– Капитан Арцеулов, – представился Ростислав, оглядывая спасенного. Рыбников был небрит, на лице красовался огромный синяк, а под левым ухом кровоточил большой порез.
– Изукрасили, – кивнул тот. – Вышел в город… Сдуру, конечно. Хотел к сестре заглянуть, вот и нарвался… Вы того клопа жирного прикончили?
Арцеулов понял, что речь идет о гноме в кожаном пальто.
– По-моему, нет. Я его прикладом…
– Эх, зря! – огорчился подполковник. – Это же господин Чудов, глава здешних большевичков. Его весь Иркутск, гниду, знает!..
– Отложим до следующего раза, – рассудил Ростислав, на которого товарищ Чудов не произвел особого впечатления. – И куда теперь, господин подполковник? Я, признаться, в Иркутске второй раз в жизни.
– Пошли, – Рыбников осмотрелся, а затем решительно зашагал куда-то в узкий проход между домами. – Раньше ночью можно было выходить, а сейчас – как озверели. Говорят, ищут какого-то полковника Лебедева. Такой шум подняли! Можно подумать, что этот полковник им дороже золотого запаса…
– А что за полковник такой? – самым равнодушным тоном поинтересовался Арцеулов, чувствуя, что большевики взялись за дело серьезно.
– А Бог весть! Фамилия самая обычная. Говорят, он из отдела генерала Ирмана, но там никакого Лебедева, насколько я помню, не было…
Между тем они добрались до окраины. Осмотревшись среди небольших одноэтажных хибар, подполковник уверенно указал на крайнюю. Войдя через калитку, поднялись на старое, заскрипевшее под их шагами, крыльцо. Капитан постучал три раза, затем подождал и вновь постучал, на этот раз дважды.
– Явка, – Арцеулову эти предосторожности показались почему-то смешными и несерьезными.
– Приходится, – понял его Рыбников. – Главное, чтоб соседи не выдали. Тут бы дней пять отсидеться, а потом…
Что будет потом, пояснить он не успел. Дверь приоткрылась, и оба нырнули внутрь. Их окружила темнота. Где-то рядом слышались тихие голоса.
– Это я, господа, – негромко проговорил подполковник. – Со мною капитан Арцеулов…
Внезапно вспыхнул свет – кто-то зажег керосиновую лампу.
– Что у вас с лицом? – поинтересовались из темного угла. – Что случилось?
– Сплошной форс-мажор! – скривился Рыбников. – Угадал к краснопузым. Спасибо капитану – отбил.
– А вы его знаете, этого капитана? – продолжал интересоваться кто-то невидимый. Арцеулов вздохнул и протянул вперед офицерскую книжку.
– Да полно, господа! – запротестовал Рыбников. – Господин Арцеулов на моих глазах четырех краснопузых порешил…
– Трех, – поправил капитан. – Надеюсь, как вступительный взнос сойдет?
– Проходите, господин Арцеулов, – чья-то рука вернула ему документ. – Так вы из поезда Верховного? Повезло же вам, что вырвались. Слыхали? Проклятые чехи хотят выдать адмирала Политцентру!..
– Не слыхал, – вздохнул капитан. – Но можно было догадаться. Вот сволочи!..
Они прошли по коридору, затем перед глазами мелькнула лестница, ведущая в подпол. Ему посветили фонарем, и Ростислав спустился по неудобной скрипящей лестнице в глубокий подвал. Вспыхнул огонек керосиновой лампы.
Арцеулов огляделся. В подвале, где в более спокойные годы какой-то зажиточный иркутянин хранил припасы, собралось не менее десятка офицеров. Кое-кто в форме, но большинство попало сюда уже в штатском. Впрочем, маскарад был достаточно нелеп и едва ли мог обмануть даже самых наивных патрульных. Слабый свет ламп бросал странные, густые тени, скрывавшие лица, и в первый момент Ростиславу показалось, что он не видит тут ни одного знакомого.
– Прошу любить и жаловать, капитан Арцеулов, – представил его Рыбников, спускавшийся последним и аккуратно закрывавший люк, ведущий наверх. – Мой спаситель и отныне смертный враг антихриста Чудова, коего он отделал в лучшем виде…
– Поздравляем! – откликнулся кто-то. – Только лучше бы вы его, капитан, сразу уложили, без мучений… Клоп краснопузый!..
Кажется, кличка «клоп» уже успела прочно прилипнуть к Прову Самсоновичу.
– Господа, что случилось? – послышался сонный голос, показавшийся Ростиславу очень знакомым. – Надеюсь, не красные?
– А вы и красных проспите, Ревяко, – ответили борцу с Морфеем.
Арцеулов всмотрелся и в неровном свете ламп с радостью заметил офицера, поднимавшегося с рваного, набитого соломой матраца.
– Господин подполковник! – окликнул он. Ревяко секунду всматривался, затем ахнул и полез обниматься.
– Вижу, вижу, живы! – удовлетворенно вещал он. – А я уж и не надеялся. Думал, решили погибнуть героем!
– А я думал, вы уже в Чите, – заметил Арцеулов, решив не препираться с излишне жизнелюбивым офицером.
– Чехи, сволочи! – скривился тот. – Довезли до Иркутска – и взашей. Хорошо еще, что этим… эсеришкам не выдали. Ну, теперь с вами, капитан, мы точно выберемся!..
– Выберемся, – согласился кто-то. – Вот пусть Каппель чуток поднажмет, тогда мы им покажем мировую революцию! А пока рано. Если они из-за одного Лебедева готовы весь город перевернуть…
– Господа, да кто такой этот Лебедев? – самым невинным тоном, полагавшимся на его взгляд новичку, спросил Ростислав.
– А это фантом, – охотно откликнулся Ревяко. – Призрак…
– Я знаю троих Лебедевых в военном министерстве, – заметил кто-то. – Один, правда генерал… Но никто из них не работал с Ирманом.
– Я же говорю – фантом, – удовлетворенно констатировал Ревяко, вновь устраиваясь на матраце.
– Ни черта большевики не найдут! – вдруг заговорил офицер, до этого не принимавший участия в разговоре. – Лебедев – псевдоним. У Ирмана в отделе в самом деле был один полковник, который проходил во всех документах под этой фамилией.
– Зачем? – поразился кто-то. – Этакая конспирация!
– Как видите, смысл есть. Лебедев – будем называть его так – занимался чем-то очень секретным. По-моему, он летчик, хотя, признаться, не уверен…
– Да ну, какие у нас секреты? – засомневался один из офицеров, и беседа перешла на другие темы.
Покуда присутствующие разбирались на четверки, чтобы играть в преферанс – занятие, от которого их оторвал приход нежданных гостей, Арцеулов подсел к Ревяко.
– Простите, господин подполковник, – начал он, решив выяснить мучивший его все эти дни вопрос. – Вы, когда уходили, ничего не забыли в купе?
– Забыл, – охотно кивнул тот. – Вас забыл, Ростислав. Винюсь, проявил себя как последняя свинья…
– Бросьте! Я о другом…
И Арцеулов как бы невзначай поднес к свету руку с тускло блеснувшим перстнем.
– Красивая вещь, – уважительно заметил подполковник. – Старинная!
– Так это не ваш?
– Нет, – с сожалением покачал головой Ревяко. – А что, вы его где-нибудь нашли? Значит, повезло, ваш будет…
– Значит мой… – согласился Ростислав. Наиболее логичная и простая версия рухнула. Правда, то, что перстень не надо отдавать, Арцеулову было по душе. «Никогда не снимай…»
Под утро преферансисты, закончив баталии, стали укладываться. Как понял Ростислав, днем офицеры спали, выставляя дозорных. Дом принадлежал какому-то старику, родственнику одного из прятавшихся, но приходилось быть настороже.
Когда все заснули, Ростислав подсел поближе к офицеру, который обнаружил такие глубокие знания о таинственном Лебедеве.
– Что? – встрепенулся тот. – А, новенький? Не спится?
– Не спится, – кивнул Арцеулов. – Господин…
– Штабс-капитан, – подсказал офицер. – Штабс-капитан Мережко.
– Господин Мережко, мне нужно встретиться с полковником Лебедевым.
– Вы что, из ЧК? – неясно в шутку или всерьез предположил Мережко.
– А вы что, не узнали? – обиделся Ростислав. – Я Феликс Дзержинский, только бороду сбрил. Читайте!
И он достал приказ, полученный от Верховного. Мережко подвинулся поближе к неяркому свету лампы.
– Кто вам назвал фамилию Лебедева? – наконец, спросил он. – Только говорите тише…
Ростислав молча указал на подпись адмирала.
– Ничего не могу обещать. Скажу сразу, к этому делу не имею прямого отношения. Но попытаюсь…
Проснувшись, Ростислав с удивлением обнаружил, что проспал весь день – публика уже шевелилась, собираясь на ночные вылазки. Арцеулов поискал Мережко, но того уже не было. Как выяснилось, штабс-капитан ушел сразу же после наступления темноты. Оставалось ждать.
Мережко появился под утро и сразу же направился к Ростиславу. В руке его белело что-то похожее на листовку.
– А вы, капитан, оказывается, известная особа, – заявил он вместо приветствия, протягивая какую-то мятую бумагу. Ростислав пробрался поближе к свету и обомлел.
Листовка извещала о розыске опасного врага мировой революции, убийцы и садиста капитана Арцеулова. Давались подробные приметы, причем упоминался все тот же черный полушубок. Там же был и портрет – рисунок от руки, но весьма сходный с оригиналом.
– Как раз развешивали, – сообщил Мережко собравшимся вокруг него офицерам. – Видать, мсье Чудов не простил рукоприкладства…
«Как же это? – мелькнуло в голове Ростислава. – Приметы, фамилия… Даже портрет!»
– Да, вы у нас герой! – резюмировал непробиваемый Ревяко. – На вашем месте, Ростислав, я бы стал срочно отращивать бороду. Переоделся бы в татарина – или в буддийского ламу…
Офицеры живо принялись обсуждать весьма актуальный вопрос об изменении собственной внешности. Тем временем Мережко отвел Арцеулова в сторону.
– Я договорился, – шепнул он. – Вас ждут.
– Когда? – радостно выдохнул Ростислав, уже не надеявшийся на удачу.
– Лучше всего сегодня. Правда, эта наглядная агитация…
Арцеулов лишь махнул рукой. В эти дни на улицах Иркутска офицера могли арестовать и без всякого объявления.
Они выбрались из убежища и долго плутали между небольшими домиками. Затем штабс-капитан, осмотревшись, осторожно постучал в темное окошко одного из ничем не примечательных зданий. На стук появился человек в большой извозчичьей дохе. Узнав Мережко, он кивнул, а тот в свою очередь указал на Арцеулова. Вслед за этим штабс-капитан так же безмолвно распрощался и отбыл восвояси.
Человек в дохе минуту постоял, о чем-то раздумывая, а затем кивнул Ростиславу, предлагая следовать за ним. На этот раз шли долго. Пару раз приходилось сворачивать во дворы, чтобы спрятаться от патрулей. Маленькие домики стали сменяться более солидными строениями, и Арцеулов понял, что они подходят к центру. Возле одного дома – большого, двухэтажного с высоким забором, спутник капитана остановился, затем быстро прошел во двор и, взбежав на крыльцо, постучал.
Минуты через две им открыли. В сенях было совершенно темно. Кто-то (похоже, все тот же человек в дохе) помог Ростиславу снять полушубок и шапку после чего легко подтолкнул в спину. Арцеулов отворил дверь и на секунду зажмурился – после темноты даже неяркий свет керосиновой лампы на мгновенье ослепил.
– Присаживайтесь, господин Арцеулов, – услыхал он чей-то сильный спокойный голос. Капитан сел на старый, покрытый искусной резьбой, стул и только тогда начал осматриваться.
Это была обычная комната, какие Ростислав видел в зажиточных сибирских домах. Иконы в красном углу, мебель из темного дерева, пол, устланный светлым ковром… Все это он замечал походя – куда больше Арцеулова интересовал тот, кто стоял перед ним.
Человек был в штатском. Точнее, на нем не было военной формы, но присмотревшись, Ростислав сообразил, что темная кожанка, перетянутая ремнем – это неоднократно виденная им одежда авиаторов. Тот, кто носил куртку, был высок, по виду очень силен, хотя лицо имел скорее добродушное, незлое. На левой щеке темнели следы швов – последствия давней травмы.
– Я полковник Лебедев, – человек в авиационной куртке, достав удостоверение личности, показал его Ростиславу. Тот мельком взглянул, затем вернул владельцу и вскочил, щелкнув каблуками:
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! Разрешите представиться: капитан Арцеулов!
– Знакомьтесь: поручик Казим-бек.
Арцеулов обернулся. Казим-бек уже успел снять доху, оказавшись худым черноволосым парнем в такой же авиационной куртке. Пожимая капитану руку, он дружески улыбнулся.
– Мы нарушили все правила конспирации, – продолжал полковник. – Красные откуда-то узнали пароль. И почему-то очень заинтересовались моей скромной персоной.
– Я понимаю, – заспешил Арцеулов. – Вот письмо…
– Я же говорю, мы нарушаем все правила конспирации, – покачал головой Лебедев. – Вы, господин капитан, тоже. С чего вы, например, решили, что я тот, кого вы ищете, а не подсадная утка господ из ЧК?
Капитан замер, рука с письмом дрогнула.
– Давайте так. В послании будет, очевидно, только пароль. Зато в устном послании речь пойдет о программе «Владимир Мономах». Ну, а чтобы совсем точно – там будет упомянуто о Руководителе Проекта… Достаточно?
– Так точно, – Арцеулов облегченно перевел дух. – Прошу вас, ваше высокоблагородие…
– Меня зовут Николай Иванович, – улыбнулся полковник, читая письмо. – Этак, по-моему, проще…
– Ростислав Александрович, – представился Арцеулов.
– А меня Георгий… Просто Георгий – добавил Казим-бек.
– С этим ясно, – резюмировал Лебедев. – «Рцы мыслете покой». Наконец-то… Ну-с, слушаем вас, Ростислав Александрович.
– Верховный велел передать… – Арцеулов напрягся, стараясь вспомнить приказ адмирала слово в слово. – Приказано завершить проект «Владимир Мономах». Руководитель Проекта прибудет к двадцатому января. Если проект постигнет неудача, если Руководитель не прибудет к двадцатому или появится опасность захвата объекта, приказано все уничтожить…
– Поняли, Георгий? – вздохнул Лебедев. – Тянули до последнего момента, и вот теперь извольте видеть! Все связи были у Ирмана, я уже не говорю о том, что из города не выбраться…
– Господа, – вмешался Арцеулов. – Поскольку я прислан сюда… Считайте меня в вашем расположении.
– Ваши портреты, господин Арцеулов, висят на каждом столбе, – покачал головой Лебедев.
– Ночью все кошки серы, – махнул рукой капитан. – Прорвусь!
– Ежели так, слушайте, – полковник встал и принялся неторопливо прохаживаться из угла в угол. – Наша задача – собрать группу специалистов и вывести ее в… некий район. Оттуда мы добираемся… известным мне образом… на искомый объект, где ждем Руководителя Проекта…
– Тогда я схожу за профессором, – перебил его Казим-бек. – До рассвета еще часа два…
– Хорошо, – кивнул полковник. – Не будем терять времени. Капитан, улицу Троицкую знаете?
Арцеулов смущенно развел руками.
– Я покажу, – предложил Казим-бек, – нам по дороге.
– Там живут двое из нашей группы, – продолжал Лебедев. – Их фамилии Берг и Богораз. Запомнили?
– Запомнил, – кивнул Арцеулов. – Как они выглядят?
– Понятия не имею. Их опекал Ирман. Хорошо, что он дал мне на всякий случай адрес… Берг – известный физик, его инициалы – «Н.Ф.». Назовете пароль – «Рцы»… и так далее. Не будут верить – добавьте о «Владимире Мономахе». Ведите их сюда, и желательно побыстрее, пока не рассвело…
– Разрешите идти? – Арцеулов встал.
– Да. И смените полушубок. Георгий, найдите что-нибудь не такое экзотическое…
Через несколько минут Арцеулов и Казим-бек шли по улице. На Ростиславе было обыкновенное штатское пальто, почти не гревшее на безжалостном январском морозе.
– Троицкая, – шепнул Казим-бек, указывая на долгий ряд богатых домов, проступавший сквозь предрассветную серость. – Ваш – третий от угла, второй этаж по лестнице. Ну, с Богом, а то мне еще за профессором бежать…
Арцеулов осторожно подобрался к нужному дому и осмотрелся. Окна второго этажа были темными, но внезапно за одной из занавесок мелькнул лучик света. Все это выглядело весьма подозрительно, но отступать не хотелось. Ростислав достал наган, расстегнул сумку с гранатами и стал осторожно подниматься по скрипящей лестнице.
Ему открыли почти сразу. Арцеулов шагнул в переднюю и тут же почувствовал, как что-то мягкое коснулось ноги. Ростислав усмехнулся – кошка…
– Эй, здесь есть кто-нибудь? – негромко окликнул он, удивляясь, куда делся тот, кто открыл дверь.
– Ваши пальцы пахнут ладаном, на устах у вас вуаль…
Арцеулов замер – его встречали стихами. Пораженный, он вошел в большую, освещенную керосиновой лампой комнату, и удивился еще больше. Прямо перед ним стояла невысокая девушка в длинном, волочившемся по полу платье. Голову украшало нечто вроде чалмы из роскошной шали.
– Добрый вечер… или уже утро, сударыня, – вконец растерялся Ростислав. – Извините, кажется, помешал…
– Это было у моря, где лазурная пена… – шептала девушка, глядя на Ростислава широко открытыми безумными глазами, – где встречается редко городской экипаж…
– О Господи! – вздохнул капитан. Перед ним была, без сомнения, душевнобольная.
– Простите, сударыня… – вновь начал он, но тут лицо девушки исказилось страхом, она сжала руки и стала медленно отступать к стене:
– Вы… вы пришли забрать моего кота. Я знаю! Вы хотите забрать Шера… О, как это жестоко!
– Да не возьму я вашего кота! – вздохнул Арцеулов. – Сударыня, мне нужен господин Берг. Понимаете? Господин Берг!
– Нет-нет, – в ее глазах горел огонек страха. – Здесь нет никого, только я и Шер…
– Мне нужно кое-что передать господину Бергу! – в отчаянии воскликнул Арцеулов, чувствуя, что первое порученное ему дело срывается самым нелепым образом. – Господину Бергу или господину Богоразу…
– Передайте Шеру, – посоветовала девушка. – Он такой умный…
Кот, сообразив, что речь идет о нем, вновь потерся о сапоги Ростислава.
– Эх, Шер! – капитан, наклонившись, погладил пушистую спинку. – Ну что тебе передать? Рцы, мыслете… Послушайте, сударыня!..
Он поднял голову, но девушки в комнате уже не было. Удивленный Ростислав пожал плечами, осторожно отодвинул штору и взглянул на улицу.
– Опустите штору и повернитесь! – голос прозвучал так неожиданно, что Арцеулов даже не сразу его узнал. Обернувшись, он поразился еще больше. Перед ним стояла та же девушка, но уже не в прежнем нелепом наряде. На ней было аккуратное черное платье, волосы собраны в густую косу, а на носу сверкали стеклышками маленькие очки. В довершение метаморфозы любительница кошек держала в руке револьвер системы «бульдог».
– Договорите пароль до конца.
– «Рцы мыслете покой». Программа «Владимир Мономах»…
– От кого вы? – продолжала девушка, не убирая оружия.
– От полковника Лебедева…
– Где генерал Ирман? – револьвер по-прежнему смотрел прямо на капитана.
– Умер. Я и сам мало что знаю. Мне приказали найти господ Богораза и Берга…
– Я – Берг, – усмехнулась девушка, убирая оружие. – Наталья Федоровна Берг.
– Арцеулов… Ростислав, – представился все еще не пришедший в себя капитан. – Мне говорили, что господин Берг – известный физик…
– Это мой дядя. Но я тоже известный физик, – девушка, вздохнув, оглядела пустую комнату. – Дядя уже год как во Франции…
– Надо идти, – опомнился Арцеулов. – Кота берете?
– Это кошка, – вновь усмехнулась Берг. – Подарок из ВЧК…
– Здесь были чекисты?
– Да. К сожалению, они забрали Семена Богораза…
Наталья была уже готова. Все ее вещи уместились в небольшой, весьма тяжелый саквояж.
– Кота… то есть кошку будете брать? – поинтересовался Ростислав.
– Обязательно, – девушка поймала зверька и бережно укутала шарфом. – Не исключено, что этой мяукающей чекистке предстоит весьма дальнее путешествие. Если конечно, мы освободим Семена…
– Странные вы тут все! – поневоле вырвалось у Арцеулова.
– Серьезно? – без тени иронии осведомилась Берг. – Интересно, что вы скажете, когда познакомитесь с Глебом Иннокентьевичем?
Первое, что услышал Арцеулов, войдя в квартиру – это чей-то густой сильный бас.
– Ди-ка-ри! – вещал бас. – Форменные дикари, батенька мой, да еще, вдобавок, умалишенные! Бед-лам!
«Профессор» – понял Ростислав и не ошибся. В комнате, кроме скромно сидевшего в углу Лебедева, он увидел высокого плотного бородача лет шестидесяти. На широком морщинистом лице вызывающе блестели небольшие очки в роговой оправе.
– Ага! – произнес он, увидев вошедших. – Наталья Федоровна! Очень, очень приятно! А кто это с вами, позвольте узнать?
– Капитан Арцеулов, – подсказал Лебедев, подмигнув Ростиславу. Тот понял – ему рекомендовали ничему не удивляться.
– Арцеулов? – профессор наклонил огромную голову набок и внимательно всмотрелся. – Вы, простите, из нормальных или тоже из этих… идейных?
– Вероятно, из вторых, – рассудил Ростислав. – Господа, позвольте представить: Наталья Берг…
Девушка молча подала руку Лебедеву и Казим-беку и, не говоря ни слова, присела в свободное кресло.
– Представляете, Наталья Федоровна, – продолжал профессор. – Эти бурбоны были уверены, что вы мужчина. Им в голову не могло прийти, что наш лучший физик-практик – барышня, да еще пресимпатичная! Не смущайтесь, не смущайтесь, сударыня, пусть смущаются эти ретрограды! А где Семен Аскольдович?
– Семен арестован, Глеб Иннокентьевич, – тихо проговорила Берг. – Меня не забрали только потому, что удалось притвориться душевнобольной…
– Какое они имеют право! – возопил бородач. – Я немедленно иду в этот, как его, Политцентр, в эту вэ-че-ку!
– Вас поставят к стенке, профессор, – заметил Лебедев.
– По-ра-зи-тельно! – выдохнул Глеб Иннокентьевич. – К стенке! Лет тридцать назад мы вместе с господином Миклухо-Маклаем оказались у людоедов Малаккского берега. И, представьте, тут же сумели с ними договориться!
– Здесь вы ни с кем не договоритесь, – Арцеулов скривился. – Тут хуже, чем людоеды – тут господа краснопузые!
– Как вы сказали, молодой человек? – профессор развернулся всем своим мощным корпусом, в упор поглядев на капитана. – Простите, ваше имя-отчество?
– Ростислав Александрович…
– А меня зовут Глеб Иннокентьевич Семирадский, я профессор, как теперь принято выражаться, бывшего Петербургского Императорского университета, почетный доктор и прочее, к делу не относящееся… Так как вы изволили выразиться? Краснопузые?
– Они самые, – кивнул капитан. – С ними вы не договоритесь.
– Бед-лам! – взмахнул руками профессор. – Двадцать лет мы готовили проект, над ним работали лучшие умы России, и вот теперь наше богоспасаемое отечество в одночасье решило сойти с ума!
– Мы не сходили с ума, – вздохнул Арцеулов. – С ума сошли они!
– Эти ваши… краснопузые скажут о вас то же самое. Все вы боретесь за какое-то «светлое будущее» и ставите под угрозу научный проект, который способен чуток приблизить нас к этому самому светлому будущему!
– К сожалению, – кивнул Лебедев. – Наталья Федоровна, что случилось с господином Богоразом?
– К нам зашли двое офицеров, – начала девушка. – Мы не же могли оставить их на улице! И той же ночью пришли из ЧК. Я накинула теткино платье и шаль, мне подыграли… Один настолько поверил, что на следующий день принес мне кошку…
Между тем Шер, уже достаточно освоившись на новом месте, заняла позицию возле кресла, на котором сидела Наталья.
– Я выяснила, – продолжала Берг. – Семен сидит в пятнадцатой камере в третьем корпусе…
– Ненормальные! – констатировал профессор. – Будь тут папуасы или даже огнеземельцы, я пошел бы к их вождю и за полчаса договорился о чем угодно!..
– К сожалению, здесь такой вариант не подходит, – спокойно заметил Лебедев. – Какие есть иные мнения?
– А если дать на лапу? – предложил молчавший все это время Казим-бек.
– Опасно, – чуть подумав, заметила Наталья. – Нельзя привлекать к Семену внимание. Если им заинтересуются… Ведь они и так ищут господина Лебедева!
– Есть способ, – внезапно заявил Арцеулов.
– Как же, как же, – вздохнул профессор. – Будем брать тюрьму приступом?
– Нечто в этом роде, – кивнул Ростислав. – Мне будут нужны два помощника…
– Вас самого разыскивают, – покачал головой Лебедев. – Ваши портреты на каждом углу.
– На это я и рассчитываю, – усмехнулся капитан. – Стопроцентный успех обещать не могу…
– Вы не можете обещать и один процент успеха, – махнул рукою полковник. – Вас арестуют прямо на улице.
– Совершенно верно…
Он постарался изложить свой план как можно короче и четче. Арцеулова слушали внимательно, но чем дальше, тем с большей долей сомнения.
– Очень смело, – наконец сказала Берг. – Но, боюсь, не получится.
– А вы знаете, господа, – внезапно заявил профессор. – При всем дилетантизме… Кое-что может выйти. Но с некоторыми поправками. А именно…
Глава 4. Непускающая Стена
– Изукрасили, – кивнул тот. – Вышел в город… Сдуру, конечно. Хотел к сестре заглянуть, вот и нарвался… Вы того клопа жирного прикончили?
Арцеулов понял, что речь идет о гноме в кожаном пальто.
– По-моему, нет. Я его прикладом…
– Эх, зря! – огорчился подполковник. – Это же господин Чудов, глава здешних большевичков. Его весь Иркутск, гниду, знает!..
– Отложим до следующего раза, – рассудил Ростислав, на которого товарищ Чудов не произвел особого впечатления. – И куда теперь, господин подполковник? Я, признаться, в Иркутске второй раз в жизни.
– Пошли, – Рыбников осмотрелся, а затем решительно зашагал куда-то в узкий проход между домами. – Раньше ночью можно было выходить, а сейчас – как озверели. Говорят, ищут какого-то полковника Лебедева. Такой шум подняли! Можно подумать, что этот полковник им дороже золотого запаса…
– А что за полковник такой? – самым равнодушным тоном поинтересовался Арцеулов, чувствуя, что большевики взялись за дело серьезно.
– А Бог весть! Фамилия самая обычная. Говорят, он из отдела генерала Ирмана, но там никакого Лебедева, насколько я помню, не было…
Между тем они добрались до окраины. Осмотревшись среди небольших одноэтажных хибар, подполковник уверенно указал на крайнюю. Войдя через калитку, поднялись на старое, заскрипевшее под их шагами, крыльцо. Капитан постучал три раза, затем подождал и вновь постучал, на этот раз дважды.
– Явка, – Арцеулову эти предосторожности показались почему-то смешными и несерьезными.
– Приходится, – понял его Рыбников. – Главное, чтоб соседи не выдали. Тут бы дней пять отсидеться, а потом…
Что будет потом, пояснить он не успел. Дверь приоткрылась, и оба нырнули внутрь. Их окружила темнота. Где-то рядом слышались тихие голоса.
– Это я, господа, – негромко проговорил подполковник. – Со мною капитан Арцеулов…
Внезапно вспыхнул свет – кто-то зажег керосиновую лампу.
– Что у вас с лицом? – поинтересовались из темного угла. – Что случилось?
– Сплошной форс-мажор! – скривился Рыбников. – Угадал к краснопузым. Спасибо капитану – отбил.
– А вы его знаете, этого капитана? – продолжал интересоваться кто-то невидимый. Арцеулов вздохнул и протянул вперед офицерскую книжку.
– Да полно, господа! – запротестовал Рыбников. – Господин Арцеулов на моих глазах четырех краснопузых порешил…
– Трех, – поправил капитан. – Надеюсь, как вступительный взнос сойдет?
– Проходите, господин Арцеулов, – чья-то рука вернула ему документ. – Так вы из поезда Верховного? Повезло же вам, что вырвались. Слыхали? Проклятые чехи хотят выдать адмирала Политцентру!..
– Не слыхал, – вздохнул капитан. – Но можно было догадаться. Вот сволочи!..
Они прошли по коридору, затем перед глазами мелькнула лестница, ведущая в подпол. Ему посветили фонарем, и Ростислав спустился по неудобной скрипящей лестнице в глубокий подвал. Вспыхнул огонек керосиновой лампы.
Арцеулов огляделся. В подвале, где в более спокойные годы какой-то зажиточный иркутянин хранил припасы, собралось не менее десятка офицеров. Кое-кто в форме, но большинство попало сюда уже в штатском. Впрочем, маскарад был достаточно нелеп и едва ли мог обмануть даже самых наивных патрульных. Слабый свет ламп бросал странные, густые тени, скрывавшие лица, и в первый момент Ростиславу показалось, что он не видит тут ни одного знакомого.
– Прошу любить и жаловать, капитан Арцеулов, – представил его Рыбников, спускавшийся последним и аккуратно закрывавший люк, ведущий наверх. – Мой спаситель и отныне смертный враг антихриста Чудова, коего он отделал в лучшем виде…
– Поздравляем! – откликнулся кто-то. – Только лучше бы вы его, капитан, сразу уложили, без мучений… Клоп краснопузый!..
Кажется, кличка «клоп» уже успела прочно прилипнуть к Прову Самсоновичу.
– Господа, что случилось? – послышался сонный голос, показавшийся Ростиславу очень знакомым. – Надеюсь, не красные?
– А вы и красных проспите, Ревяко, – ответили борцу с Морфеем.
Арцеулов всмотрелся и в неровном свете ламп с радостью заметил офицера, поднимавшегося с рваного, набитого соломой матраца.
– Господин подполковник! – окликнул он. Ревяко секунду всматривался, затем ахнул и полез обниматься.
– Вижу, вижу, живы! – удовлетворенно вещал он. – А я уж и не надеялся. Думал, решили погибнуть героем!
– А я думал, вы уже в Чите, – заметил Арцеулов, решив не препираться с излишне жизнелюбивым офицером.
– Чехи, сволочи! – скривился тот. – Довезли до Иркутска – и взашей. Хорошо еще, что этим… эсеришкам не выдали. Ну, теперь с вами, капитан, мы точно выберемся!..
– Выберемся, – согласился кто-то. – Вот пусть Каппель чуток поднажмет, тогда мы им покажем мировую революцию! А пока рано. Если они из-за одного Лебедева готовы весь город перевернуть…
– Господа, да кто такой этот Лебедев? – самым невинным тоном, полагавшимся на его взгляд новичку, спросил Ростислав.
– А это фантом, – охотно откликнулся Ревяко. – Призрак…
– Я знаю троих Лебедевых в военном министерстве, – заметил кто-то. – Один, правда генерал… Но никто из них не работал с Ирманом.
– Я же говорю – фантом, – удовлетворенно констатировал Ревяко, вновь устраиваясь на матраце.
– Ни черта большевики не найдут! – вдруг заговорил офицер, до этого не принимавший участия в разговоре. – Лебедев – псевдоним. У Ирмана в отделе в самом деле был один полковник, который проходил во всех документах под этой фамилией.
– Зачем? – поразился кто-то. – Этакая конспирация!
– Как видите, смысл есть. Лебедев – будем называть его так – занимался чем-то очень секретным. По-моему, он летчик, хотя, признаться, не уверен…
– Да ну, какие у нас секреты? – засомневался один из офицеров, и беседа перешла на другие темы.
Покуда присутствующие разбирались на четверки, чтобы играть в преферанс – занятие, от которого их оторвал приход нежданных гостей, Арцеулов подсел к Ревяко.
– Простите, господин подполковник, – начал он, решив выяснить мучивший его все эти дни вопрос. – Вы, когда уходили, ничего не забыли в купе?
– Забыл, – охотно кивнул тот. – Вас забыл, Ростислав. Винюсь, проявил себя как последняя свинья…
– Бросьте! Я о другом…
И Арцеулов как бы невзначай поднес к свету руку с тускло блеснувшим перстнем.
– Красивая вещь, – уважительно заметил подполковник. – Старинная!
– Так это не ваш?
– Нет, – с сожалением покачал головой Ревяко. – А что, вы его где-нибудь нашли? Значит, повезло, ваш будет…
– Значит мой… – согласился Ростислав. Наиболее логичная и простая версия рухнула. Правда, то, что перстень не надо отдавать, Арцеулову было по душе. «Никогда не снимай…»
Под утро преферансисты, закончив баталии, стали укладываться. Как понял Ростислав, днем офицеры спали, выставляя дозорных. Дом принадлежал какому-то старику, родственнику одного из прятавшихся, но приходилось быть настороже.
Когда все заснули, Ростислав подсел поближе к офицеру, который обнаружил такие глубокие знания о таинственном Лебедеве.
– Что? – встрепенулся тот. – А, новенький? Не спится?
– Не спится, – кивнул Арцеулов. – Господин…
– Штабс-капитан, – подсказал офицер. – Штабс-капитан Мережко.
– Господин Мережко, мне нужно встретиться с полковником Лебедевым.
– Вы что, из ЧК? – неясно в шутку или всерьез предположил Мережко.
– А вы что, не узнали? – обиделся Ростислав. – Я Феликс Дзержинский, только бороду сбрил. Читайте!
И он достал приказ, полученный от Верховного. Мережко подвинулся поближе к неяркому свету лампы.
– Кто вам назвал фамилию Лебедева? – наконец, спросил он. – Только говорите тише…
Ростислав молча указал на подпись адмирала.
– Ничего не могу обещать. Скажу сразу, к этому делу не имею прямого отношения. Но попытаюсь…
Проснувшись, Ростислав с удивлением обнаружил, что проспал весь день – публика уже шевелилась, собираясь на ночные вылазки. Арцеулов поискал Мережко, но того уже не было. Как выяснилось, штабс-капитан ушел сразу же после наступления темноты. Оставалось ждать.
Мережко появился под утро и сразу же направился к Ростиславу. В руке его белело что-то похожее на листовку.
– А вы, капитан, оказывается, известная особа, – заявил он вместо приветствия, протягивая какую-то мятую бумагу. Ростислав пробрался поближе к свету и обомлел.
Листовка извещала о розыске опасного врага мировой революции, убийцы и садиста капитана Арцеулова. Давались подробные приметы, причем упоминался все тот же черный полушубок. Там же был и портрет – рисунок от руки, но весьма сходный с оригиналом.
– Как раз развешивали, – сообщил Мережко собравшимся вокруг него офицерам. – Видать, мсье Чудов не простил рукоприкладства…
«Как же это? – мелькнуло в голове Ростислава. – Приметы, фамилия… Даже портрет!»
– Да, вы у нас герой! – резюмировал непробиваемый Ревяко. – На вашем месте, Ростислав, я бы стал срочно отращивать бороду. Переоделся бы в татарина – или в буддийского ламу…
Офицеры живо принялись обсуждать весьма актуальный вопрос об изменении собственной внешности. Тем временем Мережко отвел Арцеулова в сторону.
– Я договорился, – шепнул он. – Вас ждут.
– Когда? – радостно выдохнул Ростислав, уже не надеявшийся на удачу.
– Лучше всего сегодня. Правда, эта наглядная агитация…
Арцеулов лишь махнул рукой. В эти дни на улицах Иркутска офицера могли арестовать и без всякого объявления.
Они выбрались из убежища и долго плутали между небольшими домиками. Затем штабс-капитан, осмотревшись, осторожно постучал в темное окошко одного из ничем не примечательных зданий. На стук появился человек в большой извозчичьей дохе. Узнав Мережко, он кивнул, а тот в свою очередь указал на Арцеулова. Вслед за этим штабс-капитан так же безмолвно распрощался и отбыл восвояси.
Человек в дохе минуту постоял, о чем-то раздумывая, а затем кивнул Ростиславу, предлагая следовать за ним. На этот раз шли долго. Пару раз приходилось сворачивать во дворы, чтобы спрятаться от патрулей. Маленькие домики стали сменяться более солидными строениями, и Арцеулов понял, что они подходят к центру. Возле одного дома – большого, двухэтажного с высоким забором, спутник капитана остановился, затем быстро прошел во двор и, взбежав на крыльцо, постучал.
Минуты через две им открыли. В сенях было совершенно темно. Кто-то (похоже, все тот же человек в дохе) помог Ростиславу снять полушубок и шапку после чего легко подтолкнул в спину. Арцеулов отворил дверь и на секунду зажмурился – после темноты даже неяркий свет керосиновой лампы на мгновенье ослепил.
– Присаживайтесь, господин Арцеулов, – услыхал он чей-то сильный спокойный голос. Капитан сел на старый, покрытый искусной резьбой, стул и только тогда начал осматриваться.
Это была обычная комната, какие Ростислав видел в зажиточных сибирских домах. Иконы в красном углу, мебель из темного дерева, пол, устланный светлым ковром… Все это он замечал походя – куда больше Арцеулова интересовал тот, кто стоял перед ним.
Человек был в штатском. Точнее, на нем не было военной формы, но присмотревшись, Ростислав сообразил, что темная кожанка, перетянутая ремнем – это неоднократно виденная им одежда авиаторов. Тот, кто носил куртку, был высок, по виду очень силен, хотя лицо имел скорее добродушное, незлое. На левой щеке темнели следы швов – последствия давней травмы.
– Я полковник Лебедев, – человек в авиационной куртке, достав удостоверение личности, показал его Ростиславу. Тот мельком взглянул, затем вернул владельцу и вскочил, щелкнув каблуками:
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! Разрешите представиться: капитан Арцеулов!
– Знакомьтесь: поручик Казим-бек.
Арцеулов обернулся. Казим-бек уже успел снять доху, оказавшись худым черноволосым парнем в такой же авиационной куртке. Пожимая капитану руку, он дружески улыбнулся.
– Мы нарушили все правила конспирации, – продолжал полковник. – Красные откуда-то узнали пароль. И почему-то очень заинтересовались моей скромной персоной.
– Я понимаю, – заспешил Арцеулов. – Вот письмо…
– Я же говорю, мы нарушаем все правила конспирации, – покачал головой Лебедев. – Вы, господин капитан, тоже. С чего вы, например, решили, что я тот, кого вы ищете, а не подсадная утка господ из ЧК?
Капитан замер, рука с письмом дрогнула.
– Давайте так. В послании будет, очевидно, только пароль. Зато в устном послании речь пойдет о программе «Владимир Мономах». Ну, а чтобы совсем точно – там будет упомянуто о Руководителе Проекта… Достаточно?
– Так точно, – Арцеулов облегченно перевел дух. – Прошу вас, ваше высокоблагородие…
– Меня зовут Николай Иванович, – улыбнулся полковник, читая письмо. – Этак, по-моему, проще…
– Ростислав Александрович, – представился Арцеулов.
– А меня Георгий… Просто Георгий – добавил Казим-бек.
– С этим ясно, – резюмировал Лебедев. – «Рцы мыслете покой». Наконец-то… Ну-с, слушаем вас, Ростислав Александрович.
– Верховный велел передать… – Арцеулов напрягся, стараясь вспомнить приказ адмирала слово в слово. – Приказано завершить проект «Владимир Мономах». Руководитель Проекта прибудет к двадцатому января. Если проект постигнет неудача, если Руководитель не прибудет к двадцатому или появится опасность захвата объекта, приказано все уничтожить…
– Поняли, Георгий? – вздохнул Лебедев. – Тянули до последнего момента, и вот теперь извольте видеть! Все связи были у Ирмана, я уже не говорю о том, что из города не выбраться…
– Господа, – вмешался Арцеулов. – Поскольку я прислан сюда… Считайте меня в вашем расположении.
– Ваши портреты, господин Арцеулов, висят на каждом столбе, – покачал головой Лебедев.
– Ночью все кошки серы, – махнул рукой капитан. – Прорвусь!
– Ежели так, слушайте, – полковник встал и принялся неторопливо прохаживаться из угла в угол. – Наша задача – собрать группу специалистов и вывести ее в… некий район. Оттуда мы добираемся… известным мне образом… на искомый объект, где ждем Руководителя Проекта…
– Тогда я схожу за профессором, – перебил его Казим-бек. – До рассвета еще часа два…
– Хорошо, – кивнул полковник. – Не будем терять времени. Капитан, улицу Троицкую знаете?
Арцеулов смущенно развел руками.
– Я покажу, – предложил Казим-бек, – нам по дороге.
– Там живут двое из нашей группы, – продолжал Лебедев. – Их фамилии Берг и Богораз. Запомнили?
– Запомнил, – кивнул Арцеулов. – Как они выглядят?
– Понятия не имею. Их опекал Ирман. Хорошо, что он дал мне на всякий случай адрес… Берг – известный физик, его инициалы – «Н.Ф.». Назовете пароль – «Рцы»… и так далее. Не будут верить – добавьте о «Владимире Мономахе». Ведите их сюда, и желательно побыстрее, пока не рассвело…
– Разрешите идти? – Арцеулов встал.
– Да. И смените полушубок. Георгий, найдите что-нибудь не такое экзотическое…
Через несколько минут Арцеулов и Казим-бек шли по улице. На Ростиславе было обыкновенное штатское пальто, почти не гревшее на безжалостном январском морозе.
– Троицкая, – шепнул Казим-бек, указывая на долгий ряд богатых домов, проступавший сквозь предрассветную серость. – Ваш – третий от угла, второй этаж по лестнице. Ну, с Богом, а то мне еще за профессором бежать…
Арцеулов осторожно подобрался к нужному дому и осмотрелся. Окна второго этажа были темными, но внезапно за одной из занавесок мелькнул лучик света. Все это выглядело весьма подозрительно, но отступать не хотелось. Ростислав достал наган, расстегнул сумку с гранатами и стал осторожно подниматься по скрипящей лестнице.
Ему открыли почти сразу. Арцеулов шагнул в переднюю и тут же почувствовал, как что-то мягкое коснулось ноги. Ростислав усмехнулся – кошка…
– Эй, здесь есть кто-нибудь? – негромко окликнул он, удивляясь, куда делся тот, кто открыл дверь.
– Ваши пальцы пахнут ладаном, на устах у вас вуаль…
Арцеулов замер – его встречали стихами. Пораженный, он вошел в большую, освещенную керосиновой лампой комнату, и удивился еще больше. Прямо перед ним стояла невысокая девушка в длинном, волочившемся по полу платье. Голову украшало нечто вроде чалмы из роскошной шали.
– Добрый вечер… или уже утро, сударыня, – вконец растерялся Ростислав. – Извините, кажется, помешал…
– Это было у моря, где лазурная пена… – шептала девушка, глядя на Ростислава широко открытыми безумными глазами, – где встречается редко городской экипаж…
– О Господи! – вздохнул капитан. Перед ним была, без сомнения, душевнобольная.
– Простите, сударыня… – вновь начал он, но тут лицо девушки исказилось страхом, она сжала руки и стала медленно отступать к стене:
– Вы… вы пришли забрать моего кота. Я знаю! Вы хотите забрать Шера… О, как это жестоко!
– Да не возьму я вашего кота! – вздохнул Арцеулов. – Сударыня, мне нужен господин Берг. Понимаете? Господин Берг!
– Нет-нет, – в ее глазах горел огонек страха. – Здесь нет никого, только я и Шер…
– Мне нужно кое-что передать господину Бергу! – в отчаянии воскликнул Арцеулов, чувствуя, что первое порученное ему дело срывается самым нелепым образом. – Господину Бергу или господину Богоразу…
– Передайте Шеру, – посоветовала девушка. – Он такой умный…
Кот, сообразив, что речь идет о нем, вновь потерся о сапоги Ростислава.
– Эх, Шер! – капитан, наклонившись, погладил пушистую спинку. – Ну что тебе передать? Рцы, мыслете… Послушайте, сударыня!..
Он поднял голову, но девушки в комнате уже не было. Удивленный Ростислав пожал плечами, осторожно отодвинул штору и взглянул на улицу.
– Опустите штору и повернитесь! – голос прозвучал так неожиданно, что Арцеулов даже не сразу его узнал. Обернувшись, он поразился еще больше. Перед ним стояла та же девушка, но уже не в прежнем нелепом наряде. На ней было аккуратное черное платье, волосы собраны в густую косу, а на носу сверкали стеклышками маленькие очки. В довершение метаморфозы любительница кошек держала в руке револьвер системы «бульдог».
– Договорите пароль до конца.
– «Рцы мыслете покой». Программа «Владимир Мономах»…
– От кого вы? – продолжала девушка, не убирая оружия.
– От полковника Лебедева…
– Где генерал Ирман? – револьвер по-прежнему смотрел прямо на капитана.
– Умер. Я и сам мало что знаю. Мне приказали найти господ Богораза и Берга…
– Я – Берг, – усмехнулась девушка, убирая оружие. – Наталья Федоровна Берг.
– Арцеулов… Ростислав, – представился все еще не пришедший в себя капитан. – Мне говорили, что господин Берг – известный физик…
– Это мой дядя. Но я тоже известный физик, – девушка, вздохнув, оглядела пустую комнату. – Дядя уже год как во Франции…
– Надо идти, – опомнился Арцеулов. – Кота берете?
– Это кошка, – вновь усмехнулась Берг. – Подарок из ВЧК…
– Здесь были чекисты?
– Да. К сожалению, они забрали Семена Богораза…
Наталья была уже готова. Все ее вещи уместились в небольшой, весьма тяжелый саквояж.
– Кота… то есть кошку будете брать? – поинтересовался Ростислав.
– Обязательно, – девушка поймала зверька и бережно укутала шарфом. – Не исключено, что этой мяукающей чекистке предстоит весьма дальнее путешествие. Если конечно, мы освободим Семена…
– Странные вы тут все! – поневоле вырвалось у Арцеулова.
– Серьезно? – без тени иронии осведомилась Берг. – Интересно, что вы скажете, когда познакомитесь с Глебом Иннокентьевичем?
Первое, что услышал Арцеулов, войдя в квартиру – это чей-то густой сильный бас.
– Ди-ка-ри! – вещал бас. – Форменные дикари, батенька мой, да еще, вдобавок, умалишенные! Бед-лам!
«Профессор» – понял Ростислав и не ошибся. В комнате, кроме скромно сидевшего в углу Лебедева, он увидел высокого плотного бородача лет шестидесяти. На широком морщинистом лице вызывающе блестели небольшие очки в роговой оправе.
– Ага! – произнес он, увидев вошедших. – Наталья Федоровна! Очень, очень приятно! А кто это с вами, позвольте узнать?
– Капитан Арцеулов, – подсказал Лебедев, подмигнув Ростиславу. Тот понял – ему рекомендовали ничему не удивляться.
– Арцеулов? – профессор наклонил огромную голову набок и внимательно всмотрелся. – Вы, простите, из нормальных или тоже из этих… идейных?
– Вероятно, из вторых, – рассудил Ростислав. – Господа, позвольте представить: Наталья Берг…
Девушка молча подала руку Лебедеву и Казим-беку и, не говоря ни слова, присела в свободное кресло.
– Представляете, Наталья Федоровна, – продолжал профессор. – Эти бурбоны были уверены, что вы мужчина. Им в голову не могло прийти, что наш лучший физик-практик – барышня, да еще пресимпатичная! Не смущайтесь, не смущайтесь, сударыня, пусть смущаются эти ретрограды! А где Семен Аскольдович?
– Семен арестован, Глеб Иннокентьевич, – тихо проговорила Берг. – Меня не забрали только потому, что удалось притвориться душевнобольной…
– Какое они имеют право! – возопил бородач. – Я немедленно иду в этот, как его, Политцентр, в эту вэ-че-ку!
– Вас поставят к стенке, профессор, – заметил Лебедев.
– По-ра-зи-тельно! – выдохнул Глеб Иннокентьевич. – К стенке! Лет тридцать назад мы вместе с господином Миклухо-Маклаем оказались у людоедов Малаккского берега. И, представьте, тут же сумели с ними договориться!
– Здесь вы ни с кем не договоритесь, – Арцеулов скривился. – Тут хуже, чем людоеды – тут господа краснопузые!
– Как вы сказали, молодой человек? – профессор развернулся всем своим мощным корпусом, в упор поглядев на капитана. – Простите, ваше имя-отчество?
– Ростислав Александрович…
– А меня зовут Глеб Иннокентьевич Семирадский, я профессор, как теперь принято выражаться, бывшего Петербургского Императорского университета, почетный доктор и прочее, к делу не относящееся… Так как вы изволили выразиться? Краснопузые?
– Они самые, – кивнул капитан. – С ними вы не договоритесь.
– Бед-лам! – взмахнул руками профессор. – Двадцать лет мы готовили проект, над ним работали лучшие умы России, и вот теперь наше богоспасаемое отечество в одночасье решило сойти с ума!
– Мы не сходили с ума, – вздохнул Арцеулов. – С ума сошли они!
– Эти ваши… краснопузые скажут о вас то же самое. Все вы боретесь за какое-то «светлое будущее» и ставите под угрозу научный проект, который способен чуток приблизить нас к этому самому светлому будущему!
– К сожалению, – кивнул Лебедев. – Наталья Федоровна, что случилось с господином Богоразом?
– К нам зашли двое офицеров, – начала девушка. – Мы не же могли оставить их на улице! И той же ночью пришли из ЧК. Я накинула теткино платье и шаль, мне подыграли… Один настолько поверил, что на следующий день принес мне кошку…
Между тем Шер, уже достаточно освоившись на новом месте, заняла позицию возле кресла, на котором сидела Наталья.
– Я выяснила, – продолжала Берг. – Семен сидит в пятнадцатой камере в третьем корпусе…
– Ненормальные! – констатировал профессор. – Будь тут папуасы или даже огнеземельцы, я пошел бы к их вождю и за полчаса договорился о чем угодно!..
– К сожалению, здесь такой вариант не подходит, – спокойно заметил Лебедев. – Какие есть иные мнения?
– А если дать на лапу? – предложил молчавший все это время Казим-бек.
– Опасно, – чуть подумав, заметила Наталья. – Нельзя привлекать к Семену внимание. Если им заинтересуются… Ведь они и так ищут господина Лебедева!
– Есть способ, – внезапно заявил Арцеулов.
– Как же, как же, – вздохнул профессор. – Будем брать тюрьму приступом?
– Нечто в этом роде, – кивнул Ростислав. – Мне будут нужны два помощника…
– Вас самого разыскивают, – покачал головой Лебедев. – Ваши портреты на каждом углу.
– На это я и рассчитываю, – усмехнулся капитан. – Стопроцентный успех обещать не могу…
– Вы не можете обещать и один процент успеха, – махнул рукою полковник. – Вас арестуют прямо на улице.
– Совершенно верно…
Он постарался изложить свой план как можно короче и четче. Арцеулова слушали внимательно, но чем дальше, тем с большей долей сомнения.
– Очень смело, – наконец сказала Берг. – Но, боюсь, не получится.
– А вы знаете, господа, – внезапно заявил профессор. – При всем дилетантизме… Кое-что может выйти. Но с некоторыми поправками. А именно…
Глава 4. Непускающая Стена
Голова Прова Самсоновича Чудова, плотно обмотанная бинтами, издалека походила на тыкву, вдобавок повязки глушили голос, и вместо могучего баса слышалось нечто весьма невнятное. В довершение всех бед один удар пришелся аккурат пониже пояса, и теперь Прову Самсоновичу приходилось сидеть, несколько накренясь. Впрочем, эти обстоятельства не сбавили пыла вождя иркутских большевиков. Сквозь бинты то и дело слышалось: «Контра! Искоренить! Каленым железом!».
Степа Косухин, заглянувший в знакомый кабинет, был несколько смущен зрелищем израненного большевика. Товарищ Венцлав, пристроившийся в углу и что-то черкавший в записной книжке, напротив, казался совершенно невозмутимым.
Степа Косухин, заглянувший в знакомый кабинет, был несколько смущен зрелищем израненного большевика. Товарищ Венцлав, пристроившийся в углу и что-то черкавший в записной книжке, напротив, казался совершенно невозмутимым.