Страница:
И Наденька рассказала, что в город она приехала четыре года назад. До этого жила в хорошем, богатом поселке. Сначала там жизнь била ключом – жители строили себе добротные дома, имели работу и неплохие заработки, ну и как положено – домашнее хозяйство. А потом сменилась поселковая власть, кто-то у кого-то что-то купил, кто-то продал, в результате – неизвестно, кто стал богаче, но сельчанам стало жить с каждым днем труднее и труднее. В конце концов не спасало даже личное хозяйство. Люди потянулись в город. Естественно, что и Наденька потянулась тоже, причем в первых же рядах. И вроде бы все у нее в городе сложилось славно – устроилась маляром, получила место в общежитии, а потом – встретилась с мужчиной своей мечты, прорабом на их же стройке – Аркадием Олеговичем. И так у них все закрутилось, что очнулась Наденька только на пятом месяце беременности. Конечно же, первым делом она побежала делиться счастьем с Аркадием.
– Аркаша! Хватай меня на ручки и тащи в загс! – заверещала она на всю стройку. – У нас намечается мальчик или девочка!!!
Аркаша стал белее известки.
– Чего ты орешь-то, полоумная? – зашипел он на будущую мамашу. – Ребенка спугнешь!
И поволок ее не в загс, а в маленький вагончик, для длительной беседы. После этой беседы выяснилось, что Аркашенька уже десять лет успешно женат, имеет троих деток и тещу с тестем. Жена ему попалась мудрая, не злобливая, про все шашни мужа слышит, но предпочитает особенно не прислушиваться. Ну кто из мужиков сейчас не гуляет? Зато каждую копейку в дом, и детей любит, да и куда жена в случае сурового развода сунется с тремя-то детьми? А Аркаша тоже себя разумеет – гулять гуляет, но от семьи – ни-ни, даже думать не смей.
Наденька была просто раздавлена.
– Ты ж говорил, что не женат!
– Да ты сдурела?! – удивился тот. – Как же я такое скажу, если тут меня каждая собака знает! И тебе наши бабы сколько раз говорили! Да и вообще – что ты думаешь-то? Моя ж теща – твоя комендантша в общаге!
А позже и теща заявилась, самолично.
– Ты вот что, девонька, – с одышкой проговорила она. – На моего зятя не зарься. Он хоть и племенной боров, да только я своих внуков сиротить не дам. С головой-то дружить надо было. Теперь, значит, так. Коль хочешь здесь оставаться, от ребятенка избавляйся, тебе и самой он сейчас куда? А коли не избавишься, так я тебя в момент выселю. Я знаю – сейчас Аркашка к тебе на пушечный выстрел не подойдет, а вот на детишек слаб, не удержится – забежит. А мне такая бонба ни к чему – пущай сначала своих вырастит. Так что – думай.
– И что? – не выдержала Эля. – Избавилась?
– Не-а, – безмятежно мотнула головой Наденька. – Мне же уже тридцать с лишним было, когда я Павликом понесла, могла б и не родить больше. Только я родила его у нас, в поселке, специально с отпуском подгадала. А потом со стройки ушла. Стала с Павликом сидеть, а только много ли насидишь, если денег нет. И вот, когда сыночку три года исполнилось, решили мы с мамой, что она с Павлушей сидеть станет, а я опять в город, на заработки отправлюсь. И отправилась. Только теперь я сама себе хозяйка – заняла денег, накупила лифчиков да трусиков на оптовке, а потом с ними на рынок. Ничего, хорошо пошло, потому что я сильно не наглею. Только вот в одном беда – квартиры на эти деньги не купишь, а комнату снимать с ребенком очень дорого. Да и не это главное. Главное – этой осенью Павлик в школу идти должен. Ну и куда он там пойдет в нашем умирающем селе? Его сюда надо, а как ты его определишь, если надо по месту прописки? Вот я думала, думала… Самый идеальный вариант, если мне замуж выйти – и тебе квартира сразу, и тебе отец Павлику, и со школой никаких проблем… Но вот ведь зараза – все свободные мужики как сквозь землю провалились! Или женатые уже, или запойные, или сами без угла!.. Так вот и говорю… Пойдем, ты меня сейчас отведешь на второй этаж, голову помыть, а там я, глядишь, с этим красавцем и встречусь…
Эля с сомнением покачала головой:
– Если парню своему отца хочешь нормального, поменьше на красавцев заглядывайся. Статистика показывает, что самые хорошие отцы как раз из сереньких мышек получаются – эти мужчины в детях реализуются.
– Так ведь тут видишь какое дело… – замялась Наденька. – Я ведь не только отца Павлику… я и себе мужа хочу, а серенькую мышку как-то… Ну ты поведешь меня или нет?!!
Эля тяжко вздохнула – не могла она оставить неизвестного Павлика без начального образования.
– Я тебе сразу говорю… – заявила она Наденьке. – Я с тобой, конечно, сползаю, но тащить тебя не смогу – у меня же ребра, ты забыла? Поэтому, давай бери свои костыли и вперед!
– Я сейчас, сейчас… Ты только рядом иди, а то мне одной неудобно, – засуетилась соседка и вдруг напомнила: – Ты шампунь-то свой возьми, чего мы просто так-то будем по этажам прыгать?
И две пострадавшие барышни направились на второй этаж. Зрелище было удручающее. Чуть впереди шла Эля, в роскошном бирюзовом халате с сизым от удара лицом, а чуть позади пыталась бодро скакать Наденька на двух здоровенных костылях. Получалось у нее неважнецки, зато она направо и налево дарила ослепительные улыбки и даже, кажется, кому-то игриво подмигивала.
– Это куда это направляется такая обворожительная пара – хромой кузнечик и дохлая гусеница? – окликнул их мужской голос, когда они только-только преодолели лестницу.
Прямо перед ними нагло улыбался небритый мужчина в вытянутом трико, с перемотанной шеей. Вероятно, шея была упакована в гипс, потому что повязка была какой-то очень большой и захватывала даже затылок страдальца.
– А вот лиц в скафандрах просьба не беспокоиться, – огрызнулась Эля и тут же получила толчок в бок от соседки.
Наденька в волнении от маячившего нового знакомства как-то и не вспомнила, что соседка лежит с ней в одной палате как раз по причине перелома ребер, и саданула подружку по самому больному.
– М-м-м… – промычала Эля, ухватившись за бок. И, видимо, даже изменилась в лице, потому что весельчак с перемотанной шеей вдруг подскочил к ней и заботливо подставил плечо:
– Что – плохо?! Держись за меня! Держись, говорю! Куда тебя? На какой этаж?! – испугался он.
– Да никуда меня… отцепись… – пробормотала Эля.
Наденька, узрев такое дело, отшвырнула костыли, плавно опустилась на пол и принялась стонать:
– О-о-ой!!! Молодой человек! Помогите даме добраться на свой этаж! У нас третий этаж, палата триста восьмая!
– Да вы костыли-то возьмите! – посоветовал «молодой человек». – Не могу же я вас сразу двоих тащить!
– А двоих и не надо! – обозлилась Наденька. – Чего вы за нее-то уцепились! Я, я в смертельной опасности!
Их спор прервал мощный крик медсестры:
– Валя!! Слышь, Валя! Ты посмотри, что у нас тут делается! Прямо на самом виду, возле самой лестницы разврат развели! Нет, ты глянь! Этот Донатов одну уже куда-то тащит, а вторая на подходе!.. А ну быстро по палатам!!! Ишь, чего творят! Гормоны у них, что ль, играют?!
– Да как же вам не стыдно! – вскинулся парень с перевязанной шеей. – Вы же видите – девушке плохо стало!
– И у меня нога сломалась! – повысила голос Наденька. – А ну, поднимите-ка меня! Да не надо мне медицины! Пусть этот ваш Донатов старается! А то из-за него столько шума, а толку…
Под это дело Эля потихоньку поползла по лестнице вверх на свой этаж. Ей очень не хотелось принимать участие в больничной сваре.
Она уже улеглась в свою кровать и даже получить целебный укол, когда на пороге возникла Наденька, передвигаясь на костылях, – Донатов отчего-то так и не потащился на третий этаж провожать прелестницу.
– Тебе чего – и в самом деле плохо? – искренне удивилась Наденька.
– Нет, это я веселюсь так! – рыкнула Эля. – Ты чего, совсем, что ли? Знаешь, что у меня ребра переломаны, и туда тычешь!
– А куда мне тыкать?! – вскинулась Наденька. – Главное, я на этого мужика столько охотилась, по всему этажу прыгала, как подбитая кенгуру, и тут наконец-то! – вот она справедливость, он с нами заговорил! Так тебя кто-то за язык потянул! Чуть все не испортила. Вот я и… прости, конечно, это я чисто автоматически…
– Прощу, конечно… – пробубнила Эля. – Только больше я с тобой ни по каким мужикам не ходок. Ну просто чуть со стыда не сгорела…
Спалось Эле плохо. Отдыхать на сломанных ребрах получалось неважно, малейший поворот отдавался глухой болью, к тому же не давал уснуть свет из коридора, он пробивался через стеклянные двери. И вообще – всю ночь Эля провела без сна. Зато утром ее просто не могли добудиться.
– Дичкова! Поднимаемся! Уколы!!! – прямо в ухо протрубила медсестра, призывно звеня железками.
– Не надо мне уколы… – жалобно попросила Эля, покорно подставляя филейную часть. – А когда меня выпишут?
– Ой, да по мне – так хоть сегодня, – отмахнулась медсестра. – Бобкова! Давайте, открывайте мне ваши телеса!
– Мне хотелось бы узнать, а чем меня колоть собираетесь? Это не вредно? – капризничала Наденька. – Вот колют всякую дрянь, нет бы взяли, ботокс в морщинки впрыснули… Скажите, а вы себе не кололи? Вот ужас до чего хочется узнать – это сильно болезненно или можно терпеть?! Я вот читала, что наши артисты…
Эля уже не слушала всю эту великосветскую болтовню – на нее свалился сон, который так упрямо избегал ее ночью.
Она пропустила даже обход врача и проснулась только тогда, когда ее затормошили:
– Дичкова! Вставай, к тебе пришли.
– Кто там? – сонно пробормотала Эля.
– Здра-а-асьте! – фыркнула медсестра. – А то он мне докладывается! Иди, спустись вниз, он там, у главного входа. Сама-то доберешься или сказать, чтобы он сюда поднялся?
– Доберусь.
– Сказать, чтобы поднялся! – подскочила на кровати любопытная Наденька.
– Ну тогда добирайся, – медсестра пристально посмотрела на Элю и вышла.
Эльвира ухватила с тумбочки зеркальце и критически осмотрела свое отражение. Честно говоря, хоть сегодня желтизна стала заметно бледнее, а опухоль почти спала, вид все равно не радовал.
– Ты хоть тональный крем наложи, – посоветовала Наденька. – На вот мой возьми, небось сама-то захватить не догадалась?
– Вообще-то я на рынок ездила, и на больницу совсем не рассчитывала, у меня другие планы были… – огрызнулась Эля, но крем взяла. – А у тебя карандаша для глаз нет?
У запасливой Наденьки нашелся и карандашик. Эля добралась до умывальника, а потом попыталась быстро привести себя в порядок. Получалось плохо, потому что под руку все время нудила соседка:
– Ой, ну прям как на свадьбу собирается… Ну ведь не дождется мужик! Этого упустишь, потом опять на моего Донатова кидаться станешь! Господи! А чего там рисовать, и так красивая! Говорю же, только лицо… А, делай, как знаешь…
Когда Эля спускалась на первый этаж, ей и самой уже казалось, что никто ее уже и не дождался. Да и с чего бы? Не настолько этот… Как же его Динка называла… Не настолько этот поклонник еще в Элю втрескался, чтобы торчать у больничного входа, как верный Ромео. Однако ж, когда она все же добралась до входа, к ней навстречу поднялся довольно приятный мужчина, в длинном черном пальто с ярким пакетом в руках и маленьким красивым букетом.
– Здравствуйте… – смущенно пробормотал мужчина. – Вы – Эля?
– Д-да… – мотнула головой Эля, не зная, о чем еще говорить.
– А я Игорь… Это вам, – проговорил гость и протянул ей букет. Потом спохватился и тут же сунул пакеты. – Это тоже. Я там фрукты купил… еще книжку про любовь. Я не знаю, вы читаете такие или нет, но я слышал, все женщины читают…
Эля улыбнулась. Это наверняка Динка ему сказала, что ее подруга обожает любовные романы, – у себя никакой любви не проглядывается, так хоть про чужую прочитать…
– Я очень сожалею, что так вышло, поверьте… – проговорил Игорь, разглядывая пол. – Я оплачу любое ваше лечение. Если хотите, вас немедленно переведут в другую больницу! Но я справлялся – мне сказали, что здесь замечательные врачи.
У Эли просто глаза на лоб полезли – что такого про нее наговорила Динка, если этот Игорь готов оплатить даже лечение?! Это ж надо, как мужика разобрало! Вот так – один раз увидел – и все! И сразу влюбился на всю жизнь! Только уж больно подозрительно – с чего бы это его так? Эльвира же только что смотрела в зеркало – никакой неземной красавицы там не обнаружила, да и откуда? Она и до аварии-то была просто милой девушкой, но не сногсшибательной красоткой, а уж сейчас-то… Не иначе как мужик извращенец или покровитель убогих.
– …До сих пор себя подлецом чувствую… – продолжал извиняться за свою щедрость посетитель.
– Да вы не беспокойтесь… Чего уж вы сразу и подлецом? И потом… Мне ничего не надо, – снова улыбнулась она. – Вас, наверное, Дина попросила меня навестить? Честное слово, не стоит волноваться!
Мужчина на нее взглянул как-то странно, а потом вдруг понимающе хмыкнул:
– Вы меня с кем-то путаете… – начал он, но Эля его перебила.
– Вот-вот, я то же самое вам хотела сказать – это вы меня с кем-то спутали, да? Я – Эльвира Владимировна Дичкова…
– …Ехали в прошлую субботу в автобусе номер семнадцать, да? – поддержал ее мужчина. – И стояли возле… возле одного мужчины…
Эля согласно мотала головой:
– Точно, такой противный тип! Вот есть же такие мужики! Всю дорогу ворчал, что я его по морде рыбой луплю. А сам взял меня на свое сиденье плюхнул, там меня тракторист пьяный и долбанул. Вот гад!
Эля снова вспомнила противного дядьку, который просто силком заставил ее сесть на то злополучное место, а сам, между прочим, вскочил, специально, чтобы сейчас не валяться в больнице!
– Кто гад – тракторист или тот тип? – насторожился влюбленный посетитель.
– Да оба хороши, – отмахнулась Эля, и глаза ее наполнились слезами. – Накинулись на бедную девушку…
– Но позвольте! – заволновался отчего-то гость. – Но ведь тот тип не знал, что автобус тракторист долбанет! И потом… он уворачивался от этого хвоста, уворачивался, а потом… Да ведь он как лучше хотел!
– Вы-то откуда знаете?!! – разгорячилась Эля. – Он… он… он теперь сидит где-нибудь пивко потягивает, а я вот здесь, на его месте! Что вы его защищаете?! Вы мне свои фрукты принесли? Мне букет подарили? Так вот и переживайте за меня, а не за того паразита! Сидит сейчас где-то… Да что вы так глаза-то выпучили?
– Да потому что нигде он не сидит! – вскипел уже и странный посетитель. – Я потому что с той аварии себе места найти не могу!!! Так и чувствую себя подлецом, кстати, про подлеца я уже говорил… Потому что силой вас на свое место усадил! Ну что вы на меня так смотрите?! Да!!! Это я и был! Тот паразит! Тот противный тип!.. Ну не противный, конечно, нормальный такой тип, только воспитанный…
Эля наконец поняла! Она так взвилась, что даже забыла про все переломы.
– А-а-ах! Так это были вы-ы-ы-ы?!!! Угробили меня, значит, ребра переломали, а теперь… Да что там меня! Вы всю мою семейную жизнь угробили! Да знаете ли вы, кому я везла эту рыбу?!! Я ее своему… своему жениху везла, да! Чтобы нафаршировать! И тогда бы он точно от меня никуда не делся! А теперь – кому я нужна такая вся инвалидная?!! А он мне тут – цветочки! Бананчики! Да заберите вы свой сухой паек, эту помощь гуманитарную!!!
Эля с силой швырнула в гостя букетом и быстро, как только могла, поковыляла к себе в палату.
Она даже сама не понимала, что ее так разобидело. Нет, в глубине души какой-то вредный червячок точил: «Что? Понадеялась, что придет новый кавалер, а это просто благодарный, уцелевший пассажир? Хи-хи, а вот так оно бывает». А может, ее обозлило, что этот мужик… как его? Да неважно… Что он выглядел таким цветущим, холеным и ухоженным? А она сейчас вот здесь с желтой физиономией… И даже… чего уж там, и даже какой-то Кирилл! Вот ведь как зовут того таксиста! Даже он не решился ее навестить, а ведь Динка его просила, уж Эля-то подругу знает…
– Стоп! Куда летим? – вдруг преградила ей дорогу чья-то фланелевая грудь.
Эля подняла глаза – перед ней стоял Донатов с перебинтованной шеей, широко скалился и колесом выпячивал грудь во фланелевой рубашке.
– Тебя что – клонировали, что ли? – буркнула Эля. – Куда ни выйдешь – везде ты!
– Чего в столовую не ходишь? – не отвечая, спросил Донатов. – Я сегодня специально тебя ждал.
– Ой, – шутливо ухватилась за сердце Эля. – Не иначе любовь задавила, а? Ах ты, бедная овечка-а-а! Что же бьется так сердечко-а-а! Это любовь!
– Да нет… Но… – не ожидал такой прыти Донатов. – А чего ты вся такая колючая? У тебя халат такой классный… Как у моей мамы, и пахнет от тебя…
– Как от мамы – молоком? – перекривилась Эля. – Слушай, я на эти больничные романы не ведусь, понял? Пусти, дай пройти…
И она двинулась к своей палате.
– Ну почему молоком-то? – запоздало обиделся ей в спину Донатов. – От тебя духами пахнет…
Наденька торчала возле окна.
– Ну что? Приходил твой-то? – сразу накинулась она на Элю.
– Никто ко мне не приходил, – буркнула Эля. – Это медсестра обозналась.
Однако Наденьку не так-то легко было обмануть.
– И ничего она не обозналась, просто я же говорила – не дождался он, – расстроилась соседка. – И в самом деле – кто тебя, такую дурочку, ждать будет? Ей вниз бежать надо, а она уселась синяки замазывать! Только сразу предупреждаю – ты на моего Женьку Донатова… Кстати, пока тебя не было, он ко мне приходил! Шампунь принес, представляешь?! Оказывается, вчера, когда я от бессилия с костылей свалилась, я этот самый шампунь уронила…
– Правильно, не свое, не жалко… – буркнула себе под нос Эля, а Наденька токовала дальше.
– И вот он, как истинный джентльмен… И еще, знаешь, покосился так на меня… Ну, Эля! – Наденька капризно дернула здоровой ногой, а потом весьма интенсивно принялась вращать выпученными глазами. – Смотри, говорю, как покосился – вот так! Глазами повел и говорит: «А что это вы, Надежда Петровна, обедать на наш этаж не ходите? У нас обеды всегда вкуснее, чем у вас, потому что у нас этаж мужской, нам мяса больше дают!» И пригласил! А я просто вынуждена была пригласить его после ужина…
– Господи! Неужели к нам на дискотеку? – не удержалась Эля.
Наденька смерила ее высокомерным взглядом и величаво фыркнула:
– Придет же такое в голову! Как я тебе танцевать-то буду?! У меня ж нога сло-ман-ная-я-я-я! – по слогам проговорила Наденька и вдруг оторопела. – А чего – у нас в отделении танцы есть, да? А мне ничего и не сказали! Я его пригласила к нам после ужина на тур игры в дурака. Он обещал привести для тебя своего соседа, ну, чтобы ты тут снежной бабой не торчала…
Эля только тяжко вздохнула и решила совершенно точно – после ужина она до посинения будет сидеть в холле возле телевизора, но ни на какие туры дураков не пойдет однозначно. Ну и на танцы тоже, естественно, – какому дураку взбредет в голову устраивать скачки в больнице, да еще в хирургическом отделении?
Вечером звонила мама, она должна была на днях вернуться из командировки и про случай с дочерью даже не догадывалась. Пришлось рассказать все, как есть. Потом снова прибегали девчонки и взахлеб рассказывали, что Гриша с Романом прелесть до чего потешные, а вот Кирилл, ужас до чего негодяй, потому что после того, как узнал про аварию, которая с Элей стряслась – отчего-то быстро испарился и больше не появлялся. И вообще, у него, оказывается, имеется жена и двое детей!
– Эля! Но ты не расстраивайся! – с пылом успокаивала подругу Динка. – Мы к твоей выписке обязательно еще на такси проедемся и тебе кого-нибудь захомутаем! Главное, мы теперь знаем, где мужики обитают, – в таксопарке их целые стада, прямо вот так и бродят неприкаянные!
Эльвире еле-еле удалось унять деятельную подругу. Зато после их ухода настроение у больной резко изменилось – чего уж она, совсем, что-ли, ни на что не годна, если подруги ей так старательно пытаются хоть кого-нибудь сосватать?! И этот тоже – Донатов! Даже он решил, что Эльке обязательно нужен утешитель – с другом он придет! Да она, если захочет!.. Да ей же любого увести, как нечего делать! Ха! Они ее еще не знают!
– Надежда! – решительно поднялась Эля. – Где мой шампунь?
Наденька дернула бровками и полезла в свою тумбочку:
– На месте стоит, куда ему деться…
Эля прямо в раковине вымыла голову – не потащится же она в душевую вся бинтами замотанная! Расчесала мокрые волосы и принялась их сушить перед окном.
– Ты решила сбежать? – понизила голос Наденька. – Я давно наблюдаю – тебе уже пора на выписку. Мне, конечно, жалко, но…
– Нет, Надежда! Я собираюсь в столовую! – торжественно объявила Эля и снова уставилась в зеркало.
И уже в зеркало она увидела, как Наденька, кряхтя и пыхтя, тоже продвигается к раковине – уступать соседке в чистоте волос она не собиралась.
На ужин Эля чуть не опоздала – позвонила клиентка и так причитала по поводу аварии, будто Эля лежит не в больнице, а уже в погребальной урне.
– Вы не печальтесь, – пыталась успокоить ее Эля. – Мое отсутствие не сильно отразится на Мишенькином произношении. Тем более что шипящие мы ему уже поставили…
Между тем, заметив, что соседка увлечена беседой, Наденька начала потихоньку продвигаться к двери – до второго (мужского) этажа надо было добраться хотя бы до окончания ужина.
К тому моменту, когда Эля наговорилась, в коридоре шустрой Наденьки уже не оказалось. Ничего не оставалось делать, как идти в столовую одной.
Эля уже имела несчастье ужинать в этой больничной столовой – до сих пор в горле сохранился противный вкус склизкой овсянки. Конечно, хотелось мяса, однако даже за все шашлыки на свете она сейчас не отправилась на второй этаж. Еще чего!
Она прошла в свою столовую, взяла тарелку с рыбой – винегрета ей не хватило, последнюю миску увели из-под самого носа, и заняла свободный столик. Рыбу Эля любила. Правда, дома она всегда жарила рыбу до хрустящей корочки, а здешнюю наверняка парили, потому что никакой корочки не наблюдалось. Ну да ничего, Эля все равно ее съест, даже пареную. Она подцепила вилкой солидный кусок, сунула в рот и чуть не поперхнулась – рыба была просто несъедобная. То ли ее готовили по какому-то особенному больничному рецепту – с добавлением хлорки, то ли в наших реках уже и вовсе экология стала невыносимая, но рыба источала стойкий хлорный аромат. Есть ее просто не было никакой возможности, но и плеваться за столом Эле тоже не хотелось. Вон дамочка напротив – с таким интересом ей в рот уставилась…
– Ну наконец-то! – раздался за спиной Эли знакомый голос, и радостный Донатов плюхнулся на свободное место рядом. – А я специально сегодня к вам на этаж поднялся, – сообщил он, не ворочая шеей. – Я так и знал, что ты сегодня здесь будешь ужинать. Слушай! А ты чего – эту вот рыбу ешь? А у нас ее мужики никогда не берут – вонючая, гадость…
Эля сидела с полным ртом и глаза ее медленно наливались слезами – рыба во рту ужас до чего мешала, есть больше не хотелось, зато ужасно хотелось поинтересоваться у этого Донатова – какого черта он сюда приперся, если его там, на втором этаже, поджидает Наденька с костылем?
– А ты чего молчишь? – тем временем участливо склонился к ней Женька Донатов. – Тебе плохо?
Эля мотнула головой и выскочила из-за стола.
Она неслась прямиком в туалет. Именно там она сможет наконец избавиться от противной вонючей рыбины и со спокойной совестью отправиться в палату.
– Пойдем к дежурному врачу, – сурово продиктовал неугомонный больной Женька Донатов, едва она показалась в дверях туалета. – Надо провериться, отчего это у тебя такое самочувствие.
– Да все у меня нормально, – поморщилась Эля. В ее планы не входили романтические свидания возле туалетов.
– Нет, – упирался кавалер. – У тебя цвет лица какой-то нехороший, желтизной отдает… Ты, конечно, не волнуйся, но я сильно подозреваю у тебя гепатит.
Элю будто кипятком окатили – мало того что вся в бинтах, так еще и гепатит!
– Ты, Женя… Ты знаешь… Ты вот на меня панику не наводи! – судорожно заговорила Эля. – У меня с лицом все нормально, это оно после аварии желтое. Мы в автобусе ехали, а в нас на всей скорости тракторист врезался, и мы на скорости ехали, вот он прямо в меня и угодил…
– Так он тебя бил, что ли, тракторист-то, монтировкой? – нахмурился Женька.
– Ну куда меня бить-то еще! Не бил он никакой монтировкой!
– А чем тогда? У тебя лицо-то… прямо как после гепатита. Это он тебя кулаком приложил, тракторист-то?
– Да не кулаком! Это он меня трактором! – не выдержала Эля и поспешила к себе в палату.
– С ума сойти… – пролепетал ей в след Донатов, на секунду задумался и куда-то рванул.
Наденька заявилась в палату злая и голодная.
– А ты чего со мной на ужин не ходила? – спросила она Элю, подозрительно щуря глаза.
– Так разве за тобой угонишься… – фыркнула та. – Я только вышла, а тебя уже и след простыл. Я не стала догонять…
– Ну и правильно… – соседка расстроенно уселась на кровать, пристроив рядом костыли. – И ничего у них там в столовой нет удивительного. И никакого мяса тоже нет, его мужики сразу разобрали, мне один винегрет остался. Только зря по лестницам таскалась…
Наденька немного помолчала, потом добавила:
– И Донатов не пришел…
– Так он у нас ужинал, – сдуру ляпнула Эля.
С соседкой стало твориться что-то невероятное. Глаза ее мгновенно превратились в узкие гневные щелочки, губы вытянулись в одну ниточку, а грудь стала подниматься высоко и шумно.
– Поня-я-ятно… – протянула она. – Это ты специально от меня отвязалась, чтобы моего Женьку охомутать, да? Специально, чтобы я тебе конкуренцию не составила, да? Признавайся давай – ты с ним за одним столом сидела?!
– Аркаша! Хватай меня на ручки и тащи в загс! – заверещала она на всю стройку. – У нас намечается мальчик или девочка!!!
Аркаша стал белее известки.
– Чего ты орешь-то, полоумная? – зашипел он на будущую мамашу. – Ребенка спугнешь!
И поволок ее не в загс, а в маленький вагончик, для длительной беседы. После этой беседы выяснилось, что Аркашенька уже десять лет успешно женат, имеет троих деток и тещу с тестем. Жена ему попалась мудрая, не злобливая, про все шашни мужа слышит, но предпочитает особенно не прислушиваться. Ну кто из мужиков сейчас не гуляет? Зато каждую копейку в дом, и детей любит, да и куда жена в случае сурового развода сунется с тремя-то детьми? А Аркаша тоже себя разумеет – гулять гуляет, но от семьи – ни-ни, даже думать не смей.
Наденька была просто раздавлена.
– Ты ж говорил, что не женат!
– Да ты сдурела?! – удивился тот. – Как же я такое скажу, если тут меня каждая собака знает! И тебе наши бабы сколько раз говорили! Да и вообще – что ты думаешь-то? Моя ж теща – твоя комендантша в общаге!
А позже и теща заявилась, самолично.
– Ты вот что, девонька, – с одышкой проговорила она. – На моего зятя не зарься. Он хоть и племенной боров, да только я своих внуков сиротить не дам. С головой-то дружить надо было. Теперь, значит, так. Коль хочешь здесь оставаться, от ребятенка избавляйся, тебе и самой он сейчас куда? А коли не избавишься, так я тебя в момент выселю. Я знаю – сейчас Аркашка к тебе на пушечный выстрел не подойдет, а вот на детишек слаб, не удержится – забежит. А мне такая бонба ни к чему – пущай сначала своих вырастит. Так что – думай.
– И что? – не выдержала Эля. – Избавилась?
– Не-а, – безмятежно мотнула головой Наденька. – Мне же уже тридцать с лишним было, когда я Павликом понесла, могла б и не родить больше. Только я родила его у нас, в поселке, специально с отпуском подгадала. А потом со стройки ушла. Стала с Павликом сидеть, а только много ли насидишь, если денег нет. И вот, когда сыночку три года исполнилось, решили мы с мамой, что она с Павлушей сидеть станет, а я опять в город, на заработки отправлюсь. И отправилась. Только теперь я сама себе хозяйка – заняла денег, накупила лифчиков да трусиков на оптовке, а потом с ними на рынок. Ничего, хорошо пошло, потому что я сильно не наглею. Только вот в одном беда – квартиры на эти деньги не купишь, а комнату снимать с ребенком очень дорого. Да и не это главное. Главное – этой осенью Павлик в школу идти должен. Ну и куда он там пойдет в нашем умирающем селе? Его сюда надо, а как ты его определишь, если надо по месту прописки? Вот я думала, думала… Самый идеальный вариант, если мне замуж выйти – и тебе квартира сразу, и тебе отец Павлику, и со школой никаких проблем… Но вот ведь зараза – все свободные мужики как сквозь землю провалились! Или женатые уже, или запойные, или сами без угла!.. Так вот и говорю… Пойдем, ты меня сейчас отведешь на второй этаж, голову помыть, а там я, глядишь, с этим красавцем и встречусь…
Эля с сомнением покачала головой:
– Если парню своему отца хочешь нормального, поменьше на красавцев заглядывайся. Статистика показывает, что самые хорошие отцы как раз из сереньких мышек получаются – эти мужчины в детях реализуются.
– Так ведь тут видишь какое дело… – замялась Наденька. – Я ведь не только отца Павлику… я и себе мужа хочу, а серенькую мышку как-то… Ну ты поведешь меня или нет?!!
Эля тяжко вздохнула – не могла она оставить неизвестного Павлика без начального образования.
– Я тебе сразу говорю… – заявила она Наденьке. – Я с тобой, конечно, сползаю, но тащить тебя не смогу – у меня же ребра, ты забыла? Поэтому, давай бери свои костыли и вперед!
– Я сейчас, сейчас… Ты только рядом иди, а то мне одной неудобно, – засуетилась соседка и вдруг напомнила: – Ты шампунь-то свой возьми, чего мы просто так-то будем по этажам прыгать?
И две пострадавшие барышни направились на второй этаж. Зрелище было удручающее. Чуть впереди шла Эля, в роскошном бирюзовом халате с сизым от удара лицом, а чуть позади пыталась бодро скакать Наденька на двух здоровенных костылях. Получалось у нее неважнецки, зато она направо и налево дарила ослепительные улыбки и даже, кажется, кому-то игриво подмигивала.
– Это куда это направляется такая обворожительная пара – хромой кузнечик и дохлая гусеница? – окликнул их мужской голос, когда они только-только преодолели лестницу.
Прямо перед ними нагло улыбался небритый мужчина в вытянутом трико, с перемотанной шеей. Вероятно, шея была упакована в гипс, потому что повязка была какой-то очень большой и захватывала даже затылок страдальца.
– А вот лиц в скафандрах просьба не беспокоиться, – огрызнулась Эля и тут же получила толчок в бок от соседки.
Наденька в волнении от маячившего нового знакомства как-то и не вспомнила, что соседка лежит с ней в одной палате как раз по причине перелома ребер, и саданула подружку по самому больному.
– М-м-м… – промычала Эля, ухватившись за бок. И, видимо, даже изменилась в лице, потому что весельчак с перемотанной шеей вдруг подскочил к ней и заботливо подставил плечо:
– Что – плохо?! Держись за меня! Держись, говорю! Куда тебя? На какой этаж?! – испугался он.
– Да никуда меня… отцепись… – пробормотала Эля.
Наденька, узрев такое дело, отшвырнула костыли, плавно опустилась на пол и принялась стонать:
– О-о-ой!!! Молодой человек! Помогите даме добраться на свой этаж! У нас третий этаж, палата триста восьмая!
– Да вы костыли-то возьмите! – посоветовал «молодой человек». – Не могу же я вас сразу двоих тащить!
– А двоих и не надо! – обозлилась Наденька. – Чего вы за нее-то уцепились! Я, я в смертельной опасности!
Их спор прервал мощный крик медсестры:
– Валя!! Слышь, Валя! Ты посмотри, что у нас тут делается! Прямо на самом виду, возле самой лестницы разврат развели! Нет, ты глянь! Этот Донатов одну уже куда-то тащит, а вторая на подходе!.. А ну быстро по палатам!!! Ишь, чего творят! Гормоны у них, что ль, играют?!
– Да как же вам не стыдно! – вскинулся парень с перевязанной шеей. – Вы же видите – девушке плохо стало!
– И у меня нога сломалась! – повысила голос Наденька. – А ну, поднимите-ка меня! Да не надо мне медицины! Пусть этот ваш Донатов старается! А то из-за него столько шума, а толку…
Под это дело Эля потихоньку поползла по лестнице вверх на свой этаж. Ей очень не хотелось принимать участие в больничной сваре.
Она уже улеглась в свою кровать и даже получить целебный укол, когда на пороге возникла Наденька, передвигаясь на костылях, – Донатов отчего-то так и не потащился на третий этаж провожать прелестницу.
– Тебе чего – и в самом деле плохо? – искренне удивилась Наденька.
– Нет, это я веселюсь так! – рыкнула Эля. – Ты чего, совсем, что ли? Знаешь, что у меня ребра переломаны, и туда тычешь!
– А куда мне тыкать?! – вскинулась Наденька. – Главное, я на этого мужика столько охотилась, по всему этажу прыгала, как подбитая кенгуру, и тут наконец-то! – вот она справедливость, он с нами заговорил! Так тебя кто-то за язык потянул! Чуть все не испортила. Вот я и… прости, конечно, это я чисто автоматически…
– Прощу, конечно… – пробубнила Эля. – Только больше я с тобой ни по каким мужикам не ходок. Ну просто чуть со стыда не сгорела…
Спалось Эле плохо. Отдыхать на сломанных ребрах получалось неважно, малейший поворот отдавался глухой болью, к тому же не давал уснуть свет из коридора, он пробивался через стеклянные двери. И вообще – всю ночь Эля провела без сна. Зато утром ее просто не могли добудиться.
– Дичкова! Поднимаемся! Уколы!!! – прямо в ухо протрубила медсестра, призывно звеня железками.
– Не надо мне уколы… – жалобно попросила Эля, покорно подставляя филейную часть. – А когда меня выпишут?
– Ой, да по мне – так хоть сегодня, – отмахнулась медсестра. – Бобкова! Давайте, открывайте мне ваши телеса!
– Мне хотелось бы узнать, а чем меня колоть собираетесь? Это не вредно? – капризничала Наденька. – Вот колют всякую дрянь, нет бы взяли, ботокс в морщинки впрыснули… Скажите, а вы себе не кололи? Вот ужас до чего хочется узнать – это сильно болезненно или можно терпеть?! Я вот читала, что наши артисты…
Эля уже не слушала всю эту великосветскую болтовню – на нее свалился сон, который так упрямо избегал ее ночью.
Она пропустила даже обход врача и проснулась только тогда, когда ее затормошили:
– Дичкова! Вставай, к тебе пришли.
– Кто там? – сонно пробормотала Эля.
– Здра-а-асьте! – фыркнула медсестра. – А то он мне докладывается! Иди, спустись вниз, он там, у главного входа. Сама-то доберешься или сказать, чтобы он сюда поднялся?
– Доберусь.
– Сказать, чтобы поднялся! – подскочила на кровати любопытная Наденька.
– Ну тогда добирайся, – медсестра пристально посмотрела на Элю и вышла.
Эльвира ухватила с тумбочки зеркальце и критически осмотрела свое отражение. Честно говоря, хоть сегодня желтизна стала заметно бледнее, а опухоль почти спала, вид все равно не радовал.
– Ты хоть тональный крем наложи, – посоветовала Наденька. – На вот мой возьми, небось сама-то захватить не догадалась?
– Вообще-то я на рынок ездила, и на больницу совсем не рассчитывала, у меня другие планы были… – огрызнулась Эля, но крем взяла. – А у тебя карандаша для глаз нет?
У запасливой Наденьки нашелся и карандашик. Эля добралась до умывальника, а потом попыталась быстро привести себя в порядок. Получалось плохо, потому что под руку все время нудила соседка:
– Ой, ну прям как на свадьбу собирается… Ну ведь не дождется мужик! Этого упустишь, потом опять на моего Донатова кидаться станешь! Господи! А чего там рисовать, и так красивая! Говорю же, только лицо… А, делай, как знаешь…
Когда Эля спускалась на первый этаж, ей и самой уже казалось, что никто ее уже и не дождался. Да и с чего бы? Не настолько этот… Как же его Динка называла… Не настолько этот поклонник еще в Элю втрескался, чтобы торчать у больничного входа, как верный Ромео. Однако ж, когда она все же добралась до входа, к ней навстречу поднялся довольно приятный мужчина, в длинном черном пальто с ярким пакетом в руках и маленьким красивым букетом.
– Здравствуйте… – смущенно пробормотал мужчина. – Вы – Эля?
– Д-да… – мотнула головой Эля, не зная, о чем еще говорить.
– А я Игорь… Это вам, – проговорил гость и протянул ей букет. Потом спохватился и тут же сунул пакеты. – Это тоже. Я там фрукты купил… еще книжку про любовь. Я не знаю, вы читаете такие или нет, но я слышал, все женщины читают…
Эля улыбнулась. Это наверняка Динка ему сказала, что ее подруга обожает любовные романы, – у себя никакой любви не проглядывается, так хоть про чужую прочитать…
– Я очень сожалею, что так вышло, поверьте… – проговорил Игорь, разглядывая пол. – Я оплачу любое ваше лечение. Если хотите, вас немедленно переведут в другую больницу! Но я справлялся – мне сказали, что здесь замечательные врачи.
У Эли просто глаза на лоб полезли – что такого про нее наговорила Динка, если этот Игорь готов оплатить даже лечение?! Это ж надо, как мужика разобрало! Вот так – один раз увидел – и все! И сразу влюбился на всю жизнь! Только уж больно подозрительно – с чего бы это его так? Эльвира же только что смотрела в зеркало – никакой неземной красавицы там не обнаружила, да и откуда? Она и до аварии-то была просто милой девушкой, но не сногсшибательной красоткой, а уж сейчас-то… Не иначе как мужик извращенец или покровитель убогих.
– …До сих пор себя подлецом чувствую… – продолжал извиняться за свою щедрость посетитель.
– Да вы не беспокойтесь… Чего уж вы сразу и подлецом? И потом… Мне ничего не надо, – снова улыбнулась она. – Вас, наверное, Дина попросила меня навестить? Честное слово, не стоит волноваться!
Мужчина на нее взглянул как-то странно, а потом вдруг понимающе хмыкнул:
– Вы меня с кем-то путаете… – начал он, но Эля его перебила.
– Вот-вот, я то же самое вам хотела сказать – это вы меня с кем-то спутали, да? Я – Эльвира Владимировна Дичкова…
– …Ехали в прошлую субботу в автобусе номер семнадцать, да? – поддержал ее мужчина. – И стояли возле… возле одного мужчины…
Эля согласно мотала головой:
– Точно, такой противный тип! Вот есть же такие мужики! Всю дорогу ворчал, что я его по морде рыбой луплю. А сам взял меня на свое сиденье плюхнул, там меня тракторист пьяный и долбанул. Вот гад!
Эля снова вспомнила противного дядьку, который просто силком заставил ее сесть на то злополучное место, а сам, между прочим, вскочил, специально, чтобы сейчас не валяться в больнице!
– Кто гад – тракторист или тот тип? – насторожился влюбленный посетитель.
– Да оба хороши, – отмахнулась Эля, и глаза ее наполнились слезами. – Накинулись на бедную девушку…
– Но позвольте! – заволновался отчего-то гость. – Но ведь тот тип не знал, что автобус тракторист долбанет! И потом… он уворачивался от этого хвоста, уворачивался, а потом… Да ведь он как лучше хотел!
– Вы-то откуда знаете?!! – разгорячилась Эля. – Он… он… он теперь сидит где-нибудь пивко потягивает, а я вот здесь, на его месте! Что вы его защищаете?! Вы мне свои фрукты принесли? Мне букет подарили? Так вот и переживайте за меня, а не за того паразита! Сидит сейчас где-то… Да что вы так глаза-то выпучили?
– Да потому что нигде он не сидит! – вскипел уже и странный посетитель. – Я потому что с той аварии себе места найти не могу!!! Так и чувствую себя подлецом, кстати, про подлеца я уже говорил… Потому что силой вас на свое место усадил! Ну что вы на меня так смотрите?! Да!!! Это я и был! Тот паразит! Тот противный тип!.. Ну не противный, конечно, нормальный такой тип, только воспитанный…
Эля наконец поняла! Она так взвилась, что даже забыла про все переломы.
– А-а-ах! Так это были вы-ы-ы-ы?!!! Угробили меня, значит, ребра переломали, а теперь… Да что там меня! Вы всю мою семейную жизнь угробили! Да знаете ли вы, кому я везла эту рыбу?!! Я ее своему… своему жениху везла, да! Чтобы нафаршировать! И тогда бы он точно от меня никуда не делся! А теперь – кому я нужна такая вся инвалидная?!! А он мне тут – цветочки! Бананчики! Да заберите вы свой сухой паек, эту помощь гуманитарную!!!
Эля с силой швырнула в гостя букетом и быстро, как только могла, поковыляла к себе в палату.
Она даже сама не понимала, что ее так разобидело. Нет, в глубине души какой-то вредный червячок точил: «Что? Понадеялась, что придет новый кавалер, а это просто благодарный, уцелевший пассажир? Хи-хи, а вот так оно бывает». А может, ее обозлило, что этот мужик… как его? Да неважно… Что он выглядел таким цветущим, холеным и ухоженным? А она сейчас вот здесь с желтой физиономией… И даже… чего уж там, и даже какой-то Кирилл! Вот ведь как зовут того таксиста! Даже он не решился ее навестить, а ведь Динка его просила, уж Эля-то подругу знает…
– Стоп! Куда летим? – вдруг преградила ей дорогу чья-то фланелевая грудь.
Эля подняла глаза – перед ней стоял Донатов с перебинтованной шеей, широко скалился и колесом выпячивал грудь во фланелевой рубашке.
– Тебя что – клонировали, что ли? – буркнула Эля. – Куда ни выйдешь – везде ты!
– Чего в столовую не ходишь? – не отвечая, спросил Донатов. – Я сегодня специально тебя ждал.
– Ой, – шутливо ухватилась за сердце Эля. – Не иначе любовь задавила, а? Ах ты, бедная овечка-а-а! Что же бьется так сердечко-а-а! Это любовь!
– Да нет… Но… – не ожидал такой прыти Донатов. – А чего ты вся такая колючая? У тебя халат такой классный… Как у моей мамы, и пахнет от тебя…
– Как от мамы – молоком? – перекривилась Эля. – Слушай, я на эти больничные романы не ведусь, понял? Пусти, дай пройти…
И она двинулась к своей палате.
– Ну почему молоком-то? – запоздало обиделся ей в спину Донатов. – От тебя духами пахнет…
Наденька торчала возле окна.
– Ну что? Приходил твой-то? – сразу накинулась она на Элю.
– Никто ко мне не приходил, – буркнула Эля. – Это медсестра обозналась.
Однако Наденьку не так-то легко было обмануть.
– И ничего она не обозналась, просто я же говорила – не дождался он, – расстроилась соседка. – И в самом деле – кто тебя, такую дурочку, ждать будет? Ей вниз бежать надо, а она уселась синяки замазывать! Только сразу предупреждаю – ты на моего Женьку Донатова… Кстати, пока тебя не было, он ко мне приходил! Шампунь принес, представляешь?! Оказывается, вчера, когда я от бессилия с костылей свалилась, я этот самый шампунь уронила…
– Правильно, не свое, не жалко… – буркнула себе под нос Эля, а Наденька токовала дальше.
– И вот он, как истинный джентльмен… И еще, знаешь, покосился так на меня… Ну, Эля! – Наденька капризно дернула здоровой ногой, а потом весьма интенсивно принялась вращать выпученными глазами. – Смотри, говорю, как покосился – вот так! Глазами повел и говорит: «А что это вы, Надежда Петровна, обедать на наш этаж не ходите? У нас обеды всегда вкуснее, чем у вас, потому что у нас этаж мужской, нам мяса больше дают!» И пригласил! А я просто вынуждена была пригласить его после ужина…
– Господи! Неужели к нам на дискотеку? – не удержалась Эля.
Наденька смерила ее высокомерным взглядом и величаво фыркнула:
– Придет же такое в голову! Как я тебе танцевать-то буду?! У меня ж нога сло-ман-ная-я-я-я! – по слогам проговорила Наденька и вдруг оторопела. – А чего – у нас в отделении танцы есть, да? А мне ничего и не сказали! Я его пригласила к нам после ужина на тур игры в дурака. Он обещал привести для тебя своего соседа, ну, чтобы ты тут снежной бабой не торчала…
Эля только тяжко вздохнула и решила совершенно точно – после ужина она до посинения будет сидеть в холле возле телевизора, но ни на какие туры дураков не пойдет однозначно. Ну и на танцы тоже, естественно, – какому дураку взбредет в голову устраивать скачки в больнице, да еще в хирургическом отделении?
Вечером звонила мама, она должна была на днях вернуться из командировки и про случай с дочерью даже не догадывалась. Пришлось рассказать все, как есть. Потом снова прибегали девчонки и взахлеб рассказывали, что Гриша с Романом прелесть до чего потешные, а вот Кирилл, ужас до чего негодяй, потому что после того, как узнал про аварию, которая с Элей стряслась – отчего-то быстро испарился и больше не появлялся. И вообще, у него, оказывается, имеется жена и двое детей!
– Эля! Но ты не расстраивайся! – с пылом успокаивала подругу Динка. – Мы к твоей выписке обязательно еще на такси проедемся и тебе кого-нибудь захомутаем! Главное, мы теперь знаем, где мужики обитают, – в таксопарке их целые стада, прямо вот так и бродят неприкаянные!
Эльвире еле-еле удалось унять деятельную подругу. Зато после их ухода настроение у больной резко изменилось – чего уж она, совсем, что-ли, ни на что не годна, если подруги ей так старательно пытаются хоть кого-нибудь сосватать?! И этот тоже – Донатов! Даже он решил, что Эльке обязательно нужен утешитель – с другом он придет! Да она, если захочет!.. Да ей же любого увести, как нечего делать! Ха! Они ее еще не знают!
– Надежда! – решительно поднялась Эля. – Где мой шампунь?
Наденька дернула бровками и полезла в свою тумбочку:
– На месте стоит, куда ему деться…
Эля прямо в раковине вымыла голову – не потащится же она в душевую вся бинтами замотанная! Расчесала мокрые волосы и принялась их сушить перед окном.
– Ты решила сбежать? – понизила голос Наденька. – Я давно наблюдаю – тебе уже пора на выписку. Мне, конечно, жалко, но…
– Нет, Надежда! Я собираюсь в столовую! – торжественно объявила Эля и снова уставилась в зеркало.
И уже в зеркало она увидела, как Наденька, кряхтя и пыхтя, тоже продвигается к раковине – уступать соседке в чистоте волос она не собиралась.
На ужин Эля чуть не опоздала – позвонила клиентка и так причитала по поводу аварии, будто Эля лежит не в больнице, а уже в погребальной урне.
– Вы не печальтесь, – пыталась успокоить ее Эля. – Мое отсутствие не сильно отразится на Мишенькином произношении. Тем более что шипящие мы ему уже поставили…
Между тем, заметив, что соседка увлечена беседой, Наденька начала потихоньку продвигаться к двери – до второго (мужского) этажа надо было добраться хотя бы до окончания ужина.
К тому моменту, когда Эля наговорилась, в коридоре шустрой Наденьки уже не оказалось. Ничего не оставалось делать, как идти в столовую одной.
Эля уже имела несчастье ужинать в этой больничной столовой – до сих пор в горле сохранился противный вкус склизкой овсянки. Конечно, хотелось мяса, однако даже за все шашлыки на свете она сейчас не отправилась на второй этаж. Еще чего!
Она прошла в свою столовую, взяла тарелку с рыбой – винегрета ей не хватило, последнюю миску увели из-под самого носа, и заняла свободный столик. Рыбу Эля любила. Правда, дома она всегда жарила рыбу до хрустящей корочки, а здешнюю наверняка парили, потому что никакой корочки не наблюдалось. Ну да ничего, Эля все равно ее съест, даже пареную. Она подцепила вилкой солидный кусок, сунула в рот и чуть не поперхнулась – рыба была просто несъедобная. То ли ее готовили по какому-то особенному больничному рецепту – с добавлением хлорки, то ли в наших реках уже и вовсе экология стала невыносимая, но рыба источала стойкий хлорный аромат. Есть ее просто не было никакой возможности, но и плеваться за столом Эле тоже не хотелось. Вон дамочка напротив – с таким интересом ей в рот уставилась…
– Ну наконец-то! – раздался за спиной Эли знакомый голос, и радостный Донатов плюхнулся на свободное место рядом. – А я специально сегодня к вам на этаж поднялся, – сообщил он, не ворочая шеей. – Я так и знал, что ты сегодня здесь будешь ужинать. Слушай! А ты чего – эту вот рыбу ешь? А у нас ее мужики никогда не берут – вонючая, гадость…
Эля сидела с полным ртом и глаза ее медленно наливались слезами – рыба во рту ужас до чего мешала, есть больше не хотелось, зато ужасно хотелось поинтересоваться у этого Донатова – какого черта он сюда приперся, если его там, на втором этаже, поджидает Наденька с костылем?
– А ты чего молчишь? – тем временем участливо склонился к ней Женька Донатов. – Тебе плохо?
Эля мотнула головой и выскочила из-за стола.
Она неслась прямиком в туалет. Именно там она сможет наконец избавиться от противной вонючей рыбины и со спокойной совестью отправиться в палату.
– Пойдем к дежурному врачу, – сурово продиктовал неугомонный больной Женька Донатов, едва она показалась в дверях туалета. – Надо провериться, отчего это у тебя такое самочувствие.
– Да все у меня нормально, – поморщилась Эля. В ее планы не входили романтические свидания возле туалетов.
– Нет, – упирался кавалер. – У тебя цвет лица какой-то нехороший, желтизной отдает… Ты, конечно, не волнуйся, но я сильно подозреваю у тебя гепатит.
Элю будто кипятком окатили – мало того что вся в бинтах, так еще и гепатит!
– Ты, Женя… Ты знаешь… Ты вот на меня панику не наводи! – судорожно заговорила Эля. – У меня с лицом все нормально, это оно после аварии желтое. Мы в автобусе ехали, а в нас на всей скорости тракторист врезался, и мы на скорости ехали, вот он прямо в меня и угодил…
– Так он тебя бил, что ли, тракторист-то, монтировкой? – нахмурился Женька.
– Ну куда меня бить-то еще! Не бил он никакой монтировкой!
– А чем тогда? У тебя лицо-то… прямо как после гепатита. Это он тебя кулаком приложил, тракторист-то?
– Да не кулаком! Это он меня трактором! – не выдержала Эля и поспешила к себе в палату.
– С ума сойти… – пролепетал ей в след Донатов, на секунду задумался и куда-то рванул.
Наденька заявилась в палату злая и голодная.
– А ты чего со мной на ужин не ходила? – спросила она Элю, подозрительно щуря глаза.
– Так разве за тобой угонишься… – фыркнула та. – Я только вышла, а тебя уже и след простыл. Я не стала догонять…
– Ну и правильно… – соседка расстроенно уселась на кровать, пристроив рядом костыли. – И ничего у них там в столовой нет удивительного. И никакого мяса тоже нет, его мужики сразу разобрали, мне один винегрет остался. Только зря по лестницам таскалась…
Наденька немного помолчала, потом добавила:
– И Донатов не пришел…
– Так он у нас ужинал, – сдуру ляпнула Эля.
С соседкой стало твориться что-то невероятное. Глаза ее мгновенно превратились в узкие гневные щелочки, губы вытянулись в одну ниточку, а грудь стала подниматься высоко и шумно.
– Поня-я-ятно… – протянула она. – Это ты специально от меня отвязалась, чтобы моего Женьку охомутать, да? Специально, чтобы я тебе конкуренцию не составила, да? Признавайся давай – ты с ним за одним столом сидела?!