Вязовский Алексей. Спящий бог

 
   — Манипулярный строй нам не подходит — категорично заявил Масумото — Его нужно долго разучивать с солдатами, тренировать их. Кроме того, у римлян была одна любопытная инновация. Само построение в манипулы у них практиковалось в разрезе профессиональной подготовленности и опытности. Вперед ставились отвартительно вооруженные застрельщики — велиты, потом шли молодые плохо обученные бойцы — гастаты, затем середнячки — принципы, и наконец триарии — опытные тяжеловооруженные ветераны.
   — А в чем смысл такой тактики? — я глянул через перила каменного моста, по которому шла наша колонна через маленькую речушку.
   — В том, что манипулярный строй мог превращаться в фалангу. Если передние единицы были смяты врагом, триарии со своими копьями образовывали сплошную линию, позволяя молодым войнам перегруппироваться у них за спиной.
   — Хитро! А откуда ты все это знаешь?
   — Дедушка заставлял учить — грустно улыбнулся японец лицом чернявого юноши — Курс тактики входил в занятия по тотэ. Кроме того, я служил в японской армии. Я лейтенант сил самообороны.
   — Вот это да! А я ничего и не знал. Ладно, что же мы будем делать? Гастатов, триариев у нас нет.
   — Длинные пики. Их сделать легче всего — отковать наконечники и насадить на древки. Если будет время, то модифицируем их в алебарды. Приделаем к пикам лезвия, как у топоров, тогда ими можно будет не только колоть, но и рубить.
   — Значит, ты предлагаешь фалангу?
   — Да, но с некоторыми модификациями. Но об этом потом. Сейчас я бы хотел, чтобы ты разрешил мне вечером заняться с гномами строевой подготовкой.
   — Шагистикой?!
   — Совершено верно.

ГЛАВА 7
Река

   Переправа, переправа!
   Берег левый, берег правый,
   Снег шершавый, кромка льда…
   Кому память, кому слава,
   Кому темная вода, -
   …
   Переправа, переправа!
   Берег правый, как стена…
   Этой ночи след кровавый
   В море вынесла волна…

А. Твардовский.

   Раз, два левой, левой. Стой, раз, два. Нааапраааво! Стой. Нааалееево! Раз, два. Сомкнуть ряды! Хмурый Мусамомто браво командовал сотнями коротышек, отмахивая каждый приказ кувалдой зажатой в правой руке. Как ни странно, но это работало. Я видел как гномы пристально следят за движениями руки японца. Взмах — все поворачиваются на 180 градусов, молот пошел вниз — все разом сделали шаг вперед. Уже прогресс! Начиналось все конечно, ужасно. Синхронности движений не было, где лево, где право некоторым пришлось растолковывать на уровне «сено-солома». Но теперь кажется, дело пошло на лад. Пехотинцы поняли, что он них хочет Кивами и повинуясь его командам наступали вперед рядами, совершали развороты, перестроения. Начал японец с десятков, потом объединил их в сотни, а сейчас гоняет взад вперед целый полк. Второй полк отдыхает и смотрит. Уже наступила ночь, но неугомонный японец приказал развести на берегу костры и при свете огня продолжал муштру.
 
   На берег реки мы попали после обеда. Солнце уже клонилось я к закату, когда стало ясно, что мы приближаемся к открытой воде. Потянуло сыростью. Дорога, мощенная каменными плитами, завиляла между холмами и стала спускать в низину. Подъемы чередовались со спусками, но последних было явно больше. Вот последний холмик и передо мной открылась синяя лента Бурунгеи — главной транспортной артерии Империи. Русская Волга, африканский Нил — вот какие ассоциации навевала эта огромная река, мощно катившая свои воды с востока на запад. Чем ближе мы подходили к Бурунгеи, тем больше я поражался ее величественному размаху. Пожалуй, ширина реки составляет не меньше километра два — противоположный берег едва виден.
 
   — Двалин! — я подозвал к себе командира полка — Почему в холмах дорога была выложена камнями, а тут плитами?
   — Во время разлива, река может размыть дорогу из булыжников — степенно поглаживая бороду ответил гном — а каменные плиты.
   — Понятно — поторопился я прервать старейшину — Разве Бурунгея так сильно разливается во время паводков?
 
   Наш разговор был прерван двумя разведчиками, в одном из которых я опознал гильдейского убийцу.
 
   — Пахан, беда — начал докладывать запыхавшийся авторитет — Имперцы сожгли пристань и паром.
 
   Я присмотрелся и заметил, как вдали стали подниматься черные клубы дыма. Вся наша колонна стала непроизвольно останавливаться — гномы и люди задрав головы вверх, принялись рассматривать пожар на берегу.
 
   — Ускорить марш! — громко приказал я полковникам — Я не пахан, а нон легиона. Ясно? Запомни сам и передай всем блатным. Что еще видел?
   — Караваны кораблей по правому берегу — наморщил низкий лоб киллер — А вон там, справа от дороги — деревня. Дворов на пятьдесят.
   — Пустая?
   — Почему пустая. С жителями.
   — Дурак, военные есть?
   — А это. Нету.
 
   Определим диспозицию. Мы на левом, северном берегу большой реки. Лесная Марка дальше на запад по течению Бурунгеи. Есть три варианта. Первый, самый хороший — сплавится по воде. Идти не надо, река сама тебя везет. Два дня и мы на месте. Но вопрос на чем? Паром сожжен, над пристанью клубы дыма. Всем кораблям, курсирующим по реке ясно, что лучше не приближаться. Теперь, плохой вариант — как-то, например вплавь, перебраться на ту сторону и идти в Марку по правому берегу. Глупость. А обоз? А раненые? Да и плыть километр, это как грубо шутит Килон, не кучу навалить. Значит, остается последний вариант. Идти этим берегом, но сначала надо найти место для ночлега.
   — Двалин, я на пристань, а ты за главного — во всеуслышание объявил я — Веди полки к деревне, разведчики покажут. Ночевать будем там. Дарин, Масумото, Сима — вы со мной.
 
   Пристань представляла собой печальное зрелище. Пара обугленных лодочных сараев, догорающие баржа и паром.
   — Отродья Жнеца — беззлобно выругался Сима по-мелотски. Быстро он однако тут освоился.
   — Что в барже? — поинтересовался я, разглядывая вдалеке вереницы пузатых судов, медленно тянущихся против течения.
   — Позавчера песчанник отправляли из каменоломни — подумав ответил Т34.
   — Алеша-сан, корабли без парусов — тронул меня за руку Масумото — И весел не видно.
 
   Дарин с удивлением воззрился на гнома, который так вольно и без трепета трогает их драгоценного Духа Гор. Пора ввести его и остальных в курс дела.
   — Дарин, этот гном — я кивнул в сторону Кивами — мой старый друг и соратник. Будет учить вас драться с имперцами. Он звал меня по имени. Ты и другие также могут звать меня либо Алексеем, либо Алешей.
   — Поповичем — тихо по-русски съязвил Сима.
   — Странное имя для человека — внимательно посмотрел на меня Т34 — Дух Гор, могу я спросить? Как ты стал посланником Бога Ура?
 
   Блин! Тот еще вопрос. Сима с улыбкой смотрел, как я собираюсь выкручиваться их этой ситуации. А как я кстати, собираюсь? Мысли и образы начали калейдоскопом мелькать в моем мозгу. Я лихорадочно соображал, чтобы ответить гному. Вот я с огромным бородачом-гигантом стою на вершине Огненной Горы. Если она огненная — стало быть это вулкан. Пусть тогда вокруг нас течет раскаленная лава. Так, бежим дальше. Пусть Бог будет обряжен в одежду кузнеца. Как у нас кузнецы одеваются? Ну, там кожаный фартук, прожженный в нескольких местах, повязка на лбу, а еще…
   — Дарин, а позволь встречный вопрос — встрял Сима — А как случилось, что вы не помните своих имен, жили в рабстве сотню или больше лет и даже ни разу не пытались освободиться, поднять восстание?
   Молодец Бронштейн! Я взглядом поблагодарил еврея за мое спасение. Уж очень не хотелось врать доверчивым гномам. И так насочинял достаточно.
   — Понимаешь Симон — ах, вот как тут зовут сына банкира — Я сам последний день только об этом и думаю.
 
   На обычно неподвижном лице гнома появилось растерянное выражение — Но ничего не помню. Все как в тумане. Я не вижу своей прошлой жизни, родителей… Есть ли у меня дети?
   — А кстати, где ваши женщины?
 
   Этот мой простой вопрос поставил коротышку в еще больший тупик. Он наморщил лоб, сжал зубы, но так и ничего и не вспомнил.
   — Я попрошу Энура проверить всех гномов на магические следы — окончательно вывернулся я из щекотливого положения с вопросом о моем знакомстве с богом Уром — Вдруг на вас наложили какое-то мощное заклинание? Да, кстати, насчет вопроса Масумото. Действительно, как движутся эти корабли против течения? Тут тоже волшебство?
   — Зачем волшебство, Дух Гор — грустно усмехнулся в бороду Т34 — Когда есть гномы!
   — Они что же тянут их? — удивился Сима.
   — Да, по берегу. Одно судно тащат сорок гномов.
   — Понятно, бурлаки на Волге — опять по-русски прокомментировал Сима — Картина маслом.

* * *

   Уже совсем стемнело, когда Масумото решил прекратить тренировки и распустил гномов по шалашам. Временные навесы были сооружены по приказу Двалина из досок парочки больших сараев. Но как я разузнал, Двалину идею разобрать сараи подкинул Эгилон Неистовый. Местные селяне были против, но кто их слушал? Староста деревни повозмущался, но увидев изнеможенные лица бывших рабов, решил, что лучше будет проявить гостепреимство, и даже разместил наших раненых по избам.
 
   За час до начала муштры, Мусамото провел смотр захваченного вооружения. В нашем распоряжении оказалось около трехсот более менее целых щитов. Имперские деревянные щиты овальной формы, диаметром в метр, обтянутые кожей и окованные по кромке бронзой произвели на меня хорошее впечатление. Но японец был иного мнения.
   — Дерьмо — так коротко Кивами сформулировал свое мнение.
   — Это почему же? — поинтересовался я.
   — Деревянный щит легко разбить — японец кивнул на наши молоты — Что мы собственно и сделали. В дереванном щите застревают дротики, что затрудняет сражение. Это, во-первых. Во-вторых, он не подходит для наших целей.
   — А что подходит?
   — Полностью обшитый коваными пластинами щит килограммов на пятнадцать, в котором не будут застревать дротики и стрелы, с выемками для копий следующих рядов. Большой. Размером, почти с гнома.
   — Как же они будут его таскать?
   — А таскать и не надо — такой щит будет только у первого ряда плюс запасные. Одеваться, а он именно одевается за счет перевязи через спину…
   — Да, на руке пятнадцать кило долго не поносишь.
   — …Так вот щит будет одеваться только перед битвой, а потом сдаваться в обоз.
 
   Вторым номером шли копья. Они также не понравились Кивами.
   — В первый ряд я их дам, для второго третьего и так далее надо будет делать сариссы — македонские двуручные копья длиной до семи метров с противовесом.
   — Я не представляю, как гномы в задних рядах будет такими махинами колоть.
   — А колоть и не надо. Надо давить. Можно вслепую. Просто тупо давить и все. Одно это обеспечит нам победу над манипулятивным строем имперцев.
   — Ладно, меня волнует оружие ближнего боя и дальнего. Чем лучше экипировать гномов? Мечами легионеров?
   — Оставим молоты. Пусть носят их за спинами на случай прорыва фаланги. Правда в плотном строю ими особенно не помашешь… А вот метать молоты — это замечательная идея. Отлично, что она пришла тебе в голову. Молотом мы будем легко выбивать первых самых тяжело бронированных бойцов противника.
 
   Кроме многочисленных копий, погибшие легионеры оставили нам кучу доспехов — бронзовые панцири, поножи, шлемы. Я посоветовался с японцем и приказал снять красные плюмажи, рядовых солдат, а остальное подогнать под габариты гномов. Кое что придется перековать, но дело того стоит. Наши первые ряды должны быть максимально защищены. Я завязал на плаще узелок, чтобы не забыть расспросить Килона о тактике боя легиона — по одному полку мне сложно судить о построении в битвах, метательном оружии… Так мы не обнаружили ни луков, ни арбалетов. С кавалерией тоже не понятно — есть лошади, есть рогачи. Даже припасов в походных мешках и тех у легионеров не было. С другой стороны, разбитый нами полк шел по своей территории и вероятно в Тар-Агрос. Дневной переход и они в казармах.
 
   Я обошел часовых, расставленных на двух холмах позади деревни и на тропинке, которая вела от главной дороги к поселению. Тропинку еще вечером я приказал заблокировать повозками, так что резко ворваться в наше расположение ночью будет затруднительно. Разве что с берега Бурунгеи. Но там я тоже оставил пару наблюдателей, велел потушить костры и внимательно следить за водой. Если будет приближаться какое-нибудь судно — тут же будить меня.
 
   Расположился я вместе с Симой и Ютасом на сеновале. Забравшись на самый чердак, я мог наблюдать за всей деревней. Ночи тут темные, безлунные, а если на небе тучи и идет дождь, как сейчас, то вообще пиши пропало — ничего не видно. Но мои странные глаза даже в этом пиши пропало умудрялись различать очертания строений, деревянные заборы между домами и участками, шалаши моих солдат. Я откинулся на сено и достал из под подкладки плаща сокровища убитого мною некроманта. Их я не показывал никому, даже целителю Энуру. Решил, что сам разберусь.
 
   Сначала я рассмотрел свитки с рунами и чертежами. Надписи я, разумеется не понял, единственно что пришло в голову, что явно прослеживается какая то система — руны были разделены на группы, некоторые крупные символы были обведены красными чернилами, а под ними шли мелкие поясняющие надписи. Чертежи я рассматривал с особым интересом. На рисунках были изображены какие-то волшебные животные и странные человекоподобные фигуры. Последние показались мне выполненными в стиле гротеск — почти квадратные головы, шеи нет, рот — не пол лица. Внутри тел — разноцветные стрелки, показывающие функционирование и движение каких-то энергий, жидкостей или еще чего-то. Големы что ли? Повертев чертежи, я отложил их и принялся за колбы. Тут меня тоже постигло разочарование. Туманная субстанция внутри мне ни очень не говорила, а открывать эти тюбики — спасибо не надо, себе дороже может выйти. Надо мной и так уже поэкспериментировал сумасшедший маг, чтобы я еще ставил опыты рядом с собой. Нет, не надо. Колбы отправились обратно в подкладку и очередь дошла до золотого кольца с черными вкраплениями по всему диаметру. Я присмотрелся и понял, что на самом деле это полустершаяся надпись. Чем больше я разглядывал ее тем, четче проступали клиновидные буквы. Примерно такие:??????? L??? У меня в голове не было ни одной идеи, что бы это могло означать. Я еще повертел немного в руках тяжелое кольцо и вернул его обратно в карман. Белый шар и зеркало я оставил на потом и принялся разглядывать драгоценные камни.
 
   Всего их было пять штук, завернутых в холщовый патронташ с пришитыми кармашками. Один карман — один кристалл. Все они были разного размера и цвета: два красных 100 таадных рубина, один черный, крупный 200-таадный камень явно уровня мастера, а то и выше и еще пара синих кристаллов, один крупный сапфир таадов на 250, другой поменьше на 100 максимум. Благодаря Энуру я знал, что черная драгоценность — это агат, но на какую магию он настроен — можно только догадываться. Кажется целитель говорил про первооснову под названием пустота. Может некромансеры используют такие камни? Значит ли что он настроен на магию смерти?
 
   Я взял камешек и взвесил его в руках. Нет, агат явно тянет граммов на 200. А это уже уровень грандмастера. Значит в нем не 200 таадов, как я сначала подумал, глядя на его размеры, а около тясычи.
 
   А в принципе, — я еще раз оглядел кристалл, — камешек как камешек. Немного мутноватый, светится черным светом. По пальцам вдруг прошла дрожь — в теле возникли новые трудно-передаваемые ощущения. Дрожь, более всего напоминающая слабый электрический удар, пробежала вдоль руки, затронула шею, и, вдруг, от кристалла пошло тепло — вверх по руке, по шее к голове. Кровь в черепе начала пульсировать, зрение слегка помутнело, а потом, напротив, все стало выглядеть гораздо резче. Вокруг контуров всех предметов, домов, заборов появилось пульсирующее сияние разного цвета, частоты и интенсивности. Особенно сильно излучали живые существа — люди и гномы, расположившиеся в шалашах. Может быть, камень давал возможность видеть тепловое излучение? Но как? Отбросив риторические вопросы, я сосредоточился на ощущениях.
 
   Ничего нового не происходило. Я понял, что надо что-то предпринять. Я поднес агат к глазам и взглянул на мир сквозь него. Мир выглядел мутно и искаженно — грани камня преломляли тусклый свет от факелов, которыми освещался лагерь. Потом вдруг внутри агата образовалось несколько центров — возможно именно там был более всего сконцентрирован преломленный гранями кристалла свет. Я всмотрелся в один из этих центров, и мое внимание оказалось притянуто точкой. Я сам не заметил, как утратил осознание самого себя в пространстве и времени — такое бывает, когда наблюдаешь какое-то увлекательное зрелище, которое поглощает все внимание без остатка. В зрелище, которое я наблюдал, правда, ничего особенного не было — какая-то странна.
   пульсирующая игра света. Нет, стоп! У этой игры есть явная структура. Я вгляделся и увидел, что больше всего эта пульсация напоминала дрожание паутинки. Да, так и есть, весь камень был буквально забит этими паутинками, они летали от грани к грани, не соприкасаясь друг с другом.
 
   Чем дальше я разглядывал эти сплетения непонятно чего, тем больше я убеждался в том, что каждое из них — единственное в своем роде. Похожие, конечно, встречались, но большая часть имела уникальные узоры. Мое внимание привлекла ближайшая крупная паутинка с черной свастикой по середине. Я потянулся к ней и она стала увеличиваться в размерах, наползая на меня.
 
   Воздух позади кристалла задрожал, по чердаку сеновала странная вибрация и…шепот. Да, то, что я слышал было шепотом. Это был голос не одного, а множества существ. Внутри меня все похолодело и я поспешил убрать камень в карман патронташа. Но дрожание и шепот не пропали, а лишь сконцентрировались в одном месте, рядом с чердачным окном. Вибрация воздуха нарастала и сквозь тени и мрак на свет выступила чья-то худая фигура. Я видел лишь тело и голову, завернутые в какой-то белый саван. Во рту у меня тут же пересохло и я начал тихонько пятиться к люку в полу. Там меня ждала лестница, верные друзья.
 
   — Спрашшшивай сшшшмерный — тихо прошелестел голос бесплотного существа.
   — Что спрашивать то? — я облизнул губы.
   — Шшшто хочешшшь, но помни. Твое время огранишшшено — казалось шипящий голос проникал в самую подкорку моего мозга, туда, где мозжечок.
   — Во всех шшшмыслах — вы когда-нибудь слышали смех шепотом? А я да. Теперь да.
   — А что это вы шепелявите? — как говорится, наглость — второе счастье.
   — Умрешшшь — поймешшшь.
 
   Я вызвал дух или привидение! От этой мысли меня бросило в дрожь. Колдун хренов. Тебя, Леша, не учили не совать пальцы в розетку? А курить на заправке? Что же ты идиот полез куда не просят.
 
   Это подал свой голос мой внутренний паникер — Лелик. Ему тут же ответил рубаха-парень Леха — Кто это у нас тут пищит? Жопе слова не давали. Сейчас я расколю эту щепку на раз. Узнаем, как домой отправится, кто нас сюда заслал.
 
   — Как нам попасть домой, на Землю? — в лоб спросил я.
   — Проснуться в ладони Спящего бога.
   — Ответ офигеть, какой информативный. Как проснуться в ладони Спящего бога?
   — Заснуть в ней.
   — Поставлю вопрос по-другому. Где эта самая ладонь?
   — Ищи камни. Мизинец в Халифате, большой палец у некромантов, указательный на острове Магов, безымянный в Баронствах, средний эльфы дадут. Бойся Эссуниона. Он однажды отрубил Секирой Ура персты Спящего Бога, может сделать это еще раз.
   — Понял, понял — начал догадываться я — Значит пальцы — это название камней. Мне нужно собрать их в ладонь и… и что?
   — Свершится предначертанное и неспящий уснет.
   — Опять загадки пошли, ладно я перефразирую…
   — Торопись смертный — прервал меня дух — Мои силы на исходе. Спрашивай ближайшее будущее.
   — Хорошо. Что нас ждет завтра?
   — Смерть. Сюда скачет грандмастер с тремя учениками.
 
   На этих словах дух приветливо кивнул мне головой и истаял в воздухе.
 
   Я как зомби спустился вниз, растолкал спящего тирийца и, путаясь в словах, спросил — Ютас, а у вас тут курят? В смысле табак. Не знаешь когда, в смысле, где его можно достать?
 
   Мне чума как захотелось затянуться сигареткой, сигарой, сигарилой — короче чем угодно, лишь бы руки перестали дрожать, а внутри унялась паника. Это еще со студенческих времен. Как стресс какой, экзамен, сразу рука тянется к пачке с сигаретами. Сколько раз бросал, пластырь носил — все впустую. Наверное, это психология. Ведь у здешнего моего тела нет никотиновой зависимости. Или есть?
 
   — Некоторые гномы курят трубки — ответил Ютас, потирая заспанные глаза — Спросите у коротышек, у них наверняка есть запас. Вообще табак выращивают только на островах Пряностей и он редкость. Раньше тирийские купцы его возили, а теперь…
 
   Не дослушав Ютаса, я бросился к шалашам в надежде разжиться табачком. Эх! Сейчас самокруточку скручу, успокоюсь…Ничего, что спят. Я Дух Гор, для меня проснутся.
 
   Но как ни странно, в первом же шалаше я обнаружил бодрствующих гномов из клана Септия Авера. Я уже научился немного различать их по налобным повязкам. У аверцев они были белого цвета с двумя рунами. Черные шапки носили короткие бороды, либо вообще стригли их до размера щетины. Полагаю, что этот обычай пошел из боевого прошлого. Ведь в битве противник может схватить за длинную бороду. Каменные лбы прокаливали ухо под серьгу. Кстати, я заметил, что у этих коротышек часто встречаются порванные мочки ушей. Неужели имперцы вырывали драгоценности с мясом?
 
   Кроты и Зодчие помимо «пунчи» на лбу, имели клановые татуировки на щеках, означающие их специализацию внутри общины. Штольные инженеры, шахтеры и еще под сотню различных специальностей. Кузнецов выдавали ожоги на руках и лицах.
 
   Тихонько подойдя к шалашу, я обнаружил, что десять гномов сидят в кружочке вокруг костра, а их пожилой товарищ на распев читает из маленькой книжечки: «…И наполнилась земля злодеяниями, а подземелья погрязли в роскоши и разврате. И сказал Ур — Алчные ростовщики, чревоугодцы, лжецы и стяжатели! Велик ваш грех передо Мной. Забыли вы заветы предков и заповеди Священной книги. Вопиют горы за злодеяния ваши. И познаете вы гнев Божий, немилость и отчаяние. Быть вам проклятыми до скончания веков. Познаете рабство, смерть и тлен. И разделится ваш народ на женский и мужской род. И не быть им вместе во веки веков. В поте лица своего будете работать на людей. И не будет вам ни почтения за это, а только забвение и одиночество».
 
   Чтец откашлялся и продолжил — «И взмолились гномы — Наказание сие больше, нежели снести мы можем. И смилостивился Ур над нечестивцами и даровал им надежду — Будет вам посланник от Меня, кожей каменный и взором темен. Единственная надежда ваша и спасение. Имя его Дух Гор. И выведет вас Посланник в землю Обетованную и вернет на Огненной горе святыню утерянную, а буде кто противится ему из народа моего, проклят будет вплоть до седьмого колена. И воссоединит вас Дух Гор с женами и вернет в ваши дома детский плач и радость отцовства…». На этой фразе голос гнома дрогнул и из глаз потекли слезы. Он пытался читать дальше, но сдавленные рыдания не позволили закончить предложение. Я внимательно присмотрелся и заметил, что у некоторых сидящих вокруг костра также блестят слезы в глазах. Наверняка многие из этих гномов были разлучены со своими семьями и детьми. Пережили почти двухвековое рабство. Кое кто должен заплатить за страдания этого народа! И я даже знаю кто. Эссунион.
 
   После увиденного, желание закурить куда-то пропало и я направился в дом, где расположился Энур вместе с самими тяжелыми больными… Зайдя внутрь дома, который отвели под лазарет, и, окинув темное и убогое помещение взглядом, я увидел целителя.
   Энур при тусклом свете лучины склонился над очередным страдальцем, что-то прикладывая к его груди — видать, снимал боль или помогал срастаться поврежденным тканям. Магия камня, конечно, сделала свое дело, но работы еще, как видно оставалось много. Я вошел тихо, но в открытую дверь ворвался сквозняк — пламя лучин заколебалось, и Энур поднял на меня свое недовольное лицо. Хмурься, не хмурься дорогой, а деваться некуда. Нас тут только двое, кто худо-бедно может работать с магией кристаллов.