Страница:
Татьяна Веденская
Содержанки
Все события, описанные в книге, являются вымышленными. Любое совпадение или частичное совпадение имен, названий организаций и/или служб, так же, как и ситуаций, является случайным и ненамеренным.
Данное художественное произведение предназначено для чтения лиц старше 18 лет.
Часть первая
Лучшие друзья – девушки-содержанки
Глава 1, в которой я сама, по доброй воле, открываю дверь фирмы FBC (4200$ США)
Регулярная забота о здоровье не всегда безопасна. Иногда она может дать ровно противоположный эффект. Но куда денешься, если здоровье – это мой основной капитал. Кто-то, возможно, скажет, что красота, но я не соглашусь. Права была моя Адочка: красоту нарисовать любая дура сможет при определенном умении, а вот хороший мышечный тонус и способность пробежать десятикилометровый кросс ни за какие деньги не купишь. Зато можно вполне выгодно продать.
Итак, самое главное! Заповеди красивой и здоровой женщины: нужно обязательно пить побольше воды, причем простой, чистой, без газа и уж точно (упаси боже) без сладких вкусовых добавок. Газировка с сахаром – чистое орудие дьявола. Питаться же надо зеленым салатом и духовными ценностями. Особенно такая диета рекомендуется на мероприятиях. Имеются в виду всевозможные фуршеты, клубные вечеринки и party по случаю премьер или дней рождений каких-нибудь публичных деятелей. Кормят там, поверьте, не пойми чем, потому что еда на этих мероприятиях не главное. Вы что, жрать сюда пришли? Вы в своем уме? Вон в углу Анна Семенович стоит, два часа цедит один и тот же бокал шампанского. Берите с нее пример.
В ресторанах есть, конечно, можно. В некоторых. В «Третьяков-лаунж», например, очень даже можно или на «Балконе», но дорого. Девушкам моего положения пристало скорее делать вид, что мы можем себе это позволить, нежели на самом деле вести образ жизни стоимостью в сотни тысяч долларов. Если и на самом деле так жить, все может закончиться плохо. Деньги имеют поганое свойство проскальзывать сквозь пальцы и утекать. Большие деньги – особенно. А когда доход (если можно это назвать так) не стабилен, лучше быть умной девочкой и прятать заработанное в укромных уголках или «случайно» оставлять в карманах как можно больше. На черный день.
А кроме этого, каким бы крутым и качественным ни был ресторан, вы можете быть на сто процентов уверены, что вас там накормят чем-нибудь нехорошим – жирным или быстроуглеводным. Зачем? Если можно не мучиться, купить салат в «Азбуке вкуса» – один на весь день – и не переживать.
– Что вы будете?
– А какой у вас суп дня?
– Гаспаччо с крабом.
– Ой, нет. Не хочу. Ничего не хочу. Принесите кофе. Эспрессо. Нет, лучше капучино, только эту вашу жуткую корицу не сыпьте. – Капризничать тоже надо уметь. Но это, конечно, когда есть зритель.
Здоровье важно. Необходимо высыпаться, а с этим у меня проблем нет. Я приучила всех к тому, что Юлечка раньше двенадцати дня даже и глаз не открывает – только попробуй позвони. Тучки и взбучки обеспечены! Правда, за окном у меня теперь идет стройка, и это самый настоящий кошмар. Слава богу, жители написали жалобу и по ночам строить перестали. Но с восьми утра грохочут какими-то балками, орут, клацают железками – изверги рода человеческого. Хочешь спать – закрывай ставенки, и никакого тебе свежего воздуха. Сон красоты без воздуха – это деньги на ветер. Но тут уж ничего не поделаешь. Если город решил построить еще одну коробку для дорогих москвичей – его ничем не унять. Ладно, дышать будем за городом. Или, даже лучше, за границей. Что-то я уже с полгода никуда не летала. Непорядок.
Если стало совсем невмоготу, можно снять стресс йогой. Из всех спортивных нагрузок занятия йогой лучше всего позволяют организму не только натренироваться, но и укрепить мышцы. Йога приводит в баланс все энергетические уровни, снимает стресс, улучшает кровообращение… Бла-бла-бла. Впрочем, нельзя быть несправедливой. Йога – хорошая вещь. Обычно. Но не сегодня. И не для меня.
Я лежу на полу в гостиной, на упругом сине-голубом коврике для занятий и постанываю от боли. Лежу я так уже минут сорок, по моим прикидкам. Может, больше. Точнее сказать не могу – часов на стене у меня нет (кстати, упущение), есть только настольные часы – жуткая вещь, фарфоровая, с толстыми ангелочками-купидонами и цветами. Свинтус упоминал, что она стоила две штуки баксов. Мне нужен был будильник, и Свинтус притащил это чудовище. Ангелы там большие, а циферблат маленький. И вообще – ужасно пошлая и вульгарная штуковина, но убрать (тем более продать) не могу. Свинтусу нравится.
С того места, где я застыла в странной позе на коврике, ангельских часов видно не было, приподняться и повернуться немного вправо я не могла. Черт его знает, что случилось со мной в процессе исполнения Хавасаны, но при малейшем намерении пошевелиться всю спину, весь мой позвоночник пронизывала острая, режущая боль. Я могла только немного поворачивать голову из стороны в сторону. Справа – батарея под окном, слева – видно нижнюю часть массивного массажного кресла (еще одно дикое приобретение Свинтуса) и входную дверь в квартиру. Дизайнер, когда делал мне дизайн-проект квартиры, измучился, так как я требовала втиснуть в стандартные метры большую-пребольшую гостиную. В итоге он решил задачку просто и гениально, объединив прихожую, коридор и одну из комнат. Получилось здорово. Да, самой себе я это могу сказать. С самой собой мне незачем разыгрывать спектакли, верно? Это Свинтусу я выкрутила и снесла весь мозг, требуя, чтобы кафель в ванной комнате был не просто белоснежный, а с оттенком морозного инея. Это ему я отказывала в интимной близости целый месяц только потому, что ковер, который выбрала, оказался в единственном экземпляре и его кто-то купил раньше нас.
– Но я же привез тебе ковер даже дороже! Люлечка, я ведь не могу выкрасть твой чертов ковер? Что ты предлагаешь? Конфискацию устроить?
– Я ничего не предлагаю. Мне все нравится. И ковер этот, – тут я опускаю глаза вниз и тяжело вздыхаю, – мне тоже нравится.
– Тогда что?
– Просто я не в настроении. У меня голова болит. Я, кажется, заболела.
– Ты меня достала. Достала! – кричал он в таких случаях и уходил, хлопнув дверью. А она, кстати, – дверь – тоже стоила ему целого состояния.
Я только усмехнулась про себя. Достала? Отлично. Если мужиков не доставать и не нервировать, они становятся расслабленными и скучающими. А это не входит в программу мероприятия.
Мне нравится моя квартира (ужасные часы прошу в расчет не брать), нравится строгая черно-красная кухня, агрессивная и не вызывающая аппетита. Пусть Свинтус ест дома. Еще не хватало, чтобы я ему готовила. Я ему кто – жена?
Я не совсем в восторге от лепнины на потолке, окруженной какой-то дикой кучей художественно разбросанных по гипсокартону лампочек, но кто, скажите, будет пристально рассматривать потолок?
Хотя сейчас, лежа на коврике, у меня появились время и возможность все это безобразие оценить. Смотреть вверх я тоже могла с легкостью. Больше – ничего.
Что делать дальше – я совершенно не представляла. О том, чтобы двинуться или перевернуться, не шло и речи. Боль была адская. Защемление нервов? Смещение диска? Перелом? Вывих? Все варианты были одинаково неприемлемы для меня. Черт бы побрал этих йогов и их убаюкивающие комментарии, что все делается мягко, без усилий, только для пользы и внутреннего баланса.
Баланс, как говорится, налицо. Лампочек в потолке – девятнадцать штук. Восемь больших и одиннадцать маленьких. У батареи двенадцать секций. Около двери стоит четыре пары обуви и лежит несколько едва заметных клубков пыли. Я пересмотрела и пересчитала все, что только могла, раз по сто, а ситуация так и не улучшилась. Я уже начала смиряться с мыслью, что вот так буду валяться вплоть до прихода Свинтуса, который, возможно, заедет вечером, а возможно, и не заедет – как пойдет.
С учетом того, что сейчас (приблизительно) было около часа дня, перспектива не радовала. Можно было бы, конечно, ему позвонить, но для этого бы потребовался мобильный телефон, а он, по моим прикидкам, был брошен мной вместе с айпэдом в машине. Ключи от машины в моей сумке, сумка – в спальне, дверь в спальню – закрыта, ручка высоко, не достать. Ни одного шанса. Кроме того, машина в гараже, гараж в подвале, а в подвал нужно спускаться на лифте. А там еще идти. Да уж, мобильный телефон мне недоступен. Стационарного в моей квартире нет. Дом-то новый.
Значит, придется просто ждать. Я снова обратила взор к небесам (а именно к лампочкам на потолке) и прикрыла глаза. Уснуть бы, а там вдруг все как-нибудь само рассосется. В одном я теперь точно была уверена – никогда больше не стану оздоравливаться и добиваться баланса жизненных энергий с помощью йоги.
– Этого следовало ожидать! – сказала я громко. Собственный голос показался мне совсем чужим, но лежать просто так мне наскучило. – Это было неизбежно! – продолжила я. – Что в этом удивительного? Это же ты, Юлечка. Уж если надо для мировой гармонии кому-то что-то сломать или вывихнуть – судьба всегда выберет тебя!
Я попробовала подтянуться на руках. А-а, не получилось. Боль пронзила снова, лицо покрылось потом, и я тяжело задышала.
– Ну и сучья у меня карма! – крикнула я. – Что теперь? Рухнет дом? Чего тебе от меня надо?
Я рассмеялась, утирая слезы. Смех был горьким. Ну почему, почему всегда это происходит со мной? Я что – такой плохой человек? Я кому-то мешаю в системе мироздания?
Может, кому-то мои стенания покажутся надуманными, но только не мне. Жизнь проявляет ко мне персонально своеобразное чувство юмора. Бомба не должна падать в одно место дважды, но только не в моем случае.
Судьба! Если бы не защемило что-то там в спине, я бы вывихнула шею или сломала руку. Ноги я уже ломала – два раза, причем оба раза одну и ту же. Вторая пока цела, но, я полагаю, это только вопрос времени.
Вот так я лежала в полном бессилии и смеялась над иронией моей странной судьбы, когда в дверь позвонили.
Я никого не ждала. И это не мог быть Свинтус – у него есть ключи. Звонил кто-то чужой, но кто бы это ни был, он пришел в мою жизнь очень вовремя. Этот кто-то имел две неповрежденных ноги и руки и мог позвонить, вызвать «Скорую помощь», притащить какого-нибудь врача, в общем, сделать что-нибудь. Помочь мне.
– Я здесь! Я сейчас! – закричала я громко, потому что боялась, что, пока соображу, как доползти до входной двери (метра два, два с половиной), этот вестник свободы передумает и исчезнет. – Я уже иду!
Иду – это было сильно сказано. Кричать – это одно, а делать – совершенно другое. Я попыталась повернуться на бок, но это был плохой план. Он отнял у меня несколько минут, которые я провела рыча и матерясь от боли. Тогда я решила пойти (вернее, поползти) другим путем. Воспользовавшись стилем паука, я уперла руки в пол, согнула ноги в коленях и принялась толкать себя вместе с ковриком в сторону двери.
– Только не уходите! – крикнула я на всякий случай.
Словно в ответ на мои молитвы человек за дверью снова нажал на кнопку звонка, и надо мной, услаждая слух, полетела птичья трель.
– Да-да, я сейчас!
Дело двигалось. Хорошая штука – адреналин. Обезболивает и придает сил. Я ползла, стараясь не думать о том, как эта спортивная каракатица смотрится со стороны. Впрочем, какое мне дело, кто и что обо мне подумает? Еще вопрос – кто? Может, консьержка? Пришла спросить, когда я перестану хлопать входной дверью и начну ее придерживать? Клянусь, что с этого же дня и начну! Только почините меня, чтобы я могла вообще дойти до двери. Или это дворник? Я опять выкинула мусор из машины на пол гаража? Могла, каюсь. Этой ужасной привычке я научилась у Свинтуса.
– У нас полный город черножопых[1], им платят, чтобы они убирали мусор. Вот пусть и убирают, – говорил он, вышвыривая в окно пустые пачки из-под сигарет и стаканы из-под молочных коктейлей, которые обожает и пьет литрами. Свинтус – патологический чистюля, но чистота ему нужна только на его территории: в машине, в лифте его дома, на кухне. А на улицах города – пусть черножопые убирают, им за это платят.
Да, это было плохо, так делать нельзя. Тем более наш дворник Тимофей, к примеру, совершенно «беложопый» (извиняюсь за мой язык, груба, груба) и русский, – тут был и вовсе ни при чем. Но Свинтус – природный хам и придурок, так что ему все равно ничего доказать нельзя.
– Ну и что дальше? – Я выдохнула и огляделась по мере возможности.
Дверь теперь была в пределах моей досягаемости, то есть я могла прикоснуться к ней рукой или ногой. И что? Замки – а они у меня ой какие хорошие, аж две штуки – располагались намного выше. Их требовалось открыть, для этого нужно было приподняться, а этого я и не могла сделать.
Я вдохнула побольше воздуха, зажмурилась, уперла одну руку в пол, а другую вытянула и рвану-у-ула…
– А-а-а! – заорала я.
Однако крутануть ручку одного из замков мне все-таки удалось. Второй замок, слава богу, открывался нажатием кнопки. До нее можно было попробовать дотянуться ногой, но сначала мне требовалось немного отлежаться. Я крикнула:
– Вы еще там?
– Да! – раздался незнакомый женский голос.
Все-таки консьержка?
– Секундочку! – взмолилась я, после чего прицелилась и принялась поднимать ногу.
Не могу сказать, что это было легко: это было очень, очень тяжело и больно, но я дотянулась. Минут за пять, однако смогла.
– Открывайте!
– Я? – спросил голос.
– Да, вы. Я не могу. Я замок открыла. Только резко не дергайте, а то я тут лежу… – попросила я, но, похоже, меня не услышали.
Дверь распахнулась скорее резко, чем мягко. Резче, чем это было необходимо, уж точно. Если я вот так открываю двери в подъезде, неудивительно, что консьержка меня терпеть не может. Что ж, сейчас это не важно. Сейчас она должна в любом случае проявить человеколюбие и помочь мне.
– Ай! – вскрикнула я, получив дверью по бедру.
– Извините, – пробормотала гостья.
Я так и не поняла кто она, но точно знала – это не наша консьержка. Я не могла увидеть многого со своей позиции, распластавшись на кафельном покрытии (Испания, авторская коллекция, 200 $ за кв. метр), но консьержка у нас носила старые стоптанные тапки и трикотажные чулки (б-р-р, мерзость!), гостья же была обута в высокие сапоги из тонкой кожи бежевого цвета, явно дорогие, со сложной вышивкой на голенище. Сапоги были совершенно чистые, что тоже не сочеталось с образом нашей консьержки.
Я посмотрела выше: телесного цвета колготы на довольно коротких и полных, если быть честной, ногах. При такой длине ног нужно, по крайней мере, сделать, чтобы они были вдвое тоньше. Длина платья с моего места казалась чересчур смелой. Слишком многое было доступно моему взору. Платье было синим, это все, что я могла сказать. Дальше мне было видно плохо. Сверху на меня удивленно смотрело женское лицо округлой формы, с достаточно большими глазами и ярко накрашенными губами. Помада вишневого цвета не слишком-то идет блондинкам, это скорее вариант для Белоснежек (белая кожа, черные волосы, вишневые губы). Тут был налицо (вернее, на лице) серьезный загар. Скорее всего, не обошлось без бронзатора. Я бы даже могла назвать приблизительно марку бронзатора, который делает загар таким неровным. Больше я ничего не могла сказать об этом лице. Но выражение на нем явно было несколько озадаченное и не слишком-то дружелюбное.
– Вы Юля? – спросила незнакомая гостья.
– Да, – ответила я. – А вы?
– Я Марина, – сказала незнакомка, словно это должно было мне как-то прояснить ситуацию.
Переступив через меня, что было, надо признать, совершенно неприличным и крайне неприятным, она прошла в мою гостиную. Я, насколько смогла, проследила за ней взглядом, но вскоре гостья вышла из поля моего зрения.
– Мы знакомы? – спросила я.
Она ответила не сразу:
– В каком-то смысле. А почему вы лежите?
Надо признать, ее вопрос был задан своевременно. Боль после моих попыток открыть дверь усилилась и стала непереносимой, даже когда я не шевелилась.
– Я защемила спину. Занималась йогой, и что-то такое случилось. Ужасно больно, просто до слез. Я тут уже целый час лежу, вы не могли бы «Скорую», что ли, вызвать? Если честно, я просто в отчаянии. Не знаю, что делать.
– Увлекаетесь йогой? – поинтересовалась Марина.
Там, вне поля моего зрения, явно что-то происходило. Раздавались звуки. Что-то стукнуло, потом раздался шелест. Хлопнула дверца шкафа. Воровка? Но как могла она догадаться, что я окажусь в таком беспомощном положении? Как могла она позвонить именно в мою дверь? Гипнотизерша? Черный маг?
– Да. То есть нет. Уже нет. Послушайте, вы не могли бы вернуться, я вас не вижу, – спросила я недовольным тоном.
– Не могла бы, – коротко ответила Марина.
Никакого интереса к моей спине эта коротконожка не проявляла. Я начала волноваться еще сильнее. Вдруг она решила меня ограбить и убить?
– Что вам нужно?
– Мне? Ничего! – сказала она, и тон ее мне совершенно не понравился. – Гораздо интереснее, чего хотите вы.
– Имейте в виду, у нас в доме установлено видеонаблюдение. Что бы вы ни сделали, вас потом найдут. У меня есть связи…
– Это точно. У вас есть связи, – хмыкнула Марина.
Я прикусила губу, уперла руки и ноги в пол и принялась мучительно разворачиваться.
Что за нафиг? Какая-то нелепость!
– Что вам нужно? Зачем вы пришли? Как вы вошли в дом? Вы почтальон? Вы продаете косметику? Я у вас ничего не куплю, но если вы сейчас вызовете мне врача, я вам просто заплачу за это.
– Откуда у вас эти часы? – спросила Марина.
– Какие часы? – опешила я.
– Вот эти! С ангелочками, фарфоровые. С золотым циферблатом. – Голос у Марины вдруг взлетел вверх и почти перешел на визг.
– Муж подарил, – пробормотала я.
– Муж?! – крикнула Марина. – Хочешь сказать, мой муж подарил? А не хочешь ли узнать ты, дрянь, что я лично купила эти часы в Израиле? Я их сама выбирала, а потом они куда-то просто исчезли из дома. Зато теперь я понимаю, куда они исчезли! Что? Что молчишь, а? Сука ты последняя! Спину тебе защемило? Может, выкинуть тебя из окна?!
Я онемела. Суровая правда жизни начала доходить до меня во всей своей суровости. На этот раз судьба действительно переиграла меня. Марина, жена Свинтуса, возвышалась надо мной, как скала, а я беспомощно валялась у ее ног и никак не могла повлиять на ситуацию.
– Или, может, лицо тебе облить кислотой? Что молчишь? Думаешь, не смогу!
– Не надо! – простонала я.
Все складывалось намного хуже, чем я могла представить. Какой кошмар! Нет, судьба точно меня ненавидит. Ну почему эта Марина не могла прийти в какой-то другой день? Когда я была на ногах. Справиться с ней в любой другой день было бы для меня не проблемой. Я тренированная, сильная. Я в свое время проходила курс самообороны и очень хорошо знаю, куда нужно двинуть, чтобы человек моментально задохнулся от боли. А теперь я сама лежу и задыхаюсь от боли, буквально ничего не могу в целях самозащиты. Марина, черт тебя побери, откуда ты взялась на моем пороге!
– А почему бы и нет? Кислоту я взяла. Лежишь? – Она вдруг направилась ко мне, от чего я побелела. – Удобно?
– Не надо. Пожалуйста!
– Плевала я на твои «пожалуйста»! – фыркнула она, бросая сумку прямо рядом с моей головой.
В этой сумке могла лежать эта самая кислота. Кошмар, неужели же все кончится вот так? Хватит ли у меня денег на пластическую операцию? Черт, о чем я думаю?
Марина присела на корточки и достала из кармана пачку сигарет.
– Куришь? – спросила она любезным тоном.
– Нет, – покачала я головой.
– Это правильно. От сигарет портится цвет лица. При твоей проститутской жизни цвет лица нужен хороший, верно? Но сейчас, может, и стоило бы тебе покурить. Говорят, успокаивает. А тебе очень даже есть из-за чего беспокоиться. Будешь курить? – еще раз спросила она.
Я чувствовала, как вопреки всем доводам разума и сложившейся ситуации во мне растет бешенство. То самое бешенство и гнев, в котором я страшна самой себе.
– Не буду, – буркнула я, глядя Марине в глаза.
Она помолчала. Потом вздохнула, вертя в руке пачку сигарет.
– Ну и зря.
– Ты бы тоже не курила, Марина. И не ела бы. Кстати, а от бронзатора цвет лица еще сильнее портится, чем от сигарет, – заметила я.
Марина, зажав в зубах неприкуренную сигарету, уставилась на меня в изумлении.
– Да как ты смеешь?! – крикнула она и замахнулась.
Я, не помня себя от ярости и боли, бросилась вперед и вцепилась ей в волосы. Помирать, так с музыкой! Или хотя бы с визгом. Ждать, пока она надо мной надругается, покорно и тихо, как овечка какая-то, я не собиралась. Сама она овца!
– А-а-а! – кричала Марина, а я изо всех сил цеплялась за ее пережженные белесые патлы, одновременно стремясь сделать ей больно и удержать равновесие. Потом она толкнула меня, а я рванула куда-то в сторону, острая боль прострелила меня от носа до пяток, после чего меня все-таки накрыло, и я потеряла сознание. Темное приятное облако укутало меня с головой, отсекая реальность, а с ней и все проблемы.
Итак, самое главное! Заповеди красивой и здоровой женщины: нужно обязательно пить побольше воды, причем простой, чистой, без газа и уж точно (упаси боже) без сладких вкусовых добавок. Газировка с сахаром – чистое орудие дьявола. Питаться же надо зеленым салатом и духовными ценностями. Особенно такая диета рекомендуется на мероприятиях. Имеются в виду всевозможные фуршеты, клубные вечеринки и party по случаю премьер или дней рождений каких-нибудь публичных деятелей. Кормят там, поверьте, не пойми чем, потому что еда на этих мероприятиях не главное. Вы что, жрать сюда пришли? Вы в своем уме? Вон в углу Анна Семенович стоит, два часа цедит один и тот же бокал шампанского. Берите с нее пример.
В ресторанах есть, конечно, можно. В некоторых. В «Третьяков-лаунж», например, очень даже можно или на «Балконе», но дорого. Девушкам моего положения пристало скорее делать вид, что мы можем себе это позволить, нежели на самом деле вести образ жизни стоимостью в сотни тысяч долларов. Если и на самом деле так жить, все может закончиться плохо. Деньги имеют поганое свойство проскальзывать сквозь пальцы и утекать. Большие деньги – особенно. А когда доход (если можно это назвать так) не стабилен, лучше быть умной девочкой и прятать заработанное в укромных уголках или «случайно» оставлять в карманах как можно больше. На черный день.
А кроме этого, каким бы крутым и качественным ни был ресторан, вы можете быть на сто процентов уверены, что вас там накормят чем-нибудь нехорошим – жирным или быстроуглеводным. Зачем? Если можно не мучиться, купить салат в «Азбуке вкуса» – один на весь день – и не переживать.
– Что вы будете?
– А какой у вас суп дня?
– Гаспаччо с крабом.
– Ой, нет. Не хочу. Ничего не хочу. Принесите кофе. Эспрессо. Нет, лучше капучино, только эту вашу жуткую корицу не сыпьте. – Капризничать тоже надо уметь. Но это, конечно, когда есть зритель.
Здоровье важно. Необходимо высыпаться, а с этим у меня проблем нет. Я приучила всех к тому, что Юлечка раньше двенадцати дня даже и глаз не открывает – только попробуй позвони. Тучки и взбучки обеспечены! Правда, за окном у меня теперь идет стройка, и это самый настоящий кошмар. Слава богу, жители написали жалобу и по ночам строить перестали. Но с восьми утра грохочут какими-то балками, орут, клацают железками – изверги рода человеческого. Хочешь спать – закрывай ставенки, и никакого тебе свежего воздуха. Сон красоты без воздуха – это деньги на ветер. Но тут уж ничего не поделаешь. Если город решил построить еще одну коробку для дорогих москвичей – его ничем не унять. Ладно, дышать будем за городом. Или, даже лучше, за границей. Что-то я уже с полгода никуда не летала. Непорядок.
Если стало совсем невмоготу, можно снять стресс йогой. Из всех спортивных нагрузок занятия йогой лучше всего позволяют организму не только натренироваться, но и укрепить мышцы. Йога приводит в баланс все энергетические уровни, снимает стресс, улучшает кровообращение… Бла-бла-бла. Впрочем, нельзя быть несправедливой. Йога – хорошая вещь. Обычно. Но не сегодня. И не для меня.
Я лежу на полу в гостиной, на упругом сине-голубом коврике для занятий и постанываю от боли. Лежу я так уже минут сорок, по моим прикидкам. Может, больше. Точнее сказать не могу – часов на стене у меня нет (кстати, упущение), есть только настольные часы – жуткая вещь, фарфоровая, с толстыми ангелочками-купидонами и цветами. Свинтус упоминал, что она стоила две штуки баксов. Мне нужен был будильник, и Свинтус притащил это чудовище. Ангелы там большие, а циферблат маленький. И вообще – ужасно пошлая и вульгарная штуковина, но убрать (тем более продать) не могу. Свинтусу нравится.
С того места, где я застыла в странной позе на коврике, ангельских часов видно не было, приподняться и повернуться немного вправо я не могла. Черт его знает, что случилось со мной в процессе исполнения Хавасаны, но при малейшем намерении пошевелиться всю спину, весь мой позвоночник пронизывала острая, режущая боль. Я могла только немного поворачивать голову из стороны в сторону. Справа – батарея под окном, слева – видно нижнюю часть массивного массажного кресла (еще одно дикое приобретение Свинтуса) и входную дверь в квартиру. Дизайнер, когда делал мне дизайн-проект квартиры, измучился, так как я требовала втиснуть в стандартные метры большую-пребольшую гостиную. В итоге он решил задачку просто и гениально, объединив прихожую, коридор и одну из комнат. Получилось здорово. Да, самой себе я это могу сказать. С самой собой мне незачем разыгрывать спектакли, верно? Это Свинтусу я выкрутила и снесла весь мозг, требуя, чтобы кафель в ванной комнате был не просто белоснежный, а с оттенком морозного инея. Это ему я отказывала в интимной близости целый месяц только потому, что ковер, который выбрала, оказался в единственном экземпляре и его кто-то купил раньше нас.
– Но я же привез тебе ковер даже дороже! Люлечка, я ведь не могу выкрасть твой чертов ковер? Что ты предлагаешь? Конфискацию устроить?
– Я ничего не предлагаю. Мне все нравится. И ковер этот, – тут я опускаю глаза вниз и тяжело вздыхаю, – мне тоже нравится.
– Тогда что?
– Просто я не в настроении. У меня голова болит. Я, кажется, заболела.
– Ты меня достала. Достала! – кричал он в таких случаях и уходил, хлопнув дверью. А она, кстати, – дверь – тоже стоила ему целого состояния.
Я только усмехнулась про себя. Достала? Отлично. Если мужиков не доставать и не нервировать, они становятся расслабленными и скучающими. А это не входит в программу мероприятия.
Мне нравится моя квартира (ужасные часы прошу в расчет не брать), нравится строгая черно-красная кухня, агрессивная и не вызывающая аппетита. Пусть Свинтус ест дома. Еще не хватало, чтобы я ему готовила. Я ему кто – жена?
Я не совсем в восторге от лепнины на потолке, окруженной какой-то дикой кучей художественно разбросанных по гипсокартону лампочек, но кто, скажите, будет пристально рассматривать потолок?
Хотя сейчас, лежа на коврике, у меня появились время и возможность все это безобразие оценить. Смотреть вверх я тоже могла с легкостью. Больше – ничего.
Что делать дальше – я совершенно не представляла. О том, чтобы двинуться или перевернуться, не шло и речи. Боль была адская. Защемление нервов? Смещение диска? Перелом? Вывих? Все варианты были одинаково неприемлемы для меня. Черт бы побрал этих йогов и их убаюкивающие комментарии, что все делается мягко, без усилий, только для пользы и внутреннего баланса.
Баланс, как говорится, налицо. Лампочек в потолке – девятнадцать штук. Восемь больших и одиннадцать маленьких. У батареи двенадцать секций. Около двери стоит четыре пары обуви и лежит несколько едва заметных клубков пыли. Я пересмотрела и пересчитала все, что только могла, раз по сто, а ситуация так и не улучшилась. Я уже начала смиряться с мыслью, что вот так буду валяться вплоть до прихода Свинтуса, который, возможно, заедет вечером, а возможно, и не заедет – как пойдет.
С учетом того, что сейчас (приблизительно) было около часа дня, перспектива не радовала. Можно было бы, конечно, ему позвонить, но для этого бы потребовался мобильный телефон, а он, по моим прикидкам, был брошен мной вместе с айпэдом в машине. Ключи от машины в моей сумке, сумка – в спальне, дверь в спальню – закрыта, ручка высоко, не достать. Ни одного шанса. Кроме того, машина в гараже, гараж в подвале, а в подвал нужно спускаться на лифте. А там еще идти. Да уж, мобильный телефон мне недоступен. Стационарного в моей квартире нет. Дом-то новый.
Значит, придется просто ждать. Я снова обратила взор к небесам (а именно к лампочкам на потолке) и прикрыла глаза. Уснуть бы, а там вдруг все как-нибудь само рассосется. В одном я теперь точно была уверена – никогда больше не стану оздоравливаться и добиваться баланса жизненных энергий с помощью йоги.
– Этого следовало ожидать! – сказала я громко. Собственный голос показался мне совсем чужим, но лежать просто так мне наскучило. – Это было неизбежно! – продолжила я. – Что в этом удивительного? Это же ты, Юлечка. Уж если надо для мировой гармонии кому-то что-то сломать или вывихнуть – судьба всегда выберет тебя!
Я попробовала подтянуться на руках. А-а, не получилось. Боль пронзила снова, лицо покрылось потом, и я тяжело задышала.
– Ну и сучья у меня карма! – крикнула я. – Что теперь? Рухнет дом? Чего тебе от меня надо?
Я рассмеялась, утирая слезы. Смех был горьким. Ну почему, почему всегда это происходит со мной? Я что – такой плохой человек? Я кому-то мешаю в системе мироздания?
Может, кому-то мои стенания покажутся надуманными, но только не мне. Жизнь проявляет ко мне персонально своеобразное чувство юмора. Бомба не должна падать в одно место дважды, но только не в моем случае.
Судьба! Если бы не защемило что-то там в спине, я бы вывихнула шею или сломала руку. Ноги я уже ломала – два раза, причем оба раза одну и ту же. Вторая пока цела, но, я полагаю, это только вопрос времени.
Вот так я лежала в полном бессилии и смеялась над иронией моей странной судьбы, когда в дверь позвонили.
Я никого не ждала. И это не мог быть Свинтус – у него есть ключи. Звонил кто-то чужой, но кто бы это ни был, он пришел в мою жизнь очень вовремя. Этот кто-то имел две неповрежденных ноги и руки и мог позвонить, вызвать «Скорую помощь», притащить какого-нибудь врача, в общем, сделать что-нибудь. Помочь мне.
– Я здесь! Я сейчас! – закричала я громко, потому что боялась, что, пока соображу, как доползти до входной двери (метра два, два с половиной), этот вестник свободы передумает и исчезнет. – Я уже иду!
Иду – это было сильно сказано. Кричать – это одно, а делать – совершенно другое. Я попыталась повернуться на бок, но это был плохой план. Он отнял у меня несколько минут, которые я провела рыча и матерясь от боли. Тогда я решила пойти (вернее, поползти) другим путем. Воспользовавшись стилем паука, я уперла руки в пол, согнула ноги в коленях и принялась толкать себя вместе с ковриком в сторону двери.
– Только не уходите! – крикнула я на всякий случай.
Словно в ответ на мои молитвы человек за дверью снова нажал на кнопку звонка, и надо мной, услаждая слух, полетела птичья трель.
– Да-да, я сейчас!
Дело двигалось. Хорошая штука – адреналин. Обезболивает и придает сил. Я ползла, стараясь не думать о том, как эта спортивная каракатица смотрится со стороны. Впрочем, какое мне дело, кто и что обо мне подумает? Еще вопрос – кто? Может, консьержка? Пришла спросить, когда я перестану хлопать входной дверью и начну ее придерживать? Клянусь, что с этого же дня и начну! Только почините меня, чтобы я могла вообще дойти до двери. Или это дворник? Я опять выкинула мусор из машины на пол гаража? Могла, каюсь. Этой ужасной привычке я научилась у Свинтуса.
– У нас полный город черножопых[1], им платят, чтобы они убирали мусор. Вот пусть и убирают, – говорил он, вышвыривая в окно пустые пачки из-под сигарет и стаканы из-под молочных коктейлей, которые обожает и пьет литрами. Свинтус – патологический чистюля, но чистота ему нужна только на его территории: в машине, в лифте его дома, на кухне. А на улицах города – пусть черножопые убирают, им за это платят.
Да, это было плохо, так делать нельзя. Тем более наш дворник Тимофей, к примеру, совершенно «беложопый» (извиняюсь за мой язык, груба, груба) и русский, – тут был и вовсе ни при чем. Но Свинтус – природный хам и придурок, так что ему все равно ничего доказать нельзя.
– Ну и что дальше? – Я выдохнула и огляделась по мере возможности.
Дверь теперь была в пределах моей досягаемости, то есть я могла прикоснуться к ней рукой или ногой. И что? Замки – а они у меня ой какие хорошие, аж две штуки – располагались намного выше. Их требовалось открыть, для этого нужно было приподняться, а этого я и не могла сделать.
Я вдохнула побольше воздуха, зажмурилась, уперла одну руку в пол, а другую вытянула и рвану-у-ула…
– А-а-а! – заорала я.
Однако крутануть ручку одного из замков мне все-таки удалось. Второй замок, слава богу, открывался нажатием кнопки. До нее можно было попробовать дотянуться ногой, но сначала мне требовалось немного отлежаться. Я крикнула:
– Вы еще там?
– Да! – раздался незнакомый женский голос.
Все-таки консьержка?
– Секундочку! – взмолилась я, после чего прицелилась и принялась поднимать ногу.
Не могу сказать, что это было легко: это было очень, очень тяжело и больно, но я дотянулась. Минут за пять, однако смогла.
– Открывайте!
– Я? – спросил голос.
– Да, вы. Я не могу. Я замок открыла. Только резко не дергайте, а то я тут лежу… – попросила я, но, похоже, меня не услышали.
Дверь распахнулась скорее резко, чем мягко. Резче, чем это было необходимо, уж точно. Если я вот так открываю двери в подъезде, неудивительно, что консьержка меня терпеть не может. Что ж, сейчас это не важно. Сейчас она должна в любом случае проявить человеколюбие и помочь мне.
– Ай! – вскрикнула я, получив дверью по бедру.
– Извините, – пробормотала гостья.
Я так и не поняла кто она, но точно знала – это не наша консьержка. Я не могла увидеть многого со своей позиции, распластавшись на кафельном покрытии (Испания, авторская коллекция, 200 $ за кв. метр), но консьержка у нас носила старые стоптанные тапки и трикотажные чулки (б-р-р, мерзость!), гостья же была обута в высокие сапоги из тонкой кожи бежевого цвета, явно дорогие, со сложной вышивкой на голенище. Сапоги были совершенно чистые, что тоже не сочеталось с образом нашей консьержки.
Я посмотрела выше: телесного цвета колготы на довольно коротких и полных, если быть честной, ногах. При такой длине ног нужно, по крайней мере, сделать, чтобы они были вдвое тоньше. Длина платья с моего места казалась чересчур смелой. Слишком многое было доступно моему взору. Платье было синим, это все, что я могла сказать. Дальше мне было видно плохо. Сверху на меня удивленно смотрело женское лицо округлой формы, с достаточно большими глазами и ярко накрашенными губами. Помада вишневого цвета не слишком-то идет блондинкам, это скорее вариант для Белоснежек (белая кожа, черные волосы, вишневые губы). Тут был налицо (вернее, на лице) серьезный загар. Скорее всего, не обошлось без бронзатора. Я бы даже могла назвать приблизительно марку бронзатора, который делает загар таким неровным. Больше я ничего не могла сказать об этом лице. Но выражение на нем явно было несколько озадаченное и не слишком-то дружелюбное.
– Вы Юля? – спросила незнакомая гостья.
– Да, – ответила я. – А вы?
– Я Марина, – сказала незнакомка, словно это должно было мне как-то прояснить ситуацию.
Переступив через меня, что было, надо признать, совершенно неприличным и крайне неприятным, она прошла в мою гостиную. Я, насколько смогла, проследила за ней взглядом, но вскоре гостья вышла из поля моего зрения.
– Мы знакомы? – спросила я.
Она ответила не сразу:
– В каком-то смысле. А почему вы лежите?
Надо признать, ее вопрос был задан своевременно. Боль после моих попыток открыть дверь усилилась и стала непереносимой, даже когда я не шевелилась.
– Я защемила спину. Занималась йогой, и что-то такое случилось. Ужасно больно, просто до слез. Я тут уже целый час лежу, вы не могли бы «Скорую», что ли, вызвать? Если честно, я просто в отчаянии. Не знаю, что делать.
– Увлекаетесь йогой? – поинтересовалась Марина.
Там, вне поля моего зрения, явно что-то происходило. Раздавались звуки. Что-то стукнуло, потом раздался шелест. Хлопнула дверца шкафа. Воровка? Но как могла она догадаться, что я окажусь в таком беспомощном положении? Как могла она позвонить именно в мою дверь? Гипнотизерша? Черный маг?
– Да. То есть нет. Уже нет. Послушайте, вы не могли бы вернуться, я вас не вижу, – спросила я недовольным тоном.
– Не могла бы, – коротко ответила Марина.
Никакого интереса к моей спине эта коротконожка не проявляла. Я начала волноваться еще сильнее. Вдруг она решила меня ограбить и убить?
– Что вам нужно?
– Мне? Ничего! – сказала она, и тон ее мне совершенно не понравился. – Гораздо интереснее, чего хотите вы.
– Имейте в виду, у нас в доме установлено видеонаблюдение. Что бы вы ни сделали, вас потом найдут. У меня есть связи…
– Это точно. У вас есть связи, – хмыкнула Марина.
Я прикусила губу, уперла руки и ноги в пол и принялась мучительно разворачиваться.
Что за нафиг? Какая-то нелепость!
– Что вам нужно? Зачем вы пришли? Как вы вошли в дом? Вы почтальон? Вы продаете косметику? Я у вас ничего не куплю, но если вы сейчас вызовете мне врача, я вам просто заплачу за это.
– Откуда у вас эти часы? – спросила Марина.
– Какие часы? – опешила я.
– Вот эти! С ангелочками, фарфоровые. С золотым циферблатом. – Голос у Марины вдруг взлетел вверх и почти перешел на визг.
– Муж подарил, – пробормотала я.
– Муж?! – крикнула Марина. – Хочешь сказать, мой муж подарил? А не хочешь ли узнать ты, дрянь, что я лично купила эти часы в Израиле? Я их сама выбирала, а потом они куда-то просто исчезли из дома. Зато теперь я понимаю, куда они исчезли! Что? Что молчишь, а? Сука ты последняя! Спину тебе защемило? Может, выкинуть тебя из окна?!
Я онемела. Суровая правда жизни начала доходить до меня во всей своей суровости. На этот раз судьба действительно переиграла меня. Марина, жена Свинтуса, возвышалась надо мной, как скала, а я беспомощно валялась у ее ног и никак не могла повлиять на ситуацию.
– Или, может, лицо тебе облить кислотой? Что молчишь? Думаешь, не смогу!
– Не надо! – простонала я.
Все складывалось намного хуже, чем я могла представить. Какой кошмар! Нет, судьба точно меня ненавидит. Ну почему эта Марина не могла прийти в какой-то другой день? Когда я была на ногах. Справиться с ней в любой другой день было бы для меня не проблемой. Я тренированная, сильная. Я в свое время проходила курс самообороны и очень хорошо знаю, куда нужно двинуть, чтобы человек моментально задохнулся от боли. А теперь я сама лежу и задыхаюсь от боли, буквально ничего не могу в целях самозащиты. Марина, черт тебя побери, откуда ты взялась на моем пороге!
– А почему бы и нет? Кислоту я взяла. Лежишь? – Она вдруг направилась ко мне, от чего я побелела. – Удобно?
– Не надо. Пожалуйста!
– Плевала я на твои «пожалуйста»! – фыркнула она, бросая сумку прямо рядом с моей головой.
В этой сумке могла лежать эта самая кислота. Кошмар, неужели же все кончится вот так? Хватит ли у меня денег на пластическую операцию? Черт, о чем я думаю?
Марина присела на корточки и достала из кармана пачку сигарет.
– Куришь? – спросила она любезным тоном.
– Нет, – покачала я головой.
– Это правильно. От сигарет портится цвет лица. При твоей проститутской жизни цвет лица нужен хороший, верно? Но сейчас, может, и стоило бы тебе покурить. Говорят, успокаивает. А тебе очень даже есть из-за чего беспокоиться. Будешь курить? – еще раз спросила она.
Я чувствовала, как вопреки всем доводам разума и сложившейся ситуации во мне растет бешенство. То самое бешенство и гнев, в котором я страшна самой себе.
– Не буду, – буркнула я, глядя Марине в глаза.
Она помолчала. Потом вздохнула, вертя в руке пачку сигарет.
– Ну и зря.
– Ты бы тоже не курила, Марина. И не ела бы. Кстати, а от бронзатора цвет лица еще сильнее портится, чем от сигарет, – заметила я.
Марина, зажав в зубах неприкуренную сигарету, уставилась на меня в изумлении.
– Да как ты смеешь?! – крикнула она и замахнулась.
Я, не помня себя от ярости и боли, бросилась вперед и вцепилась ей в волосы. Помирать, так с музыкой! Или хотя бы с визгом. Ждать, пока она надо мной надругается, покорно и тихо, как овечка какая-то, я не собиралась. Сама она овца!
– А-а-а! – кричала Марина, а я изо всех сил цеплялась за ее пережженные белесые патлы, одновременно стремясь сделать ей больно и удержать равновесие. Потом она толкнула меня, а я рванула куда-то в сторону, острая боль прострелила меня от носа до пяток, после чего меня все-таки накрыло, и я потеряла сознание. Темное приятное облако укутало меня с головой, отсекая реальность, а с ней и все проблемы.
Глава 2, в которой речь идет о Mini Cooper (60 000 $ США)
Марина не была хорошим человеком, но и плохим она себя тоже не считала. Она была тем, что получается из нормальной, довольно простой по характеру женщины, если она систематически злится и боится за свою жизнь. Жизнь у Марины могла бы быть довольно приятной, если бы не несколько «но». Первое «но» – ее дочь Анна, которая ни во что не ставила свою мать. Теперь, когда эта маленькая негодяйка уехала учиться в Лондон, она вообще перестала звонить матери, словно бы той и не существовало.
Второе «но» – ее муж. Человек достаточно властный и грубый, даже, можно сказать, жестокий, постоянно нервировал Марину, превращая их уютный загородный особняк с сотней розовых кустов около въездной группы в место постоянных скандалов, криков, попреков и слез. Муж был придирчивым и вспыльчивым, и отношение дочери к Марине отчасти зеркально повторяло его отношение. И все же, несмотря на все эти скандалы и сцены, рыдания и поиски аргументов в свою пользу, больше всего Марину пугала постоянная угроза потери всего этого кошмара. Она боялась развода.
Третье Маринино «но» – ее одиночество вызывало у нее периодические мучительные истерики и панические атаки. Друзей у Марины было раз-два и обчелся. С теми, с кем ей было положено дружить по роду мужней службы, она так и не смогла найти общий язык, справедливо полагая, что все эти длинноногие дряни – жены его друзей – являются ее самыми страшными потенциальными врагами. С теми, с кем Марине было приятно выпить чашечку кофе, муж общаться не разрешал, называя их «всякой швалью». Старые подруги со старой Марининой работы – когда Марина еще работала. С ними Марина иногда тайно встречалась в городе. Все они, как одна, завидовали Марининой удаче.
– Отхватила мужа! Как умудрилась только?! Как ты его разглядела? – говорили они. Но с годами эти восторженные восклицания перестали хоть что-то значить для Марины. Лучше всего она чувствовала себя, сидя в ординаторской своей старой больницы, где проработала больше десяти лет в отделении гинекологии. Потом Вася начал так стремительно продвигаться по службе, что смысл в работе отпал. Вася велел забрать Анюту из садика, перестать заниматься дурью за копейки и заняться ребенком. Так закончилась медицинская карьера Марины.
Их с Васей история как раз соответствовала известной народной мудрости – чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта. Васе генерала еще не дали, но и того, что дали, хватало сверх всяких мер. Он возглавлял один из Следственных комитетов при прокуратуре, а именно: активно боролся с коррупцией, что было одним из самых перспективных направлений в работе правоохранительных органов. И одним из самых прибыльных. Так что чувствовал себя Вася в каком-то смысле получше многих генералов.
Четвертым «но», не дающим Марине спать спокойно, был тот факт, что в этом году ей исполнилось сорок пять лет. Это знаменательное событие в ее жизни связалось отнюдь не с поздравлениями или подарками. Впрочем, без них тоже, конечно же, не обошлось, и кому-нибудь покажется, что Маринин муж сделал все, что нужно, и даже больше, чтобы его любимая жена Марина чувствовала себя счастливо в этот день. Поздравления от всех друзей семьи, шикарный банкет в любимом ресторане Васи, танцы под живую музыку – все, как у людей. Ключи от новенького Mini Cooper, в котором оказалось тесновато.
Все это было не то и не так. Марина хотела бы ездить на «Бентли», а не на этом Cooper, черт бы его побрал. Что это за подарок жене? Еще бы Mitsubishi какую-нибудь додумался подарить. Пикап, например. Его друзья, коллеги по службе, все сплошь на мигалках, и их жены – все старательно делали вид, что восхищены подарком, но Марина была близка к тому, чтобы разрыдаться и закатить истерику. Да и не нужна ей была вообще никакая машина.
Второе «но» – ее муж. Человек достаточно властный и грубый, даже, можно сказать, жестокий, постоянно нервировал Марину, превращая их уютный загородный особняк с сотней розовых кустов около въездной группы в место постоянных скандалов, криков, попреков и слез. Муж был придирчивым и вспыльчивым, и отношение дочери к Марине отчасти зеркально повторяло его отношение. И все же, несмотря на все эти скандалы и сцены, рыдания и поиски аргументов в свою пользу, больше всего Марину пугала постоянная угроза потери всего этого кошмара. Она боялась развода.
Третье Маринино «но» – ее одиночество вызывало у нее периодические мучительные истерики и панические атаки. Друзей у Марины было раз-два и обчелся. С теми, с кем ей было положено дружить по роду мужней службы, она так и не смогла найти общий язык, справедливо полагая, что все эти длинноногие дряни – жены его друзей – являются ее самыми страшными потенциальными врагами. С теми, с кем Марине было приятно выпить чашечку кофе, муж общаться не разрешал, называя их «всякой швалью». Старые подруги со старой Марининой работы – когда Марина еще работала. С ними Марина иногда тайно встречалась в городе. Все они, как одна, завидовали Марининой удаче.
– Отхватила мужа! Как умудрилась только?! Как ты его разглядела? – говорили они. Но с годами эти восторженные восклицания перестали хоть что-то значить для Марины. Лучше всего она чувствовала себя, сидя в ординаторской своей старой больницы, где проработала больше десяти лет в отделении гинекологии. Потом Вася начал так стремительно продвигаться по службе, что смысл в работе отпал. Вася велел забрать Анюту из садика, перестать заниматься дурью за копейки и заняться ребенком. Так закончилась медицинская карьера Марины.
Их с Васей история как раз соответствовала известной народной мудрости – чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта. Васе генерала еще не дали, но и того, что дали, хватало сверх всяких мер. Он возглавлял один из Следственных комитетов при прокуратуре, а именно: активно боролся с коррупцией, что было одним из самых перспективных направлений в работе правоохранительных органов. И одним из самых прибыльных. Так что чувствовал себя Вася в каком-то смысле получше многих генералов.
Четвертым «но», не дающим Марине спать спокойно, был тот факт, что в этом году ей исполнилось сорок пять лет. Это знаменательное событие в ее жизни связалось отнюдь не с поздравлениями или подарками. Впрочем, без них тоже, конечно же, не обошлось, и кому-нибудь покажется, что Маринин муж сделал все, что нужно, и даже больше, чтобы его любимая жена Марина чувствовала себя счастливо в этот день. Поздравления от всех друзей семьи, шикарный банкет в любимом ресторане Васи, танцы под живую музыку – все, как у людей. Ключи от новенького Mini Cooper, в котором оказалось тесновато.
Все это было не то и не так. Марина хотела бы ездить на «Бентли», а не на этом Cooper, черт бы его побрал. Что это за подарок жене? Еще бы Mitsubishi какую-нибудь додумался подарить. Пикап, например. Его друзья, коллеги по службе, все сплошь на мигалках, и их жены – все старательно делали вид, что восхищены подарком, но Марина была близка к тому, чтобы разрыдаться и закатить истерику. Да и не нужна ей была вообще никакая машина.