Страница:
* * *
В кабинете судмедэксперта – без окон, два на два метра – уместились только стол, стул и застекленный шкаф. На столе валялись бумажки, стояли подставки с пробирками. Юра с Сергеем втиснулись между столом и шкафом. На полках тоже были бумажки, пробирки, книги с закладками и сувенир – крейсер «Аврора» на деревянной подставке.Судмедэксперт – маленький, в съехавших на нос, забрызганных чем-то белым очках, с зачесанными на лысину волосами – монотонно читал по бумажке:
– …Смерть наступила в результате удушения, предположительно – при помощи косынки. На теле обнаружены следы побоев… – Он остановился, взял из пачки «Гродно» сигарету, хлопнул ладонью по бумагам, нащупывая зажигалку. – Курить будете?
– У нас свои, – ответил Юра.
Судмедэксперт кивнул, взял зажигалку, прикурил. Его пальцы слегка дрожали.
– …Гематомы в области головы и лица, – продолжал он читать. – Во влагалище обнаружена сперма…
* * *
В окне кухни светились окна соседних девятиэтажек. Юра и его отец – среднего роста, лысоватый, в синем спортивном костюме – сидели за столом. Мать – невысокая, с короткой стрижкой, в темно-красном атласном халате – стояла у плиты, накладывая на тарелки котлеты.– …Грустно как-то все это, – сказал Юра. – И убого. Люди живут, как пятьдесят лет назад…
– Ничего удивительного. – Отец рисовал вилкой линии на столе. – Ситуация сложилась такая, что в одной стране – множество разных укладов жизни. Кто-то живет в девятнадцатом веке, кто-то – в пятидесятых годах, кто-то – в семидесятых…
– А в восьмидесятых живет только Запад. – Юра хмыкнул. – И нам до них еще долго…
– Да, увы… Как говорили в пятидесятые годы «Догоним и перегоним Америку», так и сейчас…
Мать поставила тарелки на стол.
– Хватит философствовать. Налетайте!
* * *
Мать налила заварку в три чашки, взяла с плиты белый чайник с красным цветком на боку, добавила в чашки кипятку.– Нет, я не говорю, что руки опускаются, ничего подобного… – Юра взял чашку, сделал глоток. – Один ведь только день. Но если объективно посмотреть, большая вероятность, что раскрыть не сможем… И будет еще один «висяк»…
– Да, обидно было бы… – Отец глянул на Юру. – Первое серьезное дело – и сразу, как ты говоришь, «висяк»…
– А что напарник твой, вернее, командир? – Мать села к столу, сделала глоток из своей чашки, положила в блюдце вишневого варенья из банки. – Или как там у вас называется?
– Скажешь тоже – командир… Это ж не армия. Сергеич поставил его старшим по этому делу, я у него в подчинении… Понятно почему – я еще таких дел не расследовал… – Юра отпил чаю, взял ложку, зачерпнул варенья. Красная капля упала на белый пластик стола.
– Ну что ты делаешь? – спросила мать. – Поставила же блюдца… Нет, надо обязательно… Как ребенок, ей-богу…
– …Я с ним не работал, но говорят, что следователь он хороший. Помните, я рассказывал про дело Остаповича? Так это он его размотал… Ладно, все, спасибо…
Юра отодвинул табуретку, встал из-за стола, вышел из кухни, открыл дверь в свою комнату. Над диваном и письменным столом висели коллажи из газетных и журнальных фотографий: Федерико Феллини, «Машина времени», футболисты в майках с буквами «СССР», плакаты групп «Deep Purple» и «Led Zeppelin» из иностранных журналов. На стене напротив висели полки с пластинками и бобинами в коробках. Каждая бобина была аккуратно подписана фломастером: Pink Floyd (1977) «Animals», Deep Purple (1970) «Deep Purple In Rock». На тумбочке стояли магнитофон «Олимп-003» и «вертушка» «Арктур-006».
Юра подошел к полке, взял коробку с катушкой Pink Floyd (1979) «The Wall», вынул бобину, заправил ленту, включил. Еле слышно вступили клавиши, потом резко – ударные, зазвучала основная тема «In the Flesh».
Юра подошел к окну. Светились окна однотипных девятиэтажек. По далекому проспекту двигались машины с зажженными фарами. Юра взял с полки книгу в красной обложке с позолоченным листиком в правом нижнем углу – Мигель Анхель Астуриас.
1 апреля, вторник
К серому трехэтажному зданию школы с нескольких сторон шли ученики – от перехода, от соседних домов, из-за угла. Юра подъехал на «Урале», остановился у ворот. Несколько пацанов и девчонок повернули головы, показали на него пальцами, что-то сказали друг другу. Слов не было слышно в общем галдеже. Юра пошел к входу в школу. Впереди него шли две старшеклассницы в красных куртках.
– …Еле проснулась, – говорила одна. – Переход этот на летнее время…
– Да, просто издевательство какое-то… Сразу после каникул – и на час раньше вставать. На каникулах я раньше десяти никогда не просыпалась, а тут…
Девочки и Юра прошли в дверь. На полу красными плитками был выложен год постройки школы: 1961.
На первом этаже было не протолкнуться. У самой двери два пацана лет по десять – двенадцать переобувались в тапки. Один говорил:
– А русского сегодня не будет. Наталья заболела…
– Точно?
– Точно, триппером… Ха-ха, первое апреля!
Пацан ударил другого пакетом с ботинками, тот отмахнулся руками.
Юра продрался через толпу к двери на лестницу. На него поглядывали, перешептывались. Сзади кто-то разговаривал:
– …Ужас, просто ужас, вы не представляете… Я всю ночь не могла уснуть, когда узнала… Светка Смирнова…
Юра обернулся, прислушался. Сзади два пацана схватили друг друга за синие пиджаки.
– Э, ты что? – крикнул один. – Я тебя счас укопаю…
Дверь на лестницу была закрыта. За ней стояла дежурная учительница с красной повязкой на рукаве: старая, маленького роста, седые волосы заколоты в клубок. Она приоткрыла дверь, просунула голову, крикнула:
– Ну-ка приготовились! Сейчас будем запускать по одному!
В школу зашел Сергей, помахал Юре рукой. Юра кивнул.
– …У меня просто нет слов. Такая новость… Кто бы мог подумать… – Она начала копаться в черной сумке с потрескавшимися ручками, нашла платок, высморкалась, вытерла платком глаза. – До девятого класса Света была хорошая ученица… Способности, честно скажу вам, не очень… Но она старалась – и ее тянули… А что случилось в девятом – ну, я просто не знаю. Съехала на одни трояки, интереса к учебе не было никакого…
– А к чему был тогда интерес? – спросил Сергей.
– М-м-м… Ну, не знаю… Честно вам скажу, мы не очень контролируем, что они там делают во внешкольное время… Нет, я понимаю, что мы должны это делать, конечно… Но и вы нас поймите: у нас столько работы. На своих детей времени не хватает… Не зря говорят, что учительские дети растут недосмотренными, так что…
– Судмедэксперт сказал, что она не была… это… девушкой, – сказал Сергей. – Вы знаете что-нибудь про ее половую жизнь?
Анна Леонидовна покраснела, начала мять в руках платок.
– Ну, нет… Ну, откуда я могу про это знать? Я вам говорю, нам бы их хоть в школе…
– То есть вам, получается, наплевать, – сказал Сергей. – Вам они до лампочки. Пришли, отсидели на уроках, а что потом, вас это не касается. Так?
– Нет, ну что вы… Я же говорю: нам это важно, только времени совсем нет на это…
– …Да, морально-нравственное воспитание – вопрос серьезный… – Директор подвигал по столу набор из двух ручек в футляре – чернильной и шариковой. – Мы в меру своих сил стараемся, конечно… Но, надо признать, не всегда получается. Ну и, кроме того, вредные влияния со стороны – буржуазная, западная пропаганда. Вот, например, этой зимой – взялась откуда-то мода: шапки на глаза натягивать – вязаные такие, ну вы понимаете… Сколько ни объясняли, что это пришло оттуда, с Запада, где этот жест имеет свой очень конкретный смысл, показывает, что люди не хотят видеть буржуазную действительность эксплуататорского общества…
– Ой, да если бы только это, – сказала завуч. – А то иногда такие фортели выкидывают… Год назад, в конце мая, был туристский слет, и представляете…
Директор начал гримасничать, но завуч не заметила его мимики.
– …Нет, у меня просто нет слов… Даже говорить об этом стыдно… Вечером мы – руководство школы – решили прогуляться по палаточному лагерю, посмотреть, везде ли все в порядке… Ну и что вы думаете? Заглядываем в одну палатку – а там наши десятиклассники, прошлогодний выпуск… И все голые – и мальчики, и девочки… Ну, мы просто были так шокированы, просто нет слов…
– Это все понятно, – сказал Сергей. – А что вы можете сказать конкретно про Смирнову? Что вы про нее знаете? Она там тоже была, в палатке?
– Нет, я ж вам говорю: десятиклассники, прошлогодний выпуск. А они тогда в девятом были… А насчет нее? Ну, не знаю… Девочка как девочка… Как все… Никаких таких историй не было, чтобы мы про это знали… Вы лучше порасспрашивайте одноклассников… Может быть, они что-нибудь знают…
Юра повернулся к окну. По заасфальтированной площадке гонялись друг за другом два десятка пацанов в облезлых черных фартуках поверх синей школьной формы. На втором этаже, в спортзале, играли в волейбол, летал над сеткой мяч.
– Какой у них сейчас урок – ну, у ееного класса? – спросил Сергей. – Где нам их искать?
– Этого вам точно, к сожалению, не сообщу, – сказал директор. – Надо посмотреть в учительской расписание.
– Ладно, спасибо, до свидания.
– Вы уж держите нас, так сказать, в курсе…
Юра и Сергей вышли из кабинета. В коридоре уборщица мыла пол, размазывая тряпкой грязь по плитам. В ведре с темной от грязи водой плавали бумажки и мусор.
– …Знаешь, что мне он сказал? Что задрочит, а потом – батарейку плоскую и проводки. Подсоединяет к хую…
– Ну и что?
– Ничего. Попробуй сам – тогда узнаешь. Говорит, что лучше в пятьсот раз, чем если просто задрочить…
– Пиздит он все тебе, а ты ему еще и веришь…
– Не, все это говно. Мне рассказывали пацаны, на Горках есть один мужик – он трохи шизанутый. Слесарем работает на ремзаводе, ну и делает всякую херню – типа инструменты там. Говорили, что он бабе своей зубы сделал…
– Что значит – зубы? Дополнительные?
– Не, обычные… Как у поликлинике вставляют, когда сгниют… А он сделал из железа – обточил, дырку в челюсти ей просверлил… Дал сначала стакан водки – типа, вместо заморозки, а потом – сверлом полмиллиметра…
– Ладно, слушайте лучше анекдот. Приезжает Рейган к Горбачеву, и берут нашего мужика и американца – по типу, кто лучше живет. Ну и Горбатый нашему говорит: когда я покашляю, ты – это самое, преувеличивай… Ну, спрашивают у американца: сколько сантиметров твой хуй? Двадцать пять. У русского: десять. Горбатый покашлял – русский говорит: одна залупа. Ладно, дальше. Говорят американцу: сколько у тебя машин? Три. Русский: ни одной. Горбатый опять покашлял – русский: у нас в моде одни вертолеты…
Юра и Сергей выбросили бычки, завернули за угол. Там три прыщавых пацана в школьной форме, с комсомольскими значками курили «Астру» без фильтра.
– Привет. С какого класса? – спросил Сергей.
– Десятый «Б». А что такое?
Сергей достал из кармана и сунул им «корку» следователя.
– Короче, что вы можете сказать про вашу одноклассницу Смирнову Свету?
Парни хмыкали.
– Ну, что мы можем рассказать? – сказал один. – Мы с ней в классе особо не это… Она – себе, мы – себе…
Юра достал из кармана пачку «Космоса», протянул пацанам. Они взяли по сигарете. Юра прикурил им зажигалкой.
– Короче, давайте без пустых базаров, – сказал Сергей. – Знаете, что случилось?
– Знаем…
– Ну и отвечайте конкретно… Ебалась она или нет?
– В общем, да… – сказал один пацан. – Не, не то, чтоб очень много, но…
Второй перебил:
– Ну, а ты откуда знаешь? Может, скажешь, что сам ее протянул?
Пацан покраснел.
– Не… Но говорили пацаны…
– Кто говорил? – Сергей, не отрываясь, глядел на пацана. – И что конкретно говорили?
– Я уже не помню… Так, давно уже… Зимой. И кто – уже не помню…
– С кем-нибудь вы ее видели? – спросил Юра. – В смысле, с пацаном?
– Я один раз видел. Здесь, у нас, на остановке.
– Когда?
– Давно, еще осенью.
– А пацана того ты знаешь? Он вообще отсюда?
– Не, не знаю… Раньше я его не видел…
– Сможешь описать?
– Не, я толком не запомнил… И темно там было…
Зазвенел звонок.
– Нам можно идти?
– Идите, – сказал Сергей.
Пацаны выбросили недокуренные «космосины», побежали за угол.
– Ну, и что ты думаешь? – спросил Юра.
– А что тут думать? Есть два варианта. Или это кто-то был знакомый. Бегал, может быть, за ней – а она его ни во что не ставила, не то чтобы там дать… Взял, подкараулил, засадил, потом сосцал, что вдруг заложит, и решил, что лучше задавить… Или это все случайно. Он ее не знал, но видит: баба, поздно вечером, одна. Дай, думаю, засажу… А потом, опять же, понял, что ему пиздец, она заяву накатает…
– Если это кто-то, кого она не знала, то зачем ему ее душить? Что за радость? Все равно она его бы не узнала ни за что – там темно на лесополосе, ни с переезда, ни с завода толком свет не попадает…
– Да, все так, но в голову к нему ты не залезешь… Мало, что ли, всяких гондонов?
– …Еле проснулась, – говорила одна. – Переход этот на летнее время…
– Да, просто издевательство какое-то… Сразу после каникул – и на час раньше вставать. На каникулах я раньше десяти никогда не просыпалась, а тут…
Девочки и Юра прошли в дверь. На полу красными плитками был выложен год постройки школы: 1961.
На первом этаже было не протолкнуться. У самой двери два пацана лет по десять – двенадцать переобувались в тапки. Один говорил:
– А русского сегодня не будет. Наталья заболела…
– Точно?
– Точно, триппером… Ха-ха, первое апреля!
Пацан ударил другого пакетом с ботинками, тот отмахнулся руками.
Юра продрался через толпу к двери на лестницу. На него поглядывали, перешептывались. Сзади кто-то разговаривал:
– …Ужас, просто ужас, вы не представляете… Я всю ночь не могла уснуть, когда узнала… Светка Смирнова…
Юра обернулся, прислушался. Сзади два пацана схватили друг друга за синие пиджаки.
– Э, ты что? – крикнул один. – Я тебя счас укопаю…
Дверь на лестницу была закрыта. За ней стояла дежурная учительница с красной повязкой на рукаве: старая, маленького роста, седые волосы заколоты в клубок. Она приоткрыла дверь, просунула голову, крикнула:
– Ну-ка приготовились! Сейчас будем запускать по одному!
В школу зашел Сергей, помахал Юре рукой. Юра кивнул.
* * *
За столом в учительской напротив Сергея и Юры сидела Анна Леонидовна, математичка, классная руководительница десятого «Б».– …У меня просто нет слов. Такая новость… Кто бы мог подумать… – Она начала копаться в черной сумке с потрескавшимися ручками, нашла платок, высморкалась, вытерла платком глаза. – До девятого класса Света была хорошая ученица… Способности, честно скажу вам, не очень… Но она старалась – и ее тянули… А что случилось в девятом – ну, я просто не знаю. Съехала на одни трояки, интереса к учебе не было никакого…
– А к чему был тогда интерес? – спросил Сергей.
– М-м-м… Ну, не знаю… Честно вам скажу, мы не очень контролируем, что они там делают во внешкольное время… Нет, я понимаю, что мы должны это делать, конечно… Но и вы нас поймите: у нас столько работы. На своих детей времени не хватает… Не зря говорят, что учительские дети растут недосмотренными, так что…
– Судмедэксперт сказал, что она не была… это… девушкой, – сказал Сергей. – Вы знаете что-нибудь про ее половую жизнь?
Анна Леонидовна покраснела, начала мять в руках платок.
– Ну, нет… Ну, откуда я могу про это знать? Я вам говорю, нам бы их хоть в школе…
– То есть вам, получается, наплевать, – сказал Сергей. – Вам они до лампочки. Пришли, отсидели на уроках, а что потом, вас это не касается. Так?
– Нет, ну что вы… Я же говорю: нам это важно, только времени совсем нет на это…
* * *
Директор, Николай Семенович, – полноватый, в очках, с редкими волосами, лет пятидесяти – сидел за одним из двух столов, придвинутых друг к другу буквой «Т». За вторым сидели Юра и Сергей, а напротив – завуч по внешкольной работе, Ирина Сергеевна, – женщина лет сорока, высокая и худая.– …Да, морально-нравственное воспитание – вопрос серьезный… – Директор подвигал по столу набор из двух ручек в футляре – чернильной и шариковой. – Мы в меру своих сил стараемся, конечно… Но, надо признать, не всегда получается. Ну и, кроме того, вредные влияния со стороны – буржуазная, западная пропаганда. Вот, например, этой зимой – взялась откуда-то мода: шапки на глаза натягивать – вязаные такие, ну вы понимаете… Сколько ни объясняли, что это пришло оттуда, с Запада, где этот жест имеет свой очень конкретный смысл, показывает, что люди не хотят видеть буржуазную действительность эксплуататорского общества…
– Ой, да если бы только это, – сказала завуч. – А то иногда такие фортели выкидывают… Год назад, в конце мая, был туристский слет, и представляете…
Директор начал гримасничать, но завуч не заметила его мимики.
– …Нет, у меня просто нет слов… Даже говорить об этом стыдно… Вечером мы – руководство школы – решили прогуляться по палаточному лагерю, посмотреть, везде ли все в порядке… Ну и что вы думаете? Заглядываем в одну палатку – а там наши десятиклассники, прошлогодний выпуск… И все голые – и мальчики, и девочки… Ну, мы просто были так шокированы, просто нет слов…
– Это все понятно, – сказал Сергей. – А что вы можете сказать конкретно про Смирнову? Что вы про нее знаете? Она там тоже была, в палатке?
– Нет, я ж вам говорю: десятиклассники, прошлогодний выпуск. А они тогда в девятом были… А насчет нее? Ну, не знаю… Девочка как девочка… Как все… Никаких таких историй не было, чтобы мы про это знали… Вы лучше порасспрашивайте одноклассников… Может быть, они что-нибудь знают…
Юра повернулся к окну. По заасфальтированной площадке гонялись друг за другом два десятка пацанов в облезлых черных фартуках поверх синей школьной формы. На втором этаже, в спортзале, играли в волейбол, летал над сеткой мяч.
– Какой у них сейчас урок – ну, у ееного класса? – спросил Сергей. – Где нам их искать?
– Этого вам точно, к сожалению, не сообщу, – сказал директор. – Надо посмотреть в учительской расписание.
– Ладно, спасибо, до свидания.
– Вы уж держите нас, так сказать, в курсе…
Юра и Сергей вышли из кабинета. В коридоре уборщица мыла пол, размазывая тряпкой грязь по плитам. В ведре с темной от грязи водой плавали бумажки и мусор.
* * *
Юра и Сергей курили, стоя у угла школы. Из-за угла был слышен разговор пацанов.– …Знаешь, что мне он сказал? Что задрочит, а потом – батарейку плоскую и проводки. Подсоединяет к хую…
– Ну и что?
– Ничего. Попробуй сам – тогда узнаешь. Говорит, что лучше в пятьсот раз, чем если просто задрочить…
– Пиздит он все тебе, а ты ему еще и веришь…
– Не, все это говно. Мне рассказывали пацаны, на Горках есть один мужик – он трохи шизанутый. Слесарем работает на ремзаводе, ну и делает всякую херню – типа инструменты там. Говорили, что он бабе своей зубы сделал…
– Что значит – зубы? Дополнительные?
– Не, обычные… Как у поликлинике вставляют, когда сгниют… А он сделал из железа – обточил, дырку в челюсти ей просверлил… Дал сначала стакан водки – типа, вместо заморозки, а потом – сверлом полмиллиметра…
– Ладно, слушайте лучше анекдот. Приезжает Рейган к Горбачеву, и берут нашего мужика и американца – по типу, кто лучше живет. Ну и Горбатый нашему говорит: когда я покашляю, ты – это самое, преувеличивай… Ну, спрашивают у американца: сколько сантиметров твой хуй? Двадцать пять. У русского: десять. Горбатый покашлял – русский говорит: одна залупа. Ладно, дальше. Говорят американцу: сколько у тебя машин? Три. Русский: ни одной. Горбатый опять покашлял – русский: у нас в моде одни вертолеты…
Юра и Сергей выбросили бычки, завернули за угол. Там три прыщавых пацана в школьной форме, с комсомольскими значками курили «Астру» без фильтра.
– Привет. С какого класса? – спросил Сергей.
– Десятый «Б». А что такое?
Сергей достал из кармана и сунул им «корку» следователя.
– Короче, что вы можете сказать про вашу одноклассницу Смирнову Свету?
Парни хмыкали.
– Ну, что мы можем рассказать? – сказал один. – Мы с ней в классе особо не это… Она – себе, мы – себе…
Юра достал из кармана пачку «Космоса», протянул пацанам. Они взяли по сигарете. Юра прикурил им зажигалкой.
– Короче, давайте без пустых базаров, – сказал Сергей. – Знаете, что случилось?
– Знаем…
– Ну и отвечайте конкретно… Ебалась она или нет?
– В общем, да… – сказал один пацан. – Не, не то, чтоб очень много, но…
Второй перебил:
– Ну, а ты откуда знаешь? Может, скажешь, что сам ее протянул?
Пацан покраснел.
– Не… Но говорили пацаны…
– Кто говорил? – Сергей, не отрываясь, глядел на пацана. – И что конкретно говорили?
– Я уже не помню… Так, давно уже… Зимой. И кто – уже не помню…
– С кем-нибудь вы ее видели? – спросил Юра. – В смысле, с пацаном?
– Я один раз видел. Здесь, у нас, на остановке.
– Когда?
– Давно, еще осенью.
– А пацана того ты знаешь? Он вообще отсюда?
– Не, не знаю… Раньше я его не видел…
– Сможешь описать?
– Не, я толком не запомнил… И темно там было…
Зазвенел звонок.
– Нам можно идти?
– Идите, – сказал Сергей.
Пацаны выбросили недокуренные «космосины», побежали за угол.
– Ну, и что ты думаешь? – спросил Юра.
– А что тут думать? Есть два варианта. Или это кто-то был знакомый. Бегал, может быть, за ней – а она его ни во что не ставила, не то чтобы там дать… Взял, подкараулил, засадил, потом сосцал, что вдруг заложит, и решил, что лучше задавить… Или это все случайно. Он ее не знал, но видит: баба, поздно вечером, одна. Дай, думаю, засажу… А потом, опять же, понял, что ему пиздец, она заяву накатает…
– Если это кто-то, кого она не знала, то зачем ему ее душить? Что за радость? Все равно она его бы не узнала ни за что – там темно на лесополосе, ни с переезда, ни с завода толком свет не попадает…
– Да, все так, но в голову к нему ты не залезешь… Мало, что ли, всяких гондонов?
2 апреля, среда
Юра и Сергей сидели на стульях у стола Сергеича. Шимчук за своим столом ковырялся в бумагах.
– …Подруга – Елена Карпович, которая живет на Ямницком поселке, говорит: Смирнова вышла от нее в одиннадцать, – докладывал Юра. – Говорит, что просто в гости к ней пришла. В комнате сидели, разговаривали. Мать все это подтверждает – она тоже была дома. Про ее знакомства, связи Карпович ничего не знает. Говорит, что да, встречалась с кем-то, на свидания ходила, но рассказывать про это не любила. То же самое и в смысле половых контактов. Говорит, что этой темы не касались…
– Ага, не касались. Пусть она это знаешь кому скажет? – Сергей резко тряхнул головой. – Знает все, но говорить не хочет.
– С чего ты взял?
– Я жопой своей чувствую, ты понял? И вообще она мне не понравилась – выпендривалась слишком много.
– Понравилась тебе она или же нет, Сережа, для следствия значения не имеет. – Сергеич посмотрел на него, сдвинув очки на лоб. – Тебя на ней никто не женит вроде… Тем более что ты уже женат.
Сергей хмыкнул.
– …Ну так вот. А ты, Юра, что думаешь насчет всей ситуации? Интересно послушать свежего, так сказать, человека…
– По-моему, нападавший – случайный человек, не знакомый. Если бы кто-то шел за ней с Ямницкого, то возможностей напасть у него было бы множество – там тропинка идет по лесополосе больше километра – еще до переезда. И там так же темно и безлюдно. Зачем ему…
– Мало ли… – перебил Сергей. – Может, решиться не мог… Или не вставал! – Он хмыкнул.
– Ты шуточки свои брось. – Сергеич покачал головой. – Здесь не до шуточек. А вообще, я согласен с Юрой. Скорей всего, преступник жертву не знал, напал внезапно… Значится, надо теперь основное внимание уделить не контактам жертвы, а проверить тех в том районе, кто был когда-то причастен к подобным преступлениям. К изнасилованиям, короче говоря… Участковый должен вам помочь. И в отделе у Серова запросите информацию…
Юра и Сергей кивнули. Сергеич снял очки, поковырялся дужкой в ухе.
– Значится, что мы имеем? – Он снова надел очки, опустил на нос, посмотрел на Сергея и Юру, потом на бумажки у себя на столе. – Около двадцати трех ноль-ноль жертва вышла от подруги, Елены Карпович, проживающей по адресу: улица Ямницкая, дом три, квартира тринадцать, и направилась пешком по лесополосе вдоль линии железной дороги. Около двадцати трех тридцати на нее в районе переезда, у поворота на Ямницкий поселок, совершил нападение неизвестный. Он сорвал с нее шапку, засунул ей в рот вместо кляпа, сбил с ног, стащил трусы с колготками и изнасиловал…
– А если он был не один? – спросил Юра.
– Я про это говорил с судмедэкспертом. Теоретически, он не исключает… Но сперма обнаружена только одного… Значится, мог быть пособник, а могло и не быть… Ну и что мы имеем? Ограбления не было, да и взять было, собственно, нечего. Так бы, может, вещи всплыли на барахолке или где-то еще… Но нет, даже рубль с копейками в кармане куртки не тронули…
– Почему, интересно, она пошла домой пешком? – Юра достал из кармана «Космос», положил на стол, подвигал пачку по столу. – Автобусы вроде еще ходили?
– Мало ли… – сказал Сергей. – Может, захотела пройтись. Или автобуса долго ждать.
– Значится, начинайте разрабатывать тех, кто мог бы в этом участвовать. Хотя бы теоретически. Да, людей из частного сектора опросили?
– Участковый опрашивал, – ответил Юра. – Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. В крайнем доме живет старушка. Одна. Спать легла рано. В следующем – семья. Тоже не видели и не слышали ничего…
– Что он опрашивал – это хорошо. Но опросите еще и сами. Поезжайте сегодня вечером, чтобы все уже были дома, с работы пришли… Еще надо размножить фотографию убитой, поместить на видных местах, у конечных пунктов движения и остановок общественного транспорта. Ну, это я распоряжусь, пусть Кузьменко занимается. И постараюсь договориться с партийными органами, чтобы по городскому радио объявили…
Юра достал из пачки сигарету, пододвинул пачку к Сергею и начальнику. Сергеич покачал головой.
– Не, спасибо Юра. Я стараюсь – как бы это выразиться – по возможности курить поменьше…
Сергей достал свои сигареты «Гродно». Юра прикурил зажигалкой себе и ему, взял с подоконника банку с бычками, поставил на стол.
– Хто не курыть и не пьёть, тот здаровеньким памроть, – сказал Шимчук, вынимая из кармана мятую пачку «Столичных». – А я во… Люди прыличныя курать «Столичныя», здоровье отличное – спасибо «Столичным». – Шимчук чиркнул спичкой, затянулся, снова начал копаться в бумагах.
Сергеич посмотрел в окно – на новые микрорайоны девятиэтажек и дымящие трубы, – покачал головой.
– Даже и не знаю, что происходит такое… Куда мы катимся? Выросло поколение людей, которые не видели лишений. Им все нипочем, жизнь человеческую ни во что не ставят… Пожили бы в наше время, когда после войны, впроголодь…
– Думаете, в лишениях все дело? – Юра посмотрел на Сергеича, сделал затяжку, выпустил дым. – Разве тяжелая жизнь обязательно делает человека хорошим?
– А что, заменить лампы нельзя? – спросил Сергей.
– Бесполезно. – Участковый махнул рукой. – Сколько ни меняли – сразу разобьют. Местные долбоебы…
– Так это ж вроде твоя работа – чтобы порядок был. Это ж твой участок…
– А вот ты стань на мое место, и я посмотрю, что ты сделаешь. Один на весь район. Это у вас в прокуратуре – и зарплата хорошая, и выходные суббота и воскресенье, все по-человечески… А здесь дрочись один – ни выходных, ни проходных… На такой район ты знаешь, сколько участковых нужно? Чтоб хоть какой-то был порядок?
– Ну, есть же у тебя дружинники…
Участковый снова махнул рукой.
– Какие, на хер, дружинники? Придут придурки с ремзавода и с регенератного, сидят в опорном, пьянствуют, играют в карты. Хотя бы через улицу, к пивбару пойти, забрать какого-нибудь гаврика – и то им лень. Дружинники…
Машина остановилась у покосившегося дома с некрашеным забором.
– Здесь она живет, старуха. Но осторожно! У нее собака, по ночам она ее с цепи спускает, так что лучше ей отсюда покричать, чтоб привязала…
– Ну, я говорил вам? Нет, не верили…
– Мы поверили, но раз начальник приказал… – сказал Сергей.
Все трое сели в машину. Сержант за рулем завел мотор, «уазик» тронулся по улице. Впереди у дома дрались два мужика. Еще несколько – с бутылками пива в руках – наблюдали за сценой.
– Местная алкашня, – прокомментировал участковый.
– И ты не вмешаешься? – спросил Юра.
– А смысл? Если я за это каждого буду забирать… – Он усмехнулся. – Мне опорного не хватит, куда их всех садить…
Юра посмотрел в зеркало заднего вида. Один алкаш валялся на земле, второй пинал его ногами, стараясь попасть в лицо.
– Вообще, как вышел указ в том году, летом, то как-то сначала все строго было, – сказал участковый. – Присылали усиления, нарядов ППС больше было, а потом – все как всегда… Как пили, так и пьют. Не знаю, где были мозги у Горбатого, когда он указ подписал… Раньше хоть водку нормальную пили, чернило… А сейчас посмотрите, что? Одеколон, денатурат, стеклоочиститель…
– …Подруга – Елена Карпович, которая живет на Ямницком поселке, говорит: Смирнова вышла от нее в одиннадцать, – докладывал Юра. – Говорит, что просто в гости к ней пришла. В комнате сидели, разговаривали. Мать все это подтверждает – она тоже была дома. Про ее знакомства, связи Карпович ничего не знает. Говорит, что да, встречалась с кем-то, на свидания ходила, но рассказывать про это не любила. То же самое и в смысле половых контактов. Говорит, что этой темы не касались…
– Ага, не касались. Пусть она это знаешь кому скажет? – Сергей резко тряхнул головой. – Знает все, но говорить не хочет.
– С чего ты взял?
– Я жопой своей чувствую, ты понял? И вообще она мне не понравилась – выпендривалась слишком много.
– Понравилась тебе она или же нет, Сережа, для следствия значения не имеет. – Сергеич посмотрел на него, сдвинув очки на лоб. – Тебя на ней никто не женит вроде… Тем более что ты уже женат.
Сергей хмыкнул.
– …Ну так вот. А ты, Юра, что думаешь насчет всей ситуации? Интересно послушать свежего, так сказать, человека…
– По-моему, нападавший – случайный человек, не знакомый. Если бы кто-то шел за ней с Ямницкого, то возможностей напасть у него было бы множество – там тропинка идет по лесополосе больше километра – еще до переезда. И там так же темно и безлюдно. Зачем ему…
– Мало ли… – перебил Сергей. – Может, решиться не мог… Или не вставал! – Он хмыкнул.
– Ты шуточки свои брось. – Сергеич покачал головой. – Здесь не до шуточек. А вообще, я согласен с Юрой. Скорей всего, преступник жертву не знал, напал внезапно… Значится, надо теперь основное внимание уделить не контактам жертвы, а проверить тех в том районе, кто был когда-то причастен к подобным преступлениям. К изнасилованиям, короче говоря… Участковый должен вам помочь. И в отделе у Серова запросите информацию…
Юра и Сергей кивнули. Сергеич снял очки, поковырялся дужкой в ухе.
– Значится, что мы имеем? – Он снова надел очки, опустил на нос, посмотрел на Сергея и Юру, потом на бумажки у себя на столе. – Около двадцати трех ноль-ноль жертва вышла от подруги, Елены Карпович, проживающей по адресу: улица Ямницкая, дом три, квартира тринадцать, и направилась пешком по лесополосе вдоль линии железной дороги. Около двадцати трех тридцати на нее в районе переезда, у поворота на Ямницкий поселок, совершил нападение неизвестный. Он сорвал с нее шапку, засунул ей в рот вместо кляпа, сбил с ног, стащил трусы с колготками и изнасиловал…
– А если он был не один? – спросил Юра.
– Я про это говорил с судмедэкспертом. Теоретически, он не исключает… Но сперма обнаружена только одного… Значится, мог быть пособник, а могло и не быть… Ну и что мы имеем? Ограбления не было, да и взять было, собственно, нечего. Так бы, может, вещи всплыли на барахолке или где-то еще… Но нет, даже рубль с копейками в кармане куртки не тронули…
– Почему, интересно, она пошла домой пешком? – Юра достал из кармана «Космос», положил на стол, подвигал пачку по столу. – Автобусы вроде еще ходили?
– Мало ли… – сказал Сергей. – Может, захотела пройтись. Или автобуса долго ждать.
– Значится, начинайте разрабатывать тех, кто мог бы в этом участвовать. Хотя бы теоретически. Да, людей из частного сектора опросили?
– Участковый опрашивал, – ответил Юра. – Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. В крайнем доме живет старушка. Одна. Спать легла рано. В следующем – семья. Тоже не видели и не слышали ничего…
– Что он опрашивал – это хорошо. Но опросите еще и сами. Поезжайте сегодня вечером, чтобы все уже были дома, с работы пришли… Еще надо размножить фотографию убитой, поместить на видных местах, у конечных пунктов движения и остановок общественного транспорта. Ну, это я распоряжусь, пусть Кузьменко занимается. И постараюсь договориться с партийными органами, чтобы по городскому радио объявили…
Юра достал из пачки сигарету, пододвинул пачку к Сергею и начальнику. Сергеич покачал головой.
– Не, спасибо Юра. Я стараюсь – как бы это выразиться – по возможности курить поменьше…
Сергей достал свои сигареты «Гродно». Юра прикурил зажигалкой себе и ему, взял с подоконника банку с бычками, поставил на стол.
– Хто не курыть и не пьёть, тот здаровеньким памроть, – сказал Шимчук, вынимая из кармана мятую пачку «Столичных». – А я во… Люди прыличныя курать «Столичныя», здоровье отличное – спасибо «Столичным». – Шимчук чиркнул спичкой, затянулся, снова начал копаться в бумагах.
Сергеич посмотрел в окно – на новые микрорайоны девятиэтажек и дымящие трубы, – покачал головой.
– Даже и не знаю, что происходит такое… Куда мы катимся? Выросло поколение людей, которые не видели лишений. Им все нипочем, жизнь человеческую ни во что не ставят… Пожили бы в наше время, когда после войны, впроголодь…
– Думаете, в лишениях все дело? – Юра посмотрел на Сергеича, сделал затяжку, выпустил дым. – Разве тяжелая жизнь обязательно делает человека хорошим?
* * *
Вдалеке светили прожекторы ремзавода и фонари у переезда. Участковый, Сергей и Юра ехали на «уазике» вдоль лесополосы. Машина выехала к частному сектору. Одноэтажные домики были освещены только светом из окон: фонари на столбах не горели.– А что, заменить лампы нельзя? – спросил Сергей.
– Бесполезно. – Участковый махнул рукой. – Сколько ни меняли – сразу разобьют. Местные долбоебы…
– Так это ж вроде твоя работа – чтобы порядок был. Это ж твой участок…
– А вот ты стань на мое место, и я посмотрю, что ты сделаешь. Один на весь район. Это у вас в прокуратуре – и зарплата хорошая, и выходные суббота и воскресенье, все по-человечески… А здесь дрочись один – ни выходных, ни проходных… На такой район ты знаешь, сколько участковых нужно? Чтоб хоть какой-то был порядок?
– Ну, есть же у тебя дружинники…
Участковый снова махнул рукой.
– Какие, на хер, дружинники? Придут придурки с ремзавода и с регенератного, сидят в опорном, пьянствуют, играют в карты. Хотя бы через улицу, к пивбару пойти, забрать какого-нибудь гаврика – и то им лень. Дружинники…
Машина остановилась у покосившегося дома с некрашеным забором.
– Здесь она живет, старуха. Но осторожно! У нее собака, по ночам она ее с цепи спускает, так что лучше ей отсюда покричать, чтоб привязала…
* * *
Юра, Сергей и участковый вышли из дома, пошли к машине. Дом был побольше и ухоженней, чем у старухи, во дворе – гараж.– Ну, я говорил вам? Нет, не верили…
– Мы поверили, но раз начальник приказал… – сказал Сергей.
Все трое сели в машину. Сержант за рулем завел мотор, «уазик» тронулся по улице. Впереди у дома дрались два мужика. Еще несколько – с бутылками пива в руках – наблюдали за сценой.
– Местная алкашня, – прокомментировал участковый.
– И ты не вмешаешься? – спросил Юра.
– А смысл? Если я за это каждого буду забирать… – Он усмехнулся. – Мне опорного не хватит, куда их всех садить…
Юра посмотрел в зеркало заднего вида. Один алкаш валялся на земле, второй пинал его ногами, стараясь попасть в лицо.
– Вообще, как вышел указ в том году, летом, то как-то сначала все строго было, – сказал участковый. – Присылали усиления, нарядов ППС больше было, а потом – все как всегда… Как пили, так и пьют. Не знаю, где были мозги у Горбатого, когда он указ подписал… Раньше хоть водку нормальную пили, чернило… А сейчас посмотрите, что? Одеколон, денатурат, стеклоочиститель…
3 апреля, четверг
В кабинете в опорном пункте сидели участковый, Сергей и Юра, у стены, напротив них, – красномордый лысый дядька лет под сорок, крепкого телосложения.
– Еще раз спрашиваю: где ты был в субботу, двадцать девятого марта, между двадцатью тремя и двадцатью четырьмя часами? – Сергей поднялся со стула, подошел к мужику, посмотрел на него сверху вниз.
Мужик, не моргая, поглядел на Сергея.
– Уже сказал: был дома…
– Кто это может подтвердить?
– Слушай, начальник, не гони волну, а? Ничего ты на меня не повесишь. – Мужик улыбнулся. Снизу у него не хватало зуба и стояли две коронки «под золото».
Сергей замахнулся кулаком. Юра схватил его за руку. Сергей вырвал руку, отошел, сел на стул.
– Я вообще не понимаю ни хера, – сказал мужик. – Что вообще вы хочете? Можете у всех спросить – у бабы у моей, у матки, батьки… Был я дома, спал – я ту неделю в первую работал… На хера вообще меня сюда вам было вызывать?
– Сам знаешь, – ответил участковый. – Три года назад проходил по делу. Об изнасиловании…
– Крупного рогатого скота, – сказал мужик и улыбнулся.
– Со смертельным исходом, – добавил Сергей.
– Участковый алиби проверит, – сказал Юра. – Но что-то не похоже, чтобы он…
– Не, не он. Жопой чувствую – он тут не при делах.
– А зачем тогда ты на него кидался?
– Залупистый. Я не люблю таких. – Сергей сделал затяжку, выпустил дым. – Прикинь. В морге облбюро судебных экспертиз сперли часы Смирновой. Сергеич мне сказал. Пиздят все, где только могут. Один ты сидишь на голой зарплате – и рад бы где-то что-то, да нечего. Даже в вытрезвителе и то имеют знаешь сколько? Прикинь, привозят алкаша – первым делом что? Правильно, карманы вычистят. Забирают все – хоть три рубля, хоть сто – если получку получил или аванс, один хер. Если протрезвеет, прибежит качать права, то его пошлют культурно, скажут: был бухой – наверно, потерял или вытащили в транспорте, только ты не помнишь. И он никому ничего не докажет…
Из-за угла пятиэтажного сталинского дома вышли Андрей – высокий, нескладный, худой – и Саша – маленький, коренастый, с темными волосами и усиками. Юра помахал им рукой, встал со скамейки. Парни поздоровались за руку и пошли к пивбару – облезлой одноэтажной постройке рядом с Домом культуры.
– …Обещания я выполняю, – сказал Юра. Он наклонился, открыл дипломат, достал из него номер журнала «Playboy». На обложке певица Мадонна с ярко накрашенными губами запрокинула голову и прикрыла глаза.
– Знаю, что за телка, – сказал Саша. – Слышал по «голосам». Типа, самая сейчас модная певица в Штатах…
– Ты внутрь загляни. – Юра улыбнулся. – Она там тоже есть.
Саша полистал журнал. Андрей смотрел через его плечо.
– Ни фига себе… – Саша чмокнул губами. – Неплохо, неплохо…
– Ладно, прячь, а то и так уже косятся люди. И максимум – на два дня. Все-таки вещественное доказательство.
– У кого, ты говоришь, он был?
– Фарцовщика взяли одного. В «Днепре» работал…
– А как его фамилия? Может, я знаю? – спросил Саша.
– Фамилию не помню. Зовут Жора.
– Жора-обжора… Вроде слышал про такого…
– Ты всегда и про всех слышал. – Андрей хмыкнул.
– Ну, так мне положено. Кто здесь из нас еврей?
Все засмеялись.
– Короче, вы его между собой распределяйте сами, но мне через два дня чтобы вернули. Сам еще не читал толком.
– Вернем, не боись, – Саша улыбнулся. – Все будет в лучшем виде.
– Не знаешь, список запрещенных групп еще не отменили? – спросил Андрей. – Все-таки реформы экономики, ускорение…
– Базары все это, Андрюша, пустые слова, как всегда… – Саша хмыкнул.
– Он не был никогда официальным, – сказал Юра. – Так, рекомендации для комсомольских комитетов.
– Еще раз спрашиваю: где ты был в субботу, двадцать девятого марта, между двадцатью тремя и двадцатью четырьмя часами? – Сергей поднялся со стула, подошел к мужику, посмотрел на него сверху вниз.
Мужик, не моргая, поглядел на Сергея.
– Уже сказал: был дома…
– Кто это может подтвердить?
– Слушай, начальник, не гони волну, а? Ничего ты на меня не повесишь. – Мужик улыбнулся. Снизу у него не хватало зуба и стояли две коронки «под золото».
Сергей замахнулся кулаком. Юра схватил его за руку. Сергей вырвал руку, отошел, сел на стул.
– Я вообще не понимаю ни хера, – сказал мужик. – Что вообще вы хочете? Можете у всех спросить – у бабы у моей, у матки, батьки… Был я дома, спал – я ту неделю в первую работал… На хера вообще меня сюда вам было вызывать?
– Сам знаешь, – ответил участковый. – Три года назад проходил по делу. Об изнасиловании…
– Крупного рогатого скота, – сказал мужик и улыбнулся.
– Со смертельным исходом, – добавил Сергей.
* * *
Юра и Сергей курили в кабинете.– Участковый алиби проверит, – сказал Юра. – Но что-то не похоже, чтобы он…
– Не, не он. Жопой чувствую – он тут не при делах.
– А зачем тогда ты на него кидался?
– Залупистый. Я не люблю таких. – Сергей сделал затяжку, выпустил дым. – Прикинь. В морге облбюро судебных экспертиз сперли часы Смирновой. Сергеич мне сказал. Пиздят все, где только могут. Один ты сидишь на голой зарплате – и рад бы где-то что-то, да нечего. Даже в вытрезвителе и то имеют знаешь сколько? Прикинь, привозят алкаша – первым делом что? Правильно, карманы вычистят. Забирают все – хоть три рубля, хоть сто – если получку получил или аванс, один хер. Если протрезвеет, прибежит качать права, то его пошлют культурно, скажут: был бухой – наверно, потерял или вытащили в транспорте, только ты не помнишь. И он никому ничего не докажет…
* * *
Юра сидел на скамеечке у неработающего фонтана перед серым зданием Дома культуры швейников с треугольным фронтоном и колоннами. На стоянке курили таксисты, прислонившись к салатовым «Волгам» с шашечками на дверях. На бюсте полковника Гусаковского с множеством орденов и медалей сидел голубь.Из-за угла пятиэтажного сталинского дома вышли Андрей – высокий, нескладный, худой – и Саша – маленький, коренастый, с темными волосами и усиками. Юра помахал им рукой, встал со скамейки. Парни поздоровались за руку и пошли к пивбару – облезлой одноэтажной постройке рядом с Домом культуры.
* * *
Юра, Андрей и Саша стояли у круглой стойки, на ней – три полных бокала пива, в трех других – по половине.– …Обещания я выполняю, – сказал Юра. Он наклонился, открыл дипломат, достал из него номер журнала «Playboy». На обложке певица Мадонна с ярко накрашенными губами запрокинула голову и прикрыла глаза.
– Знаю, что за телка, – сказал Саша. – Слышал по «голосам». Типа, самая сейчас модная певица в Штатах…
– Ты внутрь загляни. – Юра улыбнулся. – Она там тоже есть.
Саша полистал журнал. Андрей смотрел через его плечо.
– Ни фига себе… – Саша чмокнул губами. – Неплохо, неплохо…
– Ладно, прячь, а то и так уже косятся люди. И максимум – на два дня. Все-таки вещественное доказательство.
– У кого, ты говоришь, он был?
– Фарцовщика взяли одного. В «Днепре» работал…
– А как его фамилия? Может, я знаю? – спросил Саша.
– Фамилию не помню. Зовут Жора.
– Жора-обжора… Вроде слышал про такого…
– Ты всегда и про всех слышал. – Андрей хмыкнул.
– Ну, так мне положено. Кто здесь из нас еврей?
Все засмеялись.
– Короче, вы его между собой распределяйте сами, но мне через два дня чтобы вернули. Сам еще не читал толком.
– Вернем, не боись, – Саша улыбнулся. – Все будет в лучшем виде.
– Не знаешь, список запрещенных групп еще не отменили? – спросил Андрей. – Все-таки реформы экономики, ускорение…
– Базары все это, Андрюша, пустые слова, как всегда… – Саша хмыкнул.
– Он не был никогда официальным, – сказал Юра. – Так, рекомендации для комсомольских комитетов.