Страница:
Вот и рынок. В центре города возвышался круглый амфитеатр, выложенный черными каменными плитами. Снаружи к амфитеатру были пристроены здания официальных учреждений, увешанные вывесками и табличками на различных языках, в том числе - на турецком, греческом и на нескольких языках Крезидхи. "Хора-дхир. Объединенная дирекция аукциона," - прочел Василий самую крупную вывеску. Под ней приютилась вывеска куда более скромная: "Хора-зикар зедх. Собрание городских мудрецов." По этим надписям Василий определил, что, во-первых, в городе, не смотря на численное преобладание людей, командуют треухи. А во-вторых, вся жизнь города Хора подчиняется ситуации на невольничьем рынке. Въезд в амфитеатр преграждал серебристый шлагбаум. Мин-хан соскочил с козел и вошел внутрь административного здания. - Сейчас от пошлины отвертится. У него там все свои, - прокомментировал Цеба. Через несколько минут Мин-хан вернулся, довольно потирая руки. Вскочил на козлы, тяжело хлопнул Цебу по костлявому плечу. - Вперед. Шлагбаум бесшумно втянулся в толщу черной стены, и подводы, груженые живым товаром, медленно въехали через тускло освещенный коридор на арену амфитеатра. Свободное место оказалось найти очень трудно: вся арена была заполнена подводами-клетками, внутри которых, плотно обмотанные колючей проволокой, хмуро переминались узники. В центре арены находился высокий помост, устланный желтым ковром. Помост охраняли люди в черных комбинезонах. В углу помоста стояла кафедра, над которой покачивался треух настолько худой, что выделялся этим даже среди представителей собственного народа. Василию он просто напоминал скелет из школьного музея, зачем-то выкрашенный в зеленый цвет. Торги велись на Ради и Пхау - двух основных языках Крезидхи. Василий прекрасно знал оба языка, поскольку вырос среди треухов. Если бы не общий абсурд ситуации, он бы подумал, что снова оказался в мире своего детства. Трибуны заполняла галдящая публика, в основном - мужчины. Люди, треухи и сатиры сидели вперемежку, громко переговаривались, нервно жестикулировали. Впряженные в подводы слоники оглушительно трубили. Василию на секунду показалось, что он снова играет прямым нападающим на юношеском первенстве Крезидхи по силовым шахматам, а кругом шумят болельщики на трибунах центрального стадиона Зобегра-дхир... Но впечатление испортила молчаливая группа "болельщиков" в серых туниках. Черные шлемы, пустые глаза... Блиды! Василий перевел взгляд на помост. Как раз в этот момент охранники вывели туда двадцать коренастых мужчин в коричневых набедренных повязках. Мужчины напрягали мускулы и злобно косились на публику. Треух-распорядитель поднес к широкому рту микрофон: - Лот девятнадцать, марды колаксайские, деревенские воины. Продаются только на вывоз и только всей группой. Первоначальная цена - три платиновых куба за группу. - Так дешево?! - удивился Василий. - Бунтовщики, - пояснил Цеба, - их лишь бы сослать, можно и без навара. В задних рядах амфитеатра поднялся толстый седой сатир и два раза пальнул в воздух из пистолета. - Шесть кубов, - объявил распорядитель, - другие предложения? С первого ряда, не вставая, лениво махнул рукой молодой треух в белом тюрбане. - Мехра-боц, группу необходимо вывезти немедленно, вы не успеете перепродать ее на следующих торгах, - предупредил распорядитель. Молодой треух энергично кивнул и повторил свой жест. - Двенадцать кубов! Двенадцать кубов! - повторил распорядитель и прищурился в сторону сатира с заднего ряда. Но сатир молчал. Тогда распорядитель обернулся туда, где неподвижно сидели блиды. Блиды тоже молчали. - Двенадцать кубов за группу деревенских воинов-мардов с Колаксая, продаются с условием немедленного вывоза. Неожиданно один блид поднялся с места и взмахнул четыре раза растопыренной пятерней. - Двадцать кубов! - обрадовался распорядитель, - есть другие предложения? Нет других предложений. Марды проданы неизвестному покупателю из четвертого сектора за двадцать платиновых кубов. Увести! - Неизвестный покупатель!.. - злобно проворчал Цеба, - какой наш Серела-боц трепетный и стыдливый! Сказал бы просто: бунтовщики проданы в Блидинг. Охрана аукциона увела мардов с арены, чтобы где-то за ее пределами передать их конвою блидов. А на помосте появились женщины. Это были явно не местные женщины: очень высокие, не слишком мускулистые, но по их походке и по спокойным расслабленным лицам Василий угадал, что это - не простые девченки. Не исключено, что они раньше проходили службу в каком-нибудь имперском корпусе амазонок. - Лот двадцатый. Группа из трех молодых женщин неизвестного происхождения, родные языки - русский и греческий, - объявил распорядитель. - С какого-нибудь корабля взяли, значит - военные, - пояснил Цеба, - ты ее в койку, а она тебя - тюк!.. Распорядитель продолжал: - Изначально владеют боевыми искусствами, знаниями по истории своего космоса и экзотическими видами сексуальной техники с людьми и треухами. За год обучения в нашем Институте Прислуги освоили необходимый набор сексуальных техник с прочими разумными видами космоса, а также языки английский, турецкий, устергодольский, Ради, Пхау и Рджалсан. Телохранительницы, жены, собеседницы, отличные товарищи - при соответствующем обращении. Только услышав последние слова распорядителя, Василий понял, что женщины вышли на помост не связанными. И еще он подумал, что едва ли это имперские амазонки: даже в Конфедерации всем известно, что с сексом у амазонок туго. - Сто кубов за каждую в отдельности, двести пятьдесят кубов за всю группу. Сатир с заднего ряда снова пальнул два раза в воздух. - Пятьсот кубов за группу! - откликнулся распорядитель. Трибуны заволновались, к распорядителю потянулись руки, флажки, набалдашники тростей и рукоятки мечей - каждый участник подавал знаки в своей собственной манере. Распорядитель еле успевал реагировать: - Шестьсот за группу! Семьсот! Тысяча! Тысяча двести! Тысяча триста! Ого!.. Тысяча пятьсот от Гина Мехры! Тысяча пятьсот! Есть другие предложения? Трибуны затихли. Женщины повернулись к молодому треуху в белоснежном тюрбане и стояли, приобняв друг дружку за плечи. На спокойных лицах чуть играла довольная улыбка - "отличные товарищи при соответствующем обращении" предвкушали веселую жизнь в гареме у молодого местного аристократа. - Ну что ж, девочки, - развел руками распорядитель. Он тоже был доволен. И тут со своего места поднялся блид. Трибуны ахнули. Женщины настороженно огляделись по сторонам и нервно вздрогнули, увидев вставшего блида. Невольно все трое приняли боевые стойки. Распорядитель, поняв, что произошло, втянул голову в плечи. - Девушки проданы, - попытался он возразить, но блид поднял руку и отчеканил без выражения, но громко и четко: - Вы не произнесли слова "продано". Согласно пункту Четыре Правил проведения торгов на аукционе Хора-дхир торг еще не закончен. Я предлагаю две тысячи кубов. Распорядитель пристально уставился прямо в глаза Мехре. Даже белый тюрбан не мог скрыть, как трепещет верхнее ухо аристократа. Мехра на секунду зажмурился, потом широко раскрыл глаза и, откинувшись на сидении, вдруг спокойно произнес: - Три тысячи. Распорядитель обернулся к блиду. Блид не шевелился. Он напоминал компьютер, в котором "крутится" сложная программа. Казалось даже, что внутри блида что-то щелкает, что-то ужасное и абсолютно безошибочное. Но на пустом лице этот процесс никак не отражался. Наконец, "программа" завершила работу и блид произнес: - Шесть тысяч четыреста пятьдесят один. Трибуны ахнули. Распорядитель с надеждой обернулся к аристократу, но Мехра удивленно развел руками: - Это ровно на пятьдесят кубов превышает мой сегодняшний предел. Разве что... Может, кто-то войдет в долю? - Как же, - грустно прошептал Цеба, - пункт Семь. Крыса не забудет об этом напомнить... Но Мин-хан уже вскочил на ноги: - Я! Я войду! Блид снова поднял руку - и снова над трибунами зазвучал его пронзительный бесцветный голос: - Согласно пункту Семь правил проведения торгов на аукционе Хора-дхир все альянсы должны заключаться до входа на амфитеатр и фиксироваться в объединенной дирекции. Вы можете представить соответствующий документ? Мин-хан хитро прищурился: - Дирекция мне готова подмышки лизать, - прошептал он и уже хотел громко ответить "Да", но Василий дернул его за рукав: - Молчать! - прохрипел он на ухо пирату и добавил, спокойно глядя ему в глаза: - Мы свое возьмем. Мин-хан, кряхтя, сел на место. Надежда погасла в глазах распорядителя. Он подал условный знак рукой, и женщин мгновенно обступила вооруженная охрана. Убедившись, что женщины не смогут натворить глупостей, распорядитель объявил: - Продано неизвестному... Эх... - он повернулся к женщинам, - простите. Затем кивнул охране. Женщин увели. А торги продолжились. - Лот двадцать первый. Воины различного происхождения, боевой опыт не менее двух лет, сто человек и три сатира. Все мужчины. Продаются только группой и только на вывоз. - Наши, - одними губами прошептал Мин-хан. Василий и сам уже видел, что на помост выводят бедуинов во главе с Пурдзаном. Трибуны оживились: слух о том, что сегодня будут продавать людей Шабеля, включая самого Черта, оказался правдой. К распорядителю потянулись руки, но он только покачал головой: - Подождите, это вам не марды. Начальная цена - тысяча кубов за группу. Лес рук мгновенно поредел. Василий глянул на самый верх, где сидел седой сатир с пистолетом. Но сатир не торопился стрелять в воздух. - Что, - усмехнулся Мин-хан, - ждешь, когда Равиль пальнет? Это мой парень, ему еще рано. Сейчас дядя Дун начнет, потом этот молодой дурень нагреется, и тогда уже - Равиль пальнет. Потом снова дядя Дун, потом опять дурень, а после него уже - наши друзья. Мин-хан, конечно, был профессионалом в своем деле: все произошло именно так, как он предсказывал. Сначала старичок в черной островерхой шляпе резко поднял цену до двух тысяч, Мехра предложил две с половиной, сатир выстрелил, как обычно, два раза, подняв цену до пяти. Дядя Дун объявил пять двести, намекнув тем самым, что его предел не за горами. Мехра торжествующе предложил шесть. И тут, конечно же, поднялся блид и предложил шесть тысяч четыреста пятьдесят один. - Продано! - выкрикнул распорядитель. Мин-хан пожал руку Цебе и стал пробираться между подвод к помосту. Василий махнул Хафизулле с Георгием и двинулся следом. Мин-хан взобрался на помост и положил лапу на плечо распорядителя: - Серела-боц, позволь мне проследить, чтобы товар отправился прямиком к покупателю. В ад. - Это твое право, - распорядитель понимающе кивнул. Он прекрасно знал об отношениях между Мин-ханом и Шабелем и поэтому не боялся никаких эксцессов. - Пятый коридор, зал имени Зхияка, там построят, и по седьмому коридору в бывшую первую кладовую. Распорядитель вытянул длинный палец в сторону коридора, по которому уводили бедуинов. Мин-хан спросил на всякий случай: - А в кладовой - блиды? - Блиды. - С адской машинкой? - С ней, скорее всего. Как иначе они в эту кладовку попадают? Там же тупик... Впрочем, я внутри не был, они не пускают никого. Да никто туда и не лезет... И ты не лезь. Помнишь, что было, когда Сухарь Менахем попытался туда влезть? - Да... - протянул Мин-хан, - полгорода разворотило. - И главное, - добавил треух, - блиды полгода на торгах не появлялись. Ты чуть не разорился, помнишь? - Как не помнить? - Ну, я-то знаю, - хмыкнул распорядитель, - тебе важно просто убедиться, что Черт попал в ад. Иди, провожай своего Черта. А я тут еще должен партию теток продать на вывоз. Неверные жены... Кстати, вечерком пошли со мной, тут новый кабак открыли. "Сатир и нимфа". - Да, слыхал. - И ребят приводи. Значит, не прощаемся. Погуляем. - Погуляем, - ответил Мин-хан, - погуляем... Зал имени Зхияка располагался под землей - коридор шел круто вниз и обрывался круглым низким помещением, по диаметру чуть ли не больше самого амфитеатра. Охрана, здоровые ребята в черных комбинезонах, строили проданных рабов в колонну по четыре. Тут были не только бедуины. Хмуро топтались давешние марды, рядом неподвижно стояли три невольницы - уже связанные, правда, не колючей проволокой, а ремнями из мягкой кожи. Были и другие рабы, проданные еще до того, как Василий с Мин-ханом прибыли на аукцион. Блиды, судя по всему, скупили почти всех. Интересно, подумал Василий, а неверных жен они тоже купят? Нет, не стали. Группа блидов, присутствовавшая на торгах, появилась в зале. И колонну повели. Первым двигался большой отряд сатиров в драных коричневых чалмах, за ними марды, следом - бедуины, еще один большой отряд из сатиров и треухов, а замыкали колонну понурые невольницы. Охранники с короткими ружьями наготове шли по бокам, блиды - сзади, а рядом с блидами, насвистывая, переваливался Мин-хан. Василий шел вдоль противоположной стены, а Хафизулла и Георгий, постоянно сбивая шаг и меняя позицию плелись в самом конце. Все выглядело очень натурально. Седьмой коридор, извиваясь, вел все ниже и ниже - видимо, бывшая кладовая располагалась где-то под залом имени Зхияка. Кстати, кто такой Зхияк? Но Василий не успел об этом поразмыслить: коридор кончился стальными воротами, справа и слева от которых стояло по два блида. Ворота со скрежетом отъехали в сторону, и колонна медленно двинулась на территорию блидов. В ад. Сквозь открытые ворота Василий увидел другие ворота. Те самые. Они находились далеко, в темноте, и светились тусклым розовым светом. Колаксайские охранники остались в коридоре, а рабы, чуть замедлив шаг, пошли дальше. Василий увидел, как первые пятерки рабов исчезают в розовом тумане. Исчезли сатиры. Почти исчезли марды. Вот к розовому свету приближаются первые бедуины... Пора! Василий два раза пронзительно взвизгнул, выхватил скорострельный пистолет и короткой очередью уложил троих блидов. Мин-хан сразу убил еще двоих, Георгий и Хафизулла - по одному. Колаксайская охрана растерялась, но блиды, стоявшие у ворот, моментально открыли ответный огонь, не жалея ни узников, ни колаксайцев, ни своего собственного товарища, которого буквально разорвало от мощной автоматной очереди. Среди узников бедуины, кажется, не пострадали. Женщины тоже - они, несмотря на ремни, быстро упали на пол и откатились к стене. Василий тоже упал, но покатился не к стене, а, наоборот, под ноги к узникам. Какой-то сатир наступил копытом ему на правую руку, в которой он сжимал пистолет. Василий издал еще один визг, предупреждая своих, выхватил левой рукой из-за пояса гранату и метнул в сторону ворот. Хафизулла предлагал воспользоваться "Зеленым шайтаном", но Василий решил, что блидам тоже может быть известен секрет газа, и взял обычную осколочную гранату армейского образца. Раздался взрыв, резкий скрежет осколков по стенам. Стоны раненых. Автоматные очереди стихли. Из кладовой впереди тоже не доносилось ни звука. Может, меня кантузило, испугался Василий... Нет, вот слышен ворчливый мат Мин-хана. Пират подскочил к лежащим блидам и на всякий случай дострелил их одиночными выстрелами в голову. Хафизулла и Георгий проскользнули в кладовку. Василий с Мин-ханом вошли следом. Среди трупов в серых туниках бродили бедуины - их в живых осталось примерно две трети. А у дальней стены, обрамленный в аккуратную прямоугольную рамку ворот, мерцал розовый туман. Но не этот свет приковал к себе взгляд Василия. К воротам крепился небольшой пульт, сбоку от которого тихо гудел какой-то аппарат. Передний кожух аппарата был понят. А под кожухом в аккуратном гнездышке, отражая розовые блики глянцевым боком, уютно свернулась золотая улитка.
ГЛАВА 5.
Василий быстро вышел из оцепенения. Любоваться на улитку времени не было: блиды - основной источник существования колаксайцев. Или, во всяком случае, обитателей Хоры. Если быстро не принять мер, сейчас сюда ломанется все местное мужское население. - Пур, охрану добить. Скорее! И трупы втащить сюда. Пурдзан махнул рукой нескольким бедуинам и скрылся в коридоре. Оттуда послышались редкие выстрелы. Через пару минут Пурдзан вернулся. - Все, курпан-баши. Сейчас ребята приволокут... Но выстрелы не прекратились. Вот упал один бедуин у самой двери, вот еще двое. - Кто стрелял? Мин-хан, увлекая Василия, кинулся к стене. Послышалась автоматная очередь. Стреляли с той стороны розового тумана. Со стороны Блидинга. Бедуины, разобравшись, наконец, в чем дело, открыли ответный огонь. Может быть, они и попадали в цель, но Василий представил себе, как за розовой завесой на место убитых блидов становятся новые и стреляют, стреляют... А вдруг они догадаются пальнуть из базуки?! Догадались. Василию повезло, что между ним и взрывом оказалось несколько бедуинов. Бедуинов разметало в клочья. Пурдзан и Мин-хан тоже остались живы, только Мин-хана ранило в руку осколком. Бедуины, находившиеся в коридоре, навалили трупы в дверном проходе и стреляли из-за этой жуткой баррикады по розовому туману. Но следующим взрывом, понял Василий, разнесет и баррикаду, и всех остальных... Краем глаза он увидил, как Пурдзан тщательно целится во что-то... Этот выстрел прозвучал громче других. А может, Василию только показалось. Просто выстрел Пурдзана был по своему эффекту важнее и страшнее, чем все другие выстрелы. Улитка рассыпалась золотыми искорками, взорвалась, похожая на маленький солнечный фейерверк. И исчезла. Погас розовый туман. - Пур... Что же ты, падла... - А что делать? - развел руками Пурдзан. Действительно, что теперь делать? Мин-хан поднялся с пола, прошелся вперевалку мимо ворот, которые больше никуда не вели. Подергал пятерней себя за бороду. - Ничего. Следующий раз... Василий тронул его за плече: - Какой, свиные уши, следующий раз? Где еще есть рынок рабов? - Нигде. В буферах - нигде. - Ну вот. Нужна улитка. Та золотая штука. - Я понял, понял... Пурдзан стоял, рассеянно почесывая дулом пистолета за длинным волосатым ухом. - А что, кроме, как у блидов... - Вроде, нигде больше нет. Василий присел на ближайший труп, обхватил себя за голову. - Вон та золотая кругляшечка? Которая разлетелась? Я ее видела раньше. Может... - Что?!! Василий и Мин-хан вскочили одновременно. Пурдзан перестал чесать за ухом, замер. Перед ними стояла одна из невольниц. Ее легкая одежда превратилась в обгорелые лохмотья, кожу изукрасили синяки и порезы - но, как ни странно, девушку все это вовсе не портило. И не волновало. - А где другие девченки? - масляно проворковал Мин-хан и стал мелкими шажками приближаться к девушке. - Трупы таскали, - просто ответила она, - а я сюда зашла. Стреляла. Потом Черт кругляшок взорвал. - Меня Пурдзаном зовут, - вставил Пурдзан. - А меня - Гюльчачай. Гуля. Очень приятно... Василий подошел к девушке вплотную, оттеснив Мин-хана. - Гуля, хватит трепаться. Где ты видала золотую улитку? Это очень важно. - Далеко отсюда. Настенная роспись... - То есть, не саму улитку, а только картинку? - Ну... да. - И там были нарисованы блиды? - Нет, в том-то и дело. - Тогда рассказывай. Василий снова присел на труп. Гюльчачай опустилась рядом на корточки. - Мы с девочками были раньше в гареме у дяди Цергхи... - Треух? Ученый? Так, а вы, собственно, из какого мира? - Ну... У нас там два таких больших государства, Империя и Конфедерация, а на Земле еще есть куча маленьких... - Земляки! Василий радостно вскочил, схватил девушку за плечи, отпустил. Гюльчачай продолжила: - Мы сами из Конфедерации, российские татарки... - Как?! - Просто... Из столицы. Из Казани. Василию сразу стало грустно. - Полное название вашей страны как звучит? - Греко-Российская Православная Конфедерация. - А другой страны? - Османская Империя Кельтского народа. Пурдзан причмокнул губами. - Не землячки. Все наоборот должно быть. - И у вас там есть великий ученый, треух, по имени Цергхи? - Шарлатан, - отмахнулась девушка, - но очень милый был дядька. Посол, между прочим. Василий вдруг понял, что в некоторых мирах должны разгуливать Василии Гиреи. Где-то живет Василий Гирей - гражданское лицо. Композитор какой-нибудь. Может, даже трус и предатель... Тьфу, гнать надо эти мысли и думать о главной задаче! - Ладно. Ты говори, что видела. - Вот, наш дядька очень любил археологию. А в экспедиции таскал нас за собой. Мы ему и гарем, и телохранителями были. И вот он копался на одной планетке... Иго-го, кажется. Нет. Название на фрукт похоже... Вспомнила. Айво. - Айво! Василий опять вскочил. - Да, Айво, - ответила девушка, - а что? Короче, мы с ним залезли в какой-то храм. - Зиккурат метров тридцать высотой? - Да... а откуда... - Не важно. Ты рассказывай, давай. - И там внутри комнатку нашли. Пустую. Только алтарь... - И кушетка в виде дракона. А улитки на алтаре не было? - Нет. Кушетка была, а кругляшечки этой не было. Зато на стенах нарисованы кругляшечки, и их таскают такие рыбы. - То есть, вы не оттуда сюда попали? - Нет. Мы обратно летели, и вдруг напали блиды. Дядька наш погиб, а мы отбились. Но уже здесь. - Понятно. А рыбы были странные, с человечьими ногами и руками? - Да-да-да, злющие, и у каждой по четыре ноги и по две руки, и все в шапках. Тут вскочил Мин-хан: - А шапки - типа воронок для бензина? Такой конус, - он показал руками, с загнутой трубкой наверху? - Да... - ответили одновременно Гюльчачай и Василий. Мин-хан ухмыльнулся, почесал брюхо. - Золотые рыбки, вот это кто. Я знал, что у них все есть. Оказывается, эта хрень тоже у них имеется. Только... - М-да, - добавил Пурдзан и покачал лохматой головой. Василий энергично прошелся между Пурдзаном и Мин-ханом. Посмотрел по очереди в глаза каждому. Пират потупился, но Пурдзан не отвел глаз, только продолжал качать головой и жевать губами. - Что, - спросил Василий, - опасно? Боязно? Голос Василия звучал тихо, но был готов перейти в грозный рев. На тебе! Вдруг бедуин, неустрашимый гази, вспомнил, гнида, что он - простой козел, специалист по парковому искусству! - Дир-зигун Пурдзан! Пурдзан вытянулся, перестал кивать, подобрал губы. И вдруг расслабился но не сник. Оглянулся назад, туда, где бедуины заканчивали втаскивать в комнату трупы. Снова повернулся к Василию. - Как ребята решат. Я, конечно, с тобой, курпан-баши. - А Мин-хан? Мин-хан поднял глаза. - Я домой хочу. Рыбалка - так рыбалка. Но сначала необходимо было добраться до корабля. - Георхий! Хаф! - позвал Василий. Георгий не ответил - Василий потом нашел его в коридоре, мертвого. А Хафизулла оказался жив, хоть и весь в крови. Но кровь была чужой. - Когда они из тумана снарядом грохнули, я успел прикрыться кем-то, пояснил Хафизулла, - а потом в этот туман ножом запустил. - Измаилитским? - Ни за что! У меня еще ведь несколько. Но по-любому зря, кажется. - Пур, рация при тебе? Пурдзан вытащил из-за пояса минирацию, потыкал кнопки, послушал, потряс в руке, снова потыкал. - Вроде, работает, но что-то экранирует, кажется. - Ладно. Мин-хан, сколько твоему мячику с космодрома лететь к стадиону? Мин-хан, как обычно, ухватился за свою бороду. - Взлет минут десять, лететь минуту, зависнуть... Где, кстати? - Поближе к выходу из этих пещер, чтобы трап скинуть. - Тогда еще десять минут. - Ясно. Пур, как только перестанет экранировать, свяжись с Шабелем, пусть корабль гонит сюда, виснет над стадионом поближе к нашему выходу... - А как я ему объясню, какой выход - наш? - По нам сейчас стрелять будут. Сам разберется. Трап вниз, и пусть нас прикрывает. - Хорошо, курпан-баши. - Тогда вперед. В коридоре никого не было. Но в зале имени Зхияка их уже ждали. - Блиды! - выкрикнул кто-то. - Нет, бедуины, - ответил другой охранник, видимо - начальник, и сразу скомандовал: - Огонь! Не дать им выйти! Выстрелы слились в одну протяжную оглушительную ноту. Коридор, к счастью, оканчивался массивными колоннами из желтоватого камня, в тени которых бедуины укрылись от пуль. - Сейчас... Сейчас... - бормотал Василий, настраивая бластер на широкую полосу. - Не получится, - раздался у самого уха голос Мин-хана, - лучеметы в буферах безобразят. - А на льдине получилось... Против твоих же орлов!.. Василий нажал на спуск. Луч ушел вверх по дуге. - На льдине получилось случайно, - процедил Мин-хан, не переставая стрелять по охранникам из своего пистолета, - вот если бы мы были на корабле, да мимо летела красная луна... На! На! Ах, дерьмо Ханумана!.. Несколько пуль попало в уже раненую руку Мин-хана. - Пур, гранаты! Гранаты есть?! - заорал Василий. - Последняя! Пурдзан выскочил на линию огня, метнул гранату и юркнул в тень. Вспышка, грохот, стоны - и снова автоматные очереди. Внезапно на фоне выстрелов послышался глухой рокот мотора. Василий выглянул из-за колонны и обомлел: в зал, отражая свет ламп черным лаком, неторопливо вкатывался танк. Длинная пушка смотрела круглым жерлом дульного тормоза прямо Василию в лицо. - Назад! Быстро!!! Взрывом разнесло центральную колонну, нескольких бедуинов сразу убило каменными осколками, остальные бросились бежать к кладовой. - Пур, еще раз! Свяжись! С кораблем! - Ну не выходит, курпан-баши! Не... Ага! Вышло! Пурдзан затараторил в микрофон рации: - Шабель, слышишь? Гони корабль... Что?!! Пурдзан поднял глаза и оторопело уставился на Василия. Неприятная догадка промелькнула у Василия в голове, но он собрался с духом и спросил: - Что такое? - Шабель получил за нас деньги и решил отвалить. Говорит, ему надоел джихад, он теперь снова пират. И Ольгу берет с собой. Вот трубохвост! Сортирный веник! Выблядок Мекрджала!!! Пурдзан в ярости швырнул рацию на каменный пол и растоптал ее копытом. Василий тихо добавил от себя: - Шайтанье дерьмо. Разрушив колонны, танк вкатился в коридор. Каждый раз, когда бедуины оказывались на линии огня, в них летел снаряд. Хорошо, что коридор весь состоял из поворотов - иначе бы всем сразу наступил конец. Остатки бедуинов бежали беспорядочной толпой вниз, к тупику-кладовке. А дальше? Позади за поворотом рокотал мотор и лязгали гусеницы. "Дальше - тишина," - вспомнил Василий строчку из мистерии Шейха Кибира. Перестреляют. Итак уже осталось человек двадцать, не больше. Интересно, девченки целы? Целы, вон бегут мимо черного пятна в стене... Пятно! Это же боковой проход! - Сто-о-ой!!! Проход шириной шага в четыре был закрыт стальной решетчатой калиткой. Вместо замка висела тяжелая цепь. Над проходом торчали две каких-то загогулины... Василий посветил фонарем. Из стены, выгнувшись, на Василия смотрели пустыми металлическими глазами две змеиные головы. Где-то он уже видел эти головы, эту разумную ярость в глазах без зрачков. Плевать. Главное - открыть калитку. Нескольких выстрелов хватило, чтобы цепь разлетелась, рассыпалась по полу черными червячками звеньев. - Сюда! - крикнул Василий, - Пур и Мин-хан вперед, девки за ними. Остальные, давайте быстро! Сам Василий остался прикрывать тыл. Когда последний бедуин скрылся в темноте, к проходу подкатил танк. Василий отступил на несколько шагов вглубь, поднял пистолет. Танк не мог развернуться в коридоре, не мог послать снаряд вдогонку. Пора бежать, но Василий медлил. Вот на фоне светлого пятна появился охранник, еще один... Охранники с ужасом глядели вверх - судя по всему, на змеиные головы. Потом первый охранник опустил глаза и встретился взглядом с Василием. Василий хотел было выстрелить, но охранник спокойно закинул автомат за спину, покачал головой. И сказал тихо: - Влипли вы, братцы. Лучше бы сдались. Или погибли бы по-человечески. Влипли. Первый охранник махнул рукой остальным, останавливая их. Танк заглушил мотор. Василий пожал плечами и побежал вглубь темного прохода, догоняя свой отряд.
ГЛАВА 5.
Василий быстро вышел из оцепенения. Любоваться на улитку времени не было: блиды - основной источник существования колаксайцев. Или, во всяком случае, обитателей Хоры. Если быстро не принять мер, сейчас сюда ломанется все местное мужское население. - Пур, охрану добить. Скорее! И трупы втащить сюда. Пурдзан махнул рукой нескольким бедуинам и скрылся в коридоре. Оттуда послышались редкие выстрелы. Через пару минут Пурдзан вернулся. - Все, курпан-баши. Сейчас ребята приволокут... Но выстрелы не прекратились. Вот упал один бедуин у самой двери, вот еще двое. - Кто стрелял? Мин-хан, увлекая Василия, кинулся к стене. Послышалась автоматная очередь. Стреляли с той стороны розового тумана. Со стороны Блидинга. Бедуины, разобравшись, наконец, в чем дело, открыли ответный огонь. Может быть, они и попадали в цель, но Василий представил себе, как за розовой завесой на место убитых блидов становятся новые и стреляют, стреляют... А вдруг они догадаются пальнуть из базуки?! Догадались. Василию повезло, что между ним и взрывом оказалось несколько бедуинов. Бедуинов разметало в клочья. Пурдзан и Мин-хан тоже остались живы, только Мин-хана ранило в руку осколком. Бедуины, находившиеся в коридоре, навалили трупы в дверном проходе и стреляли из-за этой жуткой баррикады по розовому туману. Но следующим взрывом, понял Василий, разнесет и баррикаду, и всех остальных... Краем глаза он увидил, как Пурдзан тщательно целится во что-то... Этот выстрел прозвучал громче других. А может, Василию только показалось. Просто выстрел Пурдзана был по своему эффекту важнее и страшнее, чем все другие выстрелы. Улитка рассыпалась золотыми искорками, взорвалась, похожая на маленький солнечный фейерверк. И исчезла. Погас розовый туман. - Пур... Что же ты, падла... - А что делать? - развел руками Пурдзан. Действительно, что теперь делать? Мин-хан поднялся с пола, прошелся вперевалку мимо ворот, которые больше никуда не вели. Подергал пятерней себя за бороду. - Ничего. Следующий раз... Василий тронул его за плече: - Какой, свиные уши, следующий раз? Где еще есть рынок рабов? - Нигде. В буферах - нигде. - Ну вот. Нужна улитка. Та золотая штука. - Я понял, понял... Пурдзан стоял, рассеянно почесывая дулом пистолета за длинным волосатым ухом. - А что, кроме, как у блидов... - Вроде, нигде больше нет. Василий присел на ближайший труп, обхватил себя за голову. - Вон та золотая кругляшечка? Которая разлетелась? Я ее видела раньше. Может... - Что?!! Василий и Мин-хан вскочили одновременно. Пурдзан перестал чесать за ухом, замер. Перед ними стояла одна из невольниц. Ее легкая одежда превратилась в обгорелые лохмотья, кожу изукрасили синяки и порезы - но, как ни странно, девушку все это вовсе не портило. И не волновало. - А где другие девченки? - масляно проворковал Мин-хан и стал мелкими шажками приближаться к девушке. - Трупы таскали, - просто ответила она, - а я сюда зашла. Стреляла. Потом Черт кругляшок взорвал. - Меня Пурдзаном зовут, - вставил Пурдзан. - А меня - Гюльчачай. Гуля. Очень приятно... Василий подошел к девушке вплотную, оттеснив Мин-хана. - Гуля, хватит трепаться. Где ты видала золотую улитку? Это очень важно. - Далеко отсюда. Настенная роспись... - То есть, не саму улитку, а только картинку? - Ну... да. - И там были нарисованы блиды? - Нет, в том-то и дело. - Тогда рассказывай. Василий снова присел на труп. Гюльчачай опустилась рядом на корточки. - Мы с девочками были раньше в гареме у дяди Цергхи... - Треух? Ученый? Так, а вы, собственно, из какого мира? - Ну... У нас там два таких больших государства, Империя и Конфедерация, а на Земле еще есть куча маленьких... - Земляки! Василий радостно вскочил, схватил девушку за плечи, отпустил. Гюльчачай продолжила: - Мы сами из Конфедерации, российские татарки... - Как?! - Просто... Из столицы. Из Казани. Василию сразу стало грустно. - Полное название вашей страны как звучит? - Греко-Российская Православная Конфедерация. - А другой страны? - Османская Империя Кельтского народа. Пурдзан причмокнул губами. - Не землячки. Все наоборот должно быть. - И у вас там есть великий ученый, треух, по имени Цергхи? - Шарлатан, - отмахнулась девушка, - но очень милый был дядька. Посол, между прочим. Василий вдруг понял, что в некоторых мирах должны разгуливать Василии Гиреи. Где-то живет Василий Гирей - гражданское лицо. Композитор какой-нибудь. Может, даже трус и предатель... Тьфу, гнать надо эти мысли и думать о главной задаче! - Ладно. Ты говори, что видела. - Вот, наш дядька очень любил археологию. А в экспедиции таскал нас за собой. Мы ему и гарем, и телохранителями были. И вот он копался на одной планетке... Иго-го, кажется. Нет. Название на фрукт похоже... Вспомнила. Айво. - Айво! Василий опять вскочил. - Да, Айво, - ответила девушка, - а что? Короче, мы с ним залезли в какой-то храм. - Зиккурат метров тридцать высотой? - Да... а откуда... - Не важно. Ты рассказывай, давай. - И там внутри комнатку нашли. Пустую. Только алтарь... - И кушетка в виде дракона. А улитки на алтаре не было? - Нет. Кушетка была, а кругляшечки этой не было. Зато на стенах нарисованы кругляшечки, и их таскают такие рыбы. - То есть, вы не оттуда сюда попали? - Нет. Мы обратно летели, и вдруг напали блиды. Дядька наш погиб, а мы отбились. Но уже здесь. - Понятно. А рыбы были странные, с человечьими ногами и руками? - Да-да-да, злющие, и у каждой по четыре ноги и по две руки, и все в шапках. Тут вскочил Мин-хан: - А шапки - типа воронок для бензина? Такой конус, - он показал руками, с загнутой трубкой наверху? - Да... - ответили одновременно Гюльчачай и Василий. Мин-хан ухмыльнулся, почесал брюхо. - Золотые рыбки, вот это кто. Я знал, что у них все есть. Оказывается, эта хрень тоже у них имеется. Только... - М-да, - добавил Пурдзан и покачал лохматой головой. Василий энергично прошелся между Пурдзаном и Мин-ханом. Посмотрел по очереди в глаза каждому. Пират потупился, но Пурдзан не отвел глаз, только продолжал качать головой и жевать губами. - Что, - спросил Василий, - опасно? Боязно? Голос Василия звучал тихо, но был готов перейти в грозный рев. На тебе! Вдруг бедуин, неустрашимый гази, вспомнил, гнида, что он - простой козел, специалист по парковому искусству! - Дир-зигун Пурдзан! Пурдзан вытянулся, перестал кивать, подобрал губы. И вдруг расслабился но не сник. Оглянулся назад, туда, где бедуины заканчивали втаскивать в комнату трупы. Снова повернулся к Василию. - Как ребята решат. Я, конечно, с тобой, курпан-баши. - А Мин-хан? Мин-хан поднял глаза. - Я домой хочу. Рыбалка - так рыбалка. Но сначала необходимо было добраться до корабля. - Георхий! Хаф! - позвал Василий. Георгий не ответил - Василий потом нашел его в коридоре, мертвого. А Хафизулла оказался жив, хоть и весь в крови. Но кровь была чужой. - Когда они из тумана снарядом грохнули, я успел прикрыться кем-то, пояснил Хафизулла, - а потом в этот туман ножом запустил. - Измаилитским? - Ни за что! У меня еще ведь несколько. Но по-любому зря, кажется. - Пур, рация при тебе? Пурдзан вытащил из-за пояса минирацию, потыкал кнопки, послушал, потряс в руке, снова потыкал. - Вроде, работает, но что-то экранирует, кажется. - Ладно. Мин-хан, сколько твоему мячику с космодрома лететь к стадиону? Мин-хан, как обычно, ухватился за свою бороду. - Взлет минут десять, лететь минуту, зависнуть... Где, кстати? - Поближе к выходу из этих пещер, чтобы трап скинуть. - Тогда еще десять минут. - Ясно. Пур, как только перестанет экранировать, свяжись с Шабелем, пусть корабль гонит сюда, виснет над стадионом поближе к нашему выходу... - А как я ему объясню, какой выход - наш? - По нам сейчас стрелять будут. Сам разберется. Трап вниз, и пусть нас прикрывает. - Хорошо, курпан-баши. - Тогда вперед. В коридоре никого не было. Но в зале имени Зхияка их уже ждали. - Блиды! - выкрикнул кто-то. - Нет, бедуины, - ответил другой охранник, видимо - начальник, и сразу скомандовал: - Огонь! Не дать им выйти! Выстрелы слились в одну протяжную оглушительную ноту. Коридор, к счастью, оканчивался массивными колоннами из желтоватого камня, в тени которых бедуины укрылись от пуль. - Сейчас... Сейчас... - бормотал Василий, настраивая бластер на широкую полосу. - Не получится, - раздался у самого уха голос Мин-хана, - лучеметы в буферах безобразят. - А на льдине получилось... Против твоих же орлов!.. Василий нажал на спуск. Луч ушел вверх по дуге. - На льдине получилось случайно, - процедил Мин-хан, не переставая стрелять по охранникам из своего пистолета, - вот если бы мы были на корабле, да мимо летела красная луна... На! На! Ах, дерьмо Ханумана!.. Несколько пуль попало в уже раненую руку Мин-хана. - Пур, гранаты! Гранаты есть?! - заорал Василий. - Последняя! Пурдзан выскочил на линию огня, метнул гранату и юркнул в тень. Вспышка, грохот, стоны - и снова автоматные очереди. Внезапно на фоне выстрелов послышался глухой рокот мотора. Василий выглянул из-за колонны и обомлел: в зал, отражая свет ламп черным лаком, неторопливо вкатывался танк. Длинная пушка смотрела круглым жерлом дульного тормоза прямо Василию в лицо. - Назад! Быстро!!! Взрывом разнесло центральную колонну, нескольких бедуинов сразу убило каменными осколками, остальные бросились бежать к кладовой. - Пур, еще раз! Свяжись! С кораблем! - Ну не выходит, курпан-баши! Не... Ага! Вышло! Пурдзан затараторил в микрофон рации: - Шабель, слышишь? Гони корабль... Что?!! Пурдзан поднял глаза и оторопело уставился на Василия. Неприятная догадка промелькнула у Василия в голове, но он собрался с духом и спросил: - Что такое? - Шабель получил за нас деньги и решил отвалить. Говорит, ему надоел джихад, он теперь снова пират. И Ольгу берет с собой. Вот трубохвост! Сортирный веник! Выблядок Мекрджала!!! Пурдзан в ярости швырнул рацию на каменный пол и растоптал ее копытом. Василий тихо добавил от себя: - Шайтанье дерьмо. Разрушив колонны, танк вкатился в коридор. Каждый раз, когда бедуины оказывались на линии огня, в них летел снаряд. Хорошо, что коридор весь состоял из поворотов - иначе бы всем сразу наступил конец. Остатки бедуинов бежали беспорядочной толпой вниз, к тупику-кладовке. А дальше? Позади за поворотом рокотал мотор и лязгали гусеницы. "Дальше - тишина," - вспомнил Василий строчку из мистерии Шейха Кибира. Перестреляют. Итак уже осталось человек двадцать, не больше. Интересно, девченки целы? Целы, вон бегут мимо черного пятна в стене... Пятно! Это же боковой проход! - Сто-о-ой!!! Проход шириной шага в четыре был закрыт стальной решетчатой калиткой. Вместо замка висела тяжелая цепь. Над проходом торчали две каких-то загогулины... Василий посветил фонарем. Из стены, выгнувшись, на Василия смотрели пустыми металлическими глазами две змеиные головы. Где-то он уже видел эти головы, эту разумную ярость в глазах без зрачков. Плевать. Главное - открыть калитку. Нескольких выстрелов хватило, чтобы цепь разлетелась, рассыпалась по полу черными червячками звеньев. - Сюда! - крикнул Василий, - Пур и Мин-хан вперед, девки за ними. Остальные, давайте быстро! Сам Василий остался прикрывать тыл. Когда последний бедуин скрылся в темноте, к проходу подкатил танк. Василий отступил на несколько шагов вглубь, поднял пистолет. Танк не мог развернуться в коридоре, не мог послать снаряд вдогонку. Пора бежать, но Василий медлил. Вот на фоне светлого пятна появился охранник, еще один... Охранники с ужасом глядели вверх - судя по всему, на змеиные головы. Потом первый охранник опустил глаза и встретился взглядом с Василием. Василий хотел было выстрелить, но охранник спокойно закинул автомат за спину, покачал головой. И сказал тихо: - Влипли вы, братцы. Лучше бы сдались. Или погибли бы по-человечески. Влипли. Первый охранник махнул рукой остальным, останавливая их. Танк заглушил мотор. Василий пожал плечами и побежал вглубь темного прохода, догоняя свой отряд.