Страница:
– Нет уж, спасибо, носите сами. Просто удивительно, почему кошка так себя вела?
Спрашивал таймстебль с шутливыми нотками в голосе, но по требовательному взгляду я понял, если не придумаю вразумительной версии, он обязательно потребует открыть сумку.
– Инстинкт продолжения рода, – буркнул я. – В этой сумке я носил кота к ветеринару, и теперь все кошки, почуяв котячий дух, об нее трутся. Хотите понюхать? Или потереться?
Мое предложение Воронцов оставил без внимания.
– А зачем взяли с собой пиво? Думаете, на Мальдивских островах нет пива? Там светское государство.
– Это что, допрос? – возмутился я.
– Зачем вы так… – сделал вид, что обиделся, Воронцов. – Обычное любопытство.
Но в глазах таймстебля читалось, что ни проделок счастливой кошки, ни бутылок пива не было в версии, которую он досконально проработал на вариаторе.
– Все вам любопытно, все хочется знать… – пробурчал я. – Такого пива там нет!
– Что значит такого? – не понял таймстебль.
– А вы попробуйте, поймете. Угостить?
Я сделал вид, что собираюсь открыть сумку, но Воронцов махнул рукой и брезгливо отстранился.
– Может, хватит меня угощать? – оскорбился он в этот раз по-настоящему.
– Тогда не задавайте глупых вопросов! – отрезал я.
Больше мы не сказали друг другу ни слова. До самой посадки в самолет таймстебль, подобно телохранителю, сопровождал меня всюду, а я принципиально не обращал на него внимания. Он стоял рядом, когда я проходил регистрацию на рейс, затем наблюдал сквозь стеклянную перегородку, как на экране таможенного монитора проплывает моя сумка с просвеченными внутренностями, провожал глазами, когда я в сопровождении стюардессы уходил на посадку. Я не оглянулся и не махнул ему на прощание рукой, а он не пожелал мне вслед счастливого пути. Так и расстались. Жаль, что не навсегда. Или… все-таки навсегда? Как не неприятен мне таймстебль, но лучше встретиться с ним лишний раз, чем не вернуться из «командировки».
Перелет на остров Мали прошел без каких-либо эксцессов. Свободных мест в салоне самолета не было, но, к счастью, моим соседом оказался четырнадцатилетний отпрыск преуспевающего бизнесмена, сидевшего с женой позади нас. Подросток жевал жвачку, слушал DVD-плеер, и ему было наплевать не только на меня, но и на всех окружающих, включая родителей. Причем на родителей, скорее всего, в первую очередь.
Довольный, что во время полета никто не будет приставать ко мне с разговорами, я поставил сумку на полку, сел, пристегнул ремни и, когда мы взлетели, приказал себе заснуть. И благополучно проспал весь полет, поэтому был не в курсе, шастал ли -Сатана по салону и тискал ли чьи-то коленки. Вполне возможно, что и тискал, так как к концу рейса добрая половина пассажиров в преддверии отпуска оказалась в хорошем подпитии, и некоторые дамы, приняв его лапу за чью-то руку, могли отнестись к ней вполне благосклонно. Давно подметил, что русские перезрелые женщины пьют не меньше мужчин, а непьющих бизнесменов среди русских не бывает. Убедился вчера на теплоходе.
Пройдя таможенный контроль, я оставил сумку в ячейке автоматической камеры хранения, прихватив с собой только большой пластиковый пакет, в котором под полотенцем спрятался Сатана. Не очень удачное решение, но не надевать же в тропическую жару куртку?
Дальше все пошло в соответствии с прочитанной мною стенограммой.
Я вышел из здания аэропорта и увидел у входа скучающего загорелого парня в выцветших шортах, пестрой рубашке навыпуск и с картонкой в руках, на которой по-русски было написано: «господин Никишин».
– Мистер Маккорки? – подошел я к нему и протянул руку. – Добрый день.
Парень глянул на меня такими же выцветшими, как шорты, серыми глазами и пожал руку.
– Вообше-то Макаркин. Маккорки – это для американцев, тогда они менее скупы, когда арендуют самолет, – признался он. – Игнат.
– Егор Николаевич, – в свою очередь представился я.
Парень располагал к себе, но я принципиально не стал фамильярничать и повел себя так, как предписывала стенограмма моего будущего поведения.
Игнат отвел глаза, пожал плечами.
– Егор Николаевич так Егор Николаевич… – поморщился он, и между нами сразу образовалась трещина. Определенно он предпочитал общаться с соотечественниками на равных.
– Это все ваши вещи? – указал он глазами на пакет.
– Нет, не все.
– Тогда забирайте быстрее и едем. Вечереет, – Игнат посмотрел на небо, – а я ночные полеты не практикую.
– А я не собираюсь оставаться на атолле. Туда и обратно.
– Не понял? – удивился Игнат, повертел в руках картонку, посмотрел на нее. – Вы – Никишин?
– Да, Никишин.
– Тогда в чем дело? Вы аннулируете заказ на рейс?
Он огляделся, шагнул в сторону и бросил картонку в урну.
– Почему аннулирую? Я же сказал: лечу туда и обратно.
– Хозяин – барин, – развел руками Игнат. – Идемте, – предложил он и направился к старенькому, чуть ли не времен Второй мировой войны, «лендроверу» с открытым верхом.
– Мой шеф хочет там отдохнуть, – начал объяснять я на ходу. – Просил посмотреть условия на месте.
– Можно и посмотреть, – равнодушно согласился Игнат. – Только смотреть там нечего. Вилла посреди крохотного атолла. Место для затворников.
– Именно это шеф и просил уточнить. Врачи посоветовали уединиться на пару недель, чтобы подлечить нервы.
– Нервы? – переспросил Игнат, открыл дверцу «лендровера», сел на водительское сиденье и жестом предложил сесть рядом. На меня он принципиально не смотрел, соблюдая предложенную мной дистанцию между клиентом и обслуживающим персоналом. – Если шеф скупердяй, то не получится. Цены там безбожные. Тысяч тридцать обойдется такой отдых.
– Как раз с этим у шефа проблем нет. Я же не за свой счет туда лечу.
– Это да, – согласился Игнат, – мне деньги за рейс уже перечислены.
Он вывел «лендровер» со стоянки у аэропорта, и мы неспешно покатили по неширокой, хорошо ухоженной дороге.
– А за обратный рейс мне платить? – поинтересовался я.
– Обратно я бесплатно вожу, – усмехнулся Игнат. – Все равно порожняком лететь… Такая услуга у заказчиков особенно ценится, хотя за рейс я беру дороже, чем другие.
Я не стал интересоваться, насколько дороже он берет за рейс – в стенограмме такого вопроса не было. Определенно не прогадывает. Своего рода русский сервис, когда учитывается расход горючего на обратную дорогу, но клиент, узнав, что обратно он полетит «бесплатно», рад до беспамятства. Люди падки на бесплатные услуги и ради них готовы переплачивать, несмотря на то, что сервисом не придется воспользоваться.
Узкая дорога петляла между фешенебельными коттеджами, и то слева, то справа открывалась гладь океана, будто мы ехали по широкой косе. Изредка на берегу попадались громадные гостиничные комплексы, но, странное дело, ни встречных машин, ни людей на дороге не было. Сонное царство. Слышал, что Мальдивы – курорт для ленивых, но чтобы настолько…
– Не сезон, – подсказал Игнат, – Сейчас здесь разве что русских встретишь да дайверов, которым все равно: сезон или не сезон. Европейцы предпочитают Мальдивы, когда в Европе зима.
Я молча покивал. Ничего нового Игнат не сообщил – читал я распечатку наших диалогов и сейчас ощущал себя актером, играющим выученную назубок унылую пьесу. Предсказуемость событий, сказанных фраз, движений производила гнетущее впечатление дежавю, из которого, как букашке из сосновой смолы, не выбраться, как ни барахтайся. Когда я планировал свои акции, проигрывая на вариаторе вероятностные события, то чувствовал себя богом, вершителем чужих судеб, ибо заранее знал, как кто себя поведет, что скажет, что сделает в следующий момент. Люди во время акций были для меня статистами спектакля, реплики которых я, как режиссер, менял по ходу действия. Сейчас я ощущал себя таким же подневольным статистом, и это чувство было не из приятных. Никто не любит быть марионеткой. А если представить, что твоя роль в истории давным-давно написана и сыграна, становится совсем тошно.
Минут через десять череда благоустроенных коттеджей и фешенебельных гостиниц кончилась, закончился и асфальт. По неширокой естественной косе мы перебрались на соседний остров, миновали рыбацкий поселок и, проехав сквозь реденькую рощицу, оказались на берегу небольшой лагуны у тростникового бунгало. На воде, у бревенчатого причала, обитого по краю автомобильными покрышками, покачивался на воде небольшой обшарпанный гидросамолет.
Игнат остановил «лендровер», вылез из машины и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Что это вы посерели? Не укачало? – обеспокоенно спросил он.
– Меня никогда не укачивает, – поморщился я. Не думал, что желудочное недомогание и душевный дискомфорт одинаково отражаются на лице.
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Игнат и направился к самолету. – Во время полета может быть хуже.
Я последовал за ним.
– Ваш самолет случайно не ровесник Тихоокеанской войны? – поинтересовался я словами стенограммы.
– В следующем году здесь будет хороший дом и новый самолет, – не оборачиваясь, буркнул Игнат, открыл дверцу и забрался в пилотское кресло.
– И бетонный причал, – подсказал я.
– Нет, – не согласился он. – Но тоже новый. Бетон здесь дорог, а шторма в лагуну не заходят. Отвязывайте швартов и садитесь.
– Прямо так и летим? – удивился я, отвязывая веревку.
– Прямо так. У меня еще один рейс, и надо успеть до темноты. Не хочу терять клиентов.
Я забросил веревку в пилотскую кабину, открыл дверцу в салон, но Игнат жестом показал на место рядом с собой.
В этом месте стенограммы наших разговоров был пропуск, поэтому я ничего не сказал, забрался в пилотскую кабину и захлопнул дверцу. Вероятно, таким образом достигалась лучшая балансировка самолета в полете. Слышал об этом краем уха, хотя и не мог понять, как мой в общем-то небольшой вес мог сказаться на полете. Впрочем, пилоту виднее.
Игнат надел на голову шлемофон, а мне передал наушники.
– Надевайте.
Я оглядел наушники, но ни антенны, ни провода не обнаружил.
– А как они работают?
Тайна функционирования наушников занимала меня со времени прочтения стенограммы. Еще тогда удивился: что сложного в работе наушников?
– Сейчас узнаете, – со смешком заверил он и включил зажигание.
Мотор зачихал, затем зафырчал, пропеллер стал набирать обороты, а, когда мотор прогрелся и заревел на полную мощность, я понял, как «работают» наушники, и поспешно нахлобучил их на голову. Одно дело видеть будущее на экране вариатора, и совсем другое – читать стенограмму разговоров.
К моему удивлению, взлетели мы плавно, летели ровно, мотор ревел на одной ноте, без перебоев. Еще по езде в «лендровере» убедился, что Игнат высококлассный механик.
Летели мы невысоко, метров двести, но и этой высоты оказалось достаточно, чтобы понять, почему Мальдивские острова сравнивают со скоплением медуз. Небольшие, в основном пустынные белые островки едва выступают над поверхностью океана, а уходящие вглубь коралловые наслоения от ряби на воде как бы колеблются наподобие бахромы. Именно это скопление коралловых рифов как расческой причесало цунами две тысячи четвертого года, и до побережья Африки разрушительная волна практически не дошла.
По мере того как мы летели на восток, скопление островков под крылом редело, и наконец на южной оконечности архипелага показалась конечная цель нашего путешествия. Безымянный островок, арендованный неким русским бизнесменом, любившим уединение. С января по февраль он отдыхал на острове от мирских забот, а остальное время сдавал коттедж внаем.
Игнат жестом указал на островок и сделал над ним круг, чтобы я осмотрелся. Новая вилла разительно отличалась от коттеджа, разрушенного цунами. Теперь это было приземистое двухэтажное здание из стекла и бетона, способное противостоять любому удару стихии. Взамен ветряка, ранее стоявшего на высокой мачте справа от коттеджа, на крышу виллы установили пластины солнечных батарей; здесь же стояла тарелка спутниковой связи, а чуть в стороне от виллы вместо водонапорного бака на решетчатой ферме блестела хромом обтекаемая башня водоопреснительной установки. У причала, выдвинутого в море метров на пятнадцать, покачивался на мелкой волне белый прогулочный катер. Единственной знакомой приметой были две рахитичные пальмы, посаженные на том самом месте, где после цунами гнилыми зубами торчали сломанные пеньки.
Игнат приводнил гидроплан, подвел к причалу, заглушил мотор, и только тогда я обратил внимание, что сваи причала основательно обросли ракушками. Причал был старый, и на снимках его не было видно, так как остров фотографировали именно с него. Да и катер был отнюдь не новенький.
После оглушительного рева мотора наступившая тишина оказалась настолько глухой, что я не разобрал, о чем говорит Игнат.
– Что? – переспросил я, стаскивая с головы наушники.
– Даю вам полчаса, – крикнул он, но слова долетали до меня как сквозь вату. – Не успеете – улетаю без предупреждения, меня ждут!
– А если…
– Катер видите? – перебил он. – Если не уложитесь в полчаса, завтра смотритель поедет за продуктами и вас подбросит. Ясно?
– Ясно… – недовольно пробурчал я. Этого диалога в стенограмме не было. Точнее, предупреждение о том, что меня будут ждать полчаса, было, но оно прозвучало в присутствии смотрителя виллы.
Я открыл дверцу, увидел, что до причала метра два, и растерянно повернулся к пилоту.
– А… А как же?..
– Обычно смотритель меня встречает и швартует, – пожал плечами Игнат, но в глазах его искрились смешливые бесенята. – Придется вам меня швартовать… Да вы прыгайте, не бойтесь, с этой стороны причала неглубоко. Вам по пояс будет.
Я с надеждой посмотрел на дверь виллы, но она оставалась закрытой. Тогда я тяжело вздохнул и принялся перекладывать из карманов шорт в пакет свои вещи. Портмоне, ключи, джамп, пару носовых платков…
– Не утопите ничего, у вас в пакете дырка, – подсказал Игнат.
Я посмотрел и увидел у дна пакета аккуратную круглую дыру. Ясно, чья работа, кто в дырку подглядывал… Обязательно надо напакостить, будто нельзя по-другому.
Я нагнулся, чтобы снять сандалии, но Игнат меня остановил.
– Не рекомендую разуваться. Можно о кораллы так пораниться, что месяц будете хромать.
– Не рекомендуете, значит, не буду… – пробурчал я, в последний раз в надежде глянул на закрытую дверь виллы и прыгнул в воду.
Игнат меня обманул. Здесь было не по пояс, а по шею, и я в прыжке погрузился под воду с головой, намочив пакет. Сатана не преминул воспользоваться моментом и, пулей вылетев из пакета, тенью скользнул в глубину.
– Ух ты! – услышал я, выныривая, возглас Игната. – Какого вы спрута спугнули!
Высунувшись из кабины, он пристально вглядывался в воду.
Я ничего не сказал, поднял над головой пакет и побрел к берегу. Незабываемых ощущений, обещанных Воронцовым, я от купания не получил. Если к пресной воде из-под душа я себя приучил, то окунание с головой в соленую океанскую воду не доставило удовольствия.
Как только я начал выходить из воды, дверь виллы открылась, из нее выскочил загорелый мускулистый парень в одних шортах и побежал к причалу.
Выбравшись на берег, я первым делом извлек из пакета джамп, стряхнул с него капли воды и проверил, работает ли он как мобильный телефон. Как телефон джамп работал, а работал ли он как джамп – неизвестно. Что ж, до прыжка осталось двадцать минут, тогда все и выяснится. Я вынул из пакета портмоне, вытряхнул воду, открыл. Купюры намокли по краю, но на них мне было наплевать. Проверял исключительно для проформы, чтобы успокоиться и не наорать на пилота. Пусть бы насквозь промокли, лишь бы джамп работал. Предупреждал меня Воронцов, чтобы я не намочил джамп, и как в воду глядел. Морскую. Единственным плюсом купания было то, что глухота, вызванная ревом гидросамолета, сгинула без следа.
Так, с пакетом и мокрым полотенцем в одной руке и портмоне и джампом в другой, я и пошагал по настилу причала. Смотритель виллы уже пришвартовал гидроплан, и теперь они с пилотом с улыбками наблюдали, как я приближаюсь.
– Знакомьтесь, – сказал Игнат, – смотритель виллы Алексей. А это – Егор Николаевич, – он повернулся к смотрителю, – агент твоего будущего клиента.
И по тому, с каким нажимом Игнат произнес «Егор Николаевич», я понял, что мое купание – своеобразная месть за то, что отказался вести себя на равных. Судя по их улыбкам, Игнат по радио договорился со смотрителем, чтобы тот раньше времени на причале не показывался. В общем-то поделом мне. Сам не люблю высокомерных и чванливых, и предписанное стенограммой поведение отнюдь не оправдание. На месте Игната я поступил бы так же. Если не жестче.
– Я в курсе, – улыбаясь, кивнул Алексей. – Еще неделю назад получил e-mail о вашем прибытии.
Атлетическая фигура, открытый взгляд, добродушное лицо говорили, что хозяин виллы нашел себе прекрасного управляющего. Будет возиться с клиентами, как нянька, но, когда надо, и на место поставит.
– Куда ни плюнь, везде русские… – буркнул я. – Извините, Алексей, что руки не подаю.
Я развел руками, демонстрируя, чем они заняты.
– Насчет русских, это точно! – согласился смотритель виллы. – Скоро наши и в Пентагоне будут.
«Скоро «наших» вообще не будет, останутся одни постанты», – с горечью подумал я, имея в виду не только русских, но и всех людей, однако вслух ничего не сказал. Никто бы меня не понял.
– Надолго к нам?
– На полчаса, – ответил за меня Игнат. – Осмотрит здесь все, доложит по телефону шефу и, если тому понравится, согласует сроки.
– Хозяин – барин, – развел руками Алексей. – Пойдемте смотреть.
Он кивнул Игнату, подхватил меня под руку и направился к вилле.
«Что они заладили: хозяин – барин? – раздраженно подумал я. – То один, то другой…» Дорого бы я дал, чтобы на самом деле оказаться хозяином своей жизни.
– Не опаздывайте! Ровно через полчаса улетаю без предупреждения! – крикнул вслед Игнат.
Вот и прозвучало предупреждение из стенограммы. Интересно, почему мое купание не зафиксировано в тексте? В версию, что диалог исключен из-за повтора, не верилось.
– Здесь прекрасный отдых для людей, ценящих покой и уединение, – начал расхваливать остров Алексей. – Вместе с тем есть все возможности и для активного отдыха. Прогулочный катер, водный велосипед, два скутера, водолазные костюмы, водные лыжи, пароплан. Благодаря космической связи, – он указал на тарелку спутниковой антенны, – вы можете связаться с любым уголком мира. Вы ведь проверили работу своего мобильного телефона?
– Да.
– Вот видите… Так же бесперебойно работает Интернет. Воду получаем на опреснительной установке, а солевые добавки обеспечивают качество ключевой воды средней полосы России.
– Бассейн есть? – спросил я.
– Что вы, на таком клочке земли! Есть душевая, сауна, хотя для особо привередливых можем соорудить надувной бассейн двадцать на двадцать метров.
Мы подошли к вилле, Алексей распахнул дверь и предложил:
– Прошу.
– В таком виде, – указал я на капающую с шорт воду, – пожалуй, не стоит.
– Как же вы составите мнение о комфорте на вилле? – удивился Алексей.
– С ваших слов. Уверен, что мебель мягкая, есть кондиционер, ионизатор…
– Да! – подтвердил Алексей и, указывая на окна, начал описывать, какая на вилле бильярдная, какие фитнес-зал, библиотека, фильмотека, спальня, гостиная, затем перешел к перечислению марок вин, хранящихся в погребе, мимоходом сообщил, что любой гастрономический каприз постояльца, если соответствующих продуктов не окажется на вилле, будет выполнен в течение трех дней…
Я кивал, но слушал смотрителя виллы вполуха, с горечью вспоминая, какие «деликатесы» приходилось есть там. Это до какой же степени надо было испоганить столь прекрасный мир?! Эх, не едало человечество супчик из мутагенного лишайника… А придется.
Тем временем Алексей принялся описывать подводный мир лагуны. Говорил он образно, красочно и. наверное, способен был говорить об океанической фауне много и долго, однако в это время биологический хронометр сообщил, что до прыжка осталось пять минут.
– Спасибо, Алексей, – оборвал его я. – Думаю, моего шефа устроит. Давайте договоримся о сроках.
– О сроках так о сроках, – покладисто переключился смотритель на другую тему. – Когда ваш шеф хочет отдохнуть и сколько дней?
– Желательно со следующей недели дней на пятнадцать-двадцать.
– Боюсь, не получится, – сокрушенно покачал он головой. – На ближайшие пару месяцев время зарезервировано, и можно найти окно не более чем на неделю.
– Тогда с какого срока вы можете предложить полноценный отдых?
– Минутку. – Алексей достал из кармана электронную записную книжку, включил, просмотрел несколько страниц. – Со второго октября можно на целый месяц.
Теперь уже я сокрушенно покачал головой.
– Вряд ли такие сроки устроят…
– Эти данные есть на нашем сайте, – недоуменно пожал плечами Алексей. – Стоило ли тратить время и деньги, чтобы приезжать сюда?
– А может, и устроят, – пожал я плечами. – Мой шеф – человек непредсказуемый.
– Бывает, – покладисто согласился смотритель виллы.
– Вы можете дня три подождать нашего решения? – поинтересовался я. – Пока вернусь назад, пока доложу шефу…
– А вы по телефону с ним свяжитесь.
– Можно и по телефону, – кивнул я, – да толку? Шеф у меня чересчур дотошный, полчаса будет расспрашивать, что да как, а потом сутки думать. И, в конце концов, потребует, чтобы я ему все повторил при личной встрече. Зачем время и деньги зря тратить?
Алексей фыркнул, покачал головой.
– Верю, что с нервами у него не в порядке, – сказал он и подвел черту в переговорах: – Два дня, но не более. Если сегодня поступит заявка на эти сроки от другого клиента, я поставлю его в известность, что заявка будет рассмотрена в течение сорока восьми часов. Это все, что могу обещать.
Я внимательно посмотрел в глаза Алексея. Последние слова прозвучали точь-в-точь как у Воронцова, даже с теми же интонациями, но ничего общего в лице смотрителя виллы ни с постантами, ни с «людьми на одно лицо» не было. Совпадение? Опять?
– Что поделаешь, постараемся уложиться, – развел я руками. – И на том спасибо.
– Не за что.
Я оглянулся на гидросамолет.
– Надеюсь, минут десять у меня есть?
– Минут пятнадцать, – уточнил Алексей.
– Вы позволите мне самому здесь оглядеться?
– Оглядеться? – удивился он, но не стал, как Игнат, напрямую говорить, что здесь, собственно, оглядывать. – Да пожалуйста!
– Еще раз спасибо. И на всякий случай, – я кивнул в сторону причала, – до свиданья. Меня ждать не будут.
– До свиданья.
Я пошел вдоль виллы, поглядывая на окна, и Алексей проводил меня недоуменным взглядом. Недоумевал он не только тому, что я буду оглядывать, но и тому, зачем сюда прибыл. Жалел он моего шефа, что у того. такой нерадивый сотрудник. К своей работе смотритель относился с душой и моего наплевательского отношения к заданию не понимал и не принимал. Знал бы он, какое на самом деле у меня задание…
Заворачивая за угол, я краем глаза увидел, как Алексей пожал плечами, открыл дверь и зашел в помещение. Тогда я обошел колонну опреснительной установки и, став за ней так, чтобы меня не было видно ни с причала, ни из окон виллы, посмотрел на джамп. Кнопка «ОК» мигала красным светом. Вовремя…
Я оглянулся, поискал глазами Сатану, но нигде его не обнаружил. Неужели так понравился подводный мир, что он напрочь забыл о своем предназначении?
«Может, к лучшему? – неожиданно подумал я. – Что, если я прыгну, а межвременная тень останется здесь и отлипнет от меня навсегда?»
Подумать о Сатане я успел, а на кнопку нажать – нет, и джамп самопроизвольно перебросил меня в прошлое. А куда бы я делся, если бы сам нажал? Туда же…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Спрашивал таймстебль с шутливыми нотками в голосе, но по требовательному взгляду я понял, если не придумаю вразумительной версии, он обязательно потребует открыть сумку.
– Инстинкт продолжения рода, – буркнул я. – В этой сумке я носил кота к ветеринару, и теперь все кошки, почуяв котячий дух, об нее трутся. Хотите понюхать? Или потереться?
Мое предложение Воронцов оставил без внимания.
– А зачем взяли с собой пиво? Думаете, на Мальдивских островах нет пива? Там светское государство.
– Это что, допрос? – возмутился я.
– Зачем вы так… – сделал вид, что обиделся, Воронцов. – Обычное любопытство.
Но в глазах таймстебля читалось, что ни проделок счастливой кошки, ни бутылок пива не было в версии, которую он досконально проработал на вариаторе.
– Все вам любопытно, все хочется знать… – пробурчал я. – Такого пива там нет!
– Что значит такого? – не понял таймстебль.
– А вы попробуйте, поймете. Угостить?
Я сделал вид, что собираюсь открыть сумку, но Воронцов махнул рукой и брезгливо отстранился.
– Может, хватит меня угощать? – оскорбился он в этот раз по-настоящему.
– Тогда не задавайте глупых вопросов! – отрезал я.
Больше мы не сказали друг другу ни слова. До самой посадки в самолет таймстебль, подобно телохранителю, сопровождал меня всюду, а я принципиально не обращал на него внимания. Он стоял рядом, когда я проходил регистрацию на рейс, затем наблюдал сквозь стеклянную перегородку, как на экране таможенного монитора проплывает моя сумка с просвеченными внутренностями, провожал глазами, когда я в сопровождении стюардессы уходил на посадку. Я не оглянулся и не махнул ему на прощание рукой, а он не пожелал мне вслед счастливого пути. Так и расстались. Жаль, что не навсегда. Или… все-таки навсегда? Как не неприятен мне таймстебль, но лучше встретиться с ним лишний раз, чем не вернуться из «командировки».
Перелет на остров Мали прошел без каких-либо эксцессов. Свободных мест в салоне самолета не было, но, к счастью, моим соседом оказался четырнадцатилетний отпрыск преуспевающего бизнесмена, сидевшего с женой позади нас. Подросток жевал жвачку, слушал DVD-плеер, и ему было наплевать не только на меня, но и на всех окружающих, включая родителей. Причем на родителей, скорее всего, в первую очередь.
Довольный, что во время полета никто не будет приставать ко мне с разговорами, я поставил сумку на полку, сел, пристегнул ремни и, когда мы взлетели, приказал себе заснуть. И благополучно проспал весь полет, поэтому был не в курсе, шастал ли -Сатана по салону и тискал ли чьи-то коленки. Вполне возможно, что и тискал, так как к концу рейса добрая половина пассажиров в преддверии отпуска оказалась в хорошем подпитии, и некоторые дамы, приняв его лапу за чью-то руку, могли отнестись к ней вполне благосклонно. Давно подметил, что русские перезрелые женщины пьют не меньше мужчин, а непьющих бизнесменов среди русских не бывает. Убедился вчера на теплоходе.
Пройдя таможенный контроль, я оставил сумку в ячейке автоматической камеры хранения, прихватив с собой только большой пластиковый пакет, в котором под полотенцем спрятался Сатана. Не очень удачное решение, но не надевать же в тропическую жару куртку?
Дальше все пошло в соответствии с прочитанной мною стенограммой.
Я вышел из здания аэропорта и увидел у входа скучающего загорелого парня в выцветших шортах, пестрой рубашке навыпуск и с картонкой в руках, на которой по-русски было написано: «господин Никишин».
– Мистер Маккорки? – подошел я к нему и протянул руку. – Добрый день.
Парень глянул на меня такими же выцветшими, как шорты, серыми глазами и пожал руку.
– Вообше-то Макаркин. Маккорки – это для американцев, тогда они менее скупы, когда арендуют самолет, – признался он. – Игнат.
– Егор Николаевич, – в свою очередь представился я.
Парень располагал к себе, но я принципиально не стал фамильярничать и повел себя так, как предписывала стенограмма моего будущего поведения.
Игнат отвел глаза, пожал плечами.
– Егор Николаевич так Егор Николаевич… – поморщился он, и между нами сразу образовалась трещина. Определенно он предпочитал общаться с соотечественниками на равных.
– Это все ваши вещи? – указал он глазами на пакет.
– Нет, не все.
– Тогда забирайте быстрее и едем. Вечереет, – Игнат посмотрел на небо, – а я ночные полеты не практикую.
– А я не собираюсь оставаться на атолле. Туда и обратно.
– Не понял? – удивился Игнат, повертел в руках картонку, посмотрел на нее. – Вы – Никишин?
– Да, Никишин.
– Тогда в чем дело? Вы аннулируете заказ на рейс?
Он огляделся, шагнул в сторону и бросил картонку в урну.
– Почему аннулирую? Я же сказал: лечу туда и обратно.
– Хозяин – барин, – развел руками Игнат. – Идемте, – предложил он и направился к старенькому, чуть ли не времен Второй мировой войны, «лендроверу» с открытым верхом.
– Мой шеф хочет там отдохнуть, – начал объяснять я на ходу. – Просил посмотреть условия на месте.
– Можно и посмотреть, – равнодушно согласился Игнат. – Только смотреть там нечего. Вилла посреди крохотного атолла. Место для затворников.
– Именно это шеф и просил уточнить. Врачи посоветовали уединиться на пару недель, чтобы подлечить нервы.
– Нервы? – переспросил Игнат, открыл дверцу «лендровера», сел на водительское сиденье и жестом предложил сесть рядом. На меня он принципиально не смотрел, соблюдая предложенную мной дистанцию между клиентом и обслуживающим персоналом. – Если шеф скупердяй, то не получится. Цены там безбожные. Тысяч тридцать обойдется такой отдых.
– Как раз с этим у шефа проблем нет. Я же не за свой счет туда лечу.
– Это да, – согласился Игнат, – мне деньги за рейс уже перечислены.
Он вывел «лендровер» со стоянки у аэропорта, и мы неспешно покатили по неширокой, хорошо ухоженной дороге.
– А за обратный рейс мне платить? – поинтересовался я.
– Обратно я бесплатно вожу, – усмехнулся Игнат. – Все равно порожняком лететь… Такая услуга у заказчиков особенно ценится, хотя за рейс я беру дороже, чем другие.
Я не стал интересоваться, насколько дороже он берет за рейс – в стенограмме такого вопроса не было. Определенно не прогадывает. Своего рода русский сервис, когда учитывается расход горючего на обратную дорогу, но клиент, узнав, что обратно он полетит «бесплатно», рад до беспамятства. Люди падки на бесплатные услуги и ради них готовы переплачивать, несмотря на то, что сервисом не придется воспользоваться.
Узкая дорога петляла между фешенебельными коттеджами, и то слева, то справа открывалась гладь океана, будто мы ехали по широкой косе. Изредка на берегу попадались громадные гостиничные комплексы, но, странное дело, ни встречных машин, ни людей на дороге не было. Сонное царство. Слышал, что Мальдивы – курорт для ленивых, но чтобы настолько…
– Не сезон, – подсказал Игнат, – Сейчас здесь разве что русских встретишь да дайверов, которым все равно: сезон или не сезон. Европейцы предпочитают Мальдивы, когда в Европе зима.
Я молча покивал. Ничего нового Игнат не сообщил – читал я распечатку наших диалогов и сейчас ощущал себя актером, играющим выученную назубок унылую пьесу. Предсказуемость событий, сказанных фраз, движений производила гнетущее впечатление дежавю, из которого, как букашке из сосновой смолы, не выбраться, как ни барахтайся. Когда я планировал свои акции, проигрывая на вариаторе вероятностные события, то чувствовал себя богом, вершителем чужих судеб, ибо заранее знал, как кто себя поведет, что скажет, что сделает в следующий момент. Люди во время акций были для меня статистами спектакля, реплики которых я, как режиссер, менял по ходу действия. Сейчас я ощущал себя таким же подневольным статистом, и это чувство было не из приятных. Никто не любит быть марионеткой. А если представить, что твоя роль в истории давным-давно написана и сыграна, становится совсем тошно.
Минут через десять череда благоустроенных коттеджей и фешенебельных гостиниц кончилась, закончился и асфальт. По неширокой естественной косе мы перебрались на соседний остров, миновали рыбацкий поселок и, проехав сквозь реденькую рощицу, оказались на берегу небольшой лагуны у тростникового бунгало. На воде, у бревенчатого причала, обитого по краю автомобильными покрышками, покачивался на воде небольшой обшарпанный гидросамолет.
Игнат остановил «лендровер», вылез из машины и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Что это вы посерели? Не укачало? – обеспокоенно спросил он.
– Меня никогда не укачивает, – поморщился я. Не думал, что желудочное недомогание и душевный дискомфорт одинаково отражаются на лице.
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Игнат и направился к самолету. – Во время полета может быть хуже.
Я последовал за ним.
– Ваш самолет случайно не ровесник Тихоокеанской войны? – поинтересовался я словами стенограммы.
– В следующем году здесь будет хороший дом и новый самолет, – не оборачиваясь, буркнул Игнат, открыл дверцу и забрался в пилотское кресло.
– И бетонный причал, – подсказал я.
– Нет, – не согласился он. – Но тоже новый. Бетон здесь дорог, а шторма в лагуну не заходят. Отвязывайте швартов и садитесь.
– Прямо так и летим? – удивился я, отвязывая веревку.
– Прямо так. У меня еще один рейс, и надо успеть до темноты. Не хочу терять клиентов.
Я забросил веревку в пилотскую кабину, открыл дверцу в салон, но Игнат жестом показал на место рядом с собой.
В этом месте стенограммы наших разговоров был пропуск, поэтому я ничего не сказал, забрался в пилотскую кабину и захлопнул дверцу. Вероятно, таким образом достигалась лучшая балансировка самолета в полете. Слышал об этом краем уха, хотя и не мог понять, как мой в общем-то небольшой вес мог сказаться на полете. Впрочем, пилоту виднее.
Игнат надел на голову шлемофон, а мне передал наушники.
– Надевайте.
Я оглядел наушники, но ни антенны, ни провода не обнаружил.
– А как они работают?
Тайна функционирования наушников занимала меня со времени прочтения стенограммы. Еще тогда удивился: что сложного в работе наушников?
– Сейчас узнаете, – со смешком заверил он и включил зажигание.
Мотор зачихал, затем зафырчал, пропеллер стал набирать обороты, а, когда мотор прогрелся и заревел на полную мощность, я понял, как «работают» наушники, и поспешно нахлобучил их на голову. Одно дело видеть будущее на экране вариатора, и совсем другое – читать стенограмму разговоров.
К моему удивлению, взлетели мы плавно, летели ровно, мотор ревел на одной ноте, без перебоев. Еще по езде в «лендровере» убедился, что Игнат высококлассный механик.
Летели мы невысоко, метров двести, но и этой высоты оказалось достаточно, чтобы понять, почему Мальдивские острова сравнивают со скоплением медуз. Небольшие, в основном пустынные белые островки едва выступают над поверхностью океана, а уходящие вглубь коралловые наслоения от ряби на воде как бы колеблются наподобие бахромы. Именно это скопление коралловых рифов как расческой причесало цунами две тысячи четвертого года, и до побережья Африки разрушительная волна практически не дошла.
По мере того как мы летели на восток, скопление островков под крылом редело, и наконец на южной оконечности архипелага показалась конечная цель нашего путешествия. Безымянный островок, арендованный неким русским бизнесменом, любившим уединение. С января по февраль он отдыхал на острове от мирских забот, а остальное время сдавал коттедж внаем.
Игнат жестом указал на островок и сделал над ним круг, чтобы я осмотрелся. Новая вилла разительно отличалась от коттеджа, разрушенного цунами. Теперь это было приземистое двухэтажное здание из стекла и бетона, способное противостоять любому удару стихии. Взамен ветряка, ранее стоявшего на высокой мачте справа от коттеджа, на крышу виллы установили пластины солнечных батарей; здесь же стояла тарелка спутниковой связи, а чуть в стороне от виллы вместо водонапорного бака на решетчатой ферме блестела хромом обтекаемая башня водоопреснительной установки. У причала, выдвинутого в море метров на пятнадцать, покачивался на мелкой волне белый прогулочный катер. Единственной знакомой приметой были две рахитичные пальмы, посаженные на том самом месте, где после цунами гнилыми зубами торчали сломанные пеньки.
Игнат приводнил гидроплан, подвел к причалу, заглушил мотор, и только тогда я обратил внимание, что сваи причала основательно обросли ракушками. Причал был старый, и на снимках его не было видно, так как остров фотографировали именно с него. Да и катер был отнюдь не новенький.
После оглушительного рева мотора наступившая тишина оказалась настолько глухой, что я не разобрал, о чем говорит Игнат.
– Что? – переспросил я, стаскивая с головы наушники.
– Даю вам полчаса, – крикнул он, но слова долетали до меня как сквозь вату. – Не успеете – улетаю без предупреждения, меня ждут!
– А если…
– Катер видите? – перебил он. – Если не уложитесь в полчаса, завтра смотритель поедет за продуктами и вас подбросит. Ясно?
– Ясно… – недовольно пробурчал я. Этого диалога в стенограмме не было. Точнее, предупреждение о том, что меня будут ждать полчаса, было, но оно прозвучало в присутствии смотрителя виллы.
Я открыл дверцу, увидел, что до причала метра два, и растерянно повернулся к пилоту.
– А… А как же?..
– Обычно смотритель меня встречает и швартует, – пожал плечами Игнат, но в глазах его искрились смешливые бесенята. – Придется вам меня швартовать… Да вы прыгайте, не бойтесь, с этой стороны причала неглубоко. Вам по пояс будет.
Я с надеждой посмотрел на дверь виллы, но она оставалась закрытой. Тогда я тяжело вздохнул и принялся перекладывать из карманов шорт в пакет свои вещи. Портмоне, ключи, джамп, пару носовых платков…
– Не утопите ничего, у вас в пакете дырка, – подсказал Игнат.
Я посмотрел и увидел у дна пакета аккуратную круглую дыру. Ясно, чья работа, кто в дырку подглядывал… Обязательно надо напакостить, будто нельзя по-другому.
Я нагнулся, чтобы снять сандалии, но Игнат меня остановил.
– Не рекомендую разуваться. Можно о кораллы так пораниться, что месяц будете хромать.
– Не рекомендуете, значит, не буду… – пробурчал я, в последний раз в надежде глянул на закрытую дверь виллы и прыгнул в воду.
Игнат меня обманул. Здесь было не по пояс, а по шею, и я в прыжке погрузился под воду с головой, намочив пакет. Сатана не преминул воспользоваться моментом и, пулей вылетев из пакета, тенью скользнул в глубину.
– Ух ты! – услышал я, выныривая, возглас Игната. – Какого вы спрута спугнули!
Высунувшись из кабины, он пристально вглядывался в воду.
Я ничего не сказал, поднял над головой пакет и побрел к берегу. Незабываемых ощущений, обещанных Воронцовым, я от купания не получил. Если к пресной воде из-под душа я себя приучил, то окунание с головой в соленую океанскую воду не доставило удовольствия.
Как только я начал выходить из воды, дверь виллы открылась, из нее выскочил загорелый мускулистый парень в одних шортах и побежал к причалу.
Выбравшись на берег, я первым делом извлек из пакета джамп, стряхнул с него капли воды и проверил, работает ли он как мобильный телефон. Как телефон джамп работал, а работал ли он как джамп – неизвестно. Что ж, до прыжка осталось двадцать минут, тогда все и выяснится. Я вынул из пакета портмоне, вытряхнул воду, открыл. Купюры намокли по краю, но на них мне было наплевать. Проверял исключительно для проформы, чтобы успокоиться и не наорать на пилота. Пусть бы насквозь промокли, лишь бы джамп работал. Предупреждал меня Воронцов, чтобы я не намочил джамп, и как в воду глядел. Морскую. Единственным плюсом купания было то, что глухота, вызванная ревом гидросамолета, сгинула без следа.
Так, с пакетом и мокрым полотенцем в одной руке и портмоне и джампом в другой, я и пошагал по настилу причала. Смотритель виллы уже пришвартовал гидроплан, и теперь они с пилотом с улыбками наблюдали, как я приближаюсь.
– Знакомьтесь, – сказал Игнат, – смотритель виллы Алексей. А это – Егор Николаевич, – он повернулся к смотрителю, – агент твоего будущего клиента.
И по тому, с каким нажимом Игнат произнес «Егор Николаевич», я понял, что мое купание – своеобразная месть за то, что отказался вести себя на равных. Судя по их улыбкам, Игнат по радио договорился со смотрителем, чтобы тот раньше времени на причале не показывался. В общем-то поделом мне. Сам не люблю высокомерных и чванливых, и предписанное стенограммой поведение отнюдь не оправдание. На месте Игната я поступил бы так же. Если не жестче.
– Я в курсе, – улыбаясь, кивнул Алексей. – Еще неделю назад получил e-mail о вашем прибытии.
Атлетическая фигура, открытый взгляд, добродушное лицо говорили, что хозяин виллы нашел себе прекрасного управляющего. Будет возиться с клиентами, как нянька, но, когда надо, и на место поставит.
– Куда ни плюнь, везде русские… – буркнул я. – Извините, Алексей, что руки не подаю.
Я развел руками, демонстрируя, чем они заняты.
– Насчет русских, это точно! – согласился смотритель виллы. – Скоро наши и в Пентагоне будут.
«Скоро «наших» вообще не будет, останутся одни постанты», – с горечью подумал я, имея в виду не только русских, но и всех людей, однако вслух ничего не сказал. Никто бы меня не понял.
– Надолго к нам?
– На полчаса, – ответил за меня Игнат. – Осмотрит здесь все, доложит по телефону шефу и, если тому понравится, согласует сроки.
– Хозяин – барин, – развел руками Алексей. – Пойдемте смотреть.
Он кивнул Игнату, подхватил меня под руку и направился к вилле.
«Что они заладили: хозяин – барин? – раздраженно подумал я. – То один, то другой…» Дорого бы я дал, чтобы на самом деле оказаться хозяином своей жизни.
– Не опаздывайте! Ровно через полчаса улетаю без предупреждения! – крикнул вслед Игнат.
Вот и прозвучало предупреждение из стенограммы. Интересно, почему мое купание не зафиксировано в тексте? В версию, что диалог исключен из-за повтора, не верилось.
– Здесь прекрасный отдых для людей, ценящих покой и уединение, – начал расхваливать остров Алексей. – Вместе с тем есть все возможности и для активного отдыха. Прогулочный катер, водный велосипед, два скутера, водолазные костюмы, водные лыжи, пароплан. Благодаря космической связи, – он указал на тарелку спутниковой антенны, – вы можете связаться с любым уголком мира. Вы ведь проверили работу своего мобильного телефона?
– Да.
– Вот видите… Так же бесперебойно работает Интернет. Воду получаем на опреснительной установке, а солевые добавки обеспечивают качество ключевой воды средней полосы России.
– Бассейн есть? – спросил я.
– Что вы, на таком клочке земли! Есть душевая, сауна, хотя для особо привередливых можем соорудить надувной бассейн двадцать на двадцать метров.
Мы подошли к вилле, Алексей распахнул дверь и предложил:
– Прошу.
– В таком виде, – указал я на капающую с шорт воду, – пожалуй, не стоит.
– Как же вы составите мнение о комфорте на вилле? – удивился Алексей.
– С ваших слов. Уверен, что мебель мягкая, есть кондиционер, ионизатор…
– Да! – подтвердил Алексей и, указывая на окна, начал описывать, какая на вилле бильярдная, какие фитнес-зал, библиотека, фильмотека, спальня, гостиная, затем перешел к перечислению марок вин, хранящихся в погребе, мимоходом сообщил, что любой гастрономический каприз постояльца, если соответствующих продуктов не окажется на вилле, будет выполнен в течение трех дней…
Я кивал, но слушал смотрителя виллы вполуха, с горечью вспоминая, какие «деликатесы» приходилось есть там. Это до какой же степени надо было испоганить столь прекрасный мир?! Эх, не едало человечество супчик из мутагенного лишайника… А придется.
Тем временем Алексей принялся описывать подводный мир лагуны. Говорил он образно, красочно и. наверное, способен был говорить об океанической фауне много и долго, однако в это время биологический хронометр сообщил, что до прыжка осталось пять минут.
– Спасибо, Алексей, – оборвал его я. – Думаю, моего шефа устроит. Давайте договоримся о сроках.
– О сроках так о сроках, – покладисто переключился смотритель на другую тему. – Когда ваш шеф хочет отдохнуть и сколько дней?
– Желательно со следующей недели дней на пятнадцать-двадцать.
– Боюсь, не получится, – сокрушенно покачал он головой. – На ближайшие пару месяцев время зарезервировано, и можно найти окно не более чем на неделю.
– Тогда с какого срока вы можете предложить полноценный отдых?
– Минутку. – Алексей достал из кармана электронную записную книжку, включил, просмотрел несколько страниц. – Со второго октября можно на целый месяц.
Теперь уже я сокрушенно покачал головой.
– Вряд ли такие сроки устроят…
– Эти данные есть на нашем сайте, – недоуменно пожал плечами Алексей. – Стоило ли тратить время и деньги, чтобы приезжать сюда?
– А может, и устроят, – пожал я плечами. – Мой шеф – человек непредсказуемый.
– Бывает, – покладисто согласился смотритель виллы.
– Вы можете дня три подождать нашего решения? – поинтересовался я. – Пока вернусь назад, пока доложу шефу…
– А вы по телефону с ним свяжитесь.
– Можно и по телефону, – кивнул я, – да толку? Шеф у меня чересчур дотошный, полчаса будет расспрашивать, что да как, а потом сутки думать. И, в конце концов, потребует, чтобы я ему все повторил при личной встрече. Зачем время и деньги зря тратить?
Алексей фыркнул, покачал головой.
– Верю, что с нервами у него не в порядке, – сказал он и подвел черту в переговорах: – Два дня, но не более. Если сегодня поступит заявка на эти сроки от другого клиента, я поставлю его в известность, что заявка будет рассмотрена в течение сорока восьми часов. Это все, что могу обещать.
Я внимательно посмотрел в глаза Алексея. Последние слова прозвучали точь-в-точь как у Воронцова, даже с теми же интонациями, но ничего общего в лице смотрителя виллы ни с постантами, ни с «людьми на одно лицо» не было. Совпадение? Опять?
– Что поделаешь, постараемся уложиться, – развел я руками. – И на том спасибо.
– Не за что.
Я оглянулся на гидросамолет.
– Надеюсь, минут десять у меня есть?
– Минут пятнадцать, – уточнил Алексей.
– Вы позволите мне самому здесь оглядеться?
– Оглядеться? – удивился он, но не стал, как Игнат, напрямую говорить, что здесь, собственно, оглядывать. – Да пожалуйста!
– Еще раз спасибо. И на всякий случай, – я кивнул в сторону причала, – до свиданья. Меня ждать не будут.
– До свиданья.
Я пошел вдоль виллы, поглядывая на окна, и Алексей проводил меня недоуменным взглядом. Недоумевал он не только тому, что я буду оглядывать, но и тому, зачем сюда прибыл. Жалел он моего шефа, что у того. такой нерадивый сотрудник. К своей работе смотритель относился с душой и моего наплевательского отношения к заданию не понимал и не принимал. Знал бы он, какое на самом деле у меня задание…
Заворачивая за угол, я краем глаза увидел, как Алексей пожал плечами, открыл дверь и зашел в помещение. Тогда я обошел колонну опреснительной установки и, став за ней так, чтобы меня не было видно ни с причала, ни из окон виллы, посмотрел на джамп. Кнопка «ОК» мигала красным светом. Вовремя…
Я оглянулся, поискал глазами Сатану, но нигде его не обнаружил. Неужели так понравился подводный мир, что он напрочь забыл о своем предназначении?
«Может, к лучшему? – неожиданно подумал я. – Что, если я прыгну, а межвременная тень останется здесь и отлипнет от меня навсегда?»
Подумать о Сатане я успел, а на кнопку нажать – нет, и джамп самопроизвольно перебросил меня в прошлое. А куда бы я делся, если бы сам нажал? Туда же…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Песок под ногами был таким же белым, небо над головой таким же бездонно-пронзительным, и точно так же на белый песок с шорт капала морская вода. Но солнце скачком перепрыгнуло с запада на восток, сменив ранний вечер на раннее утро, и обстановка на острове мгновенно изменилась, будто декорации в заснятой на видео театральной постановке с пропущенным антрактом. Теперь вместо опреснительной установки высилась решетчатая ферма с водонапорным баком, рядом стояла мачта ветряка, а на месте бетонной виллы возник деревянный коттедж с огромным балконом на сваях. Легкий бриз шелестел в лопастях ветряка, а из-за коттеджа доносилось удаляющееся тарахтение мотора прогулочного катера,
Я прошагал к торцу коттеджа и осторожно выглянул из-за угла. Катер быстро удалялся, увозя смотрителя и неизвестного мне обладателя ценной для службы стабилизации папки с документами. То ли поехали на рыбалку, то ли на остров Бали закупать продукты. То ли ещё по каким-то нуждам – сведения о цели поездки в стенограмме отсутствовали. Точнее, стенограмма на этом заканчивалась, а дальше в нескольких словах описывались мои дальнейшие действия: в течение получаса разыскать в коттедже папку с документами, изъять ее, перенестись во времени в исходную точку, сесть в гидросамолет и возвратиться в аэропорт. В аэропорту передать папку представителю службы стабилизации, который сам подойдет ко мне, получить у него билет на обратный рейс через две недели… И на этом все. Дальше отдыхать на Мальдивских островах как мне заблагорассудится.
Я прошагал к торцу коттеджа и осторожно выглянул из-за угла. Катер быстро удалялся, увозя смотрителя и неизвестного мне обладателя ценной для службы стабилизации папки с документами. То ли поехали на рыбалку, то ли на остров Бали закупать продукты. То ли ещё по каким-то нуждам – сведения о цели поездки в стенограмме отсутствовали. Точнее, стенограмма на этом заканчивалась, а дальше в нескольких словах описывались мои дальнейшие действия: в течение получаса разыскать в коттедже папку с документами, изъять ее, перенестись во времени в исходную точку, сесть в гидросамолет и возвратиться в аэропорт. В аэропорту передать папку представителю службы стабилизации, который сам подойдет ко мне, получить у него билет на обратный рейс через две недели… И на этом все. Дальше отдыхать на Мальдивских островах как мне заблагорассудится.