Веркин Эдуард. Пчелиный волк

   – Ты бы вылез, – попросил я. – А то так неудобно дискутировать. Вылезешь?
   – Не вылезу, – ответил Дрюпин.
   Не надо людей жалеть, люди жалости не понимают.
   – Зря. – Я выбрал на столе жестяную банку с разными электроштуками, уронил на пол.
   – Эй! – возмутился Дрюпин из-под кровати.
   – И сказала Мачеха Золушке, – я выбрал другую банку, – отдели горох от чечевицы до захода солнца, иначе… Иначе будет плохо. Мне кажется, Мачеха упростила этой глупой девчонке задачу – надо было добавить еще, допустим, перловку…
   Я уронил третью банку, с какими-то мелкими треугольными штуковинами, они очень удачно смешались со штуковинами предыдущими.
   Дрюпин не вылезал.
   – А скажи-ка мне, Дрюпин, что будет, если все эти электротехнические принадлежности залить соплями из шокера? Отличный винегрет получится. Пожалуй, я…
   – Ладно, вылезаю.
   Койка подпрыгнула – наверное, Дрюпин пошел на подкоечный вираж.
   – Только, Дрюп, давай, безо всяких там твоих фризеров, трассеров и пси-дайверов. Мне совсем шутить не хочется.
   Койка перестала подпрыгивать. Что-то железно щелкнуло – Дрюпин, видимо, отказался от агрессивных планов.
   Так же ловко, как и влез, Дрюпин вылез. Надо потом, при случае будет обучиться этой технике. Когда Дрюпин придет в норму.
   Гений изучил разгром, поглядел на меня с осуждением.
   – Ты сам виноват, – сказал я. – Нечего было…
   – Ну, ты и гад… – выдал разочарованно Дрюпин.
   – Успокойся, Дрюпин. Скажи спасибо, что я тебя прямо под койкой не расстрелял. Из твоего собственного соплястика. Ты бы очень мило там покорчился… Ладно, мне надоело с тобой собачиться. Давай разговаривать.
   – Давай.
   – Значит, ты настаиваешь на том, что я пытался тебя убить?
   Дрюпин быстренько взглянул на все еще валяющийся на полу шокер. Для верности я подтянул его к себе носком ботинка. Отсекайте у людей искушения, и станут люди гораздо лучше.
   – Ты не пытался… – поправил Дрюпин. – Ты хотел…
   – А почему тогда не убил?
   Серьезный вопрос. Если я уж так хотел, то почему тогда не убил?
   – Откуда я знаю… – поежился Дрюпин. – Передумал, наверное…
   – Подробнее.
   – А ты что, не помнишь? – Дрюпин был насторожен.
   – Не помню. Давно я заходил?
   – Минут двадцать…
   Дрюпин снова скосился на шокер.
   Забавно. Забавные вещи у нас тут происходят. Угрожающие. Опасные, я услышал опасность. Казалось бы, что такого – Дрюпину прикошмарился я, мне самому много что снится, и сам себе я тоже частенько снюсь. Конечно, ничего… Но в этом во всем было что-то такое… неприятное.
   Кто уснет у подножия сфинкса и увидит во сне себя, умрет до новой луны, так будет.
   – Я спал, – стал рассказывать Дрюпин, – спал. Спал, но потом вдруг проснулся. Знаешь, такой эффект присутствия. Или опасности какой… Я, короче, нервно проснулся. Огляделся. И тут гляжу, а ты надо мной стоишь!
   – Я?
   – Ты.
   – А может, ты все-таки не проснулся? – Я поглядел на Дрюпина строго. – А я явился к тебе во сне?
   – Ну, тебе видней, конечно, как ты ко мне явился, я тебе рассказываю как было. Я проснулся и вижу – ты.
   – А это был точно я?
   Дрюпин кивнул:
   – Ты. Знаешь, я твою поганую морду всегда определю. Правда, она у тебя такая бледная была, как у… покойника…
   Тревожно. И плохо дело. Я с лицом, как у покойника, брожу по базе, это невесело в общем-то. И тут мне подумалось кое-что, и я спросил:
   – А как я был одет?
   – В халат, – сразу же ответил Дрюпин. – В такой черный халат, плащ даже такой. С капюшоном. На самые глаза надвинут был капюшон. Вот так…
   Дрюпин показал как – до переносицы.
   – Как же ты меня разглядел? Если я был в капюшоне?
   – Знаешь, всегда разглядишь человека, собирающегося тебя прибить, я тебе уже говорил…
   – А с чего ты взял-то это? Что я тебя прибить собирался? Я что, душить тебя начал? Или ножницы из кармана достал?
   – Я по глазам же увидел! – заявил Дрюпин. – Это всегда видно! Ты на меня с такой ненавистью из-под капюшона смотрел! Будто я у тебя… ну, даже не знаю, что тебе сделал! Я и проснулся-то от твоего этого страшного взгляда!
   – И что дальше было? – продолжал расспрашивать я.
   – Ты же сам… Короче, ты смотрел-смотрел, а потом… Потом ты смылся. Я лежал сперва долго, ну и решил оборониться немного… А тут ты и сам заявился. Второй раз. Зачем-то переоделся только… Ты случайно не лунатик?
   Лунатик. Хожу по ночам… Луноход. Не может быть такого. Если бы я ходил по ночам, мне бы давно об этом сказали. Меня бы лечили…
   А может, я раньше луноходил? В той жизни, из которой ничего не помню? Только вот… Только вот при чем здесь плащ с капюшоном? У меня никакого капюшона с плащом нет, я вообще не терплю всякие капюшоны, когда что-нибудь на глаза налезает – просто вешаюсь. Тогда получается что? Что не луноход я вовсе, а шизик. Что где-то храню я этот черный плащ…
   Со стороны атриума послышался приглушенный сабвуферный хлопок.
   Птуккк.
   Дрюпин ойкнул.
   Что ж, этого и следовало ожидать. Сначала являюсь я-призрак-в-капюшоне, а затем вот такие хлопки раздаются.
   Птуккк.
   – Это что? – Дрюпин подвинулся к стене.
   Я заметил, многие ищут в стенах поддержку, что ли, какую. Будто стены могут спасти.
   – Что это? – спросил Дрюпин уже наоборот.
   – Дробовик, – ответил я. – Кто-то пальнул из дробовика.
   – Это неспроста, – забеспокоился Дрюп. – Сначала ты ко мне заглянул…
   – Я к тебе не заходил, – перебил я, только Дрюпин не услышал.
   – Потом ты второй раз ко мне зашел. А теперь стреляют…
   – Тут всегда стреляют.
   – Сегодня они не запускали ничего… – Дрюпин приложил ухо к стене. – Они ее не запускали. Почему тогда стреляют…
   Со стороны атриума простучала очередь. Длинная. Ни разу не прервалась. Штурмовая винтовка. Чк-чк-чк.
   Дрюпин от стены оторвался, огляделся полуубито.
   – Оружие есть? – спросил я.
   Дрюпин оружия никогда у себя не хранил. Во всяком случае, приличного. Разной хитроумной дряни у него было всегда куча. Трассеры, фризеры, о них уже говорил, а еще самосвязыватели, поскальзыватели, зуболом. Зуболом мне особенно нравился. С виду обычный, правда, чуть меньший в размерах мегафон, а наведешь его на цель, нажмешь на кнопочку – и у этой самой цели начинают жутко болеть зубы. Так что ничего, кроме зубной боли, не остается. Только работал вот он ненадежно, был еще не отлажен, и иногда зубы начинали болеть у самого стрелка. Выявить какой-то закономерности не удавалось, и зуболом находился в стадии вечной разработки уже больше года.
   Странно даже, с чего это вдруг Дрюпин решил треснуть меня табуреткой? Мог бы сразу чем-нибудь мощным, запасы-то есть… Растерялся с испуга.
   – Оружие нормальное есть? – снова спросил я.
   – Шокер…
   Я поднял с пола шокер. Семь зарядов осталось.
   Еще очередь.
   – Что это?! Что происходит?
   – Кто-то стреляет, говорю же. Надо пойти…
   – Ты думаешь, нападение? На базу кто-то напал?
   Дрюпин зачем-то обернулся одеялом.
   – Вполне может быть… – сказал я. – Тут полно всего. Оружие, взрывчатка. Не удивлюсь, если пара боеголовок даже припасена…
   – Здесь нет боеголовок. Я пять раз все проверял. У нас здесь нет источника радиации…
   Взрыв. Со стола посыпались гайки. Глухой такой взрыв, на пластик похоже.
   – Это внизу, – сказал Дрюпин. – Что ты думаешь делать?
   – Надо посмотреть.
   – Может, не надо?
   Еще взрыв. Уже граната. Лампа под потолком погасла, по углам загорелся тусклый красный цвет.
   – Что это?
   – Аварийное освещение, – пояснил Дрюпин. – Генераторы отключились. Везде темно теперь… Полчаса темноты.
   – Включить можешь?
   Дрюпин вытащил из шкафа ящик с небольшим лаптопом.
   – Здесь я терминал собрал… – сказал он. – Так, неофициально… Попробую запустить пораньше…
   – Попробуй. Слушай, Дрюмп, ты знаешь какое-нибудь имя на букву «я»?
   – Ярыло, – сказал Дрюпин. – Тебе очень пойдет.
   Я шагнул к двери.
   – Ты что, действительно пойдешь? – спросил Дрюпин.
   – Пойду. Погляжу одной рукой. Тебе кого-нибудь убить?
   – Угу. Себя убей. А у Сирени как, дверь тоже открыта?
   Я не ответил, открыл дверь, шагнул на галерею.
   Снизу полыхнуло. Зеленым. В красном свете бластерный разряд казался зеленым, свирепый получался эффект…
   Стоп! А кто, собственно, стреляет?
   Бластерами десантникам нельзя пользоваться, даже в экстренном случае, за этим строго следят. Кто стреляет?
   Снова автоматная стрельба. Потом крик. Кого-то прибили, однако…
   Вжжих! Разряд в потолок, попал прямо в лампу, стекло взорвалось и посыпалось вниз золотым конфетти. Красиво. Что-то в последнее время слишком много разной стрельбы…
   Я не удержался, выглянул за бортик вниз.
   В атриуме разворачивалось сражение. Если сказать вернее, избиение. Избивали десантников.
   Их было довольно много, десантников. Я быстро посчитал. Тринадцать штук.
   Четверо шевелились на полу в неудобных позах.
   Остальные нападали на человека, стоявшего в центре дворика. Человек был невысок, и на нем и в самом деле был плащ с капюшоном. Только в красном свете аварийных ламп он не казался черным, скорее, бордовым. Десантники нападали без оружия, винтовки беспорядочно валялись на полу вперемешку с другим оружием, я разглядел три бластера и переносной зенитно-ракетный комплекс.
   Десантники нападали, человек отбивался.
   Стреляли лишь двое. Да и то невпопад как-то, скорее даже не для поражения цели, а для отвлечения. Трассирующие пули пролетали над головой человека в плаще, но он не очень их пугался.
   Один десантник сидел спиной к железобетонному кубу. С бластером в одной руке, с каской в другой. Палил он. Иногда. Большую часть времени пребывал в отрубе, пробуждаясь иногда и стреляя куда бог пошлет. Потом снова отрубался.
   Сверху продолжал сыпаться мерцающий золотом порошок. Золотой снег. Странный Новый год. Все странно.
   Сначала я не понял – к чему вся эта нелепая стрельба не по мишени. Затем дошло. Они даже резиновыми пулями в него не стреляли! Чем-то этот тип им был весьма и весьма дорог. Что ж, тем лучше. Шокер у меня наготове. Вырублю этого гада энергетическими соплями. Отличусь героически и узнаю, что за привидение такое…
   Такая борзота – в одиночку на целую базу!
   Сражение продолжалось. Счет в пользу оборонявшегося – нападать-то десантники нападали, только толку было мало.
   Удивительное все-таки у него было искусство! Не видел такого. Ни в кино, ни вообще. Похоже на какой-то бредовый танец. Пляска Смерти, расхлябанный веселый макабр, что-то такое истеричное и сверхэффективное.
   И оружие тоже. Вроде короткой алебарды с торчащим вверх шипом. Алебардо-чекан.
   Движение, блеск и свист – десантник падает с подрезанными коленными сухожилиями.
   Движение – клинок входит в плечо, оружие на пол, еще один, валяется, орет.
   Красиво, можно смотреть долго, любоваться даже.
   А где же, кстати, подмога? Так он всех их перекалечит. Не, я давно знал, что десантники наши в бою не очень велики, но чтоб так… Не справиться с каким-то недомерком – на голову ниже самого низкого…
   Я вдруг понял.
   Он совсем не недомерок. Он тоже. Тоже мальчишка.
   Коллега?
   Может, с другой базы? Может, есть другая такая, как наша?
   Ладно, сейчас узнаем.
   Я выдохнул и двинулся вдоль стены галереи, стараясь держаться подальше от перил. Так, на всякий случай.
   Когда я добрался до лестницы, ведущей в атриум, схватка закончилась. Пули не свистели, лазер не полыхал, ничего не брякало, ничего не громыхало, только лампа разбитая все сыпала и сыпала золотой пылью.
   Я притаился и почти сразу услышал, что по лестнице поднимаются. Громыхая оружием и, как мне показалось, железными сапогами громыхая. Куда он прет, интересно? С галереи никуда выйти нельзя, только снова в атриум… Можно в соседний блок перебраться, только зачем? Заблудился, что ли?
   Посмотрим.
   Подождем.
   Я стал ждать.
   Поднимался он достаточно медленно, нагруженно. Когда вывалился на галерею, стало ясно почему. Он собрал почти все валявшееся в атриуме оружие. Даже ПЗРК и то прихватил. Куда ему столько?
   Любитель оружия прогрохотал мимо меня. Арсенал ходячий.
   – Стоять, – негромко сказал я.
   Мне понравилась его реакция. Он даже не сбросил оружие, а как-то вышел из него, все эти железяки остались на секунду висеть в воздухе, а он уже выхватывал из-за спины свою алебарду.
   Я стрелял метров с пяти. Три выстрела. Соплемет выбрасывал парашютом шокирующие заряды, увернуться от них было нельзя. По уверениям Дрюпина.
   А он и не уворачивался. Он шагал навстречу выстрелу, взмахивал секирой, шок-паутина разделялась на две части. И он сквозь них проходил.
   Надо Дрюпину будет еще поработать над шокером, потом скажу. Если…
   Три шага сквозь наэлектризованный силикон, парень оказался передо мной и на четвертом движении разрубил шокер. Больно ударило по пальцам, я остался безоружен.
   Замер, прижавшись к стене. Это было лучшей тактикой, судя по классу подготовки, мальчик в плаще шутить не любил. Лишний раз двинешься – рассечет сухожилия. А они мне еще пригодятся.
   А вообще… Вообще в горло, точнехонько в артерию упиралась сталь. Секира.
   Он поднажал, и сталь прорезала кожу. Мыслей у меня никаких не было, просто стоял.
   Рявкнули сирены – Дрюпин запустил генераторы. Вспыхнул свет, лампа была как раз напротив меня. Довольно долго я не видел ничего, кроме белизны.
   Но что-то произошло.
   – Как это… – еле слышно прошептал парень. – Что такое…
   Алебарда отпустила.
   Голос какой-то никакой. Хотя нет, противный, кстати.
   Свет лупил в глаза, я старался все-таки через него проглядеться, нет, бесполезно. Зря я велел Дрюпу включить свет. Алебарда отдалилась от меня на сантиметр. Мало. Сантиметр – это мало…
   – Брось оружие.
   Ну вот, наконец-то. Сирень.
   Грозная Сирень, воительница, птица смерти и дщерь Ахелоя ^[8], стояла в центре галереи, проснулась наконец-то. В гламурной розовой пижаме с цветочками и леопардами. Если бы я мог, я бы засмеялся, честное слово.
   – Оружие на пол, – повторила Сирень.
   Он медленно обернулся. Алебарду не выпустил, так и продолжал держать меня, лезвие почти на горле, одной ногой во тьме.
   Сирень вышла из тени.
   – Брось оружие, – приказала она.
   Так спокойно-спокойно, но при этом ясно, что, если оружие не бросится, ничего хорошего ждать не стоит. И в подтверждение Сирень подняла «теслы». Ненормальность сгущалась – электромагнитные пистолеты-пулеметы дико не сочетались с розовой леопардо-цветочной пижамой, если бы я мог, я бы оборжался, честное слово, это было смешно.
   Но он не засмеялся, он почему-то испугался. Я даже почувствовал, как дрогнула его рука, лезвие убралось еще на сантиметр, он что-то прошептал, но уже так тихо, что я не услышал…
   Еще на сантиметр. Все равно мало. Для того чтобы рвануть, нужно сантиметра три.
   – Положи топор! – Сирень целилась.
   Непонятно куда только – то ли в меня, то ли в этого.
   – Топор, говорю. – Сирень шагнула ближе.
   Он опустил алебарду.
   Я пытался разглядеть его, но видно было плохо, свет в глаза прямо, а капюшонщик стоял вполоборота.
   – Отойди в сторону. – Сирень приближалась.
   Я хотел сказать ей, что зря она подходит так близко, к таким нельзя близко подходить…
   Он толкнул меня вперед, под «теслы», сам рванул в сторону лестницы.
   Сирень нажала на курки. Не сомневаясь.
   «Теслы» выпустили свои сотни пуль в секунду, две огненные полосы ударили в бетон стены меньше чем в метре от меня. Бетон потрескался, потек жарким малиновым сиропом.
   По полу звенели падающие оболочки, цокали маленькие звенящие копытца, на галерее больше никого не было. Я и Сирень.
   Она сменила магазины, прошла мимо меня, выглянула на лестницу.
   – Никого, – сказала она негромко, сама себе.
   Я тоже выглянул.
   Действительно, никого.
   Снизу, от атриума в броне повышенной защиты медленно поднимался увешанный разными видами смерти главный дес Гришин. Воевать шел.
   А вверх лестницы вообще не было.

Глава 5. Молоко бегемота

   – Встать! – рявкнул сикх.
   Я послушно поднялся со стула. Придурок в полевой форме сикхского спецназа армии Индийской республики медленно направился ко мне.
   – Кто твои сообщники?
   – Я не знаю… – я почти плакал, – не знаю, про каких сообщников вы говорите…
   Я совершил над собой зверское усилие воли и заревел.
   Усилие пришлось совершать потому, что я был несколько не в настроении. Тревожно мне было после вчерашнего.
   Не то чтобы я испугался. Но какое-то беспокойство во мне объявилось. Где-то в глубине. Беспокойство и неустойчивость. Все мерещился этот капюшонщик.
   Как-то это на меня подействовало не так. Заноза какая-то занозилась.
   А все, главное, делают вид, что будто ничего не произошло. Пропалины и следы от пуль на стенах вообще к утру уже были замазаны, будто и не произошло ничего, Седой встретил меня в коридоре – улыбнулся. Я его спрашиваю – что за налет тут ночью был? За что десантура зарплату получает? Ни поспать, ни отдохнуть после трудового дня. Что за дела? Почему я должен бегать по коридорам в исподнем и отстреливаться от каких-то призраков? Сколько можно…
   Седой захихикал так неестественно и говорит – не волнуйся, это была плановая тренировка, в рамках проводившихся учений по повышению боевой готовности. Вчера ночью была вскрыта Вторая оружейная комната.
   Вторая оружейная – это где бластеры хранятся и другая наша сверхамуниция. Кевлар, легкий уран, супербулат. Вообще-то, если организовывать налет, то только туда. Там собраны все шедевры смертоубийственной техники, причем большинство из этих шедевров не поступит на армейское вооружение в ближайшие пятьдесят лет.
   Нападавший разрезал замок и попытался вынести несколько прототипов, однако сработала сигнализация, ну а дальше я и сам знаю.
   Конечно, знаю. Только вот зачем перед тем, как вскрыть Вторую оружейную, этот нападавший заглянул к Дрюпину? Спокойной ночи, что ли, пожелать? Молока с печеньем занес? Колыбельную спел? Вряд ли Дрюпину все-таки привиделось, он хоть и трус, но трус слишком приземленный, такой не сможет увидеть галлюцинацию, даже если захочет.
   Но спрашивать было бесполезно, Седой ведь никогда ничего не скажет, скрытность у нас просто стала философией. А я все равно попробовал спросить.
   Кто, спрашиваю, это был? Что за герой такой – десы летали, как веники? Седой замялся на секунду, потом сказал, что наш мастер меча вызвал одного из своих лучших учеников.
   Из Саппоро.
   Ну да, подумал я. Из Саппоро. Тогда что же он так хорошо по-рюсски ботал?
   А вслух сказал: да, конечно, школа меча из Саппоро – лучшая в мире. Жаль, что мне не удалось схватиться с сенсеем, эта глупая Сирень все испортила своей дурацкой стрельбой…
   Седой меня по плечу похлопал и говорит, что теперь такие учения частенько будут проводиться. Будь готов.
   Ну да, учения по развитию бдительности, само собой. Хорошо.Только вот башку мне чуть не отрезали. Шрам на шее надолго останется. Ну, да ладно.
   Дрюпин мне тоже встретился. Задумчивый такой, шарахнулся как от привидения. Боится меня. Ничего, побоится и бросит. А после Дрюпина сразу Сирень. В коридоре. Как-то не так посмотрела. С повышенной ненавистью. Почему только – непонятно. Ну, да что с нее взять… Благодарности я явно не дождусь. Особенно от Сирени.
   Но вернемся к прозе будней.
   – Кто твои сообщники?! – зарычал сикх.
   И я все-таки заревел. Здорово заревел, слезы потекли прямо ручьями, закапали мутными каплями.
   – Я не знаю, о чем вы говорите, какие сообщники, со мной вообще дружить никто не хочет, а вы говорите сообщники…
   – Ты мне еще скажи, что в штаны писаешься! – злорадствовал сикх.
   – Писаюсь… – рыдал я. – До десяти лет на клеенке спал… На желтой…
   – Ври больше. – Сикх достал из кармана опасную бритву, проверил на ногте остроту.
   – Руку! – потребовал сикх.
   – Не надо! – пискнул я.
   – Руку, крыса!
   – Не надо, мистер!
   Сикх рассвирепел, схватил мою руку и принялся зажимать ее в портативные тиски. Я верещал от страха. Это было не то чтобы уж больно, но неприятно, ладонь оказалась сдавлена, а пальцы торчали наружу легкомысленным веером.
   Сикх приблизился ко мне и помахал перед лицом бритвой.
   – Я буду отрезать тебе пальцы, – пообещал он. – Потихоньку, не спеша, один за одним. Сначала на правой руке, затем на левой…
   И сикх коснулся лезвием моего драгоценного мизинца.
   Тут уже я не удержался и врезал сикху в ухо. Освободился из тисков и врезал еще. С большим удовольствием.
   – Ты чего?! – заныл Дрюпин. – Так же не по правилам! Я так не могу, почему мне каждый раз в ухо?
   – А кто мне на прошлом тренинге чуть ребро не сломал? – напомнил я. – Тебе, значит, ребра мне можно ломать, а мне тебе и в рожу нельзя?
   – Плохо все, – устало сказал Седой. – Неубедительно… И что это за срыв в конце?
   – Дрюпин заигрался, я же видел, – сказал я. – Еще бы немного – и он мне палец точно бы отрезал. У него после сна возбуждение в членах. А куда это годится?
   – Я не заигрался! Это ты заигрался…
   – Плохо, – повторил Седой. – Все это было очень плохо.
   – Не, конечно, плохо, – согласился я. – Потому что я знаю, что это…
   Я ткнул пальцем в сикха:
   – Я знаю, что это Дрюпин. А это не тюрьма штата Пенджаб. И я не могу перед Дрюпиным до конца вжиться в роль.
   – Психологические сценарии – важнейшая часть подготовки, – сказал из-за стола Йодль – еще один из наших наставников, к тому же врач. – Вы, молодой человек, должны уметь в долю секунды вжиться в один из семнадцати базовых образов. Кстати, повторите-ка их, пожалуйста…
   – Уже повторял сегодня, – огрызнулся я.
   – Повторите еще.
   Спорить с Йодлем бесполезно, старый фашист просто непробиваем. Поэтому я плюнул на споры.
   – Повторение – мать познания, – изрек Йодль.
   – Как скажете. Повторяю. Сценарий номер один: «Идиот».
   Я придал лицу серьезное и тупое выражение и принялся бубнить:
   – Реализация сценария «Идиот» наиболее целесообразна при контакте с психологическим типом «Благородный лидер». «Идиота» не воспринимают всерьез, при нем ведут непринужденные беседы, что позволяет осуществлять сбор информации. Кроме того, сценарий «Идиот» позволяет под маской недальновидности задавать наиболее провокационные вопросы и получать правдивые ответы. Статистика показывает, что около восьмидесяти процентов людей не лгут при общении с идиотами. Что позволяет наиболее эффективно внедряться в группы…
   – Дальше, – потребовал Йодль.
   – Сценарий два, «Лабрадор»…
   – Своими словами, если можно, – поморщился Седой. – Учебники мы и сами знаем.
   – Пожалуйста, – пожал плечами я. – Сценарий «Лабрадор». Назван так в честь патологически дружелюбной и глупой собаки. Она всем помогает, ее любят, при ней не стесняются. Я бы сказал, что «Лабрадор» – это «Идиот» в квадрате. Наиболее эффективен против людей совестливых и нравственных – ну какой хороший человек обидит глупую невинную собачку? Сценарий три «Неудачник». Неудачник – милый парень, он старается всем понравиться, но ничего у него не получается. Он жалок, но помыслы его чисты. Все у него валится из рук. Наиболее эффективен против психологического типа «Благородный лидер». Такой лидер стремится покровительствовать, стремится защищать всех сирых и убогих, и, естественно, берет под свое крыло неудачника. Поэтому неудачник очень скоро оказывается в курсе всего. Впрочем, «Неудачник» в модификации «прихлебатель» может быть легко использован и против «Неблагородного лидера». Все просто. Вообще, все наши сценарии направлены на слудующее – создавать о себе неверное впечатление, вводить в заблуждение, беспрепятственно шпионить, лгать, переступать через нормы морали и в итоге наносить удар в спину…
   – Ну прямо уж в спину! – хмыкнул Седой.
   – Именно так. В спину. Сценарий четыре «Трус». Выгода данного сценария заключается в следующем. Контрастный переход от «Труса», допустим, к номеру восемь «Супермену» практически в семидесяти процентах случаев вызывает у противника шок и психологический ступор, который опять же позволяет добывать информацию и решать поставленные командованием задачи…
   Я взял со стола графин, налил воды, выпил с удовольствием.
   – Сценарий шесть – «Капитан Немо». Реализуется в ситуации, когда затруднительно определить психологический тип противника. Выполняющий сценарий «Немо» должен по возможности не выделяться среди окружающих, ни в коем случае не обнаруживать себя. Иногда возможна демонстрация некоторых качеств. Сценарий «Капитан Немо» основан на анализе поведения обычного среднестатистического человека в экстремальной ситуации. Обыкновенный человек, не склонный к геройству или, наоборот, к излишней трусости, никак себя не ведет. Старается прояснить ситуацию, определить, кто есть кто… Остается в тени, одним словом. На мой взгляд, именно «Капитан Немо» наиболее эффективный метод ведения разведывательной работы в поле. Предполагается сбор информации, инфильтрация…
   – Довольно, – остановил меня Йодль. – В теории вы разбираетесь. Однако практика… Что вы нам демонстрировали сейчас?
   – Сценарий «Трус», – ответил я. – В исполнении…
   – В неудачном исполнении.
   – В боевой обстановке исполнение будет удачным, – заверил я. – К тому же этот фигляр Дрюпин мне все время кривил рожи…