Страница:
Кровавый инцидент на площади все же произошел, после чего Станислав Дерев увел с площади своих сторонников – подальше от греха. Наступило зловещее затишье.
Дело о стычке с кровавыми последствиями было передано в республиканский Верховный суд, и обе стороны с нетерпением ожидали его решения.
Между тем суд, куда была подана жалоба на избирательную комиссию, отменившую результаты второго тура, признал-таки победы Владимира Семенова, тем самым плеснув бензина в погасший было костер. Впрочем, трагикомизм ситуации состоял в том, что таким же результатом завершилось бы любое его решение.
Шахматисты называют такое положение патовым.
Снова митинг, снова буйные речи, снова взаимные обвинения противоборствующих сторон.
Между тем, дело о выборах в Карачаево-Черкесии было передано в более высокую инстанцию – Верховный Суд Российской Федерации.
Во время коротких и тревожных снов он снова и снова вспоминал последнюю ночь перед вылетом из Москвы.
…Дверь скрипнула, в комнату снова вошла жена.
– Ваня, пора.
Он глянул на часы:
– Машина будет через 20 минут.
– Может, кофе выпьешь?
– Мне еще надо…
– Я все тебе сложила, – перебила Татьяна Федоровна. – Только бумаги свои сам собери.
– Само собой.
Она подошла к столу:
– А зачем тебе старая энциклопедия? – поинтересовалась она. – О, 1979 год!..
– Хотел узнать, какой прежде была КЧР.
– Зачем?
– Сравнить, что было и что стало. Ты что, совсем не ложилась?
Она махнула рукой:
– Кажется, ничего не забыла положить.
– Лишнего там нет?
– Лишнего не будет. Кто знает, сколько там тебе придется быть. Смотри, в пекло не лезь. Кавказцы, сам знаешь, народ отчаянный, Ваня.
– Оставим это.
Татьяна Федоровна как в воду глядела: служебная командировка оказалась долгой…
* * *
Машина резво мчалась по полусонным, еще не успевшим толком проснуться московским улицам. В столь ранний час город казался необычным, каким-то потусторонним. Темные глазницы окон, безлюдье на тротуарах навевали тревожное чувство.Водитель знал свое дело, да и маршрут был ему хорошо знаком. Он вел машину залихватски, на грани фола. Генерал его не одергивал, он любил такую езду.
Вскоре дома пошли поменьше, пореже, промелькнула огромная огороженная ажурной сеткой ярмарка автодеталей, тоже еще не продравшая спросонья глаза, и тут же скрылась за поворотом.
Мелькнуло дрожащее неоновое «М» над входом в конечную станцию метро, расположенную чуть ли не в открытом поле. И такой жалкой, такой беззащитной показалась эта станция метро генералу Ивану Матейченкову…
За кольцевой линией дорогу обступили деревья. Они застыли в сладком майском полусне, предчувствуя окончательное пробуждение от зимней спячки. Они то подходили к самому полотну дороги, то делали шаг назад. Каждое дерево было врезано четким силуэтом в серое предутреннее небо.
– Можно еще скорость подбавить?
– Жарь, – кивнул генерал.
– Вышли на оперативный простор.
– Гляди, штрафанут нас за превышение.
– Я анекдот вспомнил, – ухмыльнулся водитель, который возил Матейченкова не один год. – Можно рассказать?
– Валяй.
– ГИБЭДЭДЭШНИК будит напарника: «Вставай, уже пол седьмого». «Да куда в такую рань?». «Ты что? Они уже полчаса бесплатно ездят».
– Трогательная история.
Помолчали. Голова генерала была полна мыслями о предстоящей работе.
Он до отказа опустил ветровое стекло, и чуть горьковатый запах распускающейся зелени, насытивший Подмосковье, сырой и чистый, шибанул покрепче спирта, так что у генерала на миг перехватило дыхание.
Через некоторое время они подъехали к воротам военного аэродрома, огороженного глухой высокой стеной.
По команде дежурного офицера ворота открылись, он подошел к машине, дал указания водителю, и машина подкатила прямо к взлетной полосе, на которой стоял самолет, во-всю прогревая моторы.
Матейченков вышел из машины, огляделся. Он ожидал, что на аэродроме его встретит, как договорились, новый помощник, но Завитушного не было видно. «Видно, не успел выполнить все, что наметили, прилетит попозже», – подумал генерал. Он хотел спросить у дежурного офицера о помощнике, однако передумал. Лишние вопросы ни к чему.
По крутой металлической лесенке из головной кабины к ним спустился старший пилот, заслуженный летчик-испытатель.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – отрапортовал он, и давние знакомцы крепко пожали друг другу руки.
– К старту готовы?
– Все на месте. Только вас ждем.
– Тогда с богом.
Матейченков махнул рукой, шофер понимающе кивнул и машина отъехала, разминувшись с огромным бензовозом.
Узкие перила трапа были мокрыми от утренней росы и приятно холодили руку.
Генерал снял фуражку, постоял несколько мгновений, подставляя голову порывистому ветру и как бы прощаясь с Подмосковьем. Невольно всплыли в памяти полузабытые строки, которые врезались в память в далеком детстве, на Владимирщине:
Захлебнешься в картавом хлещущем громе.
От концлагеря что-то в аэродроме.
Это чья же выдумка и потреба?
Путь отсюда один – в хмурое небо.
И впрямь, путь отсюда один – только в небо, – подумал он, оглядывая дальнюю линию глухой ограды.
В салоне было полутемно – он освещался только скудными отсветами аэродромных фонарей. Но внутреннее расположение было Матейченкову хорошо знакомо. Он выбрал себе место близ иллюминатора, устроился поудобнее, тщательно пристегнул ремни.
В тот же миг турбины взревели, и вот уже земля косо провалилась вниз, перед тем вздыбившись почти вертикально. Иллюминатор тут же плотно завалила седая вата облаков.
В салоне потемнело.
Генерал включил над головой дежурный свет и, открыв дипломат, с которым никогда не расставался, углубился в отобранные документы, которые не успел просмотреть дома.
Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось – сказывалось нервное напряжение. В то же время во всем теле чувствовалась легкость, пружинистость. Он достал термос с крепчайшим кофе, заботливо уложенный женой, поставил рядом на свободное сиденье.
* * *
В судьбе каждого человека выпадает минута, когда жизнь, и доселе не очень-то спокойная и безмятежная, вдруг стремительно меняет русло, словно взбесившаяся река, и вот уже человек «из мира прозы брошен в невероятность». Словом, как заметил классик, и сам летишь, и все летит…Появляется новая точка отсчета, а с нею – и новые линии координат.
В жизни Ивана Матейченкова таких точек было немало.
И одной из них, быть может, наиболее важных, послужил Указ Президента РФ от 15 апреля 1999 года о назначении генерал-полковника Ивана Ивановича Матейченкова главнокомандующим воинскими частями, дислоцированными в Северо-Кавказском регионе.
И Ивану Матейченкову – в который раз! – приходилось осваивать новый пласт жизни, вникать в сложное переплетение жизненных интересов, наводить порядок и общественное спокойствие в горячей, даже м ожно сказать, перегретой точке.
* * *
В день назначения И. Матейченкова, 15 апреля, и. о. премьер-министра правительства России Сергей Степашин провел встречу с кандидатами на пост президента Карачаево-Черкесии – Владимиром Семеновым и Станиславом Деревым, которых для этого специально пригласили в Москву.Встреча проходила в кремлевском кабинете Сергея Вадимовича. Оба претендента прибыли строго в назначенное время, появились вместе, хотя особо нежных чувств друг к другу не питали.
Секретарь пригласил обоих.
Степашин вышел им навстречу из-за стола, дружески пожал руки и пригласил за круглый столик в углу, на чашку кофе.
– Может, на рюмку кофе, Сергей Вадимович? – произнес Станислав Дерев. Мэр Черкесска старался держаться уверенно, хотя в его поведении чувствовалась некоторая нервозность.
Степашин улыбнулся:
– Можно и рюмку.
– Важна не форма, а содержание, – поддержал разговор бывший главком сухопутных войск России Владимир Семенов.
Они сели втроем за столик, по просьбе хозяина кабинета быстро и ловко накрытый секретарем.
– Как долетели? – поинтересовался Степашин, протирая очки кусочком замши.
– Тяжело, Сергей Вадимович, – пробасил Семенов, придвигая поближе чашку дымящегося кофе.
– А что?
– С транспортом у нас худо. Из Черкесска самолеты сто лет, почитай, не летают…
– До Минвод добрались спокойно, машиной, – продолжил рассказ своего конкурента Станислав Дерев. – А дальше начались чудеса. Один рейс на Москву отменили, другой отложили…
– На неопределенное время, – вставил Семенов.
– Ну да. Народу в аэропорту накопилась тьма-тьмущая. Детишки пищат, взрослые чертыхаются, горючего для самолетов не хватает. И всюду, куда надо лететь, погода дерьмовая, как по заказу.
– Да, у нас был стойкий туман, – подтвердил Степашин.
– Мы и над Москвой долго кружились, пока нам разрешили посадку, – сказал Семенов и отхлебнул кофе.
– Так вы сюда прямо из гостиницы?
– Ну да, только вещи успели забросить.
Степашин пригласил секретаря и попросил принести из буфета побольше бутербродов, заметив:
– У нас, русских, говорят: соловья баснями не кормят.
Дерев заметил:
– У черкесов тоже есть похожая поговорка.
После этого разговор перешел в главную стадию, для которой, собственно, и были приглашены гости.
Премьер-министр расспросил их подробно о положении в республике и о возможных путях выхода из затянувшегося кризиса. Несмотря на взаимную неприязнь, гости держались по отношению друг к другу подчеркнуто корректно, и Степашин полюбовался их выдержкой. Истинные кавказцы, – подумал он.
– Как лично вы оцениваете положение в КЧР? – спросил он.
– Положение ненормальное, – сказал Семенов.
– Согласен, – кивнул Дерев.
– Вы – лидеры. Вот и давайте вместе подумаем, что необходимо предпринять.
– Народ уже выразил в предварительном порядке свою волю на выборах, – сказал Семенов.
– А вы выразите свою.
– Мне добавить нечего.
– Но не могут же вечно продолжаться митинги, парализующие жизнь. Нельзя идти на поводу у ситуации, – жестко произнес Сергей Степашин.
– Люди выражают свою волю, – заметил мрачно Дерев. – Не давить же их за это танками?
– Господа, вас двое, а президентское кресло в республике одно, – решил Степашин взять быка за рога. – Любое решение не приведет к умиротворению, в любом случае останутся недовольные… Разве не так?
– Так, – подумав, согласился Семенов.
– Я полагаю, вы оба должны подписать между собою соглашение.
– О чем?
– Текст мы согласуем.
– Это невозможно, – почти одновременно воскликнули Дерев и Семенов.
– Другого пути я не вижу.
– Извините, Сергей Вадимович, но мы политические противники, – нарушил тягостную паузу Владимир Семенов. – Если я подпишу, то получится, что я предал своих избирателей, предал людей, которые мне поверили. Предал свой народ.
– Наше соглашение будет выглядеть противоестественным, словно жареный лед, – добавил Станислав Дерев, любивший ввернуть цветистые кавказские выражения.
– Вы оба так считаете?
– Да.
– Вот вам и первый пункт соглашения, – неожиданно улыбнулся премьер-министр. – Я прекрасно понимаю ситуацию и не прошу у вас невозможного.
– Что же вы предлагаете?
– Всего-навсего констатацию того факта, что в республике сложилось чрезвычайно сложное и напряженное социально-экономическое положение. И сейчас главная задача в КЧР – сохранение мира и спокойствия. С этим, надеюсь, вы оба согласны?
Собеседники кивнули.
– О таком меморандуме и идет речь.
– Но что он даст? – спросил Станислав Дерев, пытаясь сообразить, с какой стороны ждать подвоха.
– Надеюсь, кое-что даст, – проговорил Степашин. – и прежде всего – внесет успокоение в мятущиеся умы, даст людям спокойствие. Разве этого мало?
– Ну, вы дипломат, Сергей Вадимович, – покачал головой Владимир Семенов.
– Есть маленько, – не стал возражать Степашин. – Ну, как, господа, договорились?
– Пожалуй, такой документ я готов подписать, – сказал без колебаний Семенов.
Оба посмотрели на Станислава Дерева. Тот мучительно соображал: как быть? Жаль, из штаба никого нет, чтобы посоветоваться. Отказаться? Но тогда получится, что он, в отличие от своего соперника, против мира и спокойствия в родной республике. Разве можно отдавать такой козырь в руки противника?..
– Я тоже подпишу такую бумагу, пусть она послужит делу мира в КЧР, – произнес торжественно Дерев.
– Другого решения я от вас и не ждал, – сказал Сергей Степашин. – Сейчас вместе составим и текст и передадим его в средства массовой информации.
Это был важный шаг в умиротворении ситуации в Карачаево-Черкесской республике, хотя основные проблемы там оставались не решенными.
* * *
Некую деликатную и интимную проблему, которая время от времени у него возникала, Верховный шейх про себя привык называть проблемой «отработанного пара»: речь каждый раз шла о том, чтобы либо пополнить набор разномастных красавиц какой-либо новенькой красавицей, либо избавиться от надоевшей (это и был «отработанный пар»).…Начальник охраны, услышав экстренный вызов своего начальника, бросил все дела, чтобы явиться пред его светлые очи.
– Садись, Сулейман, – сказал босс. – Речь у нас пойдет о красавице Ядвиге… Не забыл ее?
– Конечно, помню.
Начальник охраны побледнел. Эта самая польская красотка служила ему постоянным укором: при доставке ее вертолетом в «орлиное гнездо» он заболтался с ней – девушка знала язык дари, изучая его когда-то в Варшавском институте иностранных языков, – и забыть надеть ей на лицо повязку. Тог7да, к счастью, шеф не узнал о его небольшой промашке… Неужто теперь каким-то образом докопался? Может, стукнул кто-то? Неужели пилот?
– Ядвигу надо убрать.
– Слушаю, хозяин.
– В постели она ничего, но мне не нравятся ее разговоры. Зная один из афганских языков, она постоянно заводит со мной разговоры, который мне не нравятся… Ты понимаешь меня?
– Да, босс.
– Вот и славно. – Хозяин закрыл глаза, о чем-то размышляя. Начальник охраны замер, стараясь не шевельнуться, чтобы не потревожить его высокие мысли. Внезапно он улыбнулся, открыл глаза и спросил:
– Ты любишь футбол?
– Футбол?.. – удивился начальник охраны. За ходом мысли Верховного он не всегда поспевал.
– Ну да. Превосходную игру в кожаный мяч, которую изобрели англичане, – пояснил Бен Дален.
– Не знаю… Как прикажете…
– Так вот, время игры футбольный комментатор провозглашает: вместо выбывшего из игры такого-то вступает такой-то. И у тебя, Сулейман, аналогичная задача: вместо выбывшей из игры Ядвиги ты должен ввести в игру нового игрока. Полагаюсь на твой вкус.
– Слушаю.
– Смотри только, чтобы новая кандидатура не была слишком худой… Чтобы кости не гремели.
Начальник охраны сложил руки в знак понимания:
– А Ядвигу можно… того?
Бен Дален вскинул брови.
– Ну… убрать. Отправить в рай, где срочно требуются гурии, решился пояснить свою мысль Сулейман.
От затрещины, которую ему отвесил босс, начальник охраны едва устоял на ногах, схватившись за спинку стула.
– Что за средневековье! – загремел Бен Дален. – Это когда же у меня уничтожали сотрудниц или сотрудников?!
– Виноват, босс, – Опустил смиренно голову Сулейман. Подумать только о человеческой доброте говорит тот, по одному слову которого рушатся дома, уничтожаются целые города, уходят в небытие сотни и тысячи людей…
– Ядвига знает местные наречия, она не пропадет, – продолжал босс, немного успокоившись. – Высадишь ее, допустим, в Пешаваре… Только при выходе не забудь глаза ей завязать…
– Само собой.
– Думаю, сможет устроиться где-нибудь библиотекарем… Нянькой…
– Или на кухню, помощником повара, – решился вставить начальник охраны.
– Вот-вот, в таком разрезе. Давай, только не затягивай! Жду тебя к концу недели, – закончил босс.
Оставшись один, Верховный шейх побродил по кабинету, погладил любимую фигуру из мрамора «Молящийся дервиш», подаренную ему имамом Ливии, немного успокоился.
Увы, будущее скрыто даже от всесильных мира сего, и Бен Далену не дано было знать, что строптивая Ядвига, вырвавшись на волю, доставит ему некоторые неприятности, и чтобы убрать зловредную нечестивицу, придется затратить не один миллион баксов.
Но это уже другая история.
«Этот Сулейман туп, даже не как пробка, а как целый пробковый дуб, – размышлял он, просматривая электронную почту, поступившую по Интернету. – Зато он исполнителен, и умеет держать язык за зубами, как могила».
Разобравшись с почтой, шейх включил экран внешнего обзора. Перед ним пробежали горные отроги, покрытые первой, робкой еще зеленью ранней афганской весны.
Солнце радостно сияло с вершины голубого неба, и казалось, от экрана повеяло знаменитым афганским сухим зноем, хотя это, конечно, была всего лишь иллюзия.
Шейх почувствовал большое облегчение от того, что больше не увидит строптивую полячку.
С глаз долой – из сердца вон.
…Интересно, чем, вернее кем порадует его Сулейман? Он знал, что у начальника охраны имеется агентурная сеть не в одной стране, и дамы имеются на подбор – только выбирай!
* * *
Генерал Матейченков, откинувшись на жесткую спинку самолетного кресла, размышлял о положении в КЧР.Он знал, что из двух кандидатов в президенты высшее руководство России предпочитает Владимира Семенова, однако опасается впрямую поддержать его, опасаясь, что в результате вспыхнут волнения, которые легко могут перерасти в нечто долговременное и злокачественное, на манер той же Чечни.
Размышляя о предстоящих действиях, генерал принял решение – не следовать ничьим подсказкам и рекомендациям, от каких бы влиятельных лиц они ни исходили, и принимать решения самостоятельно, сообразуясь только с местной обстановкой.
А там – будь что будет.
Накануне вылета на Северный Кавказ премьер-министр Сергей Степашин ознакомил его с проектом меморандума, который, как предполагалось, должны были подписать оба кандидата в президенты КЧР – Владимир Семенов и Станислав Дерев.
Перечитывая документ, Матейченков особое внимание обратил на фразы: «Отдавая дань уважения волеизъявления народа Карачаево-Черкесии…».И дальше: «Формирование всех органов государственной власти и местного самоуправления необходимо осуществлять на основе сложившейся демографической ситуации».
Ядро проблемы: ведущими в численном отношении этническими группами в КЧР являс. ются русская и карачаевская, тогда как черкесская, которую представляет Станислав Дерев, находится в меньшинстве.
Меньшинство, однако, ни в какую не желает смириться с поражением. По оперативным данным, именно черкесы в данный момент и «мутят воду»: сначала вообще путем бойкота пытались сорвать выборы, а сейчас громко и назойливо выражают на постоянно действующем митинге недовольство их результатами.
Самолет пробил гряду облаков, да и рассвет начал понемногу вступать в свои права, и в салоне самолета немного посветлело.
Приглядевшись, Матейченков с удивлением обнаружил впереди, у кабины пилота, человеческую фигуру, которую он поначалу принял за какой-то багаж.
Когда в иллюминатор брызнули первые солнечные лучи, фигура показалась ему явно знакомой.
– Сергей Сергеич, это ты? – Крикнул генерал, стараясь перекрыть шум турбин.
– Он самый, – откликнулся Завитушный.
Это был его новый помощник, уроженец Карачаево-Черкесии.
– Подгребай сюда, чудак.
– Есть.
Завитушный опустился рядом, они обменялись крепким рукопожатием. Хватка у Сергеича была железной.
Их накануне познакомил Сергей Степашин. Представил Завитушного, сказал, что он прекрасно знает местную обстановку и людей.
– Единственное, чего не знаю – это его национальности, – с мягкой улыбкой заметил премьер.
– А я и сам этого не знаю, – развел руками великан Завитушный.
– Не морочь голову.
– Честно.
– Ни в мать ни в отца, что ли? В проезжего молодца, так надо понимать?
– Видите ли, господа, я коктейль, только не тот, который тянут через соломинку. Во мне намешано всего понемногу. Есть и польская кровь, и болгарская, и русская – само собой.
– А подробнее?
– Подробнее – нам времени до вечера не хватит.
…Обменявшись с Завитушным приветствиями, Матейченков спросил:
– Ты что, не видел, как я сел?
– Как не видеть.
– А темно было?
– Я и в темноте вижу, как рысь, не зря охотой в горах, почитай, двадцать лет занимаюсь.
– Что же не окликнул?
– Вижу, начальник занят. Свет включил, работает. Негоже руководству мешать. – произнес новый помощник.
– Горяченького хочешь?
– Не откажусь.
Они выпили кофе из термоса.
– Как поцелуй женщины, – похвалил Сергеич, возвращая Матейченкову пустой стаканчик.
– Это как?
– Крепкий, сладкий и горячий.
– Так ты охотник?
– Белке с дальней дистанции в глаз попадаю, – похвастался Завитушный.
– Тогда пиши «Записки охотника».
– А что, может вместе и напишем. Утрем нос твоему тезке.
– Какому еще тезке?
– А Ивану Тургеневу.
…Когда гигант плюхнулся на сиденье рядом, Матейченкову показалось, что самолет покачнулся. «Такому богатырю подковы гнуть», – подумал он, оглядывая мощную фигуру.
Завитушный деликатно полуотвернулся от бумаги, которая лежала перед генералом на откидном столике.
Матейченков объяснил помощнику, что это за документ, и протянул его помощнику:
– Почитай и выскажи свое мнение.
Сергеич углубился в меморандум.
– Ну, что скажешь? – Спросил генерал после некоторой паузы, когда Завитушный оторвал глаза от бумаги.
– Не такая простая штучка, как кажется на первый взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, вот, например, любопытная фразочка: «В случае принятия решения оспаривать в той или иной мере результаты выборов Карачаево-Черкесской республики необходимо делать это строго в соответствии с законодательством…».
– Так, так.
– Воля твоя, звучит как предупреждение.
– Молодец, в яблочко.
– А я следую мудрому правилу: зри в корень.
Матейченков почувствовал невольное доверие к этому человеку, не зря же они сразу перешли на ты. В таких случаях интуиция редко обманывала генерала.
– Слушай, а ты давно из Карачаево-Черкесии?
– Неделю.
– Всего ничего. Расскажи, как лично ты оцениваешь ситуацию, – попросил Матейченков.
– На всех уровнях?
– Да.
– Честно?
– А иначе не разговор.
– Понимаешь, Иван Иванович, у меня такое ощущение, что Москва, несмотря на всякие заверения и меморандумы, вот вроде этого, – кивнул он на листок, лежащий на откидном столике перед Матейченковым, – постарается как можно дольше затягивать объявление итогов официальных выборов в КЧР.
– А смысл?
Завитушный пожал плечами:
– Очень простой – не буди лихо, пока спит тихо.
– Хорошенькое дело – спит тихо! – возразил генерал. – А ежедневные конфликты и разборки, а постоянный митинг, который вот-вот может перерасти в мордобой? А вооруженные бандиты, которые все смелее поднимают голову?
– Вижу, ты неплохо изучил нашу ситуацию.
– Старался.
– Что касается твоего вопроса, Москва, по-моему, смотрит на дело так: на всякий конфликт есть суд, и только он вправе судить, кто прав, кто виноват.
– Пока суд да дело…
– Вот и хорошо, рассуждает Москва. Пока время идет, все, глядишь и уладится само собой.
– Не лучшая тактика.
Сергеич вздохнул:
– В том и беда.
– Пускать события на самотек – значит, загонять болезнь внутрь, – сказал генерал. – А ее лечить надо. И если необходимо – сильнодействующими средствами.
– Старался я это в Черкесске кое-кому объяснить.
– И что?
– Да там разговаривать не с кем.
– Слушай, расскажи мне подробней про ваших главарей. Ты ведь со всеми там знаком.
– С кого начать?
– С кого хочешь.
– Вот, скажем, Станислав Дерев, наш мэр. Хитер как лиса, коварен как тигр. И все время лицедействует – в нем, честное слово, неплохой актер пропадает. Я общался с ним недавно, как раз перед вызовом в Москву.
– Официально?
– Зачем? Так он мужик ничего, простой, я бы сказал – демократичный. И выпить не дурак. Больше всего на свете обожает популярность, чтобы народ его любил.
– А в чем его хитрость?
– Ну, вот он мне заявил как-то, когда мы по стаканчику-другому сухого раздавили. «Я, говорит, Серега, что бы ни делал, как бы ни действовал – а всегда выйду сухим из воды.» – «Это почему?» – «А очень просто. Я, говорит, всегда действую, как частное лицо. Ну, кроме служебных дел, связанных с мэрством. На митинге том же выступить, бумагу серьезную политическую подписать – пожалуйста, но только как частное лицо. И потому, мол, руки у меня всегда развязаны».
– Хитер.
– Сам убедишься.
– Да уж придется.
– Такому палец в рот не клади: оттяпает вместе с рукой, – заключил Сергей Сергеевич.
– А на митинге бываешь?
– Часто.
– Кто там главный закоперщик?
– В основном мутит воду все тот же Станислав Дерев. Как говорится, битому неймется.
– А в вооруженный конфликт митинг может перейти?
– В любой момент.