Желязны Роджер. Пробуждение Румоко

   У меня было перед ними преимущество: я работал на себя, как независимый подрядчик. В то время я действительно носил имя Альберт Швейцер, так что лгать на допросе мне не пришлось. Я всегда полностью вживаюсь в образ. Если бы "гости" спросили, как меня звали раньше, ответ, наверное, был бы совершенно иным.
   - Кто дергает за нитки? - спросил я.
   - 20
   Молчание.
   - Ну, ладно, - сказал я. - Раз вы по-хорошему не понимаете...
   Две головы повернулись ко мне.
   - Чтобы получить несколько ответов, вы намеревались причинить ущерб моему здоровью, - пояснил я. - Не обессудьте, если я отыграюсь на вашей анатомии. Бьюсь об заклад, что получу от вас два-три признания. Я подойду к делу чуточку серьезнее, чем вы. Просто-напросто буду пытать вас, пока не заговорите.
   - Не сможете, - сказал тот, что повыше. - У вас низкий индекс жестокости.
   Я невесело усмехнулся.
   - Посмотрим.
   Легко ли, по-вашему, прекратить свое существование и вместе с тем продолжать его? Я решил эту задачу без особого труда. Но мне проще: я с самого начала участвовал в разработке Системы и мне доверяли.
   Разорвав свои перфокарты, я вернулся на рабочее место. Делая вид, что тружусь над новой темой, я искал и наконец нашел безопасный терминал.
   Он находился в холодных краях, на метеорологической станции
   "Туле".
   Хозяйничал на ней один забавный старикан, великий любитель рома. Как сейчас помню тот день, когда я высадился с "Протея" на берег бухты и пожаловался старику на жестокость морей.
   - Можешь отдохнуть у меня, - предложил он.
   - Спасибо.
   Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях и о погоде. Потом я принес с "Протея" ящик "бакарди", поставил на пол и предоставил старику вскрыть его.
   - Я вижу, тут все автоматизировано? - заметил я.
   - Точно.
   - Так какого черта тебя здесь держат?
   Он рассмеялся.
   - Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот он и подыскал это местечко. - Он потянул меня за рукав. - Пошли, глянем на твой корабль, нет ли где течи.
   Мы поднялись на "Протей" - приличных размеров яхту с каютой и мощными двигателями - и осмотрели ее.
   - Я побился с друзьями об заклад, - объяснил я старику, - что дойду до полюса и привезу доказательства.
   - Сынок, да ты спятил!
   - Знаю, но все равно дойду.
   - А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же - легким на подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки напоследок, а? - Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и ухмыльнулся.
   - Было дело, - буркнул я. - Ты пей. - Мне не хотелось, чтобы он наталкивал меня на мысли о Еве.
   Он выпил, и на некоторое время разговор увял.
   Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о ней старому похабнику.
   А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не по политическим причинам. Все было гораздо глубже.
   - 21
   Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив. Я повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она - отдыхал. Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное.
   Она - рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил пообедать и был послан к черту.
   Сцена:
   - Я к этому не привыкла.
   - Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем?
   - За кого вы меня принимаете?
   - За интересную собеседницу. Мне одиноко.
   - По-моему, вы не там ищете.
   - Возможно.
   - Я вас совсем не знаю!
   - Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка кьянти помогут нам решить эту проблему.
   - А вы не будете ко мне приставать?
   - Нет. Я смирный.
   - Ладно, уговорили. Ведите.
   И мы отправились есть спагетти.
   День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она живет в одном из этих крошечных сумасшедших "пузырьков". Я был достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства подводных городов занимается клуб "Сьерра", значит, такие города действительно необходимы.
   Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее отпуск. Она звала.
   В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы посмотреть на Большую Землю.
   Надо было сказать ей: "Выходи за меня замуж".
   Но она не согласилась бы предать свой родной пузырь, а я не согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над волнами - и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до рождественских открыток в то время я еще не додумался.
   Я обожал эту синеглазую ведьму из морской пучины, и теперь понимаю: надо было все-таки уступить. Черт бы побрал мой независимый характер. Если бы мы с ней были нормальными людьми... Но мы не были нормальными людьми, вот в чем беда.
   Ева, где бы ты ни была, я не скажу о тебе дурных слов. Надеюсь, ты счастлива с Джимом, или Беном, или как его там...
   - Пей, - повторил я. - Попробуй с кока-колой.
   Я осушил стакан коки, он - коки с двойной порцией "бакарди". При этом он жаловался на скуку.
   - Подбирается ко мне проклятая, - сказал он.
   - Ну ладно, пора и на боковую, - сказал я.
   - Пора так пора. Можешь ложиться на мою койку, мистер Хэмингуэй.
   - Спасибо, дружище.
   - Я тебе показал, где одеяла?
   - Да.
   - Ну, тогда спокойной ночи, Эрни.
   - Спокойной ночи, Билл. Завтрак - за мной.
   - Идет.
   Зевая, он побрел прочь.
   Я выждал полчаса и принялся за работу.
   С его метеостанции можно было выйти непосредственно на Центральный. Я хотел сделать аккуратную вставочку в программу. На пробу.
   - 22
   Спустя некоторое время понял: получилось! Теперь я могу поместить в Центральный любую информацию, и никто не поставит ее под сомнение!
   В тот вечер я казался себе чуть ли не богом.
   Ева, быть может, зря я не выбрал другой путь.
   Утром я помог Биллу Меллингсу справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Мне отрадно было сознавать, что у этого славного старика не возникнут неприятности, даже если кто-нибудь мною заинтересуется. Потому что дядя Билла - сенатор в отставке.
   А сам я теперь мог стать кем угодно. Мог запросто создать новую личность (год рождения, имя, сведения об образовании и т.д.) и занять приличествующее место в обществе. Для этого требовалось лишь включить передатчик на метеостанции и ввести в Центральный программу на коротких волнах. Стоило ненадолго выйти в эфир - и можно было начинать жизнь в любой инкарнации. Ab initio.
   О, Ева, я хотел быть с тобой! Как жаль, что этому не суждено было сбыться.
   Думаю, правительство тоже знает этот трюк и время от времени им пользуется. Но у меня преимущество: правительство не подозревает о существовании "независимого подрядчика".
   Я знаю многое из того, о чем следует знать (даже больше, чем необходимо), хоть и с уважением отношусь к "детекторам лжи" и "сывороткам правды". Дело в том, что свое подлинное имя я храню за семью замками. Знаете ли вы, что полиграф Киллера можно обмануть не менее чем семнадцатью способами? С середины двадцатого века его так и не усовершенствовали. Лента вокруг грудной клетки и датчики потовыделения, присоединенные к подушечкам пальцев, могли бы дать чудесный эффект, но эти хитроумные устройства покуда никем не созданы. Возможно, именно сейчас над усовершенствованием "детектора лжи" бьются несколько институтов, но результатов пока что-то не видать. Я могу сконструировать такой "детектор", который никому на свете не удастся обмануть, - но сведения, добытые с его помощью, в суде по-прежнему будут цениться невысоко.
   Другое дело - психотропные вещества. Но и они не всемогущи. Например, патологический лжец способен не поддаться амиталу или пентоталу. Под силу это и человеку, невосприимчивому к наркотикам.
   Но что такое "невосприимчивость к наркотикам"?
   Вам когда-нибудь приходилось искать работу и проходить тестирование на уровень интеллекта и смекалку? Уверен - приходилось. Сейчас каждый с этим сталкивается (кстати, результаты всех этих тестов поступают в Центральный). Постепенно вы к этому привыкаете, приобретая качество, которое психологи называют "невосприимчивостью к тестам". То есть, вы заранее знаете правильные ответы.
   Да, именно так. Вы привыкаете давать ответы, которых от вас ожидают, и осваиваете некоторые приемы, позволяющие выиграть время. Вы утрачиваете страх перед тестами, сознавая, что можете предугадать все ходы противника.
   Невосприимчивость к наркотикам - явление того же рода. Если вы не боитесь "сыворотки правды", и если раньше вам приходилось испытывать на себе ее воздействие, - вы ей не поддадитесь.
   - Я задал вопрос. Отвечайте, черт побери!
   Я всегда считал, что страх боли, подкрепляемый самой болью, неплохо развязывает язык. Теперь я решил испробовать это на практике.
   - 23
   Встав спозаранку, я приготовил завтрак. Налил стакан апельсинового сока и потряс старика за плечо.
   - Что за черт...
   - Завтрак, - сказал я. - Выпей.
   Он осушил стакан. Потом мы отправились на кухню и сели за стол. Глядя на меня поверх яичницы, он сказал:
   - Будет время - заглядывай ко мне. Слышь?
   - Загляну, - пообещал я, и с тех пор наведывался к нему несколько раз, потому что он мне понравился.
   За беседой, длившейся все утро, мы осилили три кофейника. Когда-то он служил врачом на флоте, и практики у него было хоть отбавляй (позднее он извлечет из меня несколько пуль и сохранит это в тайне). Кроме того, он был одним из первых астронавтов. А сейчас, по его словам, ему хотелось быть просто опустившимся старикашкой. Впоследствии я узнал, что лет за шесть до нашей первой встречи у него умерла от рака жена. Он бросил медицину и стал отшельником.
   Мы с ним и сейчас дружим, но все-таки я не открываю ему, что он дал приют самозванцу, подделавшему свою родословную. Я мог бы рассказать ему все как на духу, ведь он из тех, на кого можно положиться. Но я не хочу взваливать на его плечи моральную ответственность за мои темные дела.
   Так я стал человеком, которого нет. Но при этом у меня появилась возможность стать кем угодно. Для этого требовался сущий пустяк: составить программу и ввести ее в Центральный. Сложнее было другое: раздобыть средства к существованию.
   Для этого требовалась работа. Причем, такая, за которую хорошо платят. Я привык жить как мне нравится, id est красиво.
   Это условие значительно сужало сектор поиска и вынуждало меня отказаться от множества профессий, которые не противоречат закону. Но я мог обеспечить себя надежной "крышей", устроившись на работу по любой специальности, которая не вызывала бы у меня скуки. В конце концов, я так и поступил.
   Я сообщил Центральному о своей безвременной кончине, и он покорно проглотил "липу". Поскольку родственников я не имел, мой переход в мир иной никому не причинил хлопот. Все мое имущество я превратил в наличные и набил ими карманы.
   Затем я создал себе новую биографию. Выработал множество привычек, этаких фривольных причуд, свойственных каждому человеку.
   Жил я на борту "Протея", стоявшего на якоре у побережья Нью-Джерси, под прикрытием островка. "Протея" тоже не существовало в природе. Я трудился не покладая рук и преуспел, став одним из самых удачливых "солдат удачи" на свете.
   Я вплотную занялся дзю-до. Как известно, есть три школы этой борьбы: кодокон - чисто японский стиль, - будо квай и школа Французской федерации. Два последних стиля похожи на первый, но отличаются более жестокими подсечками, бросками и захватами. Создатели этих школ понимали, что "чистый" стиль был выработан для низкорослых борцов, в нем большая роль отводится быстроте и точности движений, нежели силе. Поэтому они попытались приспособить базовую технику для рослых спортсменов, допустив применение силы в ущерб точности. На мой взгляд, это весьма неплохо, потому что я человек рослый и крепкий. Правда, когда-нибудь, возможно, мне придется пожалеть о своей лени.
   - 24
   Когда тебе за сорок, силы уходят с каждым годом. Но если ты занимался дзю-до в стиле кодокон, ты и в восемьдесят останешься мастером. Впрочем, быть может, я наберусь терпения и лет через двадцать снова обрету форму. Не такой уж я увалень - во Французской федерации я получил черный пояс.
   В свободное от физических упражнений время я прошел курс владения отмычкой. Понадобился не один месяц, чтобы я научился отпирать самый простенький замок. Я и по сей день считаю, что лучше не трогать замок, а выбить дверь ногой, взять, что тебе нужно, и дать деру.
   Видимо, я не рожден для того, чтобы стать профессиональным преступником. Криминальный талант дается не каждому.
   Я изучал все, что, по моему мнению, могло пригодиться. Изучал и изучаю. И хоть я считаю себя специалистом только в одной науке - науке существования "в тени" - у меня широкая эрудиция. К тому же, я обладаю важным преимуществом перед всеми людьми: меня нет.
   Когда мои карманы опустели, я решил обратиться к Дону Уэлшу. Я знал, кто он такой, и надеялся, что он обо мне никогда ничего не узнает.
   Это решение определило мой modus vivendi.
   С тех пор прошло более десяти лет, и за это время у меня не возникало к Дону претензий. Правда, мне пришлось-таки набраться опыта в обращении с отмычками, не говоря уже о наркотиках и "жучках". Но я не жалуюсь - работа есть работа.
   Не знаю, всерьез они считали, что я блефую, или нет. Замечание о низком уровне жестокости наводило на мысль, что у них был доступ к моему "досье" в Центральном или к "личному делу" в сейфе капитана. А если они знакомы с моим "личным делом", то наверняка заглядывали и в расписание дежурств, и знают, что скоро мне на вахту. А до Пробуждения остались считанные часы.
   Будильник на тумбочке показывал без пяти шесть. В восемь мне предстояло заступить на вахту. Времени, чтобы добиться от
   "гостей" правдивых ответов, было в обрез.
   Я ждал этой встречи целый месяц, и результат ее целиком зависел от того, удастся ли мне "расколоть" их за два часа. Я не сомневался, что они будут тянуть время. Они знали, что я не рискну оставить их в каюте на целый день, а единственная альтернатива - выдать их корабельной охране. Но мне этого совсем не хотелось - возможно, на борту у них были друзья. Либо сами они заранее подстраховались, сделав выводы из неудачи с Джей-9. Еще одна диверсия - и пробуждение Румоко, намеченное на пятнадцатое сентября, будет отложено.
   Чтобы получить деньги, я должен был послать Дону Уэлшу посылку. Но мне пока нечего было положить в посылочный ящик.
   - Джентльмены! - Я не узнал собственного голоса - по-видимому, у меня были заторможены рефлексы. Я перестарался, сдерживая движения и речь. - Джентльмены, пришел мой черед. - Я развернул кресло и уселся, оперев рукоять пистолета на предплечье, а предплечье - на подлокотник кресла. - Однако, прежде чем приступить к делу, я намерен обратиться к вам с речью, направленной, как вы правильно догадываетесь, на то, чтобы склонить вас к откровенности.
   - Вы не агенты правительства, - продолжал я, переводя взгляд с одного "гостя" на другого. - Вы представляете здесь интересы частного
   - 25
   лица или лиц. Будь вы агентами правительства, вы бы, несомненно, знали заранее, что я таковым не являюсь. Поскольку вы прибегли к крайней форме допроса с пристрастием, у меня есть основания считать, что вы готовы на все. Логика подсказывает мне, что попытка утопить Джей-9 предпринята вами. Это была не случайность, а диверсия, и я уверен в этом, ибо лично сорвал ее. Все вышеизложенное вполне объясняет, почему вы находитесь в моей каюте. Поэтому я не вижу необходимости задавать вам многие вопросы.
   Я готов допустить, что ваши удостоверения личности - подлинные. В любой момент я могу достать их из ваших карманов, если они там, но ваши имена наверняка мне ничего не скажут. Поэтому я не стану тратить время. Говоря откровенно, я хочу, чтобы вы ответили только на один вопрос, и, возможно, этот ответ не причинит ущерба вашему нанимателю или нанимателям, которые, несомненно, сразу от вас отрекутся. Я хочу знать, на кого вы работаете.
   - Зачем тебе это знать? - хмуро спросил тот, что повыше, и я впервые заметил шрам, пересекавший его верхнюю губу.
   - Мне любопытно, кого так заинтересовала моя скромная персона.
   - Что ты предпримешь, если мы ответим?
   Я пожал плечами.
   - Возможно, акт личной мести.
   Он отрицательно покачал головой.
   - Ты тоже на кого-то работаешь, - сказал он. - Если не на правительство, то на лицо, которому мы вряд ли симпатизируем.
   - То есть, вы признаете, что действовали не по личным мотивам? Если не хотите сказать, кто вас нанял, скажите хотя бы, почему он заинтересован в срыве "проекта".
   - Нет.
   - Ладно, не буду настаивать. Похоже, вы служите некоей важной особе. Между прочим, я мог бы кое-что предложить в обмен на откровенность.
   Тот, что пониже, засмеялся, но напарник обжег его взглядом, и он умолк.
   - Хорошо, оставим эту тему, - сказал я. - Нет, так нет. Поговорим о другом. Я могу вас выдать корабельной охране, обвинив только во взломе и проникновении в мою каюту. Могу даже соврать, будто вы были пьяны и утверждали, что каюта принадлежит вашему приятелю, с которым вы хотите пропустить по стопочке перед сном. Что скажете?
   - Так есть здесь "жучки" или нет, в конце концов? - спросил тот, что пониже. Он выглядел чуть помоложе своего приятеля.
   - Конечно, нет, - отозвался тот, что повыше. - Слушай, заткнись, сделай милость.
   - Что скажете? - повторил я.
   Он снова покачал головой.
   - В таком случае, придется рассказать охране все как есть. О наркотиках, допросе и так далее. Что скажете теперь?
   Тот, что повыше, подумал и опять покачал головой.
   - Неужели ты это сделаешь? - спросил он.
   - Сделаю...
   Казалось, он задумался.
   - ... и, следовательно, не смогу уберечь вас от болезненных ощущений, как это ни печально. Даже если вы невосприимчивы к наркотикам, все равно, больше двух дней не выдержите, потому что кроме "психотропов" к вам применят все остальные штучки. Рано или поздно вы заговорите. По мне, так лучше рано, ибо я подозреваю, что для срыва "проекта" вы подготовили кое-какие сюрпризы...
   - 26
   - Черт бы его побрал! Он слишком сообразителен!
   - Скажите-ка ему еще разок, чтоб заткнулся, - попросил я того, что повыше. - Он слишком торопится признаться, не дает мне позабавиться.
   - Ну так как? Выкладывайте, - сказал я, выдержав паузу. - Я ведь все равно добьюсь от вас ответа.
   - Он прав, - проворчал человек со шрамом. - Ты чересчур сообразителен. По коэффициенту умственного развития и "персональному профилю" этого не скажешь. Могу я тебе кое-что предложить?
   - Можете, - кивнул я. - Если это "кое-что" будет достаточно весомым. И если заодно вы скажете, от кого исходит предложение.
   - Хочешь четверть миллиона долларов наличными? Это максимум того, что я могу дать. За это ты должен отпустить нас и заняться своими делами. И забыть о сегодняшней встрече.
   Я обдумал это предложение. Не буду лукавить: оно выглядело заманчиво. Но за последние годы через мои руки прошло немало денег, и мне не хотелось сообщать "Частному сыскному агентству Уэлша", с коим я и впредь рассчитывал сотрудничать, о своей неудаче.
   - Кто и когда мне заплатит? И чем? И за что?
   - Сегодня вечером я смогу выплатить половину суммы, вторую - через неделю, в крайнем случае, через десять дней. Чем? Любой валютой, на твое усмотрение. За что? Думаю, ответ ясен: мы у тебя кое-что покупаем.
   - Похоже, у вашего босса денег куры не клюют, - заметил я, бросая взгляд на будильник - он показывал шесть пятнадцать. - Увы, я вынужден отклонить ваше предложение.
   - Значит, ты служишь не правительству. Агент правительства от денег бы не отказался, но все равно выдал бы нас.
   - Подумаешь, открытие! Я сам только что сказал вам, что не имею отношения к правительству.
   - Кажется, мистер Швейцер, мы зашли в тупик.
   - Не думаю. Это была только присказка, сказка - впереди. Я вынужден перейти к решительным действиям. Приношу свои извинения, но иного выбора у меня нет.
   - Ты в самом деле способен на насилие?
   - Боюсь, что да. Кстати, хочу вас разочаровать: вчера я малость перебрал и в ожидании сильного похмелья позаботился об отгуле. У меня весь день свободен. Поскольку лично вы уже получили весьма болезненную рану, можете пока отдохнуть.
   Я медленно встал, ничем не выдавая головокружения. Не отвязывая от стула парня, который пониже, я поставил его на ноги, притащил в ванную и усадил под душ. Он несколько раз пытался ударить меня головой, но безуспешно.
   - Хочу вкратце изложить мою идею, - сказал я, возвратясь в комнату. - Я как-то раз замерял температуру воды из душа - она меняется в интервале от ста сорока до ста восьмидесяти градусов Фаренгейта. Стоит только расстегнуть на твоем приятеле рубашку и штаны, и он сварится заживо. Уяснил?
   - Уяснил.
   Я снова прошел в душ, расстегнул на "госте" одежду, пустил горячую воду и снова вернулся в комнату. Я уже давно заметил черты сходства в лицах моих собеседников. Это навело на мысль, что они родственники.
   Когда раздались первые вопли, парню, сидевшему передо мной, не удалось сохранить бесстрастный вид. Он затравленно посмотрел на будильник, потом - на меня.
   - Будь ты проклят, ублюдок! Выключи воду!
   - 27
   - Кто он тебе? Кузен?
   - Родной брат. Выключи воду, бабуин проклятый!
   - Охотно выполню твою просьбу, если ты сочтешь возможным поделиться со мной информацией.
   - Ладно. Только пусть он останется там. И дверь закрой.
   Я стремглав бросился в ванную. В голове у меня почти прояснилось, хотя самочувствие было еще далеко не идеальным. Перекрывая воду, я ошпарил руку. Оставив жертву корчиться в клубах пара, я затворил дверь и возвратился в комнату.
   - Ну? Я слушаю.
   - Можешь освободить мне руку и дать сигарету?
   - Руку - нет, а сигарету - пожалуйста.
   - Как насчет правой? Я едва ею шевелю.
   - Ладно, - согласился я, подумав, и взял пистолет.
   Я зажег сигарету, сунул ее собеседнику в рот. Она выпала. Я поднял ее и снова поднес ко рту "гостя".
   - Ну, хорошо, - сказал я. - десять секунд тебе на это удовольствие, и - к делу.
   Он кивнул, обвел комнату взглядом, глубоко затянулся.
   - Похоже, тебе не впервой причинять людям боль, - заметил он. Если ты не агент правительства, то хотел бы я знать, кто приложил руку к твоему "досье".
   - Я работаю не на правительство.
   - Тогда остается только пожалеть, что ты не с нами. Похоже, ты знаешь свое дело.
   Он снова бросил взгляд на будильник. Шесть двадцать пять. Но сейчас за этим взглядом, помимо желания узнать время, скрывалось что-то еще. Страх?
   - Когда это произойдет? - спросил я наугад.
   И он допустил ошибку.
   - Приведи сюда моего брата, - тоскливо произнес он. - Я хочу его видеть.
   - Когда это случится? - повторил я.
   - Слишком скоро. Ты уже ничего не исправишь.
   - Сомневаюсь. Но если ты и прав, не стоит особо расстраиваться. Ведь у вас с братом все равно нет выхода.
   - Отпусти нас, а? Хочешь, я увеличу сумму?
   - Не стоит. Этим ты меня только расстроишь. Я ведь все равно не соглашусь. Ну, все, мне пора. Надо торопиться.
   - Ну, как хочешь. Об одном прошу: приведи его сюда и окажи первую помощь.
   Я выполнил его просьбу.
   - Придется, вам, ребята, еще немного посидеть здесь, - Я погасил сигарету старшего и привязал его запястье к стулу. Затем я направился к выходу.
   - Ты же не знаешь! Ты ничего не знаешь! - выкрикнул старший мне вслед.
   - Не стоит себя обманывать, - бросил я через плечо.
   Я не знал. Действительно, не знал.
   Но догадывался.
   Решительным шагом пройдя по коридорам, я забарабанил в дверь каюты Кэрол Дэйт. Спустя некоторое время раздалось приглушенное ругательство, и дверь отворилась. За ней, моргая спросонья, стояла Кэрол в просторном халате и ночном чепце.
   - 28
   - Тебе чего?
   - Да так, поболтать о том, о сем. Можно войти?
   - Нет! - отрезала она. - Я не привыкла к...
   - Диверсиям, - подхватил я. - Знаю. Вот я и хотел бы потолковать о диверсиях, которые, между прочим, еще не закончились.
   - Входи. - Кэрол распахнула дверь и шагнула в сторону. Я вошел. Она затворила дверь и сказала, прислонясь к ней спиной: - Я слушаю. В каюте светился только ночник, кровать стояла неубранной.
   - Пожалуй, вчера я не все тебе рассказал, - признался я. - Да, это была диверсия, и мне удалось разрядить мину. Слава Богу, все обошлось, но на этом неприятности не кончились. Сегодня - исторический день, и сегодня будет предпринята последняя попытка. Я уверен в этом. Возможно, я знаю, когда и где это случится.
   - Сядь, - велела она.
   - Между прочим, времени в обрез.
   - Все-таки будь любезен, посиди. Мне надо одеться.
   Она вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой. Впрочем, друг от друга нас отгораживала стенка. Ей не о чем было беспокоиться, если она доверяла мне. А она, похоже, доверяла.
   - Что ты узнал? - спросила она, шурша одеждой.
   - Мне кажется, к одному из наших атомных зарядов подсоединено взрывное устройство, так что петух кукарекнет раньше срока.
   - Почему тебе так кажется?
   - Потому что в моей каюте сидят двое парней, привязанные к стульям. Их заинтриговал случай с Джей-9, и они всю ночь пытались меня разговорить.
   - Вот как?
   - Они вели себя очень грубо.
   - Дальше.
   - Когда мы поменялись ролями, я тоже не стал миндальничать. Я заставил их говорить.
   - Как тебе это удалось?
   - Тебя это не касается. Короче говоря, я думаю, надо еще разок проверить заряды.
   - Могу я забрать этих людей из твоей каюты?
   - Разумеется.
   - Как тебе удалось с ними справиться?
   - Они не знали, что у меня пистолет.
   - Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
   - В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола. Кстати, твоя каюта прослушивается?