Я надеюсь, что читателю не захотелось уйти от этих требований на несколько веков в прошлое, когда rocvдарство было само по себе, а народ жил сам по себе, и учились тогда совсем не для того, чтобы быть гражданами.
Неприличная тема
Девушка картинно держит руки перед грудью, подражая исполнительницам романсов, и читает басню Крылова.
Ее доброе, приветливое лицо неожиданно становится злым, когда председатель приемной комиссии, молодой режиссер, прорывает:
- Все, все, спасибо. Теперь прозу, пожалуйста. - Интересно, как она справится со своим лицом? Но она справляется, и теперь приветливая улыбка аккомпанирует рассказу Чехова.
- Вы не поинтересовались, что значит слово "шапокляк", которой употребил Чехов?
- Интересовалась, но не узнала.
В течение нескольких месяцев, два раза в неделю по два часа, происходит тщательно отработанная процедура приема. Очередь делят на отрезки по 10 человек, и каждый отрезок отводят в камеру. Камера - класс для индивидуальных занятий; стены, усеянные дырочками для акустики, пианино, стулья. На стульях расположились экзаменуемые и экзаменаторы.
Так первый тур из 4000 абитуриентов отбирает 400.
На втором туре более представительное жюри из этого числа оставит 100. И когда наступит август, пройдет обычная вузовская процедура. Приемная комиссия тщательно прослушает всех сто, и примет 30. Голосуя за зачисление, профессор кафедры театрального мастерства уже знает, какие роли он поручит экзаменуемому в учебном театре и как тот сыграет их. Потом у абитуриента проверят знания по литературе и истории, и он может считать себя студентом.
Студент учится и за страх, и за совесть. Страх - быть отчисленным на любом курсе и не получить после окончания направление в театр, а это означает необходимость поиска новой профессии.
Львиную долю времени отнимают занятия по театральному мастерству. Иногда репетиции в учебном театре задерживаются, и срываются занятия по специальному предмету - ритмике, танцу, сценическим движениям или истории костюма. Перед генеральной репетицией студенты умоляют ректора еще об одной, хотя бы ночной репетиции. Потому что каждая премьера - экзамен и перст театральной судьбы.
Кроме основного и специальных, существуют еще общеобразовательные предметы, без которых училище не могло бы именоваться вузом. Но именно на эти предметы хронически не хватает времени, в чем можно убедиться, читая доску объявлений, где студентов, требуя, умоляют погасить академические задолженности.
Обыватели, отличительная черта которых - невысокий культурный уровень, наивно полагают, что работники культуры - культурные люди, и, став таким работником, автоматически получаешь культуру, чтобы нести ео в массы. К сожалению, мне знакомы некультурные библиотекари, музыканты, артисты. Это могут быть приятные, добросовестные люди, но...
С. Мамонтов, основатель и режиссер первой русской частной оперы, столетний юбилей которой отмечался недавно, интуитивно придавал культуре большое значение.
Он воспитывал артистов - молодых выпускников Московской консерватории, внушая им мысль, что оперныя артист - прежде всего артист, а потом певец, что настоящий артист должен знать не только психологию своего героя, но и среду, в которой тот жил. Если это исторический герой, то мало знать историческую эпоху, важно чувствовать ее дух. И Мамонтов заставлял ходить артистов по музеям, читать книги, пробовать себя в других искусствах, например в живописи и поэзии, устраивал с ними дискуссии на общественные темы.
Особенно много пришлось повозиться с Шаляпиным.
Мамонтов водил его на выставки, учил воспринмать живопись не внешне (похоже - не похоже), а внутренне, концентрировать внимание на образе, а не деталях.
Во время работы над "Борисом Годуновым" Мамонтов послал Шаляпина к знатоку Смутного времени историку В. Ключевскому, который умел сочетать научную достоверность с образностью изложения исторического материала. На даче Ключевского историк и артист исходили мпого лесных тропинок, обсуждая дела и жизнь минувших дней, а Шаляпин думал: "Какая жалость, что Ключевский не поет, такой бы дуэт получился: я - Годунов, он - Шуйский".
Еще в самом начале сценической карьеры Шаляпина ему была поручена роль Ивана Сусанина Б одноименной опере Глинки, тогда называвшейся "Жизнь за царя". Роль долго не удавалась. Но как-то Мамонтов задумчиво сказал: "Феденька, а ведь Сусанин-то не из бояр". Только большая сценическая культура позволила в эпической опере создать правдивый образ главного героя - скромного, но внутренне величественного, подневольного, но независимого.
Культура - трудная тема. Потому что это не совсем образование, сведения о котором мы спокойно вписываем в графу "Личного листка по учету кадров". Но попробуйте так же свободно внести сведения о своей культуре.
Конечно, культурный уровень измерять труднее, чем образовательный, но дело не только в этом. А в том, что люди не любят, когда их сравнивают в культурном отношении. Те, кто в культуре немного отстает от окружающих, незаметно стараются подтянуться, не признаваясь в этом другим и часто себе. Большая разница питает скрытую или открытую неприязнь, которая в соответствующих условиях выливается в культурный конфликт:
"Я горжусь, что я простой человек и живу по-простому".
Такой конфликт мы наблюдаем в трамвае, где пристает и сквернословит хулиган, храбрость которому придает изрядная доза алкоголя. Одни пассажиры его осуждают, а другие почему-то берут под защиту. Попробуем разобраться. Конфликт заключается в том, что одни никогда не теряют человеческого образа, не приемлют бранные слова, развязность и грубость. Для других эти слова и это поведение - норма, они сами (или их мужья, если защитницы женщины) могут попасть в аналогичное положение, и тогда кто-то должен взять их под защиту. Открытый конфликт не получился, если хулиган получил бы дружный отпор, и одинокий сочувствующий ему счел для себя лучшим промолчать.
Не сразу до всех дошла истина, что важное, но не очень понятное понятие "культура" складывается измпожества реальных маленьких культур, определяющих богатство и многообразие духовной жизни людей. Можно быть культурным, вежливым, но не интересоваться достижениями пауки и не ходить в театр. Но невозможно представить себе неряшливого и грубого человека, живущего богатой духовной жизнью. Так накопление частных достоинств маленьких культур приводит к общему достоинству - большой культуре человека.
Управлять культурой - не только руководить деятельностью отдельных учреждений: театров, кинотеатров, музеев, библиотек, клубов. А руководить этими учреждениями - не только думать о тех, кто пришел сюда: зрителях, читателях, посетителях, по и о тех, кто туда не пришел и по своей воле не придет, потому что не испытывает в этом ни потребности, ни желания.
В институтах повышения квалификации работников культуры проводится учебная игра "Культура города", участники которой, приехав на учебу из разных городов, сами оценивают и сравнивают уровни их культуры. Здесь фигурируют красота и чистота улиц, соблюдение правил поведения и уличного движения, умение одеваться и говорить, организация торговли и общественного питания, роль музеев и художественных выставок, даже состояние общественных туалетов. Потом участники игры анализируют и обсуждают факты, почему, например, по культуре Воркута отстает от Чебоксар, Чебоксары - от Москвы, Москва - от Ленинграда, Ленинград - от Таллина.
Если десять лот назад отделы культуры городских и районных исполнительных комитетов несли ответственность лишь за несколько маленьких культур, то теперь это число превысило десяток, что существенно о себе дает знать.
Можно добросовестно трудиться на своем участке культурного фронта и добиться неплохих успехов, по двипутт. культуру вперед в состоянии лишь объединенные усилия на всем фровте.
Мы так долго ведем разговор о культуре только потому, чтобы разобраться в этой самой сложной и противоречивой мотивации.
Мы уже знаем, что культура зависит от образования, но не совпадает с ним. Трудно, по можно быть культурным необразованным, легче - наоборот, образованным и некультурным. Таким образом, общая тяга к культуре удовлетворяется через образование. Но культурный - не только любознательный, умный, тактичный, эстетичный. Культура человека должна сочетаться с культурой работника. Здесь мы вытягиваем целую цепочку зависимостей: большое количество и высокое качество выпускаемой продукции основывается на высокой производительности труда, производительность труда зависит от квалификации работника, квалификация - от профессиональной культуры, профессиональная культура - от общей культуры, и последняя - от образования.
Как-то, когда я поселился на короткое время в одной европейской стране, ко мне утром постучали. В дверях стоял приветливый, хорошо одетый мужчина с чемодапоя. Это был сантехник, который пришел что-то починить. Он снял обувь и надел тапочки, которые вынул из чемодана. Оттуда же извлек белый комбинезон, складную ширму, коврик, щетку, контейнер для мусора и, разумеется, слесарные инструменты. Я с интересом наблюдал за его действиями. Ширмой сантехник оградил место, где собирался чинить, постелил коврик, забрался вовнутрь и принялся за работу. Потом он за собой убрал, все спрятал в чемодан и, извинившись, ушел. Я но знаю качества его работы - могу лишь догадываться, и в этой догадке будет резон. Можете ли вы связать понятие "научно-технический прогресс" с такими поиятнямп, как "на глазок", "наугад", "кое-как" и "так сойдет"?
Через несколько дней после прихода сантехника я оказался очевидцем другого события; специализированная фирма но уборке общественных и частных помещений, располагавшая штатом высококвалифицированных уборщиков, прислала этих работников для очередной уборки дома. Обязательная и довольно высокая плата с жильцов идет на каждодневный контроль за состоянием вестибюля, лестниц и лифтоз, поливку цветов, мойку окопных стекол, а также на периодическую генеральную уборку. Уборщики в белых комбинезонах, как пожарные, потянули из машины на улице пылесосные шланги, раскрыли чемоданы с принадлежностями и приступили к согласованной работе, причем каждый делал все по своей узкой специальности. Наблюдая за работой мойщика стекол, я старался запомнить все инструменты, которыми он пользовался, порядок процедур и эстетичность его движений, но так и не запомнил. Потом на моих глазах стекло стало невидимым от чистоты.
То, о чем я рассказал в предыдущих абзацах, понравится не всем. Попробуйте пристыдить того, кто плюнул на тротуар или бросил на землю сигарету, прежде чем войти в автобус (о том, что в автобусе не курят, он знает).
Культуре - общей и профессиональной - надо учить: исподволь, умело, всегда и везде.
Человек будет соблюдать чистоту, читать книги и обладать развитым музыкальным слухом, если он вырос в чистоте, среди читающих, поющих и играющих на музыкальных инструментах. Он не станет толкаться в метро, потому что не толкается на работе, не будет сорить на улице, потому что не сорит в метро. Уже сейчас трудно себе представить картину, когда спор решается с помощью кулаков. Но именно так в свое время поступали Моцарт и Ломоносов. Г. Уэллс в книге "Россия во мгле" отметил, что на первых послереволюционных праздниках, проводившихся в бывших дворцах, плевок на паркете обводился мелом в назидание тем, кто не знал, что плевать на паркет нельзя.
Вы знаете Галилея за его знаменитые слова: "А всетаки она вертится!" Известно ли вам, что Галилей также сказал: "Наука нужна для познания объективного мира, учеба - чтобы быть культурным человеком"?
Культура идет вперед, и одно из проявлений этого - паше сознательное стремление учиться культуре и взять ее под общественный контроль.
Когда родители ведут ребенка в школу только потому, что нельзя не вести, когда ребенок сбегает с уроков и норовит в школу вовсе не ходить, когда ребенок, ставший взрослым работником, придумывает способ, чтобы не поехать на учебу по вызову министерства, а начальство, помогая в этом, его не пускает - все это тревожные сигналы, говорящие о том, что мотивация на учебу может выходить из-под общественного контроля.
Кибернетическая педагогика начинается с управления мотивами - понимания того, что и почему хотят ученики, их родители и общество, и объединения всего этого в единый мотивационньш кулак. Без этого нельзя идти дальше и ответить на следующий, не менее сложный вопрос: чему учиться?
ЧЕМУ УЧИТЬСЯ
Это мы не проходили
Морозным вечером две с половиной тысячи посетителей заполнили бальный зал самого роскошного отеля в НьюЙорке. К семи тридцати все пригодные для сидения места были заняты. В восемь еще продолжали подходить.
Просторный балкон заполнился до отказа. Сотпи опоздавших простояли в проходах полтора часа.
За эти полтора часа перед собравшимися выступили 18 выпускников школы ораторского мастерства. Каждый из них получил 75 секунд для того, чтобы рассказать о себе и о том, чему научился.
Что привлекло сюда слушателей? Не только имя Д. Карнеги - педагога, обучившего умению говорить 15 000 взрослых людей. Скорое общественное осознание этого неумения и желание многих устранить свою неполноценность.
Пословица говорит, что в стране слепых одноглазый 1иожет стать королем. Таким одноглазым является всякий, кто интуитивно чувствует, как нужно поступать, чтобы вызвать со стороны партнера нужное к себе отношение, как, зная это отношение, влиять на партнера: как, влияя, направлять его действия; и, направляя действия, оказывать на него систематическое педагогическое воздействие.
Д. Карнеги еще в начале века первый обратил внимание общественности и ученых на то, что среди гималаев книг нет ни одной, посвященной культуре человеческих отношений. Что опыт античных ораторов почему-то до сих пор не превзойден. Этот пробел он заполнил ставшей бестселлером книгой "Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей".
В связи с этим не кажется ли странным, что всеобъемлющая наука все-таки что-то обходит? Почему школа, обучая традиционным предметам, игнорирует многое нетрадиционное - старое и новое? Это особенно заметно сейчас, когда все обязаны учиться и общество от всех требует больших и лучших знаний.
В старое время на личность влияли родители и старалась влиять церковь. Причем родители, кроме воспитания и обучения, давали ребенку необходимые жизненные навыки в домашнем хозяйстве и воспитании детей.
Школа была лишь придатком, предоставлявшим дополнительный паек знаний, и этот паек возвышал получивших его над пеполучившимп.
Теперь, когда родители закручены повседневными заботами вне дома, дети зачастую лишены сообщества братьев и сестер, родительского внимания, даже родительского присутствия и много времени должны уделять учебным занятиям, школа, казалось бы, несет главную ответственность за обучение и воспитание.
Теоретически это, может быть, неплохо. Но школа имеет свои проблемы, главная из которых: перегрузка учителей, работающих в перегруженных классах, препятствует улучшению качества обучения традиционными способами, делает очень затруднительными межличностное общение и индивидуальное воздействие.
В этих условиях невыясненных отношений между семьей и школой на наших глазах появился и вырос "монстр" - массовая коммуникация: книги, газеты, радио, телевидение, кино и просто улица, погуляв по которой можно собрать немалый объем разноречивых сведений.
Эта информация, предназначенная для взрослых, свободно поглощается детьми, нe умеющими отличать главное от второстепенного, полезное от вредного. Я назвал массовую коммуникацию непочтительным словом "монстр" потому, что с точки зрения воспитания и приобретения знаппй она не поддается ни школьному, ни родительскому контролю.
Чтобы распутать этот клубок противоречий, поместпм его в треугольник: ребенок - родители - школа, и рассмотрим претензии, которые каждая из сторон предъявляет двум другим.
Родители хотят, чтобы школа занималась детьми без их участия и все время, пока они отсутствуют дома. Родители не любят бывать на родительских собраниях не только потому, что жалеют свое время: им претит менторский топ учителей и то, что на собрании они сами прекращаются в учеников, которых можно распекать на глазах у всех. Своих детей, конечно, родителя ругают за то, что те не слушаются, и считают, что дефицит их воспитательного воздействия может вполне компенсировать школа.
Учителя тоже упрекают детей в непослушании. Но вместо того, чтобы объединяться с родителями на этой почве и вместе с ними напуститься на детей, отходят в сторону, полагая: в том, в чем виноваты дети, виноваты их родители. Упрекая последних, они приводят в качестве примера следующий телефонный разговор:
- Ваш мальчик систематически пропускает занятия.
- Неправда, он посещает.
- Но я вам говорю, что почти каждый день он отсутствует в школе.
- А я вам говорю, что каждый день он ходит в школу.
Теперь обратимся к претензиям детей. Если раньше родители отвечали на все вопросы любознательных детей, кроме одного: "Откуда берутся дети?", то сейчас зачастую они не только не отвечают, но сразу раздражаются при первом же вопросе, срывая неприятности на работе и в сфере обслуживания на детях. Раньше учителя воспринимались как самые умные, умнее даже родителей, и на вопрос, который не знал родитель, всегда отвечал учитель. Теперь ученики констатируют, что учителя знают далеко не все. Мало того, не зная, они не признаются в своем незнании и отвечают общими словами.
Учителя можно понять: у него не один ученик, а много, ему не только нужно давать уроки, но и готовиться к ним, дома проверять домашние задания и контрольные работы, после чего его ждут собственные домашние заботы и собственные дети. В деревне, где жизнь не так напряженна, зачастую к домашним заботам добавляются н приусадебный участок, и корова, и свиньи, и куры.
В наше время принято говорить о детях - акселератах, преждевременно развивающихся и физически и умственно. Своим умственным развитием дети во многом обязаны массовой коммуникации, а не школе, и массовая коммуникация делает из них граждан, требующих своих прав раньше, чем они научились выполнять обязанности.
Отсюда дополнительные трудности воспитания.
Теорхм управления повествует о двух стилях руководства - авторитарном и демократическом. К эпохе феодализма более всего подходил авторитарный стиль, основные признаки которого - приказной тон и непререкаемость. Демократический стиль облекает приказ в форму просьбы, и, хотя подчиненный знает об этом, ему всегда приятнее выполнить приказ в форме просьбы, чем в форме приказа.
В кабинете директора, где царит демократический стиль, вы не услышите грозных окриков, разносов, не увидите рук, сложенных по швам, и подобострастных взглядов. Но, утвердившись в сфере гражданского административного управления, этот стиль только стучится в школу, и школьные двери перед ним открываются не всегда. Физические наказания отменены в школах почти всего мира. Но создать атмосферу, когда педагог был бы среди детей, а не перед ними, когда дети бы не стояли по струнке, не сидели, чинно сложив перед собой руки, умеют далеко не все.
Если мы разберемся в этом, то поймем причины непослушания и строптивости наших детей: они выросли в обществе справедливости, равноправия и хотят демократические принципы испытать на себе прежде всего со стороны родителей и учителей.
Монголы многому учатся у нас. Но чему мы можем поучиться у них - это искусству воспитания детей. Простите за сравнение, но с детьми они обращаются как с временно нетрудоспособными взрослыми, равноправными, но в чем-то неполноценными, нуждающимися не в снисхождении, а в помощи. Дети отвечают тем же: играют, подражая взрослым, выполняют свои домашние обязанности и не унижают себя ни плачем, ни капризами.
Так издалека мы подошли к вопросу: чему учиться?
Чтобы сделать из ребенка гражданина, семьянина и работника, нужно воспитание сочетать с обучением.
Воспитание касается той категории способностей, которые поддаются изменению в соответствующих условиях и в соответствующее время. Чтобы воспитывать, необходимо знать, какие способности, в какой степени, когда и как изменить. Еще раз напомним себе, что абсолютно плохих и хороших способностей не бывает, что человека нельзя переделывать, перекручивать, выворачивать, но можно что-то подтянуть, подправить, пригладить, что, усиливая одну способность, можно невзначай повредить другую, может быть, для нас не менее важную.
Будем считать, что по отношению к детям долг и обязанности родителей и школы разные, они не могут подменять друг друга, но могут и должны свои действия согласовывать. При этом воспитывают в основном родители, а довоспитывают учителя, потому что основное воспитание, плохое или хорошее, приходится на ранний возраст, а школа имеет дело уже с плодами воспитания. Воспитывать же всегда легче, чем перевоспитывать.
Самое страшное в воспитании - не дефицит количества, о котором мы говорили, а форма. К сожалению, очень многие полагают, что воспитание назидание, замечание, менторство, одним словом, нравоучение. Но учат знаниям, а способности развивают примером и опытом.
В 1854 году в Москве вышли "Новые повести. Рассказы для детей". Сама по себе эта книжка неинтересна, как отметила критика, едва ли не хуже всех старых повестей, да еще написана неправильным языком. Однако один рассказик заслуживает того, чтобы его воспроизвести полтора столетия спустя:
"Фединька не любил учиться, а Петипька любил учкться; Фединька говорил: я сам все знаю, а Петинька говорил: ежели я не стану учиться, то ничего не буду знать, когда они выросли большие, Фединька ничего не знал, а Петинька стал умным человеком".
Это апофеоз нравоучения.
Если отец и сын дома работают вместе, сын отцу помогает, выполняя посильную для него, но вполне самостоятельную работу, если потом они вдвоем отправляются куда-нибудь, с кем-то встречаются, попадают в разные ситуации, где отец соответствующим образом ведет себя, - в подсознании сына все это откладывается, и если повторится какая-нибудь ситуация, он поведет себя так же, как отец.
Педагоги приходят в ужас, когда дети в детском саду играют в день рождения, расставляя воображаемые рюмкн, разливают и чокаются. Но важно не само застолье, а то, как присутствующие себя ведут. Важен, может быть, единственный в жизни приход в дом пьяного отца. Отец нe будет сквернословить, ломать стулья, бить посуду, он чудет смущенно улыбаться, вызывая радостно-удивленную реакцию детей: "Папка чудной, папка пьяный!" Ребенок, пожалуй, потом забудет этот эпизод, но в подсознании выработается норма: непредосудительно пить так, чтобы оказаться пьяным. И воспитательный акт завершен.
То же самое относится и к курению, сквернословию и вообще несоблюдению других моральных норм.
Предположим, родители твердят ребенку: "Будь честпым, искренним, говори всегда только правду, хорошо относись к людям, помогай им во всем, ради бедствующего человека сними с себя последнюю рубашку". Мы уже знаем, что лучше так не говорить, а самим так делать.
Но если родители будут делать все именно так, ребенок посмотрит, как на это реагируют окружающие, как на этот альтруизм слетаются хамы, и сделает для себя вывод. Кстати, что вы скажете об ответственном работнике, который с первым встречным делится государственной тайной, и враче, который искренне уверяет вас, что вы завтра умрете?
Умеющие воспитывать родители и педагоги не будут вести разговор на тему "Что такое хорошо и что такое плохо". Они склонны подходить к поступкам человека вероягностно-статистически.
Воровство начинается с мелочей, не поддающихся не только наказанию, но даже осуждению. Когда мы хотим оценивать кого-нибудь в отношении его честности, мы собираем статистику известных нам жизненных ситуации, в которые попадал испытуемый, и подсознательно делаем для себя вывод. Один жизненный случай ни о чем не говорит или говорит очень мало, в лучшем случае он позволяет сделать предположение, которое в будущем подвергнется проверке.
Говоря об аморальном поведении, когда человек поступает так, как не принято поступать, воспитатель разъясняет воспитуемому, что аморальность понятие абсолютное только в религиозном представлении, когда оно внушено богом. В действительности оно меняется во врамени и в пространстве. Из истории мы знаем случаи, когда за воровство отрубали руку, а в других случаях это считалось геройством. Вы можете побывать в городе, гдэ никому в голову не придет пройти без очереди, тогда как в другом месте мать посылает сына "на подвиг" - опередить всех.
Аморально появиться в классе в купальном костюма и лежать на пляже среди голых тел одетым с ног до головы. В странах Юго-Восточной Азии аморально целоваться. Еще 20 лет назад у нас осуждали появление женщины в общественном месте в брюках, а суждение обывателя 30-х годов закреплено в популярных в то время стихах: "Физкультура, говорят, а по-моему - разврат".
Дефицит воспитания всегда пополняют другие источники: друзья, улица, телевизор, "свято место пусто не бывает". Поэтому я, как родитель, должен помнить: мой ребенок будет действительно моим, когда получит такую ?.:ассу воспитательного воздействия, от которой другие тассы неизменно отталкиваются, а если притягиваются, то ассимилируются, отчего моя масса делается более весомой и прочной.
Неприличная тема
Девушка картинно держит руки перед грудью, подражая исполнительницам романсов, и читает басню Крылова.
Ее доброе, приветливое лицо неожиданно становится злым, когда председатель приемной комиссии, молодой режиссер, прорывает:
- Все, все, спасибо. Теперь прозу, пожалуйста. - Интересно, как она справится со своим лицом? Но она справляется, и теперь приветливая улыбка аккомпанирует рассказу Чехова.
- Вы не поинтересовались, что значит слово "шапокляк", которой употребил Чехов?
- Интересовалась, но не узнала.
В течение нескольких месяцев, два раза в неделю по два часа, происходит тщательно отработанная процедура приема. Очередь делят на отрезки по 10 человек, и каждый отрезок отводят в камеру. Камера - класс для индивидуальных занятий; стены, усеянные дырочками для акустики, пианино, стулья. На стульях расположились экзаменуемые и экзаменаторы.
Так первый тур из 4000 абитуриентов отбирает 400.
На втором туре более представительное жюри из этого числа оставит 100. И когда наступит август, пройдет обычная вузовская процедура. Приемная комиссия тщательно прослушает всех сто, и примет 30. Голосуя за зачисление, профессор кафедры театрального мастерства уже знает, какие роли он поручит экзаменуемому в учебном театре и как тот сыграет их. Потом у абитуриента проверят знания по литературе и истории, и он может считать себя студентом.
Студент учится и за страх, и за совесть. Страх - быть отчисленным на любом курсе и не получить после окончания направление в театр, а это означает необходимость поиска новой профессии.
Львиную долю времени отнимают занятия по театральному мастерству. Иногда репетиции в учебном театре задерживаются, и срываются занятия по специальному предмету - ритмике, танцу, сценическим движениям или истории костюма. Перед генеральной репетицией студенты умоляют ректора еще об одной, хотя бы ночной репетиции. Потому что каждая премьера - экзамен и перст театральной судьбы.
Кроме основного и специальных, существуют еще общеобразовательные предметы, без которых училище не могло бы именоваться вузом. Но именно на эти предметы хронически не хватает времени, в чем можно убедиться, читая доску объявлений, где студентов, требуя, умоляют погасить академические задолженности.
Обыватели, отличительная черта которых - невысокий культурный уровень, наивно полагают, что работники культуры - культурные люди, и, став таким работником, автоматически получаешь культуру, чтобы нести ео в массы. К сожалению, мне знакомы некультурные библиотекари, музыканты, артисты. Это могут быть приятные, добросовестные люди, но...
С. Мамонтов, основатель и режиссер первой русской частной оперы, столетний юбилей которой отмечался недавно, интуитивно придавал культуре большое значение.
Он воспитывал артистов - молодых выпускников Московской консерватории, внушая им мысль, что оперныя артист - прежде всего артист, а потом певец, что настоящий артист должен знать не только психологию своего героя, но и среду, в которой тот жил. Если это исторический герой, то мало знать историческую эпоху, важно чувствовать ее дух. И Мамонтов заставлял ходить артистов по музеям, читать книги, пробовать себя в других искусствах, например в живописи и поэзии, устраивал с ними дискуссии на общественные темы.
Особенно много пришлось повозиться с Шаляпиным.
Мамонтов водил его на выставки, учил воспринмать живопись не внешне (похоже - не похоже), а внутренне, концентрировать внимание на образе, а не деталях.
Во время работы над "Борисом Годуновым" Мамонтов послал Шаляпина к знатоку Смутного времени историку В. Ключевскому, который умел сочетать научную достоверность с образностью изложения исторического материала. На даче Ключевского историк и артист исходили мпого лесных тропинок, обсуждая дела и жизнь минувших дней, а Шаляпин думал: "Какая жалость, что Ключевский не поет, такой бы дуэт получился: я - Годунов, он - Шуйский".
Еще в самом начале сценической карьеры Шаляпина ему была поручена роль Ивана Сусанина Б одноименной опере Глинки, тогда называвшейся "Жизнь за царя". Роль долго не удавалась. Но как-то Мамонтов задумчиво сказал: "Феденька, а ведь Сусанин-то не из бояр". Только большая сценическая культура позволила в эпической опере создать правдивый образ главного героя - скромного, но внутренне величественного, подневольного, но независимого.
Культура - трудная тема. Потому что это не совсем образование, сведения о котором мы спокойно вписываем в графу "Личного листка по учету кадров". Но попробуйте так же свободно внести сведения о своей культуре.
Конечно, культурный уровень измерять труднее, чем образовательный, но дело не только в этом. А в том, что люди не любят, когда их сравнивают в культурном отношении. Те, кто в культуре немного отстает от окружающих, незаметно стараются подтянуться, не признаваясь в этом другим и часто себе. Большая разница питает скрытую или открытую неприязнь, которая в соответствующих условиях выливается в культурный конфликт:
"Я горжусь, что я простой человек и живу по-простому".
Такой конфликт мы наблюдаем в трамвае, где пристает и сквернословит хулиган, храбрость которому придает изрядная доза алкоголя. Одни пассажиры его осуждают, а другие почему-то берут под защиту. Попробуем разобраться. Конфликт заключается в том, что одни никогда не теряют человеческого образа, не приемлют бранные слова, развязность и грубость. Для других эти слова и это поведение - норма, они сами (или их мужья, если защитницы женщины) могут попасть в аналогичное положение, и тогда кто-то должен взять их под защиту. Открытый конфликт не получился, если хулиган получил бы дружный отпор, и одинокий сочувствующий ему счел для себя лучшим промолчать.
Не сразу до всех дошла истина, что важное, но не очень понятное понятие "культура" складывается измпожества реальных маленьких культур, определяющих богатство и многообразие духовной жизни людей. Можно быть культурным, вежливым, но не интересоваться достижениями пауки и не ходить в театр. Но невозможно представить себе неряшливого и грубого человека, живущего богатой духовной жизнью. Так накопление частных достоинств маленьких культур приводит к общему достоинству - большой культуре человека.
Управлять культурой - не только руководить деятельностью отдельных учреждений: театров, кинотеатров, музеев, библиотек, клубов. А руководить этими учреждениями - не только думать о тех, кто пришел сюда: зрителях, читателях, посетителях, по и о тех, кто туда не пришел и по своей воле не придет, потому что не испытывает в этом ни потребности, ни желания.
В институтах повышения квалификации работников культуры проводится учебная игра "Культура города", участники которой, приехав на учебу из разных городов, сами оценивают и сравнивают уровни их культуры. Здесь фигурируют красота и чистота улиц, соблюдение правил поведения и уличного движения, умение одеваться и говорить, организация торговли и общественного питания, роль музеев и художественных выставок, даже состояние общественных туалетов. Потом участники игры анализируют и обсуждают факты, почему, например, по культуре Воркута отстает от Чебоксар, Чебоксары - от Москвы, Москва - от Ленинграда, Ленинград - от Таллина.
Если десять лот назад отделы культуры городских и районных исполнительных комитетов несли ответственность лишь за несколько маленьких культур, то теперь это число превысило десяток, что существенно о себе дает знать.
Можно добросовестно трудиться на своем участке культурного фронта и добиться неплохих успехов, по двипутт. культуру вперед в состоянии лишь объединенные усилия на всем фровте.
Мы так долго ведем разговор о культуре только потому, чтобы разобраться в этой самой сложной и противоречивой мотивации.
Мы уже знаем, что культура зависит от образования, но не совпадает с ним. Трудно, по можно быть культурным необразованным, легче - наоборот, образованным и некультурным. Таким образом, общая тяга к культуре удовлетворяется через образование. Но культурный - не только любознательный, умный, тактичный, эстетичный. Культура человека должна сочетаться с культурой работника. Здесь мы вытягиваем целую цепочку зависимостей: большое количество и высокое качество выпускаемой продукции основывается на высокой производительности труда, производительность труда зависит от квалификации работника, квалификация - от профессиональной культуры, профессиональная культура - от общей культуры, и последняя - от образования.
Как-то, когда я поселился на короткое время в одной европейской стране, ко мне утром постучали. В дверях стоял приветливый, хорошо одетый мужчина с чемодапоя. Это был сантехник, который пришел что-то починить. Он снял обувь и надел тапочки, которые вынул из чемодана. Оттуда же извлек белый комбинезон, складную ширму, коврик, щетку, контейнер для мусора и, разумеется, слесарные инструменты. Я с интересом наблюдал за его действиями. Ширмой сантехник оградил место, где собирался чинить, постелил коврик, забрался вовнутрь и принялся за работу. Потом он за собой убрал, все спрятал в чемодан и, извинившись, ушел. Я но знаю качества его работы - могу лишь догадываться, и в этой догадке будет резон. Можете ли вы связать понятие "научно-технический прогресс" с такими поиятнямп, как "на глазок", "наугад", "кое-как" и "так сойдет"?
Через несколько дней после прихода сантехника я оказался очевидцем другого события; специализированная фирма но уборке общественных и частных помещений, располагавшая штатом высококвалифицированных уборщиков, прислала этих работников для очередной уборки дома. Обязательная и довольно высокая плата с жильцов идет на каждодневный контроль за состоянием вестибюля, лестниц и лифтоз, поливку цветов, мойку окопных стекол, а также на периодическую генеральную уборку. Уборщики в белых комбинезонах, как пожарные, потянули из машины на улице пылесосные шланги, раскрыли чемоданы с принадлежностями и приступили к согласованной работе, причем каждый делал все по своей узкой специальности. Наблюдая за работой мойщика стекол, я старался запомнить все инструменты, которыми он пользовался, порядок процедур и эстетичность его движений, но так и не запомнил. Потом на моих глазах стекло стало невидимым от чистоты.
То, о чем я рассказал в предыдущих абзацах, понравится не всем. Попробуйте пристыдить того, кто плюнул на тротуар или бросил на землю сигарету, прежде чем войти в автобус (о том, что в автобусе не курят, он знает).
Культуре - общей и профессиональной - надо учить: исподволь, умело, всегда и везде.
Человек будет соблюдать чистоту, читать книги и обладать развитым музыкальным слухом, если он вырос в чистоте, среди читающих, поющих и играющих на музыкальных инструментах. Он не станет толкаться в метро, потому что не толкается на работе, не будет сорить на улице, потому что не сорит в метро. Уже сейчас трудно себе представить картину, когда спор решается с помощью кулаков. Но именно так в свое время поступали Моцарт и Ломоносов. Г. Уэллс в книге "Россия во мгле" отметил, что на первых послереволюционных праздниках, проводившихся в бывших дворцах, плевок на паркете обводился мелом в назидание тем, кто не знал, что плевать на паркет нельзя.
Вы знаете Галилея за его знаменитые слова: "А всетаки она вертится!" Известно ли вам, что Галилей также сказал: "Наука нужна для познания объективного мира, учеба - чтобы быть культурным человеком"?
Культура идет вперед, и одно из проявлений этого - паше сознательное стремление учиться культуре и взять ее под общественный контроль.
Когда родители ведут ребенка в школу только потому, что нельзя не вести, когда ребенок сбегает с уроков и норовит в школу вовсе не ходить, когда ребенок, ставший взрослым работником, придумывает способ, чтобы не поехать на учебу по вызову министерства, а начальство, помогая в этом, его не пускает - все это тревожные сигналы, говорящие о том, что мотивация на учебу может выходить из-под общественного контроля.
Кибернетическая педагогика начинается с управления мотивами - понимания того, что и почему хотят ученики, их родители и общество, и объединения всего этого в единый мотивационньш кулак. Без этого нельзя идти дальше и ответить на следующий, не менее сложный вопрос: чему учиться?
ЧЕМУ УЧИТЬСЯ
Это мы не проходили
Морозным вечером две с половиной тысячи посетителей заполнили бальный зал самого роскошного отеля в НьюЙорке. К семи тридцати все пригодные для сидения места были заняты. В восемь еще продолжали подходить.
Просторный балкон заполнился до отказа. Сотпи опоздавших простояли в проходах полтора часа.
За эти полтора часа перед собравшимися выступили 18 выпускников школы ораторского мастерства. Каждый из них получил 75 секунд для того, чтобы рассказать о себе и о том, чему научился.
Что привлекло сюда слушателей? Не только имя Д. Карнеги - педагога, обучившего умению говорить 15 000 взрослых людей. Скорое общественное осознание этого неумения и желание многих устранить свою неполноценность.
Пословица говорит, что в стране слепых одноглазый 1иожет стать королем. Таким одноглазым является всякий, кто интуитивно чувствует, как нужно поступать, чтобы вызвать со стороны партнера нужное к себе отношение, как, зная это отношение, влиять на партнера: как, влияя, направлять его действия; и, направляя действия, оказывать на него систематическое педагогическое воздействие.
Д. Карнеги еще в начале века первый обратил внимание общественности и ученых на то, что среди гималаев книг нет ни одной, посвященной культуре человеческих отношений. Что опыт античных ораторов почему-то до сих пор не превзойден. Этот пробел он заполнил ставшей бестселлером книгой "Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей".
В связи с этим не кажется ли странным, что всеобъемлющая наука все-таки что-то обходит? Почему школа, обучая традиционным предметам, игнорирует многое нетрадиционное - старое и новое? Это особенно заметно сейчас, когда все обязаны учиться и общество от всех требует больших и лучших знаний.
В старое время на личность влияли родители и старалась влиять церковь. Причем родители, кроме воспитания и обучения, давали ребенку необходимые жизненные навыки в домашнем хозяйстве и воспитании детей.
Школа была лишь придатком, предоставлявшим дополнительный паек знаний, и этот паек возвышал получивших его над пеполучившимп.
Теперь, когда родители закручены повседневными заботами вне дома, дети зачастую лишены сообщества братьев и сестер, родительского внимания, даже родительского присутствия и много времени должны уделять учебным занятиям, школа, казалось бы, несет главную ответственность за обучение и воспитание.
Теоретически это, может быть, неплохо. Но школа имеет свои проблемы, главная из которых: перегрузка учителей, работающих в перегруженных классах, препятствует улучшению качества обучения традиционными способами, делает очень затруднительными межличностное общение и индивидуальное воздействие.
В этих условиях невыясненных отношений между семьей и школой на наших глазах появился и вырос "монстр" - массовая коммуникация: книги, газеты, радио, телевидение, кино и просто улица, погуляв по которой можно собрать немалый объем разноречивых сведений.
Эта информация, предназначенная для взрослых, свободно поглощается детьми, нe умеющими отличать главное от второстепенного, полезное от вредного. Я назвал массовую коммуникацию непочтительным словом "монстр" потому, что с точки зрения воспитания и приобретения знаппй она не поддается ни школьному, ни родительскому контролю.
Чтобы распутать этот клубок противоречий, поместпм его в треугольник: ребенок - родители - школа, и рассмотрим претензии, которые каждая из сторон предъявляет двум другим.
Родители хотят, чтобы школа занималась детьми без их участия и все время, пока они отсутствуют дома. Родители не любят бывать на родительских собраниях не только потому, что жалеют свое время: им претит менторский топ учителей и то, что на собрании они сами прекращаются в учеников, которых можно распекать на глазах у всех. Своих детей, конечно, родителя ругают за то, что те не слушаются, и считают, что дефицит их воспитательного воздействия может вполне компенсировать школа.
Учителя тоже упрекают детей в непослушании. Но вместо того, чтобы объединяться с родителями на этой почве и вместе с ними напуститься на детей, отходят в сторону, полагая: в том, в чем виноваты дети, виноваты их родители. Упрекая последних, они приводят в качестве примера следующий телефонный разговор:
- Ваш мальчик систематически пропускает занятия.
- Неправда, он посещает.
- Но я вам говорю, что почти каждый день он отсутствует в школе.
- А я вам говорю, что каждый день он ходит в школу.
Теперь обратимся к претензиям детей. Если раньше родители отвечали на все вопросы любознательных детей, кроме одного: "Откуда берутся дети?", то сейчас зачастую они не только не отвечают, но сразу раздражаются при первом же вопросе, срывая неприятности на работе и в сфере обслуживания на детях. Раньше учителя воспринимались как самые умные, умнее даже родителей, и на вопрос, который не знал родитель, всегда отвечал учитель. Теперь ученики констатируют, что учителя знают далеко не все. Мало того, не зная, они не признаются в своем незнании и отвечают общими словами.
Учителя можно понять: у него не один ученик, а много, ему не только нужно давать уроки, но и готовиться к ним, дома проверять домашние задания и контрольные работы, после чего его ждут собственные домашние заботы и собственные дети. В деревне, где жизнь не так напряженна, зачастую к домашним заботам добавляются н приусадебный участок, и корова, и свиньи, и куры.
В наше время принято говорить о детях - акселератах, преждевременно развивающихся и физически и умственно. Своим умственным развитием дети во многом обязаны массовой коммуникации, а не школе, и массовая коммуникация делает из них граждан, требующих своих прав раньше, чем они научились выполнять обязанности.
Отсюда дополнительные трудности воспитания.
Теорхм управления повествует о двух стилях руководства - авторитарном и демократическом. К эпохе феодализма более всего подходил авторитарный стиль, основные признаки которого - приказной тон и непререкаемость. Демократический стиль облекает приказ в форму просьбы, и, хотя подчиненный знает об этом, ему всегда приятнее выполнить приказ в форме просьбы, чем в форме приказа.
В кабинете директора, где царит демократический стиль, вы не услышите грозных окриков, разносов, не увидите рук, сложенных по швам, и подобострастных взглядов. Но, утвердившись в сфере гражданского административного управления, этот стиль только стучится в школу, и школьные двери перед ним открываются не всегда. Физические наказания отменены в школах почти всего мира. Но создать атмосферу, когда педагог был бы среди детей, а не перед ними, когда дети бы не стояли по струнке, не сидели, чинно сложив перед собой руки, умеют далеко не все.
Если мы разберемся в этом, то поймем причины непослушания и строптивости наших детей: они выросли в обществе справедливости, равноправия и хотят демократические принципы испытать на себе прежде всего со стороны родителей и учителей.
Монголы многому учатся у нас. Но чему мы можем поучиться у них - это искусству воспитания детей. Простите за сравнение, но с детьми они обращаются как с временно нетрудоспособными взрослыми, равноправными, но в чем-то неполноценными, нуждающимися не в снисхождении, а в помощи. Дети отвечают тем же: играют, подражая взрослым, выполняют свои домашние обязанности и не унижают себя ни плачем, ни капризами.
Так издалека мы подошли к вопросу: чему учиться?
Чтобы сделать из ребенка гражданина, семьянина и работника, нужно воспитание сочетать с обучением.
Воспитание касается той категории способностей, которые поддаются изменению в соответствующих условиях и в соответствующее время. Чтобы воспитывать, необходимо знать, какие способности, в какой степени, когда и как изменить. Еще раз напомним себе, что абсолютно плохих и хороших способностей не бывает, что человека нельзя переделывать, перекручивать, выворачивать, но можно что-то подтянуть, подправить, пригладить, что, усиливая одну способность, можно невзначай повредить другую, может быть, для нас не менее важную.
Будем считать, что по отношению к детям долг и обязанности родителей и школы разные, они не могут подменять друг друга, но могут и должны свои действия согласовывать. При этом воспитывают в основном родители, а довоспитывают учителя, потому что основное воспитание, плохое или хорошее, приходится на ранний возраст, а школа имеет дело уже с плодами воспитания. Воспитывать же всегда легче, чем перевоспитывать.
Самое страшное в воспитании - не дефицит количества, о котором мы говорили, а форма. К сожалению, очень многие полагают, что воспитание назидание, замечание, менторство, одним словом, нравоучение. Но учат знаниям, а способности развивают примером и опытом.
В 1854 году в Москве вышли "Новые повести. Рассказы для детей". Сама по себе эта книжка неинтересна, как отметила критика, едва ли не хуже всех старых повестей, да еще написана неправильным языком. Однако один рассказик заслуживает того, чтобы его воспроизвести полтора столетия спустя:
"Фединька не любил учиться, а Петипька любил учкться; Фединька говорил: я сам все знаю, а Петинька говорил: ежели я не стану учиться, то ничего не буду знать, когда они выросли большие, Фединька ничего не знал, а Петинька стал умным человеком".
Это апофеоз нравоучения.
Если отец и сын дома работают вместе, сын отцу помогает, выполняя посильную для него, но вполне самостоятельную работу, если потом они вдвоем отправляются куда-нибудь, с кем-то встречаются, попадают в разные ситуации, где отец соответствующим образом ведет себя, - в подсознании сына все это откладывается, и если повторится какая-нибудь ситуация, он поведет себя так же, как отец.
Педагоги приходят в ужас, когда дети в детском саду играют в день рождения, расставляя воображаемые рюмкн, разливают и чокаются. Но важно не само застолье, а то, как присутствующие себя ведут. Важен, может быть, единственный в жизни приход в дом пьяного отца. Отец нe будет сквернословить, ломать стулья, бить посуду, он чудет смущенно улыбаться, вызывая радостно-удивленную реакцию детей: "Папка чудной, папка пьяный!" Ребенок, пожалуй, потом забудет этот эпизод, но в подсознании выработается норма: непредосудительно пить так, чтобы оказаться пьяным. И воспитательный акт завершен.
То же самое относится и к курению, сквернословию и вообще несоблюдению других моральных норм.
Предположим, родители твердят ребенку: "Будь честпым, искренним, говори всегда только правду, хорошо относись к людям, помогай им во всем, ради бедствующего человека сними с себя последнюю рубашку". Мы уже знаем, что лучше так не говорить, а самим так делать.
Но если родители будут делать все именно так, ребенок посмотрит, как на это реагируют окружающие, как на этот альтруизм слетаются хамы, и сделает для себя вывод. Кстати, что вы скажете об ответственном работнике, который с первым встречным делится государственной тайной, и враче, который искренне уверяет вас, что вы завтра умрете?
Умеющие воспитывать родители и педагоги не будут вести разговор на тему "Что такое хорошо и что такое плохо". Они склонны подходить к поступкам человека вероягностно-статистически.
Воровство начинается с мелочей, не поддающихся не только наказанию, но даже осуждению. Когда мы хотим оценивать кого-нибудь в отношении его честности, мы собираем статистику известных нам жизненных ситуации, в которые попадал испытуемый, и подсознательно делаем для себя вывод. Один жизненный случай ни о чем не говорит или говорит очень мало, в лучшем случае он позволяет сделать предположение, которое в будущем подвергнется проверке.
Говоря об аморальном поведении, когда человек поступает так, как не принято поступать, воспитатель разъясняет воспитуемому, что аморальность понятие абсолютное только в религиозном представлении, когда оно внушено богом. В действительности оно меняется во врамени и в пространстве. Из истории мы знаем случаи, когда за воровство отрубали руку, а в других случаях это считалось геройством. Вы можете побывать в городе, гдэ никому в голову не придет пройти без очереди, тогда как в другом месте мать посылает сына "на подвиг" - опередить всех.
Аморально появиться в классе в купальном костюма и лежать на пляже среди голых тел одетым с ног до головы. В странах Юго-Восточной Азии аморально целоваться. Еще 20 лет назад у нас осуждали появление женщины в общественном месте в брюках, а суждение обывателя 30-х годов закреплено в популярных в то время стихах: "Физкультура, говорят, а по-моему - разврат".
Дефицит воспитания всегда пополняют другие источники: друзья, улица, телевизор, "свято место пусто не бывает". Поэтому я, как родитель, должен помнить: мой ребенок будет действительно моим, когда получит такую ?.:ассу воспитательного воздействия, от которой другие тассы неизменно отталкиваются, а если притягиваются, то ассимилируются, отчего моя масса делается более весомой и прочной.