Варго Александр. Кукла

   – Я так тебе понравился? – спросил он, торопливо застегивая ширинку. – Или тебе все равно? У нас есть друг… – Он на секунду замолк, испугавшись своих слов, потому что никогда бы в обычной жизни не поверил, если бы ему сообщили, что он будет предлагать незнакомой девушке, которая минуту назад довела его до оргазма, обслужить его приятеля. Но вот он снова заговорил, с трудом поспевая уловить смысл своих же слов:
   – Он отличный парень, просто очень стесняется. Понимаешь?
   Инга молча смотрела на него, в глазах плясали искорки, отображаемые дрожащим пламенем свечи.
   Приволакивая больную ногу, Руслан вышел из комнаты. Инга не шелохнулась.
   – Она обычная шлюха, – выдохнул юноша, плюхнувшись за стол. Он глотнул водки, и взгляд его устремился на Вадима.
   – Это твой шанс, братан. Она много чего умеет, поверь, – Руслан снова глотнул. Горло немного обожгло, затем внутри стала разливаться успокаивающая теплота.
   – Да ну? – не поверил Серый. – А папаня ее, значит, сутенер? Ах он старый пердун, едреныть!
   Вадим внимательно смотрел на Руслана.
   – Ты серьезно?
   – Абсолютно.
   Вадим облизал пересохшие губы.
   – А ее отец? – Он все еще сомневался.
   – Он дрова рубит, – с усмешкой сказал Клепа. Снаружи действительно был слышен гулкий стук топора. – Давай, иди. Или пойду я!
   Ноздри Клепы возбужденно подрагивали, как у хищника, почуявшего дичь. Он чувствовал нарастающее возбуждение.
   – Нет уж! – разгорячился Серый. – Она мне первому понравилась!
   Они спорили, почти кричали, мало замечая, как воздух в доме стал более плотным, почти осязаемым. Контуры предметов стали подрагивать, свет стал ярче, желтые огненные пятнышки свечей стали трепетать как живые, словно в доме гулял сквозняк. Серый закрыл дверь на засов. Вдруг отец Инги решит проверить, чем они тут собираются заняться?
   Когда Вадим скрылся в комнате, они выпили еще. Руслан с удивлением сделал вывод, что боль в ноге куда-то исчезла. И с еще большим удивлением он понял… что хочет эту чертовку во всем черном. Когда она намеревалась снять с себя свой балахон, он мельком видел, как матово блеснула кожа на ее восхитительных, ровных ногах, и теперь это приводило его в исступление.
   Серый допил остатки водки и теперь вожделенно поглядывал на дверь, тяжело дыша. Он смахивал на быка-осеменителя, которого привели в коровник.
   Стук снаружи не прекращался ни на минуту, словно этот бородатый мужик решил нарубить дров сразу на три года вперед. Они молчали, каждый думая о своем и при этом боясь взглянуть друг другу в лицо.
   – Не дрейфь, Рус, – нарушил паузу Серый. – Вот это я называю настоящим мальчишником!
   Дверь открылась, из комнаты вышел Вадим. Его немного шатало, на лице дикий симбиоз наслаждения и затаенного страха.
   – Рус, у нее кровь, – озабоченно сказал он, и в то же мгновенье лицо его засияло как начищенный пятак. Он заговорщически произнес:
   – У меня получилось! Представляешь? Получилось!
   Руслан не верил своим глазам – он никогда еще не видел такого выражения лица у Вадима. Всегда сдержанный, элегантный, вежливый, стесняющийся собственной тени, сейчас его прямо распирало от удовлетворенной похоти, глаза возбужденно поблескивали, и больше всего в этот момент он напоминал самца орангутанга в период случки.
   – Получилось, – тупо повторил Вадим, и широкая улыбка, циничная и жесткая, так не свойственная ему, заиграла на его губах.
   – Ну, герой, – деловито бормотал Серый, снимая с себя трусы прямо в комнате. Воздух постепенно сгущался, как прокисшее молоко, становясь липким, уши закладывало, как в самолете, попавшем в воздушную яму, и их приглушенные голоса звучали как из закрытого гроба.
   Девушка хотела встать с кровати, когда в комнату вошел Серый. Его член бесстыдно торчал, как затейливый сук на дереве, и он без слов полез к ней.
   Инга затрясла головой, пятясь назад, но Серого это еще больше раззадорило.
   – Ты целка? – удивился он, заметив кровь на одеяле. Он брезгливо поморщился, собираясь скинуть одеяло на пол, но под ним обнажилась солома, и Серый, выругавшись, просто перевернул одеяло наизнанку.
   – Или у тебя месячные? – спросил он. – А, ладно, какая, хрен, разница.
   Инга яростно отбивалась ногами, что-то нечленораздельно мыча, попав пяткой в грудь Серому, и тот разозлился. Хлесткий удар по лицу, и голова девушки беспомощно дернулась назад. В комнату зашел Клепа, глаза, не мигая, наблюдали за происходящим.
   – Сними свою маску! – заорал Серый, потянув на себя край платка. Однако он не поддавался, так как был намертво закреплен сзади замысловатыми булавками.
   – А впрочем, ладно, – вслух сказал Серый, входя в девушку, – так будет даже интересней. Типа как кот в мешке.
   Инга застонала, пальцы в бессилии сжали одеяло. Он был мерзок, этот юноша. От него резко пахло потом и перегаром, и она зажмурила глаза, не в состоянии поверить, что все происходящее было явью, а не плодом ее воображения.
   После Серого был Клепа. Потом снова Серый. Потом… Руслан.
   Они словно поголовно посходили с ума, превратившись в диких зверей, особенно Серый. Они совершенно забыли о том, что находятся в глухом лесу, что их уже давно начали искать, что родители с ног сбились, разыскивая их, что за окном глубокая ночь, Руслан и думать забыл о предстоящей свадьбе, и меньше всего его сейчас заботила сходящая с ума от тревоги Женя. Единственное, что они видели перед собой, – обнаженное, мокрое от пота тело Инги, извивающееся на топчане.
   Она мычала не переставая, пытаясь сопротивляться, но противостоять четверым парням, дрожащим от вожделения, в выражениях лиц которых уже не было ничего человеческого, она не могла. Клепе она расцарапала щеку, и тот, разозлившись, надавал ей таких оплеух, что Инга на некоторое время потеряла сознание. Оглушенная болью и ужасом, она пришла в себя только затем, чтобы понять, что этот кошмар продолжается. Разум подсказывал ей, что на сопротивление лучше не тратить силы, тем более это еще сильнее распаляло обезумевших парней. Обессилев, она теперь просто лежала, с унизительной покорностью позволяя осквернять свое тело, и лишь тихонько всхлипывала, когда кто-либо из них делал ей слишком больно. Они с такой жадностью накидывались на нее, словно Инга была первой женщиной, которую они встретили за всю жизнь. Когда ее «пропускали» по кругу, первый, к тому времени, как заканчивал последний, уже полностью восстанавливал свои силы и был снова готов к соитию, нетерпеливо топчась у кровати, и эти чудовищные круги следовали один за другим.
   Она чувствовала, как сзади, на затылке ослабился узел платка. Ее грубо вертели и трясли, как куклу, и если она не поправит узел, платок спадет.
   Над ней нависло лицо одного из них, багровое от прилившей крови:
   – Гюльчатай, может, откроешь личико? Мне все-таки интересно, какая должна быть мордашка при таких формах.
   «Нет!» – закричала мысленно Инга, отчаянно тряся головой, еще больше ослабляя узел.
   Серый подбежал к Клепе, который в этот момент был на Инге, и сорвал платок. Полностью. В комнате наступила оглушительная тишина. Только слышалось: кап-кап-кап… где-то подтекала дырявая крыша.
   Четыре пар глаз уставились на Ингу, на ее лицо. Точнее, на то место, что когда-то было лицом.
   Вадим отвернулся первым, сгорбившись, он нетвердой походкой вышел из комнаты, Серый, побледнев, последовал за ним. Руслан не шелохнулся, хотя внутри у него все визжало и вопило от ужаса. Затем послышались недвусмысленные звуки – Клепу вырвало прямо на Ингу. Она вяло повернулась на бок, приподнявшись на топчане. Она даже не предприняла попытку закрыть лицо, и теперь ее мокрые от слез глаза загорелись мстительным огнем – эти щенки были явно не готовы к такому повороту событий. Клепа, поскуливая, слез с девушки, зацепившись ногой за одеяло, он свалился на пол, там его скрутил спазм, и он изверг из своей глотки новый поток желчи.
   Теперь, когда голова девушки была повернута в сторону притихших молодых людей, стало ясно, почему она носила платок. Судя по всему, когда-то с ней произошло несчастье, возможно, сильный ожог. Лицо как застывший воск, сплошь в буграх и шрамах.
   Она что-то промычала, безгубый рот разъехался в стороны, став похожим на оскал диковинного зверя. Вадим закричал, пятясь к двери. Его боевой друг, которым он еще несколько минут назад так гордился, теперь беспомощно поник, будто разделял испуг хозяина. Собственно, возбуждение пропало и у всех остальных. Клепа, что-то нечленораздельно бормоча, на четвереньках выполз из комнаты, размазывая коленками рвотную жижу.
   Руслан сделал шаг назад, стыдливо прикрыв руками свои гениталии. Ему стало дурно. Боже, что они натворили?!
   Он шел, не сводя глаз с лица несчастной. Она перестала всхлипывать, и теперь пыталась завернуться в свое черное одеяние. Между тем воздух медленно разрежался, их голоса вновь стали звучать по-прежнему, исчезло неприятное ощущение в ушах.
   – Что с ней? – проблеял Клепа, все еще отплевываясь.
   – А фиг его знает, – глухо сказал Серый. – Пацаны, нужно уходить.
   Он быстро натянул джинсы, и, видя, что на его слова никто не отреагировал, повторил уже громче:
   – Вы что, не слышите?! Надо валить отсюда! Сейчас ее батя придет, тогда будет нам такая баня, что до самой смерти не отмоемся!
   Клепа отыскал на полу свои мокрые брюки и, дрожа всем телом, стал напяливать. Проклятая штанина завернулась внутрь, и нога никак не хотела пролезать туда, куда ей следовало.
   В этот момент входную дверь сильно дернули. Вадим пригнулся, словно от удара плетью, лицо его стало белым:
   – Это он!
   – Откройте! – послышался снаружи голос мужчины. Голос безмерно уставшего человека.
   – Что будем делать? – пролепетал Клепа, застегивая рубашку трясущимися руками. Он увидел, что Инга, кое-как одевшись, встала с кровати. Платок она так и не надела. Она стояла вся черная и молчаливо-торжественная, и падавший свет от горящих свечей придавал ей какую-то зловещую неотвратимость. Словно перед ними материализовалась сама Смерть.
   Вскрикнув, Клепа бросился к двери и с хлопком закрыл ее прямо перед Ингой, подперев лавкой.
   – Инга? – спросил за дверью мужчина и снова дернул дверь. – Ребятки, откройте, у меня топор.
   Руслан почувствовал, как по коже поползли мурашки. Теперь они были похожи на наложивших в штаны школьников, которых застукали за разглядыванием неприличных журналов. Вадим надел очки и с опаской приблизился к окну, пытаясь что-то разглядеть в темноте. В следующее мгновенье он с воплем отшатнулся – к стеклу прилипло перекошенное злобой лицо бородача.
   – Я вас предупреждал, – сказал он и размахнулся. Внутрь дома брызнули осколки стекла, в комнату ворвался ветер, неся с собой прохладу. Еще один удар – и рама повисла на одном шурупе, битое стекло со звоном падало на пол.
   Вадим бросился к двери, Серый лихорадочно оглядывался в поисках какого-либо оружия. В окне снова показалось лицо мужчины.
   – Начинайте молиться. Вы все… останетесь здесь, – прохрипел он. Потом лицо исчезло. Вадим все еще возился с дверью, сдирая до крови пальцы, пытаясь открыть засов.
   – Нет, не открывай! – закричал Руслан, словно очнувшись от сна. – Он убьет нас всех!
   «И правильно сделает», – добавил он угрюмо про себя. Однако было уже поздно, дверь открылась, и отец Инги ворвался внутрь, размахивая топором. Он сильно хромал, и даже скудного освещения хватило, чтобы разглядеть следы крови, которые он оставлял босой ногой. Серому где-то удалось отыскать большой нож, и теперь он крепко держал его в руке, собираясь дорого продать свою жизнь.
   Бородач взмахнул топором, обухом попав Клепе в плечо. Тот тонко взвыл и отлетел в сторону, как мячик от пинг-понга. Вадим бросился на пол плашмя, увернувшись от предназначенного ему удара, и, перекатившись на бок, оказался в дверях, после чего скрылся в темноте. Отец Инги не стал его догонять и все свое внимание сосредоточил на Сером и Руслане. Клепа, жалобно хныкая, спрятался под стол.
   Внезапно в комнате, где осталась Инга, раздался животный крик, перешедший в захлебывающийся хохот, будто бы там за дверью находилось не живое существо, а взбесившаяся гиена. Все, включая отца девушки, вздрогнули, и мужчина непроизвольно посмотрел на дверь. Руслан понял, что если и есть шанс, то воспользоваться им можно только сейчас. Забыв о боли в ноге, он бросился под ноги мужчине. Бородач от неожиданности выронил топор и осел на пол.
   – Бегите! – проревел Рус, пытаясь удержать его. Топор лежал прямо перед ним, и он отпихнул его ногой как можно дальше. Краем глаза Руслан видел, как из дома выбежал Клепа. Мужчина с легкостью отшвырнул Руслана в сторону, но тут на его пути возник Серый. Мужчина медленно поднялся на ноги, Руслан обратил внимание на его изувеченную ступню, и к горлу моментально подкатил теплый комок – как он вообще передвигается с такой ногой?
   Он шел на Серого, опустив руки, только спрятанные глубоко глаза сверлили побледневшего, но готового на все юношу.
   – Ты с дружками осквернил мой дом, – едва слышно сказал мужчина, остановившись в полуметре от Серого. – Надругались над моей дочерью. В этом есть и моя, и ее вина… но сейчас ты не понимаешь, что делаешь. Убери нож. Вы себя и так наказали, можете мне поверить.
   – Серый, не трогай его! – крикнул Руслан, но крик его потонул в раскатах грома. За дверью снова взвыла Инга.
   – Отдай нож, – приказал мужчина, но Серый, бешено сверкнув глазами, неожиданно вонзил лезвие в живот бородача. Ни единый мускул не дрогнул на лице мужчины. Он просто протянул руки вперед и сграбастал Серого. Однако силы быстро покидали его, и он медленно опустился на колени. Под изуродованной ногой образовалась уже целая лужа крови. Пальцы бородача нащупали горло Серого и стали сжиматься, сужая смертельный обруч, глаза парня выпучились.
   – Р…Рус, – заклокотал он, пытаясь отцепить мощные руки мужика, но все было тщетно.
   – Отпустите его, – пробормотал Руслан, дотронувшись до плеча мужчины. – Пожалуйста.
   – И настигнет их кара божья… – бормотал мужчина, продолжая душить Серого. Новый крик за дверью, вновь сменившийся смехом, безжизненным, как суховей. Лицо Серого приобрело синюшный оттенок, глаза закатились, хрипы становились все тише и тише, и Руслан понял, что сейчас он удавит его приятеля.
   Как во сне, он поднял топор и, зажмурившись, ударил обухом мужчину по затылку. Первое время ему почудилось, что он и вовсе не ударил его, так как бородач продолжал сжимать горло Серого. Но вот мужчина покачнулся, из горла вырвался сдавленный рык, и он повалился на пол.
   Руслан с трудом поднял Серого.
   – Идти можешь? – закричал он ему в ухо, пугаясь собственного голоса. Серый неопределенно кивнул. В дверях показался Вадим, остервенело сжимая в руках лопату.
   – Чуть не задушил, – сипло сказал Серый, растирая распухшее горло. Вадим, увидев лежащее тело мужчины, выронил лопату:
   – Что с ним?
   Ему никто не ответил. Наконец Руслан разбито проговорил:
   – Зачем ты ударил его ножом?
   Серый посмотрел на друга как на полоумного:
   – Он бы убил меня, если бы я стоял как столб. Ты что, Рус, опомнись! Сам же все видел!
   Руслан ощущал, как его обволакивает чувство иррациональности происходящего. Господи, неужели он стал убийцей? Может, он его просто оглушил? Ведь первый удар нанес Серый… Он осторожно дотронулся до кисти бородача. Она была теплой, но пульс не прощупывался.
   Серый внимательно следил за Русом и, когда он выпрямился, проговорил:
   – Уходим, Рус. И чем быстрее, тем лучше.
   – Где Клепа? – проскрипел Руслан и не узнал собственный голос – будто по батарее рашпилем водили.
   – Снаружи. У него плечо, кажется, сломано, – сказал Вадим.
   Руслан расхохотался. Серый с испугом отодвинулся от друга:
   – Ты что?
   Руслан поднялся на ноги и, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:
   – Мы изнасиловали девушку. Девственницу. Избили ее. А затем убили ее отца. А ты говоришь про какое-то задрипанное плечо?
   – Рус… – взял его за локоть Серый, но тот рывком сбросил руку.
   – Ты сможешь идти? – примирительно спросил Вадим.
   – Мне нужно будет на кого-то облокотиться, – сквозь зубы сказал Руслан.
 
   – Я хочу, чтобы мы все поклялись, – тихо сказал он, когда они вышли наружу. – Поклялись, что никто и никогда не расскажет о том, что здесь произошло.
   Он вытащил перочинный ножик.
   – Рус, ты что? – вытаращил глаза Вадим, и прежде чем все успели опомниться, схватил его за руку и сделал надрез на ладони.
   – Ваши руки! – прикрикнул он остальным. Клепа безропотно протянул ладонь, отвернувшись. Когда все было готово, они скрестили руки и крепко сжали пальцы, позволяя смешаться крови.
   – По крови нас могут найти, – неуверенно сказал Клепа, старательно зализывая рану.
   – Дождь смоет, – сплюнул Серый. Он покосился на покосившийся дом:
   – Я бы сжег дом.
   – Ты с ума сошел! – пискнул Клепа. – Может, этот мужик еще жив?
   Ему никто не ответил, все боялись узнать ответ на этот страшный вопрос. Руслан вроде бы и щупал пульс, но он же не эксперт. К тому же, учитывая обстоятельства…
   – А я бы и девчонку… того, – сказал Серый. Он поймал ненавидящий взгляд Руслана и пояснил с ужасающим спокойствием:
   – Она хоть и немая, но, видать, далеко не дура. Так что опознать нас легко сумеет.
   – Ты не сделаешь этого, – сказал Руслан. – Хватит и того, что мы натворили.
   Они быстро удалялись от дома, но, даже когда отошли на добрую сотню метров, им казалось, что они слышат непрекращающийся вой девушки.
   Теперь Серый шел уверенно, и ребята даже не спрашивали, откуда он вспомнил дорогу. Почему-то никто не сомневался, что сейчас они идут правильно.
   Они вышли на трассу около четырех утра, едва держась на ногах от усталости. К тому времени Руслану начало казаться, что девушка с обезображенным лицом, ее отец, странный дом – все это было ночным кошмаром. Мозг прокручивал в памяти происшедшее, и с каждым разом те события ему представлялись все более неправдоподобными.
   – Рус… – тихо позвал его Вадим.
   – ?
   – Что с нами было?
   Руслан помолчал, обдумывая вопрос, после чего признался:
   – Не знаю. Там, в доме… когда все происходило, ты ничего не почувствовал?
   Вадим чуть слышно сказал:
   – Да. Словно у меня произошло раздвоение личности. Будто мое я было где-то под потолком этой хижины и наблюдало, как второе я бесится и сходит с ума. Будто бы в оборотня превратился. И я не ошибусь, если скажу, что мы все были под каким-то воздействием… Не знаю, гипноза, что ли. Не могу поверить, что я был способен на такое. А ее лицо…
   – Вы забыли еще об одной вещи, пацаны, – услышали они голос Клепы. Он кисло улыбнулся:
   – Кто-нибудь из вас вспомнил про гондоны?
   Руслан схватился за голову, но потом спохватился:
   – Она была девственницей. Так что вряд ли мы что-то подцепим.
   Серый многозначительно хмыкнул и засунул руки в карманы.
 
   Четыре фигурки брели по обочине, не обращая внимания на дождь. Автобусы и маршрутные такси еще не ходили, но вскоре им повезло – водитель какой-то длиннющей фуры сжалился и притормозил у продрогших ребят. Они быстро вскарабкались в кузов и уютно расположились среди каких-то тюков.
   Грузовик быстро ехал по серпантину, и Рус стал верить, что еще успеет на свадьбу. Женька, наверное, места себе не находит… Он старался думать о своей невесте, но перед глазами, как назло, висело лицо изнасилованной девушки, кошмарный блин с дырками вместо носа, и ему стало страшно. Он не знал, как будет теперь смотреть в глаза Женьке…

* * *

   Что же могло произойти? Почему Вадим вспомнил про этот дикий случай?! События той ночи Руслан давно задвинул в самую дальнюю кладовку своей памяти, ключ от которой выбросил. А теперь вот снова… Неужели что-то всплыло?
 
   Когда Вадим позвонил на следующий день, Руслан предложил встретиться в каком-нибудь ресторане, однако Вадим наотрез отказался куда-то ехать, сославшись на плохое самочувствие.
   – Ты лучше ко мне приезжай, – сказал он. – Только… гм… у меня угостить тебя нечем.
   – Я все возьму, – успокоил друга Руслан, немного удивившись. Когда он последний раз общался с другом, дела у него шли в гору. Вадим обзавелся семьей, имел свой бизнес в сфере интернет-услуг и был довольно преуспевающим человеком.
   Затарившись в одном из супермаркетов, он поймал частника и полетел к Вадиму. В лифте пахло псиной и застоявшимся потом, и Руслан даже набрал в легкие воздуха, стараясь задержать дыхание. После стольких лет, проведенных на берегу океана, он совсем отвык от этих полуразваливающихся «бараков» с их неизменным подъездно-лифтовым «амбре».
   Когда Руслан вышел из лифта, он чуть не столкнулся с каким-то сгорбленным пожилым мужчиной в мятом халате. Пробормотав «извините», он, перекладывая пакеты, потянулся к звонку квартиры Вадима, представлявшему собой болтающуюся на гвозде кнопку, как вдруг сзади услышал тихое:
   – У него звонок не работает, стучите.
   – Благодарю, – не оборачиваясь, сказал Руслан.
   – Я так изменился? – Все тот же тихий, дребезжащий голос, как волочащийся по асфальту оторванный бампер.
   Руслан замер и медленно развернулся. Освещение в подъезде было под стать лифту и запахам в нем, но все же света было достаточно, чтобы в худом, испещренном морщинами лице прислонившегося к стене старика он сумел уловить что-то знакомое.
   – Вадик?!
   – Если какой-то кретин не влез в мой халат, тогда я Вадик, – мужчина улыбнулся, но эта кривая улыбка скорее омрачила его лицо. – Пошли внутрь, тут холодно.
   Вадим (он почему-то был в носках) мелкими шажочками прошаркал в квартиру; Руслан, все еще находясь в состоянии легкого ступора (он даже не успел подумать о том, что гостей вроде бы принято пропускать в дом первыми), последовал за ним.
   – Осторожно, не споткнись, – предупредил Вадим, но было поздно – Руслан со всего маху влетел в ведро с помоями, расплескав на и без того грязный пол какую-то темную мерзость, похожую на ту, что скапливается годами в водопроводных трубах.
   «Сдается мне, тут не принято разуваться», – рассматривая пятно на брюках, подумал Руслан. И то верно – было не очень похоже, чтобы в этой квартире вообще держали домашнюю обувь для гостей.
   Когда они прошли в комнату, до Руслана только тогда дошло, как все тут изменилось. Он отлично помнил, как они еще на первом курсе отжигали здесь Новый год, как «разводили» двух капризных подружек из параллельной группы, да и вообще частенько заходили в гости. Тогда квартира была с шикарным ремонтом, со вкусом обставленная, напичканная дорогостоящей техникой… Но во что она превратилась сейчас? Создавалось впечатление, что на протяжении многих лет ее использовала целая орава бомжей в качестве притона.
   Засаленные, отслаивающиеся обои в порослях паутины, паркет потемнел и потрескался, в некоторых местах даже вздулся, словно пол под ним пошел фурункулами. Засиженные сонными мухами окна практически не просматривались, под оранжевыми от ржавчины чугунными батареями стояла шеренга мисок и грязных тарелок, собирая воду с подтекающих труб. Из мебели – кровать без ножек, на которой бесформенным комком валялось рваное одеяло, покосившийся стол (вместо скатерти, естественно, газеты) и три стула, один из которых был смертельно ранен – без двух ножек, третья небрежно примотана изолентой, и то скорее для видимости.
   Несмотря на гнетущее впечатление, Руслан быстро взял себя в руки и, выгружая из пакетов продукты, словно между прочим, поинтересовался у Вадима, где у него холодильник.
   – Нет у меня холодильника. На хер он вообще нужен, – несколько вызывающе сказал Вадим, будто ничего необычного в том, что человек живет без холодильника, нет. С какой-то холодной недоверчивостью он наблюдал, как Руслан разгружал сумки. Помидоры «Черри», голландский сыр, две палки сырокопченой колбасы, буженина, семга, балык, консервированные ананасы, две банки с красной икрой, пакеты с соками и в довершение ко всему – пузатая бутылка «Джек Дэниелз».
   – Где можно руки помыть? – осведомился Руслан, закончив раскладывать продукты.
   Вадим махнул рукой куда-то в сторону ванной.
   – Я смотрю, ты неплохо устроился, – сказал он, когда Руслан вернулся из ванной с мокрыми руками (он просто сполоснул их водой, так как ни мыла, ни полотенца в ванной не обнаружил). – Вижу, акцент уже появился. Скоро вообще русский забудешь.
   Руслан промолчал. Вскрыв упаковку салфеток, он промокнул руки и осторожно присел на стул. Тот протяжно заныл, словно больная собака.
   – Можешь сесть на диван, – бесцветно сказал Вадим, начиная резать колбасу. Очевидно, он прочитал в глазах Руслана озабоченность по поводу устойчивости умирающего стула. – Давай, двигай сюда кровать, а то, в натуре, стул сломаешь. Я же не знал, что ты стал таким толстым.
   Зато ты стал похож на высушенный стручок, хотел подколоть его Руслан, но, взглянув в слезящиеся глаза друга, понял, что шутка будет неуместна, и стал двигать кровать к столу.
   Вадим сначала пытался резать колбасу как полагается – тоненькими колесиками, но то ли нож был тупой, то ли зрение уже было не то (а может, и все вместе), но лезвие все время соскальзывало, а если резало, то криво. Вадим вполголоса чертыхнулся и стал кромсать громадными, неуклюжими кусищами.
   – Что, не узнал меня? – не поднимая глаз, спросил он.
   – Ты чем-то болен? – неожиданно вырвалось у Руса, хотя жалеть о своем вопросе ему не пришлось – Вадим лишь невесело усмехнулся, и только.