Страница:
– Что с тобой? – спросил он Лиз, указывая на рану.
– Пустяки. Кажется, о камень ушибла, – ответила девушка и потрогала ногу. Тотчас гримаса боли исказила ее лицо.
Недолго думая, Александр оторвал рукав от своей рубашки и промокнул кровь. Лиз поморщилась, но жаловаться не стала.
– Что ж, сегодняшняя прогулка, к сожалению, закончена, – произнес Александр преувеличенно бодрым тоном. – Надеюсь, в следующий раз нам повезет больше.
Он встал и протянул руку девушке. Лиз поднялась, наступила на больную ногу и упала бы, если бы Александр не подхватил ее.
– Теперь ты разрешишь мне помочь тебе? – тихо спросил он.
Лиз кивнула, и Александр взял ее на руки. Крепко прижимая девушку к груди, он понес ее к машине, смутно желая, чтобы та оказалась на другом конце острова, и он как можно дольше чувствовал тяжесть тела Лиз в своих руках. Ни он, ни она не обратили внимания на то, что напрочь забыли об официальных обращениях.
Когда они вернулись, на вилле поднялся страшный переполох. Увидев рану на ноге дочери, Константин Деметриос, известный всем как очень жесткий и бескомпромиссный человек, настолько испугался, что распорядился отправить вертолет за самым лучшим врачом в Греции. Лиз едва удалось успокоить его. Ей вполне хватило услуг личного доктора Деметриоса, который постоянно жил на вилле. На самом деле она могла бы обойтись и без него. Промыла бы ногу холодной водой, залила йодом и забыла бы о ней. Но Деметриос настоял на компрессах и общеукрепляющих снадобьях. Лиз уложили в постель, несмотря на ее протесты, и принялись усиленно лечить.
Суматоха, поднятая вокруг нее, была Лиз в новинку. Никто никогда не переживал из-за ее ушибов и царапин. Тетушки поднимали крик, только если она после очередной драки приходила домой в разорванной одежде. А сейчас, находясь в центре внимания, Лиз чувствовала и смущение, и радость. Оказывается, очень приятно, когда о тебе заботятся...
Когда со всеми процедурами было покончено, Деметриос вошел в комнату дочери и сел на стул у изголовья ее кровати. Утомленная событиями сегодняшнего дня, Лиз наслаждалась покоем и прохладой уютной комнаты.
Но Деметриоса мучил один вопрос.
– Скажи мне, что на самом деле произошло у вас с Александром? – осторожно спросил он.
Лиз удивленно посмотрела на отца. Она сразу рассказала всю правду, разве что не стала акцентировать внимание на том, что она полезла в воду без купальника по инициативе Александра, да и поплыла на глубину, чтобы скрыться от него.
– Ничего, – ответила она. – Я сделала глупость и поплатилась за нее.
Деметриос верил и не верил ей одновременно. Лиз казалась вполне искренней, но он инстинктивно чувствовал, что она что-то недоговаривает. Да и Александра он знал слишком хорошо, чтобы не почуять неладное. Что скрывают от него эти двое?
Вначале Константин Деметриос решил, что Лиз и Александр, два молодых красивых существа, просто потянулись друг к другу. Утром, наблюдая с балкона за их разговором, он подметил несколько деталей, которые очевидно указывали на взаимный интерес. Что ж, это было бы вполне естественно. Деметриос пока опасался размышлять на эту тему, но он не мог не видеть, что из его детей получилась бы прекрасная пара...
Однако происшествие на пляже направило его мысли в другое русло. Если выбросить из головы романтический бред и вспомнить о том, что Лиз – претендентка на состояние, которое до недавнего времени Александр считал целиком своим, то картина вырисовывалась не самая приятная. Константин Деметриос слишком долго прожил на этом свете, чтобы не знать, что большие деньги способны совратить самую чистую и неподкупную душу. Он не сомневался в своем приемном сыне, но также не сомневался в том, что Александру было не особенно приятно узнать о существовании Лиз...
– Будь осторожна, девочка моя, – вздохнул Деметриос, отцовским жестом поправляя легкое покрывало на кровати Лиз. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь.
На следующее утро Лиз проснулась рано. Она отлично выспалась. Ни боль в ноге, ни дурные сны, ни подозрения не тревожили ее. Всю ночь она грезила о прекрасном темноволосом незнакомце, который проникновенно смотрел на нее и говорил нежные слова, и лицо этого незнакомца очень напоминало черты Александра...
Сегодня я лечу с ним в Париж, было первой отчетливой мыслью Лиз. Это было изумительно. Вчерашняя неприязнь к Александру была полностью забыта. Лиз помнила только его заботу и нежность, тревогу в его выразительных глазах. А уж воспоминание о том, как он нес ее до машины, а потом до виллы горячим огнем разливалось по ее телу. Лиз не понимала, что такого особенного было в нем – мужчины неоднократно носили ее на руках и на сцене, и вне ее, но никогда она не испытывала такого упоительного ощущения. И боль в ушибленной ноге, и стыд, и недавний страх смерти – все было волшебным образом позабыто, стоило Александру взять ее на руки...
Лиз с легкостью балерины спорхнула с кровати. Ее ждет Париж, а она до сих пор нежится на простынях! Какой позор... Она быстро приняла ванну, убедилась в том, что нога почти не беспокоит ее. О вчерашнем происшествии напоминали большой синяк и порез, но никакого дискомфорта Лиз не чувствовала. Она оделась и поспешила в столовую, надеясь застать там не только отца, но и Александра.
Ее надежды сбылись лишь наполовину. Константин Деметриос и Александр действительно завтракали в столовой, но вместе с ними находился и Марк Найотос, который вызывал у девушки безотчетную неприязнь. Вот и сейчас он скользнул по фигуре Лиз маслянистым взглядом, прежде чем поздороваться с ней. Она невольно поежилась и села поближе к отцу.
Деметриос заботливо расспросил Лиз о ее самочувствии. Было видно, что он не горит желанием отпускать ее сегодня в Париж, но Лиз, которую это предложение поначалу так смутило, с пеной у рта доказывала, что отлично себя чувствует.
– Смотри, рана уже начала заживать! – воскликнула она и в подтверждение своих слов подняла ногу, проворно закатала брючину до колена и с гордостью продемонстрировала тонкую лодыжку сочного фиолетового цвета.
Деметриос не смог сдержать улыбки. Да, девочке предстоит немало узнать о хороших манерах. Если она вздумает выкинуть пару таких штучек на званом приеме...
– Хорошо, Лиз, – вздохнул он. – Раз ты настаиваешь, будем действовать по плану. Только ты полетишь не с одним провожатым, а с двумя...
Лиз недовольно нахмурилась. Не надо ей никаких телохранителей!
– Я попросил Марка сопровождать тебя вместе с Александром. – Деметриос кивнул на своего помощника.
У Лиз вытянулось лицо. Очарование Парижа сразу померкло. В компании этого противного типа с толстыми губами она вряд ли сможет получить удовольствие от поездки. Если бы только отец объявил ей об этом решении наедине! Она бы без обиняков заявила ему, что не желает никуда ехать с этим Марком. Но в его присутствии протестовать было неудобно.
– А разве у твоего помощника нет никаких дел? – все-таки поинтересовалась она. – Я хочу сказать, что если бы меня было некому проводить, тогда...
Поняв, что вступает на опасную почву, Лиз запнулась.
– Мне будет спокойнее, если с тобой поедут и Александр, и Марк, – твердо сказал Деметриос.
– Но если очаровательная Пенелопа так желает отправиться в Париж наедине со своим... братом, я не хотел бы препятствовать... – подал голос Марк.
Лиз передернуло от его тона. Видимо, остальные почувствовали то же самое, потому что Деметриос нахмурился, а Александр кинул на кузена свирепый взгляд.
– Вылет через час, – произнес Деметриос тоном человека, с которым не спорят.
Лиз насупилась. В менее щекотливом вопросе она непременно бы настояла на своем. Но сейчас ее нежелание лететь с Марком расценят как стремление остаться наедине с Александром, а этого Лиз не могла допустить ни в коем случаем.
– Хорошо, – обиженно буркнула девушка.
Остаток завтрака прошел в гробовом молчании. Лиз подметила, что время от времени отец испытующе смотрит на Александра, словно желая спросить его о чем-то. Десятки предположений, одно бессмысленнее другого, зароились в голове девушки. Может быть, Александр не хочет ехать с ней, а отец заставляет его? Или отец сердится на него из-за вчерашнего?
От радостного настроения Лиз не осталось и следа, когда она усаживалась в кресло маленького самолета. Александр был молчалив и не пожелал сесть рядом с ней в салоне. Вместо этого он занял место второго пилота, а рядом с Лиз опустился Марк.
– Мы сможем всю дорогу разговаривать, – с плотоядной улыбкой сообщил он девушке. – И нам никто не помешает.
Лиз промолчала. За свою короткую свободную жизнь она не привыкла любезничать с неприятными ей людьми. Если и была какая-нибудь роскошь, которую она могла себе позволить с тех пор, как убежала из дома, так это роскошь нарушения внешних приличий.
Самолет задрожал и помчался по взлетной полосе. Лиз прильнула к иллюминатору. Сладкий страх охватил ее, когда самолетик внезапно взмыл в воздух. Ставрос быстро уменьшался в размерах, и Лиз могла наконец увидеть его целиком, это маленькое волшебное королевство в окружении воды. Сверху море казалось изумрудным, и у Лиз перехватило дыхание от его красоты.
– Нравится? – вкрадчиво спросил Марк девушку. – А представьте себе, Пенелопа, что самолет вдруг терпит крушение и падает в воду... Здесь огромная глубина, и вам не выплыть...
Лиз вздрогнула. Но если Марк рассчитывал напугать ее, у него ничего не вышло.
– Вам не выплыть вместе со мной, – резко ответила она. – Я вешу намного меньше, так что это спорный вопрос, кто утонет первым!
Она не смотрела на Марка и не видела, как злоба исказила его лицо. Он хотел было еще что-то сказать Лиз, но передумал. Наглая, самоуверенная девчонка! Чувствует свою силу и поэтому издевается над ним. Деметриос совсем потерял из-за нее голову. На старости лет он стал сентиментальным, и хорошенькой девчонке ничего не стоило обвести его вокруг пальца. Брошенная дочь, отцовский долг... Тьфу. Раньше Деметриос таким не был, но сейчас близость смерти превратила его в развалину. Да что там Деметриос, если Александр тоже становится послушным рабом этой девицы? А ведь он должен бы ненавидеть ее лютой ненавистью. Зачем, спрашивается, он вчера полез ее спасать? Какой великолепный подарок судьбы, эта вчерашняя случайность – полезла дурочка на глубину, не умея плавать. Вот и тонула бы себе на здоровье, а они бы потом от души поплакали на ее похоронах. Но нет, ему понадобилось разыгрывать из себя героя. Благородный спаситель несчастных девиц! Настоящий дурак, не думающий о том, что его благородство может стоить ему как минимум половину состояния Деметриоса...
Лиз, естественно, не догадывалась, о чем думает Марк, но это соседство действовало ей на нервы. Она вздохнула с облегчением, когда самолет пошел на посадку. Лиз не думала сейчас ни о прекрасном Париже, ни о его роскошных магазинах, ни о нарядах, которые щедрость Константина Деметриоса позволит ей купить. Единственное, чего ей хотелось, так это быстрее закончить с делами и отправиться обратно на Ставрос, чтобы избавиться от общества Марка Найотоса.
8
– Пустяки. Кажется, о камень ушибла, – ответила девушка и потрогала ногу. Тотчас гримаса боли исказила ее лицо.
Недолго думая, Александр оторвал рукав от своей рубашки и промокнул кровь. Лиз поморщилась, но жаловаться не стала.
– Что ж, сегодняшняя прогулка, к сожалению, закончена, – произнес Александр преувеличенно бодрым тоном. – Надеюсь, в следующий раз нам повезет больше.
Он встал и протянул руку девушке. Лиз поднялась, наступила на больную ногу и упала бы, если бы Александр не подхватил ее.
– Теперь ты разрешишь мне помочь тебе? – тихо спросил он.
Лиз кивнула, и Александр взял ее на руки. Крепко прижимая девушку к груди, он понес ее к машине, смутно желая, чтобы та оказалась на другом конце острова, и он как можно дольше чувствовал тяжесть тела Лиз в своих руках. Ни он, ни она не обратили внимания на то, что напрочь забыли об официальных обращениях.
Когда они вернулись, на вилле поднялся страшный переполох. Увидев рану на ноге дочери, Константин Деметриос, известный всем как очень жесткий и бескомпромиссный человек, настолько испугался, что распорядился отправить вертолет за самым лучшим врачом в Греции. Лиз едва удалось успокоить его. Ей вполне хватило услуг личного доктора Деметриоса, который постоянно жил на вилле. На самом деле она могла бы обойтись и без него. Промыла бы ногу холодной водой, залила йодом и забыла бы о ней. Но Деметриос настоял на компрессах и общеукрепляющих снадобьях. Лиз уложили в постель, несмотря на ее протесты, и принялись усиленно лечить.
Суматоха, поднятая вокруг нее, была Лиз в новинку. Никто никогда не переживал из-за ее ушибов и царапин. Тетушки поднимали крик, только если она после очередной драки приходила домой в разорванной одежде. А сейчас, находясь в центре внимания, Лиз чувствовала и смущение, и радость. Оказывается, очень приятно, когда о тебе заботятся...
Когда со всеми процедурами было покончено, Деметриос вошел в комнату дочери и сел на стул у изголовья ее кровати. Утомленная событиями сегодняшнего дня, Лиз наслаждалась покоем и прохладой уютной комнаты.
Но Деметриоса мучил один вопрос.
– Скажи мне, что на самом деле произошло у вас с Александром? – осторожно спросил он.
Лиз удивленно посмотрела на отца. Она сразу рассказала всю правду, разве что не стала акцентировать внимание на том, что она полезла в воду без купальника по инициативе Александра, да и поплыла на глубину, чтобы скрыться от него.
– Ничего, – ответила она. – Я сделала глупость и поплатилась за нее.
Деметриос верил и не верил ей одновременно. Лиз казалась вполне искренней, но он инстинктивно чувствовал, что она что-то недоговаривает. Да и Александра он знал слишком хорошо, чтобы не почуять неладное. Что скрывают от него эти двое?
Вначале Константин Деметриос решил, что Лиз и Александр, два молодых красивых существа, просто потянулись друг к другу. Утром, наблюдая с балкона за их разговором, он подметил несколько деталей, которые очевидно указывали на взаимный интерес. Что ж, это было бы вполне естественно. Деметриос пока опасался размышлять на эту тему, но он не мог не видеть, что из его детей получилась бы прекрасная пара...
Однако происшествие на пляже направило его мысли в другое русло. Если выбросить из головы романтический бред и вспомнить о том, что Лиз – претендентка на состояние, которое до недавнего времени Александр считал целиком своим, то картина вырисовывалась не самая приятная. Константин Деметриос слишком долго прожил на этом свете, чтобы не знать, что большие деньги способны совратить самую чистую и неподкупную душу. Он не сомневался в своем приемном сыне, но также не сомневался в том, что Александру было не особенно приятно узнать о существовании Лиз...
– Будь осторожна, девочка моя, – вздохнул Деметриос, отцовским жестом поправляя легкое покрывало на кровати Лиз. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь.
На следующее утро Лиз проснулась рано. Она отлично выспалась. Ни боль в ноге, ни дурные сны, ни подозрения не тревожили ее. Всю ночь она грезила о прекрасном темноволосом незнакомце, который проникновенно смотрел на нее и говорил нежные слова, и лицо этого незнакомца очень напоминало черты Александра...
Сегодня я лечу с ним в Париж, было первой отчетливой мыслью Лиз. Это было изумительно. Вчерашняя неприязнь к Александру была полностью забыта. Лиз помнила только его заботу и нежность, тревогу в его выразительных глазах. А уж воспоминание о том, как он нес ее до машины, а потом до виллы горячим огнем разливалось по ее телу. Лиз не понимала, что такого особенного было в нем – мужчины неоднократно носили ее на руках и на сцене, и вне ее, но никогда она не испытывала такого упоительного ощущения. И боль в ушибленной ноге, и стыд, и недавний страх смерти – все было волшебным образом позабыто, стоило Александру взять ее на руки...
Лиз с легкостью балерины спорхнула с кровати. Ее ждет Париж, а она до сих пор нежится на простынях! Какой позор... Она быстро приняла ванну, убедилась в том, что нога почти не беспокоит ее. О вчерашнем происшествии напоминали большой синяк и порез, но никакого дискомфорта Лиз не чувствовала. Она оделась и поспешила в столовую, надеясь застать там не только отца, но и Александра.
Ее надежды сбылись лишь наполовину. Константин Деметриос и Александр действительно завтракали в столовой, но вместе с ними находился и Марк Найотос, который вызывал у девушки безотчетную неприязнь. Вот и сейчас он скользнул по фигуре Лиз маслянистым взглядом, прежде чем поздороваться с ней. Она невольно поежилась и села поближе к отцу.
Деметриос заботливо расспросил Лиз о ее самочувствии. Было видно, что он не горит желанием отпускать ее сегодня в Париж, но Лиз, которую это предложение поначалу так смутило, с пеной у рта доказывала, что отлично себя чувствует.
– Смотри, рана уже начала заживать! – воскликнула она и в подтверждение своих слов подняла ногу, проворно закатала брючину до колена и с гордостью продемонстрировала тонкую лодыжку сочного фиолетового цвета.
Деметриос не смог сдержать улыбки. Да, девочке предстоит немало узнать о хороших манерах. Если она вздумает выкинуть пару таких штучек на званом приеме...
– Хорошо, Лиз, – вздохнул он. – Раз ты настаиваешь, будем действовать по плану. Только ты полетишь не с одним провожатым, а с двумя...
Лиз недовольно нахмурилась. Не надо ей никаких телохранителей!
– Я попросил Марка сопровождать тебя вместе с Александром. – Деметриос кивнул на своего помощника.
У Лиз вытянулось лицо. Очарование Парижа сразу померкло. В компании этого противного типа с толстыми губами она вряд ли сможет получить удовольствие от поездки. Если бы только отец объявил ей об этом решении наедине! Она бы без обиняков заявила ему, что не желает никуда ехать с этим Марком. Но в его присутствии протестовать было неудобно.
– А разве у твоего помощника нет никаких дел? – все-таки поинтересовалась она. – Я хочу сказать, что если бы меня было некому проводить, тогда...
Поняв, что вступает на опасную почву, Лиз запнулась.
– Мне будет спокойнее, если с тобой поедут и Александр, и Марк, – твердо сказал Деметриос.
– Но если очаровательная Пенелопа так желает отправиться в Париж наедине со своим... братом, я не хотел бы препятствовать... – подал голос Марк.
Лиз передернуло от его тона. Видимо, остальные почувствовали то же самое, потому что Деметриос нахмурился, а Александр кинул на кузена свирепый взгляд.
– Вылет через час, – произнес Деметриос тоном человека, с которым не спорят.
Лиз насупилась. В менее щекотливом вопросе она непременно бы настояла на своем. Но сейчас ее нежелание лететь с Марком расценят как стремление остаться наедине с Александром, а этого Лиз не могла допустить ни в коем случаем.
– Хорошо, – обиженно буркнула девушка.
Остаток завтрака прошел в гробовом молчании. Лиз подметила, что время от времени отец испытующе смотрит на Александра, словно желая спросить его о чем-то. Десятки предположений, одно бессмысленнее другого, зароились в голове девушки. Может быть, Александр не хочет ехать с ней, а отец заставляет его? Или отец сердится на него из-за вчерашнего?
От радостного настроения Лиз не осталось и следа, когда она усаживалась в кресло маленького самолета. Александр был молчалив и не пожелал сесть рядом с ней в салоне. Вместо этого он занял место второго пилота, а рядом с Лиз опустился Марк.
– Мы сможем всю дорогу разговаривать, – с плотоядной улыбкой сообщил он девушке. – И нам никто не помешает.
Лиз промолчала. За свою короткую свободную жизнь она не привыкла любезничать с неприятными ей людьми. Если и была какая-нибудь роскошь, которую она могла себе позволить с тех пор, как убежала из дома, так это роскошь нарушения внешних приличий.
Самолет задрожал и помчался по взлетной полосе. Лиз прильнула к иллюминатору. Сладкий страх охватил ее, когда самолетик внезапно взмыл в воздух. Ставрос быстро уменьшался в размерах, и Лиз могла наконец увидеть его целиком, это маленькое волшебное королевство в окружении воды. Сверху море казалось изумрудным, и у Лиз перехватило дыхание от его красоты.
– Нравится? – вкрадчиво спросил Марк девушку. – А представьте себе, Пенелопа, что самолет вдруг терпит крушение и падает в воду... Здесь огромная глубина, и вам не выплыть...
Лиз вздрогнула. Но если Марк рассчитывал напугать ее, у него ничего не вышло.
– Вам не выплыть вместе со мной, – резко ответила она. – Я вешу намного меньше, так что это спорный вопрос, кто утонет первым!
Она не смотрела на Марка и не видела, как злоба исказила его лицо. Он хотел было еще что-то сказать Лиз, но передумал. Наглая, самоуверенная девчонка! Чувствует свою силу и поэтому издевается над ним. Деметриос совсем потерял из-за нее голову. На старости лет он стал сентиментальным, и хорошенькой девчонке ничего не стоило обвести его вокруг пальца. Брошенная дочь, отцовский долг... Тьфу. Раньше Деметриос таким не был, но сейчас близость смерти превратила его в развалину. Да что там Деметриос, если Александр тоже становится послушным рабом этой девицы? А ведь он должен бы ненавидеть ее лютой ненавистью. Зачем, спрашивается, он вчера полез ее спасать? Какой великолепный подарок судьбы, эта вчерашняя случайность – полезла дурочка на глубину, не умея плавать. Вот и тонула бы себе на здоровье, а они бы потом от души поплакали на ее похоронах. Но нет, ему понадобилось разыгрывать из себя героя. Благородный спаситель несчастных девиц! Настоящий дурак, не думающий о том, что его благородство может стоить ему как минимум половину состояния Деметриоса...
Лиз, естественно, не догадывалась, о чем думает Марк, но это соседство действовало ей на нервы. Она вздохнула с облегчением, когда самолет пошел на посадку. Лиз не думала сейчас ни о прекрасном Париже, ни о его роскошных магазинах, ни о нарядах, которые щедрость Константина Деметриоса позволит ей купить. Единственное, чего ей хотелось, так это быстрее закончить с делами и отправиться обратно на Ставрос, чтобы избавиться от общества Марка Найотоса.
8
Процесс хождения по магазинам постепенно увлек Лиз. У нее никогда не было возможности покупать себе все, что захочется, и она прекрасно без этого жила. Желание наряжаться, свойственное каждой женщине, Лиз реализовывала на сцене. В повседневной жизни Лиз предпочитала что-нибудь функциональное. Но, заходя в лучшие парижские магазины, Лиз с восторгом открывала для себя истину, что одежда может быть не просто удобной, но и красивой. Она с радостью мерила разноцветные платья, короткие, длинные, декольтированные и закрытые, вечерние и на каждый день, юбки, блузки, брюки, пиджаки, костюмы...
Но это было только начало, потом последовали туфли и сумочки, косметика и носовые платки, белье и чулки, кольца и подвески. Средства, которые тратил на нее Александр, приводили Лиз в ужас. Когда она спросила улыбающуюся, плохо говорившую по-английски продавщицу о стоимости одного из купленных платьев, то чуть не упала в обморок. Чтобы заработать такую сумму в театре Эйба Дорина ей бы пришлось работать как минимум полгода. Но Александр с улыбкой заверил ее, что для Константина Деметриоса это сущий пустяк.
– Он сказал мне, какую минимальную сумму мы обязаны потратить, – ответил он на протесты Лиз. – И я собираюсь в точности исполнить его указание.
И Лиз ничего не оставалось делать, как подчиниться. Она послушно мерила платья, на которые ей указывал Александр, и была вынуждена признать, что они сидели на ней лучше, чем те, которые она выбирала сама. Он явно понимал толк в женской одежде. Девушки во всех фешенебельных магазинах бросали на него умильные взгляды и расхваливали его изумительный вкус. Бунтарка в душе Лиз долго терпела такое издевательство и лишь в седьмом магазине взорвалась. Внимание Лиз привлекло открытое золотистое платье в витрине магазина, но Александр отрицательно покачал головой.
– Боюсь, что оно несколько вульгарно, – заметил он.
Но блестящая ткань и смелый фасон покорили сердце девушки с первого взгляда.
– Я хочу его померить, – сказала Лиз.
– Мне оно не нравится.
Этого было достаточно, чтобы Лиз вспыхнула как спичка.
– А мне нравится! – отрезала она.
– Пустая трата времени, – пожал плечами Александр. – Я знаю, что говорю.
И тут Лиз взорвалась.
– Знаешь что? – воскликнула она, прищурившись. – Эти деньги, кажется, отец дал мне, а не тебе! И я буду покупать то, что нравится мне. А ты можешь пока погулять со своим Марком, пива выпить...
– Я не пью пива, – изумленно проговорил Александр.
– А, неважно! – махнула рукой Лиз. – В этом магазине я хочу остаться одна!
Александр усмехнулся и протянул ей кредитку.
– Мы зайдем за тобой через час. Постарайся не превратиться за это время в рождественское дерево.
Он подозвал Марка, и они вышли из магазина, оставив негодующую Лиз наедине с продавцами. Впрочем, она быстро утешилась. Наконец она могла дать волю своей бурной фантазии и любви к ярким цветам. Золотистое платье стало первой ее покупкой, и останавливаться на нем Лиз не собиралась...
Как и было обещано, ровно через час Александр и Марк снова появились в дверях магазина. Подозрительно сияющее лицо Лиз настораживало, но Александр решил не инспектировать груду пакетов, которую она самозабвенно прижимала к груди.
– Хочешь еще что-нибудь купить? – спросил Александр.
Лиз покачала головой.
– Тогда я предлагаю перекусить что-нибудь и в обратный путь, – сказал он.
– Так рано? – воскликнул Марк. – А как же прогулка по городу любви? Неужели очаровательная Пенелопа согласится покинуть город, где пробуждаются чувства?
Девушка поморщилась. Высокопарный слог Марка, вечная льстивая улыбка, упорство, с которым он называл ее Пенелопой, раздражали ее.
– Город любви подождет, – сухо сказал Александр.
Лиз благодарно улыбнулась ему. Если бы только они были одни, без этого назойливого провожающего, который не сводил с нее похотливых глазок! Тогда бы она не торопилась возвращаться на Ставрос, а с удовольствием задержалась бы в Париже на денек-другой... Но страшно было представить себе, чтобы провести хотя бы лишний час в обществе Марка!
На обратном пути, к разочарованию Лиз, Александр снова сел в кресло второго пилота. А она так надеялась, что он поменяется с Марком местами... Неужели он сердится на нее из-за чего-то? Лиз лихорадочно вспоминала события вчерашнего и сегодняшнего дня. Вчера Александр вел себя с ней иначе, и Лиз дорого бы дала, чтобы вновь увидеть заботу и ласку в его глазах. Однако сегодня он скорее напоминал ей того мужчину, что постучал к ней в гримерку. Такой же безразличный и чуточку насмешливый. Безупречно вежливый, но холодный как лед. Может быть, он в присутствии Марка не желает давать себе волю? Лиз покосилась на своего соседа и решила, что никогда не встречала более неприятного человека.
Они вернулись на остров затемно, и у Лиз хватило сил лишь на то, чтобы немного поговорить с отцом в его любимом центральном зале. Константин Деметриос выглядел более изможденным, чем обычно. Девушка догадалась, что он специально поджидал ее возвращения, вместо того, чтобы идти спать. Она рассказала ему о поездке в Париж в энергичных, восторженных выражениях, опустив несколько неприятных деталей, связанных с Марком.
– Я рад, что сумел доставить тебе удовольствие, – скромно произнес Деметриос, когда Лиз принялась горячо благодарить его. – И я хочу, чтобы на моей вечеринке ты затмила всех женщин... Надеюсь, ты купила достойное платье?
Лиз тут же вспомнила о своем золотистом приобретении, которое вызвало такое презрение Александра, и кивнула.
– Отлично, – просиял Деметриос. – Я приглашу для тебя парикмахера и не выпущу до тех пор, пока он не превратит тебя в королеву!
После таких обещаний Лиз еще с большим нетерпением ждала праздника. Весь следующий день она отдыхала, принимала ванны с расслабляющими эфирными маслами, делала себе маски и обертывания. Косметический арсенал, который они купили в Париже, был поистине огромен, и Лиз с трудом догадывалась о назначении половины всех этих разноцветных хорошеньких баночек. Не раз и не два кольнула ее ревнивая мысль о том, что для мужчины Александр чересчур хорошо разбирается в товарах, предназначенных исключительно для женщин. Например, откуда он знает самые роскошные магазины женской одежды в Париже? Наверняка тот маршрут, по которому он вчера провел ее, был уже неоднократно пройден им с разными красотками...
Это предположение существенно испортило настроение Лиз. Она твердила себе, что ей должно быть все равно, сколько женщин было у Александра. Но настроение от этого не улучшалось. Лиз знала, какого сорта женщины крутятся возле таких мужчин, как Александр. Модели, манекенщицы, актрисы... Красивейшие из красивых. Впрочем, кстати вспомнила она, я тоже актриса. И тоже неплохо выгляжу.
Она с удвоенной энергией принялась готовиться к празднику. Пусть Александр воочию убедится в том, что ее по праву называли королевой Феникса!
Обещанный парикмахер появился очень рано. Это был высокий молодой человек с худым бледным лицом. Увидев Лиз, он закатил глаза и во всеуслышанье объявил, что никогда не встречал более красивой женщины. Лиз слегка покраснела. Она понимала, что похвала эта была больше рассчитана на то, чтобы пленить могущественного Константина Деметриоса, но ей все равно было приятно. В этот день она нуждалась во всех подтверждениях своей привлекательности.
Официально вечеринка должна была начаться в шесть вечера, но Деметриос предупредил Лиз, чтобы уже к половине шестого она была готова.
– Ты будешь вместе со мной и Александром встречать гостей, – сказал он.
Казалось, что до половины шестого уйма времени и торопиться совсем не следует. Но к удивлению Лиз дел было столько, что они едва все закончили к пяти. Нужно было попробовать несколько стилей причесок, сделать массаж, очередную маску, обязательно поспать немного после обеда, чтобы были силы провести на ногах всю ночь. Парикмахер оказался мастером на все руки, и когда Лиз, причесанная и накрашенная, в золотом платье, подошла к зеркалу, то не узнала саму себя.
На нее смотрела девушка изумительной красоты, строгая, волнующая, загадочная. Совсем не такая, какой Лиз привыкла себя считать. Волосы были уложены в изысканную высокую прическу. Легкий макияж, на который, однако, потребовалось целых два часа, подчеркивал выразительные глаза девушки и нежный абрис губ. В уши Лиз были вдеты небольшие каплевидные серьги с крохотными бриллиантами, которые сверкали при каждом повороте головы. Выбранное Лиз платье как нельзя лучше оттеняло цвет ее кожи. Оно облегало тело девушки сверху, оставляя открытыми руки, спину и плечи, и немного расходилось книзу. В длинном платье, на высоких каблуках Лиз казалась выше, чем на самом деле. Ее запястья украшали тонкие золотые браслеты, и когда Лиз поднимала руку, чтобы поправить прическу, они, позвякивая, перекатывались по руке.
– Вы чудесны, – ахнул парикмахер, и девушка почувствовала, что на этот раз он совершенно искренен.
Горничная, которая помогала Лиз одеться, тоже была в восхищении. Если бы она умела говорить по-английски, она бы сказала Лиз, что та похожа на греческую богиню Афродиту. Но Лиз и без слов было все ясно. Она сама не могла оторвать глаз от своего изображения в зеркале, и только когда парикмахер напомнил ей, что отец ждет ее, она наконец вышла из комнаты.
Пока Лиз Морадо готовилась к своей первой вечеринке в доме отца и с трепетом созерцала себя в зеркале, в комнате Александра Деметриоса состоялся один очень неприятный разговор. В черных брюках от смокинга и белой рубашке Александр стоял у зеркала и поправлял галстук. Пиджак висел рядом, на стуле, в ожидании своего часа. Чуть поодаль, развалившись в кресле-качалке, сидел Марк. В отличие от Александра он был полностью одет и, казалось, совершенно не беспокоился из-за того, что его отглаженный смокинг может помяться раньше времени.
Комната Александра была обставлена с той же аскетической простотой, что и комната Лиз. Любимый греками белый цвет с редкими вкраплениями синего господствовал в обстановке. Никакие видимые признаки не указывали на то, что это жилье очень состоятельного человека, разве наметанному глазу специалиста было бы ясно, что за обстановку этой комнаты, такую скромную на вид, было заплачено немало.
Александр в последний раз придирчиво оглядел свой галстук и повернулся к Марку. По одутловатым щекам и заплывшим глазам последнего можно было понять, что совсем недавно он прикладывался к бутылке. Александр поморщился. До вечеринки оставалось менее двух часов, и надежды на то, что Марк протрезвеет, было мало.
– Ты снова пил, – осуждающе произнес он. – Ты хоть представляешь себе, как разозлится отец?
– Подумаешь, опрокинул пару рюмочек, – рассмеялся Марк. – Мне же не нужно встречать гостей. Я не член семьи. Как, впрочем, и ты...
– Я не желаю об этом разговаривать, – отрезал Александр. – Как помощник отца ты не должен...
– Мне недолго оставаться помощником Деметриоса, – хищно прищурился Марк. – Как тебе – его сыном.
– Не говори ерунды!
– Да ты просто ослеп, Александр! – взорвался Марк. – Старик без ума от девчонки, а о тебе и думать забыл! Зачем ему теперь приемыш, если у него есть родная дочь? И ему плевать, что у нее всех-то достоинств, что пара хорошеньких глазенок!
– Перестань!
Но Марк продолжал с упорством пьяного:
– Ты согласен играть вторые роли при королеве Пенелопе? – презрительно фыркнул он. – Быть советником, управляющим? Тебя устроит такое положение? Не удивлюсь, если крошка настолько очарует старика, что он вообще выставит тебя за дверь!
Лицо Александра побагровело.
– Ты рехнулся из-за жадности! – бросил он. – И делишь деньги, которые не принадлежат ни мне, ни тебе. Я подчинюсь любому решению отца...
– Тряпка! – перебил его Марк.
– Но я не могу запретить ему любить родную дочь! – воскликнул Александр. – Если бы ты видел, в какой дыре она жила! Ее место здесь, рядом с отцом. Она имеет полное право...
– Надо было оставить ее в той помойке, – скривился Марк. – Ты поступил как последний идиот, когда притащил ее сюда. Ей трех дней хватило, чтобы Деметриос признал ее дочерью. А ведь в твоих силах было сделать так, чтобы он с презрением отвернулся от нее... Привез бы папаше другую девчонку, пострашнее, погрубее, поглупее...
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Старик слишком слаб и болен, чтобы раскусить обман, – упорствовал Марк. – А девчонке сунул бы тысчонку, чтобы успокоить свою совесть...
– Я не желаю тебя слушать!
– А потерять сто пятьдесят миллионов долларов ты желаешь?
Александр стремительно подошел к Марку и склонился над ним.
– Слушай меня внимательно, дорогой кузен, – проговорил он угрожающе. – Второй раз я повторять не буду. Константин Деметриос заботился обо мне все эти годы. Он – мой приемный отец. И я буду делать все, чтобы его желания были выполнены. Я люблю его, и его деньги не имеют для меня значения.
Как бы пьян Марк ни был, он моментально присмирел. О, он отлично знал Александра! Тот был способен очень долго сдерживаться, но уж если выходил из себя... Марк съежился в кресле и пролепетал:
– Понял я, понял. Знаю я все. Я просто... шучу.
Александр выпрямился и отошел от кресла. Сколько раз он сожалел о том, что когда-то поддался жалости и упросил отца взять на работу Марка! Кузен был старше его на три года и считался в семье паршивой овцой. Он рано ушел из дома, и никто из Найотосов даже примерно не догадывался, чем занимается их заблудший отпрыск. Все старались держаться подальше от Марка, но Александр всегда считал, что они с кузеном в чем-то похожи. Разве он не был точно таким же изгоем в родной семье?
Его отец пошел наперекор воле родных, когда женился на девушке из бедной семьи. Даже рождение сына не смягчило суровых родственников. Александру было восемь, кода его родители погибли и заботу о мальчике взял на себя Константин Деметриос. Когда он официально усыновил Александра, Найотосы внезапно вспомнили о родственных связях. Но Александр, несмотря на юный возраст, наотрез отказался с ними общаться. Неприязнь к родственникам и послужила причиной того, что когда на пороге появился Марк, Александр протянул ему руку помощи.
Но это было только начало, потом последовали туфли и сумочки, косметика и носовые платки, белье и чулки, кольца и подвески. Средства, которые тратил на нее Александр, приводили Лиз в ужас. Когда она спросила улыбающуюся, плохо говорившую по-английски продавщицу о стоимости одного из купленных платьев, то чуть не упала в обморок. Чтобы заработать такую сумму в театре Эйба Дорина ей бы пришлось работать как минимум полгода. Но Александр с улыбкой заверил ее, что для Константина Деметриоса это сущий пустяк.
– Он сказал мне, какую минимальную сумму мы обязаны потратить, – ответил он на протесты Лиз. – И я собираюсь в точности исполнить его указание.
И Лиз ничего не оставалось делать, как подчиниться. Она послушно мерила платья, на которые ей указывал Александр, и была вынуждена признать, что они сидели на ней лучше, чем те, которые она выбирала сама. Он явно понимал толк в женской одежде. Девушки во всех фешенебельных магазинах бросали на него умильные взгляды и расхваливали его изумительный вкус. Бунтарка в душе Лиз долго терпела такое издевательство и лишь в седьмом магазине взорвалась. Внимание Лиз привлекло открытое золотистое платье в витрине магазина, но Александр отрицательно покачал головой.
– Боюсь, что оно несколько вульгарно, – заметил он.
Но блестящая ткань и смелый фасон покорили сердце девушки с первого взгляда.
– Я хочу его померить, – сказала Лиз.
– Мне оно не нравится.
Этого было достаточно, чтобы Лиз вспыхнула как спичка.
– А мне нравится! – отрезала она.
– Пустая трата времени, – пожал плечами Александр. – Я знаю, что говорю.
И тут Лиз взорвалась.
– Знаешь что? – воскликнула она, прищурившись. – Эти деньги, кажется, отец дал мне, а не тебе! И я буду покупать то, что нравится мне. А ты можешь пока погулять со своим Марком, пива выпить...
– Я не пью пива, – изумленно проговорил Александр.
– А, неважно! – махнула рукой Лиз. – В этом магазине я хочу остаться одна!
Александр усмехнулся и протянул ей кредитку.
– Мы зайдем за тобой через час. Постарайся не превратиться за это время в рождественское дерево.
Он подозвал Марка, и они вышли из магазина, оставив негодующую Лиз наедине с продавцами. Впрочем, она быстро утешилась. Наконец она могла дать волю своей бурной фантазии и любви к ярким цветам. Золотистое платье стало первой ее покупкой, и останавливаться на нем Лиз не собиралась...
Как и было обещано, ровно через час Александр и Марк снова появились в дверях магазина. Подозрительно сияющее лицо Лиз настораживало, но Александр решил не инспектировать груду пакетов, которую она самозабвенно прижимала к груди.
– Хочешь еще что-нибудь купить? – спросил Александр.
Лиз покачала головой.
– Тогда я предлагаю перекусить что-нибудь и в обратный путь, – сказал он.
– Так рано? – воскликнул Марк. – А как же прогулка по городу любви? Неужели очаровательная Пенелопа согласится покинуть город, где пробуждаются чувства?
Девушка поморщилась. Высокопарный слог Марка, вечная льстивая улыбка, упорство, с которым он называл ее Пенелопой, раздражали ее.
– Город любви подождет, – сухо сказал Александр.
Лиз благодарно улыбнулась ему. Если бы только они были одни, без этого назойливого провожающего, который не сводил с нее похотливых глазок! Тогда бы она не торопилась возвращаться на Ставрос, а с удовольствием задержалась бы в Париже на денек-другой... Но страшно было представить себе, чтобы провести хотя бы лишний час в обществе Марка!
На обратном пути, к разочарованию Лиз, Александр снова сел в кресло второго пилота. А она так надеялась, что он поменяется с Марком местами... Неужели он сердится на нее из-за чего-то? Лиз лихорадочно вспоминала события вчерашнего и сегодняшнего дня. Вчера Александр вел себя с ней иначе, и Лиз дорого бы дала, чтобы вновь увидеть заботу и ласку в его глазах. Однако сегодня он скорее напоминал ей того мужчину, что постучал к ней в гримерку. Такой же безразличный и чуточку насмешливый. Безупречно вежливый, но холодный как лед. Может быть, он в присутствии Марка не желает давать себе волю? Лиз покосилась на своего соседа и решила, что никогда не встречала более неприятного человека.
Они вернулись на остров затемно, и у Лиз хватило сил лишь на то, чтобы немного поговорить с отцом в его любимом центральном зале. Константин Деметриос выглядел более изможденным, чем обычно. Девушка догадалась, что он специально поджидал ее возвращения, вместо того, чтобы идти спать. Она рассказала ему о поездке в Париж в энергичных, восторженных выражениях, опустив несколько неприятных деталей, связанных с Марком.
– Я рад, что сумел доставить тебе удовольствие, – скромно произнес Деметриос, когда Лиз принялась горячо благодарить его. – И я хочу, чтобы на моей вечеринке ты затмила всех женщин... Надеюсь, ты купила достойное платье?
Лиз тут же вспомнила о своем золотистом приобретении, которое вызвало такое презрение Александра, и кивнула.
– Отлично, – просиял Деметриос. – Я приглашу для тебя парикмахера и не выпущу до тех пор, пока он не превратит тебя в королеву!
После таких обещаний Лиз еще с большим нетерпением ждала праздника. Весь следующий день она отдыхала, принимала ванны с расслабляющими эфирными маслами, делала себе маски и обертывания. Косметический арсенал, который они купили в Париже, был поистине огромен, и Лиз с трудом догадывалась о назначении половины всех этих разноцветных хорошеньких баночек. Не раз и не два кольнула ее ревнивая мысль о том, что для мужчины Александр чересчур хорошо разбирается в товарах, предназначенных исключительно для женщин. Например, откуда он знает самые роскошные магазины женской одежды в Париже? Наверняка тот маршрут, по которому он вчера провел ее, был уже неоднократно пройден им с разными красотками...
Это предположение существенно испортило настроение Лиз. Она твердила себе, что ей должно быть все равно, сколько женщин было у Александра. Но настроение от этого не улучшалось. Лиз знала, какого сорта женщины крутятся возле таких мужчин, как Александр. Модели, манекенщицы, актрисы... Красивейшие из красивых. Впрочем, кстати вспомнила она, я тоже актриса. И тоже неплохо выгляжу.
Она с удвоенной энергией принялась готовиться к празднику. Пусть Александр воочию убедится в том, что ее по праву называли королевой Феникса!
Обещанный парикмахер появился очень рано. Это был высокий молодой человек с худым бледным лицом. Увидев Лиз, он закатил глаза и во всеуслышанье объявил, что никогда не встречал более красивой женщины. Лиз слегка покраснела. Она понимала, что похвала эта была больше рассчитана на то, чтобы пленить могущественного Константина Деметриоса, но ей все равно было приятно. В этот день она нуждалась во всех подтверждениях своей привлекательности.
Официально вечеринка должна была начаться в шесть вечера, но Деметриос предупредил Лиз, чтобы уже к половине шестого она была готова.
– Ты будешь вместе со мной и Александром встречать гостей, – сказал он.
Казалось, что до половины шестого уйма времени и торопиться совсем не следует. Но к удивлению Лиз дел было столько, что они едва все закончили к пяти. Нужно было попробовать несколько стилей причесок, сделать массаж, очередную маску, обязательно поспать немного после обеда, чтобы были силы провести на ногах всю ночь. Парикмахер оказался мастером на все руки, и когда Лиз, причесанная и накрашенная, в золотом платье, подошла к зеркалу, то не узнала саму себя.
На нее смотрела девушка изумительной красоты, строгая, волнующая, загадочная. Совсем не такая, какой Лиз привыкла себя считать. Волосы были уложены в изысканную высокую прическу. Легкий макияж, на который, однако, потребовалось целых два часа, подчеркивал выразительные глаза девушки и нежный абрис губ. В уши Лиз были вдеты небольшие каплевидные серьги с крохотными бриллиантами, которые сверкали при каждом повороте головы. Выбранное Лиз платье как нельзя лучше оттеняло цвет ее кожи. Оно облегало тело девушки сверху, оставляя открытыми руки, спину и плечи, и немного расходилось книзу. В длинном платье, на высоких каблуках Лиз казалась выше, чем на самом деле. Ее запястья украшали тонкие золотые браслеты, и когда Лиз поднимала руку, чтобы поправить прическу, они, позвякивая, перекатывались по руке.
– Вы чудесны, – ахнул парикмахер, и девушка почувствовала, что на этот раз он совершенно искренен.
Горничная, которая помогала Лиз одеться, тоже была в восхищении. Если бы она умела говорить по-английски, она бы сказала Лиз, что та похожа на греческую богиню Афродиту. Но Лиз и без слов было все ясно. Она сама не могла оторвать глаз от своего изображения в зеркале, и только когда парикмахер напомнил ей, что отец ждет ее, она наконец вышла из комнаты.
Пока Лиз Морадо готовилась к своей первой вечеринке в доме отца и с трепетом созерцала себя в зеркале, в комнате Александра Деметриоса состоялся один очень неприятный разговор. В черных брюках от смокинга и белой рубашке Александр стоял у зеркала и поправлял галстук. Пиджак висел рядом, на стуле, в ожидании своего часа. Чуть поодаль, развалившись в кресле-качалке, сидел Марк. В отличие от Александра он был полностью одет и, казалось, совершенно не беспокоился из-за того, что его отглаженный смокинг может помяться раньше времени.
Комната Александра была обставлена с той же аскетической простотой, что и комната Лиз. Любимый греками белый цвет с редкими вкраплениями синего господствовал в обстановке. Никакие видимые признаки не указывали на то, что это жилье очень состоятельного человека, разве наметанному глазу специалиста было бы ясно, что за обстановку этой комнаты, такую скромную на вид, было заплачено немало.
Александр в последний раз придирчиво оглядел свой галстук и повернулся к Марку. По одутловатым щекам и заплывшим глазам последнего можно было понять, что совсем недавно он прикладывался к бутылке. Александр поморщился. До вечеринки оставалось менее двух часов, и надежды на то, что Марк протрезвеет, было мало.
– Ты снова пил, – осуждающе произнес он. – Ты хоть представляешь себе, как разозлится отец?
– Подумаешь, опрокинул пару рюмочек, – рассмеялся Марк. – Мне же не нужно встречать гостей. Я не член семьи. Как, впрочем, и ты...
– Я не желаю об этом разговаривать, – отрезал Александр. – Как помощник отца ты не должен...
– Мне недолго оставаться помощником Деметриоса, – хищно прищурился Марк. – Как тебе – его сыном.
– Не говори ерунды!
– Да ты просто ослеп, Александр! – взорвался Марк. – Старик без ума от девчонки, а о тебе и думать забыл! Зачем ему теперь приемыш, если у него есть родная дочь? И ему плевать, что у нее всех-то достоинств, что пара хорошеньких глазенок!
– Перестань!
Но Марк продолжал с упорством пьяного:
– Ты согласен играть вторые роли при королеве Пенелопе? – презрительно фыркнул он. – Быть советником, управляющим? Тебя устроит такое положение? Не удивлюсь, если крошка настолько очарует старика, что он вообще выставит тебя за дверь!
Лицо Александра побагровело.
– Ты рехнулся из-за жадности! – бросил он. – И делишь деньги, которые не принадлежат ни мне, ни тебе. Я подчинюсь любому решению отца...
– Тряпка! – перебил его Марк.
– Но я не могу запретить ему любить родную дочь! – воскликнул Александр. – Если бы ты видел, в какой дыре она жила! Ее место здесь, рядом с отцом. Она имеет полное право...
– Надо было оставить ее в той помойке, – скривился Марк. – Ты поступил как последний идиот, когда притащил ее сюда. Ей трех дней хватило, чтобы Деметриос признал ее дочерью. А ведь в твоих силах было сделать так, чтобы он с презрением отвернулся от нее... Привез бы папаше другую девчонку, пострашнее, погрубее, поглупее...
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Старик слишком слаб и болен, чтобы раскусить обман, – упорствовал Марк. – А девчонке сунул бы тысчонку, чтобы успокоить свою совесть...
– Я не желаю тебя слушать!
– А потерять сто пятьдесят миллионов долларов ты желаешь?
Александр стремительно подошел к Марку и склонился над ним.
– Слушай меня внимательно, дорогой кузен, – проговорил он угрожающе. – Второй раз я повторять не буду. Константин Деметриос заботился обо мне все эти годы. Он – мой приемный отец. И я буду делать все, чтобы его желания были выполнены. Я люблю его, и его деньги не имеют для меня значения.
Как бы пьян Марк ни был, он моментально присмирел. О, он отлично знал Александра! Тот был способен очень долго сдерживаться, но уж если выходил из себя... Марк съежился в кресле и пролепетал:
– Понял я, понял. Знаю я все. Я просто... шучу.
Александр выпрямился и отошел от кресла. Сколько раз он сожалел о том, что когда-то поддался жалости и упросил отца взять на работу Марка! Кузен был старше его на три года и считался в семье паршивой овцой. Он рано ушел из дома, и никто из Найотосов даже примерно не догадывался, чем занимается их заблудший отпрыск. Все старались держаться подальше от Марка, но Александр всегда считал, что они с кузеном в чем-то похожи. Разве он не был точно таким же изгоем в родной семье?
Его отец пошел наперекор воле родных, когда женился на девушке из бедной семьи. Даже рождение сына не смягчило суровых родственников. Александру было восемь, кода его родители погибли и заботу о мальчике взял на себя Константин Деметриос. Когда он официально усыновил Александра, Найотосы внезапно вспомнили о родственных связях. Но Александр, несмотря на юный возраст, наотрез отказался с ними общаться. Неприязнь к родственникам и послужила причиной того, что когда на пороге появился Марк, Александр протянул ему руку помощи.