Мокрый с ног до головы Забубенный в потемках еле выбрался наверх, оглашая всю округу древнерусскими выражениями и пошел обратно, успев замерзнуть по дороге. Но, к счастью, идти было недалеко, и скоро он вернулся в лагерь, где обсох и согрелся у костра.
На утро, пока еще не поступило приказа выступать в поход, Григорий сбегал на место вчерашнего инцидента и все внимательно осмотрел. Из-под земли действительно бил горячий источник, запах которого и вкус воды, наводили Григория на мысль о минеральных водах. Тем более, что стены пещеры были почти везде каменными, а вода кристально чистой.
Поскольку в прошлый раз особого вреда эти серные запахи его здоровью не нанесли, то, пользуясь случаем, Забубенный решил немного подлечиться. Он разделся, залез в эту горячую, бурлящую яму, и оставался там до тех пор, пока не разнеслась команда «по коням!». За это время механик так расслабился в горячей воде, нанюхавшись лечебных запахов, что еле смог собрать всю волю в кулак, одеться и добрести о своего коня. И весь день ему хотелось спать до такой степени, что дважды он едва не выпал из седла на полном скаку.
Как выяснилось позже, венгерские минеральные воды пошли ему на пользу, – перестала болеть поясница и копчик, замученный седлом. В мозгу просветлело, так, словно кто-то протер его чистой тряпочкой, смахнув пыль. Правда, ненадолго. Требовались новые процедуры, но возвращаться обратно к месту стоянки монголы отказывались, как ни расписывал механик хану Тобчи целебные свойства местных минеральных вод, а разыскивать новый было некогда. «Надо будет в лагере допросить этого пленного жупана, – подумал в досаде Забубенный, – он наверняка знает, где тут основные курорты расположены».
В тот же день к вечеру, преодолев еще несколько обширных полей, местами даже напоминавших степные просторы, русско-монгольское войско выехало на вершину плоского холма, откуда им открылся вид на огромный монгольский лагерь, похожий на степной муравейник. Тысячи походных юрт и телег покрывали все поле до самого горизонта, почти перекрывая собой вид на немалый по местным меркам городок Кичкемет, захваченный Субурханом.
– Где-то я все это уже видел, – проговорил себе под нос Забубенный, ехавший теперь рядом с ханом Тобчи, и разглядывавший лагерь монголов сквозь поднимавшуюся над ним пыль, – и не так уж давно. Всего год прошел.
Сторожевые разъезды главного монгола встретили дружины Тобчи и черниговцев еще на подходе, проводив к воротам лагеря, который, как, оказалось, был довольно хорошо укреплен. По всему периметру была построена крепкая на вид стена, за которой раскинулся целый параллельный Кичкемету город. Юрты образовали кварталы и улицы, по которым передвигалось в разные стороны конное войско, поднимая клубы пыли. В западной части виднелся осадный обоз на отдыхе. Рядом с массивными телегами, которые в походе тащили всевозможные вьючные животные от волов до верблюдов, возвышались многочисленные катапульты, баллисты и прочая осадная техника, которую обслуживали в основном пленные китайские инженеры. Здесь же Забубенный увидел и милые его сердцу осадные башни – тоже китайский вариант, но в его исполнении и доработке. Похоже, в этом лагере была сосредоточена вся наступательная и осадная мощь экспедиционного корпуса.
Окинув взглядом весь этот арсенал, Забубенный не смог удержаться от пророчества.
– Ну, все. Венграм хана.
Отряд Тобчи въехал на территорию походного укрепления, которое могло соперничать со многими стационарными крепостями средней руки, и растворился в нем. Прибывшие навстречу от Субурхана гонцы пригласили хана Тобчи с воеводой черниговцев и чародеем Забубенным на торжественную чайную церемонию по случаю их прибытия. Церемония, само собой, намечалась в большом шатре главного хана.
– Ставь своих людей на постой, – посоветовал Тобчи, – и приезжай. Шатер стоит в центре лагеря. Долго не задерживаться. Субурхан не любит ждать.
Дрон Давыдович Бок молча кивнул.
Русичам отвели обширное пространство в западной части лагеря, неподалеку от осадного обоза, куда они пристроили свои немногочисленные орудия, увеличив и без того немалую ударную мощь отряда Субурхана. Механик-чародей не удержался. Сбегал к этому хранилищу древней техники. Прошелся разок вдоль осадных башен собственной работы. Даже любовно погладил некоторые из них рукой по железным обручам, как делал раньше с капотами автомобилей.
Тем временем, воевода велел своим помощникам Миклухе с Егоршей обеспечить строительство черниговского лагеря да прокорм. И только увидев своими глазами, что процесс пошел, Дрон Давыдович Бок вместе с Забубенным поспешили в гости к Субурхану. В конце концов, надо было поспешать, ханы действительно не любят ждать. Это Забубенный уже знал точно.
Пока они скакали к шатру Субурхана, Григорию в голову пришла мысль о том, почему их пригласили именно на чайную церемонию, а не на корпоративное распитие кумыса. «Странно, – пронеслось в голове у просвещенного механика, – они ведь обычно пьют кобылье молоко. Наверное, слишком много воевали с китайцами, вот и набрались. Культурные стали. Не ровен час, Субурхан перейдет на кофе со сливками и марципаном».
Когда же, миновав охрану с каменными лицами, Забубенный оказался в шатре, то увидел идиллическую картину. Посреди огромного шатра, в центре сидели все три военачальника, посланных некогда Чингисханом на усмирение половцев: Субурхан, Джебек и Тобчи.
Перед ними на низком столике, инкрустированном китайскими драконами, было расставлено несколько маленьких белых чайников и целая армия совсем маленьких чашечек без ручки. Таких, которые нужно брать двумя пальцами, очень осторожно, чтобы не раздавить.
– Ну, здравствуй, Кара-Чулмус, – усмехнулся по-доброму Субурхан, не вставая со своего места, – давно я тебя жду в гости, а ты все не едешь. И ты, воевода, здравствуй.
Хан указал на две походные табуретки напротив.
– Садитесь. Отдыхайте. Рассказывайте.
Забубенный по русской привычке хотел было обняться с Субурханом. Давно не виделись, с того самого момента как Забубенный спас ему жизнь, вытащив из реки, после неудачного приземления воздушного шара. Но монгол не любил этих нежностей. Поздоровался и то ладно. Этот водку пить не будет за встречу. Забубенный, хоть и носил статус духа-кровопийцы по имени Кара-Чулмус, на генералитет монголов давно ужаса не наводил. Потому Григорий спокойно сел на свою табуретку и стал разглядывать чайный сервиз и всякие сухофрукты в сахаре, разложенные в небольшие плошки.
Неожиданно, даже не выслушав рассказов прибывших, Субурхан, отхлебнув чая, заговорил сам, обращаясь к воеводе черниговцев:
– Много солдат ты привел воевода, знаю. Хорошо. Великий князь слово держит. А люди твои мне будут нужны. Они у тебя смышленые, я слыхал. Крепости брать обучены. Хорошо.
Помолчал немного Субурхан, покосился на Тобчи:
– Ждал я вас до последнего мгновения. Но теперь будет великая битва. Последняя битва для венгров.
Он опять отхлебнул чая, и чашка опустела. Все молчали, ожидая продолжения. Великий монгол заговорил, на сей раз, обращаясь к Забубенному:
– Видел сколько осадных машин у меня теперь?
Механик кивнул:
– Видел. Даже потрогал. Хорошие машины.
– Одну из тех, что ты сделал, повредили в прошлом бою. Надо починить.
– Починим, – легко согласился Григорий, потирая руки в предвкушении знакомой и любимой работы.
– И еще две сделать. У Эстергома стены крепкие.
– Сделаем, – опять кивнул Забубенный, – хоть дюжину.
– Нет, дюжину не надо. Пока хватит двух. Времени мало. Выступаем через три дня. Все, что тебе надо, уже готово. Слуг и помощников дам, сколько захочешь. Жить будешь в отдельной юрте при осадном обозе. А еще…
Великий монгол вдруг осекся и помолчал, словно бы в нерешительности, вспоминая какие-то события наводившие ужас даже на него, бесстрашного полководца. Но все-таки нашел в себе силы продолжить.
– А еще я хочу, чтобы ты построил мне новый воздушный шар. Даже три шара. Ты же обещал научить монголов летать по небу.
Григорий и сам вздрогнул. Последний полет экспериментального воздушного шара системы «Забубенный», работающего от печного привода на дровах чуть было не закончился плачевно для обоих первопроходцев воздушного пространства: чудо-механика Григория Забубенного и первого монгольского летчика по неволе Субурхана. Но, несмотря на дикий ужас, который вызвал у Субурхана этот первый в истории полет, тяга к небесам у него осталась.
«Да, – подумал про себя Григорий, – подсел парень на авиацию. Полеты это как наркотик, даже круче. Так, глядишь, скоро не воздушные шары, а космические ракеты начнем строить в Великой Степи. И первым космонавтом будет какой-нибудь Джанибек. Не зря ведь китайцы в монголов уже постреливают первыми ракетами. А монголы народ любознательный. Все, что видят полезного, запоминают, а потом используют против изобретателей. Аналитики, блин».
Но вслух Григорий естественно сказал:
– Построим. Дайте срок.
– У тебя будет все, что надо, – подтвердил свое намерение Субурхан, – только построй для нас летающие шары.
Это означало неограниченный кредит. Забубенный кивнул. Он чувствовал себя самым счастливым механиком на земле. Именно так и рождаются великие проекты. И фантазии уже начали уносить его в космос. Но тут в разговор вступил молчавший до той поры Джебек, вернув механика на землю.
– Тобчи рассказывал, что ты извел всю нашу запальную смесь на подрыв одного замка?
Забубенный кивнул.
– Да там и было то всего два бочонка. Зато, как шарахнуло – любо дорого посмотреть.
Джебек усмехнулся.
– Замок хорошо, но венгров там было мало. А нам надо взять Эстергом, там много солдат и крепкие стены, а смеси больш нет.
– Ну, предупреждать надо, – покосился на Тобчи механик, озадачившись, – кто же знал, что это весь ваш боезапас для минного дела.
Монголы помолчали. Выпили по паре глотков ароматного китайского чая. Легкой тенью возникла служанка, заменила пустые чайники на полные, и исчезла, словно ее никогда не было.
– Эстергом мы взять и так, – высказался, наконец, Тобчи, – разбить конницу короля, уничтожить все силы венгров, и город сдадут. Так было всегда и со всеми. Будет и сейчас. А из того замка мы привезли тебе Субурхан много ценный груз. Трех знатных пленных – папский легат, венгерский жупан и рыцарь тевтонцев. Их захватили храбрые люди воеводы.
Субурхан одобрительно посмотрел на Дрона Давыдовича, который с удовольствием потягивал чаек, в душе сетуя на то, что чашки больно маленькие. Русскому человеку не хватает.
– А еще привезли секретные бумаги, – продолжал Тобчи, – половина из них переписка пленного епископа с папой римским. Он призывает папу прислать быстрее на помощь венграм войска, чтобы остановить нас и уничтожить. Папа уже собирает крестоносцев в итальянских, польских и немецких землях. Он объявить новый крестовый поход против нас и русичей.
Забубенный удивленно покосился на воеводу черниговцев: ну, дает этот «толмач-венецианец», на ходу все письма епископа перевел. Хотя, если они была на латыни, то ничего удивительного, просто прочитал. Вот если бы там шифр какой был, то повозился бы с ним этот «венецианец». И не разгадал бы наверняка. Паписты эти, которых на Руси прозывают папежниками, хитрые очень. Если захотят правду скрыть, то запечатают ее так, что никто с ходу не догадается. Тут криптографы нужны. А лучше специальный шифровальный отдел монгольской разведки.
Словно в ответ на его мысли Тобчи сообщил:
– Остальные бумаги мы прочесть не смогли. Они зашифрованы и принадлежать немецкому рыцарю. Его зовут Клаус фон Штир. Он тевтонец и не хочет ничего говорить о своем поручении, которое ему дал магистр ордена.
Субурхан нахмурился, мгновенно забыв о полетах на воздушном шаре.
– Не хочет говорить?
– Этот Ферштич, пленный епископ разрушенного нами Добрецена, – продолжал излагать хан Тобчи, – сообщил, что тевтонец прибыл в замок венгерского жупана Войчича перед самой осадой по тайному приказанию самого Фридриха, императора священной римской империи. И собирался отбыть дальше вглубь Венгрии. Но цель тевтонца он не знать.
– Ты веришь этому епископу? – недовольно фыркнул Джебек.
– Тевтонцы стоят за императора и часто воюют против папы. Поэтому епископ и не любить тевтонцев.
Монголы опять замолчали. Субурхан обдумывал полученные сведения.
– Вот сволочь, – проговорил вполголоса Забубенный, узнав о предательстве папского легата, – в одном замке осаду держали, а он своих предает.
– Да не своих, – объяснил ему Дрон Давыдович, – этот рыцарь ему такой же друг, как и мы с тобой. Только с виду они одной веры, а на самом деле враги. Папа с императором власть над людьми поделить не могут.
– А почему? – поинтересовался Григорий, – не решили еще, кто круче?
На утро, пока еще не поступило приказа выступать в поход, Григорий сбегал на место вчерашнего инцидента и все внимательно осмотрел. Из-под земли действительно бил горячий источник, запах которого и вкус воды, наводили Григория на мысль о минеральных водах. Тем более, что стены пещеры были почти везде каменными, а вода кристально чистой.
Поскольку в прошлый раз особого вреда эти серные запахи его здоровью не нанесли, то, пользуясь случаем, Забубенный решил немного подлечиться. Он разделся, залез в эту горячую, бурлящую яму, и оставался там до тех пор, пока не разнеслась команда «по коням!». За это время механик так расслабился в горячей воде, нанюхавшись лечебных запахов, что еле смог собрать всю волю в кулак, одеться и добрести о своего коня. И весь день ему хотелось спать до такой степени, что дважды он едва не выпал из седла на полном скаку.
Как выяснилось позже, венгерские минеральные воды пошли ему на пользу, – перестала болеть поясница и копчик, замученный седлом. В мозгу просветлело, так, словно кто-то протер его чистой тряпочкой, смахнув пыль. Правда, ненадолго. Требовались новые процедуры, но возвращаться обратно к месту стоянки монголы отказывались, как ни расписывал механик хану Тобчи целебные свойства местных минеральных вод, а разыскивать новый было некогда. «Надо будет в лагере допросить этого пленного жупана, – подумал в досаде Забубенный, – он наверняка знает, где тут основные курорты расположены».
В тот же день к вечеру, преодолев еще несколько обширных полей, местами даже напоминавших степные просторы, русско-монгольское войско выехало на вершину плоского холма, откуда им открылся вид на огромный монгольский лагерь, похожий на степной муравейник. Тысячи походных юрт и телег покрывали все поле до самого горизонта, почти перекрывая собой вид на немалый по местным меркам городок Кичкемет, захваченный Субурханом.
– Где-то я все это уже видел, – проговорил себе под нос Забубенный, ехавший теперь рядом с ханом Тобчи, и разглядывавший лагерь монголов сквозь поднимавшуюся над ним пыль, – и не так уж давно. Всего год прошел.
Сторожевые разъезды главного монгола встретили дружины Тобчи и черниговцев еще на подходе, проводив к воротам лагеря, который, как, оказалось, был довольно хорошо укреплен. По всему периметру была построена крепкая на вид стена, за которой раскинулся целый параллельный Кичкемету город. Юрты образовали кварталы и улицы, по которым передвигалось в разные стороны конное войско, поднимая клубы пыли. В западной части виднелся осадный обоз на отдыхе. Рядом с массивными телегами, которые в походе тащили всевозможные вьючные животные от волов до верблюдов, возвышались многочисленные катапульты, баллисты и прочая осадная техника, которую обслуживали в основном пленные китайские инженеры. Здесь же Забубенный увидел и милые его сердцу осадные башни – тоже китайский вариант, но в его исполнении и доработке. Похоже, в этом лагере была сосредоточена вся наступательная и осадная мощь экспедиционного корпуса.
Окинув взглядом весь этот арсенал, Забубенный не смог удержаться от пророчества.
– Ну, все. Венграм хана.
Отряд Тобчи въехал на территорию походного укрепления, которое могло соперничать со многими стационарными крепостями средней руки, и растворился в нем. Прибывшие навстречу от Субурхана гонцы пригласили хана Тобчи с воеводой черниговцев и чародеем Забубенным на торжественную чайную церемонию по случаю их прибытия. Церемония, само собой, намечалась в большом шатре главного хана.
– Ставь своих людей на постой, – посоветовал Тобчи, – и приезжай. Шатер стоит в центре лагеря. Долго не задерживаться. Субурхан не любит ждать.
Дрон Давыдович Бок молча кивнул.
Русичам отвели обширное пространство в западной части лагеря, неподалеку от осадного обоза, куда они пристроили свои немногочисленные орудия, увеличив и без того немалую ударную мощь отряда Субурхана. Механик-чародей не удержался. Сбегал к этому хранилищу древней техники. Прошелся разок вдоль осадных башен собственной работы. Даже любовно погладил некоторые из них рукой по железным обручам, как делал раньше с капотами автомобилей.
Тем временем, воевода велел своим помощникам Миклухе с Егоршей обеспечить строительство черниговского лагеря да прокорм. И только увидев своими глазами, что процесс пошел, Дрон Давыдович Бок вместе с Забубенным поспешили в гости к Субурхану. В конце концов, надо было поспешать, ханы действительно не любят ждать. Это Забубенный уже знал точно.
Пока они скакали к шатру Субурхана, Григорию в голову пришла мысль о том, почему их пригласили именно на чайную церемонию, а не на корпоративное распитие кумыса. «Странно, – пронеслось в голове у просвещенного механика, – они ведь обычно пьют кобылье молоко. Наверное, слишком много воевали с китайцами, вот и набрались. Культурные стали. Не ровен час, Субурхан перейдет на кофе со сливками и марципаном».
Когда же, миновав охрану с каменными лицами, Забубенный оказался в шатре, то увидел идиллическую картину. Посреди огромного шатра, в центре сидели все три военачальника, посланных некогда Чингисханом на усмирение половцев: Субурхан, Джебек и Тобчи.
Перед ними на низком столике, инкрустированном китайскими драконами, было расставлено несколько маленьких белых чайников и целая армия совсем маленьких чашечек без ручки. Таких, которые нужно брать двумя пальцами, очень осторожно, чтобы не раздавить.
– Ну, здравствуй, Кара-Чулмус, – усмехнулся по-доброму Субурхан, не вставая со своего места, – давно я тебя жду в гости, а ты все не едешь. И ты, воевода, здравствуй.
Хан указал на две походные табуретки напротив.
– Садитесь. Отдыхайте. Рассказывайте.
Забубенный по русской привычке хотел было обняться с Субурханом. Давно не виделись, с того самого момента как Забубенный спас ему жизнь, вытащив из реки, после неудачного приземления воздушного шара. Но монгол не любил этих нежностей. Поздоровался и то ладно. Этот водку пить не будет за встречу. Забубенный, хоть и носил статус духа-кровопийцы по имени Кара-Чулмус, на генералитет монголов давно ужаса не наводил. Потому Григорий спокойно сел на свою табуретку и стал разглядывать чайный сервиз и всякие сухофрукты в сахаре, разложенные в небольшие плошки.
Неожиданно, даже не выслушав рассказов прибывших, Субурхан, отхлебнув чая, заговорил сам, обращаясь к воеводе черниговцев:
– Много солдат ты привел воевода, знаю. Хорошо. Великий князь слово держит. А люди твои мне будут нужны. Они у тебя смышленые, я слыхал. Крепости брать обучены. Хорошо.
Помолчал немного Субурхан, покосился на Тобчи:
– Ждал я вас до последнего мгновения. Но теперь будет великая битва. Последняя битва для венгров.
Он опять отхлебнул чая, и чашка опустела. Все молчали, ожидая продолжения. Великий монгол заговорил, на сей раз, обращаясь к Забубенному:
– Видел сколько осадных машин у меня теперь?
Механик кивнул:
– Видел. Даже потрогал. Хорошие машины.
– Одну из тех, что ты сделал, повредили в прошлом бою. Надо починить.
– Починим, – легко согласился Григорий, потирая руки в предвкушении знакомой и любимой работы.
– И еще две сделать. У Эстергома стены крепкие.
– Сделаем, – опять кивнул Забубенный, – хоть дюжину.
– Нет, дюжину не надо. Пока хватит двух. Времени мало. Выступаем через три дня. Все, что тебе надо, уже готово. Слуг и помощников дам, сколько захочешь. Жить будешь в отдельной юрте при осадном обозе. А еще…
Великий монгол вдруг осекся и помолчал, словно бы в нерешительности, вспоминая какие-то события наводившие ужас даже на него, бесстрашного полководца. Но все-таки нашел в себе силы продолжить.
– А еще я хочу, чтобы ты построил мне новый воздушный шар. Даже три шара. Ты же обещал научить монголов летать по небу.
Григорий и сам вздрогнул. Последний полет экспериментального воздушного шара системы «Забубенный», работающего от печного привода на дровах чуть было не закончился плачевно для обоих первопроходцев воздушного пространства: чудо-механика Григория Забубенного и первого монгольского летчика по неволе Субурхана. Но, несмотря на дикий ужас, который вызвал у Субурхана этот первый в истории полет, тяга к небесам у него осталась.
«Да, – подумал про себя Григорий, – подсел парень на авиацию. Полеты это как наркотик, даже круче. Так, глядишь, скоро не воздушные шары, а космические ракеты начнем строить в Великой Степи. И первым космонавтом будет какой-нибудь Джанибек. Не зря ведь китайцы в монголов уже постреливают первыми ракетами. А монголы народ любознательный. Все, что видят полезного, запоминают, а потом используют против изобретателей. Аналитики, блин».
Но вслух Григорий естественно сказал:
– Построим. Дайте срок.
– У тебя будет все, что надо, – подтвердил свое намерение Субурхан, – только построй для нас летающие шары.
Это означало неограниченный кредит. Забубенный кивнул. Он чувствовал себя самым счастливым механиком на земле. Именно так и рождаются великие проекты. И фантазии уже начали уносить его в космос. Но тут в разговор вступил молчавший до той поры Джебек, вернув механика на землю.
– Тобчи рассказывал, что ты извел всю нашу запальную смесь на подрыв одного замка?
Забубенный кивнул.
– Да там и было то всего два бочонка. Зато, как шарахнуло – любо дорого посмотреть.
Джебек усмехнулся.
– Замок хорошо, но венгров там было мало. А нам надо взять Эстергом, там много солдат и крепкие стены, а смеси больш нет.
– Ну, предупреждать надо, – покосился на Тобчи механик, озадачившись, – кто же знал, что это весь ваш боезапас для минного дела.
Монголы помолчали. Выпили по паре глотков ароматного китайского чая. Легкой тенью возникла служанка, заменила пустые чайники на полные, и исчезла, словно ее никогда не было.
– Эстергом мы взять и так, – высказался, наконец, Тобчи, – разбить конницу короля, уничтожить все силы венгров, и город сдадут. Так было всегда и со всеми. Будет и сейчас. А из того замка мы привезли тебе Субурхан много ценный груз. Трех знатных пленных – папский легат, венгерский жупан и рыцарь тевтонцев. Их захватили храбрые люди воеводы.
Субурхан одобрительно посмотрел на Дрона Давыдовича, который с удовольствием потягивал чаек, в душе сетуя на то, что чашки больно маленькие. Русскому человеку не хватает.
– А еще привезли секретные бумаги, – продолжал Тобчи, – половина из них переписка пленного епископа с папой римским. Он призывает папу прислать быстрее на помощь венграм войска, чтобы остановить нас и уничтожить. Папа уже собирает крестоносцев в итальянских, польских и немецких землях. Он объявить новый крестовый поход против нас и русичей.
Забубенный удивленно покосился на воеводу черниговцев: ну, дает этот «толмач-венецианец», на ходу все письма епископа перевел. Хотя, если они была на латыни, то ничего удивительного, просто прочитал. Вот если бы там шифр какой был, то повозился бы с ним этот «венецианец». И не разгадал бы наверняка. Паписты эти, которых на Руси прозывают папежниками, хитрые очень. Если захотят правду скрыть, то запечатают ее так, что никто с ходу не догадается. Тут криптографы нужны. А лучше специальный шифровальный отдел монгольской разведки.
Словно в ответ на его мысли Тобчи сообщил:
– Остальные бумаги мы прочесть не смогли. Они зашифрованы и принадлежать немецкому рыцарю. Его зовут Клаус фон Штир. Он тевтонец и не хочет ничего говорить о своем поручении, которое ему дал магистр ордена.
Субурхан нахмурился, мгновенно забыв о полетах на воздушном шаре.
– Не хочет говорить?
– Этот Ферштич, пленный епископ разрушенного нами Добрецена, – продолжал излагать хан Тобчи, – сообщил, что тевтонец прибыл в замок венгерского жупана Войчича перед самой осадой по тайному приказанию самого Фридриха, императора священной римской империи. И собирался отбыть дальше вглубь Венгрии. Но цель тевтонца он не знать.
– Ты веришь этому епископу? – недовольно фыркнул Джебек.
– Тевтонцы стоят за императора и часто воюют против папы. Поэтому епископ и не любить тевтонцев.
Монголы опять замолчали. Субурхан обдумывал полученные сведения.
– Вот сволочь, – проговорил вполголоса Забубенный, узнав о предательстве папского легата, – в одном замке осаду держали, а он своих предает.
– Да не своих, – объяснил ему Дрон Давыдович, – этот рыцарь ему такой же друг, как и мы с тобой. Только с виду они одной веры, а на самом деле враги. Папа с императором власть над людьми поделить не могут.
– А почему? – поинтересовался Григорий, – не решили еще, кто круче?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента