Наблюдавший за поединком богов из-за колонны разведчик правильно истолковал жест дружественного божества и кинул ему меч. В руке Кергарна откуда-то появился трофейный клинок из тевона, неожиданно пропавший, просто растворившийся с пояса Палиона.
– Ну что ж, - презрительно поморщился Кергарн, покручивая в руке украденный оригинальным способом меч. - Выбор новизной не блещет, да и оружие чуть лучше каменного топора, но фатального исхода и этими палками можно добиться. Давай начнем, мой старый и лучший недруг!
Озеты потратили достаточно времени на бессмысленные переговоры. Они сошлись быстро и так бойко принялись наносить друг другу удары, что глаз Палиона просто не поспевал за их молниеносными движениями. Разведчику казалось, что по зале носился случайно залетевший в подземелье смерч. От звеневшего оружия летели искры, в воздух поднимались столы, ящики, пучки соломы, щебенка и осколки стеклянных реторт. Проходившее в неимоверно высоком темпе сражение продлилось не долее одной минуты и закончилось так же неожиданно, как и началось. Смерч замер точно по центру залы и тут же исчез, а на его месте материализовались две фигуры тяжело дышащих воинов: упавший на колени Кергарн и стоящий за его спиной Вебалс, погрузивший свой меч точно между лопаток поверженного врага.
Добро вроде бы победило, но не успело мертвое тело Кергарна рухнуть на каменные плиты пола, как победитель схватился руками за голову и испустил истошный, душераздирающий крик, многоголосым эхом прокатившийся по огромному залу и затерявшийся где-то среди высокого свода. Сначала Палион подумал, что колдун ранен, возможно, смертельно, и это крик боли, но уже через миг отказался от этой версии.
Не переставая надрывать луженое горло, Вебалс отбросил в сторону меч и принялся яростно пинать распластавшееся на полу тело. Такое поведение весьма удивило разведчика, привыкшего видеть трупы, но не издевательства над телами пускай и заклятых, но уже поверженных врагов.
– Дурак, дурак, какой же я идиот! - выкрикивал Вебалс, уже пришедший в себя, но еще не переставший отбивать носки сапог о ребра мертвого тела. - Так дать себя провести!
Внезапно агония закончилась, Озет обессилел и, усевшись на истекающий кровью труп, как на скамью, снова обхватил рыжеволосую голову руками. Видя, что пыл товарища уже поиссяк и он прекратил буйствовать, Палион осмелился выйти из-за укрытия и подойти вплотную к рыдавшему Озету.
– Он обманул нас, провел, как двух последних дураков, точнее одного, ты здесь ни при чем, это только моя ошибка, только моя вина! - занялось самобичеванием плачущее от обиды божество.
– Ты считаешь смерть обманом? - удивился Палион. Вебалс долго смотрел в пустоту, а затем вдруг изрек:
– Это не Кергарн, это только его телесная оболочка, старая шкура, уже сброшенная хитрой змеей, отвалившийся хвост ящерицы, только и всего! Помнишь, я говорил, что несколько Озетов дезертировали в ваш мир, растворившись в мыслях людей? Так вот то же самое он и проделал сейчас, только бежать с Шатуры мерзавец не собирается.
Налице разведчика одновременно появилось выражение изумления и сомнения в трезвости рассудка партнера.
– Садись, я все тебе сейчас объясню, - расстроенный совершенной ошибкой, Озет хлопнул по левой ягодице трупа, предлагая компаньону присесть.
Палион не нашел в себе сил осквернить мертвое тело, поэтому опустился на валявшиеся поблизости обломки ящика.
– Любой Озет может раствориться в мыслях одного или лучше нескольких верующих в него людей. Для нас это так же просто, как для вас выпить кружку пива. При этом оболочка, в которую мы заключены, продолжает жить собственной жизнью и искренно убеждена, что она и есть божество. Кергарн почувствовал, что мы вот-вот настигнем его, и обвел меня вокруг пальца, как наивного простачка. Он вызвал к себе Самвила, а также распорядился привести с собой нескольких слуг. Приказав вутерам удалиться от убежища и обезвредить ловушки, он тем самым обеспечил безопасный проход для своих носителей.
– Это что-то вроде одержимости? - предположил Палион.
– Что-то вроде, вот именно, что только «что-то вроде», - рассердился на себя Вебалс и с силой рванул за косу, чуть не оторвав крысиный хвостик от макушки. - Герцог и пять-шесть сопровождающих его гвардейцев даже ничего не почувствовали, в их головах не появилось по бесу, заставляющему их брызгать слюной, пожирать собственные экскременты и вытворять прочие противные любому нормальному человеку пакости. Они продолжают жить обыденной жизнью и даже не подозревают, что в их тупых башках что-то есть.
– А может, ты ошибаешься? - с надеждой произнес Палион.
– Помнишь, я не почувствовал присутствия Кергарна? - задал встречный вопрос Озет и тут же на него сам и ответил: - Это потому, что его здесь действительно не было, а было лишь это! - Вебалс по-звериному прорычал и стукнул кулаком по голове трупа. - Сейчас он в безопасности, спокойно мчится вместе с Самвилом в столицу, где выберет для себя новое тело. Озеты могут временно отделяться от телесной оболочки, а если она за это время умирает, то переселяться в другую. Самое обидное, что я, именно я, собственными руками дал ему возможность переселиться в короля или в иную влиятельную персону!
– А что будет с…
– … умирает, - опять занялся чтением чужих мыслей Вебалс. - Личность существа, в которое переселяется Озет на постоянной основе, сначала подавляется, а затем за несколько дней полностью уничтожается. Представляешь, как весело будет, если Кергарн взойдет на лиотонский трон?
– Что же мы сидим? Нужно ему помешать! - поняв, какая угроза нависла над всем Лиотоном, Палион вскочил и хотел было броситься к выходу, но вид стальных прутьев решетки заставил его снова присесть.
– Мерзавец все рассчитал, точно и скрупулезно. Дело в том, что пустую оболочку Озета может убить лишь другой Озет. Он обманул меня и запер в этом проклятом подземелье. Мы потеряли слишком много времени, пока добирались сюда, потратили минимум час на беготню по дворцу и добрых полчаса на напыщенную болтовню с его «шкурой»…
– Ничего, скоро решетка откроется, и мы…
– А ты уверен, что она вообще откроется? - задал вопрос Озет, прекрасно зная, что заперты они надолго. - Конечно, мы найдем способ выбраться, но пока мы транжирим время на всякую ерунду, кортеж герцога мчится в столицу. И рыцари Ордена, как назло, за масленками в Храм Судьбы поскакали. Самое время для них вмешаться было бы!
Пока Вебалс ругал сам себя и прикладывал массу усилий, чтобы пережить обернувшуюся поражением победу, Палион был не в силах что-либо предпринять. Опытный разведчик, побывавший и выходивший живым из многих сложных ситуаций, вдруг почувствовал себя маленькой глупенькой пешкой на доске для гала-шахмат, в которые, в отличие от обычных, могут одновременно играть не двое, а до десяти противников. «Неизвестно, как долго я продержусь в этом мире, но чтобы выжить, я должен держаться этого странного существа, которое когда-то действительно было могущественным божеством и у которого нет дурной привычки предавать компаньонов», - думал Палион Лачек, бывший майор, еще не знавший, что легенды о безжалостном Палаче из Дукабеса уже облетели половину Лиотона.
Золотисто-малахитовую карету мерно раскачивало и лишь иногда трясло на ухабах лиотонской дороги. Путь в столицу был неблизкий, и герцог Самвил скучал. Рассматривание однотипных лесных пейзажей, быстро мелькавших за окном, и ласки новых рабынь уже не могли развеять тоску, навеянную дорогой. Встреча с Кергарном, ради которой он снова был вынужден совершить утомительную прогулку по лесу, не оправдала возложенных на нее надежд. По мнению вельможи, можно было обойтись и без нее, тем более что Кергарн вел себя как-то странно: внимательно выслушал рассказ о последних событиях в «захваченном» рыцарями городе, похвалил за верную службу, не забыв про посулы блистательного будущего, и отпустил, попросив напоследок отвезти в столицу трех благородных дам. Самвил уже обрадовался, что дорога не будет такой скучной, но оказалось, что знатные дамочки, похищенные некоторое время назад, пребывали в весьма плачевном состоянии: одна находилась при смерти, а две другие лежали, как бревна, без сознания.
Эскорт из шестерых гвардейцев отнес бесчувственный груз к стоянке и погрузил тела в отдельную карету. Отряд охраны во главе с командиром куда-то пропал, но сколько Самвил ни расспрашивал троицу оставленных охранять экипажи солдат, так и не смог добиться вразумительного ответа, куда. Подумав, что непременно устроит капитану Фуро полноценную взбучку, герцог приказал трогаться в путь.
И вот за окном мелькали деревья, рабыни упорно пытались развеять тоску господина, а Самвил, не отвлекаясь на их наскучившие ласки, меланхолично перелистывал томик модных стихов. По прибытии во дворец герцог мечтал блеснуть перед придворными дамами знанием нескольких новых сонетов, но, к сожалению, события последних дней и его далеко не умиротворенное душевное состояние отрицательно сказались на памяти вельможи. Раньше герцог запоминал стих после первого или второго прочтения, теперь же рифмы выскакивали из головы, а если каким-то чудом в ней и застревали, то до неузнаваемости коверкались. Окутавшая голову пелена заметно тормозила мыслительные процессы, и сколько вельможа ни пытался сочинять сам, вымученные четверостишия получались корявыми, не возвышенными, ехидными, а порой и откровенно пошлыми. Прежняя легкость мысли и острота языка куда-то ушли. Кроме того, герцог заметил, что со вчерашнего дня стал немного хуже видеть и слышать. Вельможа не догадывался об истинной причине его расстройств, искренне надеясь, что по приезде в столицу вызванный усталостью недуг пройдет сам собой. Путешествующее в его голове божество тоже на это уповало, поскольку мечтало как можно быстрее попасть ко Двору Лиотонского королевства.
– Ну что ж, - презрительно поморщился Кергарн, покручивая в руке украденный оригинальным способом меч. - Выбор новизной не блещет, да и оружие чуть лучше каменного топора, но фатального исхода и этими палками можно добиться. Давай начнем, мой старый и лучший недруг!
Озеты потратили достаточно времени на бессмысленные переговоры. Они сошлись быстро и так бойко принялись наносить друг другу удары, что глаз Палиона просто не поспевал за их молниеносными движениями. Разведчику казалось, что по зале носился случайно залетевший в подземелье смерч. От звеневшего оружия летели искры, в воздух поднимались столы, ящики, пучки соломы, щебенка и осколки стеклянных реторт. Проходившее в неимоверно высоком темпе сражение продлилось не долее одной минуты и закончилось так же неожиданно, как и началось. Смерч замер точно по центру залы и тут же исчез, а на его месте материализовались две фигуры тяжело дышащих воинов: упавший на колени Кергарн и стоящий за его спиной Вебалс, погрузивший свой меч точно между лопаток поверженного врага.
Добро вроде бы победило, но не успело мертвое тело Кергарна рухнуть на каменные плиты пола, как победитель схватился руками за голову и испустил истошный, душераздирающий крик, многоголосым эхом прокатившийся по огромному залу и затерявшийся где-то среди высокого свода. Сначала Палион подумал, что колдун ранен, возможно, смертельно, и это крик боли, но уже через миг отказался от этой версии.
Не переставая надрывать луженое горло, Вебалс отбросил в сторону меч и принялся яростно пинать распластавшееся на полу тело. Такое поведение весьма удивило разведчика, привыкшего видеть трупы, но не издевательства над телами пускай и заклятых, но уже поверженных врагов.
– Дурак, дурак, какой же я идиот! - выкрикивал Вебалс, уже пришедший в себя, но еще не переставший отбивать носки сапог о ребра мертвого тела. - Так дать себя провести!
Внезапно агония закончилась, Озет обессилел и, усевшись на истекающий кровью труп, как на скамью, снова обхватил рыжеволосую голову руками. Видя, что пыл товарища уже поиссяк и он прекратил буйствовать, Палион осмелился выйти из-за укрытия и подойти вплотную к рыдавшему Озету.
– Он обманул нас, провел, как двух последних дураков, точнее одного, ты здесь ни при чем, это только моя ошибка, только моя вина! - занялось самобичеванием плачущее от обиды божество.
– Ты считаешь смерть обманом? - удивился Палион. Вебалс долго смотрел в пустоту, а затем вдруг изрек:
– Это не Кергарн, это только его телесная оболочка, старая шкура, уже сброшенная хитрой змеей, отвалившийся хвост ящерицы, только и всего! Помнишь, я говорил, что несколько Озетов дезертировали в ваш мир, растворившись в мыслях людей? Так вот то же самое он и проделал сейчас, только бежать с Шатуры мерзавец не собирается.
Налице разведчика одновременно появилось выражение изумления и сомнения в трезвости рассудка партнера.
– Садись, я все тебе сейчас объясню, - расстроенный совершенной ошибкой, Озет хлопнул по левой ягодице трупа, предлагая компаньону присесть.
Палион не нашел в себе сил осквернить мертвое тело, поэтому опустился на валявшиеся поблизости обломки ящика.
– Любой Озет может раствориться в мыслях одного или лучше нескольких верующих в него людей. Для нас это так же просто, как для вас выпить кружку пива. При этом оболочка, в которую мы заключены, продолжает жить собственной жизнью и искренно убеждена, что она и есть божество. Кергарн почувствовал, что мы вот-вот настигнем его, и обвел меня вокруг пальца, как наивного простачка. Он вызвал к себе Самвила, а также распорядился привести с собой нескольких слуг. Приказав вутерам удалиться от убежища и обезвредить ловушки, он тем самым обеспечил безопасный проход для своих носителей.
– Это что-то вроде одержимости? - предположил Палион.
– Что-то вроде, вот именно, что только «что-то вроде», - рассердился на себя Вебалс и с силой рванул за косу, чуть не оторвав крысиный хвостик от макушки. - Герцог и пять-шесть сопровождающих его гвардейцев даже ничего не почувствовали, в их головах не появилось по бесу, заставляющему их брызгать слюной, пожирать собственные экскременты и вытворять прочие противные любому нормальному человеку пакости. Они продолжают жить обыденной жизнью и даже не подозревают, что в их тупых башках что-то есть.
– А может, ты ошибаешься? - с надеждой произнес Палион.
– Помнишь, я не почувствовал присутствия Кергарна? - задал встречный вопрос Озет и тут же на него сам и ответил: - Это потому, что его здесь действительно не было, а было лишь это! - Вебалс по-звериному прорычал и стукнул кулаком по голове трупа. - Сейчас он в безопасности, спокойно мчится вместе с Самвилом в столицу, где выберет для себя новое тело. Озеты могут временно отделяться от телесной оболочки, а если она за это время умирает, то переселяться в другую. Самое обидное, что я, именно я, собственными руками дал ему возможность переселиться в короля или в иную влиятельную персону!
– А что будет с…
– … умирает, - опять занялся чтением чужих мыслей Вебалс. - Личность существа, в которое переселяется Озет на постоянной основе, сначала подавляется, а затем за несколько дней полностью уничтожается. Представляешь, как весело будет, если Кергарн взойдет на лиотонский трон?
– Что же мы сидим? Нужно ему помешать! - поняв, какая угроза нависла над всем Лиотоном, Палион вскочил и хотел было броситься к выходу, но вид стальных прутьев решетки заставил его снова присесть.
– Мерзавец все рассчитал, точно и скрупулезно. Дело в том, что пустую оболочку Озета может убить лишь другой Озет. Он обманул меня и запер в этом проклятом подземелье. Мы потеряли слишком много времени, пока добирались сюда, потратили минимум час на беготню по дворцу и добрых полчаса на напыщенную болтовню с его «шкурой»…
– Ничего, скоро решетка откроется, и мы…
– А ты уверен, что она вообще откроется? - задал вопрос Озет, прекрасно зная, что заперты они надолго. - Конечно, мы найдем способ выбраться, но пока мы транжирим время на всякую ерунду, кортеж герцога мчится в столицу. И рыцари Ордена, как назло, за масленками в Храм Судьбы поскакали. Самое время для них вмешаться было бы!
Пока Вебалс ругал сам себя и прикладывал массу усилий, чтобы пережить обернувшуюся поражением победу, Палион был не в силах что-либо предпринять. Опытный разведчик, побывавший и выходивший живым из многих сложных ситуаций, вдруг почувствовал себя маленькой глупенькой пешкой на доске для гала-шахмат, в которые, в отличие от обычных, могут одновременно играть не двое, а до десяти противников. «Неизвестно, как долго я продержусь в этом мире, но чтобы выжить, я должен держаться этого странного существа, которое когда-то действительно было могущественным божеством и у которого нет дурной привычки предавать компаньонов», - думал Палион Лачек, бывший майор, еще не знавший, что легенды о безжалостном Палаче из Дукабеса уже облетели половину Лиотона.
Золотисто-малахитовую карету мерно раскачивало и лишь иногда трясло на ухабах лиотонской дороги. Путь в столицу был неблизкий, и герцог Самвил скучал. Рассматривание однотипных лесных пейзажей, быстро мелькавших за окном, и ласки новых рабынь уже не могли развеять тоску, навеянную дорогой. Встреча с Кергарном, ради которой он снова был вынужден совершить утомительную прогулку по лесу, не оправдала возложенных на нее надежд. По мнению вельможи, можно было обойтись и без нее, тем более что Кергарн вел себя как-то странно: внимательно выслушал рассказ о последних событиях в «захваченном» рыцарями городе, похвалил за верную службу, не забыв про посулы блистательного будущего, и отпустил, попросив напоследок отвезти в столицу трех благородных дам. Самвил уже обрадовался, что дорога не будет такой скучной, но оказалось, что знатные дамочки, похищенные некоторое время назад, пребывали в весьма плачевном состоянии: одна находилась при смерти, а две другие лежали, как бревна, без сознания.
Эскорт из шестерых гвардейцев отнес бесчувственный груз к стоянке и погрузил тела в отдельную карету. Отряд охраны во главе с командиром куда-то пропал, но сколько Самвил ни расспрашивал троицу оставленных охранять экипажи солдат, так и не смог добиться вразумительного ответа, куда. Подумав, что непременно устроит капитану Фуро полноценную взбучку, герцог приказал трогаться в путь.
И вот за окном мелькали деревья, рабыни упорно пытались развеять тоску господина, а Самвил, не отвлекаясь на их наскучившие ласки, меланхолично перелистывал томик модных стихов. По прибытии во дворец герцог мечтал блеснуть перед придворными дамами знанием нескольких новых сонетов, но, к сожалению, события последних дней и его далеко не умиротворенное душевное состояние отрицательно сказались на памяти вельможи. Раньше герцог запоминал стих после первого или второго прочтения, теперь же рифмы выскакивали из головы, а если каким-то чудом в ней и застревали, то до неузнаваемости коверкались. Окутавшая голову пелена заметно тормозила мыслительные процессы, и сколько вельможа ни пытался сочинять сам, вымученные четверостишия получались корявыми, не возвышенными, ехидными, а порой и откровенно пошлыми. Прежняя легкость мысли и острота языка куда-то ушли. Кроме того, герцог заметил, что со вчерашнего дня стал немного хуже видеть и слышать. Вельможа не догадывался об истинной причине его расстройств, искренне надеясь, что по приезде в столицу вызванный усталостью недуг пройдет сам собой. Путешествующее в его голове божество тоже на это уповало, поскольку мечтало как можно быстрее попасть ко Двору Лиотонского королевства.