Характерны и запреты, которые следовало соблюдать в поминальные дни. Нельзя было прясть – «деды» могли запутаться в пряже; белить печь – чтобы не замазать «дедам» очи (печь, как мы уже говорили, соединяла мир живых и мир мертвых), подметать и выбрасывать мусор – чтобы не засорить глаза предкам.
У западных славян поминальные дни назывались задушками. Главным из них был День всех святых (2 ноября). Считалось, что души умерших возвращаются в свои дома, пытаются обогреться у печи, даже сходятся на ночную службу в костел – службу проводит умерший ксендз. Душа умершей матери в ночь перед задушками приходит взглянуть на своих детей. Для душ пекли специальное печенье, относили еду на могилы, зажигали там лампады. Кормление умерших должно было способствовать изобилию среди живых.
«Деды» считались обитателями далекого загробного мира, уже их имя свидетельствовало, что они относились к старшему поколению. К другой категории принадлежали покойники, которые не избыли свой жизненный срок: умерли молодыми, не успев вступить в брак, были убиты, покончили с собой, умерли от пьянства, младенцы, умершие без крещения, и т. п. Они не отправлялись на тот свет к «дедам», а оставались на этом свете, беспокоя живых, превращаясь в упырей, вампиров (которых А. С. Пушкин назвал вурдалаками, смешав таким образом, с другими представителями нечистой силы – волками-оборотнями волкодлаками, или волколаками).
Самыми страшными были самоубийцы, лишенные правильных церковных похорон. Они были опасны для всей общины, могли стать причиной стихийных бедствий, болезней и неурожая. Н. А. Некрасов, хорошо знавший народные традиции, написал стихи, легшие в основу народной песни:
Самоубийц и опойц (умерших от пьянства) не принято было предавать земле, чтобы не оскорбить кормилицу – «мать сыру землю». Их забрасывали, «закладывали» хворостом и листвой, поэтому на Русском Севере таких покойников называли «заложными». Верили, что они бродят по земле, пугая близких, распространяют несчастья, болезни и неурожай. Если случалась какая-нибудь беда, люди принимались искать причину в неправильном погребении «заложных». Самоубийц выкапывали из могил, выбрасывали труп в безлюдное место, болото и т. п. Напрасно еще в XIII веке епископ Серапион Владимирский увещевал «маловерцев», напоминая, что грехи живых, а не мертвых – причина их бед.
С вредоносными мертвецами продолжали расправляться, перезахоранивая их на пустырях, вбивая осиновый кол в гроб, переворачивая труп лицом вниз. Иногда на могилу сыпали раскаленные угли, что напоминало о языческой архаике – обряде трупосожжения, самого радикального способа избавиться от опасного трупа и отправить «заложного» на тот свет.
Однако и с «заложными» можно было урегулировать отношения при помощи поминальных обрядов: общие поминки устраивались на Троицкую, или Русальную, неделю. Считалось, что весной, во время цветения ржи, умершие до срока девушки и дети – русалки выходят с того света и вредят живым. Они одновременно полезны и опасны: русалки защищают цветущую рожь и наказывают тех, кто работает в праздник в поле (могут вытоптать посевы и т. п.). Поэтому русские устраивали обряд проводов, или изгнания, русалки (сравните проводы «дедов»). Русалкам, как и «дедам», в последнюю ночь Русальной недели оставляли ужин, вывешивали на деревьях одежду. Сам праздник русалий имеет древние истоки. В античные времена розалиями назывались дни, когда поминали умерших до срока, увешивая их могилы венками только что расцветших роз.
Хотя «деды», родители, и считались предками-благодетелями живых родичей, они все же сохраняли черты опасных мертвецов: общение с тем светом было необходимым и опасным одновременно. Слово «дед» в фольклоре могло означать и представителя нечистой силы, домового, и просто мертвеца, и даже упыря, а во время календарных праздников – ряженого, каковым был святочный дед у русских. Образ новогоднего Деда Мороза связан с этой фольклорной архаикой. Мороза, как и предков, приглашали на ужин во время святок с ложкой кутьи или киселя. Иногда, влезая на печь, призывали: «Мороз, Мороз, не бей наш овес!»
Культ питаров в Древней Индии
В похоронном гимне «Ригведы» (мандала Х, 16) бога огня Агни призывают не уничтожать умершего, а отправить его к предкам (в Древней Индии практиковалась кремация): «приготовить» из трупа – «сырого мяса» – и доставить на небеса жертву для богов и питаров, пригодную для существования в небесном мире (о противоположности сырого и приготовленного в архаической культуре уже говорилось выше). Если обряд проведен правильно, покойник должен слиться с космическими стихиями: «На солнце пусть идет твой глаз, в ветер – дыхание!» В специальном гимне «Ригведы» (мандала Х, 15) питаров, как и «дедов», приглашали на жертвенную трапезу, просили их «дать богатство из здоровых мужей», то есть мужское потомство, и не причинять вреда.
У древних индийцев существовало представление и о другой категории умерших – претах (буквальное значение «ушедший»). Это духи умерших, которые в течение некоторого времени после смерти (от нескольких недель до года) остаются жить среди людей, скитаясь по земле и испытывая муки голода и жажды. За это время родственники должны исполнить необходимые похоронные и поминальные обряды, чтобы преты не стали бхутами – злобными демонами из свиты Шивы, а соединились с «отцами», питарами, в небесном царстве. В народных верованиях, однако, преты часто отождествляются с бхутами и считаются враждебными людям.
По пути в мир Ямы прета путешествует через многочисленные города смерти, и облегчить это путешествие можно дарениями пищи, воды и предметов, совершавшимися как при жизни, так и родственниками после смерти. При помощи поминальных жертвоприношений создается новое тело преты и восполняются изъяны в исполнении им закона добродетели – дхармы: «Жертвоприношение ради мертвого, выполненное родственниками, есть основа для счастья умершего» (Гаруда-пурана. 8.14).
У западных славян поминальные дни назывались задушками. Главным из них был День всех святых (2 ноября). Считалось, что души умерших возвращаются в свои дома, пытаются обогреться у печи, даже сходятся на ночную службу в костел – службу проводит умерший ксендз. Душа умершей матери в ночь перед задушками приходит взглянуть на своих детей. Для душ пекли специальное печенье, относили еду на могилы, зажигали там лампады. Кормление умерших должно было способствовать изобилию среди живых.
«Деды» считались обитателями далекого загробного мира, уже их имя свидетельствовало, что они относились к старшему поколению. К другой категории принадлежали покойники, которые не избыли свой жизненный срок: умерли молодыми, не успев вступить в брак, были убиты, покончили с собой, умерли от пьянства, младенцы, умершие без крещения, и т. п. Они не отправлялись на тот свет к «дедам», а оставались на этом свете, беспокоя живых, превращаясь в упырей, вампиров (которых А. С. Пушкин назвал вурдалаками, смешав таким образом, с другими представителями нечистой силы – волками-оборотнями волкодлаками, или волколаками).
Самыми страшными были самоубийцы, лишенные правильных церковных похорон. Они были опасны для всей общины, могли стать причиной стихийных бедствий, болезней и неурожая. Н. А. Некрасов, хорошо знавший народные традиции, написал стихи, легшие в основу народной песни:
Не просто сочувствие к чужаку звучит в этих словах: противоестественное прерывание человеческой жизни угрожало нормальному ходу жизни всего космоса. Поэтому «небогатое село» в некрасовском стиховорении с ужасом ждало общей беды.
Ой, беда приключилася страшная,
Мы такой не видали вовек,
Как у нас, голова бесшабашная,
Застрелился чужой человек <…>
Осмотрел его лекарь скорешенько
И велел где-нибудь закопать…
Самоубийц и опойц (умерших от пьянства) не принято было предавать земле, чтобы не оскорбить кормилицу – «мать сыру землю». Их забрасывали, «закладывали» хворостом и листвой, поэтому на Русском Севере таких покойников называли «заложными». Верили, что они бродят по земле, пугая близких, распространяют несчастья, болезни и неурожай. Если случалась какая-нибудь беда, люди принимались искать причину в неправильном погребении «заложных». Самоубийц выкапывали из могил, выбрасывали труп в безлюдное место, болото и т. п. Напрасно еще в XIII веке епископ Серапион Владимирский увещевал «маловерцев», напоминая, что грехи живых, а не мертвых – причина их бед.
С вредоносными мертвецами продолжали расправляться, перезахоранивая их на пустырях, вбивая осиновый кол в гроб, переворачивая труп лицом вниз. Иногда на могилу сыпали раскаленные угли, что напоминало о языческой архаике – обряде трупосожжения, самого радикального способа избавиться от опасного трупа и отправить «заложного» на тот свет.
Однако и с «заложными» можно было урегулировать отношения при помощи поминальных обрядов: общие поминки устраивались на Троицкую, или Русальную, неделю. Считалось, что весной, во время цветения ржи, умершие до срока девушки и дети – русалки выходят с того света и вредят живым. Они одновременно полезны и опасны: русалки защищают цветущую рожь и наказывают тех, кто работает в праздник в поле (могут вытоптать посевы и т. п.). Поэтому русские устраивали обряд проводов, или изгнания, русалки (сравните проводы «дедов»). Русалкам, как и «дедам», в последнюю ночь Русальной недели оставляли ужин, вывешивали на деревьях одежду. Сам праздник русалий имеет древние истоки. В античные времена розалиями назывались дни, когда поминали умерших до срока, увешивая их могилы венками только что расцветших роз.
Хотя «деды», родители, и считались предками-благодетелями живых родичей, они все же сохраняли черты опасных мертвецов: общение с тем светом было необходимым и опасным одновременно. Слово «дед» в фольклоре могло означать и представителя нечистой силы, домового, и просто мертвеца, и даже упыря, а во время календарных праздников – ряженого, каковым был святочный дед у русских. Образ новогоднего Деда Мороза связан с этой фольклорной архаикой. Мороза, как и предков, приглашали на ужин во время святок с ложкой кутьи или киселя. Иногда, влезая на печь, призывали: «Мороз, Мороз, не бей наш овес!»
Культ предков у славян можно сопоставить с древними традициями других индоевропейских народов. Среди таких предков древнеиндийские питары, что значит «отцы».
Культ питаров в Древней Индии
По верованиям еще индоариев, сохранившихся в знаменитом собрании гимнов – вед, сложение которых относят к XIII в. до н. э., питары – прародители, которые первыми проложили путь на тот свет.«Господином над питарами» считался сам древнеиндийский бог смерти Яма – первый умерший (о котором еще пойдет речь). Согласно «Атхарваведе», питары населяют воздух, землю и небеса. Они пируют с Ямой и другими богами, участвуют в жертвоприношении священного напитка бессмертия – сомы. К ним обращаются с просьбами о богатстве, потомстве, долгой жизни. Питары бессмертны, и о них говорят как о богах. Иногда им приписывают и космогоническую роль: они украшают небо звездами, устанавливают тьму и свет, порождают зарю и т. д.
В похоронном гимне «Ригведы» (мандала Х, 16) бога огня Агни призывают не уничтожать умершего, а отправить его к предкам (в Древней Индии практиковалась кремация): «приготовить» из трупа – «сырого мяса» – и доставить на небеса жертву для богов и питаров, пригодную для существования в небесном мире (о противоположности сырого и приготовленного в архаической культуре уже говорилось выше). Если обряд проведен правильно, покойник должен слиться с космическими стихиями: «На солнце пусть идет твой глаз, в ветер – дыхание!» В специальном гимне «Ригведы» (мандала Х, 15) питаров, как и «дедов», приглашали на жертвенную трапезу, просили их «дать богатство из здоровых мужей», то есть мужское потомство, и не причинять вреда.
У древних индийцев существовало представление и о другой категории умерших – претах (буквальное значение «ушедший»). Это духи умерших, которые в течение некоторого времени после смерти (от нескольких недель до года) остаются жить среди людей, скитаясь по земле и испытывая муки голода и жажды. За это время родственники должны исполнить необходимые похоронные и поминальные обряды, чтобы преты не стали бхутами – злобными демонами из свиты Шивы, а соединились с «отцами», питарами, в небесном царстве. В народных верованиях, однако, преты часто отождествляются с бхутами и считаются враждебными людям.
По пути в мир Ямы прета путешествует через многочисленные города смерти, и облегчить это путешествие можно дарениями пищи, воды и предметов, совершавшимися как при жизни, так и родственниками после смерти. При помощи поминальных жертвоприношений создается новое тело преты и восполняются изъяны в исполнении им закона добродетели – дхармы: «Жертвоприношение ради мертвого, выполненное родственниками, есть основа для счастья умершего» (Гаруда-пурана. 8.14).
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента