Воронин Андрей Николаевич. Лабиринт для Слепого

   – Сейчас, сейчас, я найду и покажу вам документы.
   В них указано, сколько партии было переправлено, в какие страны и в какие города, с какими выставками. Где же он, этот проклятый блокнот, будь он неладен? – шептал Альберт Николаевич Прищепов, запуская руку в глубину выдвижного ящика.
   Наконец его рука нащупала пистолет.
   – Ну где же? Где же этот чертов блокнот, куда он мог запропаститься?
   И только какое-то десятое чувство спасло Глеба.
   Краем глаза он заметил странное, судорожное движение своего собеседника, дающего важнейшие показания, и бросился на пол. Прогремел выстрел. Пуля вошла в спинку дивана, оставив отверстие точно на том месте, где только что сидел Глеб. Прогремели еще два выстрела.
   А вот пистолет Глеба ответил одним выстрелом, почти неслышным. Глухой хлопок – и черный ТТ, который сжимал в правой руке любитель изящных искусств и старинных вещей Альберт Николаевич Прищепов, упал на ковер. А сам Альберт Николаевич качнулся и посмотрел на Глеба Сиверова широко открытыми глазами.
   По его белой рубашке текла густая горячая кровь.
   Глеб выстрелил абсолютно механически, инстинктивно, он даже не успел подумать о том, что Прищепова следовало бы оставить в живых. Он выстрелил на поражение и сейчас смотрел, как Прищепов медленно оседает, пытаясь ладонями зажать рану на груди, из которой хлестала кровь.
   Глаза Прищепова закрылись, и он упал, уткнувшись лицом в персидский ковер.
   Глеб подошел и приложил пальцы к шее Прищепова. Пульса уже не было.
   – Черт подери! – зло, сказал Глеб. – Не хотел я тебя убивать, хотя ты заслужил это уже давным-давно.
   Он тут же связался с полковником Поливановым.
   – Мы выезжаем и скоро будем, – сказал Поливанов. – А тебе лучше уйти.
   – Я это и сам понимаю, – ответил Глеб. – Он хотел меня убить, мне пришлось защищаться. Это правда.
   – Я тебе верю, – сказал Станислав Петрович.
   А затем Глеб сообщил, что у него появилась зацепка, назвал фамилию Савельева, бывшего полковника КГБ.
   И только услышав фамилию, Поливанов вспомнил ту догадку, которая мелькнула в его голове, когда, сидя в кафе, он рассматривал фотографии, сделанные Слепым.
   "Да, это он – Владимир Владиславович Савельев.
   Вот, оказывается, чем сейчас занимаются отставные полковники КГБ! Да, конечно же, Потапчук будет изумлен, вряд ли он ожидает подобного. Но пока лучше ему ни о чем не говорить. И вообще, с этой информацией надо быть очень осторожным. Вполне возможно, что в их аппарате у Савельева остались влиятельные друзья, с которыми он время от времени встречается.
   А может быть, они также участвуют в этом преступном бизнесе".

* * *

   Через час сотрудники ФСК во главе с полковником Поливановым уже вовсю работали на Крымской набережной. Полковник Поливанов отдал четкое распоряжение:
   – Пока об этом никто не должен знать. Проведите тщательный обыск.
   Он смотрел на труп Альберта Прищепова, не скрывая отвращения. И это отвращение смешивалось с непонятной радостью. А радость была оттого, что еще одним мерзавцем стало на земле меньше.
   Но главная цель пока еще не была достигнута – предстояло добраться до тех, кто стоял за Прищеповым, до тех, кто все это придумал и закрутил.
   И полковник Поливанов верил, что он во что бы то ни стало и чего бы это ему ни стоило доберется до главарей. Хотя сейчас он даже и не подозревал, какие люди замешаны в этом деле. Ему и в голову не могло прийти, что люди, сидящие в Белом доме и на Старой площади, связаны с наркобизнесом, связаны так плотно и такими прочными нитями, что даже трудно представить.

* * *

   Генерал Потапчук уже знал о случившемся.
   А еще через пять часов о том, что произошло в доме на Крымской набережной, знал и отставной полковник КГБ Владимир Владиславович Савельев. Он был напуган, но сохранял хладнокровие и продолжал действовать, как всегда, расчетливо и осторожно.
   У него уже давно был заготовлен паспорт на имя Ивана Ильича Синицына, московского предпринимателя, давно была открыта виза, и в любой момент он мог бежать за границу – туда, где находились его деньги.
   Бежать, бросив все, ни о чем не сожалея, захватив с собой лишь дискету, на которой записана технология получения нового дешевого наркотика.
   А Санчуковский Матвей Фролович и те, кто стоит за ним, пусть все расхлебывают, пусть за все отвечают. Савельев не так глуп, чтобы подставиться первым.
   Он заготовил все документы, все списки, кому, когда и сколько он передавал денег, когда и куда были переправлены наркотики. В общем, он сделал все, чтобы утопить своих компаньонов. И не было у него сострадания и жалости к этим людям. Он прекрасно понимал, что и его жалеть никто не станет, что его сдадут сразу же, как только начнет сжиматься кольцо. Документы лежали в сейфе не только здесь, в лаборатории. Копии документов были у него и дома. Так что Савельев чувствовал себя защищенным.
   Но самое главное – это он знал абсолютно точно – успеть унести ноги до того, как кольцо сожмется.

* * *

   Савельев уже дважды справлялся, как идет дело у Олега Пескаренко, дважды просил его ускорить работу и завершить как можно быстрее.
   А Олег Пескаренко и так почти не вставал от компьютера. Он самозабвенно трудился. С его лица не сходила торжествующая улыбка.
   – Вот как все блестяще! Вот как все просто!
   Экран пестрел формулами. За этими формулами Олег ясно видел, как происходят химические процессы, как одно вещество превращается в другое.
   «И почему до этого никто не додумался? Неужели я действительно гений?» – самодовольно думал Олег Пескаренко, постукивая клавишами и попивая мелкими глотками уже давно остывший кофе.
   Ему хотелось курить, но на это не было времени.
   Не было времени даже на то, чтобы подняться от клавиатуры, размять затекшие ноги, потянуться, пройтись.
   Олег спешил изложить свои мысли. Он не знал, зачем Владимиру Владиславович Савельеву нужна эта информация, он просто не задавался этим вопросом.
   А вот Станислав Семенович Бархатков, увидев, чем занимается его ученик и коллега, почувствовал, как что-то сжалось в груди. И смутные догадки появились в его голове, догадки были очень недобрыми. Но Станислав Семенович не стал делиться своими тревогами ни с кем – ни с Олегом, ни с Кормухиным. Он просто закурил сигарету, снял очки, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, словно оцепенев.
   «Нет, нет, все идет хорошо, – пытался успокоить себя немолодой – ему недавно исполнилось пятьдесят шесть лет – мужчина. – Все хорошо, хорошо… – как заклинание повторял Бархатков. – Это только предчувствие. Ведь предчувствия возникали у меня и раньше. Я же понимаю, чем мы занимаемся здесь и какие деньги зарабатываем. Я понимаю также, какие деньги зарабатывают те, кто реализует наркотики. Но сделать сейчас я ничего не могу. А если бы и мог, то что? Пойти в ФСК, все рассказать, покаяться в содеянном и получить лет пятнадцать тюрьмы? Сейчас мне пятьдесят шесть…»
   Станислав Семенович быстро прибавил к пятидесяти шести пятнадцать, и его лицо исказила болезненная гримаса.
   – Что такое, вам плохо? – обратился к нему Кормухин.
   Бархатков открыл глаза и попытался улыбнуться. Но вместо улыбки получилась опять какая-то гримаса.
   – Нет, нет, ничего, Павел Иннокентьевич, просто слегка сердце схватило.
   – Так вот таблеточка, – Кормухин услужливо вынул из нагрудного кармана белоснежного халата упаковку валидола.
   – Да, да, давайте, – Бархатков взял таблетку и сунул под язык.
   – Наверное, давление меняется, – сказал Кормухин. – У меня тоже что-то суставы ломит, и как-то не по себе. А видели, как наш гений старается? Даже в туалет не выходит, – кивнув в сторону Пескаренко, улыбнулся Кормухин.
   – Да, видел, – прошептал Барахтков.
   – Ну что, вам полегче? – участливо осведомился Павел Иннокентьевич.
   – Да, спасибо, – тяжело поднимаясь с кресла, сказал Бархатков. – Но валидол нас не спасет.
   Станислав Семенович прошел к своему рабочему месту, опустился в кресло и, облокотившись о стол, обхватил голову ладонями.

* * *

   А Олег Пескаренко по-прежнему улыбался. Он смотрел на мелькание цифр, и голубоватое мерцание экрана озаряло его лицо каким-то странным, мертвенным светом.
   – Ну, давай же, быстрее! – поторапливал компьютер Олег Пескаренко.
   Бежали строки, пестрели формулы. Олег продолжал улыбаться, восхищаясь самим собой.
   – Вот так-то, вот так-то, – приговаривал он, нажимая одну клавишу за другой.

Глава 15

   Прошло два дня. Лаборатория по производству наркотиков, расположенная в одном часе езды от Москвы, продолжала работать. Ученые производили страшное белое зелье.

* * *

   А отставной полковник Комитета государственной безопасности Владимир Владиславович Савельев тем временем готовился к побегу. Ясное дело, он никого не. посвящал в свои планы, даже не намекал самым приближенным людям на то, что решил покинуть Россию, покинуть навсегда, улететь в теплые края.
   Он давным-давно продумал план своего побега, и сейчас только ждал удобного момента. Ведь дискета с описанием способа производства дешевого наркотика с романтичным названием «снег» находилась уже у него И эта дискета была для Савельева дороже всего. Он знал, что на Западе найдутся сотни желающих приобрести дискету.
   «Вот только бы не продешевить! – думал Владимир Владиславович, потирая руки. – Только бы не продешевить!»
   Он понимал, что без труда найдет людей, которые будут готовы заплатить за эту информацию большие, очень большие деньги Возможно, такие большие, что их хватит Савельеву до конца дней. И не только ему, а еще многим, кто будет с ним.
   Инстинкт самосохранения еще ни разу не подвел Савельева. Ему всегда удавалось выходить чистым из самых грязных дел.
   А обстоятельства подсказывали, что кольцо вокруг него начинает сжиматься, и вскоре капкан захлопнется. Он уже знал о том, что какой-то агент по кличке Слепой убил его партнера Альберта Прищепова. И это красноречиво говорило о том, что пора сматывать удочки.
   Документация на всех тех, кто с ним работал или каким-то образом контактировал, кто прикрывал подпольное производство наркотиков, была подготовлена. Одну из папок он оставил в сейфе на втором этаже здания, где помещалась лаборатория. Еще один комплект документов, представляющий собой шесть страничек с фамилиями, датами и суммами, находился в сейфе квартиры Савельева на Кутузовском проспекте.
   Владимир Владиславович знал, что эти документы обязательно попадут в руки ФСК – и тогда все закрутится. Ведь об убийстве его партнера по преступному бизнесу Савельеву сообщили люди из ФСК, которым он тоже платил деньги.

* * *

   Черный «мерседес» бывшего полковника КГБ быстро мчался по Кутузовскому проспекту.
   Водитель обернулся к Савельеву:
   – Владимир Владиславович, – негромко сказал он, – за нами следят.
   – Что? – словно не поверив услышанному, пробурчал Савельев и оглянулся.
   И действительно, он увидел автомобиль, мчавшийся за ними.
   – А ну-ка покружи немного по городу, чтобы убедиться, – приказал Савельев водителю.
   Тот вначале проскочил на красный свет, затем свернул в какой-то переулок, промчался по нему, не сбрасывая скорости, вновь проскочил на красный свет. Черная «волга» неотрывно следовала за «мерседесом».
   «Кто это может быть? – напряженно думал Владимир Владиславович Савельев. – Неужели они меня уже вычислили? А может, кто-то из своих сдал? Тогда дело дрянь. Тогда обязательно надо ускорить отъезд из России».
   Охранник, сидевший на переднем сиденье черного «мерседеса», тоже напрягся, запустил правую руку под куртку, проверяя, на месте ли оружие.
   Савельев вжал голову в плечи, словно боясь, что из автомобиля, следовавшего за ними, раздастся выстрел, и пуля войдет ему в затылок.
   – О дьявол! – прошептал Савельев.
   – Вы что-то сказали? – повернувшись, опросил охранник. – Куда дальше?

* * *

   Глеб уверенно вел черную «волгу». Он заметил, что те, в «мерседесе», его засекли, и понимал, что его попытаются захватить, чтобы узнать, кто он и зачем преследует черный «мерседес», что ему нужно от Савельева. Но отступать уже было поздно. Глеб решил выйти на контакт с Савельевым, решил пойти ва-банк.

* * *

   Через два часа Глеб Сиверов, связанный, с темной повязкой на глазах лежал на полу в микроавтобусе, мчавшемся по Волоколамскому шоссе. Микроавтобус едва поспевал за «мерседесом» Савельева. Глеб добился того, чего хотел. Он специально «засветился», зная, что сейчас за ними внимательно следят люди Поливанова.
   Другого пути у Глеба не было, ведь только через Савельева и он, и сотрудники ФСК смогут выйти на лабораторию по производству наркотиков.
   Глеб спокойно лежал, пытаясь прикинуть, сколько километров уже намотал спидометр микроавтобуса и куда примерно они едут. Но, лежа на полу автомобиля с завязанными глазами, ориентироваться было тяжело.
   Наконец, под колесами зашуршал гравий. Автомобиль сбросил скорость, сворачивая с трассы.

* * *

   Глеба так и вытащили из машины со связанными руками, с повязкой на глазах. А через пять минут провели вниз по каким-то ступеням и сняли повязку. Яркий слепящий свет ударил по глазам, Глеб болезненно поморщился и механически попытался заслонить глаза ладонью. Но руки были связаны, веревка еще сильнее врезалась в запястья. Глеб негромко чертыхнулся.
   – Сейчас с тобой шеф будет разговаривать, – буркнул низким голосом дюжий охранник и стал привязывать Глеба к креслу.
   Справившись с этим делом, охранник отошел к кирпичной стене и удовлетворенно хмыкнул, глядя на Сиверова.
   – Вот так и сиди. Не вздумай дергаться. Я стреляю без промаха.
   «Я тоже», – подумал Глеб, жалея, что сейчас он не может продемонстрировать свое умение.
   Правда, с этим охранником Глеб справился бы и не прибегая к оружию, он убил бы его с двух ударов, сломав ему позвоночник – так, как он поступил уже с одним из людей Савельева. Но вряд ли кто-нибудь из противников догадывается об этом, иначе с ним обращались бы совсем по-другому.
   Глеб уже понял, что находится в подвале. Но ему даже и в голову не могло прийти, что это тот самый подвал, где были зверски замучены трое сотрудников регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
   Так что и у Глеба, и у его врагов имелись свои секреты, которые никто пока не спешил выдавать.
   Скрипнула дверь, послышались тяжелые шаги.
   Невысокий лысый толстяк в роскошном светлом плаще остановился в трех шагах от Глеба.
   – Ну, что скажешь, приятель? – глядя Глебу в глаза, ехидно улыбаясь, спросил он.
   – Я вас знаю, – не отводя взгляда от выпуклых глазок толстяка, ответил Глеб.
   – Ах, знаешь? Что ж, очень приятно. А вот я тебя не знаю и хочу, чтобы ты представился.
   – Как я могу представиться связанным?
   – А ничего, язык у тебя свободен, так что можешь говорить. А я послушаю.
   Толстяк взглянул на охранника. Тот кивнул и быстро покинул подвал. Отставной полковник КГБ Владимир Владиславович Савельев взял в дальнем углу подвала табуретку, поставил напротив Глеба, уселся, откинул полы плаща и хлопнул себя по колену. Затем засмеялся.
   Это был тот специфический смех, которого так боялись люди Савельева. Они знали, что когда отставной полковник начинает вот так истерично хохотать – кому-то очень не поздоровится, ведь на расправу Владимир Владиславович Савельев был скор и крут.
   – Так, кто ты такой? И кто тебе приказал следить за мной?
   – Я Федор Молчанов.
   – Ах, Федор Молчанов? А может, ты Иван Петров или Петр Сидоров? Документов-то у тебя никаких не нашли, приятель. Хотя и документы твои могли быть выправленными на любое вымышленное имя. Я же знаю, как это делается.
   – Нет, я Федор Молчанов, – твердо произнес Глеб.
   – Ну что ж, Федор, памятник на твоей могиле я ставить не собираюсь, так что, если хочешь, будь Федором Молчановым. А разговор у нас будет серьезный. Кто тебя послал?
   – Никто, – тряхнув головой, словно отбрасывая навязчивые мысли, ответил Глеб, – я сам решился на этот отчаянный шаг.
   – Ах, отчаянный шаг… – вновь хлопнул себя ладонями по коленям Владимир Владиславович Савельев.
   Бриллиант в перстне на его пальце сверкнул и тут же погас. И Глеб подумал, какую хорошую он сделал фотографию.
   – Так ты говоришь, сам решил за мной следить? Тогда встает следующий вопрос: зачем?
   – Я хочу вернуть свои деньги.
   – Свои деньги? А ты что, мне одалживал или давал под проценты? Я тебя, Федор Молчанов, вообще впервые вижу. А деньги привык зарабатывать сам и ростовщичеством не занимаюсь.
   – Я понимаю, – вновь тряхнул головой Глеб, – но дело здесь вот в чем, Владимир Владиславович…
   – Ты даже знаешь мои имя и отчество?
   – Конечно, знаю.
   – Откуда? Кто сказал? – Савельев вскочил со своего места.
   Табурет качнулся и загрохотал, эхо гулко рассыпалось под низкими сводами огромного подвала.
   – Знаю от Прищепова.
   – А кто такой Прищепов? – хитро прищурив глазки, осведомился отставной полковник КГБ.
   – Ну, как же, – пытаясь прикинуться простачком, заговорил Глеб, – ведь Альберт Николаевич сказал, что мои деньги пойдут в дело, что у него с вами надежные отношения.
   – Он тебе так и сказал?
   – Да-да, – усердно закивал Глеб, другой возможности еще как-то убедительно показать, что он говорит правду, у него не было.
   – Значит, Прищепов рассказал тебе обо мне, а сам он сейчас мертвый, лежит в одном из московских моргов. Его уже, наверное, вскрыли, выпотрошили, зашили… – неторопливо прохаживаясь от стены к стене, задумчиво говорил Владимир Владиславович Савельев. – А вопрос знаешь в чем, Федор Молчанов?
   – В чем?
   – А вопрос в том, кто замолил Прищепова. И у меня есть серьезные подозрения, что это дело твоих рук.
   – Да что вы, Владимир Владиславович! Я никогда!
   Я ж ему отдал деньги.
   – Много денег? – уже с интересом взглянул на Глеба Савельев.
   – Много. Все.
   – А все – это сколько? Я люблю, когда называют цифры, я вообще неравнодушен к математике… Ты лучше рассказывай обо всем честно, не стараясь соврать.
   У меня не так много времени, чтобы беседы с тобой беседовать.
   – Прищепов сказал, что вложит мои деньги в очень выгодное предприятие.
   – Так и сказал? – вновь хохотнул Владимир Владиславович.
   – Да, именно так. И он еще сказал, что вы, его партнер, и партнер очень надежный, давний.
   – Ну что ж, к сожалению, невозможно уже спросить у этого придурка, правду ли ты говоришь, Федор Молчанов.
   – Правду, правду!
   – А вот мне кажется, что ты врешь, что ты, скорее всего, из ФСК.
   – Я из ФСК?! Да что вы!
   – Тогда откуда?
   – Бизнесмен из Питера.
   – Из Питера?
   – Да, из Питера. Я живу на Васильевском острове.
   – Может ты и жил там, но больше ты туда никогда не вернешься, судя по нашему разговору. Так сколько денег ты отдал Прищепову?
   – Полмиллиона долларов.
   – Ого! – патетично воскликнул Савельев. – Целых полмиллиона! А где ты их взял?
   – Заработал.
   – И это все, что ты заработал?
   – Да, – сказал Глеб, опуская голову.
   – Наверное, праведными трудами, наверное, в поте лица…
   – Это все, что я заработал за три года.
   – Не густо, – пожал круглыми плечами Савельев.
   – Но это все, что у меня было.
   Савельев прекрасно понимал, что человек, сидящий перед ним, связанный и беспомощный, нагло врет. Но Савельеву хотелось подразнить своего пленника, сделав вид, что искренне верит всем его рассказам.
   – Вот незадача получилась… Я об этих деньгах ничего не слышал и в глаза никогда их не видел. Может, он их унес с собой? Может, закопал где-нибудь? Деньги-то действительно немалые.
   – Мне ничего не надо, ничего. Я только хочу получить их назад.
   – Ну что же, может быть, и получишь, если будешь говорить правду.
   – Так я и говорю правду, чистую правду.
   – Может быть, ты даже сам в это веришь? А вот я не поверил ни одному твоему слову и думаю, что именно ты замочил Альберта Прищепова. И знаешь, даже думаю, что правильно сделал. И жду я от тебя, Федор Молчанов, только одного – что ты расскажешь правду.
   Ведь тебе нет никакого смысла таиться, иначе из этого подвала тебе живым не выбраться никогда, – взглянув на крюк в потолке, произнес отставной полковник КГБ и хлопнул в ладоши На этот звук в подвале моментально появился один из охранников, явно истосковавшийся по работе.
   – Что, Владимир Владиславович?
   – Вот этот молодой человек совсем не желает говорить правду, а, глядя мне в глаза, нагло врет.
   – Что с ним делать?
   – Для начала по-своему поговори с ним минут пятнадцать, а я пройдусь, подышу воздухом, а затем продолжу беседу.
   Владимир Владиславович Савельев преспокойно развернулся и, не торопясь, на своих коротких ножках принялся преодолевать одну ступеньку за другой.
   Вскоре с визгом и скрежетом закрылась дверь, и в подвале воцарилась тишина, в которой Глеб расслышал, как охранник тяжело вздохнул и хрустнул суставами пальцев. Глеб догадался, что сейчас будет.
   Охранник как-то весь подобрался, расставил пошире ноги и посмотрел на Глеба так злобно, словно тот был его заклятым врагом.
   – Почему ты не хочешь говорить правду?
   – Я все сказал… – прошептал Глеб.
   – А вот Владимир Владиславович так не думает. А он думает всегда правильно.
   Охранник резко выдохнул, и его волосатый кулак удалил Глеба в челюсть. Глеб вместе с креслом рухнул на бетонный пол и стал отплевываться кровью, соленой и густой.
   А охранник заложил руки за спину, обошел беспомощно лежащего Глеба, пару раз ткнул его башмаком под ребра, но не сильно, лишь напоминая о своем присутствии.
   – Так ты будешь говорить или нет?
   – Пошел к черту! – выкрикнул Глеб, сплевывая кровь.
   – Значит, не хочешь говорить? Ну что ж, ты сам выбрал, – и охранник, схватив Глеба за волосы, поднял его вместе со стулом, а затем, отойдя на два шага, изогнулся, пружинисто подпрыгнул и ударил ногой в шею.
   Если бы Глеб не подставил плечо и чуть-чуть не пригнулся, то его голова могла бы отлететь к стене. А так подошва, скользнув по куртке, только ободрала шею.
   Но охранник сразу же, развернувшись на одной ноге, ударил ребром ладони Глеба по ключице.
   – Ты учти, гад, это только разминка! – зарычал охранник, его глаза налились кровью, а щеки судорожно задергались.
   И он с остервенением набросился на Глеба – так голодный пес набрасывается на кость.
   Глеб потерял сознание и очнулся уже тогда, когда на него из шланга лили холодную воду. Он открыл глаза.
   Красные и синие круги проплывали перед ним, ему показалось, что у стены стоит не один охранник, а целая дюжина.
   – Так ты будешь говорить? – где-то прямо у самого уха послышался злой окрик. – Будешь.., будешь… будешь…
   От звука голоса Глеб содрогнулся. У него было такое ощущение, что молотком колотят по темечку. Его уже давно так сильно не били, и Глеб понимал, что они не остановятся – независимо от того, скажет он правду или будет молчать.
   «Сколько уже прошло времени? – подумал Глеб. – Почему не идет Савельев? Ведь его приход будет передышкой, которая позволит собраться с силами, сосредоточиться».
   Наконец-то заскрежетала дверь, и Владимир Владиславович Савельев спустился в подвал. Держа руки в карманах своего роскошного светлого плаща, он подошел к Глебу и внимательно его осмотрел.
   – Ну, что ты надумал, Федор Молчанов? Или как там тебя?
   – Я не Федор Молчанов.
   – А кто ты?
   – Я Глеб Сиверов.
   – Глеб Сиверов? Это уже интересно. Но для меня это не имеет никакого значения – Молчанов ты, Сиверов, или Югов. Кто тебя послал? Чье задание ты выполняешь?
   – Полковника Поливанова, – ответил Глеб. – Если вы меня развяжете, я все расскажу.
   – Развязывать тебя никто не будет.
   Савельев улыбнулся. И его улыбка, а скорее, выражение глаз, не предвещало добра. Глеб прекрасно понял, мгновенно сообразил, что пощады ждать не стоит и что в данной ситуации его не спасет самая святая правда.
   Ведь он абсолютно не нужен Савельеву О том, что люди полковника Поливанова упустили машину Савельева, Глеб, конечно же, не знал. Он все еще рассчитывал на поддержку Поливанова, надеялся, что будет спасен. Но надеяться ему уже было не на кого.
   – Знаешь, Сиверов-Молчанов, – заложив руки за спину и медленно прохаживаясь на коротких ножках, пробормотал Владимир Владиславович Савельев, – в общем, ты можешь ничего мне не рассказывать, давай лучше я тебе кое-что расскажу и кое с чем ознакомлю.
   Думаю, именно это тебя так сильно интересует, что ты даже рискнул собственной головой.
   Глеб прищурил глаза и почувствовал острую боль в правом виске.
   – Тебя немножко побили, но Бог даст и ты отойдешь. Надеюсь, тебе не привыкать к подобным процедурам. Так, что послушай меня – человека старого и опытного. Все, о чем ты мне можешь рассказать, я знаю и без тебя. Знаю я полковника Поливанова, знаю и тех, кто стоит над ним. В общем, они меня не интересуют. А вот тебя интересуют наркотики. Тебя очень интересует то, как они производятся, где производятся и каким образом транспортируются за границу. Правильно я говорю?
   Глебу от подобной откровенности отставного полковника стало не по себе. Он почувствовал, как сердце сжалось, а в висках застучало. По спине вдоль позвоночника побежали холодные струйки пота.
   Глеб напряг мышцы. Веревка, которой он был связан, немного ослабла, но завязывал ее явно профессионал, и освободить руки Глеб не смог.