Виан Борис. Пена дней

   Хлоя снова на него посмотрела. У нее были синие глаза. Она тряхнула головой, чтобы откинуть назад свои вьющиеся блестящие волосы, и с решительным видом прижалась виском к щеке Колена.
   Кругом воцарилась гробовая тишина, и он почувствовал, что отныне весь остальной мир не стоит для него и выеденного яйца.
   Но тут, как и следовало ожидать, пластинка остановилась. Только тогда Колен вернулся к действительности и заметил, что сквозь просвет в потолке на них смотрели жильцы верхней квартиры, что плинтус был прикрыт радужной завесой водяных брызг, что из пробитых в стенах отверстий вырывались пестрые клубы газа и что его подруга Исида стоит рядом и протягивает ему китайский поднос, правда, без китайских церемоний, но зато с птифурами.
   — Спасибо, Исида, — сказала Хлоя, тряхнув локонами.
   — Спасибо, Исида, — сказал Колен и взял крохотный наполеон в сером походном сюртуке.
   — Вы зря отказались, они очень вкусные, — сказал он Хлое, но тут же закашлялся, потому что себе на беду подавился иголкой ежа, спрятанной в пирожном. Хлоя засмеялась, обнаружив прекрасные зубы.
   — Что случилось?
   Не в силах справиться с кашлем, он был вынужден отпустить ее руки и отойти в сторону, но в конце концов кашель прошел. Хлоя вернулась с двумя бокалами.
   — Выпейте, — сказала она, — вам будет лучше.
   — Спасибо, — сказал Колен. — Это что, шампанское?
   — Смесь.
   Он выпил залпом и поперхнулся. Хлоя умирала со смеху. К ним подошли Шик и Ализа.
   — Что это с ним? — спросила Ализа.
   — Он не умеет пить! — сказала Хлоя.
   Ализа тихонько стукнула его по спине, и раздался гулкий звук, словно ударили в гонг с острова Бали. Все тут же перестали танцевать, решив, что пора садиться за стол.
   — Вот и хорошо, — сказал Шик. — Никто не будет нам мешать. Сейчас найдем хорошую пластинку…
   Он подмигнул Колену.
   — Давайте танцевать скосиглаз, — предложила Ализа. Шик рылся в кипе пластинок, лежащей возле проигрывателя.
   — Потанцуй со мной, Шик, — сказала Ализа.
   — Вот под эту пластинку, — сказал Шик.
   Оказалось, это буги-вуги.
   Хлоя ждала, чтобы Колен ее тоже пригласил.
   — Надеюсь, вы не станете танцевать скосиглаз под эту музыку? — в ужасе воскликнул Колен.
   — Почему? — спросил Шик.
   — Не смотрите на них, пожалуйста, — сказал он Хлое.
   Он слегка нагнул голову и губами коснулся ее шеи чуть ниже уха. Она вздрогнула, но не отстранилась.
   Колен тоже не отнял своих губ.
   А тем временем Ализа и Шик великолепно демонстрировали, как танцуют скосиглаз в негритянском стиле.
   Пластинка очень быстро кончилась. Ализа высвободилась из объятий Шика и стала искать другую. Шик плюхнулся на диван, возле которого стояли Колен и Хлоя. Вдруг он схватил их за щиколотки, и от неожиданности они повалились на диван рядом с ним.
   — Ну, птенчики, порядок?
   Колен сел, а Хлоя удобно примостилась возле него.
   — Милая девочка, верно? — сказал Шик.
   Хлоя улыбнулась. Колен ничего не сказал, но обнял Хлою за шею и стал небрежно играть верхней пуговицей платья, которое застегивалось спереди.
   Подошла Ализа.
   — Подвинься, Шик, я хочу сесть между тобой и Коленом.
   Она хорошо выбрала пластинку. Это была «Хлоя» в аранжировке Дюка Эллингтона. Колен покусывал волосы Хлои у уха. Он пробормотал:
   — Это в точности вы!
   Но прежде чем Хлоя успела ему ответить, все остальные гости вернулись танцевать, сообразив наконец, что еще не время садиться за стол.
   — О, как жаль… — сказала Хлоя.

XII

   — Тебе удастся с ней снова встретиться? — спросил Шик.
   Они сидели за столом и наслаждались последней творческой удачей Николя, который из обыкновенной тыквы сотворил настоящую тыкву под ореховым соусом.
   — Не знаю, — ответил Колен. — Просто не знаю, что мне делать. Понимаешь, это очень хорошо воспитанная девушка. В тот раз у Исиды она выпила много шампанского…
   — Ей это было к лицу, — сказал Шик. — Она очень красивая. И не гляди на меня так!.. Подумай только, я нашел сегодня издание «Проблема выбора при тошноте» не на ажурной, а на плотной туалетной бумаге!
   — Откуда у тебя такие деньги? — спросил Колен. Шик помрачнел.
   — Да, это стоит безумно дорого, но я не могу без этого обойтись, — сказал он. — Партр мне просто необходим. Я коллекционер. Я должен иметь все, что он написал.
   — Да он только и делает, что пишет, — сказал Колен. — Пять статей в неделю, не меньше.
   — Я знаю, — сказал Шик.
   Колен подложил ему еще немного тыквы.
   — Скажи-ка лучше, как бы мне снова увидеться с Хлоей? Шик посмотрел на него и улыбнулся.
   — Верно, я тебе только голову морочу своими историями с Жан-Солем Партром, — сказал он. — Мне хотелось бы тебе помочь… Что я должен сделать?..
   — Знаешь, это какой-то бред, — сказал Колен. — Я в отчаянии и в то же время немыслимо счастлив. Здорово, когда так дико чего-то хочется… Мне хочется, — продолжил он, помолчав, — лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая, и в ней полным-полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости была каменная изгородь, и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает.
   — И еще Хлоя? — спросил Шик.
   — И Хлоя, конечно, — сказал Колен. — Хлоя в идее.
   Они снова помолчали. Этой паузой воспользовался графин, чтобы издать хрустальный звук, который эхом прокатился по стенам.
   — Налить тебе еще немного сотерна? — спросил Колен.
   — Да, — сказал Шик. — Спасибо.
   Николя принес десерт — нарезанный ломтями ананас в апельсиновом креме.
   — Спасибо, Николя, — сказал Колен. — Что, по-вашему, мне надо сделать, чтобы вновь встретиться с девушкой, в которую я влюблен?
   — Вообще-то говоря, месье, такой случай, конечно, можно себе представить… Но я должен признаться месье, что со мной этого никогда еще не было.
   — Естественно, — сказал Шик. — У вас фигура как у Джонни Вейсмюллера. Не каждый может этим похвастаться.
   — Благодарю вас, месье, за столь лестный отзыв, он тронул мое сердце, — признался Николя. — А месье я могу посоветовать, — продолжал он, обращаясь к Колену, — попытаться собрать посредством того лица, у которого месье виделся с особой, встреча с коей для месье столь желательна, хоть какие-то сведения о привычках и знакомствах этой особы.
   — Несмотря на всю сложность ваших оборотов, Николя, — сказал Колен, — вы в самом деле дали мне разумный совет. Но когда человек влюблен, он, как известно, глупеет. Потому я не сказал Шику, что уже давно хотел бы это сделать.
   Николя тем временем отправился на кухню.
   — Этот парень неоценим, — сказал Колен.
   — Да, — согласился Шик, — он прекрасно готовит. Они выпили еще сотерна. Николя вернулся с огромным тортом на подносе.
   — Дополнительный десерт, — объявил он.
   Колен взял нож, но, поглядев на белую глазированную поверхность торта, резать не решился.
   — Он слишком красив, — сказал Колен. — Давай немного подождем.
   — Ожидание, — сказал Шик, — это прелюдия в минорной тональности.
   — Почему ты так говоришь? — спросил Колен.
   Он взял бокал Шика и налил в него вина, густого и легкого, как сжатый эфир.
   — Не знаю, — сказал Шик. — Мне вдруг пришло это в голову.
   — Попробуй! — сказал Колен.
   Они подняли бокалы и выпили все до дна.
   — Невероятно!.. — сказал Шик, и в глазах его заполыхали красные огоньки.
   Колен схватился рукой за грудь.
   — Вот это да! — сказал он. — Ни на что другое не похоже.
   — Это совершенно неважно, — сказал Шик. — Ты тоже ни на кого не похож.
   — Уверен, что, если его много выпить, Хлоя тут же придет.
   — Это еще не факт! — сказал Шик.
   — Ты меня не подначивай! — сказал Колен, протягивая свой бокал.
   Шик наполнил оба.
   — Погоди! — сказал Колен.
   Он погасил плафон и маленькую лампу, освещавшую стол. Только в углу мерцал зеленоватый свет лампадки под шотландской иконой, глядя на которую Колен обычно медитировал.
   — О! — прошептал Шик.
   Вино в хрустальных бокалах фосфоресцировало и переливалось всеми цветами, и сверканье это, казалось, исходило от мириад радужных искр.
   — Пей! — сказал Колен.
   Они выпили. Отсвет вина остался у них на губах. Колен снова повернул выключатель. Он нетвердо стоял на ногах.
   — Один раз не в счет, — сказал он. — По-моему, мы можем допить бутылку.
   — Не разрезать ли торт? — спросил Шик.
   Колен схватил серебряный нож и принялся чертить спираль на белой глазированной поверхности. Внезапно он остановился и с изумлением посмотрел на то, что получается.
   — Я сейчас попробую сделать одну штуку, — сказал он. Одной рукой он взял из стоящего на столе букета острый лист остролиста, другой — торт и, быстро вращая его на кончике пальца, осторожно опустил лист колючкой в прочерченную им борозду.
   — Послушай!.. — сказал он.
   И Шик явственно услышал «Хлою» в аранжировке Дюка Эллингтона.
   Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.
   Шик взял у него из рук нож и решительным движением всадил в торт. Он разрезал его пополам и увидел, что внутри лежит новая статья Партра для Шика, а для Колена — записка, в которой Хлоя назначала ему свидание.

XIII

   Колен стоял на углу площади и ждал Хлою. Площадь была круглая, и были на ней голуби, церковь, сквер, скамейки, а на проезжей части — машины и автобусы. Солнце тоже ждало Хлою, но оно могло тем временем забавляться — бросать, например, тени, проращивать дикую фасоль, играть со ставнями и пристыдить фонарь, все еще горящий из-за беспечности дежурного электрика.