Страница:
На острове Мехди-е-Кох действует американская радарная база, еще пять шпионских баз строится в провинции Белуджистан. В течение 1983-1984 гг. Вашингтон поставил Исламабаду эсминец, вспомогательный корабль, 5 вертолетов, 21 истебитель-бомбандировщик F-16, 50 танков, 52 полевых орудия, легкое стрелковое оружие. Есть договоренность о продаже ракет «Гарпун» и «Спэрроу», самолетов-шпионов «Хокай», «Моухок» и другого современного оружия. Самолеты «Хокай» предполагается использовать для совершения разведывательных полетов вдоль пакистано-афганской границы. Часть получаемого от США оружия передается душманам.
США подталкивают реализацию «Проекта 706» по созданию Пакистаном ядерной бомбы. По оценкам специалистов Пакистан получил все необходимое для производства собственного ядерного оружия и может произвести до 10-15 ядерных бомб в ближайшие три-пять лет. Для их испытания создается соответствующая база в окрестностях города Скарду на оккупированной Пакистаном части Джамму и Кашмира. В строительстве активное участие принимают китайские специалисты.
Вашингтон рассматривает Пакистан как «задний двор» Персидского залива. Пентагон рассчитывает превратить порты Гвадар и Дживани в ворота для «сил быстрого развертывания». В своих планах Пентагон делает упор на пункт «договора безопасности» от 1959 года, который предусматривает в частности, ведение «совместных военных операций» с Пакистаном. Поэтому Вашингтон планирует включить пакистанских военнослужащих в состав сил «первого удара» и в этих целях по образцу «сил быстрого развертывания» формирует 20-тысячную дивизию пакистанских командос, подчиняющуюся американскому генералу Кингстону, возглавляющему Сентком (Центральное командование США в бассейне Индийского океана).
С молчаливого согласия США Исламабад начинает говорить о «мусульманской солидарности» с военным уклоном, о создании исламской организации по образу НАТО, что находит отклик в богатых нефтью странах.
Инспекторы специального отдела полиции Пакистана периодически выезжают для выполнения разведывательных операций на территории Афганистана. Ведением разведывательной работы против ДРА активно занимается 3-й отдел пакистанской военной разведки.
В подготовке, снаряжении и засылке вооруженных отрядов в ДРА принимают участие пакистанские государственные учреждения, армия, полиция. Так, в феврале сего года в Пенджабском полку было подготовлено 300 человек для отправки их в Кабул и немедленному выполнению поставленных заданий по дестабилизации обстановки.
Верховный комиссар по делам афганских беженцев в Пакистане занимается не решением вопросов по улучшению положения беженцев и скорейшему их возвращению на родину, а исполняет роль посредника в оснащении душманских банд вооружением. Под прикрытием вывески лагерей афганских беженцев создаются и действуют лагеря и штаб-квартиры афганских контрреволюционных группировок.
Наиболее многочисленными и активными в борьбе с народно-демократической властью Афганистана являются:
— «Исламская партия Афганистана» (ИПА), возглавляемая Гульбуддином Хекматиаром;
— «Исламское общество Афганистана» (ИОА), руководит Бурхануддин Раббани;
— «Исламский союз муджахеддинов Афганистана», председатель Абдул Расул Сайяф.
В районах дислокации основных лагерей в Пакистане создано свыше ста складов оружия и боеприпасов. В окрестностях Пешавара, Кветты, в Вазиристане находятся наиболее крупные хранилища, распределением оружия на которых ведают пакистанские, американские, китайские советники. Известны случаи выдачи им оружия и со складов пакистанской армии.
В непосредственной близости от пакистано-афганской границы развернута сеть промежуточных складов, с которых вооружение перебрасывается непосредственно в Афганистан. Караваны с оружием пользуются более чем двумястами маршрутами. Их водят особо доверенные люди, получающие в случае благополучной доставки груза до 50 тысяч афгани за рейс.
В учебных лагерях афганских контрреволюционеров основной упор делается на подготовку специалистов подрывного дела, индивидуальных террористических актов, диверсантов. Обучение ведут американские, китайские и пакистанские инструкторы. Руководящие кадры крупных бандитских формирований обучаются на отделениях высших и средних военных учебных заведений Пакистана. Для подготовки главарей, инструкторов банд, специалистов военного дела (разведчиков, диверсантов, зенитчиков, минометчиков, минеров, связистов) созданы специализированные учебные центры.
Открыто создаются и крупные учебные формирования душманов, имеющие армейскую структуру. Так, в населенном пункте Мамадгарт базируется «полк» численностью 4,8 тыс. человек.
Лагеря по подготовке афганских диверсантов находятся в Пешаваре, Кветте, Парачинаре, Базараке и других пунктах.
Исходя из анализа сложившейся геополитической обстановки столкновения в центрально-азиатском регионе интересов США и СССР, можно сделать следующие выводы и прогнозы:
— поставки современного вооружения из США Пакистану приведут к резкому витку гонки вооружений между Индией и Пакистаном, что в свою очередь приведет к усилению и дальнейшему укреплению отношений СССР с Индией, остро заинтересованной в военном и политическом союзе с мощной сверхдержавой в противовес союзу Пакистана и США;
— заинтересованность США в ослаблении влияния СССР в регионе вызовет усиление финансовой и военной помощи организациям афганской контрреволюции, возрастание военной активности душманских формирований на территории Афганистана и мощную пропагандистскую компанию по дискредитации проводимых в Афганистане Советским Союзом действий и политики;
— США проведут полевые испытания последних образцов вооружения и техники в боевых условиях;
— активное обучение тактике и методике ведения диверсионной и террористической войны и оснащение современным вооружением организаций исламистского толка, их финансовая и политическая поддержка со стороны США приведут к резкому возрастанию числа военизированных исламских организаций и партий крайне радикального толка, решающих возникающие перед ними проблемы силовым путем;
— учитывая резкие антикапиталистические, и в частности антиамериканские настроения большинства стран исламского мира, можно предположить, что через несколько лет обученные американскими инструкторами бойцы исламских военизированных организаций будут проводить террористические и диверсионные акты не только в азиатском регионе, но и во всем мире, в том числе и в США.
Начальник отдела специальных операций полковник Слободянюк
центрально-азиатского региона
Глава 13.
Свобода! Это сладкое, легкое и притягательное слово! Которое сулит встречу с родными и близкими! Которое обещает еду и сон! Которое обещает вернуть их к родным березовым рощам и полноводным рекам! Слово, в котором заключается все самое ценное! Свобода — это жизнь!
— И как ты себе это представляешь? — спросил Черкасов, — Я — летчик, в ваших наземных делах не соображаю, так что рассказывай, что ты задумал?
— На разгрузке машин нас караулят два пака, — продолжил Десант, — оба уже привыкли, что мы забитые и послушные животные. Совсем расслабились. Часто рядом сидят и близко к себе подпускают. Я проверял, вплотную подходил, даже ухом не ведут! Если мне кто-нибудь подмогнет, мы их в две секунды сделаем! И сразу надо будет действовать. Первое — вооружиться. Второе — как будем готовы, захватить вышки. Иначе нам даже со склада не дадут выйти. Надо будет на машине, пока они не сообразят, что к чему, подъехать и снять охрану. А затем разбомбить ко всем чертям казармы с паками и духами!
К восстанию готовились неделю. Десант распределил роли, кому и что надо было делать, на работах переговорил с пленниками из других ям, сильно не афишируя, что и когда произойдет, сообщая информацию только тем, кому доверяли на сто процентов и, решив, что все другие будут ждать начала восстания — а дальше действовать по обстановке.
В тот жаркий апрельский день пленных пуштунов поставили на разгрузку машин с минометами и ракетами. Склад находился рядом со складом стрелкового вооружения, где таскали с машин тяжелые ящики шурави. Эти тупые пакистанцы совсем осторожность потеряли и не видели, как несколько раз, возвращаясь за очередным ящиком, двое русских все ближе и ближе подходили к ним. Малиши не обращали на них никакого внимания, о чем-то увлеченно беседуя. Сафир бросил осторожный взгляд на своих сторожей. Такие же остолопы!
Шайтан! А если действительно эти русские что-то задумали? Надо подготовиться, иначе их охрана поднимет шум! Он бросил негромкую фразу своему напарнику из афганского племени шинвари. Тот пригляделся к русским и согласно кивнул головой. Дальше они работали с ним в паре, синхронно повторяя действия русских, одновременно с ними выходя на своих охранников.
И чуть не прозевали. Только что Сафир глядел на шурави, которые устало брели к машине, и только он повернулся к своему напарнику, как увидел, что у того округлились глаза. Молниеносный взгляд на шурави — те двумя ястребами опускались на охрану. Пора и нам подключаться! Сафир с удовлетворением увидел, что их охрана ничего не заметила, и стрелой рванул к ним, рядом тенью следовал шинвариец…. Яростный удар булыжником по ненавистной голове пакистанца. Хруст кости. Кровь. Рядом распластался со свернутой шеей второй пакистанец. Осмотреться. Все тихо. Тела пакистанцев — в склад.
Сафир рванул в склад к русским. Те настороженно уставились на него и окровавленные руки — вы с нами? Да. Здоровенный шурави по кличке Десант показал на вышку и казармы. Все ясно. Сделаем.
Он затормозил возле самой вышки, с которой удивленно выглянул часовой и что-то заорал. Поздно орать, индеец ты наш краснокожий! Летун пулеметной очередью прошил его вопящий силуэт, а по ступеням широкими прыжками несся наверх Десант. Жаркий выдался денек!
Ага! Как тараканы забегали духи — и прямо под пулеметные очереди с вышки. Десант — он и в Африке Десант! Ему плевать, хоть с неба — в бой, хоть из плена — в схватку! Что, гавнюки гнойные, не ждали такой прыти от униженных и оскорбленных!? Ну, так получайте за это!
Главенство Десанта все признали сразу и безоговорочно. Он распределил людей по секторам, наметил места расположения огневых точек, поставил задачи и определил порядок действий в случае прорыва с какой-либо одной стороны. Надо было готовиться к бою. Сразу их никто отсюда не отпустит. И встречу с сотрудниками посольств не устроит. Сейчас главное — побольше шума, и как можно дольше держаться. Чтобы Родина успела помочь тем, кто доживет до того счастливого момента.
Как Десант и предполагал, первая атака началась в тот же день, под вечер. И как предполагал, оказалась она совсем неподготовленной, основанной на одних эмоциях и энтузиазме. Малиши шли нестройными рядами в атаку на уже подготовленные к бою позиции обороняющихся, сзади их подгоняли начальники, и в итоге, растеряв добрую половину атаковавших, ползком ретировались. Что? Выкусили? А ху-ху — не хо-хо?
Правда, теперь бывших пленных осталось только двадцать девять….
До обеда следующего дня их никто не трогал. Хватило вчерашнего, смеялся народ. В обед появился парламентарий. Чернобородый маленький пакистанец, неуверенно оглядываясь и трусливо размахивая небольшой палкой, с привязанной на конце белой тряпкой, мелкими шажками приблизился к их позициям.
— Ну, — выглянул Десант, — и чего тебе, обезьяна, надо?
— Начальник полиции провинции предлагает вам добровольно сложить оружие и сдаться пакистанским властям, — на хорошем русском языке обратился тот к обороняющимся, — в противном случае он не отвечает за последствия!
Пленные засмеялись.
— А где он был раньше, когда нас здесь содержали? И не тот ли это мудозвон, который постоянно приезжал в гости к начальнику лагеря и ни разу не заметил нас?
— Ты передай этой главной полицейской обезьяне, — ухмыльнувшись, ответил Десант, — что мы с обезьянами не общаемся. И будем разговаривать только с сотрудниками советского или афганского посольства!
В атаку больше никто не пошел.
В ход пошла артиллерия. Они пытались огрызаться из захваченных минометов и ракет, но Десант понимал, что впустую — нужен был корректировщик. И минометы не могли противостоять артиллерийским орудиям….
Поэтому к утру их стало еще на девять человек меньше.
И были потеряны почти что все боеприпасы. Которые просто сгорели и взорвались в сплошном артиллерийском огне.
И пришлось сузить круг обороны.
Потом был сплошной ад. В котором был потерян счет времени. Атака за атакой. Бой за боем. Редкие минуты затишья. В которые казалось — сейчас наступит рай, потому что наконец-то наше правительство что-то смогло сделать и потому-то и кончился бой. Но он начинался снова. И их оставалось все меньше и меньше. И таяла надежда на спасение. Да где же ты, Родина?! Ведь не слепая ты….
Глава 14.
Полковник Слободянюк вышел из кабинета заместителя министра обороны и почувствовал, как боль железными тисками обхватила сердце. От острого приступа в глазах потемнело и он, привалившись к стене, чуть не упал в этом широком коридоре на мягкий ворсистый ковер. Подонки! «Мы все готовы погибнуть за Родину!..» Только почему-то эта честь выпала не вам, толстожопым и толстомордым генералам и политикам… Сволочи! Сейчас где-то далеко в чужих горах наши солдаты и офицеры ведут свой последний бой, они еще верят в Родину, верят, что она придет к ним на помощь, а эти… «Улучшение отношений с капиталистическими странами…» Предатели…
От еще одного приступа боли он опять чуть не потерял сознание, но, собрав силу воли в кулак, с бледным от напряжения лицом еле дошел до своего кабинета, где буквально рухнул в свое кресло. Он прикрыл глаза — перед взором стоял начальник разведки полка, который в далеком 1942 году взял его, двадцатилетнего парня, в разведку, при этом выбрав из не одной сотни человек. Для него долго оставался загадкой принцип отбора, и только много лет спустя, когда сам стал начальником, понял — отбирают сердцем. При этом отбирают не самых сильных, или ловких, или умных, а, рассматривая все физические, моральные и душевные качества в комплексе, чтобы в итоге этот комплекс давал взаимопонимание между людьми, веру их друг в друга, уверенность в надежности тех, кто рядом и готовность рискнуть всем ради друга. Даже жизнью…
Тогда, на белорусском фронте, начальник разведки учил их:
— Никогда не предавайте! Предавший раз — предаст второй. Предавший дважды — будет предавать всегда. Никогда не бросайте своих товарищей. Ушли за линию фронта втроем — втроем и должны вернуться. Живыми или мертвыми — но втроем.
И они возвращались. Грязными, голодными, с обмороженными руками и ногами, таща на себе раненных и погибших. Но возвращались все. Потому что бросить — значит предать. Слободянюк помнил, как начальник разведки тащил его, тяжелораненого подчиненного на себе десять километров, через немецкие позиции, где ползком, где волоком, где таща от бессилия зубами, потому что есть такой закон — своих не бросают. А через полгода уже Слободянюк тащил безжизненное тело начальника разведки и вытащил. Потому что по другому нельзя. Потому что бросить — значить предать.
О войне напоминала Золотая Звезда Героя, украшавшая грудь полковника. И после войны, продолжая служить в армии, он никогда не бросал своих людей. Почему и остался вечным полковником. Потому что не умел предавать.
После войны он так и остался служить в разведке. Его, как профессионала по специальным операциям, перевели в Главное разведывательное управление Министерства обороны, где он и прошел путь от рядового сотрудника до начальника отдела. И где он тоже никогда не предавал и не бросал своих людей. За что его уважали подчиненные и не любили начальники. Подчиненные полковники росли в должностях и званиях, обгоняя засидевшегося на своей должности Слободянюка и считая его взгляды пережитком прошлого. Сынки! Глупые детишки! Их бы на фронт, да в тыл врага, посмотрел бы тогда он на их взгляды! Как бы вы смогли служить, когда не доверяете сослуживцам и начальникам, ожидая от них предательства!?
Полковник был настоящим полковником. Боевым офицером, ни разу не предавшим…. Теперь эти негодяи своим предательством ставили его, Слободянюка, на одну ступень с ними. Делали таким же негодяем. Этот позор во все времена настоящие офицеры смывали только одним — своей кровью. Родина! Что с тобою творится!? Почему тобою правят предатели и подонки!? Они же предают тебя!
Полковник прикрыл глаза и увидел жуткую картину — Красную площадь, по которой маршировали войска. Войска были страшны. Ровными рядами мимо трибун шли грудные младенцы, вместо голов у которых находились черепа, с зажатыми между челюстями сосками. С трибуны им вяло махали престарелые маразматики во главе с бодрым и веселым Мишкой Меченым, которые дружно шамкали беззубыми ртами:
— Мясо! Мясо!
При этом в их глазах разгорался огонь ненасытности и вожделения. Им хотелось еще больше «окопного мяса», крови и разрушения. Мишка Меченый предательством своих граждан открывал их прожорливым и жаждущим смерти чревам «великую эпоху перестройки», несущую кровь и разрушения. Теперь «мяса» будет много. Потому что предавший раз — предаст второй. Предавший дважды — будет предавать всегда. Боже мой! Сколько миллионов людей еще будет предано Горбатым? Слободянюк застонал от собственного бессилия. Родина! Ты будешь следующая! И я ничего не могу сделать! Прости меня! Веселые и бодрые мамаши, гуляющие со своими грудными чадами по мирной Москве и другим советским городам, еще не знают, что они растят будущее «окопное быдло и мясо», они еще не знают, что их выросшие сыновья пойдут под нож войны, а дочери будут вдовами…. А он, состарившийся полковник, уже знает. Потому что он первый увидел предательство. А значит, будет и второе. И будет предана страна! Полковник был старым и опытным аналитиком. И он уже сейчас подсознательно видел крах великой советской империи, видел великую страну в крови и разрухе, видел раздирающие ее на части внутренние противоречия. Великая советская империя вдруг в один миг перестала быть великой. Потому что ВЕЛИКИЕ империи НИКОГДА НЕ ПРЕДАЮТ и не бросают своих граждан! И полковник вдруг четко осознал, что он не хочет видеть развал великого государства. Что он не хочет жить….
Опять сильный приступ сжал сердце… Слободянюк протянул руку и вытащил из ящика стола именной ТТ. Вороненая сталь приятно холодила руку. Это был настоящий друг, который никогда не предаст и не подведет. Полковник отвечал ему тем же, лелея и ухаживая за ним, как за живым существом. Он снял пистолет с предохранителя, передернул затвор, который легким щелчком дослал патрон в патронник и с удовлетворением осознал, что друг готов, и ждет его дальнейших действий.
Ствол. Рот. Думать не надо. Все и так решено. Тоскливый взгляд вверх, словно попытка сквозь потолок последний раз увидеть небо. Все умрут. Под пальцем плавно пошел спусковой курок. Я — не предатель. Сынки! Я — с вами! Удар…
Глава 15.
— Что считаешь? — негромко бросил ему, — Или думаешь, их от этого больше становится?
— Патроны — это жизнь… — с легким укором взглянул Десант на Черкасова, — а их осталось у нас на один совсем коротенький бой….
Оба замолчали, озирая небольшую кучку патронов, несколько гранат и последнюю ракету.
— Ну что, майор, — невесело улыбнулся Десант, — завтра последний бой? Который «трудный самый»? И на покой?..
— Тьфу, на тебя! Надежда умирает последней! Судя по шороху, что мы здесь навели, уже весь мир знает про нас. Должны же нам помочь?! Может быть, летят твои такие же безбашенные, как и ты, десантники, и вот-вот им дадут команду на высадку?
— Ага, дадут! Если и летят они, то явно куда-то не в ту сторону. Не верю я уже никому. И Родине не верю. Предала она нас. Бросила. Но биться я до конца буду. Потому что безбашенный, как ты говоришь. Потому что в тельняшке. И все сделаю, чтобы эти черти зареклись еще раз связываться с теми, кто в тельняшке. Чтобы как увидели бело-голубые полоски, так и драпали прочь. Чтобы на всю жизнь запомнили, как с советской десантурой связываться!
— А нас учили беречь свою жизнь, — грустно улыбнулся Черкасов, — учили, что всегда надо стремиться выжить. Что подготовить одного толкового летчика надо несколько лет. Это вам не взять одного деревенского парня с тремя классами образования, с сорок пятым размером ноги, которого одевают в тельник, подстригают налысо, одевают на башку голубой берет, и заставляют головой кирпичи бить. И после чего он возвращается в родную деревню, можно сказать, не имея уже ни одного класса образования. И зная только два арифметических действия — отнимать и делить, так у вас говорят, кажется?…
— Ох, летун, — начал заводиться Десант, — попался бы ты мне в Союзе, попрыгал бы у меня….
— А что, мысли кончились спорить? — усмехнулся Черкасов, — Как ни крути, а все мы здесь в одной куче, и умные, и сильные, и солдаты, и офицеры…. Без различий. И ждет нас завтра одинаковая гибель…. Слушай, Десант! Может быть, соберем народ, поговорим? Может, кто-нибудь сдаться захочет, так черт с ними, пусть идет?
— Ты ерунду не неси! — вскипел Десант, — Да я лично придушу того, кто сдаться вздумает. Нас позорить. Или ты сам надумал того….
— Дурак ты, Десант, — покачал головой майор, — если б сам сдаться захотел, давно бы сдался. И любой из нас мог бы. Ты в одном прав — не стоит об этом говорить со всеми. Никто не сдастся. Потому что если б кто хотел, давно б ушел. Вон, стоит сейчас на посту Димка, кто ему помешает, хоть и без ноги, проползти эти сто метров, что отделяют нас от паков?
США подталкивают реализацию «Проекта 706» по созданию Пакистаном ядерной бомбы. По оценкам специалистов Пакистан получил все необходимое для производства собственного ядерного оружия и может произвести до 10-15 ядерных бомб в ближайшие три-пять лет. Для их испытания создается соответствующая база в окрестностях города Скарду на оккупированной Пакистаном части Джамму и Кашмира. В строительстве активное участие принимают китайские специалисты.
Вашингтон рассматривает Пакистан как «задний двор» Персидского залива. Пентагон рассчитывает превратить порты Гвадар и Дживани в ворота для «сил быстрого развертывания». В своих планах Пентагон делает упор на пункт «договора безопасности» от 1959 года, который предусматривает в частности, ведение «совместных военных операций» с Пакистаном. Поэтому Вашингтон планирует включить пакистанских военнослужащих в состав сил «первого удара» и в этих целях по образцу «сил быстрого развертывания» формирует 20-тысячную дивизию пакистанских командос, подчиняющуюся американскому генералу Кингстону, возглавляющему Сентком (Центральное командование США в бассейне Индийского океана).
С молчаливого согласия США Исламабад начинает говорить о «мусульманской солидарности» с военным уклоном, о создании исламской организации по образу НАТО, что находит отклик в богатых нефтью странах.
Инспекторы специального отдела полиции Пакистана периодически выезжают для выполнения разведывательных операций на территории Афганистана. Ведением разведывательной работы против ДРА активно занимается 3-й отдел пакистанской военной разведки.
В подготовке, снаряжении и засылке вооруженных отрядов в ДРА принимают участие пакистанские государственные учреждения, армия, полиция. Так, в феврале сего года в Пенджабском полку было подготовлено 300 человек для отправки их в Кабул и немедленному выполнению поставленных заданий по дестабилизации обстановки.
Верховный комиссар по делам афганских беженцев в Пакистане занимается не решением вопросов по улучшению положения беженцев и скорейшему их возвращению на родину, а исполняет роль посредника в оснащении душманских банд вооружением. Под прикрытием вывески лагерей афганских беженцев создаются и действуют лагеря и штаб-квартиры афганских контрреволюционных группировок.
Наиболее многочисленными и активными в борьбе с народно-демократической властью Афганистана являются:
— «Исламская партия Афганистана» (ИПА), возглавляемая Гульбуддином Хекматиаром;
— «Исламское общество Афганистана» (ИОА), руководит Бурхануддин Раббани;
— «Исламский союз муджахеддинов Афганистана», председатель Абдул Расул Сайяф.
В районах дислокации основных лагерей в Пакистане создано свыше ста складов оружия и боеприпасов. В окрестностях Пешавара, Кветты, в Вазиристане находятся наиболее крупные хранилища, распределением оружия на которых ведают пакистанские, американские, китайские советники. Известны случаи выдачи им оружия и со складов пакистанской армии.
В непосредственной близости от пакистано-афганской границы развернута сеть промежуточных складов, с которых вооружение перебрасывается непосредственно в Афганистан. Караваны с оружием пользуются более чем двумястами маршрутами. Их водят особо доверенные люди, получающие в случае благополучной доставки груза до 50 тысяч афгани за рейс.
В учебных лагерях афганских контрреволюционеров основной упор делается на подготовку специалистов подрывного дела, индивидуальных террористических актов, диверсантов. Обучение ведут американские, китайские и пакистанские инструкторы. Руководящие кадры крупных бандитских формирований обучаются на отделениях высших и средних военных учебных заведений Пакистана. Для подготовки главарей, инструкторов банд, специалистов военного дела (разведчиков, диверсантов, зенитчиков, минометчиков, минеров, связистов) созданы специализированные учебные центры.
Открыто создаются и крупные учебные формирования душманов, имеющие армейскую структуру. Так, в населенном пункте Мамадгарт базируется «полк» численностью 4,8 тыс. человек.
Лагеря по подготовке афганских диверсантов находятся в Пешаваре, Кветте, Парачинаре, Базараке и других пунктах.
Исходя из анализа сложившейся геополитической обстановки столкновения в центрально-азиатском регионе интересов США и СССР, можно сделать следующие выводы и прогнозы:
— поставки современного вооружения из США Пакистану приведут к резкому витку гонки вооружений между Индией и Пакистаном, что в свою очередь приведет к усилению и дальнейшему укреплению отношений СССР с Индией, остро заинтересованной в военном и политическом союзе с мощной сверхдержавой в противовес союзу Пакистана и США;
— заинтересованность США в ослаблении влияния СССР в регионе вызовет усиление финансовой и военной помощи организациям афганской контрреволюции, возрастание военной активности душманских формирований на территории Афганистана и мощную пропагандистскую компанию по дискредитации проводимых в Афганистане Советским Союзом действий и политики;
— США проведут полевые испытания последних образцов вооружения и техники в боевых условиях;
— активное обучение тактике и методике ведения диверсионной и террористической войны и оснащение современным вооружением организаций исламистского толка, их финансовая и политическая поддержка со стороны США приведут к резкому возрастанию числа военизированных исламских организаций и партий крайне радикального толка, решающих возникающие перед ними проблемы силовым путем;
— учитывая резкие антикапиталистические, и в частности антиамериканские настроения большинства стран исламского мира, можно предположить, что через несколько лет обученные американскими инструкторами бойцы исламских военизированных организаций будут проводить террористические и диверсионные акты не только в азиатском регионе, но и во всем мире, в том числе и в США.
Начальник отдела специальных операций полковник Слободянюк
центрально-азиатского региона
Глава 13.
Апрель 1985 года. Пакистан. Лагерь «Пахчи».
— Сможем мы захватить лагерь! Все у нас получится, мужики! — возбужденно шептал Десант с горящими от избытка чувств глазами, — А захватим — пусть тогда паки держатся! Оружия и боеприпасов хватит на неделю. Нас, считай что, неполная рота, а значит, по всем правилам военной науки мы в обороне сможем противостоять целому батальону! Не верю я, что они решатся на такой штурм! Мы же им такой шум устроим, что на весь мир услышат. И значит, организуют нам встречу с работниками посольства, нашего или афганского…. А потом — свобода!Свобода! Это сладкое, легкое и притягательное слово! Которое сулит встречу с родными и близкими! Которое обещает еду и сон! Которое обещает вернуть их к родным березовым рощам и полноводным рекам! Слово, в котором заключается все самое ценное! Свобода — это жизнь!
— И как ты себе это представляешь? — спросил Черкасов, — Я — летчик, в ваших наземных делах не соображаю, так что рассказывай, что ты задумал?
— На разгрузке машин нас караулят два пака, — продолжил Десант, — оба уже привыкли, что мы забитые и послушные животные. Совсем расслабились. Часто рядом сидят и близко к себе подпускают. Я проверял, вплотную подходил, даже ухом не ведут! Если мне кто-нибудь подмогнет, мы их в две секунды сделаем! И сразу надо будет действовать. Первое — вооружиться. Второе — как будем готовы, захватить вышки. Иначе нам даже со склада не дадут выйти. Надо будет на машине, пока они не сообразят, что к чему, подъехать и снять охрану. А затем разбомбить ко всем чертям казармы с паками и духами!
К восстанию готовились неделю. Десант распределил роли, кому и что надо было делать, на работах переговорил с пленниками из других ям, сильно не афишируя, что и когда произойдет, сообщая информацию только тем, кому доверяли на сто процентов и, решив, что все другие будут ждать начала восстания — а дальше действовать по обстановке.
* * *
Сафир с подозрением смотрел на возню, что затеяли русские. Они о чем-то шептались, переглядывались, бросали оценивающие взгляды на охрану, и Сафир понял, что они что-то задумали. Совсем с ума сошли? Что они смогут сделать здесь? Вдали от своей Родины? Где все — люди, боги, и даже горы против них?В тот жаркий апрельский день пленных пуштунов поставили на разгрузку машин с минометами и ракетами. Склад находился рядом со складом стрелкового вооружения, где таскали с машин тяжелые ящики шурави. Эти тупые пакистанцы совсем осторожность потеряли и не видели, как несколько раз, возвращаясь за очередным ящиком, двое русских все ближе и ближе подходили к ним. Малиши не обращали на них никакого внимания, о чем-то увлеченно беседуя. Сафир бросил осторожный взгляд на своих сторожей. Такие же остолопы!
Шайтан! А если действительно эти русские что-то задумали? Надо подготовиться, иначе их охрана поднимет шум! Он бросил негромкую фразу своему напарнику из афганского племени шинвари. Тот пригляделся к русским и согласно кивнул головой. Дальше они работали с ним в паре, синхронно повторяя действия русских, одновременно с ними выходя на своих охранников.
И чуть не прозевали. Только что Сафир глядел на шурави, которые устало брели к машине, и только он повернулся к своему напарнику, как увидел, что у того округлились глаза. Молниеносный взгляд на шурави — те двумя ястребами опускались на охрану. Пора и нам подключаться! Сафир с удовлетворением увидел, что их охрана ничего не заметила, и стрелой рванул к ним, рядом тенью следовал шинвариец…. Яростный удар булыжником по ненавистной голове пакистанца. Хруст кости. Кровь. Рядом распластался со свернутой шеей второй пакистанец. Осмотреться. Все тихо. Тела пакистанцев — в склад.
Сафир рванул в склад к русским. Те настороженно уставились на него и окровавленные руки — вы с нами? Да. Здоровенный шурави по кличке Десант показал на вышку и казармы. Все ясно. Сделаем.
* * *
Анисимов повернул ключ зажигания, движок чихнул пару раз, прочищая свои раструбы, и затарахтел. Ну, что? Погнали? Сердце билось мощными толчками, кровь от волнения пульсировала по всему телу, насыщая усохшие от недоедания и перенапряжения мышцы. Сидевший рядом Летун и Десант с зажатыми между ног пулеметами кивнули. Вперед!Он затормозил возле самой вышки, с которой удивленно выглянул часовой и что-то заорал. Поздно орать, индеец ты наш краснокожий! Летун пулеметной очередью прошил его вопящий силуэт, а по ступеням широкими прыжками несся наверх Десант. Жаркий выдался денек!
Ага! Как тараканы забегали духи — и прямо под пулеметные очереди с вышки. Десант — он и в Африке Десант! Ему плевать, хоть с неба — в бой, хоть из плена — в схватку! Что, гавнюки гнойные, не ждали такой прыти от униженных и оскорбленных!? Ну, так получайте за это!
* * *
В коротком бою погибло только четверо пленников. Неплохо. Десант удовлетворенно пересчитал людей. Тридцать пять бойцов. Истощенных, покалеченных и израненных, но бойцов. А вот трупов паков стаскали в одну из ям, которая когда-то служила домом для пленников, и сосчитали — двадцать семь! Недурная арифметика! Десанта передергивало от удовольствия при воспоминании, как ошарашенные и ничего не понимающие малиши выскакивали из своих казарм, прямо под огонь пулемета, а он косил и косил их смертоносными очередями…. Оставшихся в живых и засевших в строениях врагов выбивали хохоча. Расстреливая здания из ракет и минометов. Склады были полны всем, чего душа желала. Поэтому вскоре от зданий и пытавшихся укрыться в них людей почти что ничего не осталось. Только красивые, дымящиеся руины. Мало, совсем мало малишей успело уйти из лагеря.Главенство Десанта все признали сразу и безоговорочно. Он распределил людей по секторам, наметил места расположения огневых точек, поставил задачи и определил порядок действий в случае прорыва с какой-либо одной стороны. Надо было готовиться к бою. Сразу их никто отсюда не отпустит. И встречу с сотрудниками посольств не устроит. Сейчас главное — побольше шума, и как можно дольше держаться. Чтобы Родина успела помочь тем, кто доживет до того счастливого момента.
Как Десант и предполагал, первая атака началась в тот же день, под вечер. И как предполагал, оказалась она совсем неподготовленной, основанной на одних эмоциях и энтузиазме. Малиши шли нестройными рядами в атаку на уже подготовленные к бою позиции обороняющихся, сзади их подгоняли начальники, и в итоге, растеряв добрую половину атаковавших, ползком ретировались. Что? Выкусили? А ху-ху — не хо-хо?
Правда, теперь бывших пленных осталось только двадцать девять….
До обеда следующего дня их никто не трогал. Хватило вчерашнего, смеялся народ. В обед появился парламентарий. Чернобородый маленький пакистанец, неуверенно оглядываясь и трусливо размахивая небольшой палкой, с привязанной на конце белой тряпкой, мелкими шажками приблизился к их позициям.
— Ну, — выглянул Десант, — и чего тебе, обезьяна, надо?
— Начальник полиции провинции предлагает вам добровольно сложить оружие и сдаться пакистанским властям, — на хорошем русском языке обратился тот к обороняющимся, — в противном случае он не отвечает за последствия!
Пленные засмеялись.
— А где он был раньше, когда нас здесь содержали? И не тот ли это мудозвон, который постоянно приезжал в гости к начальнику лагеря и ни разу не заметил нас?
— Ты передай этой главной полицейской обезьяне, — ухмыльнувшись, ответил Десант, — что мы с обезьянами не общаемся. И будем разговаривать только с сотрудниками советского или афганского посольства!
В атаку больше никто не пошел.
В ход пошла артиллерия. Они пытались огрызаться из захваченных минометов и ракет, но Десант понимал, что впустую — нужен был корректировщик. И минометы не могли противостоять артиллерийским орудиям….
Поэтому к утру их стало еще на девять человек меньше.
И были потеряны почти что все боеприпасы. Которые просто сгорели и взорвались в сплошном артиллерийском огне.
И пришлось сузить круг обороны.
Потом был сплошной ад. В котором был потерян счет времени. Атака за атакой. Бой за боем. Редкие минуты затишья. В которые казалось — сейчас наступит рай, потому что наконец-то наше правительство что-то смогло сделать и потому-то и кончился бой. Но он начинался снова. И их оставалось все меньше и меньше. И таяла надежда на спасение. Да где же ты, Родина?! Ведь не слепая ты….
Глава 14.
Апрель 1985 года. Москва. Министерство обороны СССР.
— Полковник! Ты не понимаешь современной политической ситуации! Ну что ты лезешь туда, куда не надо?! Никакой военной, специальной или другой операции мы проводить не будем! Новый генеральный секретарь проводит политику, направленную на улучшение отношений с капиталистическими странами, на стабилизацию политических отношений в мире, а тут вылазишь ты со своими бредовыми идеями по спасению наших военнопленных. Они же солдаты Родины! Они же знали, на что шли! Мы все готовы погибнуть за Родину! Просто эта честь выпала им! Мы всех их наградим. Пусть посмертно, зато пойми, что их смерть не напрасна. Мы не уроним себя в глазах всего мира! Хватит с нас Афганистана…. Все! Не хочу тебя видеть, иди отсюда!Полковник Слободянюк вышел из кабинета заместителя министра обороны и почувствовал, как боль железными тисками обхватила сердце. От острого приступа в глазах потемнело и он, привалившись к стене, чуть не упал в этом широком коридоре на мягкий ворсистый ковер. Подонки! «Мы все готовы погибнуть за Родину!..» Только почему-то эта честь выпала не вам, толстожопым и толстомордым генералам и политикам… Сволочи! Сейчас где-то далеко в чужих горах наши солдаты и офицеры ведут свой последний бой, они еще верят в Родину, верят, что она придет к ним на помощь, а эти… «Улучшение отношений с капиталистическими странами…» Предатели…
От еще одного приступа боли он опять чуть не потерял сознание, но, собрав силу воли в кулак, с бледным от напряжения лицом еле дошел до своего кабинета, где буквально рухнул в свое кресло. Он прикрыл глаза — перед взором стоял начальник разведки полка, который в далеком 1942 году взял его, двадцатилетнего парня, в разведку, при этом выбрав из не одной сотни человек. Для него долго оставался загадкой принцип отбора, и только много лет спустя, когда сам стал начальником, понял — отбирают сердцем. При этом отбирают не самых сильных, или ловких, или умных, а, рассматривая все физические, моральные и душевные качества в комплексе, чтобы в итоге этот комплекс давал взаимопонимание между людьми, веру их друг в друга, уверенность в надежности тех, кто рядом и готовность рискнуть всем ради друга. Даже жизнью…
Тогда, на белорусском фронте, начальник разведки учил их:
— Никогда не предавайте! Предавший раз — предаст второй. Предавший дважды — будет предавать всегда. Никогда не бросайте своих товарищей. Ушли за линию фронта втроем — втроем и должны вернуться. Живыми или мертвыми — но втроем.
И они возвращались. Грязными, голодными, с обмороженными руками и ногами, таща на себе раненных и погибших. Но возвращались все. Потому что бросить — значит предать. Слободянюк помнил, как начальник разведки тащил его, тяжелораненого подчиненного на себе десять километров, через немецкие позиции, где ползком, где волоком, где таща от бессилия зубами, потому что есть такой закон — своих не бросают. А через полгода уже Слободянюк тащил безжизненное тело начальника разведки и вытащил. Потому что по другому нельзя. Потому что бросить — значить предать.
О войне напоминала Золотая Звезда Героя, украшавшая грудь полковника. И после войны, продолжая служить в армии, он никогда не бросал своих людей. Почему и остался вечным полковником. Потому что не умел предавать.
После войны он так и остался служить в разведке. Его, как профессионала по специальным операциям, перевели в Главное разведывательное управление Министерства обороны, где он и прошел путь от рядового сотрудника до начальника отдела. И где он тоже никогда не предавал и не бросал своих людей. За что его уважали подчиненные и не любили начальники. Подчиненные полковники росли в должностях и званиях, обгоняя засидевшегося на своей должности Слободянюка и считая его взгляды пережитком прошлого. Сынки! Глупые детишки! Их бы на фронт, да в тыл врага, посмотрел бы тогда он на их взгляды! Как бы вы смогли служить, когда не доверяете сослуживцам и начальникам, ожидая от них предательства!?
Полковник был настоящим полковником. Боевым офицером, ни разу не предавшим…. Теперь эти негодяи своим предательством ставили его, Слободянюка, на одну ступень с ними. Делали таким же негодяем. Этот позор во все времена настоящие офицеры смывали только одним — своей кровью. Родина! Что с тобою творится!? Почему тобою правят предатели и подонки!? Они же предают тебя!
Полковник прикрыл глаза и увидел жуткую картину — Красную площадь, по которой маршировали войска. Войска были страшны. Ровными рядами мимо трибун шли грудные младенцы, вместо голов у которых находились черепа, с зажатыми между челюстями сосками. С трибуны им вяло махали престарелые маразматики во главе с бодрым и веселым Мишкой Меченым, которые дружно шамкали беззубыми ртами:
— Мясо! Мясо!
При этом в их глазах разгорался огонь ненасытности и вожделения. Им хотелось еще больше «окопного мяса», крови и разрушения. Мишка Меченый предательством своих граждан открывал их прожорливым и жаждущим смерти чревам «великую эпоху перестройки», несущую кровь и разрушения. Теперь «мяса» будет много. Потому что предавший раз — предаст второй. Предавший дважды — будет предавать всегда. Боже мой! Сколько миллионов людей еще будет предано Горбатым? Слободянюк застонал от собственного бессилия. Родина! Ты будешь следующая! И я ничего не могу сделать! Прости меня! Веселые и бодрые мамаши, гуляющие со своими грудными чадами по мирной Москве и другим советским городам, еще не знают, что они растят будущее «окопное быдло и мясо», они еще не знают, что их выросшие сыновья пойдут под нож войны, а дочери будут вдовами…. А он, состарившийся полковник, уже знает. Потому что он первый увидел предательство. А значит, будет и второе. И будет предана страна! Полковник был старым и опытным аналитиком. И он уже сейчас подсознательно видел крах великой советской империи, видел великую страну в крови и разрухе, видел раздирающие ее на части внутренние противоречия. Великая советская империя вдруг в один миг перестала быть великой. Потому что ВЕЛИКИЕ империи НИКОГДА НЕ ПРЕДАЮТ и не бросают своих граждан! И полковник вдруг четко осознал, что он не хочет видеть развал великого государства. Что он не хочет жить….
Опять сильный приступ сжал сердце… Слободянюк протянул руку и вытащил из ящика стола именной ТТ. Вороненая сталь приятно холодила руку. Это был настоящий друг, который никогда не предаст и не подведет. Полковник отвечал ему тем же, лелея и ухаживая за ним, как за живым существом. Он снял пистолет с предохранителя, передернул затвор, который легким щелчком дослал патрон в патронник и с удовлетворением осознал, что друг готов, и ждет его дальнейших действий.
Ствол. Рот. Думать не надо. Все и так решено. Тоскливый взгляд вверх, словно попытка сквозь потолок последний раз увидеть небо. Все умрут. Под пальцем плавно пошел спусковой курок. Я — не предатель. Сынки! Я — с вами! Удар…
Глава 15.
Апрель 1985 года. Пакистан. Лагерь «Пахчи».
Черкасов от шороха мгновенно открыл глаза. Сна как не бывало. И сразу расслабился. Все нормально. Это Десант разбирал и раскладывал последние боеприпасы. Все, что осталось на пятые сутки неравного боя…— Что считаешь? — негромко бросил ему, — Или думаешь, их от этого больше становится?
— Патроны — это жизнь… — с легким укором взглянул Десант на Черкасова, — а их осталось у нас на один совсем коротенький бой….
Оба замолчали, озирая небольшую кучку патронов, несколько гранат и последнюю ракету.
— Ну что, майор, — невесело улыбнулся Десант, — завтра последний бой? Который «трудный самый»? И на покой?..
— Тьфу, на тебя! Надежда умирает последней! Судя по шороху, что мы здесь навели, уже весь мир знает про нас. Должны же нам помочь?! Может быть, летят твои такие же безбашенные, как и ты, десантники, и вот-вот им дадут команду на высадку?
— Ага, дадут! Если и летят они, то явно куда-то не в ту сторону. Не верю я уже никому. И Родине не верю. Предала она нас. Бросила. Но биться я до конца буду. Потому что безбашенный, как ты говоришь. Потому что в тельняшке. И все сделаю, чтобы эти черти зареклись еще раз связываться с теми, кто в тельняшке. Чтобы как увидели бело-голубые полоски, так и драпали прочь. Чтобы на всю жизнь запомнили, как с советской десантурой связываться!
— А нас учили беречь свою жизнь, — грустно улыбнулся Черкасов, — учили, что всегда надо стремиться выжить. Что подготовить одного толкового летчика надо несколько лет. Это вам не взять одного деревенского парня с тремя классами образования, с сорок пятым размером ноги, которого одевают в тельник, подстригают налысо, одевают на башку голубой берет, и заставляют головой кирпичи бить. И после чего он возвращается в родную деревню, можно сказать, не имея уже ни одного класса образования. И зная только два арифметических действия — отнимать и делить, так у вас говорят, кажется?…
— Ох, летун, — начал заводиться Десант, — попался бы ты мне в Союзе, попрыгал бы у меня….
— А что, мысли кончились спорить? — усмехнулся Черкасов, — Как ни крути, а все мы здесь в одной куче, и умные, и сильные, и солдаты, и офицеры…. Без различий. И ждет нас завтра одинаковая гибель…. Слушай, Десант! Может быть, соберем народ, поговорим? Может, кто-нибудь сдаться захочет, так черт с ними, пусть идет?
— Ты ерунду не неси! — вскипел Десант, — Да я лично придушу того, кто сдаться вздумает. Нас позорить. Или ты сам надумал того….
— Дурак ты, Десант, — покачал головой майор, — если б сам сдаться захотел, давно бы сдался. И любой из нас мог бы. Ты в одном прав — не стоит об этом говорить со всеми. Никто не сдастся. Потому что если б кто хотел, давно б ушел. Вон, стоит сейчас на посту Димка, кто ему помешает, хоть и без ноги, проползти эти сто метров, что отделяют нас от паков?