Страница:
Бывший первый секретарь Могилевского обкома партии, ныне председатель Ревизионной комиссии ЦК КПБ, Иван Николаевич Макаров рассказывал, что в ту пору партийным и советским органам города и области пришлось встретиться с массой трудностей. Эвакуация населения, ценного оборудования. Через город непрерывным потоком шли беженцы из западных областей Белоруссии. Надо было организовать их питание, снабжение детей одеждой, в то же время - помогать воинским частям продовольствием, вывозить раненых. И главная забота организация обороны Могилева. В создаваемых отрядах народного ополчения, а они к концу обороны города насчитывали до 12 тысяч человек, не хватало оружия. Вначале удалось раздобыть 4 танкетки, затем 3 тысячи винтовок. На вооружение ополченцев вскоре стали поступать бутылки с горючей смесью, которые снаряжали комсомольцы и пионеры старших возрастов, входившие в отряды и противотанковые группы "малой артиллерии".
В Могилеве выходила издаваемая горкомом партии газета "За Родину", которая сыграла важную роль в мобилизации воинов и могилевчан на защиту города.
Мужество советских воинов и народных ополченцев не знало предела. Фашисты сбрасывали листовки, через радиоустановки предлагали защитникам города прекратить сопротивление, обещая "гарантировать жизнь и хорошее питание". В ответ на эти вражеские происки было решено на всех высоких зданиях города поднять красные флаги. Гитлеровцы бесновались, обстреливали город, сбивали флаги из орудий, а жители вновь их поднимали.
Уже в те первые и очень тяжелые дни войны ЦК Компартии Белоруссии принимал все меры для организации и развертывания партизанского движения и подпольной борьбы в тылу врага. Этим непосредственно занимались секретари и члены бюро Центрального Комитета П. К. Пономаренко, П. З. Калинин, Г. Б. Эйдинов, В. Н. Малин, Н. Е. Авхимович, И. П. Ганенко, И. И. Рыжиков, заведующий военным отделом Совета Народных Комиссаров БССР И. П. Кутейников и другие руководители. Активную роль в этих больших делах играли комсомольские вожаки республики М. В. Зимянин, К. Т. Мазуров, С. О. Притыцкий. Многие партийные, советские, комсомольские и хозяйственные работники стали во главе партизанских отрядов и организаторских групп. На подпольную работу только в Могилеве было оставлено около 400 патриотов.
Почти месяц обороняли Могилев 61-й стрелковый корпус, остатки 20-го механизированного корпуса и другие части. В этих боях личный состав проявил подлинное мужество и отвагу. Особенно отличилась 172-я стрелковая дивизия генерала М. Т. Романова.
Имя комдива Романова, талантливого военачальника и доблестного солдата, навсегда сохранят благодарные могилевчане. Героя обороны Могилева постигла трагическая участь. Выходя из окружения, он был тяжело ранен и погиб в фашистских застенках. О его последних днях на белорусской земле я узнал из материалов, присланных мне Марией Ефимовной Романовой - вдовой командира дивизии. После ранения Михаила Тимофеевича укрывала у себя семья могилевских патриотов Асмоловских, которая за это была почти вся расстреляна гитлеровцами. Оставшаяся в живых Елена Михайловна Абложная (Асмоловская), бывшая связная партизанского отряда К. М. Белоусова, писала: "22 сентября 1941 года группа карателей жестоко расправилась с нашей семьей и схватила Романова.
- Не бойтесь, товарищи! - сказал на прощание генерал. - Все равно мы победим!
Вот какая твердая вера была у этого человека. Сам раненный, рядом окровавленные тела расстрелянных, кругом гитлеровцы, а он одно знал: "Мы победим!"
Бережно хранят светлую память о мужественном советском командире, отдавшем свою жизнь за белорусскую землю, и его земляки горьковчане. В городе Горький в местном музее имеется стенд, посвященный прославленному волжанину, сражавшемуся за днепровский рубеж и его оплот - Могилев.
В сердцах могилевчан живут и вечно будут жить имена и многих других стойких, несгибаемых защитников их города, его освободителей, ибо память это долг. Мне неоднократно приходилось бывать на своей родной Могилевщине уже после войны, видеть, как на выжженной и истерзанной когда-то земле выросли многочисленные памятники, обелиски в честь наших солдат и командиров. На могилевской земле более 600 братских захоронений. В них покоится прах свыше 200 тысяч советских воинов и партизан. Нельзя не восхищаться этими людьми, которые в непередаваемо тяжелую пору сорок первого года, не имея в достатке оружия, боеприпасов, а порой и питания, имели такой высокий накал боевого духа, такой боевой азарт в схватках с сильным врагом.
Могилевчане с глубоким уважением называют, например, имя командира 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии полковника С. Ф. Кутепова. На западном рубеже города, самом трудном, на известном в военной истории Буйничском поле, где войска Северина Наливайко разбили шляхтичей, Кутепов вместе со своими бойцами не дал прорваться врагу. Командир погиб смертью храбрых при выходе из окружения, сделав все, чтобы полк был максимально боеспособен. А до этого рокового часа полковник Кутепов (он стал впоследствии прообразом генерала Серпилина в романе К. Симонова "Живые и мертвые") сумел так организовать бой с превосходящим противником, что тот невольно подумал - перед ним, по крайней мере, советская дивизия.
Один из немногих оставшихся в живых командиров из полка Кутепова В. С. Смирнов вспоминает, что было это 11 и 12 июля. Часть уже много дней обороняла город, в котором поддерживался строгий порядок, укреплялись позиции. Полк зарылся в землю. Напрасно враг пытался разбить его авиационными и артиллерийскими ударами. Все атаки гитлеровцев были отбиты с жестокими для них потерями.
Ночью разведка доставила командиру полка сведения о том, что в двух еще раньше пристрелянных нашими артиллеристами местах на опушке леса скопились готовые к атаке немецкие танки. По ним сосредоточили огонь три батареи. Потеряв до танковой роты, гитлеровцы ретировались. Но спустя некоторое время на опушку леса вышли еще семьдесят немецких танков и открыли ураганный огонь из орудий и пулеметов. На их пути был противотанковый ров. Обходя его, сомкнутая группа машин наткнулась на минное поле. Семь танков подорвались на нем. Остальные обошли ров и продолжали атаку.
Первый тяжелый танк успел проскочить заблаговременно заминированный нашими саперами мост на шоссе. Пропустив первую машину, саперы полка взорвали мост. Стоявшая у дороги батарея лейтенанта Возгрина открыла по остановившимся танкам огонь прямой наводкой, уничтожила три и, подпустив прорвавшийся тяжелый танк на близкую дистанцию, перебила ему гусеницы. Танк замер, но продолжал стрелять. Тогда сержант Тарасович вплотную подобрался к нему и бросил бутылку с бензином на раскаленную выхлопную трубу. Машина загорелась.
Полковник Кутепов и батальонный комиссар Зобкин, подведя итог боя, подсчитали, что полк уничтожил тридцать девять вражеских танков и до двух рот пехоты.
Вместе с пехотинцами 388-го стрелкового полка отважно сражался личный состав 340-го легкоартиллерийского полка под командованием полковника И. С. Мазалова. В неравных боях 11 - 13 июля они обескровили несколько вражеских частей. Мужественно воевали на земле Могилевщины воины 210-й моторизованной дивизии. Мы действовали с ней бок о бок, и я хорошо помню ее славного, умелого командира Феофана Агаповича Пархоменко, который смело водил свои полки в атаки, вдохновлял бойцов личной храбростью.
Высоким боевым духом отличались ополченцы и солдаты в синих шинелях. Бывший секретарь Могилевского горкома партии Андрей Ильич Морозов приводил немало примеров их самоотверженных действий. При обороне Днепровского моста вместе с бойцами 172-й дивизии отважно дрались ополченцы батальона, где комиссаром был П. Е. Терентьев. Они отбили многократные попытки гитлеровцев форсировать Днепр и прорваться к центру Могилева. Дрались до последнего вздоха.
Северо-западные подступы к городу защищал батальон милиции под командованием капитана К. Г. Владимирова. Из 250 бойцов к концу ожесточенной схватки осталось лишь 19. И раненные, они не покинули боевого рубежа. Имя комбата Владимирова увековечено ныне в Книге народной славы и в названии одной из улиц Могилева.
После боев на реке Друть соединения 20-го механизированного корпуса намечалось вывести в район деревни Сухари для переформирования. Однако выйти туда не было возможности. Пришлось 11 июля вступить в бой с частями 10-й танковой дивизии и полком "Великая Германия", пытавшимися наступать на Могилев с севера вдоль восточного береги Днепра.
В течение пяти дней корпус активными боевыми действиями не давал возможности вражеским войскам выйти к Могилеву, нередко переходя в контратаки. Такая контратака была предпринята 12 июля с рубежа Саськов, Николаевка в направлении деревень Бель, Рыжковичи. Противник был оттеснен и понес чувствительные потери. Контратаки корпусом в направлении Бель, Рыжковичи были повторены и на следующий день, что сковало значительные силы противника.
Части 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов продолжали выполнять приказ командующего войсками Западного фронта Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко: Могилев оборонять во что бы то ни стало. Причем наши войска часто сами переходили к активным наступательным действиям. Например, с утра 17 июля части 20-го механизированного корпуса нанесли удар по врагу в направлении Дубровка, Копысь и овладели населенными пунктами Доманы, Займище, Дивново, Ордать, Старые Чемоданы, Забродье и другими.
Здесь мы впервые стали свидетелями зверств гитлеровцев. В деревне Старые Чемоданы они заживо сожгли в трех строениях наших раненых бойцов. Фашисты рассчитывали, что это вызовет у советских воинов страх перед ними. Но зверства фашистов вызвали у советских людей не страх, а ненависть. Каждый наш боец сознавал, что нужно упорно драться до полной победы над врагом; пока глаза видят, а руки держат оружие, беспощадно уничтожать фашистских извергов.
В боях под Могилевом наши воины, несмотря на то что были слабо вооружены и испытывали недостаток в боеприпасах, проявили массовый героизм, нанесли врагу большой урон в живой силе и технике.
На помощь своим войскам под Могилевом немецко-фашистское командование вынуждено было перебросить пехотные дивизии 2-й полевой армии. Кровопролитные бои непосредственно за город с новой силой возобновились 20 июля. В наступление перешли 7-я и 23-я пехотные дивизии 7-го армейского корпуса противника при поддержке авиации.
Наши героические части отразили атаки превосходящих сил врага. Генерал-майор Ф. А. Бакунин 21 июля доносил командующему 13-й армией: "Вторые сутки веду упорные бои с превосходящими силами противника. Положение удерживаю. Снаряды кончаются. Прошу сообщить, когда будут доставлены снаряды"{14}.
Однако положение войск, находящихся в окружении в районе Могилева, с каждым днем усложнялось. 22 июля в бой за Могилев вступили еще две, 15-я и 78-я, пехотные дивизии противника. 23 июля встречным ударом 7-й пехотной дивизии с севера и 78-й с юга противнику удалось расколоть на две части нашу группировку, захватить железнодорожную станцию Луполово и располагавшийся в ее районе аэродром. Снабжение наших войск, и без того ограниченное, прекратилось полностью.
Обескровленные части нашего корпуса были переброшены на этот участок, в частности 51-й танковый полк - в район авиамоторного завода. Исполняющий обязанности заместителя командира 26-й танковой дивизии полковник К. Ф. Скоробогаткин лично мне на КП полка отдал приказ: овладеть рощей и выйти к станции Луполово.
Обнаружив наше сосредоточение, противник открыл массированный минометный огонь. Разрывом мины я был ранен, перевязал себя и приказал начать атаку.
В этом бою прекрасно проявил себя младший командир Ковалев. При разрыве мины выбыл из строя расчет противотанковой пушки. Ковалев один поднял лафет, повернул орудие на прямую наводку и вел по врагу уничтожающий огонь. Ковалев показал себя храбрым и умелым артиллеристом. Батарею, которой он стал командовать, называли "Ковалевской".
- Уж если она стоит на позиции, то немцы не пройдут, - говорили бойцы.
Нам удалось потеснить врага, захватить понтонный парк, который предназначался для форсирования Днепра. Вскоре я получил приказ командования дивизии на отход. Мы зажгли понтоны, машины и имущество и отошли в лес. Почти всю ночь позади нас разливалось огромное зарево.
Многие защитники Могилева погибли, но их вклад в победу над врагом никогда не будет забыт благодарными потомками, как не забыты доблесть русских войск, руководимых Петром Первым, в сражении у белорусской деревни Лесной - "матери полтавской победы"; как не забыта битва корпуса Раевского у Салтановки под Могилевом в 1812 году; как не забыто мужество красноармейцев 16-й армии, прославившихся на Могилевщине в годы гражданской войны; как не забыты освободители города от фашистской нечисти.
В июле сорок первого наши войска в районе Могилева сковали часть сил танковой группы Гудериана, нанесли им значительные потери и не дали с ходу прорваться на дальние подступы к Москве. Каждый выигранный бой и сражение, каждая остановка врага на несколько дней были чрезвычайно важны для нас в то время. Кстати, еще перед Смоленским сражением временные успехи немецкой армии, достигнутые в первую неделю войны, были расценены гитлеровским командованием как выполнение основной части плана "Барбаросса". Гальдер хвастливо записал в своем дневнике: "Не будет преувеличения, если я скажу, что кампания против России была выиграна в 14 дней". Еще более определенно высказался на следующий день Гитлер, заявив, что Советский Союз "практически войну проиграл".
Однако ни через неделю и ни через три недели, когда враг захватил Прибалтийские республики, Белоруссию, значительную часть Украины и Молдавии, он не добился победы. Это продвижение досталось врагу не легко. Наши войска нанесли ему серьезные потери в людях и технике. Только за 18 дней немецко-фашистская армия потеряла около 100 тысяч человек. Потери в танках к 10 июля составили около 40 процентов от первоначального количества, а авиация противника недосчиталась 950 самолетов.
В стане врага все чаще и чаще раздаются отнюдь не восторженные признания. "Противник очень силен. Он сражается фанатично и ожесточенно. Потери танковых войск в людях и технике значительны. Войска устали"{15}, так 11 июля докладывал германскому генеральному штабу полковник Охснер после посещения танковых групп, действовавших в Белоруссии. Но что полковник? Сам главнокомандующий германскими сухопутными силами генерал-фельдмаршал Браухич был настроен довольно пессимистически. 17 июля, возвратившись из инспекционной поездки в группу армий "Север", Браухич, докладывал, что советская авиация, которая считалась уничтоженной, на этом участке фронта добивается время от времени превосходства в воздухе. 25 июля этот же самый Браухич, который за месяц до нападения на Советский Союз исчислял сроки кампании четырьмя неделями, назвал Красную Армию "первым серьезным противником".
В ходе Смоленского сражения, наряду с ожесточенными боями под Себежем, Полоцком и Витебском - на севере, Могилевом, Рогачевом и Жлобином - на юге, еще более крупные бои разгорелись в центре Западного фронта - на смоленском направлении. Здесь наступала главная группировка фашистских войск, рвавшихся к Смоленску и к Москве.
Упорная борьба советских воинов и населения с немецко-фашистскими захватчиками непосредственно за Смоленск умножила былую славу этого города как города-воина, ключа и щита России. Эта слава - достояние многих поколений нашего народа. Она с ранних лет врастает в наше сознание, становится неотделимой от понятия Родины, ее героического прошлого.
Утвердившись на днепровском рубеже и кратчайшем пути из Западной Европы к древней русской столице, Смоленск на протяжении многих веков прикрывал от вражеских нашествий центральные районы страны. На его могучие крепостные стены, что взметнулись на высоком холме над Днепром, не раз обрушивались грозные шквалы судьбы. Иноземные орды шли на Москву, но всегда натыкались на далеко выдвинутый на запад боевой форпост - Смоленск. Ожесточенное сопротивление защитников этого города всегда давало возможность Москве и России выиграть время, собраться с силами и изгнать захватчиков. Смоленск не раз доказывал врагу, что военные успехи его на русской земле - явление временное.
Так было издревле. В начале XVII века войска интервентов во главе с Лжедмитрием вторглись далеко в пределы страны. А Смоленск стоял, воодушевляя Русь на решительную борьбу, поддерживая в народе геройский дух. Город выдержал двадцатимесячную вражескую осаду. Его опустошали голод, цинга, военные потери, но смоляне сражались до конца. В начале следующего столетия на Смоленщине был прегражден путь на Москву армии шведского короля Карла XII. А еще через сто лет, в ходе Отечественной войны 1812 года, защитники Смоленска задержали на несколько дней главные силы наполеоновских войск и тем самым позволили соединиться двум русским армиям - Барклая де Толли и Багратиона. Наполеону не удалось разгромить эти армии поодиночке. Завоевателя Европы ожидало поражение под Бородино от объединившихся русских войск под руководством великого полководца и организатора народной войны Михаила Илларионовича Кутузова. Сожженная Москва, бесславное бегство по голодной старой Смоленской дороге, сокрушительные удары русских воинов, ополченцев и партизан под Вязьмой, Ляхово, Красным, Смоленском - таков был финал "великой армии", жалкие остатки которой нашли свою окончательную гибель на Березине.
Летом и осенью 1941 года защитникам Смоленска, как и других городов и селений области, пришлось столкнуться с куда более сильным и коварным врагом, нежели это было в начале прошлого века. Гитлеровское командование сосредоточило на смоленском направлении наиболее крупную группировку из состава группы армий "Центр", которая значительно превосходила в силах, вооружении и боевой технике ослабленные в предыдущих боях соединения и части Западного фронта, прикрывавшие рубеж от Витебска до Могилева. В начале июля танковая группа Гудериана прорвала нашу оборону в районе Орши и Шклова, на стыке 20-й и 13-й армий, и устремилась на Смоленск и Ельню.
Жаркие бои в те дни развернулись на подступах к Смоленску на рубеже Гусино, Красное. Здесь до 15 июля с превосходящими силами 47-го моторизованного корпуса противника вели трудное единоборство 57-я танковая, 152-я стрелковая дивизии, подвижный мотоотряд подполковника П. И. Буняшина, бригада начальника Смоленского гарнизона полковника П. Ф. Малышева, состоявшая из милиции и смоленских добровольцев. Наши войска дрались с предельным напряжением моральных и физических сил. Особенно умело действовала 57-я танковая дивизия. Ее части сильными ударами изматывали врага, нанося ему ощутимые потери. Дивизией, которая в течение десяти дней сдерживала натиск превосходящего противника, командовал опытный и мужественный полковник В. А. Мишулин. Он был ранен, но продолжал руководить боем и одним из первых в те трудные дни был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Кавалером Золотой Звезды стал и заместитель командира батальона из этой же дивизии капитан И. А. Кадученко, который четыре раза водил в атаки две танковые роты, девять раз сам вступал в схватку с вражескими танками и выходил из них победителем.
В ночь на 16 июля начались уличные бои непосредственно в Смоленске. Его оборона была возложена на войска. 16-й армии под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Враг захватил южную часть города. Энергичный и мужественный командарм сумел организовать оборону по северному берегу Днепра. Были взорваны мосты. Сражение за Смоленск продолжалось в северной части города.
Армия генерала Лукина имела 46, 129, 152-ю стрелковые дивизии. Это были полнокровные, во всех отношениях крепкие соединения. Но и им было чрезвычайно трудно. Не имея танков, без авиационной поддержки, они почти три недели вели непрерывные схватки с врагом. В боях за удержание Смоленска особенно отличилась 129-я стрелковая дивизия генерал-майора А. М. Городнянского. В ночь на 20 июля она вновь овладела железнодорожной станцией. Не менее успешно действовала в то время и 152-я стрелковая дивизия полковника П. Н. Чернышева, ворвавшаяся в город со стороны Гнездово.
Наши войска и смоленские ополченцы еще 25 июля удерживали северную часть Смоленска. Но силы защитников города были на исходе. Как и их далекие предки, они стояли насмерть на смоленской земле, чтобы отсрочить вражеский удар по Москве. Защитники Смоленска сражались до последнего патрона, и случалось, что лишь в стреляные гильзы успевали вложить второпях написанные записки о своем последнем часе. Они адресовали прощальные слова всем советским людям, тем, кто жив и кто будет жить.
Вот некоторые из этих полуистлевших записок, найденных спустя десятилетия на смоленской земле. "Мы держались долго... Я, Курочкин Иван, Гриценко В. Г..." - пишут бойцы 152-й стрелковой дивизии. Им вторит артиллерийский расчет: "Погиб, но не сдался врагу. Наш девиз: победа или смерть! Лейтенант Зыбин, рядовые Захаров и Кудрявцев". О вере в неистребимую силу советского народа свидетельствует записка красноармейца С. М. Крутова, найденная в крупнокалиберном патроне. Воина не сломили ни ранение, ни вынужденный плен. "Дорогие люди, соотечественники, не забывайте нас, - писал боец в тяжелую минуту. - Мы, что могли бороться, боролись с фашистским псом. Ну вот, нас захватили в плен, раненных.
Истекаем кровью... Много народу уже померло от голода и побито. Кто найдет эту записку, пускай ее передаст в любые органы власти... Не может быть, останутся люди живы кто-нибудь на русской земле. Не может быть, чтобы эти гады всех перебили. Кто после нас будет живой, пускай помнит, что люди боролись за свою Родину, любили ее, как мать. Мы непобедимы". А далее подпись и адрес: "Горьковская область, Ковсонинский район, деревня Меленино"{16}.
Ожесточенное сражение за Смоленск проходило не только на подступах и непосредственно в городе, но и далеко за городом, на востоке, где вражеские танки и мотопехота, обходя с флангов, стремились отрезать наши войска от главных сил фронта. В те дни снабжение всем необходимым 16-й и 20-й армий генералов М. Ф. Лукина и П. А. Курочкина, сражавшихся в районе Смоленска, осуществлялось через Соловьевскую переправу на Днепре. Бои не прекращались здесь ни днем, ни ночью. Оборона переправы - это яркий пример непоколебимой стойкости и несгибаемого мужества советских воинов. Под непрерывным воздействием вражеской авиации длительное время ее удерживали бойцы сводного отряда полковника А. И. Лизюкова, отражая многочисленные попытки гитлеровцев сомкнуть кольцо окружения. Соловьевская переправа пала только в конце июля, когда на нее обрушился удар трех вражеских дивизий. Но и в этот критический момент последние защитники переправы под руководством майора М. Г. Сахно заняли оборону по восточному берегу Днепра у Соловьеве и не дали противнику форсировать реку{17}.
В начале августа армии генералов М. Ф. Лукина и П. А. Курочкина, попавшие в окружение на левобережье, при активном содействии группы генерала К. К. Рокоссовского отошли за Днепр. В результате рухнул замысел гитлеровского командования. Немецко-фашистским войскам не удалось уничтожить в районе Смоленска основные силы Западного фронта. Советские соединения измотали немецкие ударные группировки. Враг не добился решающего успеха на главном, смоленском направлении, и в конце июля группа армий "Центр" получила приказ перейти к обороне. В начале сентября войска Западного и Резервного фронтов смогли нанести сильные и неожиданные удары по противнику. Гитлеровцы понесли большие потери под Духовщиной. В районе Ельни была разгромлена сильная группировка противника и ликвидирован ельнинский выступ. Это были наши победы в наступательных боях. Они свидетельствовали не только о массовом героизме советских воинов, но и о их возросшем боевом опыте. Эти успехи вселяли уверенность в то, что не далек час, когда, как и в прошлом веке, после Смоленска врагу будет дано Бородино - генеральное сражение под Москвой.
Оценивая бои, которые в течение двух месяцев вели наши войска на Западном направлении, необходимо отметить, что они имели особенно большое значение в срыве гитлеровского плана "молниеносной войны". Смоленское сражение явилось крупнейшим событием первых месяцев борьбы на советско-германском фронте. В ходе его были остановлены немецко-фашистские войска, не знавшие поражений в Европе. Вынужденный переход врага к обороне восточнее Смоленска знаменовал собой провал хвастливых намерений гитлеровского руководства с ходу прорваться к Москве. Это был главный итог Смоленского сражения. В огне боев этого сражения родилась Советская гвардия - цвет армии, гордость народа. Совершили подвиги тысячи бойцов и командиров. Тысячи и тысячи воинов погибли героями во имя будущего счастья и свободы родного народа. И может быть, не всем им пока воздана заслуженная честь, но их боевые дела, как и тех солдат, что пали в приграничных сражениях, не безвестны. Смоленское сражение стало одной из первых заповедных страниц книги о нашей воинской доблести в минувшей войне. В этом сражении советские воины и народ совершили подвиг, который во многом предопределил первое крупное поражение немецко-фашистских войск под Москвой.
В Могилеве выходила издаваемая горкомом партии газета "За Родину", которая сыграла важную роль в мобилизации воинов и могилевчан на защиту города.
Мужество советских воинов и народных ополченцев не знало предела. Фашисты сбрасывали листовки, через радиоустановки предлагали защитникам города прекратить сопротивление, обещая "гарантировать жизнь и хорошее питание". В ответ на эти вражеские происки было решено на всех высоких зданиях города поднять красные флаги. Гитлеровцы бесновались, обстреливали город, сбивали флаги из орудий, а жители вновь их поднимали.
Уже в те первые и очень тяжелые дни войны ЦК Компартии Белоруссии принимал все меры для организации и развертывания партизанского движения и подпольной борьбы в тылу врага. Этим непосредственно занимались секретари и члены бюро Центрального Комитета П. К. Пономаренко, П. З. Калинин, Г. Б. Эйдинов, В. Н. Малин, Н. Е. Авхимович, И. П. Ганенко, И. И. Рыжиков, заведующий военным отделом Совета Народных Комиссаров БССР И. П. Кутейников и другие руководители. Активную роль в этих больших делах играли комсомольские вожаки республики М. В. Зимянин, К. Т. Мазуров, С. О. Притыцкий. Многие партийные, советские, комсомольские и хозяйственные работники стали во главе партизанских отрядов и организаторских групп. На подпольную работу только в Могилеве было оставлено около 400 патриотов.
Почти месяц обороняли Могилев 61-й стрелковый корпус, остатки 20-го механизированного корпуса и другие части. В этих боях личный состав проявил подлинное мужество и отвагу. Особенно отличилась 172-я стрелковая дивизия генерала М. Т. Романова.
Имя комдива Романова, талантливого военачальника и доблестного солдата, навсегда сохранят благодарные могилевчане. Героя обороны Могилева постигла трагическая участь. Выходя из окружения, он был тяжело ранен и погиб в фашистских застенках. О его последних днях на белорусской земле я узнал из материалов, присланных мне Марией Ефимовной Романовой - вдовой командира дивизии. После ранения Михаила Тимофеевича укрывала у себя семья могилевских патриотов Асмоловских, которая за это была почти вся расстреляна гитлеровцами. Оставшаяся в живых Елена Михайловна Абложная (Асмоловская), бывшая связная партизанского отряда К. М. Белоусова, писала: "22 сентября 1941 года группа карателей жестоко расправилась с нашей семьей и схватила Романова.
- Не бойтесь, товарищи! - сказал на прощание генерал. - Все равно мы победим!
Вот какая твердая вера была у этого человека. Сам раненный, рядом окровавленные тела расстрелянных, кругом гитлеровцы, а он одно знал: "Мы победим!"
Бережно хранят светлую память о мужественном советском командире, отдавшем свою жизнь за белорусскую землю, и его земляки горьковчане. В городе Горький в местном музее имеется стенд, посвященный прославленному волжанину, сражавшемуся за днепровский рубеж и его оплот - Могилев.
В сердцах могилевчан живут и вечно будут жить имена и многих других стойких, несгибаемых защитников их города, его освободителей, ибо память это долг. Мне неоднократно приходилось бывать на своей родной Могилевщине уже после войны, видеть, как на выжженной и истерзанной когда-то земле выросли многочисленные памятники, обелиски в честь наших солдат и командиров. На могилевской земле более 600 братских захоронений. В них покоится прах свыше 200 тысяч советских воинов и партизан. Нельзя не восхищаться этими людьми, которые в непередаваемо тяжелую пору сорок первого года, не имея в достатке оружия, боеприпасов, а порой и питания, имели такой высокий накал боевого духа, такой боевой азарт в схватках с сильным врагом.
Могилевчане с глубоким уважением называют, например, имя командира 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии полковника С. Ф. Кутепова. На западном рубеже города, самом трудном, на известном в военной истории Буйничском поле, где войска Северина Наливайко разбили шляхтичей, Кутепов вместе со своими бойцами не дал прорваться врагу. Командир погиб смертью храбрых при выходе из окружения, сделав все, чтобы полк был максимально боеспособен. А до этого рокового часа полковник Кутепов (он стал впоследствии прообразом генерала Серпилина в романе К. Симонова "Живые и мертвые") сумел так организовать бой с превосходящим противником, что тот невольно подумал - перед ним, по крайней мере, советская дивизия.
Один из немногих оставшихся в живых командиров из полка Кутепова В. С. Смирнов вспоминает, что было это 11 и 12 июля. Часть уже много дней обороняла город, в котором поддерживался строгий порядок, укреплялись позиции. Полк зарылся в землю. Напрасно враг пытался разбить его авиационными и артиллерийскими ударами. Все атаки гитлеровцев были отбиты с жестокими для них потерями.
Ночью разведка доставила командиру полка сведения о том, что в двух еще раньше пристрелянных нашими артиллеристами местах на опушке леса скопились готовые к атаке немецкие танки. По ним сосредоточили огонь три батареи. Потеряв до танковой роты, гитлеровцы ретировались. Но спустя некоторое время на опушку леса вышли еще семьдесят немецких танков и открыли ураганный огонь из орудий и пулеметов. На их пути был противотанковый ров. Обходя его, сомкнутая группа машин наткнулась на минное поле. Семь танков подорвались на нем. Остальные обошли ров и продолжали атаку.
Первый тяжелый танк успел проскочить заблаговременно заминированный нашими саперами мост на шоссе. Пропустив первую машину, саперы полка взорвали мост. Стоявшая у дороги батарея лейтенанта Возгрина открыла по остановившимся танкам огонь прямой наводкой, уничтожила три и, подпустив прорвавшийся тяжелый танк на близкую дистанцию, перебила ему гусеницы. Танк замер, но продолжал стрелять. Тогда сержант Тарасович вплотную подобрался к нему и бросил бутылку с бензином на раскаленную выхлопную трубу. Машина загорелась.
Полковник Кутепов и батальонный комиссар Зобкин, подведя итог боя, подсчитали, что полк уничтожил тридцать девять вражеских танков и до двух рот пехоты.
Вместе с пехотинцами 388-го стрелкового полка отважно сражался личный состав 340-го легкоартиллерийского полка под командованием полковника И. С. Мазалова. В неравных боях 11 - 13 июля они обескровили несколько вражеских частей. Мужественно воевали на земле Могилевщины воины 210-й моторизованной дивизии. Мы действовали с ней бок о бок, и я хорошо помню ее славного, умелого командира Феофана Агаповича Пархоменко, который смело водил свои полки в атаки, вдохновлял бойцов личной храбростью.
Высоким боевым духом отличались ополченцы и солдаты в синих шинелях. Бывший секретарь Могилевского горкома партии Андрей Ильич Морозов приводил немало примеров их самоотверженных действий. При обороне Днепровского моста вместе с бойцами 172-й дивизии отважно дрались ополченцы батальона, где комиссаром был П. Е. Терентьев. Они отбили многократные попытки гитлеровцев форсировать Днепр и прорваться к центру Могилева. Дрались до последнего вздоха.
Северо-западные подступы к городу защищал батальон милиции под командованием капитана К. Г. Владимирова. Из 250 бойцов к концу ожесточенной схватки осталось лишь 19. И раненные, они не покинули боевого рубежа. Имя комбата Владимирова увековечено ныне в Книге народной славы и в названии одной из улиц Могилева.
После боев на реке Друть соединения 20-го механизированного корпуса намечалось вывести в район деревни Сухари для переформирования. Однако выйти туда не было возможности. Пришлось 11 июля вступить в бой с частями 10-й танковой дивизии и полком "Великая Германия", пытавшимися наступать на Могилев с севера вдоль восточного береги Днепра.
В течение пяти дней корпус активными боевыми действиями не давал возможности вражеским войскам выйти к Могилеву, нередко переходя в контратаки. Такая контратака была предпринята 12 июля с рубежа Саськов, Николаевка в направлении деревень Бель, Рыжковичи. Противник был оттеснен и понес чувствительные потери. Контратаки корпусом в направлении Бель, Рыжковичи были повторены и на следующий день, что сковало значительные силы противника.
Части 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов продолжали выполнять приказ командующего войсками Западного фронта Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко: Могилев оборонять во что бы то ни стало. Причем наши войска часто сами переходили к активным наступательным действиям. Например, с утра 17 июля части 20-го механизированного корпуса нанесли удар по врагу в направлении Дубровка, Копысь и овладели населенными пунктами Доманы, Займище, Дивново, Ордать, Старые Чемоданы, Забродье и другими.
Здесь мы впервые стали свидетелями зверств гитлеровцев. В деревне Старые Чемоданы они заживо сожгли в трех строениях наших раненых бойцов. Фашисты рассчитывали, что это вызовет у советских воинов страх перед ними. Но зверства фашистов вызвали у советских людей не страх, а ненависть. Каждый наш боец сознавал, что нужно упорно драться до полной победы над врагом; пока глаза видят, а руки держат оружие, беспощадно уничтожать фашистских извергов.
В боях под Могилевом наши воины, несмотря на то что были слабо вооружены и испытывали недостаток в боеприпасах, проявили массовый героизм, нанесли врагу большой урон в живой силе и технике.
На помощь своим войскам под Могилевом немецко-фашистское командование вынуждено было перебросить пехотные дивизии 2-й полевой армии. Кровопролитные бои непосредственно за город с новой силой возобновились 20 июля. В наступление перешли 7-я и 23-я пехотные дивизии 7-го армейского корпуса противника при поддержке авиации.
Наши героические части отразили атаки превосходящих сил врага. Генерал-майор Ф. А. Бакунин 21 июля доносил командующему 13-й армией: "Вторые сутки веду упорные бои с превосходящими силами противника. Положение удерживаю. Снаряды кончаются. Прошу сообщить, когда будут доставлены снаряды"{14}.
Однако положение войск, находящихся в окружении в районе Могилева, с каждым днем усложнялось. 22 июля в бой за Могилев вступили еще две, 15-я и 78-я, пехотные дивизии противника. 23 июля встречным ударом 7-й пехотной дивизии с севера и 78-й с юга противнику удалось расколоть на две части нашу группировку, захватить железнодорожную станцию Луполово и располагавшийся в ее районе аэродром. Снабжение наших войск, и без того ограниченное, прекратилось полностью.
Обескровленные части нашего корпуса были переброшены на этот участок, в частности 51-й танковый полк - в район авиамоторного завода. Исполняющий обязанности заместителя командира 26-й танковой дивизии полковник К. Ф. Скоробогаткин лично мне на КП полка отдал приказ: овладеть рощей и выйти к станции Луполово.
Обнаружив наше сосредоточение, противник открыл массированный минометный огонь. Разрывом мины я был ранен, перевязал себя и приказал начать атаку.
В этом бою прекрасно проявил себя младший командир Ковалев. При разрыве мины выбыл из строя расчет противотанковой пушки. Ковалев один поднял лафет, повернул орудие на прямую наводку и вел по врагу уничтожающий огонь. Ковалев показал себя храбрым и умелым артиллеристом. Батарею, которой он стал командовать, называли "Ковалевской".
- Уж если она стоит на позиции, то немцы не пройдут, - говорили бойцы.
Нам удалось потеснить врага, захватить понтонный парк, который предназначался для форсирования Днепра. Вскоре я получил приказ командования дивизии на отход. Мы зажгли понтоны, машины и имущество и отошли в лес. Почти всю ночь позади нас разливалось огромное зарево.
Многие защитники Могилева погибли, но их вклад в победу над врагом никогда не будет забыт благодарными потомками, как не забыты доблесть русских войск, руководимых Петром Первым, в сражении у белорусской деревни Лесной - "матери полтавской победы"; как не забыта битва корпуса Раевского у Салтановки под Могилевом в 1812 году; как не забыто мужество красноармейцев 16-й армии, прославившихся на Могилевщине в годы гражданской войны; как не забыты освободители города от фашистской нечисти.
В июле сорок первого наши войска в районе Могилева сковали часть сил танковой группы Гудериана, нанесли им значительные потери и не дали с ходу прорваться на дальние подступы к Москве. Каждый выигранный бой и сражение, каждая остановка врага на несколько дней были чрезвычайно важны для нас в то время. Кстати, еще перед Смоленским сражением временные успехи немецкой армии, достигнутые в первую неделю войны, были расценены гитлеровским командованием как выполнение основной части плана "Барбаросса". Гальдер хвастливо записал в своем дневнике: "Не будет преувеличения, если я скажу, что кампания против России была выиграна в 14 дней". Еще более определенно высказался на следующий день Гитлер, заявив, что Советский Союз "практически войну проиграл".
Однако ни через неделю и ни через три недели, когда враг захватил Прибалтийские республики, Белоруссию, значительную часть Украины и Молдавии, он не добился победы. Это продвижение досталось врагу не легко. Наши войска нанесли ему серьезные потери в людях и технике. Только за 18 дней немецко-фашистская армия потеряла около 100 тысяч человек. Потери в танках к 10 июля составили около 40 процентов от первоначального количества, а авиация противника недосчиталась 950 самолетов.
В стане врага все чаще и чаще раздаются отнюдь не восторженные признания. "Противник очень силен. Он сражается фанатично и ожесточенно. Потери танковых войск в людях и технике значительны. Войска устали"{15}, так 11 июля докладывал германскому генеральному штабу полковник Охснер после посещения танковых групп, действовавших в Белоруссии. Но что полковник? Сам главнокомандующий германскими сухопутными силами генерал-фельдмаршал Браухич был настроен довольно пессимистически. 17 июля, возвратившись из инспекционной поездки в группу армий "Север", Браухич, докладывал, что советская авиация, которая считалась уничтоженной, на этом участке фронта добивается время от времени превосходства в воздухе. 25 июля этот же самый Браухич, который за месяц до нападения на Советский Союз исчислял сроки кампании четырьмя неделями, назвал Красную Армию "первым серьезным противником".
В ходе Смоленского сражения, наряду с ожесточенными боями под Себежем, Полоцком и Витебском - на севере, Могилевом, Рогачевом и Жлобином - на юге, еще более крупные бои разгорелись в центре Западного фронта - на смоленском направлении. Здесь наступала главная группировка фашистских войск, рвавшихся к Смоленску и к Москве.
Упорная борьба советских воинов и населения с немецко-фашистскими захватчиками непосредственно за Смоленск умножила былую славу этого города как города-воина, ключа и щита России. Эта слава - достояние многих поколений нашего народа. Она с ранних лет врастает в наше сознание, становится неотделимой от понятия Родины, ее героического прошлого.
Утвердившись на днепровском рубеже и кратчайшем пути из Западной Европы к древней русской столице, Смоленск на протяжении многих веков прикрывал от вражеских нашествий центральные районы страны. На его могучие крепостные стены, что взметнулись на высоком холме над Днепром, не раз обрушивались грозные шквалы судьбы. Иноземные орды шли на Москву, но всегда натыкались на далеко выдвинутый на запад боевой форпост - Смоленск. Ожесточенное сопротивление защитников этого города всегда давало возможность Москве и России выиграть время, собраться с силами и изгнать захватчиков. Смоленск не раз доказывал врагу, что военные успехи его на русской земле - явление временное.
Так было издревле. В начале XVII века войска интервентов во главе с Лжедмитрием вторглись далеко в пределы страны. А Смоленск стоял, воодушевляя Русь на решительную борьбу, поддерживая в народе геройский дух. Город выдержал двадцатимесячную вражескую осаду. Его опустошали голод, цинга, военные потери, но смоляне сражались до конца. В начале следующего столетия на Смоленщине был прегражден путь на Москву армии шведского короля Карла XII. А еще через сто лет, в ходе Отечественной войны 1812 года, защитники Смоленска задержали на несколько дней главные силы наполеоновских войск и тем самым позволили соединиться двум русским армиям - Барклая де Толли и Багратиона. Наполеону не удалось разгромить эти армии поодиночке. Завоевателя Европы ожидало поражение под Бородино от объединившихся русских войск под руководством великого полководца и организатора народной войны Михаила Илларионовича Кутузова. Сожженная Москва, бесславное бегство по голодной старой Смоленской дороге, сокрушительные удары русских воинов, ополченцев и партизан под Вязьмой, Ляхово, Красным, Смоленском - таков был финал "великой армии", жалкие остатки которой нашли свою окончательную гибель на Березине.
Летом и осенью 1941 года защитникам Смоленска, как и других городов и селений области, пришлось столкнуться с куда более сильным и коварным врагом, нежели это было в начале прошлого века. Гитлеровское командование сосредоточило на смоленском направлении наиболее крупную группировку из состава группы армий "Центр", которая значительно превосходила в силах, вооружении и боевой технике ослабленные в предыдущих боях соединения и части Западного фронта, прикрывавшие рубеж от Витебска до Могилева. В начале июля танковая группа Гудериана прорвала нашу оборону в районе Орши и Шклова, на стыке 20-й и 13-й армий, и устремилась на Смоленск и Ельню.
Жаркие бои в те дни развернулись на подступах к Смоленску на рубеже Гусино, Красное. Здесь до 15 июля с превосходящими силами 47-го моторизованного корпуса противника вели трудное единоборство 57-я танковая, 152-я стрелковая дивизии, подвижный мотоотряд подполковника П. И. Буняшина, бригада начальника Смоленского гарнизона полковника П. Ф. Малышева, состоявшая из милиции и смоленских добровольцев. Наши войска дрались с предельным напряжением моральных и физических сил. Особенно умело действовала 57-я танковая дивизия. Ее части сильными ударами изматывали врага, нанося ему ощутимые потери. Дивизией, которая в течение десяти дней сдерживала натиск превосходящего противника, командовал опытный и мужественный полковник В. А. Мишулин. Он был ранен, но продолжал руководить боем и одним из первых в те трудные дни был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Кавалером Золотой Звезды стал и заместитель командира батальона из этой же дивизии капитан И. А. Кадученко, который четыре раза водил в атаки две танковые роты, девять раз сам вступал в схватку с вражескими танками и выходил из них победителем.
В ночь на 16 июля начались уличные бои непосредственно в Смоленске. Его оборона была возложена на войска. 16-й армии под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Враг захватил южную часть города. Энергичный и мужественный командарм сумел организовать оборону по северному берегу Днепра. Были взорваны мосты. Сражение за Смоленск продолжалось в северной части города.
Армия генерала Лукина имела 46, 129, 152-ю стрелковые дивизии. Это были полнокровные, во всех отношениях крепкие соединения. Но и им было чрезвычайно трудно. Не имея танков, без авиационной поддержки, они почти три недели вели непрерывные схватки с врагом. В боях за удержание Смоленска особенно отличилась 129-я стрелковая дивизия генерал-майора А. М. Городнянского. В ночь на 20 июля она вновь овладела железнодорожной станцией. Не менее успешно действовала в то время и 152-я стрелковая дивизия полковника П. Н. Чернышева, ворвавшаяся в город со стороны Гнездово.
Наши войска и смоленские ополченцы еще 25 июля удерживали северную часть Смоленска. Но силы защитников города были на исходе. Как и их далекие предки, они стояли насмерть на смоленской земле, чтобы отсрочить вражеский удар по Москве. Защитники Смоленска сражались до последнего патрона, и случалось, что лишь в стреляные гильзы успевали вложить второпях написанные записки о своем последнем часе. Они адресовали прощальные слова всем советским людям, тем, кто жив и кто будет жить.
Вот некоторые из этих полуистлевших записок, найденных спустя десятилетия на смоленской земле. "Мы держались долго... Я, Курочкин Иван, Гриценко В. Г..." - пишут бойцы 152-й стрелковой дивизии. Им вторит артиллерийский расчет: "Погиб, но не сдался врагу. Наш девиз: победа или смерть! Лейтенант Зыбин, рядовые Захаров и Кудрявцев". О вере в неистребимую силу советского народа свидетельствует записка красноармейца С. М. Крутова, найденная в крупнокалиберном патроне. Воина не сломили ни ранение, ни вынужденный плен. "Дорогие люди, соотечественники, не забывайте нас, - писал боец в тяжелую минуту. - Мы, что могли бороться, боролись с фашистским псом. Ну вот, нас захватили в плен, раненных.
Истекаем кровью... Много народу уже померло от голода и побито. Кто найдет эту записку, пускай ее передаст в любые органы власти... Не может быть, останутся люди живы кто-нибудь на русской земле. Не может быть, чтобы эти гады всех перебили. Кто после нас будет живой, пускай помнит, что люди боролись за свою Родину, любили ее, как мать. Мы непобедимы". А далее подпись и адрес: "Горьковская область, Ковсонинский район, деревня Меленино"{16}.
Ожесточенное сражение за Смоленск проходило не только на подступах и непосредственно в городе, но и далеко за городом, на востоке, где вражеские танки и мотопехота, обходя с флангов, стремились отрезать наши войска от главных сил фронта. В те дни снабжение всем необходимым 16-й и 20-й армий генералов М. Ф. Лукина и П. А. Курочкина, сражавшихся в районе Смоленска, осуществлялось через Соловьевскую переправу на Днепре. Бои не прекращались здесь ни днем, ни ночью. Оборона переправы - это яркий пример непоколебимой стойкости и несгибаемого мужества советских воинов. Под непрерывным воздействием вражеской авиации длительное время ее удерживали бойцы сводного отряда полковника А. И. Лизюкова, отражая многочисленные попытки гитлеровцев сомкнуть кольцо окружения. Соловьевская переправа пала только в конце июля, когда на нее обрушился удар трех вражеских дивизий. Но и в этот критический момент последние защитники переправы под руководством майора М. Г. Сахно заняли оборону по восточному берегу Днепра у Соловьеве и не дали противнику форсировать реку{17}.
В начале августа армии генералов М. Ф. Лукина и П. А. Курочкина, попавшие в окружение на левобережье, при активном содействии группы генерала К. К. Рокоссовского отошли за Днепр. В результате рухнул замысел гитлеровского командования. Немецко-фашистским войскам не удалось уничтожить в районе Смоленска основные силы Западного фронта. Советские соединения измотали немецкие ударные группировки. Враг не добился решающего успеха на главном, смоленском направлении, и в конце июля группа армий "Центр" получила приказ перейти к обороне. В начале сентября войска Западного и Резервного фронтов смогли нанести сильные и неожиданные удары по противнику. Гитлеровцы понесли большие потери под Духовщиной. В районе Ельни была разгромлена сильная группировка противника и ликвидирован ельнинский выступ. Это были наши победы в наступательных боях. Они свидетельствовали не только о массовом героизме советских воинов, но и о их возросшем боевом опыте. Эти успехи вселяли уверенность в то, что не далек час, когда, как и в прошлом веке, после Смоленска врагу будет дано Бородино - генеральное сражение под Москвой.
Оценивая бои, которые в течение двух месяцев вели наши войска на Западном направлении, необходимо отметить, что они имели особенно большое значение в срыве гитлеровского плана "молниеносной войны". Смоленское сражение явилось крупнейшим событием первых месяцев борьбы на советско-германском фронте. В ходе его были остановлены немецко-фашистские войска, не знавшие поражений в Европе. Вынужденный переход врага к обороне восточнее Смоленска знаменовал собой провал хвастливых намерений гитлеровского руководства с ходу прорваться к Москве. Это был главный итог Смоленского сражения. В огне боев этого сражения родилась Советская гвардия - цвет армии, гордость народа. Совершили подвиги тысячи бойцов и командиров. Тысячи и тысячи воинов погибли героями во имя будущего счастья и свободы родного народа. И может быть, не всем им пока воздана заслуженная честь, но их боевые дела, как и тех солдат, что пали в приграничных сражениях, не безвестны. Смоленское сражение стало одной из первых заповедных страниц книги о нашей воинской доблести в минувшей войне. В этом сражении советские воины и народ совершили подвиг, который во многом предопределил первое крупное поражение немецко-фашистских войск под Москвой.