Юлдашева Мухаббат. Великая молочная река

   - Отстаньте от меня! Я еще спать хочу.
   - Ишь, какой! - рассердились райхоны. - Сейчас в саду появится самый знаменитый, самый известный артист мира, а ты и слушать его не хочешь! Вот совсем зазнался, а всего-то навсего - мак-самосейка!
   А роза - алая и душистая - гордо вскинула голову, заявив маку:
   - Сорняком ты был, сорняком и останешься.
   Этого Хуршид не выдержал. Пусть мак немножко и зазнается, но нельзя же так.
   - Эй, зачем вы обижаете самосейку? И что это за самый знаменитый артист мира?
   Цветы замолчали. Вроде как растерялись от того, что Хуршид их подслушал.
   - Ладно, не бойтесь, - решилась наконец маргаритка. - С Хуршидом можно дружить, он нас никогда не обижает. Пусть он тоже увидит самого знаменитого артиста и послушает его песни.
   - Ладно, оставайся, Хуршид, - зашелестели цветы.
   - Но кто он, этот артист?
   - Посиди спокойно, скоро увидишь.
   Все смолкло, стихло, а потом вдруг легко потянуло прохладным нежным ветерком, и цветы радостно захлопали в листики-ладошки. Это прилетел самый знаменитый артист в мире, и Хуршид, конечно, тут же его узнал.
   Соловей!
   Серый чапан на певце серебрился, соловей наклонял голову то вправо, то влево, смотрел на слушателей то правым, то левым глазом, а потом произнес:
   - Первую песню я посвящаю алой красавице - розе, самому красивому цветку в мире!
   Цветы радостно захлопали, а черешня даже замахала всеми своими ветками. Алая роза еще выше подняла свой бутон и презрительно скосила глаза на мак: слышит ли соловья этот невежа? Хуршид даже подумал: вот задразнят они самосейку, вот доведут они его до слез, эти садовые цветы.
   А соловей уже начал песню.
   Кем бы он ни был, как бы он себя не держал, с кем бы он там ни дружил, но это был певец, и певец настоящий! Даже бабушка Луна, уже сошедшая за горизонт, снова высунулась посмотреть - кто это так сладостно поет? Даже звезды одна за одной снова высыпали на небо.
   Да, было что слушать!
   Цветы так и замерли в восхищении, и когда раскатилась последняя трель, не шевельнулись, боясь нарушить установившуюся восторженную тишину.
   Но чей-то тоненький голосок сказал:
   - Ой!
   Цветы, вздрогнув, оглянулись. А-а-а, это опять мак-самосейка, совершенно не умеет себя держать в обществе. Вон, даже обронил на землю какие-то листки.
   Да что это с ним?
   Он, этот мак, расцвел! И как красиво расцвел! Как гордо стоит, как переливается его алая головка в нежных лучах бабушки Луны!
   - Уважаемый артист, - тем же тоненьким голосом сказал самосейка, - меня зовут Гузал, то есть Красавец. Обычно я расцветаю попозже, но сегодня не смог. Ваше пение было таким чудесным, что я решил расцвесть. Считайте, это я сделал вам подарок.
   - Спасибо, - важно ответил соловей, глянув на мак и левым и правым глазом. - Лучшего подарка просто быть не может. Позвольте мне спеть специально для вас.
   И соловей снова запел.
   Роза же все косилась на мак-самосейку и с завистью шептала:
   - Настоящий дикарь! Совершенно не умеет себя вести!
   Но мак уже не боялся розы. Песнь соловья была столь прекрасна, что все, кто ее слышал, становились добрее и чище. Даже роза. А на Хуршида пение подействовало еще сильнее - глаза его начали слипаться, и он погрузился в теплый и нежный сон. Последнее, что он помнил, это шепот черешни: "Давайте, давайте его сюда, кладите на мои тонкие ветви, пусть мальчик поспит".
   ...Он проснулся и сразу вспомнил свой сон: и то, как пел цветам соловей, и то, как роза обижала мак-самосейку.
   А может, то был не сон?
   Хуршид вскочил и побежал в сад.
   Райхоны на грядке еще дремали, целозии, положив головы на плечи друг другу, тоже подремывали, как и роза. Зато тут же на грядке стоял мак-самосейка, и цветок его сиял и переливался, как алый бархат в лунном свете.
   - Привет! - сказал Хуршид маку. - Как ты красив!
   Мак застыл, будто не понял Хуршида.
   - А я знаю, как тебя зовут, - шепнул Хуршид, наклонясь к самому цветку. - Тебя зовут Гузал, я не ошибся?
   Мак-самосейка вздрогнул и еще сильней покраснел. А райхоны, притворяющиеся, что они спят и ничего не слышат, все же зашевелились. В конце концов, у каждого есть что-то свое, чем можно гордиться. Пусть они, райхоны, не такие красивые, как роза или этот невежа-мак, зато они пахнут сладко и необыкновенно.
   Гнев повелителя гор
   Папа уже давно обещал повезти Хуршида в зоопарк: "Вот придет воскресенье, и мы поедем!.." Но воскресенья приходили и уходили, и всегда у папы оказывались какие-то срочные дела. Бабушка даже, наконец, рассердилась:
   - Это какой же пример ты подаешь сыну?
   Тогда папа улыбнулся и шепнул в ухо Хуршиду:
   - Ладно, давай поедем в следующее воскресенье.
   И вот это воскресенье впрямь наступило.
   Хуршид сам вскочил с постели, умылся, собрался, натянул новую рубашку в клеточку, надел брюки с кармашком, на котором был вышит желтый слоненок. Вот он, Хуршид, какой!
   Сперва они ехали в автобусе, потом в метро, потом шли пешком, и только после этого оказались в зоопарке.
   О-о-о! Какой слон! Это тебе не желтый слоненок, что вышит на кармашке! Какие огромные у него уши, как смешно он ими встряхивает!
   - Ну, Хуршид, чего ты остановился? Пошли скорее к слону.
   - Подожди, папа.
   - А что такое?
   - Посмотри вон туда, папа.
   Папа обернулся и увидел большую клетку, отгороженную от зрителей решеткой. Внутри клетки, на вершине серой искусственной скалы, нахохлившись и опустив крылья, сидел печальный Орленок.
   - Почему он такой? - Хуршид ухватился за рукав папиного костюма. - Почему все звери веселые, прыгают, выпрашивают конфеты, даже слон машет ушами, а этот Орленок совсем грустный? Пойдем к нему.
   - Да что там интересного? - совсем удивился папа. - Самый обыкновенный Орленок. Может, приболел. Мало ли что случается в зоопарке. Пойдем лучше посмотрим, как будут кормить слона.
   - Нет, пойдем к Орленку...
   Хуршид умел быть упрямым. Пожав плечами, папа сказал:
   - Ладно, делай как хочешь. Иди к своему Орленку, а я пока посмотрю слона. Посмотришь, подходи прямо сюда, я буду тебя ждать.
   Возле клетки Орленка не было ни одного человека. Понятно. Он ведь был еще совсем маленький и грустный. Это посади в клетку звездного Орла, все бы сюда сбежались. Но звездный Орел никогда не позволит лишить себя свободы. Вот и этот Орленок страдал.
   - У тебя что, голова болит? - тихонечко спросил Хуршид.
   - Нет, - угрюмо, сверкнув глазом, ответил Орленок. - У меня ничего не болит, но я не хочу жить.
   - Почему?
   - Потому что я Орленок и хочу стать Орлом. А в клетке Орлом не станешь.
   - Почему же ты не убежишь?
   - А как я убегу? - еще более угрюмо сказал Орленок. - Тут же кругом сторожа и решетки. Даже ты не сможешь вызволить меня отсюда.
   Орленок втянул голову в плечи и совсем затих. Он не ответил больше ни на один вопрос и сразу погрустневший Хуршид пошел искать папу.
   Он увидел в тот день медведя, мохнатого и огромного, увидел рысь, на кончиках ушей у которой были красивые кисточки, увидел длинного желтоватого крокодила, как-то уж слишком загадочно взглянувшего на него. Но ничто не могло развеселить Хуршида, так поразил его запертый в клетке Орленок, который мечтал быть Орлом.
   А может, Акбала знает, где живут родители Орленка, попавшего в неволю. Может, он сумеет их найти, и они решат, как помочь Орленку?
   Точно! Надо искать Акбалу.
   С той поры, как Акбала стал официальным помощником дедушки Грома, они виделись редко, но друг друга не забывали.
   Солнечный зайчик прыгнул Хуршиду в глаз.
   Ну да, это же Нурджон, как он мог забыть о нем?!
   Тихонечко, чтобы папа не расслышал, Хуршид спросил:
   - Нурджон, слышишь, Нурджон? Ты не знаешь, где сейчас Акбала?
   - Знаю, знаю! Я всегда все знаю! - расхвастался солнечный зайчик.
   - Ну так скажи, где он. Я вечером хочу побежать к нему.
   - Туда, где он находится, не так-то легко добежать.
   - Почему?
   - Да потому, что его запер в темной пещере сам Повелитель Гор. Наверное, Акбала что-нибудь там такое натворил, вот Повелитель Гор и рассердился.
   - Что же ты раньше мне не сказал?
   - А ты не спрашивал.
   - Ну ладно, Нурджон. Я, конечно, виноват, но опиши мне все-таки дорогу к той пещере. Я должен помочь Акбале, а он, наверное, поможет несчастному Орленку, запертому в клетку.
   - Объяснить дорогу я, конечно, могу, - распрыгался легкомысленный Нурджон, - только ты один все равно заблудишься. Давай лучше сделаем так. Скоро дедушка закончит свое дежурство, я провожу его домой и прилечу к тебе. Отправимся к Повелителю Гор вместе. Только ты не усни, Хуршид, а то тебя тяжело будить.
   ...Наступил вечер, взошли на небосвод звезды. Пришла и ночь, а Нурджон так и не появлялся. Все давно спали - и бабушка, и папа, и мама, наверное, даже Орленок в клетке спал, а Нурджона все не было.
   Хуршид и сам чуть не уснул.
   - Эй, соня! - услышал он.
   Нурджон смущенно прыгал по веткам и объяснял:
   - Вот еле-еле выпросил у бабушки Луны светлую арбу. Зато теперь мы легко доберемся до пещеры и вернемся обратно. Учти, нам все нужно сделать до появления на небе Зухры. Эта девчонка такая любопытная, что от нее не отвяжешься. Все и всем расскажет.
   Он прыгнул на ветку, с ветки на землю, с земли на арбу:
   - Едем!
   Светлая арба, скрипя, покатилась по долине. Казалось, она катится медленно, но буквально каждую минуту пейзаж менялся: то долина, то сухая пустыня, то широкая река, то дремучие джунгли. И вот, наконец, начались горы, и арба медленно вкатилась в угрюмое и извилистое ущелье.
   - Все, - сказал Нурджон, соскакивая с арбы. - Дальше надо идти пешком. Идем, Хуршид, и не отставай от меня, а то сразу заблудишься в темноте.
   Они, правда, шли теперь в полной тьме. Если бы не солнечный зайчик, Хуршид давно бы поломал себе ноги, свалившись в какую-нибудь трещину, но вдвоем они шли и шли, пока не оказались в такой гигантской пещере, где даже солнечный зайчик был еле заметен. Зато немножко светились холодным и неприветливым светом каменные колонны, под которыми на троне, вырубленном из цельного кристалла горного хрусталя, сидел сам Повелитель Гор. Он тоже был сложен из различных кристаллов и когда делал какое-нибудь движение, его борода и волосы, его усы начинали позвякивать, и свет солнечного зайчика тысячекратно отражался в нем и отбрасывался на стены угрюмой и холодной пещеры.
   - Дитя человека?! - удивленно пророкотал Повелитель Гор. - Шалуна Нурджона я знаю, он так и норовит заглянуть туда, куда ему вовсе и не надо заглядывать, но зачем пришел сюда ты, дитя человека?
   От этого рокочущего голоса, от безнадежного холода, источаемого стенами пещеры, Хуршиду стало так страшно, что он чуть было не побежал к выходу. К счастью, он вовремя вспомнил несчастного Орленка.
   - Я по делу пришел, - заговорил он испуганно, но все же твердо. Мне сказали, что вы, Повелитель Гор, заперли в пещере Белого мальчика - Акбалу.
   - Это так, - холодно пророкотал Повелитель Гор. - Этот Акбала несколько раз ошибся и неправильно направил грозу. Из-за его неправильных действий чуть не погибли в воде горные кишлаки. Моего любимого горного козла смыло и унесло куда-то в расщелину. Тебе правильно сказали, дитя человека, я действительно наказал Белого мальчика.
   - Он же не нарочно! - закричал Хуршид. - Он же еще только учится!
   - А ты откуда можешь это знать?
   - Акбала - мой друг.
   - Вот как? - заинтересовался Повелитель Гор и чуть-чуть повернул голову. Сразу задрожали стены пещеры, как при землетрясении, и Хуршид испугался еще больше. - Зачем ты разыскиваешь этого шалуна? Небось, решили что-нибудь натворить вдвоем, а?
   - Нет, Повелитель Гор, я ищу Акбалу не для этого... Он, Акбала, много летает по небу и знает очень многое... Я хочу попросить его найти родителей того Орленка, что сидит сейчас в клетке... Может, родители Орленка помогут ему, а то он очень печальный...
   - Да, орлы плохо выдерживают неволю, - пророкотал Повелитель Гор. - Я вижу, у тебя доброе сердце, дитя человека, и ты пришел сюда не ради безделья... Орлы - это мои подданные, и я тоже отвечаю за их судьбу... Тебе повезло, я помогу тебе... Ради такого дела я освобожу Акбалу раньше срока... Но и ты поговори со своим другом, намекни ему, что молнии вовсе не игрушки и играть с ними нельзя...
   Он тяжело вздохнул, и от этого вздоха вдруг огромный камень выпал из стены, открыв глухую пещеру, в которой на корточках сидел продрогший Акбала.
   - Хуршид! - встревожился он, увидев своего товарища. - Как ты попал сюда? Ты тоже будешь посажен в пещеру?
   - Успокойся, Акбала, - пророкотал Повелитель Гор. - Ты свободен. Я освобождаю тебя до срока. Этому человеку нужна твоя помощь, и еще она необходима одному Орленку, попавшему в неволю. Ты теперь знаешь, что такое неволя, так что, надеюсь, поможешь Орленку по-настоящему. Но ты был и остаешься еще и помощником дедушки Грома. Запомни навсегда: молния - это оружие, оно может натворить больших бед. Чем более сильным оружием ты владеешь, Акбала, тем более благородным ты должен быть.
   Акбала молча кивнул.
   - А теперь идите. Я хочу побыть один.
   Акбала, Хуршид и солнечный зайчик бросились вон из пещеры и были рады увидеть небо.
   Было утро. Дрожала и переливалась в небе яркая звезда - это юная Зухра расчесывала свои прекрасные волосы.
   - Беги домой, Хуршид, - сказал Акбала. - Тебе нельзя опаздывать в школу. А все, что надо сделать, я теперь сделаю сам.
   И они расстались.
   Но весь день Хуршида что-то мучило, что-то мешало ему, и вечером, увидев Белого мальчика, легко спрыгнувшего с облачка на землю, он сразу спросил:
   - Ты нашел Орлов, Акбала?
   Акбала печально кивнул.
   - А почему ты печален?
   - Потому что мы были в зоопарке, Хуршид. К сожалению, мы опоздали. Орленок не выдержал неволи, он умер.
   - Как?!
   - Он отказался от воды и от пищи. Он был очень гордый и сильный.
   - Как жалко...
   Хуршид никак не мог сдержаться, слезы сами так и потекли по его смуглым щекам.
   - Ой, Хуршид, - воскликнула, выглянув из окна бабушка, - что случилось, почему ты плачешь?
   - Это из-за Орленка, бабушка... Тот Орленок, он умер...
   - Бедная птица! Бедный мальчик!
   - Нет, - сказал, выглядывая из окна, папа Хушида, - если мальчик плачет, это значит, что он понемножку превращается в мужчину. Поди-ка сюда, сынок.
   Он усадил Хуршида на колени и сказал:
   - Не печалься, сынок. Орленок предпочел смерть неволе, значит, он был гордой и сильной птицей и сам сделал выбор. Учись и ты быть таким же.
   - Я обязательно вырасту таким, как Орленок, - шепнул Хуршид сквозь слезы. - И я всегда буду дружить с облаками и травами, с ручьями и ветром, с солнечными зайчиками и далекими звездами. А когда вырасту, стану летать так высоко, как умел летать Орленок, как умеют летать настоящие Орлы.
   - Это ты хорошо задумал, сынок, - задумчиво сказал папа. - Одно лишь меня печалит. Знаешь, человек растет долго, очень долго, и часто так случается, что, став взрослым, он вдруг перестает летать.
   - Ты думаешь, и со мной так будет? - испугался Хуршид.
   - Не знаю, - засмеялся папа. - Может, тебе повезет. Может, ты и впрямь станешь самым первым человеком, который не утерял волшебную способность детства - летать.
   И они замолчали.
   Каждый из них думал о своем, но оба они думали о вещах по-настоящему серьезных и интересных.