Страница:
– Убивать надо. Он злой, очень сильно мстительный. Если ты оставишь ему жизнь, он станет охотиться за тобой.
– Слыхал, что говорит мой кореш. Я ему верю, он людей насквозь видит. Эй, вы, быстро сюда! – подозвал Витим двоих бойцов разгромленной команды.
Те покорно подошли. Витим указал им на рыжего:
– Вам работенка подвалила. Справитесь с ней – отпущу, а если нет, то замочу на месте.
– Какая работенка? – в ужасе спросил один из бойцов, уже догадываясь о замысле Витима.
– Шлепните своего главаря. Тут неподалеку есть укромное местечко. Мы вам дадим лопату. Кончите его и закопаете.
Один из братков замотал головой, но тут в руках у Хунхоя блеснул нож:
– Я тебя буду долго резать, очень долго. Мне нравится, когда человек визжит от боли и умоляет оставить ему жизнь. Чем громче он визжит, тем больше мне нравится.
– Такие дела, – сочувственно кивнул Витим братку. – Если он пообещал, то сделает в точности, как говорит. А я ничего не могу для тебя сделать. Мне же нельзя забрать свое слово обратно. Спасти себя можешь лишь ты сам.
– Хорошо, – шмыгнув носом, сказал браток. – Давайте лопату.
Цех удивлял гигантскими размерами и царящим в нем идеальным порядком. Товарищ Фан Мо в накинутом на плечи белом халате наблюдал за рабочими, совершавшими точно выверенные движения, подобно роботам. Впрочем, товарищ Мо знал, что в развитых странах подобную работу давно выполняют роботы. Словно прочитав мысли партократа, стоявший рядом с ним худощавый человек сказал:
– В Японии разработали новое поколение промышленных роботов, в полтора раза более производительных, чем роботы предыдущего поколения. Я уже заслал в Осаку своих людей. Для начала поставлю одну линию, если себестоимость товара уменьшится, на весь цех останется два или три человека.
– Себестоимость можно даже чуточку увеличить, когда возрастает производительность. Допустим, ты выпускаешь сто батарей себестоимостью двести юаней, а продаешь их за пятьсот. Твоя прибыль – тридцать тысяч юаней. Ты поставишь роботов и начнешь выпускать двести батарей себестоимостью двести пятьдесят юаней. Твоя прибыль увеличится до пятидесяти тысяч юаней, – решил блеснуть логическим мышлением товарищ Мо, однако тут же был поставлен на место.
– Только зачем мне выпускать двести батарей, если продать возможно только сто? А с увеличением себестоимости у меня и пятидесяти не купят.
Собеседник мог позволить себе некоторую вольность мышления, ведь он был одним из богатейших людей Китая. Хотя если бы кто-то сказал ему об этом лет пятнадцать тому назад, он бы без раздумий ответил:
– Трудно придумать более глупую шутку.
Жил тогда будущий олигарх Поднебесной весьма скромно, перебиваясь с риса на чай. Зато он хорошо знал английский язык, и билась в нем предпринимательская жилка. Кроме того, будущий олигарх умел сходиться с людьми.
Американский бизнесмен взял переводчика для понта, поскольку сам был выходцем из Китая и хорошо знал родной язык. Бизнесмен решил открыть производство на исторической родине. Будущий олигарх удивил его отличным знанием предмета и умением налаживать добрые отношения с любым человеком. Бизнесмен сделал его помощником управляющего своего будущего китайского предприятия. Затем, как это водится с бизнесменами, случилась какая-то темная история, из которой наш герой вынырнул с крупной суммой денег и землей под строительство завода. Дальше все было по-честному. Олигарх нашел квалифицированных специалистов, нанял по дешевке рабочих, и стал штамповать электронику. Дела пошли более чем успешно. Через несколько лет олигарх открыл второй завод, потом третий, четвертый. Что характерно и, по большому счету, удивительно для русского человека, в собственности олигарха не было ни капли нефти, ни кубосантиметра газа, вообще никакого сырья. И тем не менее, он стал долларовым миллиардером.
Из цеха олигарх повел гостя в свой кабинет. Обставлен он был в лучших китайских традициях – имеются в виду традиции китайских императоров. При виде безумной роскоши товарищ Мо поморщился. Он предпочитал куда более скромное убранство.
Однако это не означало, что Фан во всем был аскетом. И рюмку эксклюзивного виски он выпил с удовольствием: товарищ Мо за прошедшие годы успел полюбить этот напиток. Закусили черной икоркой, причем олигарх по этому поводу ехидно заметил:
– Белужья, из России. А наш псефур спокойненько плавает, и никто его даже пальцем не трогает.
Его слова здорово отдавали пустым бахвальством. Громадный псефур, рыба из семейства осетровых, достигающая семи метров в длину, обитала в равнинном течении Янцзы. Она была столь редка, что даже при большом желании наладить ее промысел было так же нереально, как построить город на дне океана. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что за добычу псефура браконьеру грозил реальный тюремный срок. И немаленький.
– Да, – забросил удочку Фан, – природные богатства России неисчерпаемы.
– Но мы и без них сумели превратить нашу страну в одну из богатейших в мире. Вы, господин Мо, знаете это лучше меня.
Олигарх тонко почувствовал настроение Фана. Тому уже обрыдло постоянное обращение «товарищ». Ну какой он, высокопоставленный правительственный деятель, товарищ зачуханному крестьянину или простому рабочему, даже если у тех есть партийный билет? Господин – это звучало благородно и правильно.
Фан опрокинул вторую рюмку виски и благожелательно глянул на олигарха. Этот человек знает, как доставить удовольствие гостю. Даже если роскошь его кабинета немножко мозолит глаза. Но ведь еще великий Дэн Сяопин сказал:
– Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.
У таких, как олигарх, это получается лучше всех. И они имеют право на мелкие шалости.
Поскольку олигарх проигнорировал заброшенную Фаном наживку, функционер сделал второй заход:
– Да, хватает, поскольку наши люди привыкли довольствоваться малым. Но если уровень их жизни резко повысится, не миновать катастрофы.
– Я не совсем понимаю, – осторожно заметил олигарх.
– Возрастет потребление, в основе которого лежат природные ресурсы. Их стоимость многократно увеличится.
– Да, теперь мне ясно. Если потребление в каком-нибудь Бутане увеличится даже на порядок, мировая экономика этого не заметит, поскольку там живет мало людей. Если же наше потребление удвоится, то на всей планете придется добывать где-то в полтора раза больше полезных ископаемых. Цены на них взлетят до небес.
– А кому это выгодно? – спросил товарищ Мо и сам же дал уклончивый ответ: – Только не нам. Пока не нам. Однако сама история подсказывает выход из сложившейся ситуации.
– Сибирь, – тихо произнес олигарх.
– Вот именно. Большая часть руководства тоже считает, что она будет нашей. Когда-нибудь. Лет через сто или двести. У меня и моих соратников другое мнение. Сибирь станет китайской еще при моей жизни. Конечно, для этого потребуются средства. Даром ее никто отдавать нам не станет. Но я уверен, что Сибирь обойдется нам в сотни, тысячи раз дешевле, чем она стоит на самом деле.
Олигарх посмотрел на товарища Мо. Перед тем, как поднять глаза, он хотел отказаться от финансирования сомнительного проекта. Или отделаться чисто символической суммой в пару миллионов долларов. Увидев лицо Фана, он тут же изменил свое мнение и спросил:
– Сколько вам надо денег?
– Для начала миллионов шестьдесят. Если все пойдет, как задумано, подключится государство, и затраченные суммы вернуться к тебе с очень большими процентами, – пообещал Фан.
Олигарх был уже третьим крупным бизнесменом, обработанным товарищем Мо. На этом он решил остановиться. Обещанных денег с лихвой хватало на первые два этапа грандиозной операции, получившей несколько обманчивое, сбивавшее с толку название «Атлантический циклон». К третьему должно было подключиться государство. Без его участия вливание любых капиталов теряло всякий смысл.
Фан Мо вернулся домой и устало плюхнулся на диван. Мысли его почему-то ушли в те далекие годы, когда товарищ Мо был еще мальчиком Фаном. Его родители были партийными работниками среднего звена. Причем отец участвовал в войне с Чан Кайши, имел боевые награды. Перед ним открывалось блестящее будущее. Как много лет спустя говорил сам Фан, отец вежливо пропускал других вверх по карьерной лестнице. На самом деле все было несколько иначе. Старший Мо относился к той категории людей, которые органически не в состоянии льстить, угождать начальству и выпячивать собственные заслуги. Большая редкость, а уж для китайцев тем более. Он добросовестно выполнял свою работу, считая это столь же естественным, как дышать или пить. А у окружающих сложилось мнение, что отец Фана звезд с неба не хватает, трудится из последних сил на своем уровне, а если его повысить, он не сумеет осилить масштабные планы, завалит всю работу.
О матери говорить вообще нечего, много ли вы видели женщин среди ответственных китайских служащих?
Семья жила бедно. То есть богато на фоне большинства китайцев, однако на самом деле бедно.
Фана отец хотел сделать своим приемником, только более грамотным, широко образованным. Старший Мо давно понял, как важны в любой работе знания.
Фан учился хорошо, радуя отца отличными отметками. Но в самом главном он умудрился здорово огорчить родителя. В последние школьные каникулы Фан больше месяца отдыхал в маленьком городке на берегу Желтого моря. Там принимались каналы японского телевидения. Занятие это являлось запретным, а потому особенно сладким. Фан подружился с одним местным подростком, и тот в тайне от родителей включил приятелю несколько японских каналов. Сказать, что мальчик был потрясен – значит ничего не сказать. На беду отца Фан вырос умным юношей. Распространяемые властями заявления, будто японцы дурят головы китайцам, показывая фальшивые картинки зажиточной жизни, мальчик после долгого анализа отмел бесповоротно и навсегда. Красивый город с нарядными домами, яркой рекламой и множеством автомобилей невозможно было создать только ради оболванивания жителей соседнего государства. Это бы безумно дорого стоило. Значит, японцы на самом деле так жили. И американцы тоже.
Фану тут же захотелось в Америку, поскольку туда при очень большом желании можно было уехать. Но кому в США нужен китаец – партийный функционер. К тому же партийный билет надежно перекроет ему выезд из страны. Фан решил учиться на математика. Он где-то услышал, что на хороших математиков в Америке всегда есть спрос. В целом отец одобрил выбор сына.
– Партийному работнику высшее образование всегда пригодится, – сказал он.
Его не устроила конкретно математика. Отец считал, что это абстрактная наука, гораздо менее полезная, чем физика, химия или биология. Но в Америке по сведениям Фана возник переизбыток физиков, а к биологии и химии у него не лежала душа. Конечно, он мог освоить их в объеме, вполне достаточном для партийного работника, но вряд ли этот уровень устроил бы американскую науку.
При этом Мо удивительным образом оставался патриотом и сторонником коммунистической партии. Он считал, что идеи Маркса-Ленина-Мао гораздо благороднее и в целом перспективнее, чем доктрина свободного предпринимательства. Будущее человечества, полагал он, за общественной собственностью и равенством людей в полном смысле этого слова. Но это в будущем, а Мо хотелось нормально жить здесь и сейчас. В Китае его молодости это было невозможно. Фан усиленно готовился к большому прыжку в Америку, старательно учился и осторожно подыскивал возможности для намеченного отъезда.
Однако с каждым годом его решимость убывала. Причиной тому стали кардинальные перемены, начавшиеся в стране. Еще несколько лет тому назад все казалось застывшим, даже намертво закостенелым, не способным к изменениям без грандиозной ломки. В той системе наличие или отсутствие миллионов человек ничего не меняло: Фан мог уезжать из Китая со спокойной душой. За время обучения Мо в университете все стало иначе. Великой стране требовались великие управленцы. Каждый толковый руководитель был на вес золота. Конечно, Фан не мог причислить себя к великим или хотя бы толковым управленцам: у него еще не было опыта работы. Но молодой человек чувствовал в себе силы и желание упорно работать на благо страны.
Вот тогда и помогли отцовские связи. Фан начал с более высокой ступени, чем остальные функционеры, но дальше пробивался исключительно благодаря личным дарованиям и, чего уж греха таить, умению грамотно прогнуться перед начальством.
Забавная вещь. Если человек наклоняется, сильно прогибается в обычной жизни, то он может подставить спину товарищу, чтобы тот поднялся выше. В политике, грамотно прогибаясь, ты подставляешь спину самому себе, благодаря чему получаешь шанс вскарабкаться на еще одну ступеньку служебной лестницы.
Однако в первую очередь Фан Мо сделал карьеру благодаря своим талантам. И, кроме того, ему повезло. Он примкнул к радикальному крылу партии, стремящемуся любыми способами как можно быстрее обеспечить Китаю мировое господство, на новом витке мировой истории вернуться в те времена, когда армии Поднебесной громили парфян, чье государство почти на равных соперничало с великой Римской империей. Вскоре неожиданно умер лидер крыла. Два его заместителя были равны по силам, никто из них не хотел уступать освободившееся место другому. Как часто бывает, они согласились выдвинуть на первую роль временную фигуру. Ею оказался товарищ Мо. Каждый из заместителей надеялся со временем обрести большее, чем у конкурента влияние, и тогда, как мнилось обоим, не составит труда вернуть Фана на его прежнее скромное место. Заместители просчитались. Фан оказался настоящим лидером, быстро завоевавшим огромный авторитет среди подчиненных. Через год уже нельзя было даже заикнуться о том, чтобы сделать кого-то другого руководителем крыла.
Товарищ Мо лично поставил перед подчиненными главную задачу. Конкретную. И сулящую в случае ее решения весьма заманчивые перспективы для страны. Вскоре одна светлая голова догадалась, как можно использовать разработки биохимика. Но эта превосходная мысль мало чего стоила без гениальной идеи, озарившей лично товарища Мо.
Доклад о работе Вэйшен Тяня попался ему на глаза случайно. Фан отложил в сторону сообщение о методе врачевателя и забыл о нем. Озарение пришло где-то через месяц, когда товарищ Мо занимался переговорами с японской делегацией. Отчего именно в тот момент его осенила выдающаяся мысль – остается загадкой человеческой психики.
Теперь Фан ломал голову над чисто технической деталью. Надо было сообразить, как именно использовать травку целителя с максимальной эффективностью. Товарищ Мо перебрал кучу вариантов. Тут были и чай, и конфеты, и рис, и даже молоко. Самое очевидное и правильное решение пришло, как водится, когда Фан начал сомневаться в действительной гениальности своей идеи.
– Хлеб! – наконец сообразил он. – Продукт, который едят все, от мала до велика.
Именно хлеб станет тем ключом, который откроет китайцам дверь к новым землям и лежащим в них неисчерпаемым богатствам.
Глава 3
– Слыхал, что говорит мой кореш. Я ему верю, он людей насквозь видит. Эй, вы, быстро сюда! – подозвал Витим двоих бойцов разгромленной команды.
Те покорно подошли. Витим указал им на рыжего:
– Вам работенка подвалила. Справитесь с ней – отпущу, а если нет, то замочу на месте.
– Какая работенка? – в ужасе спросил один из бойцов, уже догадываясь о замысле Витима.
– Шлепните своего главаря. Тут неподалеку есть укромное местечко. Мы вам дадим лопату. Кончите его и закопаете.
Один из братков замотал головой, но тут в руках у Хунхоя блеснул нож:
– Я тебя буду долго резать, очень долго. Мне нравится, когда человек визжит от боли и умоляет оставить ему жизнь. Чем громче он визжит, тем больше мне нравится.
– Такие дела, – сочувственно кивнул Витим братку. – Если он пообещал, то сделает в точности, как говорит. А я ничего не могу для тебя сделать. Мне же нельзя забрать свое слово обратно. Спасти себя можешь лишь ты сам.
– Хорошо, – шмыгнув носом, сказал браток. – Давайте лопату.
Цех удивлял гигантскими размерами и царящим в нем идеальным порядком. Товарищ Фан Мо в накинутом на плечи белом халате наблюдал за рабочими, совершавшими точно выверенные движения, подобно роботам. Впрочем, товарищ Мо знал, что в развитых странах подобную работу давно выполняют роботы. Словно прочитав мысли партократа, стоявший рядом с ним худощавый человек сказал:
– В Японии разработали новое поколение промышленных роботов, в полтора раза более производительных, чем роботы предыдущего поколения. Я уже заслал в Осаку своих людей. Для начала поставлю одну линию, если себестоимость товара уменьшится, на весь цех останется два или три человека.
– Себестоимость можно даже чуточку увеличить, когда возрастает производительность. Допустим, ты выпускаешь сто батарей себестоимостью двести юаней, а продаешь их за пятьсот. Твоя прибыль – тридцать тысяч юаней. Ты поставишь роботов и начнешь выпускать двести батарей себестоимостью двести пятьдесят юаней. Твоя прибыль увеличится до пятидесяти тысяч юаней, – решил блеснуть логическим мышлением товарищ Мо, однако тут же был поставлен на место.
– Только зачем мне выпускать двести батарей, если продать возможно только сто? А с увеличением себестоимости у меня и пятидесяти не купят.
Собеседник мог позволить себе некоторую вольность мышления, ведь он был одним из богатейших людей Китая. Хотя если бы кто-то сказал ему об этом лет пятнадцать тому назад, он бы без раздумий ответил:
– Трудно придумать более глупую шутку.
Жил тогда будущий олигарх Поднебесной весьма скромно, перебиваясь с риса на чай. Зато он хорошо знал английский язык, и билась в нем предпринимательская жилка. Кроме того, будущий олигарх умел сходиться с людьми.
Американский бизнесмен взял переводчика для понта, поскольку сам был выходцем из Китая и хорошо знал родной язык. Бизнесмен решил открыть производство на исторической родине. Будущий олигарх удивил его отличным знанием предмета и умением налаживать добрые отношения с любым человеком. Бизнесмен сделал его помощником управляющего своего будущего китайского предприятия. Затем, как это водится с бизнесменами, случилась какая-то темная история, из которой наш герой вынырнул с крупной суммой денег и землей под строительство завода. Дальше все было по-честному. Олигарх нашел квалифицированных специалистов, нанял по дешевке рабочих, и стал штамповать электронику. Дела пошли более чем успешно. Через несколько лет олигарх открыл второй завод, потом третий, четвертый. Что характерно и, по большому счету, удивительно для русского человека, в собственности олигарха не было ни капли нефти, ни кубосантиметра газа, вообще никакого сырья. И тем не менее, он стал долларовым миллиардером.
Из цеха олигарх повел гостя в свой кабинет. Обставлен он был в лучших китайских традициях – имеются в виду традиции китайских императоров. При виде безумной роскоши товарищ Мо поморщился. Он предпочитал куда более скромное убранство.
Однако это не означало, что Фан во всем был аскетом. И рюмку эксклюзивного виски он выпил с удовольствием: товарищ Мо за прошедшие годы успел полюбить этот напиток. Закусили черной икоркой, причем олигарх по этому поводу ехидно заметил:
– Белужья, из России. А наш псефур спокойненько плавает, и никто его даже пальцем не трогает.
Его слова здорово отдавали пустым бахвальством. Громадный псефур, рыба из семейства осетровых, достигающая семи метров в длину, обитала в равнинном течении Янцзы. Она была столь редка, что даже при большом желании наладить ее промысел было так же нереально, как построить город на дне океана. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что за добычу псефура браконьеру грозил реальный тюремный срок. И немаленький.
– Да, – забросил удочку Фан, – природные богатства России неисчерпаемы.
– Но мы и без них сумели превратить нашу страну в одну из богатейших в мире. Вы, господин Мо, знаете это лучше меня.
Олигарх тонко почувствовал настроение Фана. Тому уже обрыдло постоянное обращение «товарищ». Ну какой он, высокопоставленный правительственный деятель, товарищ зачуханному крестьянину или простому рабочему, даже если у тех есть партийный билет? Господин – это звучало благородно и правильно.
Фан опрокинул вторую рюмку виски и благожелательно глянул на олигарха. Этот человек знает, как доставить удовольствие гостю. Даже если роскошь его кабинета немножко мозолит глаза. Но ведь еще великий Дэн Сяопин сказал:
– Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.
У таких, как олигарх, это получается лучше всех. И они имеют право на мелкие шалости.
Поскольку олигарх проигнорировал заброшенную Фаном наживку, функционер сделал второй заход:
– Да, хватает, поскольку наши люди привыкли довольствоваться малым. Но если уровень их жизни резко повысится, не миновать катастрофы.
– Я не совсем понимаю, – осторожно заметил олигарх.
– Возрастет потребление, в основе которого лежат природные ресурсы. Их стоимость многократно увеличится.
– Да, теперь мне ясно. Если потребление в каком-нибудь Бутане увеличится даже на порядок, мировая экономика этого не заметит, поскольку там живет мало людей. Если же наше потребление удвоится, то на всей планете придется добывать где-то в полтора раза больше полезных ископаемых. Цены на них взлетят до небес.
– А кому это выгодно? – спросил товарищ Мо и сам же дал уклончивый ответ: – Только не нам. Пока не нам. Однако сама история подсказывает выход из сложившейся ситуации.
– Сибирь, – тихо произнес олигарх.
– Вот именно. Большая часть руководства тоже считает, что она будет нашей. Когда-нибудь. Лет через сто или двести. У меня и моих соратников другое мнение. Сибирь станет китайской еще при моей жизни. Конечно, для этого потребуются средства. Даром ее никто отдавать нам не станет. Но я уверен, что Сибирь обойдется нам в сотни, тысячи раз дешевле, чем она стоит на самом деле.
Олигарх посмотрел на товарища Мо. Перед тем, как поднять глаза, он хотел отказаться от финансирования сомнительного проекта. Или отделаться чисто символической суммой в пару миллионов долларов. Увидев лицо Фана, он тут же изменил свое мнение и спросил:
– Сколько вам надо денег?
– Для начала миллионов шестьдесят. Если все пойдет, как задумано, подключится государство, и затраченные суммы вернуться к тебе с очень большими процентами, – пообещал Фан.
Олигарх был уже третьим крупным бизнесменом, обработанным товарищем Мо. На этом он решил остановиться. Обещанных денег с лихвой хватало на первые два этапа грандиозной операции, получившей несколько обманчивое, сбивавшее с толку название «Атлантический циклон». К третьему должно было подключиться государство. Без его участия вливание любых капиталов теряло всякий смысл.
Фан Мо вернулся домой и устало плюхнулся на диван. Мысли его почему-то ушли в те далекие годы, когда товарищ Мо был еще мальчиком Фаном. Его родители были партийными работниками среднего звена. Причем отец участвовал в войне с Чан Кайши, имел боевые награды. Перед ним открывалось блестящее будущее. Как много лет спустя говорил сам Фан, отец вежливо пропускал других вверх по карьерной лестнице. На самом деле все было несколько иначе. Старший Мо относился к той категории людей, которые органически не в состоянии льстить, угождать начальству и выпячивать собственные заслуги. Большая редкость, а уж для китайцев тем более. Он добросовестно выполнял свою работу, считая это столь же естественным, как дышать или пить. А у окружающих сложилось мнение, что отец Фана звезд с неба не хватает, трудится из последних сил на своем уровне, а если его повысить, он не сумеет осилить масштабные планы, завалит всю работу.
О матери говорить вообще нечего, много ли вы видели женщин среди ответственных китайских служащих?
Семья жила бедно. То есть богато на фоне большинства китайцев, однако на самом деле бедно.
Фана отец хотел сделать своим приемником, только более грамотным, широко образованным. Старший Мо давно понял, как важны в любой работе знания.
Фан учился хорошо, радуя отца отличными отметками. Но в самом главном он умудрился здорово огорчить родителя. В последние школьные каникулы Фан больше месяца отдыхал в маленьком городке на берегу Желтого моря. Там принимались каналы японского телевидения. Занятие это являлось запретным, а потому особенно сладким. Фан подружился с одним местным подростком, и тот в тайне от родителей включил приятелю несколько японских каналов. Сказать, что мальчик был потрясен – значит ничего не сказать. На беду отца Фан вырос умным юношей. Распространяемые властями заявления, будто японцы дурят головы китайцам, показывая фальшивые картинки зажиточной жизни, мальчик после долгого анализа отмел бесповоротно и навсегда. Красивый город с нарядными домами, яркой рекламой и множеством автомобилей невозможно было создать только ради оболванивания жителей соседнего государства. Это бы безумно дорого стоило. Значит, японцы на самом деле так жили. И американцы тоже.
Фану тут же захотелось в Америку, поскольку туда при очень большом желании можно было уехать. Но кому в США нужен китаец – партийный функционер. К тому же партийный билет надежно перекроет ему выезд из страны. Фан решил учиться на математика. Он где-то услышал, что на хороших математиков в Америке всегда есть спрос. В целом отец одобрил выбор сына.
– Партийному работнику высшее образование всегда пригодится, – сказал он.
Его не устроила конкретно математика. Отец считал, что это абстрактная наука, гораздо менее полезная, чем физика, химия или биология. Но в Америке по сведениям Фана возник переизбыток физиков, а к биологии и химии у него не лежала душа. Конечно, он мог освоить их в объеме, вполне достаточном для партийного работника, но вряд ли этот уровень устроил бы американскую науку.
При этом Мо удивительным образом оставался патриотом и сторонником коммунистической партии. Он считал, что идеи Маркса-Ленина-Мао гораздо благороднее и в целом перспективнее, чем доктрина свободного предпринимательства. Будущее человечества, полагал он, за общественной собственностью и равенством людей в полном смысле этого слова. Но это в будущем, а Мо хотелось нормально жить здесь и сейчас. В Китае его молодости это было невозможно. Фан усиленно готовился к большому прыжку в Америку, старательно учился и осторожно подыскивал возможности для намеченного отъезда.
Однако с каждым годом его решимость убывала. Причиной тому стали кардинальные перемены, начавшиеся в стране. Еще несколько лет тому назад все казалось застывшим, даже намертво закостенелым, не способным к изменениям без грандиозной ломки. В той системе наличие или отсутствие миллионов человек ничего не меняло: Фан мог уезжать из Китая со спокойной душой. За время обучения Мо в университете все стало иначе. Великой стране требовались великие управленцы. Каждый толковый руководитель был на вес золота. Конечно, Фан не мог причислить себя к великим или хотя бы толковым управленцам: у него еще не было опыта работы. Но молодой человек чувствовал в себе силы и желание упорно работать на благо страны.
Вот тогда и помогли отцовские связи. Фан начал с более высокой ступени, чем остальные функционеры, но дальше пробивался исключительно благодаря личным дарованиям и, чего уж греха таить, умению грамотно прогнуться перед начальством.
Забавная вещь. Если человек наклоняется, сильно прогибается в обычной жизни, то он может подставить спину товарищу, чтобы тот поднялся выше. В политике, грамотно прогибаясь, ты подставляешь спину самому себе, благодаря чему получаешь шанс вскарабкаться на еще одну ступеньку служебной лестницы.
Однако в первую очередь Фан Мо сделал карьеру благодаря своим талантам. И, кроме того, ему повезло. Он примкнул к радикальному крылу партии, стремящемуся любыми способами как можно быстрее обеспечить Китаю мировое господство, на новом витке мировой истории вернуться в те времена, когда армии Поднебесной громили парфян, чье государство почти на равных соперничало с великой Римской империей. Вскоре неожиданно умер лидер крыла. Два его заместителя были равны по силам, никто из них не хотел уступать освободившееся место другому. Как часто бывает, они согласились выдвинуть на первую роль временную фигуру. Ею оказался товарищ Мо. Каждый из заместителей надеялся со временем обрести большее, чем у конкурента влияние, и тогда, как мнилось обоим, не составит труда вернуть Фана на его прежнее скромное место. Заместители просчитались. Фан оказался настоящим лидером, быстро завоевавшим огромный авторитет среди подчиненных. Через год уже нельзя было даже заикнуться о том, чтобы сделать кого-то другого руководителем крыла.
Товарищ Мо лично поставил перед подчиненными главную задачу. Конкретную. И сулящую в случае ее решения весьма заманчивые перспективы для страны. Вскоре одна светлая голова догадалась, как можно использовать разработки биохимика. Но эта превосходная мысль мало чего стоила без гениальной идеи, озарившей лично товарища Мо.
Доклад о работе Вэйшен Тяня попался ему на глаза случайно. Фан отложил в сторону сообщение о методе врачевателя и забыл о нем. Озарение пришло где-то через месяц, когда товарищ Мо занимался переговорами с японской делегацией. Отчего именно в тот момент его осенила выдающаяся мысль – остается загадкой человеческой психики.
Теперь Фан ломал голову над чисто технической деталью. Надо было сообразить, как именно использовать травку целителя с максимальной эффективностью. Товарищ Мо перебрал кучу вариантов. Тут были и чай, и конфеты, и рис, и даже молоко. Самое очевидное и правильное решение пришло, как водится, когда Фан начал сомневаться в действительной гениальности своей идеи.
– Хлеб! – наконец сообразил он. – Продукт, который едят все, от мала до велика.
Именно хлеб станет тем ключом, который откроет китайцам дверь к новым землям и лежащим в них неисчерпаемым богатствам.
Глава 3
Ярко светило солнце. Такая погода всегда радует, особенно если выпадает на выходные. Многие горожане уехали из города: на свои дачи, к берегу реки или в лес на шашлыки. Оставшиеся устремлялись в парки, шли с детьми к аттракционам, ломали малышам хлеб, чтобы они покормили с рук лебедей, совершенно зажравшихся и едва поднимающихся с воды от усиленного человеческого внимания, и при этом не способных проплыть мимо очередной руки, протягивающей им кусочек лакомства.
В квартирах оставались только отчаянные домоседы и люди, вынужденные потратить замечательный денек на уборку или ремонт своего жилища.
Поэтому митинг, посвященный грядущим выборам, собрал очень мало народа. Здесь были только самые ярые сторонники баллотирующихся граждан, едва ли превышавшие количеством членов их команд. Видимость хотя бы относительного многолюдия создавали праздношатающиеся граждане, то и дело подходившие к митингующим с бутылкой пива в руках. Удовлетворив свое любопытство, они медленно отправлялись дальше, хотя некоторые задерживались и даже отпускали громкие реплики, одобряя или критикуя выступающего. Такие граждане чаще всего держали в руках не пиво, а напитки покрепче, поэтому лишь наивный идеалист мог принять их реплики за проявление гражданской позиции и политической активности.
Ближе к концу митинга на трибуну вышел человек в старомодных пластмассовых очках с мятой бумажкой в руке.
– Очень жаль, что нас здесь так мало собралось, – удрученно бросил он. – Я собираюсь говорить о чрезвычайно важных вещах, можно сказать, критических для нашего государства. Перед собой я вижу людей грамотных, эрудированных. Вряд ли я открою вам Америку, если скажу, что по мировым запасам полезных ископаемых Россия занимает первое место в мире. Причем с большим отрывом. Но вот тут такая интересная вещь. По оценкам некоторых ученых, российское сырье, включая неразведанные запасы, стоит от трех до четырех американских ВВП. Это, грубо говоря, около пятидесяти триллионов долларов. Цифра совершенно невообразимая. Давайте немного пофантазируем. Если прямо сейчас продать на корню наши полезные ископаемые и положить деньги в банки, весь российский народ может, ничего не делая, жить припеваючи на одни проценты. Я, разумеется, не призываю к таким действиям, я просто хочу, чтобы вы нагляднее представили себе размеры нашего природного богатства. И большая его часть находится здесь, в Сибири. Эта громадная территория хранит сокровища, перед которыми меркнут драгоценности из всех сказок вместе взятых.
– Нам бы еще суметь их рационально использовать, – раздался голос из толпы.
– А то оставляем за собой сплошные руины. Видел я несколько использованных месторождений. На месте, где рос дремучий лес, возникла безжизненная пустыня. Куда не глянешь, везде отвалы земли, огромные ямы, возле которых высятся горы мусора, громоздится ржавеющее железо и лишь изредка заметишь чахлые кустики травы, – добавил еще один человек.
– Ничего, со временем мы научимся по-человечески обращаться с природой, – заверил его оратор. – Разумеется, если нам не помешают.
– Кто, олигархи?
– Олигархов легко приструнить разумными законами. Существует куда более грозная опасность. Я говорю о китайцах. Они давно облизываются на лакомый кусочек, называющийся Сибирью.
– Ничего себе кусочек! Да это громадный кусище.
– А какая вам будет разница, кусочек это или кусище, если он целиком уйдет нашим южным соседям?
– Кто же им отдаст, косоглазым?
– Ответа на этот вопрос у меня пока нет. Но я расскажу вам одну показательную историю. Вы знаете, как раньше китайцы у нас лес вывозили? Нанимали черных лесорубов, водил с лесовозами, а сами только руководили. И на всех облюбованных ими участках изводили лес дочиста. Все пригодное забирали, а подрост безжалостно давили колесами тяжеловозов или вырубали, чтобы не мешал. На добрую сотню лет тысячи гектаров выводились из хозяйственного пользования. Это было настоящим варварством, примером того, что готовы посторонние люди сотворить с нашей землей. Но сейчас происходят еще более страшные вещи. Я о них случайно узнал от человека, валившего лес в нанятой китайцами бригаде. Сначала он обратил внимание на то, что китайцы стали бережно относиться к лесу. Они запрещали давить подрост или каким-то другим образом губить его. А потом один китаец подвыпил и, разоткровенничавшись, на вопрос о том, почему так резко изменилось отношение к лесу, сказал на ломаном русском языке:
– Зачем уничтожать свое? За своим надо ухаживать, чтобы осталось детям, внукам и правнукам.
И замолчал. Понял, что брякнул лишнее. Но и по этой фразе ясно, что он имел в виду. Китайцы намерены тихой сапой захватить Дальний Восток, а если у них все срастется, то и Сибирь. Нашим детям придется либо уезжать в европейскую часть России, либо прислуживать новым господам. Как этому противостоять? На первый взгляд, легко. Достаточно пускать к нам только рабочую силу, причем в ограниченном количестве и на время, а не китайский капитал. Нельзя запретить им здесь рожать, но можно брать за это плату. Причем очень большую плату, как иностранцам. Тогда китайцы десять раз подумают, прежде чем отважатся завести в России семью.
– Тогда они будут рожать на дому, без медицинской помощи.
– Это мы прекратим. Разумеется, если к власти придет наша партия. Ведь сейчас в делах с китайцами творится полный беспредел. Они на корню скупают наших чиновников. Естественно, у нас нет скрытых камер в кабинетах бюрократов, но даже косвенные данные позволяют сделать вывод о тотальной скупке наших активов южными соседями. И тут у меня закрадываются нехорошие подозрения. Естественно, любой бизнесмен ищет место, где он может получить максимальную прибыль. И хорошо заработать у нас китайским предпринимателям гораздо проще, чем у себя дома. Однако я склонен считать… да что там говорить, практически уверен, что под экспансией отдельных деловых людей скрывается тайная государственная политика. Вы знаете, сколько у Китая золотовалютных резервов? Больше триллиона долларов! Что стоит часть этих денег пустить на завоевание Дальнего Востока и Сибири? Они в состоянии рискнуть даже сотней миллиардов, имея шанс в будущем получить гораздо больше. А наши продажные чиновники им в этом поспособствуют. В их тупые головы не приходит мысль о том, что эти деньги ткут саван для русской Сибири. Что им можно сказать? То, что было уже сказано много лет тому назад, только слегка переиначив. Бойтесь китайцев, дары приносящих, поскольку эти дары на самом деле хуже яда, хуже выпущенной в упор пули. Они убьют не одного человека, а великую нацию.
Мужчина начинал вяло, без огонька, видя, как мало народа пришло на митинг. Но под конец разошелся, и собравшиеся проводили его долгими аплодисментами. Он скрылся в микроавтобусе, где сзади вместо убранных сидений стоял стол. Мужчина налил себе водки и взял бутерброд. Когда он выпил, молоденькая девушка из активисток-добровольцев спросила его:
– Если вы придете к власти, то запретите въезд к нам китайцев.
– Отчего же! – благодушно ответил мужчина. – России нужна дешевая рабочая сила. Я бы даже сказал грязнорабочая. Пока у нас довольно природной ренты, можно брать китайцев дворниками, подсобниками, ассенизаторами. Только при условии, что русский человек возьмется за ум и начнет качественно заниматься квалифицированным трудом. Иначе они нас сожрут. Может быть, даже буквально!
– …но в конце этого трудного пути нас ждут сияющие вершины желанного успеха, – закончил свою речь товарищ Фан Мо.
Тут же вспыхнули аплодисменты, как положено бурные и продолжительные, хотя и не перешедшие в овации. Впрочем, на это товарищ Фан Мо не претендовал. Больше того, был бы испуган и взволнован таким развитием событий. Овации полагались лишь самому высокому руководству. Начни их срывать другой человек, им тут же занялись бы соответствующие службы. Кто он такой, отчего пользуется таким успехом? Не метит ли на высший государственный пост страны? А что он предлагает в своих речах? Нет ли здесь покушений на основополагающие устои общества?
Но все прошло как обычно. Фан произнес речь, ее оценили… Впрочем, нет! Никто не оценивал речь, собравшие косвенно отдали дань уважения товарищу Мо в соответствии с местом, занимаемым им в партийной иерархии. И разошлись. Только один из партийцев, старичок лет семидесяти с гаком робко остановился рядом с Фаном:
– Я когда-то хорошо знал вашего отца. Он был одним из лучших среди нас. Мне очень приятно, что его сын так высоко поднялся.
– Я вас помню, вы были на похоронах отца, – сказал Фан.
– Да, я приходил отдать дань уважения моему старому товарищу. Но извините, я вас задерживаю, отвлекаю от важнейших государственных дел.
– Ничего, даже среди государственных дел можно выкроить минутку для разговора.
Старик намек понял. Минутка вышла, настала пора закругляться. Товарищ Мо быстрым шагом направился к автомобилю.
– В Землеведческий, – коротко приказал он.
В Землеведческом институте Фана уже ждали. Сам директор бойко отрапортовал высокому партийному гостю:
– Анализ привезенной вами почвы готов. Желаете взглянуть на ее состав?
Смотреть на состав товарищ Мо не стал, а вот на директора посмотрел, да так, что тот на время потерял дар речи. Пришлось Фану, заполняя возникшую паузу, объяснить:
– Был у нас директор одного большого завода, выкупленного потом частником. Этот директор любил вникать в каждую мелочь. Проверял, как работают столовые, где лежат на складе запчасти, состояние заводских туалетов. Лично бегал на любое ЧП, даже если прорывало трубу в душе. Вам нравится такой стиль руководства?
Ученый, чувствуя подвох, пробормотал что-то невразумительное.
– Лично мне кажется, что проверять столовые и туалеты может человек с куда более скромной зарплатой. А руководитель, получающий десятки тысяч юаней, должен сосредоточиться на своей непосредственной работе, а не разбрасываться по мелочам. Для чего мне знать состав почвы? Разве это пригодится мне в будущем? Вы мне не состав давайте, а конкретные рекомендации. Где в Китае есть земли с аналогичным составом почвы, подо что они сейчас заняты? – надменно сказал товарищ Мо.
В квартирах оставались только отчаянные домоседы и люди, вынужденные потратить замечательный денек на уборку или ремонт своего жилища.
Поэтому митинг, посвященный грядущим выборам, собрал очень мало народа. Здесь были только самые ярые сторонники баллотирующихся граждан, едва ли превышавшие количеством членов их команд. Видимость хотя бы относительного многолюдия создавали праздношатающиеся граждане, то и дело подходившие к митингующим с бутылкой пива в руках. Удовлетворив свое любопытство, они медленно отправлялись дальше, хотя некоторые задерживались и даже отпускали громкие реплики, одобряя или критикуя выступающего. Такие граждане чаще всего держали в руках не пиво, а напитки покрепче, поэтому лишь наивный идеалист мог принять их реплики за проявление гражданской позиции и политической активности.
Ближе к концу митинга на трибуну вышел человек в старомодных пластмассовых очках с мятой бумажкой в руке.
– Очень жаль, что нас здесь так мало собралось, – удрученно бросил он. – Я собираюсь говорить о чрезвычайно важных вещах, можно сказать, критических для нашего государства. Перед собой я вижу людей грамотных, эрудированных. Вряд ли я открою вам Америку, если скажу, что по мировым запасам полезных ископаемых Россия занимает первое место в мире. Причем с большим отрывом. Но вот тут такая интересная вещь. По оценкам некоторых ученых, российское сырье, включая неразведанные запасы, стоит от трех до четырех американских ВВП. Это, грубо говоря, около пятидесяти триллионов долларов. Цифра совершенно невообразимая. Давайте немного пофантазируем. Если прямо сейчас продать на корню наши полезные ископаемые и положить деньги в банки, весь российский народ может, ничего не делая, жить припеваючи на одни проценты. Я, разумеется, не призываю к таким действиям, я просто хочу, чтобы вы нагляднее представили себе размеры нашего природного богатства. И большая его часть находится здесь, в Сибири. Эта громадная территория хранит сокровища, перед которыми меркнут драгоценности из всех сказок вместе взятых.
– Нам бы еще суметь их рационально использовать, – раздался голос из толпы.
– А то оставляем за собой сплошные руины. Видел я несколько использованных месторождений. На месте, где рос дремучий лес, возникла безжизненная пустыня. Куда не глянешь, везде отвалы земли, огромные ямы, возле которых высятся горы мусора, громоздится ржавеющее железо и лишь изредка заметишь чахлые кустики травы, – добавил еще один человек.
– Ничего, со временем мы научимся по-человечески обращаться с природой, – заверил его оратор. – Разумеется, если нам не помешают.
– Кто, олигархи?
– Олигархов легко приструнить разумными законами. Существует куда более грозная опасность. Я говорю о китайцах. Они давно облизываются на лакомый кусочек, называющийся Сибирью.
– Ничего себе кусочек! Да это громадный кусище.
– А какая вам будет разница, кусочек это или кусище, если он целиком уйдет нашим южным соседям?
– Кто же им отдаст, косоглазым?
– Ответа на этот вопрос у меня пока нет. Но я расскажу вам одну показательную историю. Вы знаете, как раньше китайцы у нас лес вывозили? Нанимали черных лесорубов, водил с лесовозами, а сами только руководили. И на всех облюбованных ими участках изводили лес дочиста. Все пригодное забирали, а подрост безжалостно давили колесами тяжеловозов или вырубали, чтобы не мешал. На добрую сотню лет тысячи гектаров выводились из хозяйственного пользования. Это было настоящим варварством, примером того, что готовы посторонние люди сотворить с нашей землей. Но сейчас происходят еще более страшные вещи. Я о них случайно узнал от человека, валившего лес в нанятой китайцами бригаде. Сначала он обратил внимание на то, что китайцы стали бережно относиться к лесу. Они запрещали давить подрост или каким-то другим образом губить его. А потом один китаец подвыпил и, разоткровенничавшись, на вопрос о том, почему так резко изменилось отношение к лесу, сказал на ломаном русском языке:
– Зачем уничтожать свое? За своим надо ухаживать, чтобы осталось детям, внукам и правнукам.
И замолчал. Понял, что брякнул лишнее. Но и по этой фразе ясно, что он имел в виду. Китайцы намерены тихой сапой захватить Дальний Восток, а если у них все срастется, то и Сибирь. Нашим детям придется либо уезжать в европейскую часть России, либо прислуживать новым господам. Как этому противостоять? На первый взгляд, легко. Достаточно пускать к нам только рабочую силу, причем в ограниченном количестве и на время, а не китайский капитал. Нельзя запретить им здесь рожать, но можно брать за это плату. Причем очень большую плату, как иностранцам. Тогда китайцы десять раз подумают, прежде чем отважатся завести в России семью.
– Тогда они будут рожать на дому, без медицинской помощи.
– Это мы прекратим. Разумеется, если к власти придет наша партия. Ведь сейчас в делах с китайцами творится полный беспредел. Они на корню скупают наших чиновников. Естественно, у нас нет скрытых камер в кабинетах бюрократов, но даже косвенные данные позволяют сделать вывод о тотальной скупке наших активов южными соседями. И тут у меня закрадываются нехорошие подозрения. Естественно, любой бизнесмен ищет место, где он может получить максимальную прибыль. И хорошо заработать у нас китайским предпринимателям гораздо проще, чем у себя дома. Однако я склонен считать… да что там говорить, практически уверен, что под экспансией отдельных деловых людей скрывается тайная государственная политика. Вы знаете, сколько у Китая золотовалютных резервов? Больше триллиона долларов! Что стоит часть этих денег пустить на завоевание Дальнего Востока и Сибири? Они в состоянии рискнуть даже сотней миллиардов, имея шанс в будущем получить гораздо больше. А наши продажные чиновники им в этом поспособствуют. В их тупые головы не приходит мысль о том, что эти деньги ткут саван для русской Сибири. Что им можно сказать? То, что было уже сказано много лет тому назад, только слегка переиначив. Бойтесь китайцев, дары приносящих, поскольку эти дары на самом деле хуже яда, хуже выпущенной в упор пули. Они убьют не одного человека, а великую нацию.
Мужчина начинал вяло, без огонька, видя, как мало народа пришло на митинг. Но под конец разошелся, и собравшиеся проводили его долгими аплодисментами. Он скрылся в микроавтобусе, где сзади вместо убранных сидений стоял стол. Мужчина налил себе водки и взял бутерброд. Когда он выпил, молоденькая девушка из активисток-добровольцев спросила его:
– Если вы придете к власти, то запретите въезд к нам китайцев.
– Отчего же! – благодушно ответил мужчина. – России нужна дешевая рабочая сила. Я бы даже сказал грязнорабочая. Пока у нас довольно природной ренты, можно брать китайцев дворниками, подсобниками, ассенизаторами. Только при условии, что русский человек возьмется за ум и начнет качественно заниматься квалифицированным трудом. Иначе они нас сожрут. Может быть, даже буквально!
– …но в конце этого трудного пути нас ждут сияющие вершины желанного успеха, – закончил свою речь товарищ Фан Мо.
Тут же вспыхнули аплодисменты, как положено бурные и продолжительные, хотя и не перешедшие в овации. Впрочем, на это товарищ Фан Мо не претендовал. Больше того, был бы испуган и взволнован таким развитием событий. Овации полагались лишь самому высокому руководству. Начни их срывать другой человек, им тут же занялись бы соответствующие службы. Кто он такой, отчего пользуется таким успехом? Не метит ли на высший государственный пост страны? А что он предлагает в своих речах? Нет ли здесь покушений на основополагающие устои общества?
Но все прошло как обычно. Фан произнес речь, ее оценили… Впрочем, нет! Никто не оценивал речь, собравшие косвенно отдали дань уважения товарищу Мо в соответствии с местом, занимаемым им в партийной иерархии. И разошлись. Только один из партийцев, старичок лет семидесяти с гаком робко остановился рядом с Фаном:
– Я когда-то хорошо знал вашего отца. Он был одним из лучших среди нас. Мне очень приятно, что его сын так высоко поднялся.
– Я вас помню, вы были на похоронах отца, – сказал Фан.
– Да, я приходил отдать дань уважения моему старому товарищу. Но извините, я вас задерживаю, отвлекаю от важнейших государственных дел.
– Ничего, даже среди государственных дел можно выкроить минутку для разговора.
Старик намек понял. Минутка вышла, настала пора закругляться. Товарищ Мо быстрым шагом направился к автомобилю.
– В Землеведческий, – коротко приказал он.
В Землеведческом институте Фана уже ждали. Сам директор бойко отрапортовал высокому партийному гостю:
– Анализ привезенной вами почвы готов. Желаете взглянуть на ее состав?
Смотреть на состав товарищ Мо не стал, а вот на директора посмотрел, да так, что тот на время потерял дар речи. Пришлось Фану, заполняя возникшую паузу, объяснить:
– Был у нас директор одного большого завода, выкупленного потом частником. Этот директор любил вникать в каждую мелочь. Проверял, как работают столовые, где лежат на складе запчасти, состояние заводских туалетов. Лично бегал на любое ЧП, даже если прорывало трубу в душе. Вам нравится такой стиль руководства?
Ученый, чувствуя подвох, пробормотал что-то невразумительное.
– Лично мне кажется, что проверять столовые и туалеты может человек с куда более скромной зарплатой. А руководитель, получающий десятки тысяч юаней, должен сосредоточиться на своей непосредственной работе, а не разбрасываться по мелочам. Для чего мне знать состав почвы? Разве это пригодится мне в будущем? Вы мне не состав давайте, а конкретные рекомендации. Где в Китае есть земли с аналогичным составом почвы, подо что они сейчас заняты? – надменно сказал товарищ Мо.