Веркин Эдуард. В школе юных скаутов. Поиски клада

   – Ему велели, он и клеит, – сказал Генка. – А вы к нему не приставайте больше! Понятно?
   – У колхоза землю отобрали, монастырю передать собираются. – Парень поднялся с земли. – Теперь еще скауты какие-то... Парней к себе наших зовут, девчонок...
   Он поставил фляжку на землю, встал и, по-взрослому сутулясь, потащился по улице.
   – Эй, чел! – крикнул ему Генка. – Ты кое-чего забыл!
   Парень остановился, снял шлем и надел его на фляжку.
   Скаут подождал, пока обидчик окончательно скроется, забрал фляжку, забрал шлем, протер его изнутри носовым платком, водрузил на голову. Затем вернулся к магазину и приклеил к стене объявление. В объявлении говорилось, что все желающие подростки до 16 лет могут приходить завтра в 16.00 к зданию клуба и записываться кандидатами в скаутскую дружину.
   – А почему кандидатами? – спросил Генка.
   – А вы местные? – в свою очередь спросил скаут.
   – Мы из...
   – Мы местные, – ответил Генка. – Мы шерсть плетем. А из нее валенки вяжем. И мечтаем вступить в скауты. С детства.
   – Отлично! – обрадовался скаут. – Я поговорю с нашим скаут-мастером. Вы сегодня приходите в наш лагерь, он там, в лесу, с другой стороны монастыря. Но вас сразу в скауты не возьмут...
   – Почему это? – спросил Жмуркин.
   – Вы должны доказать, что на самом деле готовы. Но это только так говорится, кандидат – это почти то же самое, что и скаут. Будете жить в палатке, питаться вместе с нами, работать... Нам сейчас как раз рабочие руки нужны – мы на восстановлении монастыря заняты. Поэтому вас могут принять по ускоренной программе, по практическим делам то есть, а теорию после изучите. Сейчас главное – работа...
   – Работать – это мы любим, – вставил Жмуркин. – Я так люблю работать, что иногда даже пообедать забываю...
   – Слышь, – спросил Генка, – а скауты – это вообще...
   Парень набрал в легкие воздуху и начал читать заученный наизусть текст:
   – Скауты стремятся быть сильными, крепкими, ловкими, находчивыми, энергичными и предприимчивыми. Настоящие скауты проживут без чужой помощи в степи и в дремучем лесу. Они умеют разбираться во всевозможных следах и мелких приметах, умеют сберечь свое здоровье вдали от докторов и аптек, они всегда веселы и не падают духом. Своим величием Родина в значительной степени обязана энергичным, предприимчивым людям, которые, как внутри государства, так и на его окраинах, боролись за благо и свободу родного народа и распространяли культуру и просвещение. Многие из них погибли, но память о них в признательном сердце народа будет жить вечно...
   – Понятно-понятно, – остановил его Генка. – Только вот насчет погибели...
   Юный скаут принял строгое выражение лица, было видно, что он в случае чего готов распространить культуру и в борьбе за это сложить свою голову.
   – Как скажешь, – Жмуркин похлопал паренька по плечу. – Мне всегда была близка такая вот позиция...
   – И нам! – ответил за себя и за Генку Витька.
   – Вот и здорово! – сказал скаут. – Приходите вечером. Кольку спросите – это я...
   – Мы обязательно придем, – сказал Жмуркин. – Всю жизнь хотел восстановить справедливость и какой-нибудь монастырь!
   Скаут Колька пожал ребятам руки и, испуганно озираясь на переулки, двинулся дальше по улице.
   Витька тихонько продекламировал:
   – Сын-балбес к отцу зашел и сказал, мяуча: «Я бы в скауты пошел, пусть меня научат...»

Глава 3
Внук Чингисхана

   Витька проснулся оттого, что кто-то стучал ему по голове. Тук-тук-тук – с настойчивостью голодного дятла, добирающегося до спрятавшейся в глубине дерева гусеницы. Витька открыл глаза. Сначала Витька подумал, что это и в самом деле дятел, но стук был слишком громким и раздавался уж слишком под ухом. Буквально в какой-то паре метров.
   – Какого черта? – Генка тоже проснулся. – Вчера до двенадцати какие-то сказки у костра травили, теперь ни свет ни заря по башке стучат...
   – А Жмуркин вот спит, – Витька кивнул на Жмуркина. – Отличная нервная система.
   – У него просто ночью матрас сдулся, он почти на земле лежал... Плохо выспался. Теперь будет до обеда дрыхнуть...
   – Не будет, – сказал голос за стенкой палатки.
   И тут же в окошко просунулась рука с чайником и стала поливать Генку, Витьку и Жмуркина. Причем не водой, а холодным чаем.
   Витька нырнул в спальник, но он был старой конструкции, и чай пробирался внутрь, разгоняя последние обрывки сна.
   – Сейчас я встану! – зарычал Генка, освобождаясь от спальника. – Выберусь! И надеру кому-то...
   Генка запутался в завязках спальника, плюнул и вылез из мешка, извиваясь наподобие ужа. Он перекатился к выходу и, рыча, выскочил наружу.
   Витька тоже стал выбираться из спального мешка. Получалось тоже плохо. Завязки за ночь затянулись, и Витьке пришлось растягивать их зубами. От возни проснулся Жмуркин.
   – Почему мокро? – спросил Жмуркин. – Дождь, что ли, был...
   – Снег, – ответил Витька, высвободился из мешка и выглянул из палатки.
   То, что он увидел, поразило его. Прямо возле костра, пыхтя и скрежеща зубами, отжимался от земли Генка. Рядом с ним стоял вчерашний супермен в тельняшке, тот, кто принимал их в кандидаты. Витька вспомнил, что его, кажется, зовут Буров. Сережа Буров.
   – Каждый настоящий скаут должен суметь отжаться двести раз, – Буров хлопал себя прутиком по сапогу, – должен уметь переплыть реку, должен...
   Тут Буров заметил, что из палатки выглядывает Витька.
   – А вот тебе и компания! – Буров шагнул к палатке, схватил Витьку за шиворот и выволок наружу.
   – Ты чего? – недовольно спросил Витька.
   – Отжимайся! – приказал Буров.
   – Зачем? – глупо спросил Витька.
   – Затем, что утро скаута начинается с отжиманий. Затем умывание, затем молитва, но это по желанию, затем завтрак, затем работа. Сегодня у нас по плану строительство столовой для монахов...
   – А что, монахи сами себе столовую построить не могут? – пробурчал Витька.
   – Скаут не спрашивает, скаут делает, – сказал Буров. – Ты хочешь стать скаутом?
   – Мечтаю, – ответил Витька и, чтобы пробудить в себе хоть какую-то бодрость, представил сундук с сокровищами.
   – Тогда отжимайся, – Буров указал прутиком на землю.
   Витька принял упор лежа и стал отжиматься. Пока он отжимался, Буров выволок из палатки полусонного Жмуркина и пристроил его рядом с Витькой и Генкой. Хитрый Жмуркин не протестовал, отжимался хотя и плохо, но с видимым усердием и удовольствием.
   Генка выдохся и свалился на хвою. Он отжался около восьмидесяти раз. Витька отжался всего сорок, а Жмуркин и того меньше – двадцать.
   – Доходяги, – сказал Буров. – Пока вы недостойны быть скаутами, пока вы только кандидаты. А еще деревенские... Идите умываться.
   – А где умывальник? – наивно спросил Жмуркин.
   – Какой умывальник?! – заревел Буров. – Скауты умываются в реке!
   Умывшись в реке, посмотрев на молящихся скаутов, позавтракав рисовой кашей с килькой в томатном соусе, ребята отошли на берег держать совещание.
   – Через пять минут построение, – напомнил Жмуркин.
   – Что-то мне не нравится быть скаутом, – сказал Генка. – Концлагерь «Солнышко» какой-то. Зарядка, каша с комарами... Не удивлюсь, что этот Сережа Буров вечером на дискотеке прокрутит нам парочку дисков. Пулеметных.
   – Дискотеки не будет, – заметил Витька. – Будут песни у костра.
   Витька невесело хмыкнул.
   – Кстати, нам, между прочим, выпала большая честь, – Жмуркин поглядывал на часы. – За то, что мы защитили вчера скаута, нас определили в восьмерку к самому старшему скаут-мастеру Бурову! Восьмерка называется звено, впрочем, Колька, ну тот, вчерашний скаут, сказал, что в каждой республике все по-своему. По демократическим принципам. Где дружины, где отряды, где восьмерки, где звенья, черт ногу сломит, я ничего не понял... Сам Буров любит, чтобы были восьмерки. А Буров самый крутой! И мы в его восьмерке.
   – Обрадовал, – Генка пнул сосну, с сосны упала шишка.
   – Мне кажется, – сказал Витька, – мы не выдержим этого лагеря...
   – Да уж...
   – Вы что?!! – Жмуркин перешел на шепот. – Первый день здесь, а уже скисли? Забыли, зачем мы здесь? Забыли про сокровища?
   Генка с сомнением посмотрел на Витьку и на Жмуркина, потом продекламировал:
   – Как-то, уставши от будничных дел, мальчик Шварценеггером стать захотел. Гири качал, обливался водой... В гробу он лежал, как Арнольд молодой...
   – Это уж точно, – Витька потер ноющие от отжиманий руки. – Быстрый и дохлый...