Полковник Крылов достал платок, вытер вспотевшее лицо и тяжко вздохнул, покачав головой.
– Не предсмертная записка, а целая поэма! Знаешь, я пока читал, засомневался, что наши спецы вообще поймут, о чем это. Но профессор молодец – число указал и вообще… в конце определился с мотивами. А как тебе – «простите, кому любви пожалел», а? Поэма…
– Крэзи, миленький, я хочу полежать, и чтобы – никого, и тихо, ни звука… – жалобно попросила Лукреция, не утирая слез.
Лейтенант Раков забирал Смирновскую из карцера.
– За что вас отправили в изолятор? – спросил он в машине у дома, пытаясь вывести Лукрецию из оцепенения – за всю дорогу она не сказала ни слова.
– Я заплакала почему-то… и попросила где-нибудь полежать в тишине. Ты читал записку Ционовского?
– Конечно. Еще я читал его статью в литературной газете, «эссе» называется. В том же стиле. Ни у кого и тени сомнения быть не может, что это написал именно профессор.
– Где ты ее взял?
– Я нашел записку в кресле, она была засунута…
– Где ты ее взял?!
– Скажу после официальной регистрации брака, – окаменел лицом Раков. – Разрешите просьбу. Не говорите Ладовой о нашей сделке.
– А вот скажу! – злорадно объявила Лукреция. – Завтра же! Крэзи-бой обещал ее привезти сюда из аэропорта. Шагом марш в дом!
Раков вышел и постоял, насупившись, глядя как Лукреция решительно направилась к террасе. Вздохнул, осмотрелся и догнал ее.
– Вы только в доме о делах не говорите.
– Паранойя? – спросила Смирновская. – Кому я нужна? У меня нет тайн.
– Вы можете сами того не зная, подставить других.
– Я тебя умоляю!..
– Не надо умолять. Лучше перестаньте болтать о вашем увлекательном прошлом и близком круге. Такая болтовня приводит потом к обыскам. Что ваш друг полковник Крылов искал в доме профессора накануне его смерти? Там был неофициальный обыск, точно вам говорю!
Лукреция остановилась.
– С чего ты взял, что там были люди Крылова?
– Это элементарно. Пробил по базе Конторы через код Ладовой номер машины, которая стояла неподалеку от дачи профессора. Дальше – дело техники. Вспомните, что вы могли выболтать Крылову в последний его приезд, и найдете причину обыска.
– Значит, пробил номер, – кивнула Смирновская. – А ты что делал в доме Ционовского в тот день?
– В тот день – ничего, – Раков покосился на женщину рядом и решился: – Я действительно ничего не делал в тот день в доме профессора. Хотя должен был. Наталья приказала поискать у Ционовского тетрадки Аглаи. Я пришел, а там стоит автомобиль, и в доме – никакого движения, дверь заперта. Я понял, что соваться нельзя и ушел к станции. Ночью часа в три приехал уже на машине и решил начать не с дома, а с пристройки. Обнаружил мертвого профессора и…
– И его предсмертную записку, да? – Лукреция толкнула лейтенанта кулаком в плечо.
Он улыбнулся жалко:
– Не надо, пожалуйста…
Лукреция ударила сильней и размахнулась левой. Раков уклонился от удара в челюсть, захватил ее кулак и зашептал:
– Вы поймите, я не хотел ничего плохого. В тот момент меня больше беспокоила проблема собственного рабства. И вам тогда ничего не угрожало. Это уже потом, когда вас задержали…
– Ты слишком прыткий, – Лукреция, нахмурившись, выдернула руку. – Ты… Ты меня все время нервируешь! Я хочу помыться и отдохнуть. Знаешь о диагнозе моей дочери?
– Я не врач, – отбился Раков.
– Это точно! – Лукреция быстро пошла к крыльцу. – Ты – интриган и шантажист.
Сватовство лейтенанта
Определение понятий
Платье
Нестандарт
– Не предсмертная записка, а целая поэма! Знаешь, я пока читал, засомневался, что наши спецы вообще поймут, о чем это. Но профессор молодец – число указал и вообще… в конце определился с мотивами. А как тебе – «простите, кому любви пожалел», а? Поэма…
– Крэзи, миленький, я хочу полежать, и чтобы – никого, и тихо, ни звука… – жалобно попросила Лукреция, не утирая слез.
Лейтенант Раков забирал Смирновскую из карцера.
– За что вас отправили в изолятор? – спросил он в машине у дома, пытаясь вывести Лукрецию из оцепенения – за всю дорогу она не сказала ни слова.
– Я заплакала почему-то… и попросила где-нибудь полежать в тишине. Ты читал записку Ционовского?
– Конечно. Еще я читал его статью в литературной газете, «эссе» называется. В том же стиле. Ни у кого и тени сомнения быть не может, что это написал именно профессор.
– Где ты ее взял?
– Я нашел записку в кресле, она была засунута…
– Где ты ее взял?!
– Скажу после официальной регистрации брака, – окаменел лицом Раков. – Разрешите просьбу. Не говорите Ладовой о нашей сделке.
– А вот скажу! – злорадно объявила Лукреция. – Завтра же! Крэзи-бой обещал ее привезти сюда из аэропорта. Шагом марш в дом!
Раков вышел и постоял, насупившись, глядя как Лукреция решительно направилась к террасе. Вздохнул, осмотрелся и догнал ее.
– Вы только в доме о делах не говорите.
– Паранойя? – спросила Смирновская. – Кому я нужна? У меня нет тайн.
– Вы можете сами того не зная, подставить других.
– Я тебя умоляю!..
– Не надо умолять. Лучше перестаньте болтать о вашем увлекательном прошлом и близком круге. Такая болтовня приводит потом к обыскам. Что ваш друг полковник Крылов искал в доме профессора накануне его смерти? Там был неофициальный обыск, точно вам говорю!
Лукреция остановилась.
– С чего ты взял, что там были люди Крылова?
– Это элементарно. Пробил по базе Конторы через код Ладовой номер машины, которая стояла неподалеку от дачи профессора. Дальше – дело техники. Вспомните, что вы могли выболтать Крылову в последний его приезд, и найдете причину обыска.
– Значит, пробил номер, – кивнула Смирновская. – А ты что делал в доме Ционовского в тот день?
– В тот день – ничего, – Раков покосился на женщину рядом и решился: – Я действительно ничего не делал в тот день в доме профессора. Хотя должен был. Наталья приказала поискать у Ционовского тетрадки Аглаи. Я пришел, а там стоит автомобиль, и в доме – никакого движения, дверь заперта. Я понял, что соваться нельзя и ушел к станции. Ночью часа в три приехал уже на машине и решил начать не с дома, а с пристройки. Обнаружил мертвого профессора и…
– И его предсмертную записку, да? – Лукреция толкнула лейтенанта кулаком в плечо.
Он улыбнулся жалко:
– Не надо, пожалуйста…
Лукреция ударила сильней и размахнулась левой. Раков уклонился от удара в челюсть, захватил ее кулак и зашептал:
– Вы поймите, я не хотел ничего плохого. В тот момент меня больше беспокоила проблема собственного рабства. И вам тогда ничего не угрожало. Это уже потом, когда вас задержали…
– Ты слишком прыткий, – Лукреция, нахмурившись, выдернула руку. – Ты… Ты меня все время нервируешь! Я хочу помыться и отдохнуть. Знаешь о диагнозе моей дочери?
– Я не врач, – отбился Раков.
– Это точно! – Лукреция быстро пошла к крыльцу. – Ты – интриган и шантажист.
Сватовство лейтенанта
Лукреция с тихим стоном и Туся с подвыванием от задавленного плача – обнялись. Постояли, покачиваясь, расцепились и посмотрели на Аглаю.
– Здравствуй, дочка. Я тебе вот… жениха привела, – жалко улыбнулась Лукреция.
– Из тюрьмы?.. – ужаснулась Туся.
Вошел Раков.
– Это Флигель, – заметила Аглая и двумя пальцами потрогала рукав маминого плаща, что означало просто бурю тревожных эмоций. – Флигеля зовут Антон Раков.
– Прекрасно, вы уже знакомы, – Лукреция сочла представление их друг другу законченным и пошла к ванной, скинув Тусе плащ.
Некоторое время молодые были одни – домработница в ванной потребовала от хозяйки объяснений. Аглая застыла на месте, глядя перед собой в никуда. Раков прошелся по гостиной, дошел до стола у окна, за которым обычно писала Аглая, и тронул пальцем карандашный набросок.
Аглая резко вздохнула – как всхлипнула. Раков застыл и медленно убрал руку от рисунка. Девушка выдохнула. Туся принесла поднос с чайником и чашками. Она была в своей рабочей одежде – мешковатом зеленом комбинезоне с широкими лямками поверх байковой рубашки.
– Садись, женишок, чаю попьем.
– А я бы поел чего-нибудь горячего, – с улыбкой заметил «женишок». – У вас супом пахнет. С потрошками?
– С куриными пупками, – удивилась его нюху Туся.
Раков глубоко втянул воздух, закрыв глаза.
– Ладно, не изображай тут… – пробурчала домработница. – Если суп есть, то идем в кухню. И – руки вымыть!
Прошли в большую кухню-столовую – встроенная рабочая часть с современной техникой и древний зеленый абажур с золотой бахромой над древним дубовым столом. Лейтенант осмотрелся у раковины, уважительно кивнул и заметил:
– Ничего так кухонька. Метров двадцать?
Туся с половником застыла у парящей кастрюли. Поджала губы и «обмеряла» глазами жениха.
– Двадцать три с половиной. Не туда! Это место хозяйки. Садись спиной к террасе.
– После вас, – лейтенант отодвинул стул и посмотрел на Аглаю.
Девушка села рядом с Раковым, внимательно осмотрела содержимое его тарелки, подвинулась поближе и зачерпнула ложкой. Лейтенант быстро справился с замешательством, взял другую ложку, выловил куриный желудок, подул на него и протянул Аглае. Девушка рассмотрела желудок с пристрастием исследователя и отодвинулась, покачав головой. Туся поставила перед нею чашку с пустым бульоном.
– И что, интересно, ты будешь делать с такой невестой? – спросила Туся, усаживаясь напротив.
– Какой – такой?..
– Она же умом застряла в восьмилетнем возрасте.
– Я на нее смотреть буду. Еще… есть у меня мечта, не знаю, как сказать…
– Ты, главное, следи за языком в присутствии ребенка, – ехидно посоветовала Туся. – Мечта у него…
– Я хочу ее… расчесывать и косу заплетать, – Раков низко наклонился к тарелке и покраснел ушами.
Туся растерялась. Аглая оцепенела над чашкой. А лейтенант через полминуты выпрямился и весело посмотрел на домработницу.
– С детства не ел такого супа. Спасибо, вы мне просто душу согрели.
– Где жить будешь, тут или в городе? – по-деловому поинтересовалась Туся, стараясь серьезностью скрыть вдруг возникшую жалость к лейтенанту и симпатию. – Тут места больше – все же два этажа, и на всем готовом будешь, хоть Лушка и обещала, что за двоими мне убираться, но уж как-нибудь… И это не дача государственная, как за деревней настроили для номенклатуры. Этот дом наследный, хозяйке от отца перешел, никто не отнимет в случае переворота.
– Жениться бы сначала, – усмехнулся Раков и посмотрел на Аглаю.
– А чего тебе эта женитьба даст? Ни поговорить с невестой, ни приласкать… Подступаться придется по сантиметру в день, а иначе – припадки с членовредительством, спаси Господи. Ох, мальчик… Дорого тебе Москва станет.
В столовую вошла Лукреция в махровом халате, с полотенцем на голове.
– Не будет он здесь жить, – объявила она, наливая себе суп.
– Почему? – вдруг спросила Аглая.
Домработница с хозяйкой переглянулись.
– Потому что ты ходишь по дому голая, – сказала Смирновская, усаживаясь на свое место за столом. – Вот приучишься одеваться, прежде чем выходить из своей комнаты, чистить зубы без напоминания, не раскидывать использованные прокладки в ванной по полу, тогда посмотрим.
– Я хочу, чтоб он жил здесь! – Аглая встала и обиженно посмотрела на мать.
– Хочу!.. Я тоже хочу, чтобы ты трусы меняла каждый день, а не надевала вчерашние, которые закинула с вечера под кровать.
– Я буду, буду надевать чистые каждый день!.. Ну, пожалуйста, пусть он останется!
– Я обещаю… – Раков тоже встал, – приезжать на каждые выходные.
– Вот и отлично, – уныло констатировала Лукреция. – Сегодня как раз суббота. Пирог есть будем. С чем пирог? – спросила она погромче у домработницы, застывшей глазами на лице Ракова.
Туся вздрогнула и очнулась:
– С капустой…
– Здравствуй, дочка. Я тебе вот… жениха привела, – жалко улыбнулась Лукреция.
– Из тюрьмы?.. – ужаснулась Туся.
Вошел Раков.
– Это Флигель, – заметила Аглая и двумя пальцами потрогала рукав маминого плаща, что означало просто бурю тревожных эмоций. – Флигеля зовут Антон Раков.
– Прекрасно, вы уже знакомы, – Лукреция сочла представление их друг другу законченным и пошла к ванной, скинув Тусе плащ.
Некоторое время молодые были одни – домработница в ванной потребовала от хозяйки объяснений. Аглая застыла на месте, глядя перед собой в никуда. Раков прошелся по гостиной, дошел до стола у окна, за которым обычно писала Аглая, и тронул пальцем карандашный набросок.
Аглая резко вздохнула – как всхлипнула. Раков застыл и медленно убрал руку от рисунка. Девушка выдохнула. Туся принесла поднос с чайником и чашками. Она была в своей рабочей одежде – мешковатом зеленом комбинезоне с широкими лямками поверх байковой рубашки.
– Садись, женишок, чаю попьем.
– А я бы поел чего-нибудь горячего, – с улыбкой заметил «женишок». – У вас супом пахнет. С потрошками?
– С куриными пупками, – удивилась его нюху Туся.
Раков глубоко втянул воздух, закрыв глаза.
– Ладно, не изображай тут… – пробурчала домработница. – Если суп есть, то идем в кухню. И – руки вымыть!
Прошли в большую кухню-столовую – встроенная рабочая часть с современной техникой и древний зеленый абажур с золотой бахромой над древним дубовым столом. Лейтенант осмотрелся у раковины, уважительно кивнул и заметил:
– Ничего так кухонька. Метров двадцать?
Туся с половником застыла у парящей кастрюли. Поджала губы и «обмеряла» глазами жениха.
– Двадцать три с половиной. Не туда! Это место хозяйки. Садись спиной к террасе.
– После вас, – лейтенант отодвинул стул и посмотрел на Аглаю.
Девушка села рядом с Раковым, внимательно осмотрела содержимое его тарелки, подвинулась поближе и зачерпнула ложкой. Лейтенант быстро справился с замешательством, взял другую ложку, выловил куриный желудок, подул на него и протянул Аглае. Девушка рассмотрела желудок с пристрастием исследователя и отодвинулась, покачав головой. Туся поставила перед нею чашку с пустым бульоном.
– И что, интересно, ты будешь делать с такой невестой? – спросила Туся, усаживаясь напротив.
– Какой – такой?..
– Она же умом застряла в восьмилетнем возрасте.
– Я на нее смотреть буду. Еще… есть у меня мечта, не знаю, как сказать…
– Ты, главное, следи за языком в присутствии ребенка, – ехидно посоветовала Туся. – Мечта у него…
– Я хочу ее… расчесывать и косу заплетать, – Раков низко наклонился к тарелке и покраснел ушами.
Туся растерялась. Аглая оцепенела над чашкой. А лейтенант через полминуты выпрямился и весело посмотрел на домработницу.
– С детства не ел такого супа. Спасибо, вы мне просто душу согрели.
– Где жить будешь, тут или в городе? – по-деловому поинтересовалась Туся, стараясь серьезностью скрыть вдруг возникшую жалость к лейтенанту и симпатию. – Тут места больше – все же два этажа, и на всем готовом будешь, хоть Лушка и обещала, что за двоими мне убираться, но уж как-нибудь… И это не дача государственная, как за деревней настроили для номенклатуры. Этот дом наследный, хозяйке от отца перешел, никто не отнимет в случае переворота.
– Жениться бы сначала, – усмехнулся Раков и посмотрел на Аглаю.
– А чего тебе эта женитьба даст? Ни поговорить с невестой, ни приласкать… Подступаться придется по сантиметру в день, а иначе – припадки с членовредительством, спаси Господи. Ох, мальчик… Дорого тебе Москва станет.
В столовую вошла Лукреция в махровом халате, с полотенцем на голове.
– Не будет он здесь жить, – объявила она, наливая себе суп.
– Почему? – вдруг спросила Аглая.
Домработница с хозяйкой переглянулись.
– Потому что ты ходишь по дому голая, – сказала Смирновская, усаживаясь на свое место за столом. – Вот приучишься одеваться, прежде чем выходить из своей комнаты, чистить зубы без напоминания, не раскидывать использованные прокладки в ванной по полу, тогда посмотрим.
– Я хочу, чтоб он жил здесь! – Аглая встала и обиженно посмотрела на мать.
– Хочу!.. Я тоже хочу, чтобы ты трусы меняла каждый день, а не надевала вчерашние, которые закинула с вечера под кровать.
– Я буду, буду надевать чистые каждый день!.. Ну, пожалуйста, пусть он останется!
– Я обещаю… – Раков тоже встал, – приезжать на каждые выходные.
– Вот и отлично, – уныло констатировала Лукреция. – Сегодня как раз суббота. Пирог есть будем. С чем пирог? – спросила она погромче у домработницы, застывшей глазами на лице Ракова.
Туся вздрогнула и очнулась:
– С капустой…
Определение понятий
Как лейтенант ни уговаривал отпустить его в Москву, Смирновская была непреклонна: эту ночь он проведет в Усково. В сумерках она позвала Ракова на террасу «посидеть в тумане». Таисия принесла два пледа. Раков только собрался отказаться – вечер случился теплый, как домработница, укрыв хозяйку в кресле, села на стул и закуталась во второй плед сама. Лейтенант вопросительно посмотрел на Смирновскую.
– Туся, он потом привыкнет, что ты – всегда и везде, а пока уйди и послушай за дверью как обычно, – попросила Лукреция.
Таисия кивнула без намека на обиду и вышла.
– Вы ей… – начал было выяснять Раков, но Смирновская устало перебила:
– Доверяю больше чем себе, оттого и жить нам рядом тяжело. Я – ум, а она – честь и совесть нашей с ней эпохи в этом доме. Когда желаешь стать законным зятем? – не меняя интонации, перешла Лукреция к делам.
– Хотелось бы, если это возможно… – Раков растерялся от такого напора, – до третьего октября подать заявление в ЗАГС, потому что еще ждать два месяца, а после зимней сессии будет распределение практики на следующий год…
– Слишком много слов, – скривилась Лукреция. – У меня был нелегкий день. Я устала. Какое заявление? Во вторник распишитесь, я договорюсь, свадьбы не будет, и – никаких гостей. – Она повернулась к приоткрытой двери в кухню, повысила голос: – Но свадебный торт из «Праги» и шампанское обещаю! – и, повернувшись к Ракову: – Паспорт при себе?
Раков вскочил, поднял низ свитера и достал из нагрудного кармана рубашки паспорт. Протянул Лукреции.
– Я думал, вам нужно время, чтобы навести справки…
– Наша Таша тебя проверила, я уверена, – Смирновская пролистала паспорт и вернула его, вложив внутрь бумажку с именем и номером телефона. – Это важно. Аглая на тебя запала. Ты прикасался к ней?
– Я?!
– В смысле, плечом, или брал под руку, – с досадой объяснила Лукреция. – Обычно у нее после постороннего прикосновения бывают припадки.
– В машине, когда мы поехали в город. Я не знал, что делать… Схватил ее руки и крепко сжал. Она сразу успокоилась.
– Ясно, – вздохнула Лукреция. – Тогда чем скорее ты позвонишь по этому номеру и сдашь кровь на все венерические болячки, тем быстрее сможешь выполнить свое обещание перед Аглаей. По поводу посещения Ускова в выходные, или забыл уже? – спросила она у оцепеневшего Ракова. – Имей в виду, она запоминает все. Как ребенок, которому не важно, почему ты не приехал. Значение имеет только то, что ты обещал и не выполнил. Так что поторопись с анализами, потому что пока я не увижу результаты, посещение этого дома исключено. Торт и шампанское будут в московской квартире, там и обговорим твое в ней проживание.
– Вы думаете, что я и Аглая… – прошептал обалдевший Раков, – что я могу с ней…
– Я!.. Могу!.. – Смирновская покачала головой. – Еще один ребенок в доме, честное слово… Если Лайка забредет к тебе в постель в своем обычном утреннем наряде – распущенные волосы и цепочка с крестиком – у меня рука не поднимется пристрелить за изнасилование законного и – главное! – здорового зятя. А вот если ты ее заразишь, дав по-дружески отпить из своей чашки – уничтожу как заразу.
Она встала, набросив плед на плечи.
– Комната тебе для ночевки готова. Ты должен знать – Аглае запрещено смотреть телевизор. В этом доме он есть только в комнате для гостей, которая обычно заперта. Если захочешь кассеты просмотреть на ночь, тоже запри дверь.
В зеленом свете из окна столовой Лукреция в пледе была похожа на огромную ночную бабочку – треугольный силуэт и торчащие из небрежного пучка на голове длинные палочки. Серое распластанное облако подобралось к верхней ступеньке террасы, закрыв землю невесомостью и пустотой, в которую страшно ступить ногой.
– Не люблю туман, – поежилась Смирновская, уходя в дом. – Он съедает георгины.
Антон Раков сомнамбулой сошел вниз, нащупав ступеньки ногами, и побрел в теплом сентябре наугад. А Лукреция вошла в столовую и наткнулась на застывшую за дверью Тусю. Домработница выставила перед хозяйкой большой палец.
– Молодец! Даже я не разобралась бы лучше.
Лейтенант утром глаза открыл, а у кровати стоит домработница. Угодив взглядом в потрясающий рельеф женских бедер, переходящий в талию неестественной тонкости, Раков сел, прикрывшись одеялом, и вытянул шею, чтобы рассмотреть ноги. Таисия стояла в открытых лодочках на высоких каблуках, нетерпеливо постукивая носком одной их них. Ее щиколотки были под стать талии – завораживающе тонкими. Раков потер глаза и уже внимательно досмотрел все, что выше, до небольшой фиолетовой шляпки с вуалью на рыжих волосах. У щиколоток кончалась длинная черная юбка в обтяжку. Талию подчеркивал облегающий короткий пиджак яркого синего цвета, из-под него – накипь голубых кружев на груди и манжетах шелковой блузки. По веселым глазам домработницы было заметно, что она явно получает удовольствие, но брови – нахмурены, и – руки «в боки».
– Та… Таисия Федоровна… – прошептал Раков, – как вы вошли? Я запер дверь.
– Подумаешь, запер!.. Все ключи от этого дома у меня. Но я постучала. Потом раздвинула занавески. Потом трясла тебя за плечо. Одевайся. Двадцать минут на все. Завтрак в столовой. Откуда знаешь, что я Федоровна?
– Протокол обнаружения предсмертной записки… – пробормотал лейтенант, спустил ступни на пол и нашел глазами свои джинсы с трусами в кресле. – Ваши паспортные данные как понятой. Если не будете выходить, хотя бы отвернитесь.
– Еще чего!..
В столовой перед тарелкой с овсяной кашей лейтенант узнал, что они с Аглаей едут срочно покупать свадебное платье. Раков посмотрел на девушку, улыбнулся ее горящим глазам и извинительно пожал плечами. – Я в этом ничего понимаю.
– Не волнуйся, я понимаю, – подбодрила его Туся.
– Туся красивая сегодня, – заметила Аглая. – Красивей меня. Потому что накрасилась.
– А что еще можно съесть? – спросил Раков, насильно уводя взгляд от домработницы, вернее, от ее вида сзади – она как раз наклонилась к холодильнику, доставая тарелку с бутербродами.
– Осталось одиннадцать минут, – заметила Туся, ставя тарелку на стол. – Пора вывозить средство передвижения.
Что имелось в виду, лейтенант понял, распахнув ворота гаража. Старая черная «волга».
– Когда на ней последний раз ездили? – спросил Раков, осмотрев мотор.
– Меня здесь не было с девяносто первого, – пожала плечами Туся.
– Я не могу ехать на чужой машине, пока все не проверю, – занервничал Раков. – Куда мы спешить? Половина девятого, воскресенье!
– Мы едем покупать платье на свадьбу, – напомнила Аглая, прижимая к груди сумочку. – У меня есть деньги.
Лейтенант застыл, потрогал карман рубашки под свитером и беспомощно посмотрел на домработницу.
– Платье… Это же целое состояние! Я не знал, я вчера приехал из изолятора…
– Да все нормально, – подмигнула Туся. – Платье дарю я. Нам бы за две с половиной минуты убраться отсюда и доехать до поворота к мосту.
– А что будет, если не успеем?
– Столкнемся с Наташкой, ее сюда Крылов из аэропорта везет, уже звонили. А Луша сказала проследить, чтобы она тебя здесь не видела.
– Уезжаем! – заспешил Раков.
В машине Аглая вдруг спросила:
– Свадьба – это ритуал, юридически необходимая процедура или обещание?
Лейтенант нашел в зеркале глаза Туси сзади.
– Лайка, ты с кем разговариваешь? – спросила она с улыбкой.
– Мне профессор рассказывал, как женился два раза, и развелся два раза, а потом нашел женщину, которой не нужно было ничего, кроме обещания любви. Если у нас будет ритуал, то платье необходимо, – продолжила Аглая. – Если юридическая процедура, то достаточно паспорта. А если обещание, не нужно ничего. Давайте лучше поедем в зоопарк.
– А давайте все-таки купим платье, а потом определимся с понятиями, – занервничала Туся.
– Туся, он потом привыкнет, что ты – всегда и везде, а пока уйди и послушай за дверью как обычно, – попросила Лукреция.
Таисия кивнула без намека на обиду и вышла.
– Вы ей… – начал было выяснять Раков, но Смирновская устало перебила:
– Доверяю больше чем себе, оттого и жить нам рядом тяжело. Я – ум, а она – честь и совесть нашей с ней эпохи в этом доме. Когда желаешь стать законным зятем? – не меняя интонации, перешла Лукреция к делам.
– Хотелось бы, если это возможно… – Раков растерялся от такого напора, – до третьего октября подать заявление в ЗАГС, потому что еще ждать два месяца, а после зимней сессии будет распределение практики на следующий год…
– Слишком много слов, – скривилась Лукреция. – У меня был нелегкий день. Я устала. Какое заявление? Во вторник распишитесь, я договорюсь, свадьбы не будет, и – никаких гостей. – Она повернулась к приоткрытой двери в кухню, повысила голос: – Но свадебный торт из «Праги» и шампанское обещаю! – и, повернувшись к Ракову: – Паспорт при себе?
Раков вскочил, поднял низ свитера и достал из нагрудного кармана рубашки паспорт. Протянул Лукреции.
– Я думал, вам нужно время, чтобы навести справки…
– Наша Таша тебя проверила, я уверена, – Смирновская пролистала паспорт и вернула его, вложив внутрь бумажку с именем и номером телефона. – Это важно. Аглая на тебя запала. Ты прикасался к ней?
– Я?!
– В смысле, плечом, или брал под руку, – с досадой объяснила Лукреция. – Обычно у нее после постороннего прикосновения бывают припадки.
– В машине, когда мы поехали в город. Я не знал, что делать… Схватил ее руки и крепко сжал. Она сразу успокоилась.
– Ясно, – вздохнула Лукреция. – Тогда чем скорее ты позвонишь по этому номеру и сдашь кровь на все венерические болячки, тем быстрее сможешь выполнить свое обещание перед Аглаей. По поводу посещения Ускова в выходные, или забыл уже? – спросила она у оцепеневшего Ракова. – Имей в виду, она запоминает все. Как ребенок, которому не важно, почему ты не приехал. Значение имеет только то, что ты обещал и не выполнил. Так что поторопись с анализами, потому что пока я не увижу результаты, посещение этого дома исключено. Торт и шампанское будут в московской квартире, там и обговорим твое в ней проживание.
– Вы думаете, что я и Аглая… – прошептал обалдевший Раков, – что я могу с ней…
– Я!.. Могу!.. – Смирновская покачала головой. – Еще один ребенок в доме, честное слово… Если Лайка забредет к тебе в постель в своем обычном утреннем наряде – распущенные волосы и цепочка с крестиком – у меня рука не поднимется пристрелить за изнасилование законного и – главное! – здорового зятя. А вот если ты ее заразишь, дав по-дружески отпить из своей чашки – уничтожу как заразу.
Она встала, набросив плед на плечи.
– Комната тебе для ночевки готова. Ты должен знать – Аглае запрещено смотреть телевизор. В этом доме он есть только в комнате для гостей, которая обычно заперта. Если захочешь кассеты просмотреть на ночь, тоже запри дверь.
В зеленом свете из окна столовой Лукреция в пледе была похожа на огромную ночную бабочку – треугольный силуэт и торчащие из небрежного пучка на голове длинные палочки. Серое распластанное облако подобралось к верхней ступеньке террасы, закрыв землю невесомостью и пустотой, в которую страшно ступить ногой.
– Не люблю туман, – поежилась Смирновская, уходя в дом. – Он съедает георгины.
Антон Раков сомнамбулой сошел вниз, нащупав ступеньки ногами, и побрел в теплом сентябре наугад. А Лукреция вошла в столовую и наткнулась на застывшую за дверью Тусю. Домработница выставила перед хозяйкой большой палец.
– Молодец! Даже я не разобралась бы лучше.
Лейтенант утром глаза открыл, а у кровати стоит домработница. Угодив взглядом в потрясающий рельеф женских бедер, переходящий в талию неестественной тонкости, Раков сел, прикрывшись одеялом, и вытянул шею, чтобы рассмотреть ноги. Таисия стояла в открытых лодочках на высоких каблуках, нетерпеливо постукивая носком одной их них. Ее щиколотки были под стать талии – завораживающе тонкими. Раков потер глаза и уже внимательно досмотрел все, что выше, до небольшой фиолетовой шляпки с вуалью на рыжих волосах. У щиколоток кончалась длинная черная юбка в обтяжку. Талию подчеркивал облегающий короткий пиджак яркого синего цвета, из-под него – накипь голубых кружев на груди и манжетах шелковой блузки. По веселым глазам домработницы было заметно, что она явно получает удовольствие, но брови – нахмурены, и – руки «в боки».
– Та… Таисия Федоровна… – прошептал Раков, – как вы вошли? Я запер дверь.
– Подумаешь, запер!.. Все ключи от этого дома у меня. Но я постучала. Потом раздвинула занавески. Потом трясла тебя за плечо. Одевайся. Двадцать минут на все. Завтрак в столовой. Откуда знаешь, что я Федоровна?
– Протокол обнаружения предсмертной записки… – пробормотал лейтенант, спустил ступни на пол и нашел глазами свои джинсы с трусами в кресле. – Ваши паспортные данные как понятой. Если не будете выходить, хотя бы отвернитесь.
– Еще чего!..
В столовой перед тарелкой с овсяной кашей лейтенант узнал, что они с Аглаей едут срочно покупать свадебное платье. Раков посмотрел на девушку, улыбнулся ее горящим глазам и извинительно пожал плечами. – Я в этом ничего понимаю.
– Не волнуйся, я понимаю, – подбодрила его Туся.
– Туся красивая сегодня, – заметила Аглая. – Красивей меня. Потому что накрасилась.
– А что еще можно съесть? – спросил Раков, насильно уводя взгляд от домработницы, вернее, от ее вида сзади – она как раз наклонилась к холодильнику, доставая тарелку с бутербродами.
– Осталось одиннадцать минут, – заметила Туся, ставя тарелку на стол. – Пора вывозить средство передвижения.
Что имелось в виду, лейтенант понял, распахнув ворота гаража. Старая черная «волга».
– Когда на ней последний раз ездили? – спросил Раков, осмотрев мотор.
– Меня здесь не было с девяносто первого, – пожала плечами Туся.
– Я не могу ехать на чужой машине, пока все не проверю, – занервничал Раков. – Куда мы спешить? Половина девятого, воскресенье!
– Мы едем покупать платье на свадьбу, – напомнила Аглая, прижимая к груди сумочку. – У меня есть деньги.
Лейтенант застыл, потрогал карман рубашки под свитером и беспомощно посмотрел на домработницу.
– Платье… Это же целое состояние! Я не знал, я вчера приехал из изолятора…
– Да все нормально, – подмигнула Туся. – Платье дарю я. Нам бы за две с половиной минуты убраться отсюда и доехать до поворота к мосту.
– А что будет, если не успеем?
– Столкнемся с Наташкой, ее сюда Крылов из аэропорта везет, уже звонили. А Луша сказала проследить, чтобы она тебя здесь не видела.
– Уезжаем! – заспешил Раков.
В машине Аглая вдруг спросила:
– Свадьба – это ритуал, юридически необходимая процедура или обещание?
Лейтенант нашел в зеркале глаза Туси сзади.
– Лайка, ты с кем разговариваешь? – спросила она с улыбкой.
– Мне профессор рассказывал, как женился два раза, и развелся два раза, а потом нашел женщину, которой не нужно было ничего, кроме обещания любви. Если у нас будет ритуал, то платье необходимо, – продолжила Аглая. – Если юридическая процедура, то достаточно паспорта. А если обещание, не нужно ничего. Давайте лучше поедем в зоопарк.
– А давайте все-таки купим платье, а потом определимся с понятиями, – занервничала Туся.
Платье
В первом небольшом магазинчике в витрине висело три платья.
– Реально их два, – объяснила продавец, – третье требует ремонта. Но на заказ у нас целый каталог, готово будет через десять дней.
– Которое меряешь первым? – спросила Туся, когда болванки с платьями затащили в магазин.
Аглая обошла по кругу оба, широкими многослойными юбками платья заняли почти все пространство.
– Мне не нравится, – сказала она.
– Да ты примерь сначала! Вот увидишь, в зеркале все по-другому.
Аглая с неохотой прошла в примерочную, где они с Тусей и платьем едва поместились. Когда девушка сняла через голову свое шерстяное платье, Туся укоризненно заметила шепотом:
– Ты опять надела трусы поверх колготок! Нужно переодеть, на теле должен быть хлопок. Сорочку придется снять, или подожди, не снимай, просто опусти лямки. Мало ли кто эти платья примерял. Теперь надевай снизу, осторожно… вот так… Повернись и выдохни, я застегну. Какая же ты высокая, в кого, интересно… Вздохни. Жмет?
– Жмет. Мне неудобно. Оно… колется и шуршит противно.
– Выйди и посмотри в зеркало. Вот так, сюда. Ну? Да… коротковато, – разочарованно пробормотала Туся.
– С таким ростом нужно шить на заказ, у нас стандарт – метр шестьдесят пять, – объяснила продавец.
– Теперь все? – оживилась Аглая. – Зоопарк?
– Еще одно место, подороже, – строго посмотрела на нее Туся. – Надеюсь, в Италии другой стандарт.
В дорогом магазине, где Ракова тут же усадили в кресло и принесли чашку кофе, пространства было много. Платья стояли на болванках шеренгой. Аглая сразу направилась к черному. Таисия оттащила ее и обратилась к «консультанту», как было написано на бирке продавца.
– У вас есть что-нибудь нестандартное, из натуральных тканей, без пышных юбок?
Принесли два «нестандартных» платья. Аглая была категорична:
– Мне не нравится.
Таисия поняла, что номер с зеркалом не пройдет и примерки не будет. Ни на что уже не надеясь, она спросила у продавца, где в воскресенье можно купить оригинальное платье.
– Ваша невеста, судя по внешности и капризам, может купить себе платье из прошлогодних коллекций известных модельеров, или просто взять напрокат в модельном агентстве.
– В модельном агентстве?.. – не поняла Туся.
– Ну да, в котором она работает. Платье на ней – это ведь Гольцин? Кружева начала века, специальный шов, бархатные вставки. Цвет, правда, странный для Гольцина. Он любит яркий винтаж.
Туся пристально осмотрела Аглаю, которая копалась в своей сумочке. Цвет шерстяного платья на ней и правда был странный – неопределенно-серый. Лукреция назвала его «мышиным». На груди – вставка кокеткой с зелеными бархатными полосами, костяными пуговицами в застежке и черными кружевами в окантовке, сплетенными из грубых ниток. «Мама моя была модница, для нее шили лучшие портнихи, – заявила Лукреция, предложив дочери старый сундук и свои «уроки вышивания». – Где велико – ушьем, где жмет – распорем, а что моль попортила, мы закроем вышивкой, вот тебе набор с нитками и пяльцы». Шерстяное платье шестиклинка с рукавом буф и любимой длиной Аглаи – до щиколоток – имело дюжину зеленых птичек, вышитых на дырках.
Таисия подошла к Ракову. Он вскочил.
– Сиди… Где найти в воскресенье модельное агентство с распродажей старых коллекций, вот вопрос.
Подошла Аглая и протянула ей карточку.
– Что это?.. – отставив картонку подальше, Туся прочитала: – «Модельное агентство «Эксклюзив». Адрес, телефон… круглосуточно». Где ты ее взяла?
– Это когда мы с Наташей ездили прогуляться, – тихо сказала Аглая и вопросительно посмотрела на Ракова.
– Ты подумай, у Наташки и тут все схвачено! Вот же стерва, – восхитилась Туся.
Раков улыбнулся и подмигнул Аглае.
– Реально их два, – объяснила продавец, – третье требует ремонта. Но на заказ у нас целый каталог, готово будет через десять дней.
– Которое меряешь первым? – спросила Туся, когда болванки с платьями затащили в магазин.
Аглая обошла по кругу оба, широкими многослойными юбками платья заняли почти все пространство.
– Мне не нравится, – сказала она.
– Да ты примерь сначала! Вот увидишь, в зеркале все по-другому.
Аглая с неохотой прошла в примерочную, где они с Тусей и платьем едва поместились. Когда девушка сняла через голову свое шерстяное платье, Туся укоризненно заметила шепотом:
– Ты опять надела трусы поверх колготок! Нужно переодеть, на теле должен быть хлопок. Сорочку придется снять, или подожди, не снимай, просто опусти лямки. Мало ли кто эти платья примерял. Теперь надевай снизу, осторожно… вот так… Повернись и выдохни, я застегну. Какая же ты высокая, в кого, интересно… Вздохни. Жмет?
– Жмет. Мне неудобно. Оно… колется и шуршит противно.
– Выйди и посмотри в зеркало. Вот так, сюда. Ну? Да… коротковато, – разочарованно пробормотала Туся.
– С таким ростом нужно шить на заказ, у нас стандарт – метр шестьдесят пять, – объяснила продавец.
– Теперь все? – оживилась Аглая. – Зоопарк?
– Еще одно место, подороже, – строго посмотрела на нее Туся. – Надеюсь, в Италии другой стандарт.
В дорогом магазине, где Ракова тут же усадили в кресло и принесли чашку кофе, пространства было много. Платья стояли на болванках шеренгой. Аглая сразу направилась к черному. Таисия оттащила ее и обратилась к «консультанту», как было написано на бирке продавца.
– У вас есть что-нибудь нестандартное, из натуральных тканей, без пышных юбок?
Принесли два «нестандартных» платья. Аглая была категорична:
– Мне не нравится.
Таисия поняла, что номер с зеркалом не пройдет и примерки не будет. Ни на что уже не надеясь, она спросила у продавца, где в воскресенье можно купить оригинальное платье.
– Ваша невеста, судя по внешности и капризам, может купить себе платье из прошлогодних коллекций известных модельеров, или просто взять напрокат в модельном агентстве.
– В модельном агентстве?.. – не поняла Туся.
– Ну да, в котором она работает. Платье на ней – это ведь Гольцин? Кружева начала века, специальный шов, бархатные вставки. Цвет, правда, странный для Гольцина. Он любит яркий винтаж.
Туся пристально осмотрела Аглаю, которая копалась в своей сумочке. Цвет шерстяного платья на ней и правда был странный – неопределенно-серый. Лукреция назвала его «мышиным». На груди – вставка кокеткой с зелеными бархатными полосами, костяными пуговицами в застежке и черными кружевами в окантовке, сплетенными из грубых ниток. «Мама моя была модница, для нее шили лучшие портнихи, – заявила Лукреция, предложив дочери старый сундук и свои «уроки вышивания». – Где велико – ушьем, где жмет – распорем, а что моль попортила, мы закроем вышивкой, вот тебе набор с нитками и пяльцы». Шерстяное платье шестиклинка с рукавом буф и любимой длиной Аглаи – до щиколоток – имело дюжину зеленых птичек, вышитых на дырках.
Таисия подошла к Ракову. Он вскочил.
– Сиди… Где найти в воскресенье модельное агентство с распродажей старых коллекций, вот вопрос.
Подошла Аглая и протянула ей карточку.
– Что это?.. – отставив картонку подальше, Туся прочитала: – «Модельное агентство «Эксклюзив». Адрес, телефон… круглосуточно». Где ты ее взяла?
– Это когда мы с Наташей ездили прогуляться, – тихо сказала Аглая и вопросительно посмотрела на Ракова.
– Ты подумай, у Наташки и тут все схвачено! Вот же стерва, – восхитилась Туся.
Раков улыбнулся и подмигнул Аглае.
Нестандарт
По указанному на визитке адресу в Армянском переулке на грязных стеклах белой краской выведено «Ремонт». Раков подергал двери соседних подъездов, одна открылась. Надпись на стене крупными буквами: «Туалета нет!». Дорогая металлическая дверь на первом этаже. Желтая блестящая пластинка на ней с единственным словом «Эксклюзив». Раков вернулся к машине, помог Аглае и Тусе выйти и провел их к металлической двери. Аглая тут же зажала нос пальцами.
– Сомневаюсь я что-то, – заметила Таисия, осматриваясь. – Но Наташке видней, – она решительно нажала на кнопку звонка.
Дверь приоткрылась на цепочку, охранник в форме осмотрел их, задержавшись взглядом на Аглае. Туся показала карточку, охранник открыл дверь и сказал им пройти в приемную к секретарю. Помещение оказалось просторным, с дорогой мебелью и картинами на стенах в стиле, который Туся определила как «беспросветный эксклюзив». В приемной женщина-секретарь средних лет смотрела только на Аглаю, спросила, есть ли паспорт, и предложила заполнить анкету.
– Вы готовы пробоваться сегодня? – спросила она.
– Мне нужно платье для ритуала, – сказала Аглая.
– Понимаете, – оттеснила ее от стола Туся, – мы не на пробы. Мы хотим купить платье из какой-нибудь старой коллекции.
Секретарь более пристально осмотрела Аглаю, ее одежду, потом – лейтенанта Ракова, напоследок – Таисию. Кивнула задумчиво и поинтересовалась, кто их прислал.
– Полковник Ладова из Федеральной службы безопасности – не задумываясь, ответила Туся.
Секретарь опять кивнула, изобразила извинительную улыбочку.
– Вряд ли я смогу помочь. Старые коллекции продаются не здесь, это закрытые аукционы, на них кутюрье сами приглашают… Сегодня мастер Валериан делает фото-сессию для мужского журнала. Он использует прошлогоднюю коллекцию Пая, но это эпатажный стиль, – она опять мазнула быстрым взглядом по платью Аглаи. – Я вижу, девушка предпочитает…
– Можно взглянуть? – перебил Раков.
Поколебавшись, секретарь кивнула:
– Конечно. Разрешите ваш паспорт? – Она посмотрела на Тусю, потом – на Ракова. – Все равно, чей. Я должна записать посещение.
– Он флигель-адъютант полковника, – тихо подсказала Аглая, опустив голову.
Раков, поколебавшись, достал паспорт.
– А я плачу деньги! – Туся протянула свой.
После записи в журнале, они прошли в «бокс» – ответвление в коридоре, огороженное решеткой, в котором стояли четыре стойки с платьями эпатажного Пая. Аглая просмотрела одну, вторую… Туся дернулась было помочь – пропустить такое шикарное платье!.. но лейтенант придержал ее за руку: – «т-с-с…».
– Вот это! – Аглая сняла что-то со стойки и приложила к себе.
Туся ничего сначала не поняла – какой-то купол из металлической сетки. И только когда стала спиной к окну, смогла рассмотреть сложную конструкцию этого… так сказать…
– Вы уверены, что это платье? – спросила она секретаря. – Похоже на спецзащиту от пчел.
Та набрала воздуха, потом выдула его и ободряюще улыбнулась:
– Нужно примерить. В зеркале будет понятней. В любом случае, без разрешения Валериана… – она задумалась. – Давайте так поступим; я провожу вас на съемку, вы там подождете вашу… протеже полковника. Только не проявляйте себя, Валериан не любит, когда родственники хотят поучаствовать… Ну, вы понимаете? Ни звука, никаких замечаний, а то рассердится и прогонит. А вашей девочке костюмеры помогут одеться, и она выйдет в свадебном платье сразу на площадку.
– Никаких костюмеров, – забеспокоилась Туся. – Она не терпит, когда к ней прикасаются, может устроить истерику.
– Тогда как же?.. – растерялась секретарь.
Аглая подошла к Ракову и попросила:
– Помогите мне надеть платье, Антон. – И – опешившей Тусе: – Мы уже были с адъютантом в примерочной, Наташа приказала. Он видел меня раздетой.
Раков запаниковал, это сразу стало заметно по его лицу.
– Вот и отлично, – Туся ободряюще похлопала его по плечу. – Мой… наш охранник поможет девочке одеться, а ваши костюмеры будут подсказывать. На расстоянии. Постойте, вы сказали – свадебное платье?..
– Звезда коллекции, – кивнула секретарь. – К нему прилагается металлический обруч на голову, под который заправляется короткая фата… А также браслет-наручники.
– Наручники?.. – опешила Таисия.
– Да. Сюда, пожалуйста, – секретарь показала, куда идти. – Браслет выполнен в виде наручников, один надевается на руку, а второй, поменьше размером, свисает на короткой цепочке. Нюанс с намеком, понимаете?.. – она заметила выражение лица Туси и поспешила успокоить. – Можно не надевать. Это для любителей нюансов.
– Сомневаюсь я что-то, – заметила Таисия, осматриваясь. – Но Наташке видней, – она решительно нажала на кнопку звонка.
Дверь приоткрылась на цепочку, охранник в форме осмотрел их, задержавшись взглядом на Аглае. Туся показала карточку, охранник открыл дверь и сказал им пройти в приемную к секретарю. Помещение оказалось просторным, с дорогой мебелью и картинами на стенах в стиле, который Туся определила как «беспросветный эксклюзив». В приемной женщина-секретарь средних лет смотрела только на Аглаю, спросила, есть ли паспорт, и предложила заполнить анкету.
– Вы готовы пробоваться сегодня? – спросила она.
– Мне нужно платье для ритуала, – сказала Аглая.
– Понимаете, – оттеснила ее от стола Туся, – мы не на пробы. Мы хотим купить платье из какой-нибудь старой коллекции.
Секретарь более пристально осмотрела Аглаю, ее одежду, потом – лейтенанта Ракова, напоследок – Таисию. Кивнула задумчиво и поинтересовалась, кто их прислал.
– Полковник Ладова из Федеральной службы безопасности – не задумываясь, ответила Туся.
Секретарь опять кивнула, изобразила извинительную улыбочку.
– Вряд ли я смогу помочь. Старые коллекции продаются не здесь, это закрытые аукционы, на них кутюрье сами приглашают… Сегодня мастер Валериан делает фото-сессию для мужского журнала. Он использует прошлогоднюю коллекцию Пая, но это эпатажный стиль, – она опять мазнула быстрым взглядом по платью Аглаи. – Я вижу, девушка предпочитает…
– Можно взглянуть? – перебил Раков.
Поколебавшись, секретарь кивнула:
– Конечно. Разрешите ваш паспорт? – Она посмотрела на Тусю, потом – на Ракова. – Все равно, чей. Я должна записать посещение.
– Он флигель-адъютант полковника, – тихо подсказала Аглая, опустив голову.
Раков, поколебавшись, достал паспорт.
– А я плачу деньги! – Туся протянула свой.
После записи в журнале, они прошли в «бокс» – ответвление в коридоре, огороженное решеткой, в котором стояли четыре стойки с платьями эпатажного Пая. Аглая просмотрела одну, вторую… Туся дернулась было помочь – пропустить такое шикарное платье!.. но лейтенант придержал ее за руку: – «т-с-с…».
– Вот это! – Аглая сняла что-то со стойки и приложила к себе.
Туся ничего сначала не поняла – какой-то купол из металлической сетки. И только когда стала спиной к окну, смогла рассмотреть сложную конструкцию этого… так сказать…
– Вы уверены, что это платье? – спросила она секретаря. – Похоже на спецзащиту от пчел.
Та набрала воздуха, потом выдула его и ободряюще улыбнулась:
– Нужно примерить. В зеркале будет понятней. В любом случае, без разрешения Валериана… – она задумалась. – Давайте так поступим; я провожу вас на съемку, вы там подождете вашу… протеже полковника. Только не проявляйте себя, Валериан не любит, когда родственники хотят поучаствовать… Ну, вы понимаете? Ни звука, никаких замечаний, а то рассердится и прогонит. А вашей девочке костюмеры помогут одеться, и она выйдет в свадебном платье сразу на площадку.
– Никаких костюмеров, – забеспокоилась Туся. – Она не терпит, когда к ней прикасаются, может устроить истерику.
– Тогда как же?.. – растерялась секретарь.
Аглая подошла к Ракову и попросила:
– Помогите мне надеть платье, Антон. – И – опешившей Тусе: – Мы уже были с адъютантом в примерочной, Наташа приказала. Он видел меня раздетой.
Раков запаниковал, это сразу стало заметно по его лицу.
– Вот и отлично, – Туся ободряюще похлопала его по плечу. – Мой… наш охранник поможет девочке одеться, а ваши костюмеры будут подсказывать. На расстоянии. Постойте, вы сказали – свадебное платье?..
– Звезда коллекции, – кивнула секретарь. – К нему прилагается металлический обруч на голову, под который заправляется короткая фата… А также браслет-наручники.
– Наручники?.. – опешила Таисия.
– Да. Сюда, пожалуйста, – секретарь показала, куда идти. – Браслет выполнен в виде наручников, один надевается на руку, а второй, поменьше размером, свисает на короткой цепочке. Нюанс с намеком, понимаете?.. – она заметила выражение лица Туси и поспешила успокоить. – Можно не надевать. Это для любителей нюансов.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента