Ярослава Лазарева. Василиса

   – Знаю! – с вызовом ответила она. – И понять их можно! И вся деревня понимает!
   – Да я чего ж? И я с понятием! Сынок единственный погиб, но ведь негоже горе водкой заливать! – тихо и как-то виновато проговорил дед. – Совсем ведь спиваются!
   – Именно! А я и помочь ничем не могу, сижу тут на базе безвылазно! – сказала Василиса.
   – Да чем уж им поможешь-то? Не беседы же душеспасительные проводить! Тебе самой-то годков мало! Тебя еще уму-разуму учить надоть!
   – Хорошо бы и в церкву ходить чаще, – тихо произнесла она.
   – Это да, это да! – согласился он. – Вот ведь как жизнь устроена! С малолетства нам внушали, что бога и нет никакого, что все это опиум! А вера-то все равно в умах осталась неискоренимая!
   – Ты знаешь, что вышиваю я, что моя картина бисерная даже на выставку попала! – перевела разговор Василиса.
   – Знаю, внучка! Таланты, видать, у тебя! – с гордостью произнес Матвей Фомич. – Дело-то хорошее, тем более при церкви эти курсы твои рукодельные. Но ведь ты уже давно все премудрости изучила, так что можешь и тут вышивать, когда время есть.
   – Вот именно, когда время есть, – со вздохом заметила она. – Ну ничего, зимой забот поменьше, вот и займусь! А премудрости, как ты выразился, не все изучила! Рисунок никак не получается. Все криво, косо, ненатурально. Вчера пыталась камыш зарисовать. Уж чего, кажется, проще? Ан нет! Неживой и все тут!
   Матвей Фомич зевнул и тут же перекрестил рот.
   – Пойду-ка я вздремну, – тихо сказал он. – А то утро больно хлопотное было! Умаялся я!
   – Хорошо, дедушка! – ответила Василиса, налила в тазик воды из чайника и начала мыть тарелки.
   Когда она закончила уборку, то пошла на веранду и первым делом стянула платье, скинула босоножки и начала растирать онемевшие пальцы.
   «И охота городским модницам так целый день маяться? – думала Василиса. – Ну просто колодки пыточные, а не обувь! Да и в платье чуть не задохнулась!»
   Она накинула сорочку, улеглась на кровать и с наслаждением потянулась всем телом. Не заметила, как уснула.
   Очнулась Василиса оттого, что кто-то касался ее волос.
   – Кыш, Васька! – пробормотала она, не открывая глаз.
   И перевернулась на бок, подложив руки под щеку. Почувствовав, что ей жарко под простыней, скинула ее.
   – Вот это рубашенция! – услышала Василиса насмешливый шепот, вздрогнула и открыла глаза.
   На низкой скамеечке возле ее кровати сидел Алексей. Она вскрикнула и натянула простыню до подбородка.
   – Вы чего? – испуганно спросила Василиса и села, отодвинувшись к стене.
   – Хватит «выкать» уже! – сказал он. – Ты прости, что разбудил тебя, но вообще-то всего пять вечера. Или вы тут так рано укладываетесь? – ехидно поинтересовался он. – Дед тоже храпит в комнате. Я уж будить его не стал.
   – Я не храплю, – отчего-то обиделась Василиса. – Вздремнула немного. Я вообще-то корову доить встаю на заре, – зачем-то добавила она.
   – Ну-ну, – усмехнулся Алексей, – на заре, значит, Буренку доишь.
   – Не Буренку, а Зорьку, – зачем-то поправила Василиса. – А у вас в Москве что, так принято врываться в комнату к спящим девушкам? – в тон ему поинтересовалась она и опустила ноги на пол. – Вы бы отвернулись, мне одеться надо.
   – Ты и так одета… в какой-то ситцевый мешок! – сказал он.
   – Чего? – разозлилась девушка.
   Алексей посмотрел на нее с непонятным выражением, встал и взял с тумбочки потрепанную книгу.
   – Тургенева, значит, читаешь? – спросил он.
   – Читаю! – с вызовом ответила она. – И что?
   – Не люблю классиков, скучно, нудно, а уж природу описывают! Растягивают не на одну страницу! Тут у тебя и Бунин и Куприн… Неужели нравится?
   – А что в этих книгах может не нравится? – с удивлением спросила Василиса.
   – Длинноты! Да вот хоть, открываем Бунина «Темные аллеи» и первое предложение: «В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими чёрными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казённая почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать, пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами», – с выражением прочитал Алексей. – И это только одно предложение! Жесть!
   – И что? Не пойму, что вам не нравится-то! – усмехнулась девушка.
   – Несовременно! – резко ответил Алексей. – Сейчас информация коротко и емко передается!
   – На то они и классики, чтобы несовременно, – запальчиво ответила она. – Зато я вот сразу представила и дорогу, залитую дождями, и избу, к которой подкатил… ну этот… тарантас. Хорошо все описано! Жизненно! И вовсе не нудно! – сказала она и встала.
   – Да я про то, что зачем юной девушке все эти ветхозаветные истории! Ты бы современных авторов почитала что ли! Того же Пелевина или детективы Донцовой. И в вашем городишке наверняка есть книжные. Или ты из разряда так называемых «тургеневских девушек»?
   – Тургеневских? – переспросил она.
   – Есть такое понятие, – пояснил Алексей. – Несовременные девушки, словно сошедшие со страниц романов Тургенева, все такие романтичные, да и коса у тебя…
   – Обычная я! – перебила его Василиса. – И хватит уже насмехаться!
   – Да я серьезно! – сказал Алексей. – Все мои знакомые после окончания школы таких авторов и не читают! Это литература для пенсионеров. Вот моя бабушка, к примеру, зачитывается Толстым и тем же Буниным.
   – Отвернитесь, я оденусь! – хмуро проговорила Василиса. – Курган, между прочим, столица Зауралья! Ясно вам? И книжных в городе полно! Нечего думать, что мы тут все отсталые. А детективы эти ваши я читала, в деревенской библиотеке брала, да не по вкусу мне все эти убийства.
   – Ну понятно, тебе только про любовь подавай! Эх, девушки! – насмешливо сказал Алексей, перелистнул страницу и с выражением прочитал: «Знала, что давно вас нет прежнего, что для вас словно ничего и не было, а вот… Поздно теперь укорять, а ведь правда, очень бессердечно вы меня бросили, – сколько раз я хотела руки на себя наложить от обиды от одной, уж не говоря обо всём прочем». Это тебе и нравится! Страсти какие-то несусветные! – добавил он.
   – И что? – с вызовом спросила она. – Что здесь плохого-то? Или вам любви не надо? Да такой, чтобы одна и на всю жизнь!
   – Какие у тебя мечты нереальные! – пробормотал он и склонился над засунутыми за тумбочку «картинами» Василисы.
   Это были ее «пробы пера». Дед по ее просьбе выпилил прямоугольные куски оргалита, и она пыталась рисовать на них, предварительно загрунтовав белилами. Алексей вытащил небольшую картину, на ней изображался стол, покрытый белой скатертью с вышивкой по краю, на нем стояла деревянная резная чашка, наполненная рябиновыми кистями. Рядом лежали зеленые и красные яблоки.
   – А что! Очень даже недурно! – неожиданно похвалил Алексей. – Грубовато, правда, но и в этом есть свой стиль! Только явно не закончена твоя картина. Это ведь твоя? Я не ошибся?
   Василиса уже натянула сарафан. Она быстро подошла к Алексею, стоящему к ней спиной и выхватила картину.
   – Вы чего тут без спросу шаритесь? – раздраженно спросила она и засунула картину обратно за тумбочку.
   – Интересно! – спокойно ответил он и посмотрел девушке в глаза. – Все же работать вместе придется, вот и хочу узнать, что ты за человек.
   – Так спросите, чего надо, а вы сразу мои книги читать, мои вещи хватать! – с обидой проговорила она, накручивая на палец кончик косы.
   – Так именно вещи скажут о человеке намного больше, чем его слова! – с улыбкой ответил он. – Я и вышивку вижу незаконченную… вон, пяльцы на стуле лежат.
   – У меня бисерная икона на выставке первое место заняла, так-то! – гордо произнесла Василиса. – И вообще задержались вы тут! Да и без спроса вошли! А это моя личная территория!
   – Сорри, – кинул Алексей и вышел за дверь.
   Василиса глянула на лежащую на кровати ситцевую белую в мелкий синий цветочек рубашку производства местной фабрики.
   «Чего он? Мешком обозвал! – раздраженно подумала она. – Самая обычная рубаха! К тому же новая и совсем не застиранная. Дурак какой-то! Даже неприлично так разглядывать спящую девушку! Да и книги мои листал, картины рассматривал. Интересуется моей персоной!»
   Это предположение вызвало улыбку.
   Василиса сунула ноги в растоптанные джинсовые шлепки и вылетела в коридор. Она бросилась на кухню, чтобы поставить чайник. И обнаружила, что ведро пустое. Схватив его, метнулась из дому, и налетела на Алексея, который сидел на крыльце спиной к двери.
   – Ой! – пискнула она. – Простите!
   – Шуму-то от тебя сколько! – проворчал он. – Не даешь тишиной насладиться!
   – Тишиной? – неподдельно изумилась Василиса. – Вон как ветер шумит в лесу. Может, Бог даст, дождичка нагонит! Хоть бы бусинец прошел и то ладно, а то от жары высохло все!
   Алексей повернул голову и глянул на нее.
   – Что еще за бусинец? – уточнил он.
   – Так это…, – растерянно ответила она, – дождь у нас так называют… ну такой мелкий-мелкий, как бусы, вот!
   – А-а-а, – с непонятным выражением протянул он.
   Девушка осторожно обогнула его и спустилась с крыльца.
   – Ты за водой? – вяло поинтересовался он. – Может, помочь?
   – Помогите, коли охота! – обрадовалась Василиса. – Под навесом второе ведро возьмите.
   Колодец находился примерно посередине между домом егеря и гостиницей. Василиса бодро двинулась по тропинке, помахивая ведром. Алексей шел за ней. Колодец был довольно высоким с деревянным навесом. Василиса открыла крышку и опустила ведро, придерживая цепь. Она наклонилась. И тут же почувствовала, как Алексей привалился сзади и взялся за цепь поверх ее руки. Девушку бросило в жар, но она почему-то молчала и не шевелилась. Это длилось всего мгновение, но ей казалось, что время остановилось. Василиса лишь ощущала быстрое дыхание на своей шее и непонятное томление, разливающееся по всему ее телу.
   – Давай я сам, – сказал Алексей, отстраняясь от нее.
   Она отодвинулась, уступая ему место. Он наполнил ведра водой, потом уселся на небольшую деревянную скамью возле колодца и вытер пот со лба.
   – Уже, считай, вечер, но как жарко! – заметил Алексей. – Дай воды!
   Василиса сняла эмалированный ковшик с колодца, зачерпнула из ведра и подала ему. Он пил жадно, потом смочил лицо и волосы и заулыбался.
   – Садись, – предложил Алексей. – Чего стоишь?
   – Идти мне нужно, ужин готовить пора, вас кормить, – ответила Василиса, не двигаясь с места.
   Она только перекинула косу с плеча за спину и чуть приподняла подбородок.
   – Ужин? – засмеялся он. – Да я еще от обеда не отошел! Я обычно после девяти вечера ужинаю. Пока с работы доедешь, пока то, пока се.
   – Ага, – закивала Василиса, приблизилась и уселась рядом, внимательно глядя на его профиль, – а там уже и жена ждет, наготовит всего для вас.
   Алексей развернулся и близко заглянул ей в глаза. Лучи солнца позолотили его волосы и кончики ресниц. Василиса подумала, какие они у него длинные. А глаза в таком освещении показались ей скорее темно-голубыми, чем серыми.
   – Нет у меня никакой жены, – сообщил он после паузы, во время которой не сводил глаз с ее лица. – Мне всего-то двадцать семь, рановато семьей обзаводиться, не находишь?
   – А у нас в деревне рано женятся, – заметила она и отчего-то начала краснеть. – К вашему-то возрасту у всех уже дети!
   – И ты что ли собралась? – рассмеялся Алексей. – И куда спешить, не понимаю.
   – Нет у меня никого, – после паузы тихо проговорила она.
   – И это кажется мне странным, – ответил Алексей. – Ты ведь красивая девушка!
   – И вы красивый, – робко ответила она. – Но и у вас нет никого!
   Он с изумлением глянул на покрасневшую девушку и засмеялся.
   – Ужин все равно надо готовить, хотите вы кушать или нет, – недовольно произнесла Василиса и встала. – Дедушка всегда в шесть за стол усаживается. Режим у него.
   Алексей тоже встал, подхватил оба ведра и направился к дому. Василиса шла сзади, изучая его спину в голубой тенниске и узкие бедра, обтянутые синими джинсами.
   «Надо же, двадцать семь, – думала она, – а так и не скажешь! Я думала, младше он! И не женат! А чего? Парень видный, хоть и задавака!»
   На ужин Василиса отварила молодой картофель, посыпала его укропом и зеленым луком, сделала салат из огурцов и помидор. Накрыв на стол, пригласила Матвея Фомича. Он глянул на нее с недоумением, потом поинтересовался, где же гость.
   – А он еще не голодный, – ответила Василиса. – Сказал мне, что поздно ужинает.
   – Хлопоты одни! – вздохнул Матвей Фомич. – Сейчас бы с нами заправился и до утра. А то потом еще и его корми! Он так и будет себя вести? Поди, и встает поздненько?
   – Ничего, поднимем! – усмехнулась Василиса и села к столу.
   Когда закончили ужинать, Матвей Фомич отправился во двор. Под навесом стоял старенький газик, на котором они обычно ездили по делам. Вздыхая и что-то бормоча себе под нос, Матвей Фомич забрался под него.
   – Вам помочь? – услышал он через какое-то время голос Алексея.
   – Стукает чегой-то там, когда едешь, – ответил он и выбрался из-под машины. – И не пойму причину!
   – Давайте я посмотрю, – предложил Алексей.
   – Глянь! – явно обрадовался Матвей Фомич. – Только ты чистую-то одежу сыми! Извозишься!
   Алексей улыбнулся, стянул тенниску и полез под машину. Матвей Фомич сел на обрубок бревна, стоящий неподалеку.
   Василиса вышла из дома в тот момент, когда Алексей выбирался из-под газика. В его руке был кусок сосновой ветки.
   – Вот тут что застряло, – сказал он и отбросил ветку в сторону.
   – Благодарствую, – закивал Матвей Фомич и встал. – Это мы вчерась по оврагу ехали. Помнишь, Васена?
   – Еще бы! – пробормотала она. – Сам же туда скатился, газон не удержал, чуть не перевернулись!
   – Ага, ага, – продолжал кивать Матвей Фомич. – Так уж вышло!
   – Да вы измазались все! – заметила Василиса, подходя к Алексею. – Айда на озеро! Я как раз банки хотела помыть.
   Она стянула с веревки полотенце, захватила трехлитровые банки, стоящие возле крыльца, легко отпихнула ногой льнущего к ней кота и двинулась к калитке.
   – Поди, баньку надо истопить, – неуверенно проговорил Матвей Фомич. – Да ты что-то помалкиваешь на этот счет. С дороги самое то!
   – Да уж день прошел! – усмехнулся Алексей. – Я лучше на озере! Вода у вас чистая! Вы бы Москва-реку увидели! Жуть! Там вся таблица Менделеева и не только.
   Матвей Фомич глянул на него, явно не понимая о чем речь, потом вновь закивал, приговаривая:
   – Ну идите тогда на озеро, коли в баньку нет охоты. Мы вообще-то по субботам ее топим, а сегодня лишь четверг. Но для гостей завсегда пожалуйста, как у них нужда возникает. Хоть каждый день!
   Василиса уже покинула двор. Алексей взял тенниску и двинулся за ней.
   Они пришли на берег озера. Стайка уток с мостков бросилась в воду.
   – У вас и на птицу хорошая охота? – поинтересовался Алексей и, низко склонившись к воде, начал отмывать руки.
   – Да, охота у нас знатная. В сезон гостиница полна, да еще и в бильярдной кровати иногда ставлю, – сказала Василиса и начала оттирать банки. – Вы мыло-то возьмите. Вон, хозяйственное лежит с краю. Это я утром забыла.
   – Бильярдная – это вон тот домишко? – спросил Алексей, оглядываясь.
   На берегу озера за небольшой деревянной беседкой находилось строение, как и гостиница, обшитое досками янтарного цвета. Возле входа располагалась огромная открытая веранда под шиферной крышей.
   – Это мы так называем, – пояснила Василиса. – Но там и взаправду бильярд есть. Приезжие играют иногда. Но, в основном, начальство. А охотникам в сезон не до развлечений.
   – Интересно, интересно, – пробормотал Алексей, выпрямляясь и вытирая руки. – Я бильярд люблю. Только с кем я тут играть буду? Ты умеешь?
   – Не-а, – покачала она головой, – мне без надобности.
   – Еще бы, – пробормотал Алексей и окинул взглядом ее полную фигуру. – Поплавать что ли? – задумчиво спросил он и начал расстегивать джинсы.
   Василиса ойкнула и тут же отвернулась.
   – Ты чего? – засмеялся он. – Я ведь не нудист, так что зря так реагируешь. Давай, тоже в воду?
   – Но я…, – начала Василиса, поворачиваясь к нему.
   Увидев, что он уже снял джинсы и стоит перед ней в светло-серых плавках, она замолчала, не в силах отвести глаз от его тонкой талии, стройных бедер, прямых мускулистых ног. Василиса никогда не видела парня в таких узких плавках. Деревенские ребята обычно купались в широких шортах чуть ли не до колен или вообще в семейных ситцевых трусах. Она почувствовала, что краснеет, и снова отвернулась.
   – Странная ты, – заметил Алексей и пошел к краю мостков. – Надумаешь, раздевайся и тоже в воду.
   Василиса, услышав всплеск, повернула голову и посмотрела на быстро плывущего Алексея. Он с шумом отфыркивался, потом повернул голову и весело закричал:
   – Давай ко мне! Вода просто супер!
   И снова устремился вперед. Василисе тоже очень хотелось искупаться, но под сарафаном на ней было нижнее белье. И она не могла себе представить, что разденется перед малознакомым парнем. Тут она вспомнила, как утром Алексей видел ее обнаженной, и зарделась, чувствуя непонятное, но приятное волнение. Она подошла к краю мостков и уселась, опустив ноги в воду. Алексей уже отплыл на довольно большое расстояние. Он перевернулся на спину и замер, покачиваясь на волнах. Василиса не сводила с него глаз, побалтывая ногами. Вдруг ее ступню задело что-то мохнатое, она вздрогнула и невольно дернула ногой. Эта была длинная пушистая водоросль. И Василиса улыбнулась своему испугу. Она отчего-то задержала взгляд на пальцах ног и недовольно поморщилась. Девушка часто ходила босиком, и ногти были не особо чистые. Василиса неожиданно вспомнила о виденных в фильмах красотках с наманикюренными ноготками не только рук, но и ног, и подумала, что Алексей наверняка обращает внимание на такие вещи. Она начала усердно чистить ногти. Потом взяла кусок хозяйственного мыла и натерла им пятки. Тщательно вымыв ступни, вздохнула и снова уселась на край мостков, опустив ноги в воду. Алексей уплыл далеко. Правда, он уже развернулся и направлялся в сторону берега.
   Когда он оказался в метре от мостков, то вдруг начал смеяться и брызгать на Василису. Она отворачивалась и тоже смеялась.
   – Ну что это вы делаете? – говорила она. – Вы меня всю измочили!
   – А чего ты? Давно бы поплавала! – ответил он, выбираясь на мостки и усаживаясь рядом. – Как же хорошо! Вода сказочная! И какая у вас красота! Я уже проникся. Счастливая ты, Васька!
   Услышав такое странное на ее взгляд сокращение имени, девушка поджала губы и недовольно заметила:
   – Васька – это наш кот.
   – Ах, да! Сорри! Ты же Василиса! – нараспев проговорил Алексей ее имя и неожиданно сильно толкнул девушку.
   Она ойкнула и свалилась в воду. Алексей прыгнул следом и тут же обхватил ее за талию, крепко прижав к себе.
   – С ума вы сошли? – возмутилась она, упираясь сжатыми кулачками ему в грудь и стараясь не смотреть в смеющиеся глаза. – Чего это разыгрались, как маленький? Сарафан вот мой намочили!
   – Ничего, высохнет! – не унимался он и прижимал ее все крепче.
   Улыбка исчезла с его лица. Василиса глянула в его глаза и заметила, как стремительно расширяются зрачки. Его губы начали приближаться.
   – Одурел вконец?! – взвизгнула она и с такой силой толкнула Алексея, что он упал навзничь на воду и тут же скрылся с головой. – Ненормальный какой-то! – зло проговорила она и выбралась на мостки.
   Отжав подол, решительно двинулась прочь, не оглядываясь.
   Алексей пришел в тот момент, когда Василиса заканчивала доить Зорьку. Она переоделась в старенький ситцевый халат вылинявшего голубого цвета. Алексей приблизился к навесу, под которым обычно происходила дойка, и поморщился от дыма. Василиса, как правило, ставила старое ведро неподалеку, и в нем поджигала сырую хвою. Густой дым отгонял комаров, ей было легче доить, потому что корова стояла спокойно. Выдавив последние капли в ведро, Василиса вышла из-под навеса. Она поставила ведро возле длинного стола, на котором находились приготовленные банки. Потом загнала Зорьку в коровник. Алексей молча наблюдал за ней. Но Василиса не обращала на его присутствие никакого внимания. Брови ее хмурились, губы были поджаты. Она процедила молоко через марлю, сложенную в несколько слоев, аккуратно закрыла банки, вымыла ведро и опрокинула его на пенек. Затем неторопливо направилась к дому.
   – Молочком-то не угостишь, хозяюшка? – поинтересовался Алексей.
   Василиса остановилась и хмуро на него глянула. Потом ответила довольно ехидно:
   – Да ваши городские желудки больно нежные. От цельного парного молока обычно у гостей понос начинается, да такой неудержимый!
   – Ничего, как-нибудь справлюсь, – весело ответил он и подошел к столу. – Можно налить? – все-таки спросил он.
   – Воля ваша, но я предупредила! – ответила Василиса и села на крыльцо.
   Алексей налил полную кружку молока и подошел к ней. Он медленно отпил и уселся рядом.
   – Ты прости меня, – тихо произнес он и заглянул ей в глаза.
   Василиса перестала улыбаться и внимательно посмотрела в его лицо.
   – Ой, у вас молочные усы! – сказала она другим тоном.
   Алексей вытер тыльной стороной ладони рот и улыбнулся.
   – Мир? – спросил он и взял ее за локоть. – Простила?
   – Не знаю, – после паузы ответила она. – Но ведь обидно! Чего лапать-то сразу?!
   – Не удержался! – живо заговорил Алексей. – Ты должна понимать, какая ты красавица. Я ведь мужчина! Мне трудно устоять против твоей прелести!
   – Да что вы такое говорите! – тут же смутилась она. – Какая я красавица! Я же толстая!
   – Что б ты понимала! – задорно рассмеялся он. – Ты самая настоящая русская красавица! Таких раньше художники на полотнах запечатлевали. Кустодиев, к примеру, любил таких вот пышнотелых. Но ты и в музее-то ни разу, наверное, не была!
   – Почему это? – мгновенно обиделась Василиса. – У меня, между прочим, – с гордостью добавила она, – родная тетка в Москве живет, так что бывали, знаем. И в музеи хаживали! И Кустодиева этого знаем! «Чаепитие в Мытищах» его ведь? Есть у меня в одной книге репродукция. Но вовсе я не такая толстая, как купчихи, каких он любил рисовать.
   Алексей допил молоко и с любопытством на нее посмотрел.
   – Надо же! – сказал он и усмехнулся. – А ты не такая и темная!
   – Вы опять за свое? – с обидой спросила Василиса. – Или нравится вам меня дразнить?
   – Не обращай внимания! – ответил он. – Характер у меня такой!
   – Исправлять надо плохой характер! – назидательно произнесла девушка.
   Но начала улыбаться.
   – Значит, в Москве ты была! – другим тоном сказал Алексей. – И даже родная тетка там живет. И часто ты к ней ездишь?
   – Нет, что вы! – грустно проговорила Василиса. – Последний раз с родителями ездила. Мне тогда десять лет было. Тетя Варя – младшая сестра моей мамы. Она после школы работать в Москву поехала, поступила ученицей на завод, общежитие дали. А потом замуж вышла за такого же заводского, но москвича. И вот уже много лет в Москве живет. Так-то!
   – Обычная история провинциалки, – пробормотал Алексей. – И что же, она так все на заводе ученицей? – поинтересовался он и усмехнулся.
   – Она мастер уже давно! – с гордостью сообщила Василиса. – Техникум закончила без отрыва от производства.
   – Понятно, – сказал он и придвинулся к ней. – А твои родители где?
   Василиса опустила голову и замолчала. Алексей вдруг заметил, что слезинка побежала по ее щеке. Он испуганно посмотрел в ее расстроенное лицо, потом взял за дрогнувшую руку.
   – Ты плачешь? Что случилось? – тихо спросил он.
   – Они сгорели два года назад, – прошептала Василиса. – Пожар сильный в нашей деревне случился, аккурат под Покров. Тогда четыре двора начисто выгорело, и наш тоже. А я у дедуни гостила, здесь была. Наутро только узнала.
   Она прижала ладони к лицу и всхлипнула. Алексей обнял ее за плечи и мягко проговорил:
   – Прости меня, я не знал! Бедная ты, бедная. Одна осталась!
   Василиса перестала всхлипывать и посмотрела на него влажными глазами.
   – Почему это одна? Вот дедушка у меня тут, он мамки моей родитель, в деревне еще бабка с дедом. Это – отцовы. Но они совсем старенькие. Я поначалу у них жила, но… в общем это неважно! Сюда перебралась. Еще, как я тебе уже сказала, родная тетка в Москве. А у нее сынок Витюшка, считай, мой сродный брат. Вот нас сколько! А ты говоришь, одна я.
   – Это хорошо, что родни так много, – увещевающим тоном сказал он. – Успокойся, Василисушка! Все у тебя будет замечательно! Только почему ты образование не получила, хоть бы и среднее специальное?
   – А где? – усмехнулась она и повернула к нему покрасневшее лицо. – В нашей деревне школа только до девятого. И что, в город ехать? А там где жить? Учиться-то я люблю, но из-за всего этого одиннадцать не закончила. В институт не поступить мне ни за что, а в училище неохота. Да и на кого? На маляра-штукатура? Не по мне это! К тому же в общаге жить замаешься! У меня есть подруги, которые учатся в городе. Ужас, что рассказывают! Горючими слезьми умываются чуть ли не каждый день!
   – Да ладно! – недоверчиво проговорил Алексей и снова взял ее за локоть. – Кто хочет, тот всегда найдет место под солнцем! Не будешь же ты всю жизнь егерем работать?