад что-то ощутил, - сказал он. - Нечто вроде остаточного шока, или что-то в этом роде. А вы, ребята?
   Саймоне за рулем покачал головой, а Орландо откинулся с заднего сиденья.
   - Лейтенант, а может, это изжога?
   - Очень смешно, - буркнул Мицопулас, а другие фыркнули себе под нос.
   Он был уверен, что действительно ощутил нечто, словно на мгновение сила притяжения изменила свое направление, а обычная, повседневная реальность вокруг него дрогнула. Тот факт, что другие ничего не ощутили, еще вовсе ничего не значил. Мицопулас не зря получил свой пост командующего взводом ПВК - далеко не последнюю роль сыграла его обостренная чувствительность к подобного рода явлениям.
   - Именно в этом месте шторм проявил себя прошлой ночью с особой силой? - поинтересовался он.
   Саймоне кивнул.
   - Если верить сводкам.
   - Эй, штормовой десант! - весело крикнул какой-то озорник с тротуара, помахав рукой вслед фургону.
   - О, господи, - вздохнул Мицопулас и опустился на сиденье.
   - Терпеть не могу, когда нас так называют, - заметил Саймоне.
   - Согласен, - отозвался лейтенант, - особенно после Брокса. Но неужели, по-твоему, озорники завопят, эй, вы, взвод пространственно-временного контроля!
   - Нет, конечно. Но мой младший братишка обычно называет нас “копами реальности” и мне это как-то больше по душе, чем “штормовой десант”.
   Мицопулас не ответил, так как не сводил взгляда со зданий на Северной стороне Сорок Третьей улицы. На светофоре зажегся зеленый свет, и Саймоне рванул фургон вперед.
   - Сворачивай, - приказал ему Мицопулас.
   Вздрогнув, Самонс, подчинился приказу, однако слегка замешкался и поэтому был вынужден резко вывернуть руль, чтобы обогнуть угол.
   - А я-то думал, - ответил он.
   - Планы изменились.
   Саймоне развернул фургон и припарковался как раз напротив указанного здания.
   - В чем дело? - поинтересовался он.
   - Взгляни на вывеску.
   Саймоне, задрав голову, прочитал: - “Служба Внутренней Безопасности Нью-Йорка. Городское Бьюро”. Бьюро? Вот уж никогда бы не подумал, что можно так исковеркать слово “бюро”.
   - А я никогда не слыхал о Службе Внутренней Безопасности Нью-Йорка, - добавил Мицопулас.
   - А вам не пришло в голову, что это просто частная сыскная контора? - спросил с заднего сиденья Орландо.
   - Не знаю. Но для частной сыскной конторы они занимают слишком большое здание. Что-то мне ни разу не приходилось видеть ничего подобного, и к тому же, когда я проезжал здесь в последний раз, его тут не было.
   - Вывеска на первый взгляд далеко не новая, - заметил Саймоне с сомнением в голосе.
   - Сам вижу, - мрачно отозвался Мицопулас.
   - Вы уверены, что ее здесь не было?
   - Эй, прекратить всякие споры! Да, я уверен, и к тому же этот дом совершенно не вяжется с церковью.
   - Просто им не повезло с архитектором...
   - Не в этом дело. Конечно, я не стану утверждать, будто знаю каждый квартал в городе, но вот Святую Агнессу знаю, как свои пять пальцев, и помню, что рядом с ней совершенно другое здание.
   Саймоне на мгновение уставился вперед.
   - Ты хочешь сказать, что это часть провала реальности? Значит, сводка все-таки с Сорок Шестой?
   - Да, - отозвался Мицопулас. - Именно так.
   - Но ведь это же за три квартала отсюда и к тому же на другой стороне от Третьей Авеню. И если провал реальности так велик, мы бы наверняка уже о нем услышали.
   - Хотел бы я думать, - спокойно заметил Мицопулас. - Возможно, провал случился в двух разных местах. Так или иначе, а это заведение нам необходимо проверить.
   Саймоне пожал плечами.
   - Валяйте, лейтенант, хотя, может, вас просто подводит память.
   - Моя память меня не подводит, - Мицопулас открыл дверь и вышел на улицу.
   С другой стороны за ним последовал Саймоне, а остальная команда, пригнувшись, двинулась по проходу между сиденьями. В соответствии с заведенным порядком, четверо из команды, включая самого Мицопуласа, встали шеренгой лицом к зданию на расстоянии вытянутой руки друг от друга.
   Мабучи отступил на шаг назад, просматривая тротуар и противоположную сторону улицы. Орландо остался в фургоне, свесив одну ногу в открытую дверь. В руке он держал радиотелефон, приготовясь в любую минуту либо вызвать подмогу, либо броситься на помощь товарищам, либо запрыгнуть назад в машину и броситься в бегство. У всех, кроме Орландо, в руках были пистолеты, пока что нацеленные в воздух.
   Стоя в центре шеренги, лицом к дверям “Службы Внутренней Безопасности Нью-Йорка”, то есть ее городского Бюро, Мицопулас ощутил прилив адреналина. Ладонь, сжимавшая рукоятку пистолета, взмокла от пота, в горле же, наоборот, пересохло. Так всегда бывает в самом начале, стоит только столкнуться с неведомым, которое может оказаться буквально всем, чем угодно. Как только он выяснит, что там внутри здания - пусть самую малость, - как тотчас успокоится, независимо от того, какая опасность или какое страшилище поджидают его внутри. Больше всего на нервы ему действовала неизвестность, а не опасность как таковая.
   Мицопулас догадывался, что это вовсе не значит, что и остальные члены его команды чувствуют то же самое. Хладнокровия и выдержки им не занимать, подумал он. А Саймоне, стоящий справа от него, держится так, будто он не на боевом задании, а в штабном тире.
   Да, ребята явно недопонимают, что здесь к чему. Люди в провалах реальности могут оказаться совершенно невменяемыми. Там вообще может оказаться нечто такое, что и людьми не назовешь.
   И пусть эти провалы всего лишь наваждение, но от этого не стали менее реальными или опасными. Двое ребят погибли во время штурма концлагеря в Бронске.
   Мицонулас сделал шаг вперед, к трем низким ступеням, ведущим к дверям. Однако резко остановился и взял пистолет наизготовку.
   Дверь открылась.
   Мицопулас успел разглядеть черную, в обтяжку, форму, темные волосы, бледное лицо. Кто бы ни открыл дверь, - он или она? - наверняка заметил шеренгу напротив - шестерых полицейских, штормовой десант - и поспешил скрыться с глаз подальше.
   Дверь, однако, осталась открытой, пусть всего на щелочку, но Мицопулас уже не смог ничего рассмотреть.
   - Смотрите, куда бы вам укрыться, - распорядился Мицопулас. - Но пока что стойте на месте.
   Краем глаза он заметил, что Вайнберг кивком дал понять, что приказ понят, а О'Доннел, стоявший с другой стороны, передал приказ по цепочке дальше Саймонсу.
   - Орландо, - крикнул он. - Передай мне рупор.
   Орландо выполнил распоряжение, передав рупор Вайнбергу, который, в свою очередь, вручил его Мицопуласу.
   Мицопулас взял его в руки, включил и направил вверх.
   Одновременно он заметил, что на обоих тротуарах уже начала собираться толпа.
   - Мабучи, - крикнул он через плечо. - Поддержи этих остолопов, - а затем крикнул в рупор: - Эй, вы, в здании, те, которые называют себя “Службой Внутренней Безопасности”! С вами разговаривает полиция! Нам необходимо поговорить - вышлите кого-нибудь наружу, без оружия!
   Мицопулас опустил рупор и принялся ждать.
   Ребята из его команды тоже застыли в ожидании.
   Минуту спустя окно на втором этаже приоткрылось, и усиленный громкоговорителем голос выкрикнул:
   - Кто вы, говорите, такие?
   - Черт побери, - пробормотал Мицопулас и поднял рупор: - С вами говорит лейтенант Грегори Мицопулас из Полицейского Управления Нью-Йорка. А кто вы?
   Несколько мгновений стояло молчание, а затем раздался усиленный рупором голос:
   - Мы держим вас на прицеле. Бросайте оружие, и тогда мы поговорим.
   В окне второго этажа угрожающе показался черный ружейный ствол.
   - Проклятье, - буркнул Мицопулас. - Всем в укрытие.
   Его команда бросилась кто-куда, укрывшись за припаркованными машинами и киоском “Дейли Ньюс”. Сам Мицопулас бросился к фургону и сжался в комок у колен Орландо позади открытой двери.
   - Это полиция, говорю вам! - проревел он в рупор. - Пока еще, к счастью, никто не ранен, и мне хотелось, чтобы так и осталось. Нам надо только поговорить. Никакого оружия. Вышлите когонибудь!
   - Послушайте, - отозвался из здания все тот же голос. - Мне неизвестно, кто вы такие на самом деле, но если, по-вашему, вы полиция, то кто, скажите на милость, тогда мы?
   Мицопулас заморгал и снова прочитал табличку: “Служба Внутренней Безопасности”.
   Что ж, возможно, где-нибудь это и означает полицию, но только не в Нью-Йорке. К тому же, было прекрасно известно, что за легавые сидят в этом здании. К тому же прошлой ночью опять произошла буря, и поэтому не было никаких сомнений, что это здание появилось здесь из какого-то другого Нью-Йорка. Интересно, а понимают ли его обитатели, что, собственно, произошло?
   Вполне возможно, что не догадываются.
   Что ж, тогда должен же кто-то им объяснить.
   Господи, как все просто.
   Как, впрочем, и то, кому придется взять на себя этот труд.
   - С вами говорит лейтенант Мицопулас, - выкрикнул он. - Я сейчас оставлю здесь свое оружие и войду внутрь, чтобы поговорить с вами.
   После минутной паузы голос ответил:
   - Валяй. Держи руки повыше, чтобы мы их видели.
   Мицопулас что-то буркнул себе под нос и передал Орландо рупор и револьвер.
   - Ну, ребята, смотрите, не зевайте, - с этими словами он выпрямился, поднял руки до уровня плеч ладонями наружу, пересек Сорок Третью улицу и поднялся по ступенькам.
   Тяжелая входная дверь все еще оставалась приоткрытой. Мицопулас поддел ее носком ботинка, распахнул и заглянул внутрь.
   - Эй, - крикнул он. - кто тут внутри?
   С противоположного конца небольшого обшарпанного коридора показались двое в форменных комбинезонах, которые, решил Мицопулас, вовсе не подходили на обмундирование полицейских - они, скорее, напоминали спортивные костюмы, хотя ни один велосипедист или конькобежец не натянул бы на себя кобуру.
   Мицопулас пошевелил пальцами.
   - Я чист - крикнул он. - Видите?
   Один из охранников подтолкнул его вперед, другой прикрывал сзади.
   Никто не проронил ни слова. Они порылись в его бумажнике, повертели в руках полицейский жетон, затем и то и другое взяли себе, прихватив заодно наручники и кое-что из его личных мелочей.
   Убедившись, что Мицоопулас безоружен, они провели его в небольшую комнату с голыми стенами, в которой стояли три стула, а с потолка свисала лампочка - помещение явно предназначалось для допросов.
   Мицопулас вздохнул и, решив немного им подыграть, опустился на стул для допрашиваемого.
   Один из охранников остался при нем, второй вышел вон.
   Спустя мгновение в камеру вошел еще один, более пожилой мужчина - практически в таком же черном костюме, с той разницей, что рукава его украшали золотистые шевроны. Он тоже опустился на стул.
   Мицопулас подождал, не протянут ли ему руки для приветствия. Увы, этого не последовало.
   - Итак, - произнес старший. - Кто ты?
   - Я лейтенант Грегори Мицопулас, из полицейского управления Нью-Йорка. Полагаю, что вы прочли мое удостоверение.
   Пожилой кивнул.
   - Как мне кажется, вы мне не верите по какой-то причине, - произнес Мицопулас.
   Пожилой улыбнулся какой-то натянутой недоброй улыбкой.
   - Вы не против, если я поинтересуюсь, кто вы такой? - улыбнувшись в ответ, спросил Мицопулас.
   - Аарон Фитцуотер, Комендант Бюро, Служба Внутренней Безопасности города Нью-Йорка, - ответил пожилой.
   Мицопулас кивнул.
   - Я предполагал что-то в этом роде, и в вашем Нью-Йорке вы, ребята, единственные имеющиеся там полицейские, я прав? Поэтому, когда вы увидели, что мы выстроились у вас под окнами, то сразу подумали, что наверняка это какая-нибудь заварушка, не так ли?
   Фитцуотер несколько мгновений рассматривал его в упор, а затем спросил.
   - В вашем Нью-Йорке? А что, разве их несколько?
   - Выходит, что так. Подозреваю, что там у вас не случались бури, искажающие реальность. По крайней мере, до тех пор, пока вас не занесло сюда?
   - Мистер Мицопулас, - произнес Фитцуотер. - Вы несете какую-то ерунду.
   Мицопулас вздохнул.
   - Значит, у вас не бывает бурь. О'кей, выслушайте меня пару минут, идет? Наверно, это прозвучит довольно глупо, но позвольте мне рассказать вам. Договорились?
   Фитцуотер кивнул.
   - Выкладывай.
   - О'кей, - произнес Мицопулас, собрался с духом и заговорил: - Пару лет назад у нас начались бури, мы их зовем “возмущения реальности”, когда я говорю “мы”, то имею в виду не просто себя, и даже не Нью-Йорк, а весь чертов мир. Ведь где угодно, иногда за полсекунды, а иногда за пару часов, в каком-нибудь уголке планеты реальность словно сходит с ума - возникают или пропадают какие-то предметы, иногда они на глазах меняют форму, меняется воздух, свет, цвета, все, что угодно. Иногда изменениям подвергаются даже силы притяжения, ход времени. Масштабы бурь колеблются от... - по правде сказать, нижний предел нам неизвестен, но по имеющимся данным самое мелкое возмущение было размером с хлебницу и длилось оно всего полторы минуты. Крупнейшее же было зарегистрировано над центральной Атлантикой, слава богу, и по расчетам достигало пяти миль в длину и два в ширину. Нам неизвестна причина этих бурь - никому неизвестна, по крайней мере, пока. Существует куча всяких теорий - например, что, мол, грядет Судный День, реальность трещит по швам, что, мол, бури - не более чем иллюзия или же проявление массовой истерии. Лично мне больше всего импонирует теория, будто кто-то напортачил с пространством и временем, и теперь мы расхлебываем последствия, хотя, конечно, это всего лишь предположение, - Мицопулас развел руками. - И поэтому я спрашиваю вас, слышали ли вы о чем-нибудь подобном.
   - Нет, - спокойно ответил Фитцуотер.
   Мицопулас покачал головой.
   - А жаль, - произнес он. - Тогда вы наверняка подумаете, что я немного “того”. Хотя со мной все в порядке, но так как эти странные бури происходят постоянно, и из-за них весь мир летит вверх тормашками - все становится с ног на голову, вы то ощущаете себя невесомым, как перышко, то словно чугунной гирей, свет и звук начинают играть с вами злые шутки, люди видят в небе загадочные вещи. Какую-то чертовщину.
   - Продолжай, - заметил Фитцуотер.
   - Ладно, - дружелюбно произнес Мицопулас. - Коль вы меня не прерываете, и на этом спасибо. Для начала сойдет. Итак, я уже сказал, после особенно сильных бурь некоторые участки реальности меняются до неузнаваемости и такими же и остаются, в результате чего мы имеем уму не постижимые вещи - осколки каких-то других миров. А это значит, что какие-то куски нашего мира исчезают навсегда и мы понятия не имеем, куда они провалились. Ни один из них не вернулся назад. Они исчезают, и все тут, а вместо них у нас появляется какая-то бредятина, которая не лезет ни в какие ворота. Ну, например, летающий кит грохнулся в кукурузное поле в Канзасе - дохлый, у него лопнули газовые мешки. Наши ученые мужи уже совсем свихнулись. Мне о вас ничего не известно, но в моем мире никто в глаза не видывал летающих китов или любое другое животное, которое было бы легче воздуха. - Мицопулас покачал головой. - Рехнуться можно.
   - Продолжай, - повторил Фитцуотер.
   - Ладно, во всяком случае, у нас в Нью-Йорке их пруд пруди - может, это как-то связано с плотностью населения, а может, с тем, что все вокруг напичкано электроникой. Как бы там ни было, в Нью-Йорке их больше, чем везде, и поэтому в городе создана специальная команда, которая следит за осколками других миров, оставшихся после бури. Мы называем ее “Взвод Пространственно-Временного Контроля”. Собственно говоря, это я и мои люди.
   Фитцуотер медленно кивнул.
   - Лейтенант, - произнес он. - Пару минут назад я тебе солгал. У нас также имели место описанные тобою явления - не в таком масштабе, конечно, как ты описал, если, конечно, ты рассказал мне правду, однако были. Мы называем их иначе - не “возмущения реальности”, не “бури”, а “зоны иллюзий”. Согласно официальной доктрине все в них - не более чем обман зрения. У нас тоже есть специальная команда для борьбы с ними - мы называем ее “Заградительной Полицией”. В народе их зовут “Полицией глюков”.
   Мицопулас поморщился.
   - Нас называют “штормовой десант”.
   Фитцуотер снова улыбнулся сквозь зубы.
   - Поэтому я вовсе не считаю, что ты свихнулся.
   Мицопулас улыбнулся в ответ.
   - И на том спасибо.
   - По крайней мере, не в привычном смысле слова. Я тебя вообще не считаю реальным.
   Мицопулас вздрогнул. Улыбки как не бывало.
   - Что?..
   - По крайней мере, ты не реален для нашего мира. Ты и твои ребята попали в зону возмущения реальности, как вы это там называете, и теперь оказались в нашем мире.
   - Это вовсе не так, - возразил Мицопулас. - Это вас, ребята, занесло к нам. Вы угодили в наш мир.
   Теперь исчезла улыбка на лице Фитцуотера.
   - Чушь, лейтенант, - возразил он. - Оглянитесь вокруг себя. Это мой мир. Мое бюро.
   - Верно, это ваше бюро, - произнес Мицопулас. - Потому что ваше здание попало сюда сегодня в пять утра со всеми потрохами.
   Говоря это, Мицопулас ощутил внутри подозрительное неприятное чувство.
   Если здание целиком перенеслось сюда в пять утра, то почему в нем тогда оказался весь дежурный состав? И почему никто из них не заметил перемещения? А еще, что, интересно, означал тот небольшой всплеск, когда они стояли у светофора на Третьей Авеню?
   Нет, теперь Фитцуотеру стало явно не до улыбок, его черты приобрели твердость гранита.
   - Боюсь, что ты ошибаешься, - произнес он. - Это тебя с твоей командой занесло к нам, вы не просто чужаки, вы самозванцы. Так что ты окажешь нам неоценимую услугу, если прикажешь всем остальным явиться сюда. Я уверен, что мы сможем договориться.
   - Договориться, - повторил Мицопулас, и внутри у него все похолодело. - О чем, хотел бы я знать?
   Служба Внутренней Безопасности - звучит почти как Комитет Госбезопасности, КГБ. Пли же Румынская Секурите. Так что это не просто полиция, как он и его товарищи, Мицопулас ничуть в этом не сомневался. Это была секретная служба, охранка, стук в дверь в глухую полночь.
   Полиция глюков, призрачные зоны - интересно, а что они делают с теми, кому не посчастливилось вернуться назад? С людьми из плоти и крови? В том Нью-Йорке, где жил Мицопулас, в Квинсе обнаружились одиннадцати человек, называвших себя чародеями. Так их не только взялись учить английскому, но и предложили пройти курсы профессиональной ориентации.
   В больницах города до сих пор выздоравливали триста человек, которым удалось остаться в живых после концлагеря в Бронксе. А еще был один тип, ну точная копия брокера с Уолл-Стрит, который решил попробовать силы на новом поприще. В Бронксе, в зоопарке, обитало с полдюжины непонятных тварей, а один из складов в Бруклине был наполовину забит всякими немыслимыми штуковинами.