Страница:
Сом подобрал диск и хотел было его выключить, но, подумав, решил задать всемогущему джинну вопрос, ведь помимо прочего джиннки еще и удовлетворяли естественное любопытство детей.
– Слушай, Джинни, – проговорил он нарочито писклявым голосом. – Ты не знаешь случайно, где это мы очутились?
Голографический призрак, прищурившись, стал оглядываться, потом задумчиво приложил ко лбу толстый палец. Сом понимал, что хитроумный прибор маскирует таким образом сеанс связи с Ирмой, но пробудившаяся вдруг детская вера в чудо оказалась сильнее этой взрослой убежденности. Он понял, что ждет ответа с нетерпением.
«Есть такой чудесный остров, малыш, – объявил наконец Джинни, – называется он Гренландия. Здесь живет множество добрых зверей и птиц, но тебе пора домой, к мамочке…»
Сом не стал сообщать доброму джинну, что мамочка его живет далеко отсюда, а выключил болтливый приборчик, причем получилось у него на этот раз без особого напряжения, словно он и впрямь вернулся в детство.
– Итак, выходит, все-таки Гренландия… – пробормотал Сом, осматривая окрестности уже новым, более осмысленным взором. – Очень хорошо, осталось тишь добраться до ближайшего фаланстера или… до поместья…
Он вдруг вспомнил, кому принадлежит поместье в Гренландии. Море Баффина Китовая ферма «Нарвал». Владелец – Кирк Дуглас…
Вырвались!
Прыжок в ничто удался на славу…
Тайком от Хо я отер с чела трудовой пот.
«Птерозавр» двигался по инерции, автоматически корректируя курс при помощи гироскопов. Тень Кольца лежача на земных облаках, и казалось, что дельта-ящер мчится по широкополосной магистрата, наподобие Трансгобийской, как если бы ее дух воспарил в поднебесье.
Вспомнив о Трансгоби, я вспомнил и о Лиз. Как там она, эта упрямая девчонка?.. Все еще считает меня механтропом? Вынашивает планы моего пленения и заковывания в кандачы? Ничего, потерпи, милая, скоро ты все узнаешь…
«Кхе, кхе, кхе», – прокашлялся Хо и повернулся ко мне.
Похоже, маневр «Птера» дался ему тяжело. Гематома сделалась еще больше, и теперь голова Мастера напоминала диковинный тропический плод.
– Укатали сивик крутые подъемы, – проговорил он. – Так, кажется, гласит старинная русская поговорка?..
– Почти, – откликнулся я. – Только не сивик, а сивку, и не подъемы, а гор…
Я осекся. Уцелевший глаз Хо взирал на меня… да, вот именно что с благоговением. Этого мне еще не хватало.
– Похоже, Виг, ты знаешь все, – сказал трикстер.
«Больше инфантилизма», – эхом отдалось у меня в голове предупреждение Шура.
Уже, пожалуй, поздно, Шур. Подвигами на орбите я выдал себя с головой. Хотя что значит «выдач»? В глазах всех этих ребят я просто переразвитый овощ. Кроме Лиз, которая считает меня человекоподобной машиной. А остальным наплевать… И на прыткого овоща, и друг на друга тоже…
То, что в трикстерах нет единства, я почувствовал сразу. Даже термазерная атака их не сплотила, даже в спасательную экспедицию они отправились кто из упрямства, а кто из любопытства. Сейчас, я уверен, многие уже сожалеют об этом. Увы, космический полет оказался не столь увлекательной игрой, как ерунда, которой они занимались до сих пор. А уж насколько опасным – понимал, видимо, лишь старина Хо.
Нетрудно представить, что после стыковки с модульником и выхода на экономную траекторию, когда потянутся однообразные дни полета в замкнутом пространстве, эти ребятишки – «бедные котики-песики» – впадут в депрессию с непредсказуемыми последствиями. И что же тогда прикажете с ними делать? На сей счет Шур не давал никаких инструкций…
Да и вообще, как бы крамольно это ни звучало, мой глубокоуважаемый патрон, похоже, столь же глубоко и ошибся. Ну какие из трикстеров погубители цивилизации?! Так, мелкие хулиганы, наподобие тех малышей, что иногда дикими стайками носятся по окрестностям фаланстеров. Себя они погубить могут, это верно, если за ними не присматривать, а цивилизацию, человечество?.. Нет, не верю я в это…
На пульте замигала «тревожная лампочка», и по ушам ударил резкий звонок. Искин предупреждал о начале нового маневра сближения с верфью. На всякий случай я проверил расчеты… Похоже, на этот раз все учтено… Давай, милый, рули помаленьку…
Верфь была загружена, что называется, по полной. Я насчитал не менее пятнадцати модульных связок. Судя по всему, формировалась целая флотилия с биомассой. Можно было догадаться, куда она будет направлена. Ирма готовила решительный штурм терраформируемой Европы.
«Покидая нашу Землю, обещали мы, – промурлыкал я себе под нос, – что на Марсе будут яблони цвести…»
Кстати, о Марсе. Не пора ли нам нанять извозчика?..
Какой из модульных транспортников подкинет нас до Фобоса, можно выяснить лишь у матушки Ирмы. Я оглянулся на Мастера. Хо сидел сгорбившись в своем ложементе, прикрыв глаза. «Птерозавр» все время автоматически подруливал, и короткие перегрузки то оттягивали набрякшую кровью пострадавшую скулу трикстера, то создавали на ней кратерообразную вмятину. При этом Хо страдальчески морщился и шипел.
Ничего, потерпи, старик… Вот состыкуемся и устроим тебе курс космотерапии…
Я потер переносицу.
«Слушаю тебя, Хлодвиг!» – отозвалась инфосфера.
«Мне нужен бортовой номер того модульника, чья траектория пройдет максимально близко к поверхности Фобоса».
«Нет ничего проще, дружок, – отозвалась Ирма. – Третий причал прямо по твоему курсу. ТМ-131. Выход на орбиту Марса 4 июля в 16.10 среднеземного времени. Максимально сблизится с Фобосом 4 июля в 17.15».
«Спасибо, Ирма!»
«Пожалуйста, Хлодвиг… Могу я полюбопытствовать?»
«Да… разумеется…»
«Насколько я понимаю, ты намерен совершить посадку в кратере Стикни?»
«Верно…»
«Не хотелось бы вмешиваться в твои дела, Хлодвиг, но мой долг предостеречь тебя от скоропалительных решений».
И она отключилась.
Несколько мгновений я ошеломленно чесал в затылке. Ничего себе дела! Ирма никогда не прерывает контакта по собственной инициативе, тем более – не говорит загадками. Что происходит?..
Но рассуждать на эту многообещающую тему было некогда. Выносная консоль третьего по курсу причала сверкала в солнечном прожекторе, словно рождественская елка. Дивными гирляндами висели на ней готовые к отправке космические корабли. Надо лишь обнаружить среди них ТМ-131. А все остальные проблемы, вопросы, сомнения можно отложить на потом. Ведь до 4 июля оставалось еще целых восемь дней…
Ага, вот он, красавец! Изящества в его очертаниях, конечно, никакого, но зато есть свободный стыковочный узел… Главное, наш бортовой «мыслитель» умудрился затормозить на расстоянии каких-нибудь пятидесяти километров от него. Мне пришлось лишь вручную сориентировать «Птерозавра» относительно вектора тяги модульника так, чтобы при ускорении масса дельта-ракетоплана и всей связки суммировалась…
Все, есть захват!.. Осторожненько подтягиваемся-Прижимаемся этак плотненько… Ну, кажется, присосались…
Приборы подтвердили надежность стыковки. Перекинув злополучный тумблер, я проговорил:
– Вниманию пассажиров! Отбой… Фокусов с перегрузками пока не будет. Можно расшнуроваться и расслабиться. Конец сообщения.
Переведя дух, я победно улыбнулся мрачному Хо.
– «Птерозавр» успешно состыкован с ТМ-131, командир, – доложил я, почти без иронии.
– Какой из меня командир, – хмыкнул Мастер. – Счастлив буду служить под твоим командованием, навигатор Виг! Хотя бы мичманом…
– Угу, – отозвался я. – Кирка со Стаком я назначу палубными матросами, Лиз – бортврачом, а красотку Орфу – стюардессой.
– А Сирил?
– Сирил будет старпомом. Вплоть до особого распоряжения.
Все-таки мне удалось согнать байроническое выражение со здоровой половины лица Мастера. Мы еще немножко поупражнялись в остроумии, после чего я отдал первое свое распоряжение в качестве командира корабля.
– Думаю, тебя, Хо, следует переправить в кают-компанию, она же – медотсек, и передать на попечение бортврача.
– Да, но как же сращивание коммуникаций, корректировка программы, что втемяшена в башку тутошнего искика? – обеспокоенно проговорил Мастер Хо, тыча узловатым пальцем в спектролит «фонаря», сквозь который ясно различалась нависающая над нами громада ТМ-131.
– Сами справимся, не беспокойся, Хо, – мягко ответил я. – Запрягу палубных матросов. А ты пока распорядись там, на камбузе, чтобы приготовили какой-нибудь харч. Я голодный, как птерозавр…
Высказывание сие не было преувеличением. Мой ресурс почти иссяк. Что бы кое-кто себе ни воображал, а я не сверхчеловек и не киборг… Ну почти… Последний раз по-человечески я жевал нормальную пищу еще у Шура, перед отправкой. С той поры прошло почти двое суток. Запущенные патроном в мою кровеносную систему хитрые наноробы перенастроили метаболический цикл таким образом, что отходы жизнедеятельности частично пускались во вторичную переработку – фу, гадость, даже думать об этом не хочется, – но требовалось обновить этот ресурс, хотя бы чисто психологически. И отхожее место посетить тоже не мешало…
Я поймал всплывшего к потолку Мастера за лодыжку и чуть придержал. Во-первых, мне нужно было срочно выяснить местонахождение гальюна, а во-вторых – спасти «мичмана» от еще одной травмы, ибо лысой макушкой он метил прямиком в кожух «Системы аварийного сброса носового блистера». Так, по крайней мере, было написано на этой чертовой коробке.
– Э-э… послушайте, любезный, – дурашливо протянул я. – Где здесь у вас такая, знаете, комната… для джентльменов?
– В техотсеке, – буркнул Хо. – Между парашютным боксом и бывшей РЛС. Она же комната для дам…
– Намек понял, – заухмылялся я в манере прежнего Вига-овоща. – Буду предельно осторожен!
– Да, об осторожности… Настоятельно рекомендую ознакомиться с инструкцией по пользованию гигиенической кабинкой в условиях нулевой гравитации. Весьма занятное чтиво…
– Премного вам благодарен, – вполне светски осклабился я.
Мастер кивнул, а я, прежде чем отпустить, придал ему легкое ускорение в нужном направлении. И лишь оставшись один, расстегнул ремни. В техотсек вел узкий лючок, начинавшийся прямо под ненужным пультом ненужного бортрадиста. Как туда втискивались в условиях отнюдь не нулевой гравитации, ума не приложу…
Невзирая на известное нетерпение, я все же решил взглянуть на заветную четвертую страницу блокнотика. Вдруг там окажется вполне связное сообщение. Правда, меня вдруг осенило, что и предыдущие послания Шура нельзя назвать совсем уж бессмысленными. Особенно последнее… Как там было сказано? Ликом черен и прекрасен! Красиво и точь-в-точь про этого полоумного Люци… Но все же хотелось бы более конкретных указаний…
Я взялся за блокнотик и сразу понял, что послание имеется. Впору было хвататься за мочку уха, по старинному рецепту первой помощи при ожоге… Однако, увы, надежды мои не оправдались, ибо текст сообщения гласил:
«Однажды преданный вассал все стены замка обос…»
Ну что же, зато актуально… Крайне!
Впопыхах сунув блокнотик в рюкзак, я рыбкой скользнул в кроличью нору под радиопультом, моля всевышнего, чтобы гигиеническая кабинка общего пользования не оказалась занятой. А то изучать инструкцию мне будет просто некогда…
Я рванул дверцу. Не занято!.. Ну, где это увлекательное чтиво?.. И какой кретин столько понаписал?!
В общем, я справился с ситуацией. Облегчив душу, выбрался из кабинки, размышляя, где бы мне теперь произвести водные процедуры…
И тут меня накрыло. Казалось, мой мозг на мгновение распустился, как цветочный бутон, выросший прямо на прокаленной жестким излучением лунной почве. Уши заложило мертвой тишиной вакуума, а в глазных яблоках возник нестерпимый зуд, словно мириады нейтрино забегали по внутренней поверхности век. И среди этой космической тишины и субатомной щекотки отчетливо прозвучал ледяной, нечеловеческий голос: «…креатор… нахожусь на орбите кольца… жду распоряжений… гладиатор…»
Глава восьмая
Тебе никогда меня не найти, Шурка. Ни тебе, ни твоему генералу… Я позабочусь, чтобы это послание попало тебе в руки. Извини, передаю по старинке, с нарочным. Любой другой способ сообщения с миром мне заказан. Знаю я твоих эриний, стоит лишь выйти на связь, пусть даже азбукой Морзе, как эти птички меня засекут. А кроме того, тебе будет небезынтересен и сам мой посланец. Хорошая работа, не правда ли? Наверное, ты не в курсе, что «МС» сделала пробную партию механтропов для анонимного заказчика. Разумеется, даже этот аноним – подставное лицо. На самом деле заказ исходил от высших улътристских кругов, а еще точнее, от некоторых и ныне здравствующих политиканов. Не стану называть никаких имен, просто из принципа… Так вот, я переправил всю партию в надежное место. И теперь механтропы принадлежат мне одному. Эти ребятки – мой последний шанс выиграть наш спор. Не сейчас, а лет через сто-двести, они явятся из небытия, чтобы населить Землю… Поверь, у меня достаточно времени и средств, чтобы усовершенствовать мехов до такой степени, что они будут способны на все. Работать, сражаться, творить. Они очистят планету от насаженного вами огородного рая и двинутся дальше, покорять Вселенную. Разве не об этом мы когда-то мечтали, Шурка? О покорении Пространства. О достижении далеких галактик. У нас были идеи и руки, чтобы воплотить их в жизнь. Но вы со своей дурацкой теорией промежуточного человечества все испортили. Какое промежуточное человечество, Шурка? Через полтораста лет сытой, безбедной жизни люди окончательно утратят стимул к развитию. Им станут не нужны звезды. И тогда придут те, кто сильнее и безжалостнее… Впрочем, я увлекся, прости. Я о другом хотел сказать… Можешь принять это как подарок и поступить с ним как заблагорассудится… Хоть выбросить… Ты ведь знаешь, я всегда был лучшим математиком на нашем курсе, даже лучше тебя. Особенно мне удавались вероятностные социальные модели. Ты-то их считал по прогностическим таблицам Эккермана, а они содержат логическую ошибку. Совсем крохотную, дающую мизерную погрешность… Короче, мне удалось эту ошибку устранить, и вот тебе мой прогноз. Вез цифр, уж не обессудь. Просто прими к сведению, что примерно через каждые триста лет улътры будут возвращаться. Разумеется, под другим названием, но с похожей идеологией и целями. Такова социодинамика, бывший мой друг. Протестные настроения усиливаются по мере возрастания жизненного уровня населения… Понимаю, звучит по-дилетантски, но уж чем богаты… Ладно, пора заканчивать, твои двуногие бесперые близко. Больше мы не увидимся, хотя… кто знает…»
Конец текста. Конец огромного куска жизни.
Архаичная флэшка, вроде тех, что вошли в обиход в пору их студенческой юности, содержащая единственный текстовый файл, была найдена в черепе Терминатора. В этом можно было усмотреть некий символ или намек. Но гадать, ломать голову на эту тему не хотелось. Да и некогда было. Предателя среди пленных ультриков, равно как и среди мертвых, не обнаружилось. Ну и черт с ним… Он уже прошлое, а теперь следовало смотреть лишь в стремительно надвигающееся будущее.
Александр подбросил флэшку на ладони, едва удержавшись, чтобы не швырнуть ее, ни в чем не повинную, в окно. Незачем загрязнять океан. И так мехам работы невпроворот. Двести лет загаживали среду обитания, а теперь еще столько же придется чистить…
Словно в ответ на его мысли, морской ветер вздул занавеску, как парус. Александр выглянул наружу. Выпуклый серый щит Атлантики под лазоревым, расписанным идиллическими облачками плафоном экваториального неба. Ни одной птицы в небе. Слишком далеко до берега. Ни единого плавника на водной поверхности, с высоты Платформы кажущейся слегка всхолмленной. Пустыня.
Александр кивнул, отвечая голосу Серго в своей голове, сунул флэшку в карман комбеза и вышел из каюты.
По коридорам шли люди – экипаж Платформы, матросы, техники, инженеры-наладчики, как и он сам, только несущие гораздо меньшую ответственность. Это была свободная от вахты смена, которая, по идее, должна была отсыпаться после напряженной трудовой ночи. Но люди и не думали спать. Они были бодры и даже веселы, почтительно-приветливо желая ему доброго утра. Александр рассеянно отвечал, мысленно прогоняя через диверсификатор всю громаду совершенного накануне. Не забыто ли чего? Не упущено ли какой-нибудь мелочи, из-за которой все пойдет насмарку? Вроде все сделано… Тьфу, никак не привыкнуть к этому нечеловеческому всезнайству, к абсолютно ясной, до оскомины, уверенности в себе…
На самый верх Александр поднялся уже в одиночку. Остальные «зрители» предпочли кольцевую галерею, опоясывающую третий ярус надстройки. На мостике, кроме недремлющих навигационных искинов, не было ни души. Александр скользнул взглядом по мониторам. Погода в норме – мертвый штиль. Правда, со стороны Антарктики надвигался циклон, но метеогруппировка – в полной боевой готовности. Опасности иного рода тоже предусмотрены. В тропосфере барражировало звено патрульных эриний, способных засечь даже малька в океане, не говоря уж о вражеской субмарине. Впрочем, какие там субмарины! Ультры уничтожены, а те, что явятся лет через триста, сегодняшнему дню не помеха…
Александр поднял фрамугу, впустив соленый упругий воздух. Неожиданно захотелось курить. Не от волнения, разумеется, а в память давней, изжитой привычки. Да только теперь не получишь никакого удовольствия. Что не вредно, то не в кайф… М-да…
Красотища!
С мостика вид на стартовый комплекс открывался не худший, чем с галереи. Освобожденный от ферм обслуживания, он напоминал остов возводимого небоскреба. Ни «Арианы», ни «Скифы» больше не огласят океанские просторы «ревущим громом дюз». Пилотируемые космические программы повсеместно свернуты. Это, пожалуй, далось труднее всего. Международная ассоциация астронавтики протестовала, но подчинилась решению Мирового Совета Фаланстеров, недавно заменившего устаревшую ООН. Все-таки космические летчики куда как дисциплинированнее своих коллег авиаторов. По крайней мере, никто из астронавтов и космонавтов не вступил в ряды ультралуддитов. Но по воздуху люди пока еще летают, хотя и редко. А вот в космос уже нет…
«Стартую, Шура!»
Давай, родной, потихоньку…
Не-ет, ракетные старты были эффектнее. Огненный цветок бьющего из дюз пламени, дрожь исполинского тела Платформы, неглубокий, но ощутимый ее нырок, когда носитель отрывался от стартового стола.
Узел же воспарил, словно и не весил тысячи тонн, – легко, как пушинка. Или, скорее, дирижабль. Но, конечно, Узел не был дирижаблем, в воздухе его удерживали другие, лишь недавно открытые принципы воздухоплавания…
«Узел в воздухе, – доложил педантичный Серго. – Ждем команды!»
Угу…
Александр понял, что старается оттянуть этот момент. Разумеется, он не боялся ответственности. Просто стало неуютно от мысли, что вся история человечества переломится в одно мгновение и возврата уже не будет.
Поздновато спохватился, одернул он себя, раньше надо было об этом думать, лет эдак на двадцать… Чего он, собственно, опасается? Неудачи? Удача их ждет или нет, выяснится не ранее чем через полвека… Катастрофического развития событий? «Хорька в курятнике»?! Вот это точно… Именно хорька, и именно в курятнике…
«Шура, ты часом не уснул?»
Сейчас, сейчас…
Александр помотал головой, будто отгоняя непрошеное видение. С силой провел ладонью по лицу и… запустил на орбиту дивный новый мир!
Купаться, значит, здесь нельзя? Это еще почему? Тут не хуже, чем на пляже! И вообще, все наоборот: здесь так удобно нырять. Глубоко. Вода прозрачная, как стеклышко. На дне песок и ни единого камушка. Нет, все-таки странные запреты порой придумывают эти взрослые…
Джонни легонько, пальцами загорелых, исцарапанных на прибрежных откосах ног оттолкнулся от кромки скалы и красиво, по дуге вошел в зеленоватую, насквозь прогретую воду. Притаившаяся в подводном гроте мурена выскользнула из своего укрытия, чтобы вцепиться кривыми зубами в оливковое мальчишечье плечо. Джонни заметил ее. Отчаянно дрыгая ногами, он устремился к поверхности. Воздуха не хватало, еще чуть-чуть – и он разомкнет плотно сжатые губы, чтобы вдохнуть эту прозрачную, совсем не враждебную среду…
Патрульный тритон заметил мурену. Скрытная хищница, вопреки обычной поведенческой схеме, покинула свое убежище и устремилась… Тритон взрыхлил мощными плавниками воду. Времени оставалось в обрез. Сенсоры механорга показывали, что мальчик запаниковал и вот-вот наглотается морской воды. Даже сверхбыстрый тритон мог прибыть к месту происшествия слишком поздно… Но что-то вдруг изменилось. Обыкновенный механорг из океанского патруля словно обрел дополнительный интеллект. Оказывается, чтобы отсечь маленького человека от ополоумевшей хищницы, оставив ее при этом в живых, нужно двигаться совсем по другой, экономной траектории!
Хищница обиженно завертелась. Где же добыча?!
А «добыча», повизгивая от восторга, восседала на теплой и чуть шершавой спине невиданного существа. Тритон мчался к пирсу, где сорванцу уже готовилась трогательная встреча.
Она была совершенно одна в этом безлюдном месте. Переступая ладными, обнаженными по самое некуда ножками через узловатые корни, чуть пританцовывая на ходу, девушка не оглядываясь углублялась в чащу. Словно дразня его… Да, да, она провоцировала его. Делала вид, что не замечает крадущегося за нею… Точно так же, как делали до нее другие… Они проходили мимо, не удостаивая его даже мимолетным взглядом, но он знал, что это лишь обыкновенное женское притворство; что все они до единой желали быть настигнутыми, брошенными на землю, втоптанными в грязь грубым, безжалостным животным… Мужчиной!
Ну что ж, милая, тебя никто не зазывал в этот лесок…
Мужчина облизнул пересохшие от возбуждения губы, вынул из кармана нож и в два бесшумных прыжка настиг девушку, беззаботно любовавшуюся пятнами солнечного света на узорчатой листве. Но вдруг вскрикнул, выронил нож и схватился за шею. Заслышав шум, девушка недоуменно оглянулась.
После она рассказывала охающим и ахающим подружкам, как огромная черная птица вдруг опустилась на странного незнакомца, который давно шел за нею, Хари, «видимо стесняясь познакомиться». Птица в один миг опутала этого чудака какими-то клейкими нитями, тяжко забила исполинскими крыльями и канула в полуденную синеву, унося безжизненное тело, словно гриф ягненка.
Эриния держала курс строго на юго-запад, туда, где располагался региональный центр психиатрической реабилитации. У «страж-птицы» был законный повод гордиться собой. Много месяцев она выслеживала чудовище, но чудовище знало об этом и тщательно скрывало свои следы. Слишком много запахов источал тропический лес, чтобы можно было с уверенностью проследить быстро рассеивающуюся цепочку феромонов, оставляемую в воздухе человеком, который был страшнее любого хищника. Но сегодня все изменилось: в голографической памяти эринии сама собой вдруг возникла новая и чрезвычайно точная биохимическая модель обследуемого ландшафта.
Отворив дверь, Николай Иванович понял, что уже не сможет осуществить задуманное. С некоторых пор он носил с собой ампулу с цианом, а сегодня почти решился, вздумав напоследок взглянуть на родной НИИ, порога которого не переступал почти сорок лет, на самом взлете научной карьеры оказавшись не у дел. Впрочем, как и большинство коллег. Собственно, от института остался лишь административный корпус, да и то основательно перестроенный и переоборудованный. Но все равно, сохранился в этих стенах неуловимый отзвук прошлого. Отзвук Больших Открытий, как сказал бы Владька Греков, скончавшийся от рака то ли пятнадцать, то ли уже все двадцать лет назад.
Ах, Владька, Владька, как же тебя не хватает…
Дрогнувшей рукой Николай Иванович вынул смятый носовой платок и отер лицо, пытаясь сквозь затуманившиеся контактные линзы разглядеть вестибюль.
И откуда столько влаги?.. На улице мороз, а я потный, как боров…
В гулком, залитом холодным, немигающим светом криптона вестибюле маялся еще кто-то, нетерпеливо постукивая тростью.
Знакомой, кстати, тростью…
Вглядевшись, Николай Иванович попятился к выходу. Но не успел.
– Коля… Синицын!
Николай Иванович обреченно выдохнул и шагнул навстречу ковыляющей фигуре.
– Привет, старина! Вот уж не ожидал, что ты заглянешь!
– Здравствуй, Семен, – неохотно пробормотал Николай Иванович. – Так это твоих рук дело?
– Ну-у, без меня не обошлось, – самодовольно ухмыльнулся Кирсанов. – Пришел я в этот их Совет и говорю: давайте восстановим наш НИИ! Ведь когда-то даже ЦРУ им шибко интересовалось… Они, правда, советчики-то нынешние, насчет ЦРУ не очень поверили, но ответ дачи сразу: а давайте, говорят, только кто в нем будет работать? А я им: как кто? Соберу старичков, кто еще жив. Тем более что старички сейчас в полном порядке – при титановых зубах и прочих протезах… Полвека еще проскрипим, ежели любимым делом будем заниматься! Короче, уговорил. И вот – видишь!
– Слушай, Джинни, – проговорил он нарочито писклявым голосом. – Ты не знаешь случайно, где это мы очутились?
Голографический призрак, прищурившись, стал оглядываться, потом задумчиво приложил ко лбу толстый палец. Сом понимал, что хитроумный прибор маскирует таким образом сеанс связи с Ирмой, но пробудившаяся вдруг детская вера в чудо оказалась сильнее этой взрослой убежденности. Он понял, что ждет ответа с нетерпением.
«Есть такой чудесный остров, малыш, – объявил наконец Джинни, – называется он Гренландия. Здесь живет множество добрых зверей и птиц, но тебе пора домой, к мамочке…»
Сом не стал сообщать доброму джинну, что мамочка его живет далеко отсюда, а выключил болтливый приборчик, причем получилось у него на этот раз без особого напряжения, словно он и впрямь вернулся в детство.
– Итак, выходит, все-таки Гренландия… – пробормотал Сом, осматривая окрестности уже новым, более осмысленным взором. – Очень хорошо, осталось тишь добраться до ближайшего фаланстера или… до поместья…
Он вдруг вспомнил, кому принадлежит поместье в Гренландии. Море Баффина Китовая ферма «Нарвал». Владелец – Кирк Дуглас…
2
Вырвались!
Прыжок в ничто удался на славу…
Тайком от Хо я отер с чела трудовой пот.
«Птерозавр» двигался по инерции, автоматически корректируя курс при помощи гироскопов. Тень Кольца лежача на земных облаках, и казалось, что дельта-ящер мчится по широкополосной магистрата, наподобие Трансгобийской, как если бы ее дух воспарил в поднебесье.
Вспомнив о Трансгоби, я вспомнил и о Лиз. Как там она, эта упрямая девчонка?.. Все еще считает меня механтропом? Вынашивает планы моего пленения и заковывания в кандачы? Ничего, потерпи, милая, скоро ты все узнаешь…
«Кхе, кхе, кхе», – прокашлялся Хо и повернулся ко мне.
Похоже, маневр «Птера» дался ему тяжело. Гематома сделалась еще больше, и теперь голова Мастера напоминала диковинный тропический плод.
– Укатали сивик крутые подъемы, – проговорил он. – Так, кажется, гласит старинная русская поговорка?..
– Почти, – откликнулся я. – Только не сивик, а сивку, и не подъемы, а гор…
Я осекся. Уцелевший глаз Хо взирал на меня… да, вот именно что с благоговением. Этого мне еще не хватало.
– Похоже, Виг, ты знаешь все, – сказал трикстер.
«Больше инфантилизма», – эхом отдалось у меня в голове предупреждение Шура.
Уже, пожалуй, поздно, Шур. Подвигами на орбите я выдал себя с головой. Хотя что значит «выдач»? В глазах всех этих ребят я просто переразвитый овощ. Кроме Лиз, которая считает меня человекоподобной машиной. А остальным наплевать… И на прыткого овоща, и друг на друга тоже…
То, что в трикстерах нет единства, я почувствовал сразу. Даже термазерная атака их не сплотила, даже в спасательную экспедицию они отправились кто из упрямства, а кто из любопытства. Сейчас, я уверен, многие уже сожалеют об этом. Увы, космический полет оказался не столь увлекательной игрой, как ерунда, которой они занимались до сих пор. А уж насколько опасным – понимал, видимо, лишь старина Хо.
Нетрудно представить, что после стыковки с модульником и выхода на экономную траекторию, когда потянутся однообразные дни полета в замкнутом пространстве, эти ребятишки – «бедные котики-песики» – впадут в депрессию с непредсказуемыми последствиями. И что же тогда прикажете с ними делать? На сей счет Шур не давал никаких инструкций…
Да и вообще, как бы крамольно это ни звучало, мой глубокоуважаемый патрон, похоже, столь же глубоко и ошибся. Ну какие из трикстеров погубители цивилизации?! Так, мелкие хулиганы, наподобие тех малышей, что иногда дикими стайками носятся по окрестностям фаланстеров. Себя они погубить могут, это верно, если за ними не присматривать, а цивилизацию, человечество?.. Нет, не верю я в это…
На пульте замигала «тревожная лампочка», и по ушам ударил резкий звонок. Искин предупреждал о начале нового маневра сближения с верфью. На всякий случай я проверил расчеты… Похоже, на этот раз все учтено… Давай, милый, рули помаленьку…
Верфь была загружена, что называется, по полной. Я насчитал не менее пятнадцати модульных связок. Судя по всему, формировалась целая флотилия с биомассой. Можно было догадаться, куда она будет направлена. Ирма готовила решительный штурм терраформируемой Европы.
«Покидая нашу Землю, обещали мы, – промурлыкал я себе под нос, – что на Марсе будут яблони цвести…»
Кстати, о Марсе. Не пора ли нам нанять извозчика?..
Какой из модульных транспортников подкинет нас до Фобоса, можно выяснить лишь у матушки Ирмы. Я оглянулся на Мастера. Хо сидел сгорбившись в своем ложементе, прикрыв глаза. «Птерозавр» все время автоматически подруливал, и короткие перегрузки то оттягивали набрякшую кровью пострадавшую скулу трикстера, то создавали на ней кратерообразную вмятину. При этом Хо страдальчески морщился и шипел.
Ничего, потерпи, старик… Вот состыкуемся и устроим тебе курс космотерапии…
Я потер переносицу.
«Слушаю тебя, Хлодвиг!» – отозвалась инфосфера.
«Мне нужен бортовой номер того модульника, чья траектория пройдет максимально близко к поверхности Фобоса».
«Нет ничего проще, дружок, – отозвалась Ирма. – Третий причал прямо по твоему курсу. ТМ-131. Выход на орбиту Марса 4 июля в 16.10 среднеземного времени. Максимально сблизится с Фобосом 4 июля в 17.15».
«Спасибо, Ирма!»
«Пожалуйста, Хлодвиг… Могу я полюбопытствовать?»
«Да… разумеется…»
«Насколько я понимаю, ты намерен совершить посадку в кратере Стикни?»
«Верно…»
«Не хотелось бы вмешиваться в твои дела, Хлодвиг, но мой долг предостеречь тебя от скоропалительных решений».
И она отключилась.
Несколько мгновений я ошеломленно чесал в затылке. Ничего себе дела! Ирма никогда не прерывает контакта по собственной инициативе, тем более – не говорит загадками. Что происходит?..
Но рассуждать на эту многообещающую тему было некогда. Выносная консоль третьего по курсу причала сверкала в солнечном прожекторе, словно рождественская елка. Дивными гирляндами висели на ней готовые к отправке космические корабли. Надо лишь обнаружить среди них ТМ-131. А все остальные проблемы, вопросы, сомнения можно отложить на потом. Ведь до 4 июля оставалось еще целых восемь дней…
Ага, вот он, красавец! Изящества в его очертаниях, конечно, никакого, но зато есть свободный стыковочный узел… Главное, наш бортовой «мыслитель» умудрился затормозить на расстоянии каких-нибудь пятидесяти километров от него. Мне пришлось лишь вручную сориентировать «Птерозавра» относительно вектора тяги модульника так, чтобы при ускорении масса дельта-ракетоплана и всей связки суммировалась…
Все, есть захват!.. Осторожненько подтягиваемся-Прижимаемся этак плотненько… Ну, кажется, присосались…
Приборы подтвердили надежность стыковки. Перекинув злополучный тумблер, я проговорил:
– Вниманию пассажиров! Отбой… Фокусов с перегрузками пока не будет. Можно расшнуроваться и расслабиться. Конец сообщения.
Переведя дух, я победно улыбнулся мрачному Хо.
– «Птерозавр» успешно состыкован с ТМ-131, командир, – доложил я, почти без иронии.
– Какой из меня командир, – хмыкнул Мастер. – Счастлив буду служить под твоим командованием, навигатор Виг! Хотя бы мичманом…
– Угу, – отозвался я. – Кирка со Стаком я назначу палубными матросами, Лиз – бортврачом, а красотку Орфу – стюардессой.
– А Сирил?
– Сирил будет старпомом. Вплоть до особого распоряжения.
Все-таки мне удалось согнать байроническое выражение со здоровой половины лица Мастера. Мы еще немножко поупражнялись в остроумии, после чего я отдал первое свое распоряжение в качестве командира корабля.
– Думаю, тебя, Хо, следует переправить в кают-компанию, она же – медотсек, и передать на попечение бортврача.
– Да, но как же сращивание коммуникаций, корректировка программы, что втемяшена в башку тутошнего искика? – обеспокоенно проговорил Мастер Хо, тыча узловатым пальцем в спектролит «фонаря», сквозь который ясно различалась нависающая над нами громада ТМ-131.
– Сами справимся, не беспокойся, Хо, – мягко ответил я. – Запрягу палубных матросов. А ты пока распорядись там, на камбузе, чтобы приготовили какой-нибудь харч. Я голодный, как птерозавр…
Высказывание сие не было преувеличением. Мой ресурс почти иссяк. Что бы кое-кто себе ни воображал, а я не сверхчеловек и не киборг… Ну почти… Последний раз по-человечески я жевал нормальную пищу еще у Шура, перед отправкой. С той поры прошло почти двое суток. Запущенные патроном в мою кровеносную систему хитрые наноробы перенастроили метаболический цикл таким образом, что отходы жизнедеятельности частично пускались во вторичную переработку – фу, гадость, даже думать об этом не хочется, – но требовалось обновить этот ресурс, хотя бы чисто психологически. И отхожее место посетить тоже не мешало…
Я поймал всплывшего к потолку Мастера за лодыжку и чуть придержал. Во-первых, мне нужно было срочно выяснить местонахождение гальюна, а во-вторых – спасти «мичмана» от еще одной травмы, ибо лысой макушкой он метил прямиком в кожух «Системы аварийного сброса носового блистера». Так, по крайней мере, было написано на этой чертовой коробке.
– Э-э… послушайте, любезный, – дурашливо протянул я. – Где здесь у вас такая, знаете, комната… для джентльменов?
– В техотсеке, – буркнул Хо. – Между парашютным боксом и бывшей РЛС. Она же комната для дам…
– Намек понял, – заухмылялся я в манере прежнего Вига-овоща. – Буду предельно осторожен!
– Да, об осторожности… Настоятельно рекомендую ознакомиться с инструкцией по пользованию гигиенической кабинкой в условиях нулевой гравитации. Весьма занятное чтиво…
– Премного вам благодарен, – вполне светски осклабился я.
Мастер кивнул, а я, прежде чем отпустить, придал ему легкое ускорение в нужном направлении. И лишь оставшись один, расстегнул ремни. В техотсек вел узкий лючок, начинавшийся прямо под ненужным пультом ненужного бортрадиста. Как туда втискивались в условиях отнюдь не нулевой гравитации, ума не приложу…
Невзирая на известное нетерпение, я все же решил взглянуть на заветную четвертую страницу блокнотика. Вдруг там окажется вполне связное сообщение. Правда, меня вдруг осенило, что и предыдущие послания Шура нельзя назвать совсем уж бессмысленными. Особенно последнее… Как там было сказано? Ликом черен и прекрасен! Красиво и точь-в-точь про этого полоумного Люци… Но все же хотелось бы более конкретных указаний…
Я взялся за блокнотик и сразу понял, что послание имеется. Впору было хвататься за мочку уха, по старинному рецепту первой помощи при ожоге… Однако, увы, надежды мои не оправдались, ибо текст сообщения гласил:
«Однажды преданный вассал все стены замка обос…»
Ну что же, зато актуально… Крайне!
Впопыхах сунув блокнотик в рюкзак, я рыбкой скользнул в кроличью нору под радиопультом, моля всевышнего, чтобы гигиеническая кабинка общего пользования не оказалась занятой. А то изучать инструкцию мне будет просто некогда…
Я рванул дверцу. Не занято!.. Ну, где это увлекательное чтиво?.. И какой кретин столько понаписал?!
В общем, я справился с ситуацией. Облегчив душу, выбрался из кабинки, размышляя, где бы мне теперь произвести водные процедуры…
И тут меня накрыло. Казалось, мой мозг на мгновение распустился, как цветочный бутон, выросший прямо на прокаленной жестким излучением лунной почве. Уши заложило мертвой тишиной вакуума, а в глазных яблоках возник нестерпимый зуд, словно мириады нейтрино забегали по внутренней поверхности век. И среди этой космической тишины и субатомной щекотки отчетливо прозвучал ледяной, нечеловеческий голос: «…креатор… нахожусь на орбите кольца… жду распоряжений… гладиатор…»
Глава восьмая
НОВАЯ АТЛАНТИДА
1
Тебе никогда меня не найти, Шурка. Ни тебе, ни твоему генералу… Я позабочусь, чтобы это послание попало тебе в руки. Извини, передаю по старинке, с нарочным. Любой другой способ сообщения с миром мне заказан. Знаю я твоих эриний, стоит лишь выйти на связь, пусть даже азбукой Морзе, как эти птички меня засекут. А кроме того, тебе будет небезынтересен и сам мой посланец. Хорошая работа, не правда ли? Наверное, ты не в курсе, что «МС» сделала пробную партию механтропов для анонимного заказчика. Разумеется, даже этот аноним – подставное лицо. На самом деле заказ исходил от высших улътристских кругов, а еще точнее, от некоторых и ныне здравствующих политиканов. Не стану называть никаких имен, просто из принципа… Так вот, я переправил всю партию в надежное место. И теперь механтропы принадлежат мне одному. Эти ребятки – мой последний шанс выиграть наш спор. Не сейчас, а лет через сто-двести, они явятся из небытия, чтобы населить Землю… Поверь, у меня достаточно времени и средств, чтобы усовершенствовать мехов до такой степени, что они будут способны на все. Работать, сражаться, творить. Они очистят планету от насаженного вами огородного рая и двинутся дальше, покорять Вселенную. Разве не об этом мы когда-то мечтали, Шурка? О покорении Пространства. О достижении далеких галактик. У нас были идеи и руки, чтобы воплотить их в жизнь. Но вы со своей дурацкой теорией промежуточного человечества все испортили. Какое промежуточное человечество, Шурка? Через полтораста лет сытой, безбедной жизни люди окончательно утратят стимул к развитию. Им станут не нужны звезды. И тогда придут те, кто сильнее и безжалостнее… Впрочем, я увлекся, прости. Я о другом хотел сказать… Можешь принять это как подарок и поступить с ним как заблагорассудится… Хоть выбросить… Ты ведь знаешь, я всегда был лучшим математиком на нашем курсе, даже лучше тебя. Особенно мне удавались вероятностные социальные модели. Ты-то их считал по прогностическим таблицам Эккермана, а они содержат логическую ошибку. Совсем крохотную, дающую мизерную погрешность… Короче, мне удалось эту ошибку устранить, и вот тебе мой прогноз. Вез цифр, уж не обессудь. Просто прими к сведению, что примерно через каждые триста лет улътры будут возвращаться. Разумеется, под другим названием, но с похожей идеологией и целями. Такова социодинамика, бывший мой друг. Протестные настроения усиливаются по мере возрастания жизненного уровня населения… Понимаю, звучит по-дилетантски, но уж чем богаты… Ладно, пора заканчивать, твои двуногие бесперые близко. Больше мы не увидимся, хотя… кто знает…»
Конец текста. Конец огромного куска жизни.
Архаичная флэшка, вроде тех, что вошли в обиход в пору их студенческой юности, содержащая единственный текстовый файл, была найдена в черепе Терминатора. В этом можно было усмотреть некий символ или намек. Но гадать, ломать голову на эту тему не хотелось. Да и некогда было. Предателя среди пленных ультриков, равно как и среди мертвых, не обнаружилось. Ну и черт с ним… Он уже прошлое, а теперь следовало смотреть лишь в стремительно надвигающееся будущее.
Александр подбросил флэшку на ладони, едва удержавшись, чтобы не швырнуть ее, ни в чем не повинную, в окно. Незачем загрязнять океан. И так мехам работы невпроворот. Двести лет загаживали среду обитания, а теперь еще столько же придется чистить…
Словно в ответ на его мысли, морской ветер вздул занавеску, как парус. Александр выглянул наружу. Выпуклый серый щит Атлантики под лазоревым, расписанным идиллическими облачками плафоном экваториального неба. Ни одной птицы в небе. Слишком далеко до берега. Ни единого плавника на водной поверхности, с высоты Платформы кажущейся слегка всхолмленной. Пустыня.
«Шура, пора…»
Привыкай, сынок, к пустыне.
Под ногой,
окромя нее, твердыни
нет другой…[4]
Александр кивнул, отвечая голосу Серго в своей голове, сунул флэшку в карман комбеза и вышел из каюты.
По коридорам шли люди – экипаж Платформы, матросы, техники, инженеры-наладчики, как и он сам, только несущие гораздо меньшую ответственность. Это была свободная от вахты смена, которая, по идее, должна была отсыпаться после напряженной трудовой ночи. Но люди и не думали спать. Они были бодры и даже веселы, почтительно-приветливо желая ему доброго утра. Александр рассеянно отвечал, мысленно прогоняя через диверсификатор всю громаду совершенного накануне. Не забыто ли чего? Не упущено ли какой-нибудь мелочи, из-за которой все пойдет насмарку? Вроде все сделано… Тьфу, никак не привыкнуть к этому нечеловеческому всезнайству, к абсолютно ясной, до оскомины, уверенности в себе…
На самый верх Александр поднялся уже в одиночку. Остальные «зрители» предпочли кольцевую галерею, опоясывающую третий ярус надстройки. На мостике, кроме недремлющих навигационных искинов, не было ни души. Александр скользнул взглядом по мониторам. Погода в норме – мертвый штиль. Правда, со стороны Антарктики надвигался циклон, но метеогруппировка – в полной боевой готовности. Опасности иного рода тоже предусмотрены. В тропосфере барражировало звено патрульных эриний, способных засечь даже малька в океане, не говоря уж о вражеской субмарине. Впрочем, какие там субмарины! Ультры уничтожены, а те, что явятся лет через триста, сегодняшнему дню не помеха…
Александр поднял фрамугу, впустив соленый упругий воздух. Неожиданно захотелось курить. Не от волнения, разумеется, а в память давней, изжитой привычки. Да только теперь не получишь никакого удовольствия. Что не вредно, то не в кайф… М-да…
Красотища!
С мостика вид на стартовый комплекс открывался не худший, чем с галереи. Освобожденный от ферм обслуживания, он напоминал остов возводимого небоскреба. Ни «Арианы», ни «Скифы» больше не огласят океанские просторы «ревущим громом дюз». Пилотируемые космические программы повсеместно свернуты. Это, пожалуй, далось труднее всего. Международная ассоциация астронавтики протестовала, но подчинилась решению Мирового Совета Фаланстеров, недавно заменившего устаревшую ООН. Все-таки космические летчики куда как дисциплинированнее своих коллег авиаторов. По крайней мере, никто из астронавтов и космонавтов не вступил в ряды ультралуддитов. Но по воздуху люди пока еще летают, хотя и редко. А вот в космос уже нет…
«Стартую, Шура!»
Давай, родной, потихоньку…
Не-ет, ракетные старты были эффектнее. Огненный цветок бьющего из дюз пламени, дрожь исполинского тела Платформы, неглубокий, но ощутимый ее нырок, когда носитель отрывался от стартового стола.
Узел же воспарил, словно и не весил тысячи тонн, – легко, как пушинка. Или, скорее, дирижабль. Но, конечно, Узел не был дирижаблем, в воздухе его удерживали другие, лишь недавно открытые принципы воздухоплавания…
«Узел в воздухе, – доложил педантичный Серго. – Ждем команды!»
Угу…
Александр понял, что старается оттянуть этот момент. Разумеется, он не боялся ответственности. Просто стало неуютно от мысли, что вся история человечества переломится в одно мгновение и возврата уже не будет.
Поздновато спохватился, одернул он себя, раньше надо было об этом думать, лет эдак на двадцать… Чего он, собственно, опасается? Неудачи? Удача их ждет или нет, выяснится не ранее чем через полвека… Катастрофического развития событий? «Хорька в курятнике»?! Вот это точно… Именно хорька, и именно в курятнике…
«Шура, ты часом не уснул?»
Сейчас, сейчас…
Александр помотал головой, будто отгоняя непрошеное видение. С силой провел ладонью по лицу и… запустил на орбиту дивный новый мир!
Купаться, значит, здесь нельзя? Это еще почему? Тут не хуже, чем на пляже! И вообще, все наоборот: здесь так удобно нырять. Глубоко. Вода прозрачная, как стеклышко. На дне песок и ни единого камушка. Нет, все-таки странные запреты порой придумывают эти взрослые…
Джонни легонько, пальцами загорелых, исцарапанных на прибрежных откосах ног оттолкнулся от кромки скалы и красиво, по дуге вошел в зеленоватую, насквозь прогретую воду. Притаившаяся в подводном гроте мурена выскользнула из своего укрытия, чтобы вцепиться кривыми зубами в оливковое мальчишечье плечо. Джонни заметил ее. Отчаянно дрыгая ногами, он устремился к поверхности. Воздуха не хватало, еще чуть-чуть – и он разомкнет плотно сжатые губы, чтобы вдохнуть эту прозрачную, совсем не враждебную среду…
Патрульный тритон заметил мурену. Скрытная хищница, вопреки обычной поведенческой схеме, покинула свое убежище и устремилась… Тритон взрыхлил мощными плавниками воду. Времени оставалось в обрез. Сенсоры механорга показывали, что мальчик запаниковал и вот-вот наглотается морской воды. Даже сверхбыстрый тритон мог прибыть к месту происшествия слишком поздно… Но что-то вдруг изменилось. Обыкновенный механорг из океанского патруля словно обрел дополнительный интеллект. Оказывается, чтобы отсечь маленького человека от ополоумевшей хищницы, оставив ее при этом в живых, нужно двигаться совсем по другой, экономной траектории!
Хищница обиженно завертелась. Где же добыча?!
А «добыча», повизгивая от восторга, восседала на теплой и чуть шершавой спине невиданного существа. Тритон мчался к пирсу, где сорванцу уже готовилась трогательная встреча.
Она была совершенно одна в этом безлюдном месте. Переступая ладными, обнаженными по самое некуда ножками через узловатые корни, чуть пританцовывая на ходу, девушка не оглядываясь углублялась в чащу. Словно дразня его… Да, да, она провоцировала его. Делала вид, что не замечает крадущегося за нею… Точно так же, как делали до нее другие… Они проходили мимо, не удостаивая его даже мимолетным взглядом, но он знал, что это лишь обыкновенное женское притворство; что все они до единой желали быть настигнутыми, брошенными на землю, втоптанными в грязь грубым, безжалостным животным… Мужчиной!
Ну что ж, милая, тебя никто не зазывал в этот лесок…
Мужчина облизнул пересохшие от возбуждения губы, вынул из кармана нож и в два бесшумных прыжка настиг девушку, беззаботно любовавшуюся пятнами солнечного света на узорчатой листве. Но вдруг вскрикнул, выронил нож и схватился за шею. Заслышав шум, девушка недоуменно оглянулась.
После она рассказывала охающим и ахающим подружкам, как огромная черная птица вдруг опустилась на странного незнакомца, который давно шел за нею, Хари, «видимо стесняясь познакомиться». Птица в один миг опутала этого чудака какими-то клейкими нитями, тяжко забила исполинскими крыльями и канула в полуденную синеву, унося безжизненное тело, словно гриф ягненка.
Эриния держала курс строго на юго-запад, туда, где располагался региональный центр психиатрической реабилитации. У «страж-птицы» был законный повод гордиться собой. Много месяцев она выслеживала чудовище, но чудовище знало об этом и тщательно скрывало свои следы. Слишком много запахов источал тропический лес, чтобы можно было с уверенностью проследить быстро рассеивающуюся цепочку феромонов, оставляемую в воздухе человеком, который был страшнее любого хищника. Но сегодня все изменилось: в голографической памяти эринии сама собой вдруг возникла новая и чрезвычайно точная биохимическая модель обследуемого ландшафта.
Отворив дверь, Николай Иванович понял, что уже не сможет осуществить задуманное. С некоторых пор он носил с собой ампулу с цианом, а сегодня почти решился, вздумав напоследок взглянуть на родной НИИ, порога которого не переступал почти сорок лет, на самом взлете научной карьеры оказавшись не у дел. Впрочем, как и большинство коллег. Собственно, от института остался лишь административный корпус, да и то основательно перестроенный и переоборудованный. Но все равно, сохранился в этих стенах неуловимый отзвук прошлого. Отзвук Больших Открытий, как сказал бы Владька Греков, скончавшийся от рака то ли пятнадцать, то ли уже все двадцать лет назад.
Ах, Владька, Владька, как же тебя не хватает…
Дрогнувшей рукой Николай Иванович вынул смятый носовой платок и отер лицо, пытаясь сквозь затуманившиеся контактные линзы разглядеть вестибюль.
И откуда столько влаги?.. На улице мороз, а я потный, как боров…
В гулком, залитом холодным, немигающим светом криптона вестибюле маялся еще кто-то, нетерпеливо постукивая тростью.
Знакомой, кстати, тростью…
Вглядевшись, Николай Иванович попятился к выходу. Но не успел.
– Коля… Синицын!
Николай Иванович обреченно выдохнул и шагнул навстречу ковыляющей фигуре.
– Привет, старина! Вот уж не ожидал, что ты заглянешь!
– Здравствуй, Семен, – неохотно пробормотал Николай Иванович. – Так это твоих рук дело?
– Ну-у, без меня не обошлось, – самодовольно ухмыльнулся Кирсанов. – Пришел я в этот их Совет и говорю: давайте восстановим наш НИИ! Ведь когда-то даже ЦРУ им шибко интересовалось… Они, правда, советчики-то нынешние, насчет ЦРУ не очень поверили, но ответ дачи сразу: а давайте, говорят, только кто в нем будет работать? А я им: как кто? Соберу старичков, кто еще жив. Тем более что старички сейчас в полном порядке – при титановых зубах и прочих протезах… Полвека еще проскрипим, ежели любимым делом будем заниматься! Короче, уговорил. И вот – видишь!