Варшавский Илья Иосифович. Человек, который видел антимир (сборник)

   За столиком у окна сидел Карбони Я попытался прошмыгнуть мимо, но он меня заметил:
   — А, Свен! Идите сюда!
   — Простите, — сказал я, — но у меня…
   — Садитесь! — Карбони поднялся со стула и, пошатнувшись, схватил меня за плечо. — Садитесь, вам говорят! — рявкнул он на весь зал.
   Несколько молодых бездельников, сидевших поблизости, прекратили разговор и обернулись в нашу сторону в предвкушении скандала.
   Я вздохнул и сел.
   — Что вы будете пить? — спросил Карбони.
   — Кофе, — ответил я.
   — А мне коньяк, — сказал он официанту, — полный фужер.
   — Сюда?
   — Нет, на эстраду. Барабанщику.
   — Я не знал, что вы такой поклонник джаза, — сказал я, наблюдая, как барабанщик, продолжая одной рукой ударять тарелкой, другой взял фужер и мгновенно опрокинул его в рот. При этом он поднял на Карбони взгляд, преисполненный злобы.
   — Ничего, ничего, — пробормотал тот, — сам виноват во всем, скотина!
   — Кажется, он не очень доволен вашим подношением, — снова сказал я.
   — Он вообще ничем не бывает доволен. Ведь это профессор Эрдох, впрочем, точнее — бывший профессор Эрдох.
   "Эрдох… — почему-то это имя было мне знакомо. — Эрдох. Неужели это тот самый профессор Эрдох, у которого я был в лаборатории лет десять назад?"
   — Он физиолог? — спросил я.
   — Нейрофизиолог, кибернетик, математик, все, что хотите. Непризнанный гений, играющий на барабане. Не правда ли, забавно? — Карбони оскалил желтые зубы и рассмеялся.
   — Но почему он здесь?
   — Занятная история. Если хорошенько попросите, могу рассказать.
   Я пожал плечами и встал.
   — Ладно, ладно, — примирительно сказал Карбони, — садитесь, я пошутил.
   Вы слышали что-нибудь о его работах?
   — Очень мало. Когда разнесся слух, что он экспериментирует на людях, газета поручила мне взять у него интервью.
   — И он вас, конечно, выставил?
   — В самой грубой форме.
   — Иначе и не могло быть. Неужели вы рассчитывали, что он станет сам против себя свидетельствовать в печати? Он и так был достаточно неосторожен, опубликовав статью, поднятую всеми на смех. Впрочем, вряд ли вы об этом можете знать.
   — Кажется, я что-то припоминаю. Речь шла о перенесении в машину черт, свойственных определенному индивидууму?
   — Ну, нет! Эрдох не настолько глуп, чтобы заниматься подобной ерундой.
   Просто он выдвинул предположение о возможности передачи индивидуальных черт одного человека другому. Этим выступлением он полностью открыл свои карты, и только обычный кретинизм ученых заставил их пропустить мимо ушей его идею. А ведь тогда уже Эрдох добился больших успехов, экспериментируя на животных.
   Ему удалось перенести условные рефлексы, выработанные у собаки, трехмесячному щенку, полностью изолированному от внешнего мира.
   — Мне приходилось уже о чем-то подобном читать, — сказал я. — Обучение в состоянии гипноза и всякие такие штуки.
   — Обучение! — заржал Карбони. — Да плевать хотел Эрдох на обучение!
   Тогда он уже давно бросил читать лекции. Поверьте, что его меньше всего беспокоил вопрос, как лучше вдалбливать знания в головы молодых тупиц.
   Просто, он хотел дублировать самого себя.
   Пьяная болтовня этого субъекта начинала меня раздражать.
   — Мне не нужны темы для фантастических рассказов, — сказал я, кладя деньги на столик, — а вам я советую меньше пить днем.
   Неожиданно лицо Карбони покрылось красными пятнами.
   — Фантастических? — переспросил он. — А знаете ли вы, что каким бы мерзавцем ни был Эрдох — это ученый, которому нет равного во всей Донамаге.
   Этот человек может творить чудеса, превосходящие самое изощренное воображение фантаста. Эрдох — гений, может быть, злой, но гений!
   — Что же сделал, в конце концов, ваш гений? — спросил я, поняв, что, пока Карбони не наболтается всласть, мне от него не отделаться.
   — Что сделал? Боюсь, что вы просто этого не поймете. В общем, он научился подслушивать разговоры в толпе. Вот и все, если разобраться.
   Подслушивать разговоры, ведущиеся в мозге маленькими компаниями клеток.
   — Он что, расшифровывал энцефалограммы? — спросил я.
   — Энцефалограммы! — фыркнул Карбони. — Никогда бы он ничего не сделал, изучая эти дурацкие кривые. Все дело в том, что Эрдох… — Карбони запнулся и несколько минут внимательно меня рассматривал. — А вы хитрец, Свен! Хотите у меня все выведать, чтобы потом тиснуть статейку?
   — Ну, нет, — сказал я, — я ничего не собираюсь тискать. Сказать по правде, мне вообще непонятно, зачем все это нужно.
   — Зачем это нужно было Эрдоху? Я же вам уже сказал. Он хотел дублировать самого себя. Он боялся…
   Карбони повернулся к эстраде. Барабанщик, очевидно, чувствуя, что разговор идет о нем, смотрел в нашу сторону.
   Карбони подозвал официанта.
   — Еще один фужер коньяку, туда.
   — Продолжайте, — сказал я, — чего же боялся Эрдох?
   — Он боялся, что ему не хватит жизни, чтобы завершить свои бредовые идеи. Он был ими набит от пяток до макушки, но ничего не мог сделать один.
   — Разве у него не было помощников? Я помню…
   — Были, — перебил он меня, — только Эрдох их считал кретинами. Он вообще всех считал кретинами, а тех двоих особенно. Они его только раздражали.
   Может быть, поэтому он их и выбрал.
   — Выбрал в помощники?
   — Да нет же! Как раз этим двум он и предложил стать дубликатами великого Эрдоха. Он им хотел передать все, что составляло его сущность: знания, вкусы, привычки. Залезть в чужую шкуру, чтобы управлять ею как вздумается.
   Один в трех лицах, как господь бог. Понятно?
   — Не вполне, — сказал я. — Непонятно, как это все можно сделать.
   Карбони погрозил мне пальцем:
   — Опять?! Хотя, пес с вами, все равно ничего не поймете. Гипермнезия.
   Знаете, что это такое?
   Я отрицательно покачал головой.
   — Патологическое обострение памяти. Можно ее вызывать искусственно, раздражая кору головного мозга слабым током. Так вот: гипермнезия и передача электрических импульсов в соответствующие участки чужого мозга. Больше я вам ничего не скажу.
   Карбони взял стоящий перед ним бокал и жадно выпил, пролив половину на грудь.
   — Что же было дальше? — спросил я.
   — То, что можно было предполагать с самого начала, — сказал он, помолчав несколько минут. Видно, ему было трудно собраться с мыслями, его здорово развезло. — Эти двое… представьте себе двух котов в мешке. Нет, не в мешке, а в одной черепной коробке… Два разных индивидуума, борющихся за существование, за право управлять поступками человека. Непрерывная война с чужим интеллектом, вторгшимся в самые сокровенные тайники вашей души… Черт знает что такое! Вам этого не понять. Не было и нет страшнее насилия…
   Вдобавок ко всему… между этими тремя безумцами установилось еще что-то вроде телепатической связи… Они свободно угадывали мысли друг друга, и это только обостряло их взаимную ненависть. Не нужно забывать, что физиологически ведь они были совершенно различными людьми, а тут приходилось…
   Карбони устало махнул рукой. Кажется, фонтан его красноречия иссяк.
   — Вам нужно придумать конец этой истории, — сказал я. — Если из каждого собутыльника вы будете извлекать такой сюжет, то скоро перещеголяете самого Гофмана.
   Он посмотрел на меня с нескрываемым презрением:
   — Вы болван, Свен. Болван и невежда. Впрочем, будь вы чуточку поумнее, черта с два я бы вам все это рассказывал… Вас интересует развязка? Она наступила очень быстро. Просто один из помощников Эрдоха, оставшись вечером в лаборатории, принял цианистый калий. Тогда второй поклялся убить Эрдоха, если тот не уберется из его черепной коробки восвояси… Понятно? Так вот…
   Эрдох попытался это сделать, но неудачно. Он просто стер все, что хранилось в памяти двойника, превратив его в полного идиота. Тогда-то ваша братия и пронюхала, что Эрдох экспериментирует на людях, но ведь доказательств никаких не было. Мало ли что мог болтать умалишенный.
   — А Эрдох?
   — Эрдох? Не такой человек Эрдох, чтобы отказаться от того, что раз взбрело ему в голову. Теперь ему требовался новый объект, на котором можно было усовершенствовать методику. Понимаете? Его интересовала методика, а для этого были нужны новые объекты, иначе нельзя было усовершенствовать методику. Новые эксперименты на людях, иначе нельзя было…
   — Понятно, — перебил я его. — Так что? Удалось ему найти таких людей?
   — Удалось. Нашелся один проходимец, согласный за деньги на что угодно.
   Только тут уже Эрдох попался в собственные сети. Этот парень…
   Карбони закачался в приступе беззвучного смеха.
   — Этот парень, — продолжал он, вытерев краем скатерти слезящиеся глаза, — ловко использовал все полученные сведения о прошлых подвигах Эрдоха для шантажа уважаемого профессора. Опасаясь разоблачения, Эрдох постепенно отдал ему все свое состояние, но тот по-прежнему являлся к нему каждый день с новыми требованиями. Тогда Эрдох принял решение. Он разыскал какого-то спившегося музыканта и за несколько бутылок спиртного купил его… как это называется? Ну, словом, сам стал его двойником. Поняли? Пытался бежать от самого себя, и снова попал впросак. Ведь внешне он не изменился и не мог таким способом скрыться от своего преследователя.
   — Карбони, — спросил я совсем тихо. — Как звали того проходимца, третьего двойника Эрдоха?
   — Вы чересчур любопытны, даже для журналиста, — сказал Карбони, насмешливо глядя мне в глаза. — Вам, кажется, об этом раз уже говорили?
   Я невольно вздрогнул. Эта фраза… Я ее однажды слышал в лаборатории Эрдоха, когда безуспешно пытался взять у него интервью.

Диктатор

   Было три часа семнадцать минут по астрономическому времени системы Синих Солнц, когда Люпус Эст, гроза двенадцати планет, появился в отсеке управления звездолетом.
   Через три минуты, бросив удовлетворенный взгляд на командира, лежавшего с раздробленным черепом, он направился в кабину помочь двум своим товарищам, добивавшим экипаж и пассажиров.
   Еще через час Службой Космического Оповещения было объявлено о потере связи со звездолетом ХВ-381, а объединенное полицейское управление двенадцати планет сообщило о дерзком побеге трех преступников, приговоренных Верховным судом к смертной казни.
   В это время уже освобожденный от лишнего груза корабль взял курс на созвездие Лебедя.

* * *

   - Отлично проведенная операция! — сказал Прох Хиндей, откупоривая вторую бутылку.
   Люпус Эст самодовольно заржал.
   — Неплохо, мальчики, но не нужно забывать, что это только начало.
   Основная работенка нам предстоит на Галатее.
   — А какое у них оружие? — спросил Пинта Виски, самый осторожный из трех друзей.
   — Планета населена слюнтяями, не умеющими отличить квантовый деструктор от обычного лучевого пистолета. Я там был десять лет назад, когда служил вторым штурманом на трампе. Не планета, а конфетка! Роскошный климат, двадцать шесть процентов кислорода в атмосфере, богатейшие запасы золота, а девочки такие, что пальчики оближешь. Словом, Галатея специально создана для таких парней, как мы, и взять ее можно голыми руками.
   За третьей бутылкой были окончательно распределены роли:
   Люпус Эст — диктатор.
   Пинта Виски — начальник полиции и штурмовых отрядов.
   Прох Хиндей — глава церкви.
   План, предложенный Люпусом Эстом, основывался на тонком понимании человеческой психологии.
   — Нынешнее правительство Галатеи — сказал он, ковыряя в зубах, — должно быть обвинено в попытке продать планету чужеземцам, арестовано и расстреляно без суда. Взамен него будет создано новое марионеточное правительство из элементов, недовольных своим положением в обществе. На этой стадии переворота нам придется оставаться в тени.
   — А потом они пошлют нас к черту? — спросил туповатый Прох.
   — Потом мы их пошлем к черту, но к этому времени Пинта должен закончить подпольное формирование штурмовых отрядов, а ты, Прох, довести религиозный психоз до предела.
   — А как это делается?
   — Начни крестовый поход против рыжих или тех, кто имеет больше пяти детей. Объяви их слугами дьявола. Нужно устроить заваруху, неважно какую, чтобы дать возможность отрядам Пинты вмешаться для наведения порядка.
   — Здорово! Вот эта работенка по мне! — заорал Пинта, глядя влюбленными глазами на Эста. — У тебя. Люпус, не башка, а бочка с идеями!
   — Подожди вопить раньше времени, — усмехнулся Эст, — поорешь от радости, когда золотые запасы планеты окажутся в наших руках, а лучшие девочки Галатеи будут за неделю записываться в очередь к нам на прием.
   — Хип, хип, ура!
   — Да здравствует диктатор Галатеи Люпус Эст!
   — И его ближайшие друзья и соратники Прох Хиндей и Пинта Виски, скромно поддержал тост Люпус.

* * *

   - Так ты решительно отказываешься мне помочь? — спросил Люпус, стараясь сохранять спокойствие.
   Галатеец вежливо улыбнулся.
   — Видите ли, я химик, а не врач, но кое-что могу сделать. Брат моей жены очень хороший психиатр, и если вы согласитесь с ним поговорить, то он, вероятно, подберет лечение.
   Эст заскрипел зубами.
   — Пристукни его, Люпус, — сказал Прох.
   — Пойми, — продолжал Эст, — что ты предаешь свой народ. Ваши правители тайком распродают планету иноземцам, а ты не хочешь возглавить правительство национального освобождения. Какой же ты после этого патриот?
   — Я не понимаю, о чем вы говорите. У нас нет никаких правителей.
   Люпус вытер пот со лба.
   — А что же у вас есть?
   — Два координационных центра с электронными машинами. Если вы можете внести какие-то предложения по усовершенствованию этих машин, то Совет Кибернетиков вас охотно выслушает.
   — Дай я с ним поговорю, — взмолился Пинта. У него давно чесались руки.
   — Подожди, Пинта.
   Люпус задумался.
   — Перестань валять дурака! — внезапно заорал он. — Мне говорили, что твой проект, над которым ты работал пять лет, забраковали и что ты этим очень недоволен. Кем же ты, черт тебя дери, недоволен?! Машинами, что ли?
   — Конечно, я недоволен. Сам собой недоволен. Было очень глупо зря потратить пять лет.
   Люпус взял галатейца за шею и повел к выходу.
   — Проваливай отсюда и держи язык за зубами. Помни, что мы тебя не прикончили только потому, что неохота возиться с падалью, но если ты проболтаешься, о чем с тобой говорили, то…
   Выразительный жест Люпуса был понятнее всяких слов.
   Галатеец вышел. Прох укоризненно покачал головой, затоптал окурок и пошел к двери.
   — Назад!
   Прох неохотно остановился и сунул пистолет в карман.
   — Мне кажется, Люпус, что так было бы спокойней. У них нет полиции, и если бы я бросил труп в канал…
   — Забудь о своей профессии, болван! Теперь ты политик. Один труп не решает вопроса и только зря привлечет к нам внимание. Нам нужны миллионы трупов, без этого невозможна настоящая власть. Научи их стрелять друг в друга. Довольно вы тут побездельничали! Завтра принимайтесь с Пинтой за работу.
   — А как же правительство?
   — Пока придется подождать. Ты же видишь, что сейчас ни черта не получается.

* * *

   Первая проповедь Проха имела сенсационный успех. Институт Общественного Мнения зарегистрировал свыше двадцати миллионов галатейцев, собравшихся у телеэкранов и радиоприемников.
   Хиндей выглядел очень эффектно в желтом клетчатом костюме и зеленом галстуке.
   — Братья! — начал он, солидно высморкавшись в красный платок. Покайтесь, братья и сестры, ибо десница божья уже поднята для разящего удара. Велик ваш грех перед господом нашим. Мерзкие отродья дьявола бродят по Галатее, оскверняя образ божий, по которому он создал нас с вами. Я, ребята, имею в виду рыжих. Разве этот богомерзкий цвет волос был у наших прародителей, некогда изгнанных из рая? Нет, и тысячу раз нет! — ответит каждый ревностный христианин. Рыжий цвет пошел от дьяволицы Лилит, в блуд с которой был ввергнут Адам по наущению Сатаны.
   Чем опасен для нас рыжий человек, если только можно применить это слово к подобным выродкам? Рыжий постоянно думает о том, что он рыжий, и душа его полна злобы на все человечество.
   Мне могут возразить, что, мол, рыжих у нас на планете не больше двух процентов и потому они не представляют большой опасности. Пагубное заблуждение! Рыжие тем и опасны, что их мало. Оттого и бросают на них похотливые взгляды ваши жены и дочери, что рыжий им в диковинку.
   Придет час, и рыжие настолько расплодятся на Галатее, что каждый, кто имел несчастие родиться брюнетом, блондином, шатеном или лысым (ораторская пауза, чтобы дать возможность слушателям оценить остроту)… или лысым (небольшая пауза для смеха), лишится своей порции воздуха на планете.
   Побивайте рыжих камнями, распинайте на крестах, сжигайте их жилища, ибо этим вы сделаете богоугодное дело.
   За каждого убитого рыжего вам будут отпущены грехи, за двух рыжих бог обещает спасение, за трех рыжих — вечное блаженство. Рыжие дети до десяти лет идут по три штуки за одного взрослого.
   — Молодчина, Прох! — сказал Эст после окончания проповеди. — Я и не знал, что ты родился оратором.

* * *

   Люпус Эст в бешенстве ходил по комнате. Друзья трусливо опускали глаза, когда он поворачивался к ним лицом. Они хорошо знали характер диктатора.
   Дела шли из рук вон плохо.
   Вторая проповедь Проха собрала всего двух слушателей. Один из них глухой старичок, не разобравший прошлый раз ни одного слова, пришел с новым слуховым аппаратом, но в момент наивысшего накала ораторских способностей Хиндея поднялся с места и ушел. Второй (психиатр, брат жены того самого галатейца) просидел до конца, но, судя по многочисленным заметкам, которые он делал в блокноте, и попытке после окончания проповеди проверить способности Проха запоминать многозначные числа, руководствовался чисто профессиональными интересами к проповеднику.
   Не лучше подвигалось дело у Пинты. Ему было удалось сколотить штурмовой отряд из десяти галатейцев, но когда выяснилось, что речь идет не о штурме одной из горных вершин, а о каких-то других делах, о которых Пинта говорил весьма загадочно, отряд распался.
   Люпус подошел к своим помощникам. Те поспешно встали.
   — Дальше так действовать нельзя, — сказал он, сверля их взглядом. — Еще неделя, и мы станем посмешищем всей планеты. Необходимо менять тактику.
   Сегодня ночью мы захватим золотой запас Галатеи.

* * *

   Было пять часов утра — самое темное время на Галатее. Отряд продвигался к складу, сохраняя полную тишину. Шедший первым Люпус сделал знак своим помощникам подойти к нему вплотную.
   — Стрельбы не открывать, — сказал он шепотом. — Стражу снимем ножами.
   Пинта останется охранять вход, а мы с Прохом займемся сейфами.
   — Далеко до склада? — спросил прерывающимся шепотом Прох. Он очень устал тащить на себе квантовый вскрыватель сейфов.
   — Вот ворота. Я иду первым. Стойте здесь. Когда будет снят часовой, я свистну.
   Люпус исчез во мраке. В ночной тишине было слышно только тяжелое дыхание Хиндея.
   Внезапно на складе вспыхнул свет.
   — Тревога! Пожалуй, Прох, нам лучше смыться, — прошептал Пинта. — Я так и знал, что у них там автоматика!
   — Прох! Пинта! — Люпус показался в освещенных воротах. — Склад не охраняется. Золото в слитках — прямо на земле. Жмите сюда!

* * *

   Прошло трое суток со дня захвата склада. Пока галатейцы не проявляли по этому поводу никакого беспокойства.
   Друзья сидели на слитках золота, не спуская глаз с закрытых ворот, готовые отразить любое нападение. Рядом с ними лежали лучевые пистолеты.
   Прошли еще сутки, и постоянное напряжение начало утомлять. Чтобы скоротать время. Люпус предложил сыграть в покер. Играли на слитки.
   …Шли шестые сутки с начала операции.
   — Двести, — сказал Прох.
   — Пас, — ответил Пинта.
   — Еще сто, — поднял ставку Люпус.
   — И еще сто пятьдесят, — добавил Прох.
   — Откройся.
   — Каре королей!
   Люпус тихо выругался. Уже больше двух третей золотого запаса перешли к Проху. Такая концентрация капитала и духовной власти в одних руках создавала реальную угрозу положению диктатора. Эст небрежно бросил карты. Одна из них упала на землю. Прох нагнулся, чтобы ее поднять.
   Люпус был мастером своего дела. Когда затылок Проха поравнялся со стволом пистолета, ослепительный луч прошил насквозь голову новоиспеченного финансового магната.
   — Зачем ты это сделал? — спросил бледный Пинта. — Что же теперь будет?
   — Придется воссоединить церковь с полицией, — небрежно ответил Люпус, поработаешь. Пинта, за двоих.

* * *

   Прошло еще семь дней. Галатейцы не появлялись. Казалось, они совершенно не интересовались своим золотом.
   Моросил дождь. Пинта, как мокрый воробей, сидел, втянув голову в плечи.
   Наученный опытом, он вежливо отклонял все предложения Эста сыграть в карты.
   Кончились запасы продовольствия.
   — Знаешь, Люпус, — мечтательно сказал Пинта, — в центральной тюрьме двенадцати планет все-таки было лучше, чем здесь. Кислорода, правда, там поменьше, но зато крыша над головой, горячая пища, а на прогулках можно перекинуться несколькими словами с приятелями и всегда узнать что-нибудь новенькое.
   Люпус презрительно посмотрел на него.
   — Может быть, ты рассчитываешь, что твои подвиги при захвате звездолета заставят присяжных заменить тебе смертный приговор на общественное порицание?
   Пинта опустил голову.
   — Конечно, Люпус, Синих Солнц нам не видать больше, как своих ушей, но чего мы добьемся, сидя здесь на этих слитках? По-видимому, это золото им просто не нужно. Валяется на складе без всякой охраны. Никакой власти оно нам не даст. Зря мы только мокнем под дождем.
   — Подождем еще денек. Золото это всегда золото. Не может быть, чтобы они про него забыли.
   Люпус был прав. К вечеру у ворот появился парламентер — старичок со слуховым аппаратом, один из слушателей второй проповеди Проха.
   — Откройте ворота! — крикнул он, стараясь разглядеть через ажурную решетку лица экспроприаторов. — Сейчас придут машины за золотом!
   Люпус с пистолетом в руках подошел к воротам.
   — Как бы не так! Золото теперь наше, и всякий, кто попробует сюда сунуться, живым назад не уйдет!
   — Это мое золото! — завизжал старичок. — Вы не имеете права захватывать чужое золото, это беспрецедентный случай!
   Положение прояснилось. Наконец-то вместо таинственной безликой массы галатейцев перед Люпусом был реальный обладатель богатств Галатеи. В таких ситуациях он чувствовал себя как рыба в воде.
   — Послушай, — в голосе Эста появились добродушные нотки. — Золото теперь наше, но я не хочу, чтобы новый порядок на вашей планете начался с нарушения права частной собственности. Номинально ты останешься владельцем золота, а распоряжаться им будем мы. С сегодняшнего дня все слитки поступают в фонд Промышленно-финансового банка, а ты назначаешься его директором. Думаю, что десяти процентов акций тебе хватит.
   — Отдайте мое золото! — продолжал кричать старичок. — Если для ваших опытов нужно золото, то я вам приготовлю несколько тонн, но не раньше, чем через неделю, а это золото я сегодня должен превратить в свинец. Вы не имеете права задерживать пробный пуск моей установки.
   — В свинец? В какой свинец? — Люпусу показалось, что он ослышался.
   — В обыкновенный свинец для защиты реакторов. Я руководитель лаборатории алфизики и синтезирую тяжелые металлы из кварцевого песка. На первой установке мы не могли подняться выше золота. Эти слитки полуфабрикат для второго каскада, превращающего золото в свинец. Отдайте мне мое золото!
   — Открой ему ворота, Пинта.
   Старичок вбежал в склад, быстро пересчитал слитки и подпрыгивающей походкой направился к выходу.
   — Через недельку я пришлю несколько тонн золота для ваших опытов, крикнул он Эсту на ходу. Люпус сплюнул и пошел к воротам.
   — Куда ты, Люпус?
   — Просить у этих ангелов горючее для звездолета. Решил отправиться в Страну Голубых Обезьян.
   — Но они же голозадые, лазят по деревьям и жрут какие-то корни.
   — Ничего не поделаешь, не так уж много осталось мест в Галактике, где еще можно стать диктатором.
   — А как же я? — жалобно спросил Пинта.
   — Ты полетишь со мной, — ответил великодушный Эст. — Жаль, что нет Проха, он бы мне там тоже пригодился.

На пороге бессмертия

   Роберт Прайс открыл глаза и взглянул на циферблат. Семь часов. Впрочем, он мог и не смотреть. Прайс просыпался всегда в одно и то же время, за пятнадцать минут до того, как нужно было вставать. Он очень ценил эти четверть часа, проводимые с закрытыми глазами в постели, когда отдохнувший за ночь мозг постепенно набирает нагрузку. Пятнадцать минут перехода от наивных детских сновидений к безукоризненно точной, ажурной работе мозга математика.
   Несколько минут он лежал, ни о чем не думая, шевеля пальцами ног, похлопывая руками по одеялу и даже морща нос. Убедившись, что никаких изменений с его особой за ночь не произошло, он понемногу начал проверку кладовых памяти.
   Итак, сегодня двенадцатое октября 3172 года, самый счастливый день в его жизни. Сегодня он, Роберт Прайс, Великий Прайс, получит бессмертие, самую высокую награду, присуждаемую тем, кого благодарное человечество хочет сохранить для новых подвигов в науке. Он второй человек на Земле, удостоившийся этой почести. Первой была Эдна Рейнгард, изобретательница вируса бессмертия, самая очаровательная женщина в мире, та самая Эдна, которая сегодня станет его женой. Как замечательно все это получается! Чета бессмертных, вечная любовь, вечная молодость, вечная жизнь. Сегодня Эдна сама введет ему в вену несколько кубиков розоватой жидкости, и армия крохотных вирусов, хранящих код его наследственного вещества, станет на страже вечной молодости тела.