Страница:
Помиранцев быстро отпер один замок, потом другой и, наконец, третий. Торопливость его объяснялась тем, что не прилично, долго держать даму перед дверью.
– Ниночка, – нежно заворковал он, как бы в извинение за те короткие минуты, пока ей пришлось стоять перед закрытой дверью. – Как я рад, что вы пришли. Я так скучал без вас. Вы себе и представить не можете.
Он на минуту представил, как девушка изумится, стоит ей только увидеть приготовленный им стол. Пусть знает, как широко, с размахом, живет Павел Егорович Помиранцев. Надоело таиться, вечно быть в тени, скрывая достаток. И на работе и перед соседями. Надоело выставлять себя человечком с ограниченными финансовыми возможностями. Ну, а если эта девушка не оценит его по достоинству, он просто вышвырнет ее из своей жизни.
– Пожалуйста, в комнату. Сейчас мы с вами перекусим, ну и все такое... – он не договорил, что за этим должно последовать дальше. Но Нина – девушка не глупая, сама понимает. Как пиявка повисла на нем, стаскивая рубашку и брюки.
Пожалуй, это было единственным, что Павлу Егоровичу не нравилось в девушке. Ее неистовый темперамент. Уж слишком спешит она, проворно освобождая его от одеяния. Чувствовалось, подобное она проделывала не раз и не два с другими мужчинами. Павел Егорович еще подумает над этим. А пока…
Она припала к нему и лизнула в грудь. И тут же носик капризно сморщился.
– Фу! От вас потом пахнет.
Павел Егорович покраснел. Расставляя тарелки на стол, возможно, и вспотел немного. Но уж не настолько. Сказал:
– Ниночка, это вполне возможно. Я суетился. Накрывал на стол, – он кивнул на стол, на который она, кажется, даже не обратила внимания.
Ему страстно хотелось, чтобы сейчас в ней пробудился аппетит голодной женщины к еде, а не сексуально неудовлетворенной самки. И чтобы она с достоинством оценила его старания и деньги ухлопанные на все это.
– Ничего и слышать не хочу. Мужчина должен всегда встречать женщину чистым. Быстро в ванну, – скомандовала девушка, добавив. – Мы не занимались любовью целых два дня. – Девушка вытянула руку и показала обескураженному Помиранцеву два пальца с накрашенными ноготками. – И я хочу…
Договаривать ей не пришлось. Помиранцев потопал в ванну. Решил уступить девушке. Раз она этого хочет, можно принять душ. «В конце концов, хуже не станет», – думал Помиранцев, подставляя свое обрюзгшее тело под тонкие струи теплой воды.
Внезапно показалось, будто хлопнула входная дверь. Ванна находилась рядом с прихожей, и ослышаться он не мог. «Что это могло быть?» – подумал Павел Егорович, подозревая, уж не сбежала ли от него Нина? По крайней мере, голоса ее он теперь не слышал.
– Нина?! – негромко позвал он, прислушавшись. Услышал шаги и тихие, едва различимые голоса. Быстро стянул с вешалки большое банное полотенце, и не успел завернуться в него.
Дверь ванной открылась, и Павел Егорович Помиранцев увидел прямо перед собой наглую рожу высокого, широкоплечего парня.
– Ой, – ойкнул Помиранцев растерянно, точно подавившись. С минуту молча таращился на незнакомца, туго соображая, как он мог тут очутиться.
Взглянув мимо парня, в комнату, он увидел, еще пара таких же качков сидят за столом, разливают по рюмкам коньяк и тыкают вилками в салаты.
Не проронив ни слова, Павел Егорович только моргал глазами и не понимал, как такое могло произойти. И самое непонятное, пока оставалось для него, зачем они тут? Что им надо? На этот счет предположений возникло много. Самое лучшее, взять бы и спросить у наглецов, зачем они заявились к нему. Но Помиранцев не решился. Не известно, какая за этим последует реакция с их стороны. Вспомнил про девушку. В комнате ее не было. «Но тогда, где она? Что они с ней сделали?»
Один из этих вопросов он осмелился задать парню, стоявшему перед ним:
– А где Нина?
Кажется, в отличие от Помиранцева, парня это не слишком интересовало. Он махнул рукой на дверь.
– Ушла Нина. Чтоб не мешать нашему разговору, – он легонько ткнул Помиранцева в отвислый живот, и засмеялся, увидев, что старичок испугался, отшатнувшись к стене.
– Значит, это она открыла вам дверь, – наконец-то сообразил Помиранцев, посчитав девушку сообщницей этих громил. Он хотел одеться, но парень стоявший возле него, не дал.
– Не стоит, Павел Егорович. Одежда вам ни к чему, – с издевкой проговорил он, а один из сидящих за столом, длинноволосый очкарик, поднял рюмку, наполненную коньяком и как бы, между прочим, бросил:
– За кормильца нашего, господина Помиранцева Павла Егоровича!
Только теперь Павел Егорович обратил внимание, что на руках у него надеты резиновые перчатки. В смятении он бросил взгляд на руки, сидящего рядом с ним парня.
Точно такие же перчатки, из тонкой, прозрачной резины, были и у него на руках. «Ну, конечно же, они не хотят оставлять отпечатков», – смекнул Помиранцев. Даже не глянув на руки парню, стоявшему перед ним. Не сомневался, что и он не отстал от своих приятелей. Теперь все мысли Помиранцева сводились к одному. Он оказался в очень незавидном положении. И очень может статься, что эти амбалы не захотят оставлять его в живых. Досадно было, как легко он попался, соблазнился на дешевую девку. «Тоже мне, корреспондентка! Мать ее!» – со злостью подумал он о девушке и покосился на пиджак. Его сотовый лежал во внутреннем кармане пиджака. Если бы удалось схватить его, то можно было бы запереться в ванне и сообщить в милицию. Ведь это самое что ни на есть ограбление. Вломились в квартиру при помощи своей сообщницы.
Но мысль о сотовом, Помиранцев посчитал запоздалой, едва увидел, как очкарик взял пиджак и обшарил все карманы. Достал сотовый телефон, уставившись, словно на диковину.
– Крутой сотовик, – сказал он и тут же спросил: – Сколько номеров в памяти?
Как будто это сейчас было так важно, особенно для Помиранцева. Павел Егорович попросту не посчитал нужным ответить. И очкарик не поленился задать тот же самый вопрос, только в уже грубой форме.
«Вот прицепился, идиот», – тихонечко вздохнул, глава холдинга и сказал:
– Я уже точно не помню. Но вы можете взять его себе. Вы ведь пришли ограбить меня? Так забирайте все!
Все трое переглянулись. А парень стоявший возле Павла Егоровича и присматривавший, чтобы тот от волнения не сотворил какую-нибудь глупость, сказал:
– Вы очень догадливый. И раз уж вы обо всем знаете, советую, добровольно сдать все имеющиеся в доме ценности.
Помиранцев заставил себя ухмыльнуться. Надо было показать этим бандитам, что они ошиблись. И он сказал надтреснутым голосом:
– Тоже мне ценности. Две, три тысячи долларов. Ну и золотишка немного от покойной жены осталось. Все это лежит там в шкафу. Забирайте.
Кирилл начал терять терпение. Он глянул наметанным глазом на дорогую обстановку, с ходу определив, во что все это богатство Помиранцеву обошлось и с улыбкой, похожей на оскал, сказал:
– Ах, Павел Егорович, Павел Егорович. Старая ты – брынза. Неужели ты считаешь, что мы пришли сюда, поболтать и чтобы ты нас держал за лохов? Ты подумай хорошенько, прежде, чем болтать. В банках деньги ты не хранишь…
– Откуда вам это известно? – искренне удивился Помиранцев, приходя к мысли, что имеет дело не с шелупонью, а настоящими бандитами.
– А мы, драгоценный ты наш старичок, многое про тебя знаем. Ну подумай сам, неужели бы мы, вот так ни с того ни с сего, вломились сюда?
– Логично, – Помиранцеву ничего другого не оставалось, как согласиться и он сказал, кивнув на богато обставленную комнату. – Ладно. Черт с вами! Забирайте аппаратуру. Видеокамеру. Двойку. И вообще все, что сочтете нужным. Вон там, в книжной полке, под книгами, лежат двадцать тысяч долларов. Забирайте и исчезайте из моей жизни. И я обещаю, что забуду о вашем визите.
Все трое мордоворотов кажется, удивились такому нахальству, а очкарик тряхнув башкой, произнес с издевкой:
– Смеешься над нами, дядя. А зря.
– Да нисколечко, – поспешил Помиранцев заверить его и всех остальных. Для себя определился: пусть они забирают аппаратуру и доллары с золотом и уходят. Наверняка, его свяжут и заклеят рот. При ограблениях всегда так делают. Ничего. Придется потерпеть. А потом он обязательно сообщит в милицию. Даст описание их лиц, и этих козлов найдут. Конечно, долларов с золотом не вернешь, но аппаратура и прочая дребедень, застрахованы, и какая-то сумма ему будет возмещена. Сейчас бы только побыстрей выпроводить их.
– Да кому нужно это говно? – не выдержал Коваль и грубо выругался на Помиранцева. Не сомневался, тот откровенно издевается над ними. Не хочет признать, что они люди – серьезные. Вот и подсовывает всю эту бытовую дребедень.
А третий парень, с приплюснутым носом и здоровенными кулаками, принялся считать в слух:
– Двадцать тысяч на четверых, это…
Помиранцеву его лицо не понравилось больше остальных. И взгляд. Этот набыченный взгляд из-под черных, густых бровей. Переносица искривлена. И во рту все передние зубы вставные.
«Бандюга! Небось, за главного у них», – подумал Павел Егорович, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Не загружай мозги, Толян. Тебе это вредно, – сказал ему очкарик и добавил: – Это ровно по пять штук на харю.
– Скоко? – боксерского вида парень угрожающе привстал со стула. – Я чего, фофан что ли? Из-за пяти штук мараться?
– Да ладно тебе, Толян. Не суетись. Павел Егорович просто пошутил, – с этими словами длинноволосый очкарик усадил приятеля обратно на стул.
Помиранцеву разрешили войти в комнату. Проходя мимо треножного маленького столика, на котором стоял телефонный аппарат, глава холдинга покосился на него. «С сотовым не получилось. А с этим?..»
Словно угадав мысли Помиранцева, очкастый Коваль улыбнулся и сказал:
– Не советую даже, и пытаться позвонить. Руку отрежу, – показал он на здоровенный столовый нож. А парень, ни на шаг не отходивший от Помиранцева, вернулся к тому, о чем спрашивал пару минут назад.
– И так, мы ждем. Или ты отдаешь все сам, или… – Договорить Кирилл не успел.
Из кухни выскочила Наташа. Оказалось она не ушла и все это время стояла там, у окна с сигаретой. И вот не выдержала.
– Павел Егорович, да отдайте вы им эти проклятые доллары. Хотя бы от мучений себя избавите. – Прозвучало, как совет. Она знала, в живых Помиранцева Кирилл не оставит. Но совсем необязательно мучить его перед смертью. Возможно, Кириллу, и всем остальным, это доставляет удовольствие. Но только не ей. Выносить не могла этих истязаний. Но, если Помиранцев будет упорствовать…. Хотя, какой смысл? Ведь известно, где его потайной сейф.
Увидев девушку, Помиранцев не удивился, но и восторга не замечалось в его глазах. Скорее, разочарование. Не хотелось, чтобы она видела его унижений и побитую физиономию. А ведь без этого не обойдется. Смутное подозрение овладело Помиранцевым. «Неужели ей известно про сейф? Вот лопухнулся», – мысленно ругнул себя глава холдинга и, не подавая вида, сказал как бы удивляясь:
– Нина, что вы такое говорите? Мне и отдавать-то ровным счетом нечего. У меня куча племянников…. Каждому помочь надо. Дочь в Америке. Внуки. – Прозвучало как-то не очень убедительно.
– Перестаньте. А сейф в маленькой комнате? За комодом?
Эти слова девушки Помиранцев воспринял, как приговор. Наверное, минуту, а может и больше, молчал, собираясь с мыслями. Она узнала про его тайну. Эта дешевая шлюшка. Теряясь от волнения и едва выговаривая слова, пролепетал:
– Так ты знаешь про сейф?.. Но, как ты узнала? А-а, – протянул он, догадываясь и кивнув головой, – пока я спал…. Ты обшарила квартиру. Ах ты, сучка!…
Договорить оскорбление в адрес Наташи ему не позволили. Резкий удар кулака в челюсть, опрокинул Помиранцева на пол. Помиранцев захрипел от боли, выплевывая вместе с выбитыми зубами сгустки крови.
– Гады, – произнес он разбитыми губами.
– Кирилл! Прошу тебя, не бей его. Я не могу видеть, – Наташа попробовала вмешаться, но Коваль схватил ее за плечи и втолкнул в кухню.
– Побудь пока здесь. Ты свое дело сделала, не мешай теперь нам. Вдруг у него где-то еще чего-нибудь припрятано. Чувствуется старикашка прижимистый. А уговорами да убеждениями его не проймешь. Тут, Натаха, нужны другие методы, более жесткие, – показал Коваль кулак, после чего плотно закрыл дверь в кухню, чтобы Наташа не могла слышать хруст сломанных ребер и стоны.
Оставшись одна, Наташа закурила и отвернулась к окну, стараясь не прислушиваться, как за стеной слышались частые удары и голос Кирилла:
– Сука, давай деньги. Говори, где у тебя еще припрятано?..
Он усердно месил ногами катавшееся по ковру тело. Старика не жалел. Знал, его придется все равно убить. Но перед смертью хотелось кое-что у него расспросить. Пока он еще мог говорить.
И Помиранцев, от боли то теряя сознание, то, вновь приходя в себя, понял, ему не выжить. Но пусть бы это произошло быстро, без мучений и чтобы не чувствовать эту ужасную боль.
Чуть оперевшись на руки, он приподнял от залитого кровью ковра обезображенное от побоев лицо, зло взглянул на боксера. Его удары были сильней остальных и более болезненные.
– Перестаньте. Хватит. Ваша взяла. Все деньги у меня лежат в сейфе. Ключ… – он на минуту замолчал, как бы впадая в забытье, но сильный удар ботинка в низ живота вывел его из этого состояния. – Ключи от сейфа лежат на кухне, в мойке, рядом с ведром мусора. Завернутые в газету. Берите.
Коваль метнулся в кухню и тут же вернулся с комком грязной, промасленной газеты, которую и в руки-то брать было противно.
– Эта? – показал он комок Помиранцеву. Тот согласно кивнул головой, едва выговорив разбитыми губами:
– Эта.
Коваль быстро развернул газету, достал из нее два ключа.
– Ты смотри ж, чего старик удумал, – сказал он как бы с усмешкой и пошел в маленькую комнату.
– Сигнализации нет? – на всякий случай поинтересовался Кирилл.
– Нет, – ответил Помиранцев и чуть отполз в сторону. Временное затишье, пока его не били, показалось ему ни с чем не сравнимым блаженством.
– Смотри, падала! Если обманешь, на куски тебя порежем, – предупредил Кирилл.
Помиранцев заплакал.
– Не обманываю я вас.
– Открывай, – сказал Кирилл ожидавшему Ковалю. Тот быстро справился с замками и когда открыл дверцу, от неожиданности присвистнул.
– Ни хрена себе, куш! Да тут не меньше миллиона, – сказал он, пробежав глазами по ровным стопкам сто долларовых купюр.
Все пачки они с Толяном боксером переложили в принесенную с собой сумку. Вернувшись в комнату, где был Помиранцев и Кирилл, Коваль с сочувствием глянул на рыдающего главу холдинга и сказал:
– Сам, дружок, виноват. Зачем повелся на молодую бабу? И деньги надо было хранить не дома, а в банке. Так надежней бы было.
– Дурак я! Старый дурак! – всхлипнул Помиранцев.
– А кто спорит? – уже равнодушно произнес Коваль и едва заметно кивнул Толику головой. Дав знак, что со стариком пора кончать.
Боксер неожиданно резко ударил Помиранцева кулаком в горло. Тот только прохрипел. Потом вместе с Ковалем они схватили почти безжизненное тело и поволокли его в ванну.
Наташа стояла в кухне, прислушиваясь к всплеску воды. Но очень скоро он прекратился, и в ванне стало тихо. Докурив сигарету и бросив окурок в раковину, Наташа вышла в коридор.
Коваль старательно вытирал носовым платком дверную ручку и замки, где могли остаться Наташины отпечатки. Когда Наташа посмотрела на него, весело подмигнул.
– Идиот, – ругнула его Наташа, но Коваль не обиделся. У него было слишком хорошее настроение, чтобы обижаться на такие мелочи.
Кирилл сидел, развалившись в кресле, и пересчитывал пачки долларов. Так увлекся, что на присевшую рядом Наташу, не обращал внимания, чтоб не сбиться. Казалось, кроме этих бумажек, аккуратно сложенных в стопки, он ничего и никого не замечал. И уйди они сейчас все из квартиры, он даже не заметит. Деньги для него в жизни главное. Иногда Наташе казалось, что когда-нибудь он их всех променяет на деньги, как торговец рабов.
– Ну и сколько тут? – совсем без интереса спросила Наташа. Просто хотелось, чтобы этот счетовод сбился. Но упрямый Кирилл молчал, пока не досчитал до конца. Потом только сказал:
– Здесь ровно миллион, двести тысяч. Вот привалило нам! – он радовался как ребенок. Заметив, что Наташа пытается заглянуть в ванну, где в пенистой от шампуня воде плавало тело Помиранцева, он посоветовал:
– Не смотри туда. И не переживай о нем. И когда только ты, Натаха, привыкнешь к нормальной жизни. Пойми, в этом мире так: если не ты, так тебя. Правильно, Коваль? – громко спросил он у длинноволосого очкарика.
– Точняк, – отозвался Коваль из прихожей.
– Прислушайся, что тебе умные люди говорят, – с гордостью заявил Кирилл. Всегда любил себя возносить. Считал личностью. Уважал Коваля и боксера Толяна. Наташа не знала, каково его мнение о ней. Зато знала, что все остальные люди для Кирилла быдло и рабы, которые должны подкармливать его деньгами. Но со всеми ними он готов безжалостно расправляться точно так же, как сейчас с Помиранцевым. Она боялась его. Уверена была, что, и Коваль с Толяном тоже побаиваются.
Толян даже не вмешивался, когда Кирилл считал доллары. Стоял и вертел в руках видеокамеру.
Кирилл сам спросил у него:
– Нравится?
– Ага. Ништяк – вещица. Я ее заберу.
Кирилл только покачал головой, вспомнив про уговор, ничего из вещей не брать, но настроение было хорошее, и он сказал весело:
– Ну что с ним будешь делать? Как дитя, – потом обратился к Наташе: – Ты, Натаха, не горюй. Поешь лучше. Тут столько всего наготовлено.
Наташа ужаснулась.
– Как ты можешь? После всего этого… – она не договорила, что собиралась, только добавила с укором: – В рот ничего не идет.
– А ты коньячку выпей, – предложил Коваль, поддерживая Кирилла. – У этого скупердяя замечательный коньяк. – Он по-хозяйски разлил коньяк по рюмкам.
От коньяка Наташа не отказалась. На душе было паршиво, и коньяк действительно мог помочь, отвлечься.
– Вот и правильно. Вот и молодец, – подбадривал Коваль. Поставленную Наташей рюмку, тщательно обтер салфеткой.
Кирилл прошелся по всем шкафам, выгреб все найденное золото. Из книжной полки забрал двадцать тысяч долларов, про которые говорил Помиранцев.
– Ну что, вроде, все. Пора уходить. Не забывайте про следы, – сказал Кирилл.
Вдруг неожиданно задриньчал телефон на треножном столике, и все напряженно замерли, уставившись на него и вслушиваясь в нежную трель. Когда он смолк, все пошли в прихожую, но сразу не открыли дверь. Постояли, послушали, нет ли кого на площадке.
Очкастый Коваль даже заглянул в дверной глазок.
– Можно выходить. Там никого, – шепотом сказал он, отпирая замки.
Лифт быстро их домчал на первый этаж. Из подъезда выходили парами. Сначала Кирилл с Наташей. А потом Коваль с боксером Толяном.
Накрапывал мелкий дождь, барабаня по козырькам уличных фонарей. Он распугал всех вечерних гуляк, и двор оказался пустым.
Все четверо прошли на соседнюю улицу, где стояла серая «девятка». Быстро сели в машину и уехали. Даже промокший гаишник, дежуривший у светофора, постарался не обращать внимания на быстро пролетевшую машину. Не до нее ему сейчас, бедолаге.
А на следующий день, когда обычно пунктуальный Павел Егорович Помиранцев, вдруг с утра не появился в кабинете, секретарша обеспокоилась. Она подождала час, другой, потом решила позвонить ему на сотовый, как делала всегда в случаи срочной необходимости.
Ее чуткое женское сердце заподозрила неладное.
– Что-то с ним произошло, – решительно сказала секретарша Вера и забила тревогу.
Быстро собрался консилиум из заместителей. А еще через час, дверь в квартире Помиранцева взламывали представители ЖКО в присутствии участкового милиционера, который потом первым вошел в квартиру. Он велел всем остаться на лестничной площадке, а сам протопал по коридору и на удивление скоро вернулся, весь бледный.
– Ну, чего там? – озабоченно спросила комендант, женщина лет пятидесяти, приглашенная в качестве представителя от жилищно-коммунальной службы.
– Труп, – не позволяя подробных объяснений, коротко сказал участковый и связался по рации с дежурной частью управления внутренних дел.
10
– Ниночка, – нежно заворковал он, как бы в извинение за те короткие минуты, пока ей пришлось стоять перед закрытой дверью. – Как я рад, что вы пришли. Я так скучал без вас. Вы себе и представить не можете.
Он на минуту представил, как девушка изумится, стоит ей только увидеть приготовленный им стол. Пусть знает, как широко, с размахом, живет Павел Егорович Помиранцев. Надоело таиться, вечно быть в тени, скрывая достаток. И на работе и перед соседями. Надоело выставлять себя человечком с ограниченными финансовыми возможностями. Ну, а если эта девушка не оценит его по достоинству, он просто вышвырнет ее из своей жизни.
– Пожалуйста, в комнату. Сейчас мы с вами перекусим, ну и все такое... – он не договорил, что за этим должно последовать дальше. Но Нина – девушка не глупая, сама понимает. Как пиявка повисла на нем, стаскивая рубашку и брюки.
Пожалуй, это было единственным, что Павлу Егоровичу не нравилось в девушке. Ее неистовый темперамент. Уж слишком спешит она, проворно освобождая его от одеяния. Чувствовалось, подобное она проделывала не раз и не два с другими мужчинами. Павел Егорович еще подумает над этим. А пока…
Она припала к нему и лизнула в грудь. И тут же носик капризно сморщился.
– Фу! От вас потом пахнет.
Павел Егорович покраснел. Расставляя тарелки на стол, возможно, и вспотел немного. Но уж не настолько. Сказал:
– Ниночка, это вполне возможно. Я суетился. Накрывал на стол, – он кивнул на стол, на который она, кажется, даже не обратила внимания.
Ему страстно хотелось, чтобы сейчас в ней пробудился аппетит голодной женщины к еде, а не сексуально неудовлетворенной самки. И чтобы она с достоинством оценила его старания и деньги ухлопанные на все это.
– Ничего и слышать не хочу. Мужчина должен всегда встречать женщину чистым. Быстро в ванну, – скомандовала девушка, добавив. – Мы не занимались любовью целых два дня. – Девушка вытянула руку и показала обескураженному Помиранцеву два пальца с накрашенными ноготками. – И я хочу…
Договаривать ей не пришлось. Помиранцев потопал в ванну. Решил уступить девушке. Раз она этого хочет, можно принять душ. «В конце концов, хуже не станет», – думал Помиранцев, подставляя свое обрюзгшее тело под тонкие струи теплой воды.
Внезапно показалось, будто хлопнула входная дверь. Ванна находилась рядом с прихожей, и ослышаться он не мог. «Что это могло быть?» – подумал Павел Егорович, подозревая, уж не сбежала ли от него Нина? По крайней мере, голоса ее он теперь не слышал.
– Нина?! – негромко позвал он, прислушавшись. Услышал шаги и тихие, едва различимые голоса. Быстро стянул с вешалки большое банное полотенце, и не успел завернуться в него.
Дверь ванной открылась, и Павел Егорович Помиранцев увидел прямо перед собой наглую рожу высокого, широкоплечего парня.
– Ой, – ойкнул Помиранцев растерянно, точно подавившись. С минуту молча таращился на незнакомца, туго соображая, как он мог тут очутиться.
Взглянув мимо парня, в комнату, он увидел, еще пара таких же качков сидят за столом, разливают по рюмкам коньяк и тыкают вилками в салаты.
Не проронив ни слова, Павел Егорович только моргал глазами и не понимал, как такое могло произойти. И самое непонятное, пока оставалось для него, зачем они тут? Что им надо? На этот счет предположений возникло много. Самое лучшее, взять бы и спросить у наглецов, зачем они заявились к нему. Но Помиранцев не решился. Не известно, какая за этим последует реакция с их стороны. Вспомнил про девушку. В комнате ее не было. «Но тогда, где она? Что они с ней сделали?»
Один из этих вопросов он осмелился задать парню, стоявшему перед ним:
– А где Нина?
Кажется, в отличие от Помиранцева, парня это не слишком интересовало. Он махнул рукой на дверь.
– Ушла Нина. Чтоб не мешать нашему разговору, – он легонько ткнул Помиранцева в отвислый живот, и засмеялся, увидев, что старичок испугался, отшатнувшись к стене.
– Значит, это она открыла вам дверь, – наконец-то сообразил Помиранцев, посчитав девушку сообщницей этих громил. Он хотел одеться, но парень стоявший возле него, не дал.
– Не стоит, Павел Егорович. Одежда вам ни к чему, – с издевкой проговорил он, а один из сидящих за столом, длинноволосый очкарик, поднял рюмку, наполненную коньяком и как бы, между прочим, бросил:
– За кормильца нашего, господина Помиранцева Павла Егоровича!
Только теперь Павел Егорович обратил внимание, что на руках у него надеты резиновые перчатки. В смятении он бросил взгляд на руки, сидящего рядом с ним парня.
Точно такие же перчатки, из тонкой, прозрачной резины, были и у него на руках. «Ну, конечно же, они не хотят оставлять отпечатков», – смекнул Помиранцев. Даже не глянув на руки парню, стоявшему перед ним. Не сомневался, что и он не отстал от своих приятелей. Теперь все мысли Помиранцева сводились к одному. Он оказался в очень незавидном положении. И очень может статься, что эти амбалы не захотят оставлять его в живых. Досадно было, как легко он попался, соблазнился на дешевую девку. «Тоже мне, корреспондентка! Мать ее!» – со злостью подумал он о девушке и покосился на пиджак. Его сотовый лежал во внутреннем кармане пиджака. Если бы удалось схватить его, то можно было бы запереться в ванне и сообщить в милицию. Ведь это самое что ни на есть ограбление. Вломились в квартиру при помощи своей сообщницы.
Но мысль о сотовом, Помиранцев посчитал запоздалой, едва увидел, как очкарик взял пиджак и обшарил все карманы. Достал сотовый телефон, уставившись, словно на диковину.
– Крутой сотовик, – сказал он и тут же спросил: – Сколько номеров в памяти?
Как будто это сейчас было так важно, особенно для Помиранцева. Павел Егорович попросту не посчитал нужным ответить. И очкарик не поленился задать тот же самый вопрос, только в уже грубой форме.
«Вот прицепился, идиот», – тихонечко вздохнул, глава холдинга и сказал:
– Я уже точно не помню. Но вы можете взять его себе. Вы ведь пришли ограбить меня? Так забирайте все!
Все трое переглянулись. А парень стоявший возле Павла Егоровича и присматривавший, чтобы тот от волнения не сотворил какую-нибудь глупость, сказал:
– Вы очень догадливый. И раз уж вы обо всем знаете, советую, добровольно сдать все имеющиеся в доме ценности.
Помиранцев заставил себя ухмыльнуться. Надо было показать этим бандитам, что они ошиблись. И он сказал надтреснутым голосом:
– Тоже мне ценности. Две, три тысячи долларов. Ну и золотишка немного от покойной жены осталось. Все это лежит там в шкафу. Забирайте.
Кирилл начал терять терпение. Он глянул наметанным глазом на дорогую обстановку, с ходу определив, во что все это богатство Помиранцеву обошлось и с улыбкой, похожей на оскал, сказал:
– Ах, Павел Егорович, Павел Егорович. Старая ты – брынза. Неужели ты считаешь, что мы пришли сюда, поболтать и чтобы ты нас держал за лохов? Ты подумай хорошенько, прежде, чем болтать. В банках деньги ты не хранишь…
– Откуда вам это известно? – искренне удивился Помиранцев, приходя к мысли, что имеет дело не с шелупонью, а настоящими бандитами.
– А мы, драгоценный ты наш старичок, многое про тебя знаем. Ну подумай сам, неужели бы мы, вот так ни с того ни с сего, вломились сюда?
– Логично, – Помиранцеву ничего другого не оставалось, как согласиться и он сказал, кивнув на богато обставленную комнату. – Ладно. Черт с вами! Забирайте аппаратуру. Видеокамеру. Двойку. И вообще все, что сочтете нужным. Вон там, в книжной полке, под книгами, лежат двадцать тысяч долларов. Забирайте и исчезайте из моей жизни. И я обещаю, что забуду о вашем визите.
Все трое мордоворотов кажется, удивились такому нахальству, а очкарик тряхнув башкой, произнес с издевкой:
– Смеешься над нами, дядя. А зря.
– Да нисколечко, – поспешил Помиранцев заверить его и всех остальных. Для себя определился: пусть они забирают аппаратуру и доллары с золотом и уходят. Наверняка, его свяжут и заклеят рот. При ограблениях всегда так делают. Ничего. Придется потерпеть. А потом он обязательно сообщит в милицию. Даст описание их лиц, и этих козлов найдут. Конечно, долларов с золотом не вернешь, но аппаратура и прочая дребедень, застрахованы, и какая-то сумма ему будет возмещена. Сейчас бы только побыстрей выпроводить их.
– Да кому нужно это говно? – не выдержал Коваль и грубо выругался на Помиранцева. Не сомневался, тот откровенно издевается над ними. Не хочет признать, что они люди – серьезные. Вот и подсовывает всю эту бытовую дребедень.
А третий парень, с приплюснутым носом и здоровенными кулаками, принялся считать в слух:
– Двадцать тысяч на четверых, это…
Помиранцеву его лицо не понравилось больше остальных. И взгляд. Этот набыченный взгляд из-под черных, густых бровей. Переносица искривлена. И во рту все передние зубы вставные.
«Бандюга! Небось, за главного у них», – подумал Павел Егорович, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Не загружай мозги, Толян. Тебе это вредно, – сказал ему очкарик и добавил: – Это ровно по пять штук на харю.
– Скоко? – боксерского вида парень угрожающе привстал со стула. – Я чего, фофан что ли? Из-за пяти штук мараться?
– Да ладно тебе, Толян. Не суетись. Павел Егорович просто пошутил, – с этими словами длинноволосый очкарик усадил приятеля обратно на стул.
Помиранцеву разрешили войти в комнату. Проходя мимо треножного маленького столика, на котором стоял телефонный аппарат, глава холдинга покосился на него. «С сотовым не получилось. А с этим?..»
Словно угадав мысли Помиранцева, очкастый Коваль улыбнулся и сказал:
– Не советую даже, и пытаться позвонить. Руку отрежу, – показал он на здоровенный столовый нож. А парень, ни на шаг не отходивший от Помиранцева, вернулся к тому, о чем спрашивал пару минут назад.
– И так, мы ждем. Или ты отдаешь все сам, или… – Договорить Кирилл не успел.
Из кухни выскочила Наташа. Оказалось она не ушла и все это время стояла там, у окна с сигаретой. И вот не выдержала.
– Павел Егорович, да отдайте вы им эти проклятые доллары. Хотя бы от мучений себя избавите. – Прозвучало, как совет. Она знала, в живых Помиранцева Кирилл не оставит. Но совсем необязательно мучить его перед смертью. Возможно, Кириллу, и всем остальным, это доставляет удовольствие. Но только не ей. Выносить не могла этих истязаний. Но, если Помиранцев будет упорствовать…. Хотя, какой смысл? Ведь известно, где его потайной сейф.
Увидев девушку, Помиранцев не удивился, но и восторга не замечалось в его глазах. Скорее, разочарование. Не хотелось, чтобы она видела его унижений и побитую физиономию. А ведь без этого не обойдется. Смутное подозрение овладело Помиранцевым. «Неужели ей известно про сейф? Вот лопухнулся», – мысленно ругнул себя глава холдинга и, не подавая вида, сказал как бы удивляясь:
– Нина, что вы такое говорите? Мне и отдавать-то ровным счетом нечего. У меня куча племянников…. Каждому помочь надо. Дочь в Америке. Внуки. – Прозвучало как-то не очень убедительно.
– Перестаньте. А сейф в маленькой комнате? За комодом?
Эти слова девушки Помиранцев воспринял, как приговор. Наверное, минуту, а может и больше, молчал, собираясь с мыслями. Она узнала про его тайну. Эта дешевая шлюшка. Теряясь от волнения и едва выговаривая слова, пролепетал:
– Так ты знаешь про сейф?.. Но, как ты узнала? А-а, – протянул он, догадываясь и кивнув головой, – пока я спал…. Ты обшарила квартиру. Ах ты, сучка!…
Договорить оскорбление в адрес Наташи ему не позволили. Резкий удар кулака в челюсть, опрокинул Помиранцева на пол. Помиранцев захрипел от боли, выплевывая вместе с выбитыми зубами сгустки крови.
– Гады, – произнес он разбитыми губами.
– Кирилл! Прошу тебя, не бей его. Я не могу видеть, – Наташа попробовала вмешаться, но Коваль схватил ее за плечи и втолкнул в кухню.
– Побудь пока здесь. Ты свое дело сделала, не мешай теперь нам. Вдруг у него где-то еще чего-нибудь припрятано. Чувствуется старикашка прижимистый. А уговорами да убеждениями его не проймешь. Тут, Натаха, нужны другие методы, более жесткие, – показал Коваль кулак, после чего плотно закрыл дверь в кухню, чтобы Наташа не могла слышать хруст сломанных ребер и стоны.
Оставшись одна, Наташа закурила и отвернулась к окну, стараясь не прислушиваться, как за стеной слышались частые удары и голос Кирилла:
– Сука, давай деньги. Говори, где у тебя еще припрятано?..
Он усердно месил ногами катавшееся по ковру тело. Старика не жалел. Знал, его придется все равно убить. Но перед смертью хотелось кое-что у него расспросить. Пока он еще мог говорить.
И Помиранцев, от боли то теряя сознание, то, вновь приходя в себя, понял, ему не выжить. Но пусть бы это произошло быстро, без мучений и чтобы не чувствовать эту ужасную боль.
Чуть оперевшись на руки, он приподнял от залитого кровью ковра обезображенное от побоев лицо, зло взглянул на боксера. Его удары были сильней остальных и более болезненные.
– Перестаньте. Хватит. Ваша взяла. Все деньги у меня лежат в сейфе. Ключ… – он на минуту замолчал, как бы впадая в забытье, но сильный удар ботинка в низ живота вывел его из этого состояния. – Ключи от сейфа лежат на кухне, в мойке, рядом с ведром мусора. Завернутые в газету. Берите.
Коваль метнулся в кухню и тут же вернулся с комком грязной, промасленной газеты, которую и в руки-то брать было противно.
– Эта? – показал он комок Помиранцеву. Тот согласно кивнул головой, едва выговорив разбитыми губами:
– Эта.
Коваль быстро развернул газету, достал из нее два ключа.
– Ты смотри ж, чего старик удумал, – сказал он как бы с усмешкой и пошел в маленькую комнату.
– Сигнализации нет? – на всякий случай поинтересовался Кирилл.
– Нет, – ответил Помиранцев и чуть отполз в сторону. Временное затишье, пока его не били, показалось ему ни с чем не сравнимым блаженством.
– Смотри, падала! Если обманешь, на куски тебя порежем, – предупредил Кирилл.
Помиранцев заплакал.
– Не обманываю я вас.
– Открывай, – сказал Кирилл ожидавшему Ковалю. Тот быстро справился с замками и когда открыл дверцу, от неожиданности присвистнул.
– Ни хрена себе, куш! Да тут не меньше миллиона, – сказал он, пробежав глазами по ровным стопкам сто долларовых купюр.
Все пачки они с Толяном боксером переложили в принесенную с собой сумку. Вернувшись в комнату, где был Помиранцев и Кирилл, Коваль с сочувствием глянул на рыдающего главу холдинга и сказал:
– Сам, дружок, виноват. Зачем повелся на молодую бабу? И деньги надо было хранить не дома, а в банке. Так надежней бы было.
– Дурак я! Старый дурак! – всхлипнул Помиранцев.
– А кто спорит? – уже равнодушно произнес Коваль и едва заметно кивнул Толику головой. Дав знак, что со стариком пора кончать.
Боксер неожиданно резко ударил Помиранцева кулаком в горло. Тот только прохрипел. Потом вместе с Ковалем они схватили почти безжизненное тело и поволокли его в ванну.
Наташа стояла в кухне, прислушиваясь к всплеску воды. Но очень скоро он прекратился, и в ванне стало тихо. Докурив сигарету и бросив окурок в раковину, Наташа вышла в коридор.
Коваль старательно вытирал носовым платком дверную ручку и замки, где могли остаться Наташины отпечатки. Когда Наташа посмотрела на него, весело подмигнул.
– Идиот, – ругнула его Наташа, но Коваль не обиделся. У него было слишком хорошее настроение, чтобы обижаться на такие мелочи.
Кирилл сидел, развалившись в кресле, и пересчитывал пачки долларов. Так увлекся, что на присевшую рядом Наташу, не обращал внимания, чтоб не сбиться. Казалось, кроме этих бумажек, аккуратно сложенных в стопки, он ничего и никого не замечал. И уйди они сейчас все из квартиры, он даже не заметит. Деньги для него в жизни главное. Иногда Наташе казалось, что когда-нибудь он их всех променяет на деньги, как торговец рабов.
– Ну и сколько тут? – совсем без интереса спросила Наташа. Просто хотелось, чтобы этот счетовод сбился. Но упрямый Кирилл молчал, пока не досчитал до конца. Потом только сказал:
– Здесь ровно миллион, двести тысяч. Вот привалило нам! – он радовался как ребенок. Заметив, что Наташа пытается заглянуть в ванну, где в пенистой от шампуня воде плавало тело Помиранцева, он посоветовал:
– Не смотри туда. И не переживай о нем. И когда только ты, Натаха, привыкнешь к нормальной жизни. Пойми, в этом мире так: если не ты, так тебя. Правильно, Коваль? – громко спросил он у длинноволосого очкарика.
– Точняк, – отозвался Коваль из прихожей.
– Прислушайся, что тебе умные люди говорят, – с гордостью заявил Кирилл. Всегда любил себя возносить. Считал личностью. Уважал Коваля и боксера Толяна. Наташа не знала, каково его мнение о ней. Зато знала, что все остальные люди для Кирилла быдло и рабы, которые должны подкармливать его деньгами. Но со всеми ними он готов безжалостно расправляться точно так же, как сейчас с Помиранцевым. Она боялась его. Уверена была, что, и Коваль с Толяном тоже побаиваются.
Толян даже не вмешивался, когда Кирилл считал доллары. Стоял и вертел в руках видеокамеру.
Кирилл сам спросил у него:
– Нравится?
– Ага. Ништяк – вещица. Я ее заберу.
Кирилл только покачал головой, вспомнив про уговор, ничего из вещей не брать, но настроение было хорошее, и он сказал весело:
– Ну что с ним будешь делать? Как дитя, – потом обратился к Наташе: – Ты, Натаха, не горюй. Поешь лучше. Тут столько всего наготовлено.
Наташа ужаснулась.
– Как ты можешь? После всего этого… – она не договорила, что собиралась, только добавила с укором: – В рот ничего не идет.
– А ты коньячку выпей, – предложил Коваль, поддерживая Кирилла. – У этого скупердяя замечательный коньяк. – Он по-хозяйски разлил коньяк по рюмкам.
От коньяка Наташа не отказалась. На душе было паршиво, и коньяк действительно мог помочь, отвлечься.
– Вот и правильно. Вот и молодец, – подбадривал Коваль. Поставленную Наташей рюмку, тщательно обтер салфеткой.
Кирилл прошелся по всем шкафам, выгреб все найденное золото. Из книжной полки забрал двадцать тысяч долларов, про которые говорил Помиранцев.
– Ну что, вроде, все. Пора уходить. Не забывайте про следы, – сказал Кирилл.
Вдруг неожиданно задриньчал телефон на треножном столике, и все напряженно замерли, уставившись на него и вслушиваясь в нежную трель. Когда он смолк, все пошли в прихожую, но сразу не открыли дверь. Постояли, послушали, нет ли кого на площадке.
Очкастый Коваль даже заглянул в дверной глазок.
– Можно выходить. Там никого, – шепотом сказал он, отпирая замки.
Лифт быстро их домчал на первый этаж. Из подъезда выходили парами. Сначала Кирилл с Наташей. А потом Коваль с боксером Толяном.
Накрапывал мелкий дождь, барабаня по козырькам уличных фонарей. Он распугал всех вечерних гуляк, и двор оказался пустым.
Все четверо прошли на соседнюю улицу, где стояла серая «девятка». Быстро сели в машину и уехали. Даже промокший гаишник, дежуривший у светофора, постарался не обращать внимания на быстро пролетевшую машину. Не до нее ему сейчас, бедолаге.
А на следующий день, когда обычно пунктуальный Павел Егорович Помиранцев, вдруг с утра не появился в кабинете, секретарша обеспокоилась. Она подождала час, другой, потом решила позвонить ему на сотовый, как делала всегда в случаи срочной необходимости.
Ее чуткое женское сердце заподозрила неладное.
– Что-то с ним произошло, – решительно сказала секретарша Вера и забила тревогу.
Быстро собрался консилиум из заместителей. А еще через час, дверь в квартире Помиранцева взламывали представители ЖКО в присутствии участкового милиционера, который потом первым вошел в квартиру. Он велел всем остаться на лестничной площадке, а сам протопал по коридору и на удивление скоро вернулся, весь бледный.
– Ну, чего там? – озабоченно спросила комендант, женщина лет пятидесяти, приглашенная в качестве представителя от жилищно-коммунальной службы.
– Труп, – не позволяя подробных объяснений, коротко сказал участковый и связался по рации с дежурной частью управления внутренних дел.
10
Пока эксперты тщетно пытались отыскать следы убийцы, а в том, что Помиранцев умер насильственной смертью, никто из оперативников не сомневался, Стас Кручинин сидел на стуле и пытался представить, как все могло происходить. И воображение рисовало ужасные картины.
По нетронутым отмычками замкам не сложно было догадаться, что дверь Помиранцев открыл сам.
– Скорее всего, он знал убийцу. А вернее, убийц, – сказал Стас.
Капитан Зорькин недоумевал на этот счет.
– Почему ты уверен, что их было несколько? – спросил Зорькин, не очень-то соглашаясь с Кручининым.
– Да хотя бы потому, что покойный был довольно крупный телом и уж никак не дохляк. В одиночку на такого рисково выходить. Нет. Их было не меньше двух, а может статься и больше.
Зорькин на это только хмыкнул и пожал плечами, что означало, мол, все это пока лишь предположения. Причем, безосновательные. Раз нет следов. Как можно с точностью определить, один был убийца, или несколько.
А Стас сидел возле стола, рассматривал оставшуюся закуску. Что было недоедено, кто-то постарался свалить в одну большую тарелку, от которой теперь исходил неприятный запах. Даже в открытое окно и балконную дверь не вытягивало эту вонь.
Все указывало на какое-то торжество. Розы в вазе. Закусон такой, что закачаешься. Вот только никто из сослуживцев Помиранцева не мог с точностью сказать, по какому поводу застолье. Даже секретарша Вера только разводила руками, хотя в ее служебном блокноте, по личному распоряжению Помиранцева, были заранее расписаны все юбилеи и торжества.
– Бьюсь об заклад, в квартире у убитого была женщина, – сказал криминалист Тутмин и, встретившись взглядом со Стасом, кивнул на вазу с цветами.
– Даже, может не одна, – пошутил по этому поводу Стас.
А Тутмин заметил обидевшись:
– Неужели ты думаешь, покойный стал бы покупать такой дорогой букет для мужиков? Если, конечно, он не педик.
– А почему бы и нет, – посчитал необходимым высказать свое мнение капитан Зорькин. – Мужчина он одинокий. И соседи никогда не видели, чтобы к нему заходили женщины.
– Ну не знаю, – немного раздраженно произнес Тутмин. – Странно, однако, другое. Хорошая закуска. А под хорошую закуску…
– Не хватает выпивки, – опередил Стас криминалиста.
– Точно, – согласился Тутмин. Ему это сразу показалось странным. И еще, на столе не было ни тарелок, ни вилок и вообще ничего такого, чтобы указывало на наличие гостей. Как будто хозяин квартиры собрал все это изобилие закусок лично для себя. Один стул. Одна тарелка, вилка и нож. И все. Так вот со стороны могло показаться, что таким застольем он хотел отметить свой преждевременный уход из жизни. И если бы не наличие на теле синяков и побоев…. Но даже не специалист криминалистики легко мог опровергнуть это. Помиранцева убили. И смерть его была ужасной и мучительной.
Лейтенант Лугин вместе с капитаном Зорькиным опрашивали жильцов подъезда. Зорькин со своей работой справился быстрей, а Лугин вернулся только сейчас. И судя по его лицу, похвалиться лейтенанту было нечем.
– Чем порадуешь, Саша? – спросил Стас, заранее убежденный, что с этим у лейтенанта пролет.
– Никто, ничего не видел и не слышал, – сказал Лугин, наблюдая за действиями криминалиста Тутмина и двух молодых его помощников.
Видно лейтенанту не терпелось присоединиться к ним. И уже через минуту из небольшой полутемной комнаты послышался его голос:
– Идите сюда.
Когда Стас, Тутмин, Зорькин с участковым инспектором вошли, комод уже был, отодвинут от стенки. И все увидели, что он закрывал вмонтированный небольшой сейф, дверца которого была не заперта.
Стас аккуратно двумя пальцами взялся за ее уголок и открыл.
Сейф оказался пустым.
– Скорее всего, из-за его содержимого и пострадал хозяин квартиры, – сказал Тутмин, проверив отпечатки. Но их на дверце не оказалось, как и во всей квартире.
Звонок новой знакомой девушки Наташи обрадовал его.
– Это я, – сказала девушка и, заметив в его голосе немалое удивление, тут же напомнила: – Меня зовут – Наташа. Вы чуть не задавили моего котенка. Неужели забыли?
– Нет, нет. Я не забыл. Все помню. Наташа, я рад, что вы мне позвонили, – поспешил ответить Стас.
– Правда? – в голосе прозвучала некоторая настороженность, которая скоро прошла. – Я подумала, может вам сейчас скучно?.. – Сказано было с намеком.
– Наташенька, мне не просто скучно, а чертовски скучно, – убедительно произнес Стас. И не врал. Ему и в самом деле было тоскливо и муторно от одиночества. А тут звонок Наташи. Как же он вовремя.
– Я догадывалась. И вот решила позвонить. Только скажите сразу, может я вас отвлекаю…
Стас улыбнулся и сказал весело:
– Нисколечко вы меня не отвлекаете. Наоборот. Мне очень приятно с вами разговаривать. Слушать ваш голос, – начал он подхалимаж. Насколько это удачно получилось, не догадывался, но когда он замолчал, в трубке вдруг воцарилось почти минутное молчание, потом девушка вкрадчиво заговорила:
По нетронутым отмычками замкам не сложно было догадаться, что дверь Помиранцев открыл сам.
– Скорее всего, он знал убийцу. А вернее, убийц, – сказал Стас.
Капитан Зорькин недоумевал на этот счет.
– Почему ты уверен, что их было несколько? – спросил Зорькин, не очень-то соглашаясь с Кручининым.
– Да хотя бы потому, что покойный был довольно крупный телом и уж никак не дохляк. В одиночку на такого рисково выходить. Нет. Их было не меньше двух, а может статься и больше.
Зорькин на это только хмыкнул и пожал плечами, что означало, мол, все это пока лишь предположения. Причем, безосновательные. Раз нет следов. Как можно с точностью определить, один был убийца, или несколько.
А Стас сидел возле стола, рассматривал оставшуюся закуску. Что было недоедено, кто-то постарался свалить в одну большую тарелку, от которой теперь исходил неприятный запах. Даже в открытое окно и балконную дверь не вытягивало эту вонь.
Все указывало на какое-то торжество. Розы в вазе. Закусон такой, что закачаешься. Вот только никто из сослуживцев Помиранцева не мог с точностью сказать, по какому поводу застолье. Даже секретарша Вера только разводила руками, хотя в ее служебном блокноте, по личному распоряжению Помиранцева, были заранее расписаны все юбилеи и торжества.
– Бьюсь об заклад, в квартире у убитого была женщина, – сказал криминалист Тутмин и, встретившись взглядом со Стасом, кивнул на вазу с цветами.
– Даже, может не одна, – пошутил по этому поводу Стас.
А Тутмин заметил обидевшись:
– Неужели ты думаешь, покойный стал бы покупать такой дорогой букет для мужиков? Если, конечно, он не педик.
– А почему бы и нет, – посчитал необходимым высказать свое мнение капитан Зорькин. – Мужчина он одинокий. И соседи никогда не видели, чтобы к нему заходили женщины.
– Ну не знаю, – немного раздраженно произнес Тутмин. – Странно, однако, другое. Хорошая закуска. А под хорошую закуску…
– Не хватает выпивки, – опередил Стас криминалиста.
– Точно, – согласился Тутмин. Ему это сразу показалось странным. И еще, на столе не было ни тарелок, ни вилок и вообще ничего такого, чтобы указывало на наличие гостей. Как будто хозяин квартиры собрал все это изобилие закусок лично для себя. Один стул. Одна тарелка, вилка и нож. И все. Так вот со стороны могло показаться, что таким застольем он хотел отметить свой преждевременный уход из жизни. И если бы не наличие на теле синяков и побоев…. Но даже не специалист криминалистики легко мог опровергнуть это. Помиранцева убили. И смерть его была ужасной и мучительной.
Лейтенант Лугин вместе с капитаном Зорькиным опрашивали жильцов подъезда. Зорькин со своей работой справился быстрей, а Лугин вернулся только сейчас. И судя по его лицу, похвалиться лейтенанту было нечем.
– Чем порадуешь, Саша? – спросил Стас, заранее убежденный, что с этим у лейтенанта пролет.
– Никто, ничего не видел и не слышал, – сказал Лугин, наблюдая за действиями криминалиста Тутмина и двух молодых его помощников.
Видно лейтенанту не терпелось присоединиться к ним. И уже через минуту из небольшой полутемной комнаты послышался его голос:
– Идите сюда.
Когда Стас, Тутмин, Зорькин с участковым инспектором вошли, комод уже был, отодвинут от стенки. И все увидели, что он закрывал вмонтированный небольшой сейф, дверца которого была не заперта.
Стас аккуратно двумя пальцами взялся за ее уголок и открыл.
Сейф оказался пустым.
– Скорее всего, из-за его содержимого и пострадал хозяин квартиры, – сказал Тутмин, проверив отпечатки. Но их на дверце не оказалось, как и во всей квартире.
* * *
Больше всего на свете Стас Кручинин не любил тупое однообразие, которого в его жизни было предостаточно. Вечером, ужин. Потом одиночество в постели. Утром, завтрак и работа. И так изо дня в день. Приходилось с этим мириться, подчиняться тому порядку, который диктовала жизнь. А на что еще можно рассчитывать холостяку?Звонок новой знакомой девушки Наташи обрадовал его.
– Это я, – сказала девушка и, заметив в его голосе немалое удивление, тут же напомнила: – Меня зовут – Наташа. Вы чуть не задавили моего котенка. Неужели забыли?
– Нет, нет. Я не забыл. Все помню. Наташа, я рад, что вы мне позвонили, – поспешил ответить Стас.
– Правда? – в голосе прозвучала некоторая настороженность, которая скоро прошла. – Я подумала, может вам сейчас скучно?.. – Сказано было с намеком.
– Наташенька, мне не просто скучно, а чертовски скучно, – убедительно произнес Стас. И не врал. Ему и в самом деле было тоскливо и муторно от одиночества. А тут звонок Наташи. Как же он вовремя.
– Я догадывалась. И вот решила позвонить. Только скажите сразу, может я вас отвлекаю…
Стас улыбнулся и сказал весело:
– Нисколечко вы меня не отвлекаете. Наоборот. Мне очень приятно с вами разговаривать. Слушать ваш голос, – начал он подхалимаж. Насколько это удачно получилось, не догадывался, но когда он замолчал, в трубке вдруг воцарилось почти минутное молчание, потом девушка вкрадчиво заговорила: