Страница:
— Есть вьетнамская «звездочка».
Шерп достал круглую красную коробочку диаметром с монетку. Крапива без большой охоты подчинился требованию старшего и подставил правый бок.
— Всю цепочку машин можно условно разбить на четыре группы — начал инструктаж Комбат. — В каждой они стоят очень плотно, и, по идее, должны хлопать одна за другой. Есть еще одна машина на отшибе. Если считать по два выстрела на группу: в голову и в хвост, получим восемь. Плюс овца, отбившаяся от стада. Девять. Начинаем с начала и с конца, чтобы никто не успел ни в тоннель сунуться, ни дать деру назад. Где ночуют водители?
— В кабинах, конечно, — ответил Шерп.
— Я стреляю первым. Вы ждете второго выстрела — это для вас команда «огонь». На Крапиве «паршивая овца» и третья от тоннеля группа. На тебе — четвертая.
Первыми двумя займусь я, вы туда не лезьте. На обратном пути не спешить. Сколько у нас приборов ночного видения?
— Один.
— После первого попадания и этот не понадобится.
Как с палаткой и добром — будем бросать?
— Хозяева разрешили, — кивнул проводник.
Стали собираться: надевать бронежилеты, загружаться боеприпасами.
— По два запасных рожка, не больше, — предупредил Комбат.
Вышли из палатки — луна смутно просвечивала сквозь облака большим расплывчатым пятном.
— Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, — провозгласил Шерп.
— Нас, между прочим, тоже трое, — заметил Крапива.
— Отставить разговорчики.
Поднялись в полном молчании. На гребне Шерп включил подсветку наручных часов:
— Уложились.
Комбат разглядывал в прибор ночного видения зеленоватые силуэты машин. Выбрал место, залег, прижался щекой к прикладу. Первую гранату решил пустить чуть в сторону, чтобы дать возможность людям выбраться из кабин, а то ведь поджарятся.
Загрубелый указательный палец плавно нажал на спусковой крючок. Короткий свист, похожий на крик ночной птицы, вспышка и грохот камней. Крошечные фигурки как по команде повыскакивали из машин. Люди бросились врассыпную, подальше от дороги, залегли за камни, вжались в твердую бесплодную землю. Теперь Комбат мог бить точно в цель.
Первый же взрыв блеснул ослепительной оранжевой вспышкой, осветившей все окрестности в радиусе километра. Машина чуть-чуть приподнялась в воздух и снова осела. Мелкие горящие куски разлетались далеко в стороны, оставляя в воздухе дымные траектории наподобие осветительных ракет.
С интервалом в секунду рванула соседняя машина.
К этому времени Крапива и Шерп уже успели выстрелить — на другом конце колонны вспыхнули еще два факела. Фейерверк разворачивался во всей красе.
Рублев просил судьбу только об одном, чтобы среди водителей не нашлось смельчака с куриными мозгами, который вознамерился бы выскочить на машине из пекла. Как тогда остановишь Крапиву — застрелит дурака с наслаждением. Но смертников не нашлось, за чужое добро никто не хотел рисковать жизнью.
После следующего попадания Крапивы три машины рванули почти одновременно, как будто у гранаты каким-то чудом оказались разделяющиеся боеголовки.
Шерп быстро перезарядил оружие, пробормотав что-то вроде «и свет во тьме светит». Грозное и величественное зрелище явно настраивало его на торжественный лад.
Одна из машин хлопнула особенно громко и, оказавшись в центре ревущего огненного шара, завалилась набок.
У другой взрывом оторвало кабину с передними колесами.
— Конец, — констатировал Комбат. — Уходим.
На всем видимом протяжении дорога превратилась в огненную реку. Горящий спирт растекался по асфальту, переливался в кювет.
— Уходим! — крикнул Комбат, чтобы его расслышали, но в адском реве на это трудно было рассчитывать.
Внизу опомнились пограничники: по хребту ударили трассирующими пулями. Когда Рублев подскочил к Крапиве, тот стоял как завороженный, на его лицо падали отсветы племени.
— Иваныч.., нет слов. Чистый отпад.
Он чувствовал себя героем голливудского боевика снятого по всем канонам жанра.
— Пошел вниз.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шерп достал круглую красную коробочку диаметром с монетку. Крапива без большой охоты подчинился требованию старшего и подставил правый бок.
* * *
Как только скрылось солнце, резко похолодало: за короткий отрезок времени они перенеслись из августа в ноябрь.— Всю цепочку машин можно условно разбить на четыре группы — начал инструктаж Комбат. — В каждой они стоят очень плотно, и, по идее, должны хлопать одна за другой. Есть еще одна машина на отшибе. Если считать по два выстрела на группу: в голову и в хвост, получим восемь. Плюс овца, отбившаяся от стада. Девять. Начинаем с начала и с конца, чтобы никто не успел ни в тоннель сунуться, ни дать деру назад. Где ночуют водители?
— В кабинах, конечно, — ответил Шерп.
— Я стреляю первым. Вы ждете второго выстрела — это для вас команда «огонь». На Крапиве «паршивая овца» и третья от тоннеля группа. На тебе — четвертая.
Первыми двумя займусь я, вы туда не лезьте. На обратном пути не спешить. Сколько у нас приборов ночного видения?
— Один.
— После первого попадания и этот не понадобится.
Как с палаткой и добром — будем бросать?
— Хозяева разрешили, — кивнул проводник.
Стали собираться: надевать бронежилеты, загружаться боеприпасами.
— По два запасных рожка, не больше, — предупредил Комбат.
Вышли из палатки — луна смутно просвечивала сквозь облака большим расплывчатым пятном.
— Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, — провозгласил Шерп.
— Нас, между прочим, тоже трое, — заметил Крапива.
— Отставить разговорчики.
Поднялись в полном молчании. На гребне Шерп включил подсветку наручных часов:
— Уложились.
Комбат разглядывал в прибор ночного видения зеленоватые силуэты машин. Выбрал место, залег, прижался щекой к прикладу. Первую гранату решил пустить чуть в сторону, чтобы дать возможность людям выбраться из кабин, а то ведь поджарятся.
Загрубелый указательный палец плавно нажал на спусковой крючок. Короткий свист, похожий на крик ночной птицы, вспышка и грохот камней. Крошечные фигурки как по команде повыскакивали из машин. Люди бросились врассыпную, подальше от дороги, залегли за камни, вжались в твердую бесплодную землю. Теперь Комбат мог бить точно в цель.
Первый же взрыв блеснул ослепительной оранжевой вспышкой, осветившей все окрестности в радиусе километра. Машина чуть-чуть приподнялась в воздух и снова осела. Мелкие горящие куски разлетались далеко в стороны, оставляя в воздухе дымные траектории наподобие осветительных ракет.
С интервалом в секунду рванула соседняя машина.
К этому времени Крапива и Шерп уже успели выстрелить — на другом конце колонны вспыхнули еще два факела. Фейерверк разворачивался во всей красе.
Рублев просил судьбу только об одном, чтобы среди водителей не нашлось смельчака с куриными мозгами, который вознамерился бы выскочить на машине из пекла. Как тогда остановишь Крапиву — застрелит дурака с наслаждением. Но смертников не нашлось, за чужое добро никто не хотел рисковать жизнью.
После следующего попадания Крапивы три машины рванули почти одновременно, как будто у гранаты каким-то чудом оказались разделяющиеся боеголовки.
Шерп быстро перезарядил оружие, пробормотав что-то вроде «и свет во тьме светит». Грозное и величественное зрелище явно настраивало его на торжественный лад.
Одна из машин хлопнула особенно громко и, оказавшись в центре ревущего огненного шара, завалилась набок.
У другой взрывом оторвало кабину с передними колесами.
— Конец, — констатировал Комбат. — Уходим.
На всем видимом протяжении дорога превратилась в огненную реку. Горящий спирт растекался по асфальту, переливался в кювет.
— Уходим! — крикнул Комбат, чтобы его расслышали, но в адском реве на это трудно было рассчитывать.
Внизу опомнились пограничники: по хребту ударили трассирующими пулями. Когда Рублев подскочил к Крапиве, тот стоял как завороженный, на его лицо падали отсветы племени.
— Иваныч.., нет слов. Чистый отпад.
Он чувствовал себя героем голливудского боевика снятого по всем канонам жанра.
— Пошел вниз.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
КРУТЫЕ ВИРАЖИ
Они скатывались по склону как будто связанные невидимой нитью. После пламени в глазах маячили радужные круги, дорогу невозможно было разобрать. Но дневные тренировки дали свои плоды. Подошвы и кончики пальцев вспоминали затверженный урок.
Стрельба стала яростнее, но одновременно треск очередей отдалялся. Палатка осталась позади, когда очереди ударили с гребня. Пока еще вслепую. Надо было менять манеру передвижения — отходить короткими перебежками, прячась за валунами.
Сверху донесся пока еще слабый лай.
— Овчарки, черт бы их побрал, — сплюнул проводник. — Погодите, я сейчас вернусь.
— Куда?
— Возьму из палатки дымовых шашек. Черт знает, может подействует.
— Давай живей, прикроем.
Повалил густой дым. Он прикрывал их и одновременно подтверждал направление отхода. Теперь они уже карабкались вверх. Еще метров триста, и они на трассе.
Тут все одновременно услышали, за спиной частое звериное дыхание. Две серые тени стремительно приближались. Уже можно было различить как овчарки сжимаются в клубок, отталкиваясь всеми четырьмя лапами и высоко подпрыгивают, распрямляясь на лету.
«На кладбище обошлось без овчарок, так здесь нарвался.»
Первым выпустил очередь Крапива. Комбат выстрелил, когда оскаленная морда оказалась совсем близко.
Пули попали точно в цель, но собака словно бы не заметила их. Она зависла в длинном прыжке, намереваясь сбить врага с ног. Рублев едва успел перехватить автомат, чтобы встретить ее прикладом.
Отлетев на несколько шагов, овчарка издала мощный рык. Луна, проглянувшая из облаков мелькнула двумя отблесками в злобных, бешеных зрачках. По бокам зверя скатывалась кровавая пена. Теперь овчарка решила кинуться в ноги.
Дистанция оказалась слишком короткой — Рублев не успел еще раз перехватить автомат и выстрелить. Зверь опрокинул его, мощные лапы прижали к земле. Каким-то чудом Комбат выхватил нож и всадил в бок по самую рукоятку.
Овчарка, уже готовая вцепиться клыками ему в лицо, восприняла это как нападение другого противника.
Она крутнулась назад и в это время прицельный одиночный выстрел Шерпа уложил ее на месте.
— Три жизни было у этой зверюги, — он подхватил Комбата подмышки.
— Я в порядке, — тот потянулся за автоматом. — Шашки остались?
— — Мешок вроде еще что-то весит.
— Вертолеты! — крикнул откуда-то сверху Крапива.
— Похвальная оперативность, — тряхнул головой Комбат и обернулся к Шерпу. — Все, как ты обещал.
Приближался стрекот. Тренированным слухом бывшего десантника Комбат определил: «винт» пока один.
«У них-то наверняка есть инфракрасная оптика, — промелькнуло в голове. — Если разнесут наш транспорт на шоссе, придется туго.»
Но стрелок с вертолета все-таки открыл огонь по людям — трое беглецов успели отойти в сторону от дымовой завесы. Длинная очередь зловещей клацающей дробью прошлась по камням, чуть не зацепив Крапиву. Все трое вжались в холодное бесчувственное тело горы, точь-в-точь как недавно водители.
Остался последний рывок. Но если транспорт на месте, его вот-вот заметят и расстреляют. Вертолет пролетел над головами и стал выполнять вираж, чтобы развернуться назад.
Комбат открыл рот, чтобы дать команду, но все было ясно без слов: вперед и вверх. Выскочив на шоссе, они пробежали еще несколько шагов по инерции. Ни одной живой души, заинтересованной в их спасении.
— Вот суки! — стиснув кулаки, Крапива лихорадочно оглядывался по сторонам.
Проводник подобрал с асфальта тлеющий окурок.
— Только что были здесь. Испугались вертолета.
— Лежать! — во все горло крикнул Комбат. — Прочь с дороги!
Теперь вертолет завис и поливал пулеметным огнем шоссе.
— Они откатились в тоннель, как только услыхали «вертушку», — подползая к Комбату, высказал свою версию проводник. — За этим поворотом, примерно полкилометра.
— Помню тоннель. Думаешь ждут там?
— Двести процентов.
— Ста достаточно. Давай свой мешок. Проскочу вперед и запалю шашки. Как затянет дымом, мотайте прямо по шоссе.
— Что-то солдат с заставы не слыхать, — оглянулся назад Шерп.
— Притормозили. Не хотят схлопотать от своих.
Ладно; я не прощаюсь.
Комбат пополз параллельно шоссе, проталкивал тело вперед, не отрывая его от склона. С гребня запустили целую гроздь осветительных ракет, стало светлее, чем днем. Он нащупал шашки. Всего две — мизер.
Запалив одну, швырнул далеко вперед и замер, прижавшись к валуну. Вовремя замер, потому что от вертолета отделился серый дымный шлейф, и ракета разорвалась в нескольких метрах от источника дыма. Стрелок рассчитал правильно — рядом с шашкой залег тот кто ее швырнул.
Валун прикрыл Комбата от осколков и взрывной волны. Он взглянул на шоссе. Вот где повезло, так повезло — легкий ночной ветерок относил дым не в сторону, не под углом, а точно стелил по направлению трассы.
Пригнувшись, Рублев побежал по шоссе. Когда заметил, что дым редеет, кинул последнюю шашку. С вертолета выпустили еще одну ракету — она рванула у самого въезда в тоннель. Град камней, посыпавшихся сверху, завалил его на половину высоты.
Но остановить Комбата это уже не могло. В тоннеле он увидел знакомую «Ниву». Авик нервно курил, еще один, незнакомый Комбату человек, морщась поглядывал на часы.
— Все в порядке? Не ранен? Где остальные? — наэлектризованный ожиданием Авик сразу засыпал вопросами.
— Погоди, — Комбат отодвинул его в сторону, выкашлял из себя дым.
Обернувшись назад, он напряженно всматривался в клубящуюся серую завесу. Смутно блеснула еще одна вспышка. Она грохнула глуховато, как будто дым заодно и звуки гасил.
— Ты можешь хоть слово сказать? — вцепился, как клещ, Авик.
Тут в тумане проступили два пятна, два беззвучно приближающихся силуэта. Через несколько секунд Крапива и Шерп очумелые от дыма, со слезящимися глазами заскочили в тоннель.
— Что там на перевале? — отвязавшись от Комбата, Авик схватил Шерпа за грудки.
— Благодать и покой. Спирта больше нет.
Авик облегченно вытер лоб и стал обходить команду с троекратным целованием.
— Что думаешь дальше делать? — спросил Комбат. — Пограничники на подходе.
— Сейчас четыре часа. Скоро появится туман.
— Выше отметки в полторы тысячи метров он не поднимется, — уточнил Шерп.
— Знаю.
— Это за мостом. Туда еще надо прорваться.
— Мы не рассчитывали, что «вертушка» появится так скоро.
— На машине мы все гораздо уязвимее, — сказал Комбат. — Это все равно что муха ползущая по стеклу, которая не может оторваться и взлететь. Прихлопнуть ее ничего не стоит.
— Вы только берегите лицо и руки от стекла. Остальное я беру на себя, — заявил человек, прибывший с Авиком.
— Ладно, — решил Комбат. — Двум смертям не бывать. Поехали.
Он верил в то, что почувствует смерть заранее — она как-то известит о своем скором приходе. Пока никаких намеков на этот счет не поступало.
Новый водитель разогнался в тоннеле и выскочил на открытую трассу, когда спидометр зашкаливал за восемьдесят. Шерп дотронулся до плеча Авика, в его глазах можно было прочесть вопрос: хорошо ли представляет себе дорогу этот лихой ездок, дорогу, которая виляет раз за разом, иногда больше, чем на сто восемьдесят градусов? Авик кивнул.
Тут сверху послышался хлопок выпущенной ракеты.
— Стекло, — успел предупредить водитель, резко сбрасывая скорость и закрываясь полой куртки.
Вспышка сверкнула впереди — от взрывной волны с дружным звоном вылетели все стекла.
— Лучше уж сразу, — пробормотал, отряхиваясь Авик.
Аккуратно вписавшись в поворот, «Нива» снова набрала скорость.
— Ты что туда гоночный движок влепил? — полюбопытствовал Крапива.
— Помолчи, парень, — поморщился бледный Авик.
На самой середине прямого участка водитель снова притормозил — так резко, что пассажиров чуть не выбросило на асфальт. Одновременно в небе, чуть заметно посветлевшем, раздался очередной хлопок. Снизившись, вертолет следовал за ними, и теперь уже стрелок решил, что бьет наверняка.
Но он снова просчитался. Мало того, водителю удалось поймать «мертвую зону». Он высунулся из окна и вел машину, поглядывая наверх. Вертолет теперь летел слишком близко, чтобы достать их. Зато Крапива решил пальнуть в ночную птицу — она летела на такой малой высоте, что все отчетливо расслышали сквозь грохот лопастей звонкий перестук по бронированному брюху.
«Винт» должен был делать вираж или снова набирать высоту. И в том, и в другом случае это давало им выигрыш в десяток секунд. Давящий на перепонки грохот поутих — пилот избрал последнее.
Водитель «Нивы» постарался использовать вырванные у противника секунды на полную катушку. Он так рванул, что машина чуть не опрокинулась на повороте.
Дорога делала еще одну петлю — в противоположную сторону. Теперь «Ниву» ударило о барьер — Рублев различил на дне пропасти белую, словно фосфоресцирующую пену.
— Срочно покупаю себе «Ниву», — весело оскалился Крапива.
«Речка. Значит мост совсем рядом», — подумал Рублев.
Это чувствовалось и по действиям преследователей.
Они вдруг заторопились: залпы стали частыми и неточными. Не мудрствуя лукаво, стрелок бил теперь в склон горы, рассчитывая, что камнепад похоронит машину.
После каждого взрыва начинался обвал местного значения: валуны и мелкие камешки градом сыпались на дорогу. Камни барабанили по крыше и правому борту, некоторые даже залетали внутрь сквозь разбитое стекло.
Один раз им пришлось остановиться — впереди скатывались огромные глыбы, сминая асфальт, срываясь в пропасть. Обвал быстро прекратился, но объехать застрявших на дороге «монстров» с гладкими боками не было никакой возможности. Наступила неприятная заминка. Что делать? Каждая секунда была на вес золота.
— Быстро из машины! — скомандовал Рублев.
Все подчинились беспрекословно. Быстро подтолкнув битую, ободранную, хуже, чем со свалки «Ниву» вплотную к валуну, Комбат крикнул:
— Крапива, ко мне! Остальные сзади.
Вместе с Крапивой они высоко задрали передок, остальные вкатили машину на валун, откуда она скатилась своим ходом, заодно перевернувшись. Ударила еще одна ракета — сорвавшийся с высоты камень угодил Шерпу в голову.
Комбат чертыхнулся.
— Поднимайте осторожно. Голову придержать!
Они с Крапивой тем временем поставили машину на колеса. Молочная заводь тумана виднелась совсем близко — непроглядная, спасительная. Там можно будет ехать с черепашьей скоростью…
Наконец, они окунулись в нее. Крапива даже открыл рот, чтобы наглотаться вволю этого молока второго рождения, лишенного вкуса и запаха.
Начинало понемногу светать.
Стрельба стала яростнее, но одновременно треск очередей отдалялся. Палатка осталась позади, когда очереди ударили с гребня. Пока еще вслепую. Надо было менять манеру передвижения — отходить короткими перебежками, прячась за валунами.
Сверху донесся пока еще слабый лай.
— Овчарки, черт бы их побрал, — сплюнул проводник. — Погодите, я сейчас вернусь.
— Куда?
— Возьму из палатки дымовых шашек. Черт знает, может подействует.
— Давай живей, прикроем.
Повалил густой дым. Он прикрывал их и одновременно подтверждал направление отхода. Теперь они уже карабкались вверх. Еще метров триста, и они на трассе.
Тут все одновременно услышали, за спиной частое звериное дыхание. Две серые тени стремительно приближались. Уже можно было различить как овчарки сжимаются в клубок, отталкиваясь всеми четырьмя лапами и высоко подпрыгивают, распрямляясь на лету.
«На кладбище обошлось без овчарок, так здесь нарвался.»
Первым выпустил очередь Крапива. Комбат выстрелил, когда оскаленная морда оказалась совсем близко.
Пули попали точно в цель, но собака словно бы не заметила их. Она зависла в длинном прыжке, намереваясь сбить врага с ног. Рублев едва успел перехватить автомат, чтобы встретить ее прикладом.
Отлетев на несколько шагов, овчарка издала мощный рык. Луна, проглянувшая из облаков мелькнула двумя отблесками в злобных, бешеных зрачках. По бокам зверя скатывалась кровавая пена. Теперь овчарка решила кинуться в ноги.
Дистанция оказалась слишком короткой — Рублев не успел еще раз перехватить автомат и выстрелить. Зверь опрокинул его, мощные лапы прижали к земле. Каким-то чудом Комбат выхватил нож и всадил в бок по самую рукоятку.
Овчарка, уже готовая вцепиться клыками ему в лицо, восприняла это как нападение другого противника.
Она крутнулась назад и в это время прицельный одиночный выстрел Шерпа уложил ее на месте.
— Три жизни было у этой зверюги, — он подхватил Комбата подмышки.
— Я в порядке, — тот потянулся за автоматом. — Шашки остались?
— — Мешок вроде еще что-то весит.
— Вертолеты! — крикнул откуда-то сверху Крапива.
— Похвальная оперативность, — тряхнул головой Комбат и обернулся к Шерпу. — Все, как ты обещал.
Приближался стрекот. Тренированным слухом бывшего десантника Комбат определил: «винт» пока один.
«У них-то наверняка есть инфракрасная оптика, — промелькнуло в голове. — Если разнесут наш транспорт на шоссе, придется туго.»
Но стрелок с вертолета все-таки открыл огонь по людям — трое беглецов успели отойти в сторону от дымовой завесы. Длинная очередь зловещей клацающей дробью прошлась по камням, чуть не зацепив Крапиву. Все трое вжались в холодное бесчувственное тело горы, точь-в-точь как недавно водители.
Остался последний рывок. Но если транспорт на месте, его вот-вот заметят и расстреляют. Вертолет пролетел над головами и стал выполнять вираж, чтобы развернуться назад.
Комбат открыл рот, чтобы дать команду, но все было ясно без слов: вперед и вверх. Выскочив на шоссе, они пробежали еще несколько шагов по инерции. Ни одной живой души, заинтересованной в их спасении.
— Вот суки! — стиснув кулаки, Крапива лихорадочно оглядывался по сторонам.
Проводник подобрал с асфальта тлеющий окурок.
— Только что были здесь. Испугались вертолета.
— Лежать! — во все горло крикнул Комбат. — Прочь с дороги!
Теперь вертолет завис и поливал пулеметным огнем шоссе.
— Они откатились в тоннель, как только услыхали «вертушку», — подползая к Комбату, высказал свою версию проводник. — За этим поворотом, примерно полкилометра.
— Помню тоннель. Думаешь ждут там?
— Двести процентов.
— Ста достаточно. Давай свой мешок. Проскочу вперед и запалю шашки. Как затянет дымом, мотайте прямо по шоссе.
— Что-то солдат с заставы не слыхать, — оглянулся назад Шерп.
— Притормозили. Не хотят схлопотать от своих.
Ладно; я не прощаюсь.
Комбат пополз параллельно шоссе, проталкивал тело вперед, не отрывая его от склона. С гребня запустили целую гроздь осветительных ракет, стало светлее, чем днем. Он нащупал шашки. Всего две — мизер.
Запалив одну, швырнул далеко вперед и замер, прижавшись к валуну. Вовремя замер, потому что от вертолета отделился серый дымный шлейф, и ракета разорвалась в нескольких метрах от источника дыма. Стрелок рассчитал правильно — рядом с шашкой залег тот кто ее швырнул.
Валун прикрыл Комбата от осколков и взрывной волны. Он взглянул на шоссе. Вот где повезло, так повезло — легкий ночной ветерок относил дым не в сторону, не под углом, а точно стелил по направлению трассы.
Пригнувшись, Рублев побежал по шоссе. Когда заметил, что дым редеет, кинул последнюю шашку. С вертолета выпустили еще одну ракету — она рванула у самого въезда в тоннель. Град камней, посыпавшихся сверху, завалил его на половину высоты.
Но остановить Комбата это уже не могло. В тоннеле он увидел знакомую «Ниву». Авик нервно курил, еще один, незнакомый Комбату человек, морщась поглядывал на часы.
— Все в порядке? Не ранен? Где остальные? — наэлектризованный ожиданием Авик сразу засыпал вопросами.
— Погоди, — Комбат отодвинул его в сторону, выкашлял из себя дым.
Обернувшись назад, он напряженно всматривался в клубящуюся серую завесу. Смутно блеснула еще одна вспышка. Она грохнула глуховато, как будто дым заодно и звуки гасил.
— Ты можешь хоть слово сказать? — вцепился, как клещ, Авик.
Тут в тумане проступили два пятна, два беззвучно приближающихся силуэта. Через несколько секунд Крапива и Шерп очумелые от дыма, со слезящимися глазами заскочили в тоннель.
— Что там на перевале? — отвязавшись от Комбата, Авик схватил Шерпа за грудки.
— Благодать и покой. Спирта больше нет.
Авик облегченно вытер лоб и стал обходить команду с троекратным целованием.
— Что думаешь дальше делать? — спросил Комбат. — Пограничники на подходе.
— Сейчас четыре часа. Скоро появится туман.
— Выше отметки в полторы тысячи метров он не поднимется, — уточнил Шерп.
— Знаю.
— Это за мостом. Туда еще надо прорваться.
— Мы не рассчитывали, что «вертушка» появится так скоро.
— На машине мы все гораздо уязвимее, — сказал Комбат. — Это все равно что муха ползущая по стеклу, которая не может оторваться и взлететь. Прихлопнуть ее ничего не стоит.
— Вы только берегите лицо и руки от стекла. Остальное я беру на себя, — заявил человек, прибывший с Авиком.
— Ладно, — решил Комбат. — Двум смертям не бывать. Поехали.
Он верил в то, что почувствует смерть заранее — она как-то известит о своем скором приходе. Пока никаких намеков на этот счет не поступало.
Новый водитель разогнался в тоннеле и выскочил на открытую трассу, когда спидометр зашкаливал за восемьдесят. Шерп дотронулся до плеча Авика, в его глазах можно было прочесть вопрос: хорошо ли представляет себе дорогу этот лихой ездок, дорогу, которая виляет раз за разом, иногда больше, чем на сто восемьдесят градусов? Авик кивнул.
Тут сверху послышался хлопок выпущенной ракеты.
— Стекло, — успел предупредить водитель, резко сбрасывая скорость и закрываясь полой куртки.
Вспышка сверкнула впереди — от взрывной волны с дружным звоном вылетели все стекла.
— Лучше уж сразу, — пробормотал, отряхиваясь Авик.
Аккуратно вписавшись в поворот, «Нива» снова набрала скорость.
— Ты что туда гоночный движок влепил? — полюбопытствовал Крапива.
— Помолчи, парень, — поморщился бледный Авик.
На самой середине прямого участка водитель снова притормозил — так резко, что пассажиров чуть не выбросило на асфальт. Одновременно в небе, чуть заметно посветлевшем, раздался очередной хлопок. Снизившись, вертолет следовал за ними, и теперь уже стрелок решил, что бьет наверняка.
Но он снова просчитался. Мало того, водителю удалось поймать «мертвую зону». Он высунулся из окна и вел машину, поглядывая наверх. Вертолет теперь летел слишком близко, чтобы достать их. Зато Крапива решил пальнуть в ночную птицу — она летела на такой малой высоте, что все отчетливо расслышали сквозь грохот лопастей звонкий перестук по бронированному брюху.
«Винт» должен был делать вираж или снова набирать высоту. И в том, и в другом случае это давало им выигрыш в десяток секунд. Давящий на перепонки грохот поутих — пилот избрал последнее.
Водитель «Нивы» постарался использовать вырванные у противника секунды на полную катушку. Он так рванул, что машина чуть не опрокинулась на повороте.
Дорога делала еще одну петлю — в противоположную сторону. Теперь «Ниву» ударило о барьер — Рублев различил на дне пропасти белую, словно фосфоресцирующую пену.
— Срочно покупаю себе «Ниву», — весело оскалился Крапива.
«Речка. Значит мост совсем рядом», — подумал Рублев.
Это чувствовалось и по действиям преследователей.
Они вдруг заторопились: залпы стали частыми и неточными. Не мудрствуя лукаво, стрелок бил теперь в склон горы, рассчитывая, что камнепад похоронит машину.
После каждого взрыва начинался обвал местного значения: валуны и мелкие камешки градом сыпались на дорогу. Камни барабанили по крыше и правому борту, некоторые даже залетали внутрь сквозь разбитое стекло.
Один раз им пришлось остановиться — впереди скатывались огромные глыбы, сминая асфальт, срываясь в пропасть. Обвал быстро прекратился, но объехать застрявших на дороге «монстров» с гладкими боками не было никакой возможности. Наступила неприятная заминка. Что делать? Каждая секунда была на вес золота.
— Быстро из машины! — скомандовал Рублев.
Все подчинились беспрекословно. Быстро подтолкнув битую, ободранную, хуже, чем со свалки «Ниву» вплотную к валуну, Комбат крикнул:
— Крапива, ко мне! Остальные сзади.
Вместе с Крапивой они высоко задрали передок, остальные вкатили машину на валун, откуда она скатилась своим ходом, заодно перевернувшись. Ударила еще одна ракета — сорвавшийся с высоты камень угодил Шерпу в голову.
Комбат чертыхнулся.
— Поднимайте осторожно. Голову придержать!
Они с Крапивой тем временем поставили машину на колеса. Молочная заводь тумана виднелась совсем близко — непроглядная, спасительная. Там можно будет ехать с черепашьей скоростью…
Наконец, они окунулись в нее. Крапива даже открыл рот, чтобы наглотаться вволю этого молока второго рождения, лишенного вкуса и запаха.
Начинало понемногу светать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЕЩЕ ОДИН СВИДЕТЕЛЬ
В одном из помещений Главного управления по борьбе с организованной преступностью имелся специальный гардероб с одеждой на разные случаи жизни. Мало ли в какую среду придется затесаться сотруднику? Здесь можно было подыскать для себя драный ватник, галстук «бабочку», кроссовки «Рибок», малиновый пиджак с накладными плечами.
Старший следователь не относился к числу любителей маскарада. Но его темно-серый рабочий костюм с тусклым галстуком явно не годился для визита в ночной клуб.
Выбирал Вельяминов долго и щепетильно. Такое отношение к одежде осталось с детства — он всегда донашивал вещи старшего брата и с завистью смотрел на сверстников надевавших «новье».
Потом он стал сам достаточно зарабатывать и мог уже покупать одежду в магазине. И тут обнаружил в себе два противоположных чувства. С одной стороны, ему казалось кощунственным тратить большие деньги на шмотки, с другой — он дотошно относился к каждой мелочи: подкладке, пуговицам, качеству швов.
Вот почему Вельяминов пребывал в состоянии постоянного недовольства своими брюками, ботинками, плащом.
Даже сейчас, когда от него не требовалось никаких затрат, он долго перебирал пиджаки на вешалках. Одни выглядели слишком претенциозными, другие, наоборот, — безликими, третьи — с огромными лацканами — давно вышли из моды, Он досадовал на себя за то, что столько времени не может определиться. Наконец, схватил темно-синий костюм свободного покроя с шелковой подкладкой и вместительными внутренними карманами на пиджаке. Вытянул галстук из яркой разноцветной кучи.
По-хорошему полагалось пройтись перед зеркалом, пообвыкнуть. Приноровить к одежде походку, осанку.
Без такой тонкой «доводки» Вельяминов мог сегодня обойтись — он ведь не яркую майку рейвера надевал и не лохмотья бомжа. Да и не собирается он выдавать себя за кого-то другого. Скромное желание не бросаться в глаза праздной публике.
Он набрал 4-42 из фойе ночного клуба.
— — Где вы, у входа? Одну секунду.
Человек с того конца провода появился, конечно, не так скоро, но в пределах минуты. Вельяминов однозначно определил его как бармена, даже не анализируя логики своей догадки. Бывают люди, у которых род занятий отпечатан на лице.
— Со мной, — отмахнулся бармен от дежурного.
Вельяминов попал в странный мир желтого, густого как патока света, кактусов, монотонно-ритмичной музыки. Африканские маски глядели со стен пустыми глазницами. Раскрашенные личины выражали самые разные чувства: ярость, злорадную насмешку, отрешенный от суеты покой, буйное веселье. Некоторые были масками животных. Вельяминов узнал тигриную по черным полосам и клыкам, маску антилопы по рогам и лошадиным ноздрям. А вот птичья голова с хищным клювом.
— У нас строгие правила насчет входа, — сообщил бармен. — Иначе трудно удержать марку. Я тут никого не провожу и не вывожу. Это единственный раз, в виде исключения.
Публики было предостаточно — на первый взгляд «Калахари» не производил впечатление закрытого клуба «для своих». Наметанным глазом Вельяминов отметил в каждом зале одного-двух человек, которые ненавязчиво наблюдали за порядком. Посетители развлекались вполне пристойно и даже деловито.
Вельяминов вспомнил родной город, танцульки в парке, где на десять девиц с сумочками подмышкой приходился один, лыка не вяжущий парень с длинными нечесаными патлами и рубашкой расстегнутой до пупа.
Вместе с другими пацанами будущий старший следователь торчал возле забора, слушал музыку, глазел на драки. Войдя в раж, какая-нибудь из девиц снимала туфли на мощной платформе и лупила соперницу по физиономии…
Здесь была другая эпоха на другой планете. Отрежиссированное веселье по мировым ценам. Все продумано: музыка, свет, интерьер, коктейли и закуски.
И публика тоже одно из звеньев этой отлично смазанной машины удовольствия. Посетители сознают это и ничего не имеют против.
Вельяминов не мог ответить себе — хорошо это или плохо. За последнее десятилетие вместо одной Москвы появилось несколько почти не пересекающихся друг с другом городов в разных измерениях. Здесь, в «Калахари» Вельяминов чувствовал себя чужаком, пришельцем. Ни восторга, ни отвращения. Ни любопытства путешественника. Просто человек заскочил на чужую планету по делу.
Бармен жестом показал место у стойки.
— Смешать вам наш фирменный коктейль? — спросил его напарник.
— У вас есть полусухое вино?
— Больше тридцати наименований.
— На ваш вкус. Только не надо льда.
Перед Вельяминовым поставили высокий бокал на тонкой ножке, его соседу принесли мартини.
— За знакомство.
Обернувшись, следователь увидел тяжелый подбородок и мутные глаза человека, который, похоже, был пьян еще со вчерашнего дня, если не раньше. Впрочем, говорил сосед не просто членораздельно, но даже твердо и веско.
— Я видел ее вечером перед убийством. Здесь. Она пришла с этим дружинником, будь он проклят.
— С дружинником? — переспросил Вельяминов.
«Соображает хоть он что говорит. Похоже, проспиртовался насквозь.»
— Я в полном порядке, — сосед уловил его мысли. — Поменьше глазей на меня, побольше слушай. Я назвал его дружинником, потому что он явился сюда, одетый как придурок — в брезентовой куртке.
Краткий перечень примет в точности совпал с тем, по которым был составлен фоторобот. Теперь Вельяминов знал — этого человека стоит внимательно выслушать.
— Ты видел его раньше?
— Нет, первый раз. Надеюсь не последний.
— Долго они тут сидели?
— Меньше часа.
— Как они себя вели? Ругались, спорили?
— Нет, спокойно болтали. Так болтают с птичкой, когда она уже в руках. Перед тем как оторвать голову.
— Почему ты так решил?
— Все, что касалось ее, я мог унюхать с закрытыми глазами.
— А уши? Ты слышал разговор?
— Они были знакомы когда-то. Давно не виделись.
Это дело поручили человеку, которого она могла спокойно впустить в квартиру.
— Ты пытался как-то помешать ему? Если она была тебе небезразлична…
Человек с тяжелым подбородком поморщился от досады.
— Не надо об этом. Я бы вывернулся наизнанку, чтобы вернуть время назад.
— Вспомни, что еще ты слышал.
— Слышал бармен. Он понял так, что этот тип — бывший вояка, афганец.
— Расскажи о Рите — мне очень важно…
— Не я у тебя в гостях, а ты у меня. Я сказал все, что считал нужным. Очень может быть я узнаю еще что-то.
Обещаю: ты будешь первым, с кем я поделюсь. Услуга за услугу: ты делаешь то же самое. По рукам?
— Я бы давно вылетел с работы, если бы играл в такие игры.
«Он уже вынес свой приговор. Боюсь он достанет этого афганца даже в одиночной камере.»
— Смотри. Предложение пока остается в силе. Авансов я больше выплачивать не собираюсь. Только баш на баш.
— Вы по повестке дня? — осведомился спикер.
— Конечно-конечно.
Щеки у депутата разрумянились еще больше обычного, он поднялся с места, держа обе руки в карманах.
— Предлагаю пригласить сюда если не министра, то по крайней мере ответственного представителя МВД и кого-нибудь от пограничников. Пускай объяснят, что за война у нас на кавказской границе — Вы имеете в виду инцидент на Рокском перевале? — уточнил спикер — Хорош инцидент! Сожжено шестьдесят с лишним машин, в боевых действиях принимала участие авиация — Я думаю, надо подождать хотя бы несколько дней.
Дать им возможность разобраться. Что они вам ответят по горячим следам? Поделятся предположениями?
— Дума должна реагировать немедленно. Потому что мафия уже вступает в бой с регулярными войсками.
— Откуда такие данные? — спросил кто-то с места. — Кончайте ажиотаж.
Малофеев выдернул руку из кармана, чтобы поправить микрофон.
— Задергались, задергались! Знает кошка, чье мясо съела. Объясняю ситуацию. На заседании нашего комитета по экономике я поднял вопрос о странной блокаде, объявленной совершенно легальному спирту. Кто в этом заинтересован, можно догадаться без труда. Мафиозные группировки, пользующиеся действительно нелегальным сырьем. Сырьем, с которого в казну не идут никакие пошлины. Им захотелось сверхприбылей. Они и те, кого они кормят, придумали дешевый трюк под названием лицензирование.
— За такие обвинения можно привлечь к судебной ответственности, — раздались голоса из стана политических противников.
— Кричите громче — пусть страна знает своих героев. Так вот: как только я потребовал провести расследование всех этих махинаций, как только появилась перспектива, что «спиртовозы» могут все-таки пропустить в Россию, немедленно был организован разгром колонны. Не только уничтожить товар, но и запугать поставщиков!
— Давайте подождем официального заключения, вежливо предложил спикер.
— Составленного под диктовку.
— Если вы не доверяете нашим силовым структурам…
— Только не надо обобщать. Я не доверяю конкретным людям.
Тут с места вскочил партийный босс Малофеева в двубортном пиджаке с золотыми пуговицами:
— И вам в том числе! Лично вы сделали все, чтобы протащить постановление о лицензировании, не допустить широкого обсуждения.
— Это уже наглость! — кричали оппоненты, — Лишить его слова! Отключить микрофон!
Многие депутаты вскочили с мест.
— Одну секундочку! — елейным голосом произнес спикер. — Я только что навел справки. Сегодня на четырнадцать часов назначено заседание комитета по обороне.
В заседании примет участие генерал-майор Ягодин, заместитель командующего Северо-Кавказским пограничным округом. Он приехал, чтобы участвовать в обсуждении совсем другого вопроса, но попутно.. Кстати, он уже здесь.
Давайте его выслушаем.
На трибуну поднялся достаточно молодой — не старше тридцати пяти лет — человек. В советской армии генеральские погоны такому и присниться не могли.
Он подождал пока шум в зале утихнет и начал со слегка недоуменным видом:
— Честно говоря, не пойму из-за чего разгорелся сыр-бор. Да, колонна со спиртом была подожжена из гранатометов. Ни одной машины не уцелело, но, насколько мне известно, обошлось без человеческих жертв. Хочу подчеркнуть, потому что этот факт не прозвучал: колонна находилась на территории Грузии, обстрел велся также с грузинской стороны. Нам, конечно, небезразлично, что происходит под самым боком. Застава на перевале находилась в полной боевой готовности на случай возможных провокаций. В воздух был поднят вертолет.
Старший следователь не относился к числу любителей маскарада. Но его темно-серый рабочий костюм с тусклым галстуком явно не годился для визита в ночной клуб.
Выбирал Вельяминов долго и щепетильно. Такое отношение к одежде осталось с детства — он всегда донашивал вещи старшего брата и с завистью смотрел на сверстников надевавших «новье».
Потом он стал сам достаточно зарабатывать и мог уже покупать одежду в магазине. И тут обнаружил в себе два противоположных чувства. С одной стороны, ему казалось кощунственным тратить большие деньги на шмотки, с другой — он дотошно относился к каждой мелочи: подкладке, пуговицам, качеству швов.
Вот почему Вельяминов пребывал в состоянии постоянного недовольства своими брюками, ботинками, плащом.
Даже сейчас, когда от него не требовалось никаких затрат, он долго перебирал пиджаки на вешалках. Одни выглядели слишком претенциозными, другие, наоборот, — безликими, третьи — с огромными лацканами — давно вышли из моды, Он досадовал на себя за то, что столько времени не может определиться. Наконец, схватил темно-синий костюм свободного покроя с шелковой подкладкой и вместительными внутренними карманами на пиджаке. Вытянул галстук из яркой разноцветной кучи.
По-хорошему полагалось пройтись перед зеркалом, пообвыкнуть. Приноровить к одежде походку, осанку.
Без такой тонкой «доводки» Вельяминов мог сегодня обойтись — он ведь не яркую майку рейвера надевал и не лохмотья бомжа. Да и не собирается он выдавать себя за кого-то другого. Скромное желание не бросаться в глаза праздной публике.
Он набрал 4-42 из фойе ночного клуба.
— — Где вы, у входа? Одну секунду.
Человек с того конца провода появился, конечно, не так скоро, но в пределах минуты. Вельяминов однозначно определил его как бармена, даже не анализируя логики своей догадки. Бывают люди, у которых род занятий отпечатан на лице.
— Со мной, — отмахнулся бармен от дежурного.
Вельяминов попал в странный мир желтого, густого как патока света, кактусов, монотонно-ритмичной музыки. Африканские маски глядели со стен пустыми глазницами. Раскрашенные личины выражали самые разные чувства: ярость, злорадную насмешку, отрешенный от суеты покой, буйное веселье. Некоторые были масками животных. Вельяминов узнал тигриную по черным полосам и клыкам, маску антилопы по рогам и лошадиным ноздрям. А вот птичья голова с хищным клювом.
— У нас строгие правила насчет входа, — сообщил бармен. — Иначе трудно удержать марку. Я тут никого не провожу и не вывожу. Это единственный раз, в виде исключения.
Публики было предостаточно — на первый взгляд «Калахари» не производил впечатление закрытого клуба «для своих». Наметанным глазом Вельяминов отметил в каждом зале одного-двух человек, которые ненавязчиво наблюдали за порядком. Посетители развлекались вполне пристойно и даже деловито.
Вельяминов вспомнил родной город, танцульки в парке, где на десять девиц с сумочками подмышкой приходился один, лыка не вяжущий парень с длинными нечесаными патлами и рубашкой расстегнутой до пупа.
Вместе с другими пацанами будущий старший следователь торчал возле забора, слушал музыку, глазел на драки. Войдя в раж, какая-нибудь из девиц снимала туфли на мощной платформе и лупила соперницу по физиономии…
Здесь была другая эпоха на другой планете. Отрежиссированное веселье по мировым ценам. Все продумано: музыка, свет, интерьер, коктейли и закуски.
И публика тоже одно из звеньев этой отлично смазанной машины удовольствия. Посетители сознают это и ничего не имеют против.
Вельяминов не мог ответить себе — хорошо это или плохо. За последнее десятилетие вместо одной Москвы появилось несколько почти не пересекающихся друг с другом городов в разных измерениях. Здесь, в «Калахари» Вельяминов чувствовал себя чужаком, пришельцем. Ни восторга, ни отвращения. Ни любопытства путешественника. Просто человек заскочил на чужую планету по делу.
Бармен жестом показал место у стойки.
— Смешать вам наш фирменный коктейль? — спросил его напарник.
— У вас есть полусухое вино?
— Больше тридцати наименований.
— На ваш вкус. Только не надо льда.
Перед Вельяминовым поставили высокий бокал на тонкой ножке, его соседу принесли мартини.
— За знакомство.
Обернувшись, следователь увидел тяжелый подбородок и мутные глаза человека, который, похоже, был пьян еще со вчерашнего дня, если не раньше. Впрочем, говорил сосед не просто членораздельно, но даже твердо и веско.
— Я видел ее вечером перед убийством. Здесь. Она пришла с этим дружинником, будь он проклят.
— С дружинником? — переспросил Вельяминов.
«Соображает хоть он что говорит. Похоже, проспиртовался насквозь.»
— Я в полном порядке, — сосед уловил его мысли. — Поменьше глазей на меня, побольше слушай. Я назвал его дружинником, потому что он явился сюда, одетый как придурок — в брезентовой куртке.
Краткий перечень примет в точности совпал с тем, по которым был составлен фоторобот. Теперь Вельяминов знал — этого человека стоит внимательно выслушать.
— Ты видел его раньше?
— Нет, первый раз. Надеюсь не последний.
— Долго они тут сидели?
— Меньше часа.
— Как они себя вели? Ругались, спорили?
— Нет, спокойно болтали. Так болтают с птичкой, когда она уже в руках. Перед тем как оторвать голову.
— Почему ты так решил?
— Все, что касалось ее, я мог унюхать с закрытыми глазами.
— А уши? Ты слышал разговор?
— Они были знакомы когда-то. Давно не виделись.
Это дело поручили человеку, которого она могла спокойно впустить в квартиру.
— Ты пытался как-то помешать ему? Если она была тебе небезразлична…
Человек с тяжелым подбородком поморщился от досады.
— Не надо об этом. Я бы вывернулся наизнанку, чтобы вернуть время назад.
— Вспомни, что еще ты слышал.
— Слышал бармен. Он понял так, что этот тип — бывший вояка, афганец.
— Расскажи о Рите — мне очень важно…
— Не я у тебя в гостях, а ты у меня. Я сказал все, что считал нужным. Очень может быть я узнаю еще что-то.
Обещаю: ты будешь первым, с кем я поделюсь. Услуга за услугу: ты делаешь то же самое. По рукам?
— Я бы давно вылетел с работы, если бы играл в такие игры.
«Он уже вынес свой приговор. Боюсь он достанет этого афганца даже в одиночной камере.»
— Смотри. Предложение пока остается в силе. Авансов я больше выплачивать не собираюсь. Только баш на баш.
* * *
Как только по телевидению прошла информация о ночном фейерверке возле Рокского тоннеля, Олег Малофеев попросил слова на пленарном заседании Думы.— Вы по повестке дня? — осведомился спикер.
— Конечно-конечно.
Щеки у депутата разрумянились еще больше обычного, он поднялся с места, держа обе руки в карманах.
— Предлагаю пригласить сюда если не министра, то по крайней мере ответственного представителя МВД и кого-нибудь от пограничников. Пускай объяснят, что за война у нас на кавказской границе — Вы имеете в виду инцидент на Рокском перевале? — уточнил спикер — Хорош инцидент! Сожжено шестьдесят с лишним машин, в боевых действиях принимала участие авиация — Я думаю, надо подождать хотя бы несколько дней.
Дать им возможность разобраться. Что они вам ответят по горячим следам? Поделятся предположениями?
— Дума должна реагировать немедленно. Потому что мафия уже вступает в бой с регулярными войсками.
— Откуда такие данные? — спросил кто-то с места. — Кончайте ажиотаж.
Малофеев выдернул руку из кармана, чтобы поправить микрофон.
— Задергались, задергались! Знает кошка, чье мясо съела. Объясняю ситуацию. На заседании нашего комитета по экономике я поднял вопрос о странной блокаде, объявленной совершенно легальному спирту. Кто в этом заинтересован, можно догадаться без труда. Мафиозные группировки, пользующиеся действительно нелегальным сырьем. Сырьем, с которого в казну не идут никакие пошлины. Им захотелось сверхприбылей. Они и те, кого они кормят, придумали дешевый трюк под названием лицензирование.
— За такие обвинения можно привлечь к судебной ответственности, — раздались голоса из стана политических противников.
— Кричите громче — пусть страна знает своих героев. Так вот: как только я потребовал провести расследование всех этих махинаций, как только появилась перспектива, что «спиртовозы» могут все-таки пропустить в Россию, немедленно был организован разгром колонны. Не только уничтожить товар, но и запугать поставщиков!
— Давайте подождем официального заключения, вежливо предложил спикер.
— Составленного под диктовку.
— Если вы не доверяете нашим силовым структурам…
— Только не надо обобщать. Я не доверяю конкретным людям.
Тут с места вскочил партийный босс Малофеева в двубортном пиджаке с золотыми пуговицами:
— И вам в том числе! Лично вы сделали все, чтобы протащить постановление о лицензировании, не допустить широкого обсуждения.
— Это уже наглость! — кричали оппоненты, — Лишить его слова! Отключить микрофон!
Многие депутаты вскочили с мест.
— Одну секундочку! — елейным голосом произнес спикер. — Я только что навел справки. Сегодня на четырнадцать часов назначено заседание комитета по обороне.
В заседании примет участие генерал-майор Ягодин, заместитель командующего Северо-Кавказским пограничным округом. Он приехал, чтобы участвовать в обсуждении совсем другого вопроса, но попутно.. Кстати, он уже здесь.
Давайте его выслушаем.
На трибуну поднялся достаточно молодой — не старше тридцати пяти лет — человек. В советской армии генеральские погоны такому и присниться не могли.
Он подождал пока шум в зале утихнет и начал со слегка недоуменным видом:
— Честно говоря, не пойму из-за чего разгорелся сыр-бор. Да, колонна со спиртом была подожжена из гранатометов. Ни одной машины не уцелело, но, насколько мне известно, обошлось без человеческих жертв. Хочу подчеркнуть, потому что этот факт не прозвучал: колонна находилась на территории Грузии, обстрел велся также с грузинской стороны. Нам, конечно, небезразлично, что происходит под самым боком. Застава на перевале находилась в полной боевой готовности на случай возможных провокаций. В воздух был поднят вертолет.