Ван Вогт Альфред & Шмитц Дж
Точка Омега

   А.Е. Ван Вогт и Дж. Шмитц
   Точка Омега
   1
   Это произошло у автомата с прохладительными напитками. Распрямляясь, Барбара Эллингтон внезапно почувствовала, как что-то мимолетно коснулось её правого плеча. Это было похоже на легкий щелчок, но необычно холодивший кожу.
   Она живо, несколько неловко, обернулась и в замешательстве взглянула на стоявшего сзади в нескольких шагах от неё элегантного, без единого волоска на голове, мужчину. Судя по всему, он ожидал своей очереди.
   - Ах, это вы, Барбара! Добрый день! - сердечно приветствовал он её.
   Барбара, стушевавшись, довольно бессвязно пролепетала:
   - Я... я не знала, что за мной кто-то есть. Но я уже закончила, доктор Глоудж!
   Прихватив прислоненный к стене кейс, она двинулась вдоль ярко освещенного коридора. Шатенка, высокая, может быть даже слишком, тонкая в талии, с серьезным, атласной кожи лицом, она была не лишена очарования. Но сейчас, пунцовая от смущения, она двигалась скованно, какой-то деревянной и не свойственной ей походкой. Барбара вполне сознавала это и мучилась вопросом, не смотрит ли ей вслед удивленный её поведением доктор. "И тем не менее что-то меня действительно кольнуло!" - подумала она.
   Дойдя до поворота, она искоса, через плечо, посмотрела назад. Доктор Глоудж, утолив жажду, не спеша двигался в противоположном направлении. Никого больше в коридоре не было.
   За углом Барбара потрогала то место на плече, куда, как ей показалось, вонзилось тончайшее ледяное жало. Не с доктором ли Глоуджем связано... ну, все то, что произошло? Она раздумывала, насупив брови. Сразу же по поступлении на работу Барбара на две недели попала в его службу. И все это время Генри Глоудж, глава биологической секции Исследовательского центра Альфа, держался неизменно вежливо и даже галантно. Но в то же время он производил впечатление человека холодного, спокойного, замкнутого, целиком ушедшего в науку.
   Нет, он решительно был не из тех, кто не прочь позабавиться с какой-то там машинисткой.
   И в самом деле, ни о каком розыгрыше речь и не шла.
   Еще несколько недель тому назад доктор Генри Глоудж наметил Барбару в качестве одного из двух "подопытных кроликов" для проведения над ними, в тайне от обоих, эксперимента под названием "Стимуляция. Точка Омега". Доктор тщательно и заранее подготовился к осуществлению своего замысла. Ему удалось, в частности, в отсутствие Барбары установить в её комнате микрофон, который, по его расчетам, должен был оказаться весьма полезным в ходе эксперимента. Только после этого он приступил к поискам контакта с самой девушкой. Заглянув в этих целях в машбюро, он с огорчением узнал, что к тому времени Барбару перевели в другую службу.
   Глоудж не рискнул задавать каких-либо вопросов. Он исходил из того, что в случае неудачи никто не должен был даже догадываться о каких бы то ни было его отношениях с ничем не примечательной машинисткой. Биолог считал, что даже при успешном исходе эксперимента его результаты, видимо, разглашать не стоило.
   Накладка с переводом Барбары раздражала Глоуджа. И когда после четырех дней бесплодных попыток он неожиданно встретил её в пустынном холле пятого этажа, то расценил это как счастливый для него случай, подарок судьбы.
   Он видел, как девушка остановилась перед автоматом с прохладительными напитками. Глоудж зашел ей за спину. Быстро осмотревшись, нет ли в коридоре посторонних, он выхватил своеобразный шприц-пистолет, "стрелявший" под большим давлением сывороткой "Омега" в газообразном состоянии. Прицелившись в правое плечо Барбары, доктор нажал на спуск. Не успела ещё растаять в воздухе тоненькая дымчатая ниточка от выстрела, как Глоудж уже спрятал свое оружие в специально изготовленный для него кармашек под мышкой и застегнул пиджак.
   Тем временем Барбара с кейсом в руках приблизилась к кабинету Джона Хэммонда, специального ассистента директора Исследовательского центра Альфа, расположенного на пятом этаже комплекса лабораторий, который считался самым крупным в мире. Офис Алекса Слоуна, директора Центра, находился на шестом.
   Барбара остановилась перед тяжеловесной дверью черного цвета, на которой красовалось имя Джона Хэммонда. Взглядом собственника она посмотрела на табличку с надписью "Служба по связям и научным исследованиям" и, вставив в замочную скважину вытащенный из кейса ключ, повернула его вправо.
   Дверь бесшумно открылась, и Барбара вошла в приемную. С легким щелчком язычок замка встал на место.
   В помещении никого не было. На столе Хелен Венделл, секретарши Хэммонда, лежало множество бумаг. Из-за приоткрытой двери в тамбур перед личным кабинетом Хэммонда слышался спокойный голос Хелен.
   Прошло всего десять дней, как Барбара поступила в распоряжение Хэммонда, а по существу его секретарши. Помимо повышения в зарплате Барбару прельщали в этом изменении её служебного положения ещё два момента. Во-первых, её заинтриговала загадочная и в чем-то вызывающая беспокойство личность самого Джона Хэммонда. Во-вторых, ей льстило приобщение к секретам Службы, чего - увы! - пока не произошло.
   Барбара подошла к столу Хелен Венделл и положила в отдельную корзинку несколько документов из своего кейса. В этот момент ей бросилась в глаза фамилия доктора Глоуджа в сопроводительной записке, приколотой к одной из докладных. Повинуясь порыву - ведь она только что встретила доктора, Барбара подалась вперед и вчиталась.
   Хэммонду напоминалось о том, что у него назначена на сегодня на 15 часов 30 минут встреча с доктором Глоуджем для обсуждения проекта "Омега". Машинально посмотрев на часы, она отметила, что до неё оставалось тридцать пять минут.
   Сама же докладная в отличие от документов, с которыми ей до сих пор приходилось иметь дело, была ей понятна, во всяком случае частично. В ней упоминался какой-то биологический проект "Стимуляция. Точка Омега", о котором Барбаре во время работы у Глоуджа слышать не приходилось. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, так как биологическая секция была одной из самых крупных в Центре Альфа. Оказалось, прочитала она, что этот проект касался "ускорения эволюционных процессов" у различных видов животных. Единственное, что привлекло её внимание в документе, было упоминание о том, что большое число подопытных погибло.
   Неужели великий Джон Хэммонд тратит время на подобную чепуху? Разочарованная Барбара положила докладную обратно в корзинку и прошла в свое собственное бюро.
   Пока она отсутствовала, на её столе выросла целая стопка материалов для печатания с приколотой к ним написанной рукой Хелен запиской: "Барбара, документы появились неожиданно, и их следует отпечатать уже сегодня. Очевидно, потребуется немало часов сверхурочной работы. Если по личным причинам сегодня вечером вы заняты, сообщите мне, чтобы я запросила кого-нибудь из машбюро".
   Барбара была уязвлена. В конце концов, это было её бюро и её работа! И она категорически возражала, чтобы кто-то другой выполнял за неё эти обязанности.
   К сожалению, именно на сегодняшний вечер у неё было назначено свидание. Но сейчас имело значение лишь одно - не допустить другую машинистку в службу Хэммонда, даже на несколько часов! Решение было принято мгновенно и без колебаний. И все же какое-то время Барбара сидела неподвижно, покусывая губы. В этот момент она была всего лишь женщиной, обдумывающей, каким образом отказаться от встречи с мужчиной, обладающим вспыльчивым характером и полным нетерпения. В конце концов она сняла трубку телефона и набрала номер.
   Уже несколько месяцев Барбара связывала свои мечты о будущем с именем Вэнса Стрезера. Он был одним из техников фотолаборатории. Когда тот подошел к телефону, она рассказала ему о сложившемся положении, сокрушенно заявив в конце: "Я думаю, Вэнс, что мой отказ произвел бы плохое впечатление, учитывая, что я совсем недавно работаю в этой службе".
   Она почти физически ощущала, как воспринимает все это Вэнс. Девушка уже давно подметила, что тот пытается установить с ней интимные отношения ещё до свадьбы, но именно этого-то она решила ни в коем случае не допустить.
   Когда все же Вэнс внял её доводам, Барбара, с облегчением положив трубку, в порыве нежности к нему подумала: "Я действительно его люблю".
   Через мгновение у неё вдруг закружилась голова.
   Ощущение было необычным. Оно ни в какое сравнение не шло с привычными ей мигренями. Сначала - ощущение легкого вихря в ней самой и вокруг нее. Затем - необыкновенная легкость и впечатление, что вот-вот она, совсем невесомая, кружась, воспарит ввысь. И почти одновременно с этим - неистовая эйфория и неведомая ей до сих пор глубина чувства комфортности и переполненности силой. Все это длилось не более двадцати секунд и исчезло так же внезапно, как и появилось.
   Смущенная и несколько встревоженная, Барбара тем не менее быстро взяла себя в руки. Подумав, не принять ли таблетку аспирина, она тут же отказалась от этой мысли, так как никаких видимых причин для этого не было. Она прекрасно себя чувствовала: в голове - полная ясность, в теле неуемная энергия.
   Она уже приступила к печатанию, когда краем глаза уловила какое-то движение сбоку. Повернув голову, она увидела Джона Хэммонда, неподвижно стоявшего на пороге её небольшого кабинета.
   Барбара застыла, как это обычно случалось с ней в присутствии Хэммонда. Затем медленно развернулась к нему лицом.
   Хэммонд рассматривал её с задумчивым видом. Это был крупный - под метр восемьдесят, - атлетически сложенный темноволосый мужчина со стальным взглядом серых глаз. Ему было лет под сорок. Но с самого начала работы с ним Барбару поражало не исходившее от него ощущение физической мощи, а сила интеллекта, явственно проступавшая в чертах лица и в глубине глаз. "Вот так, наверное, выглядят настоящие супермены", - уже не в первый раз подумала она.
   - С вами все в порядке? - участливо спросил Хэммонд. - Мне показалось, что вы вот-вот упадете с кресла.
   Барбаре стало досадно, что кто-то видел её легкое недомогание. Она робко пробормотала:
   - Извините, я, наверное, замечталась.
   Его взгляд ещё на некоторое время задержался на ней. Потом, покачав головой, Хэммонд повернулся и вышел.
   2
   После встречи с Барбарой Глоудж быстро спустился на несколько этажей ниже. Он спрятался за грудой ящиков, скопившихся в проходе перед закрытой дверью в подсобку фотолаборатории. Ровно в пятнадцать часов пятнадцать минут открылась другая дверь. Появился молодой сухопарый, угрюмого вида парень с рыжими волосами. Поверх костюма на нем был надет белый, покрытый пятнами халат. Он катил перед собой груженую тачку, направляясь к подсобке.
   Вскоре предстояла пересменка. Как Глоудж выяснил заранее, именно в это время дружок машинистки - Винсент Стрезер - всегда появлялся в кладовке, размещая там материалы фотолаборатории.
   Доктор следил за парнем сквозь щели в пирамиде ящиков. Он явно нервничал и волновался - не то что в момент введения сыворотки Барбаре. Если бы у Генри Глоуджа была возможность выбора, он ни за что бы не сделал его в пользу Винсента Стрезера, поскольку этот лаборантишка слыл слишком раздражительным и агрессивным малым. Однако его дружба с Барбарой и их совместное проведение свободного времени были на пользу эксперименту. Так, во всяком случае, рассуждал Глоудж.
   Держа в руке под пиджаком свой шприц-пистолет, Глоудж стремительно выскочил вслед Стрезеру...
   Еще только нажимая на спуск, доктор понял, какую злую шутку сыграла с ним нервозность.
   Кончик иглы оказался слишком далеко - почти на полметра! - от лаборанта. На таком расстоянии даже молниеносный, порядка полутора тысяч километров в час, выброс сыворотки успевал разойтись веером и терял свою скорость. Заряд попал в верхнюю часть лопатки юноши, разорвав кожу и проникнув в мышцы, но укол явно получился болезненным. Подскочив от неожиданности, Стрезер испустил вопль и задрожал всем телом, как при контузии. Глоудж, воспользовавшись его замешательством, все же успел за это время спрятать свое оружие.
   На большее времени уже не хватало. Вэнс Стрезер резко обернулся, схватил Глоуджа за грудки и разъяренно уставился на него.
   - Вы что, спятили! - зарычал он. - Чем это вы меня ударили? И вообще, кто вы такой, черт побери?
   На мгновение Глоудж впал в панику.
   - Не понимаю, чего вы тут городите, - наконец выдавил он из себя, прерывисто дыша и пытаясь выскользнуть из могучих объятий Вэнса.
   Внезапно он замолчал. Стрезер, глядевший поверх его плеча, почему-то отпустил доктора. Освободившись, Глоудж обернулся и, не веря себе, оцепенел, охваченный ужасом.
   На Стрезера и доктора надвигался Джон Хэммонд, устремив на них вопрошающий взгляд. Глоуджу оставалось лишь надеяться, что специальный помощник вошел в помещение после выстрела и посему не заметил его.
   - Что здесь происходит, доктор Глоудж? - спросил Хэммонд естественным для него властным тоном.
   - Доктор! - изумленно воскликнул Вэнс.
   - Этот молодой человек, видимо, полагает, что я его чем-то ударил, ответил Глоудж, стараясь придать своему голосу оттенок удивления и возмущения. - Разумеется, ничего подобного я не делал. И вообще не понимаю, как подобная мысль могла взбрести ему в голову.
   Нахмурившись, он посмотрел на Стрезера. Тот в явном замешательстве переводил взгляд с одного на другого. Присутствие Джона Хэммонда и титул Глоуджа смущали его, но не погасили негодования.
   - И все-таки меня чем-то ударили по спине, - насупившись, произнес он. - Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление. А когда я обернулся, то он стоял рядом. Я, понятно, подумал, что это сделал он.
   - Именно в этот момент я как раз намеревался вас обойти, - поправил Стрезера доктор Глоудж. - Но остановился, услышав, как вы вскрикнули. - Он передернул плечами и, улыбнувшись, продолжал: - Это все, что я сделал, старина! Ну скажите, с какой стати я буду вас ударять?
   - Должно быть, я ошибся, - нехотя буркнул Стрезер.
   - В таком случае будем считать происшествие простым недоразумением и кончим на этом, - поспешил добавить Глоудж. Он протянул руку Вэнсу, которую тот пожал без всякого энтузиазма, взглянув при этом на Хэммонда. Поскольку специальный ассистент молчал, то Вэнс с явным облегчением повернулся, поднял один из ящиков, лежавших на тачке, и исчез в подсобке.
   - Доктор, я как раз шел к вам, - обратился Хэммонд к Глоуджу, - чтобы обсудить проект "Омега". Это займет всего несколько минут. Надеюсь, вы направляетесь к себе?
   - Конечно, - поспешил заверить его Глоудж, пристраиваясь за ним. Его все время терзала мысль: "Видел ли что-нибудь Хэммонд?" Однако лицо его спутника было непроницаемым.
   Через несколько минут Глоудж сидел за своим столом, повернувшись лицом к Хэммонду, и испытывал неприятное волнение, знакомое преступникам, предстающим перед судом. Он никак не мог понять, почему всегда при контакте с этим дьявольским человеком он чувствовал себя мальчишкой.
   Начало разговора тем не менее было спокойным.
   - Доктор! Наш разговор носит строго доверительный характер, - заметил Хэммонд. - Я пока не представляю ни Алекса Слоуна, ни тем более Совет управляющих. Так что вы вольны пойти на него или нет. В случае вашего согласия мы могли бы поговорить с полной откровенностью.
   - Разве поступили жалобы в отношении моих работ? - осведомился Глоудж.
   Хэммонд кивнул:
   - Вы не можете не знать этого, доктор. Уже трижды в течение двух месяцев вас просили представить доклад относительно проекта "Омега", причем изложить все подробно и конкретно.
   Глоудж с неудовольствием подумал, что придется дать кое-какие уточнения.
   - Мое нежелание приводить подробности объясняется строго научными соображениями, - сказал он, стараясь выглядеть искренним. - Эксперименты дали результаты, но их истинное значение я понял совсем недавно.
   - Преобладает мнение, что ваш проект терпит крах, - твердо заявил Хэммонд.
   - Обвинения, достойные лишь презрения, - сухо возразил Глоудж.
   Хэммонд пристально вглядывался в него.
   - Против вас лично не было выдвинуто обвинений. Пока не было... Именно поэтому я пришел поговорить с вами неофициально. Вы прекрасно знаете, что вот уже пять месяцев, как от вас не поступило ни одного сообщения об успешном ходе экспериментов.
   - Было немало ошибок, господин Хэммонд. В ограниченных рамках нынешней фазы исследований именно этого и следовало ожидать.
   - Ограниченных в каком смысле?
   - В том, что опыты ведутся только с самыми примитивными и наименее сложными видами животных.
   - Но ведь вы сами ввели проект в эти рамки, - вкрадчиво заметил Хэммонд.
   - Да, это так, - признал Глоудж. - Выводы, к которым я пришел, работая с низшими видами животных, никакого интереса не представляют. А тот факт, что эксперименты почти неизменно заканчивались негативными результатами, в том смысле, что достигнутые этими подопытными животными эволюционные формы в целом оказались нежизнеспособными, ни о чем не говорит.
   - В целом... - подхватил Хэммонд. - Таким образом, вы хотите сказать, что не все особи погибали быстро.
   Глоудж прикусил язык. Он абсолютно не собирался признавать это уже в самом начале разговора.
   - Значительный процент подопытных перенес первую инъекцию, - нехотя выдавил он из себя.
   - А как обстоит дело со второй?
   Глоудж заколебался. Однако отступать уже было трудно.
   - На этом уровне процент выживших очень резко падает. Точных цифр я не помню.
   - А что происходило после третьего ввода сыворотки?
   Теперь уже умолчать было совершенно невозможно.
   - На сегодняшний день третью инъекцию перенесли три подопытных животных. Все они относятся к одному и тому же виду "КРИПТОБРАНКУС".
   - "МЕНОПОМА" - прошептал Хэммонд. - Хорошо! Но ведь это довольно крупная саламандра. Согласно вашей теории в результате третьей инъекции подопытное животное должно продвинуться в своем эволюционном развитии до того уровня, которого в нормальных условиях оно достигло бы через пятьсот тысяч лет. Не означает ли сказанное вами, что в указанных трех случаях вы добились этого?
   - "КРИПТОБРАНКУСЫ" вполне официально считаются видом животных, эволюция которого практически закончилась. Но я бы сказал, что мы добились намного большего.
   - И какие же изменения можно было у них заметить?
   По мере того как Глоудж, каплю за каплей, раскрывал результаты своих исследований, в нем росла внутренняя напряженность. Он пытался все время определить тот момент, когда можно было бы избежать ответа на дальнейшие расспросы. Именно сейчас он, как ему представлялось, наступил.
   - Господин Хэммонд, - обратился он к собеседнику, стараясь придать своим словам максимум искренности: - Я начинаю понимать, что был не прав, не представив вовремя более позитивных отчетов. Не думаю, что мои теперешние поверхностные ответы вас по-настоящему удовлетворят. Поэтому, может быть, лучше резюмировать для вас результаты моих наблюдений?
   Прочитать что-либо в серых глазах Хэммонда было невозможно.
   - Хорошо, - ровным голосом согласился он.
   И Глоудж начал излагать свои выводы. Вкратце они сводились к следующему. В ходе опытов были получены результаты, которые представляли интерес в двух, возможно одинакового значения, плоскостях.
   Во-первых, все исследовавшиеся формы жизни имели перед собой широкий спектр возможных путей эволюции. По пока ещё неясным причинам сыворотка "Омега" стимулировала только одну из линий потенциального развития. Никакое последующее вмешательство уже не могло изменить этого наметившегося мутационного направления. В большинстве случаев процесс заканчивался угасанием вида.
   Во-вторых, шанс на выживание увеличивался по мере того, как изучавшаяся форма жизни находилась на более высокой ступени эволюции.
   - Не значит ли это, что когда дело дойдет до работы с млекопитающими, ведущими более активный образ жизни, а возможно и с обезьянами, то вы рассчитываете получить более весомые результаты как с качественной, так и с количественной стороны? - заинтересовался Хэммонд.
   Глоудж уверенно заявил:
   - У меня на этот счет никаких сомнений нет. В ходе эксперимента выявлен также интересный побочный эффект, - продолжал ученый. - Он состоит в том, что участки мозга, контролирующие торможение простых рефлексов, зачастую давали начало новым нервным образованиям и их сенсорным продолжениям. Судя по всему, сыворотка возбуждала эти активные участки, повышая их гибкость. Однако препятствием явилось то, что одностороннее приращение возможностей слишком часто заканчивалось смертью подопытных. В то же время в случае с "КРИПТОБРАНКУСАМИ" было отмечено появление небольших функциональных жабер в верхней части нёба. Кожный покров утолщался, превращаясь в сегментированный ороговевший панцирь. Развивались небольшие загнутые клыки, связанные с железой, вырабатывающей слабый гемотоксичный яд. Глаза рассасывались, но соответствующий участок кожи приобретал чувствительность к свету. Есть, конечно, и другие изменения, - закончил Глоудж, пожав плечами, - но я рассказал о самых поразительных.
   - Да, они действительно выглядят в достаточной степени таковыми. А что стало с двумя животными, которых не вскрывали?
   И тут Глоудж понял, что его отвлекающий маневр не удался.
   - Они, естественно, получили четвертую инъекцию, - ответил он, смирившись.
   - То есть ту, которая должна была побудить их сделать скачок в эволюцию сразу в миллион лет? - спросил Хэммонд.
   - Вот именно, довести их до кульминационной точки в наметившейся линии развития. Эквивалент, установленный мною между четырьмя стадиями стимуляции и специфическими периодами нормального эволюционного развития в двадцать, пятьдесят, пятьсот тысяч и в миллион лет, конечно, является гипотетическим обобщением. Тем не менее мои расчеты показывают, что многие известные коренные виды примерно отвечают такому соответствию.
   Хэммонд покачал головой:
   - Я понимаю, доктор. И все же, что произошло с "КРИПТОБРАНКУСОМ" после четвертой инъекции?
   - Я не могу дать точного ответа на этот вопрос, господин Хэммонд. Внешне это выглядело как очень быстрый распад всей совокупности органических структур. За два часа подопытные животные буквально растворились на глазах, - Глоудж говорил об этом с напряжением в голосе.
   - Говоря другими словами, - оценил Хэммонд, - стимулятор "Точка Омега" заводит "КРИПТОБРАНКУСОВ" - а по сути и все другие виды животных, в отношении которых он применялся, - в один из многочисленных тупиков эволюции?
   - До настоящего времени именно это и наблюдалось, - лаконично отозвался Глоудж.
   - Расскажите-ка ещё вот о чем, - попросил Хэммонд после непродолжительного молчания. - Мне сказали, что вы хотели бы иметь достаточно квалифицированного в этой области ассистента. Центр, вне всяких сомнений, мог бы добиться того, чтобы сэр Хьюберт Роланд был прикомандирован к столь интересному проекту.
   - Я очень уважаю работы сэра Роланда, но тем не менее считаю, что его появление в моей лаборатории было бы нежелательным, - холодно возразил Глоудж. - И я буду препятствовать всем попыткам оказать на меня в этом отношении давление.
   - Не будем пока принимать окончательных решений, - примирительно ответил Хэммонд. - Я же сказал, что наш разговор носит абсолютно неофициальный характер. Могли бы вы, доктор, прийти ко мне... скажем, через неделю в десять часов? Я бы хотел поглубже разобраться в этих вопросах, но, к сожалению, все эти дни я буду занят.
   Доктор Глоудж с трудом сдерживал ликование. Ведь сегодня была среда. Он выбрал её как время "Х" для своего эксперимента из расчета, что воспользуется уик-эндом, который оба его подопытных проведут вместе, вдали от места работы.
   До воскресенья ему, несомненно, удастся сделать вторые инъекции молодой паре. А в будущую среду они получат и третьи, а может быть, и четвертые. К тому времени либо удастся преодолеть наиболее трудно переносимые реакции, либо эксперимент уже завершится.
   Скрывая свое удовлетворение, Глоудж ограничился тем, что тихо сказал:
   - Как вам будет угодно, господин Хэммонд. - При этом сделал вид, что идет на уступку.
   3
   В эту ночь перед очередным этапом операции доктор Генри Глоудж спал крайне тревожно. Его раздирал внутренний конфликт между надеждой и страхом. Какими окажутся первые результаты применения стимулятора "Омега" на людях? В случае провала у него не будет выбора в отношении дальнейших шагов. Даже если его действия могли быть расценены как убийство.
   Доктор Глоудж рассматривал такой поворот событий как-то отрешенно, не испытывая особенного волнения. В прошлом ему не раз удавалось тайно ставить довольно смелые опыты, постоянно создавая при этом впечатление, что он строго соблюдает научные принципы. Обогащенный знаниями, полученными в ходе этих никому не известных экспериментов, он мог даже позволить себе комбинировать добытые, порой интуитивно, результаты с данными более простых исследований.
   Он считал, что по своему научному значению проект "Омега" целиком оправдывает применение подобных тайных методов. Если рассматривать вопрос объективно, рассуждал он, в сопоставлении с намеченной высокой целью, то жизнь двух молодых людей, выбранных им на роль "подопытных кроликов", ровно ничего не значила. Их физическое устранение в случае неудачи эксперимента было бы столь же естественным делом, как и в случаях с любым другим животным.
   Конечно, тот факт, что опыт ставился над людьми, а не над животными, повышал степень личного риска для него, Глоуджа. Именно это волновало его теперь, когда он уже сделал им первую инъекцию. Не раз в ту ночь он выныривал из своего полного кошмаров полусна только для того, чтобы снова оказаться перед лицом этой мучительной реальности, и затем, выбившись из сил, весь в поту, заново погружался в забытье.