Жуков Вячеслав. «Шестисотая» улика

   – Во, чумовой, – плюнул в его сторону Грек. А Федор Туманов с Ваняшиным увидели выскочившего из ворот гаража парня с тяжелой сумкой в руке.
   Увидев идущих к гаражу незнакомых людей, он быстро пошел к белому «Жигуленку», на ходу из руки, в руку перекидывая тяжеленную сумку.
   – Николаич, что-то мне этот ходок не нравится, – сказал Леха Ваняшин. – Может, тормознем его? – предложил он, вопросительно глянув на Туманова.
   Федор заглянул в гараж. Он оказался довольно просторным и уж никак не напоминал тесную «ракушку» Волкова. Гараж был сделан из толстых досок, оббитых листами железа. По обеим сторонам его, от пола до потолка стояли стеллажи, заваленные инструментами и запчастями от машин. У торцевой стены на дощатом полу лежали два мотора. Один – «Жигулевский». Другой от иномарки. И глядя на все это достояние, у майора Туманова закралось подозрение, что хозяин гаража вел не совсем праведную жизнь.
   Кажется, о том же подумал и Ваняшин. Инструменты его не интересовали. Окинув взглядом, стеллажи с запчастями, лейтенант без тени сомнения заметил:
   – Наверняка, они здесь разбирали ворованные тачки. А запчасти потом распихивали по автосервисам.
   – Думаю, это мы сможем узнать у него, – кивнул майор вдогонку спешащему парню и крикнул: – Молодой человек! Остановитесь!
   Но парень как видно и не думал останавливаться. Наоборот, изгибаясь от тяжелой сумки, он ускорил шаг.
   – Эй, ты что, глухой? Тебе русским языком сказано. Стой, – крикнул Ваняшин, но и это не остановило парня.
   – Стоять! Милиция! – гаркнул Грек во все горло.
   И в этот момент парень резко обернулся. Сумка у него оказалась в левой руке, а в правой – пистолет «ТТ». Он повел стволом, словно решая в кого выстрелить первым.
   Ближе всех к нему оказался Леха Ваняшин. Когда они кинулись от гаража догонять уходившего парня, он обогнал Грека и даже Федора Туманова. Теперь, увидев, что парень целится в него, Ваняшин резко отскочил в сторону, и тут же раздался выстрел.
   Парень целился Ваняшину в голову. Причем, надо отдать ему должное, стрелял он неплохо, и если бы не молниеносная реакция Ваняшина, лежать бы ему сейчас тут на песочке с прострелянной головой.
   Грек топал позади Ваняшина всего в двух шагах от него. Он даже, как следует, не успел рассмотреть из-за широкой спины лейтенанта, что парень достал пистолет. Все произошло настолько быстро, что Сан Саныч не успел сделать то, что сделал Ваняшин. Но лейтенант был намного выше Грека ростом, и это спасло капитана от смерти.
   Пуля, предназначенная Ваняшину, пролетела над головой Грека и вонзилась в ворота гаража обитые железом. А сам Грек, как подкошенный рухнул на землю, быстро перекатившись к раскрытой воротине и укрывшись за нею.
   – Ах ты, сука! – закричал Грек, выхватывая свой пистолет из кобуры. – Пострелять захотел? Ну я тебе сейчас постреляю. Надеру задницу.
   Следующая пуля должна была предназначаться майору Туманову. И возможно, парень бы попал, но Грек открыл такую пальбу, что тот не стал испытывать судьбу. Выстрелил в Туманова, не целясь, и не попал.
   Грек не мог похвастаться успехами в стрельбе. Стрелял он неважнецки. Чего нельзя было сказать про Федора Туманова. Чуть присев и подавшись вперед, майор вытянул обе руки, в которых сжимал свой табельный «ПМ».
   До убегавшего было не меньше тридцати метров. Поймав на мушку его спину, Федор задержал дыхание и плавно, без спешки нажал на курок, не дожидаясь, пока тот обернется опять и огрызнется на них очередным выстрелом. Допустить этого майор Туманов не мог. К тому же не стоит рисковать ради одной жизни какого-то типа с пистолетом в руках, жизнями Грека и Ваняшина. Они стоят намного дороже, и сейчас здесь, выполняют свою работу. У них нет выбора, чего нельзя сказать про убегавшего. Как раз у него-то этот выбор есть. Он мог бы остановиться и поднять руки. Но не сделал этого, глупо надеясь, что удастся убежать от милицейской пули. И просчитался. Его подвела самонадеянность, в тот момент, когда до поджидавшей его белой «четверки» оставалось всего каких-то несколько метров.
   Парень как будто споткнулся обо что-то такое, чего не рассмотрел в этой проклятой спешке, и чтобы удержаться на ногах, выронил тяжелую сумку и пистолет, взмахнул руками. Глупец еще на что-то надеялся, хотя сам майор, заметив на его спине под левой лопаткой красное пятно, понял, что спасти его уже не удастся.
   Нет, он явно переоценил себя в стремлении уйти от оперов. Так бывает с человеком не подрасчитавшим свои силенки. А с ним, скорее всего, это случилось в предсмертном состоянии. Он видел стоящие совсем рядом белые «Жигули». Рванулся к ним, но ноги уже отказывались повиноваться, и, наклонившись, словно для прощального поклона, он упал, гулко ударившись головой об утрамбованную множеством колес землю.
   Сидящий за рулем «Жигуленка», не стал дожидаться дальнейшего развития событий, которые явно бы были не в его пользу. Нажав на газ, он сорвался с места, и стремительно набрав скорость, скрылся за рядами гаражей. Догнать его без машины, было делом пустым. Поэтому опера даже не предприняли попытку задержать водителя «Жигулей». Свою «девятку» Ваняшин оставил возле «ракушки» Волкова.
   Сейчас Ваняшин вспомнил про него, обернулся.
   Волков стоял с бледным лицом, словно окаменев. В глазах застыл леденящий ужас, от которого он никак не мог избавиться. Трудно сказать, чего больше боялся он, того, что пару минут назад, убегавший парень, чуть, случайно, не пристрелил его. Или того, как старший опер, только что, на его глазах, застрелил самого парня. Но сейчас Волков был в таком состоянии, которое не иначе как шоковым не назовешь.
   Чтобы вывести его из этого состояния, лейтенант Ваняшин спросил:
   – Вы, случайно, не знаете владельца этой машины? – кивнул он в ту сторону, где еще висела синеватая дымка, вырвавшаяся на свободу из выхлопной трубы уехавшего «Жигуленка».
   Волков как будто не слышал вопроса, а самого лейтенанта не видел. И тогда Ваняшину пришлось слегка встряхнуть его.
   – Игорь Николаевич, вы меня слышите?
   Волков уставился на Леху Ваняшина широко открытыми глазами.
   – Слышу, – ответил он тихим голосом.
   Ваняшин кивнул. Хорошо, что этот идиот постепенно отходит от шока. Хоть Туманов и обещал ему, что ставить свою подпись тому в бумагах не придется, но все получилось немного не так. Не мог майор всего предусмотреть. Вот они, непредвиденные обстоятельства. По факту смерти, Туманову придется объясняться перед прокурором. Теперь, главное побыстрее этого размазню Волкова, привести в нормальное состояние, чтобы он все заранее осмыслил так, как это было на самом деле и не наболтал лишнего. Ведь майор выстрелил после того, как убегавший сам успел выпустить по операм пару пуль. И Волков должен это подтвердить.
   – Скажите, может быть, вы знаете владельца той машины? – повторил свой вопрос Ваняшин.
   Волков отрицательно помотал головой.
   – Не…е. Да и номер я не рассмотрел. Он грязью замазан.
   Ваняшин вздохнул.
   – Вот и мы не рассмотрели. Он, гад, видать, его нарочно грязью замазал. Стало быть, в розыск объявлять машину не имеет смысла.
   Волков боязливо и в то же время с уважением заглянул Ваняшину в лицо и спросил:
   – Скажите, и часто у вас вот так бывает? Чтобы в вас вот так стреляли?
   Лейтенант подумал о том, что в глазах этого мужика он сейчас выглядит героем, который пару минут назад рисковал своей жизнью, и сказал:
   – Не часто, но бывает.
   Грек подошел к лежащему на земле парню, потрогал пульс.
   – Готов, – сказал он Туманову. – Придурок. И чего ради вздумал палить по нам. Бросил бы ствол, и глядишь, был бы живой.
   – Значит, была причина, потому и не бросил. Глянь-ка, чего у него в сумке? – сказал майор Греку, который уже закопошился с молнией, пытаясь расстегнуть ее. С третьей попытки ему это удалось, и когда он распахнул сумку, то присвистнул от удивления.
   – Ну чего там?
   – Да глянь, Николаич, – удивленно протянул Грек.
   Федор глянул.
   В сумке лежали новенькие номера для автомашин. Тут же лежала папка, с заранее заготовленными бланками документов.
   – Ни хрена себе затычки, – проговорил Грек. – Вот тебе номера, а вот чистые документы на автомашины. Заполняй их и попутного ветра тебе в жопу.
   – Чего нашли интересненького? – подошел Ваняшин, тоже заглядывая в сумку. При его появление, Грек скроил зверски вымученное лицо.
   – Из-за тебя, Леха, я чуть под пулю не подставился. Сам отскочил в сторону, а я вот он, весь открыт. Хорошо я за воротину успел укрыться, а то бы хана. Он бы мне башку снес из своей тэтэшки.
   Кажется, Грек хотел вызвать у приятеля Лехи сочувствие, но вместо этого, на лице лейтенанта появилась насмешка, что особенно сейчас не понравилось Сан Санычу.
   – Насмехаешься? А мне, между прочим, не до смеху было, – с обидой заметил он. Но Ваняшин на его обиду махнул рукой.
   – Да ладно тебе плакать. Он в меня стрелял да в Николаича. А ты просто случайно чуть под пулю не попал.
   Черные глазенки капитана налились лютой ненавистью. Он хотел сказать Ваняшину в отместку, что-нибудь обидное, но ему не дал Федор Туманов.
   – Грек, пока остаешься тут, – сказал майор и, глядя в еще, как следует, не отошедшее от шока лицо Волкова, добавил: – И вас я попрошу задержаться до приезда оперативной группы.
   Волков ничего не ответил, но майор воспринял его молчание, как вынужденное согласие. У Ваняшина в машине была рация, и Федор решил через оперативного дежурного управления уголовного розыска передать информацию на все посты ДПС города с указанием немедленно задержать белый «Жигуленок» четвертой модели, у которого номер замазан грязью.
   Грек отнесся к затее майора скептически.
   – Пустое, – махнул он рукой. – Водитель этой машины, уже наверняка стер грязь с номера. А белых «Жигулей» четвертой модели в городе полным полно.
   Но Федор Туманов не согласился с капитаном.
   – Ну, во-первых, не так уж и полно. У него правое заднее крыло ржавое, это уже примета. А, во-вторых, попытка не пытка. И попробовать стоит. Пошли, Ваняшин, – сказал Туманов рядом стоящему лейтенанту. Когда подошли к машине Ваняшина, он включил рацию и сообщил в управление дежурному о трупе. Потом попросил передать сообщение для гаишников.
   – Николаич, смотри, – указал Ваняшин в сторону видневшихся невдалеке многоэтажек. Сами по себе дома не привлекли бы внимание оперов, если бы Ваняшин не разглядел мелькнувшую возле них машину дорожно-патрульной службы. Видно было, что гаишник патрулирует по улице, поэтому едет медленно, высматривая нарушителей правил дорожного движения.
   – Когда мы ехали сюда, его там не было, – сказал Ваняшин.
   – Верно. Не было, – согласился Туманов, наблюдая за курсирующей туда-сюда по улице милицейской «шестеркой». – Странный у него какой-то маршрут. Из одного конца улицы в другой, – призадумался майор.
   Лейтенант Ваняшин не нашел в этом ничего странного. Пожал плечами. Вообще, к блюстителям порядка на дорогах, относился неуважительно, считая, что многие из них, только и думают о том, как набить собственные карманы.
   Подумав о том, что выехавший с территории гаражей белый «Жигуленок» неминуемо должен попасть на эту улицу, где патрулирует машина ДПС, Федор предложил Ваняшину:
   – А знаешь, лейтенант, давай-ка, подъедим к этому патрульному.
   Ваняшин кивнул. Он и сам хотел предложить майору, спросить у этого гаишника по поводу угнавшей «четверки», но майор опередил. Хотя, это и не так важно, кому первому в голову пришла столь дельная мысль. Была бы от нее польза.
   Они остановили «шестерку» с дпэсником в тот момент, когда она, развернувшись в конце улицы, ехала обратно. За ее рулем сидел капитан, годами едва ли старше Лехи Ваняшина. Увидев, перегородившую ему дорогу белую «девятку», капитан с сердитым лицом вылез из машины, и не торопясь, подошел к нарушителю.
   Майор Туманов достал из кармана пиджака служебное удостоверение:
   – Старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор Туманов, – представился Федор, раскрыв удостоверение и поднося его к лицу гаишника.
   Тот внимательно прочитал его. После чего, приложил руку к фуражке.
   – Командир взвода инспекторов дорожно-патрульной службы, капитан Шевчук.
   Федор убрал ксиву обратно в карман, где она до этого покоилась. Делая вид, будто блуждает взглядом по сторонам, внимательно пригляделся к гаишнику, не находя в нем ничего такого, что бы вызывало антипатию. Возможно, лейтенант Ваняшин и не прав, не все из них лиходеи, думающие о собственном кармане. Вот у этого, например, лицо типичного служаки.
   – Скажите, капитан, – спросил Туманов, остановив свой блуждающий взгляд на гаишнике, – это территория вашего маршрута?
   На лице гаишника отразилось легкое смущение, как у девственницы гимназистки, к своему совершеннолетию впервые познавшей поцелуй мужчины и не больше.
   – Вообще-то, не совсем, товарищ майор, – в голосе гаишника отчетливо слышалась робость, которая была никак не свойственна его должности. И Федор тут же подумал о том, что если и с нарушителями порядка, этот капитан держится также неуверенно, тогда пропащее дело у гаишников. А может быть, один этот Шевчук такой индивидуум. Так или иначе, но сейчас майор на этом факте не стал зацикливать внимание.
   – Что-то я не совсем вас понимаю, капитан, – признался майор.
   – Да видите ли, в чем дело, – начал объяснять Шевчук. – Я обычно на постах не стою. Только в исключительных случаях, когда кто-то из инспекторов заболеет или отпросится.
   Федор кивнул.
   – Понятно. И сейчас, как раз такой случай? – догадался Туманов.
   Шевчук смущенно улыбнулся.
   – Так точно, товарищ майор. Младший лейтенант Митяев, утром позвонил дежурному, сказал, что не может выйти на дежурство по причине болезни. Вот и пришлось выезжать на маршрут самому, – развел руками гаишник, этим жестом давая понять, что и в их службе не все так гладко. Впрочем, как и везде. Хотя это были внутренние дела батальона дорожно-патрульной службы, и они ни коим боком не касались майора Туманова. Его интересовала машина. Белые «Жигули» четвертой модели. Те самые «Жигули», которые укатили буквально из-под носа у оперативников. И майор спросил:
   – Скажите, капитан, пять минут назад вот по этой дороге от гаражей сюда должна была выехать машина… «Жигуленок», старенькая «четверка», белого цвета… Номер замазан грязью…. – Говоря все это и вглядываясь в лицо Шевчука, Федор все больше понимал, что не стоило ему обращаться с подобным вопросом к гаишнику.
   – Извините, товарищ майор, но такую машину я не видел, – признался капитан Шевчук.
   Ничего, кроме сочувствия в глазах майора Туманова было разглядеть невозможно. Шевчук ему казался безнадежным ротозеем, которому невозможно ничего доверять. И лично Федор ни за что не доверил бы ему должность командира инспекторов ДПС.
   – Как же так, капитан? – удивленно произнес Федор Туманов. – Вот по этой самой дороге… Пять, ну максимум, семь минут назад проехала машина. Можно сказать, мимо вас. Вы должны были ее увидеть. – На этот раз Федор заметил, что он ошибочно подметил за Шевчуком такое качество, как смущение. Нет его, и не было у капитана. Взгляд у гаишника сделался решительным, волевым.
   – Товарищ майор, в то время, про которое вы говорите, я как раз стоял возле вон того киоска, – показал Шевчук на табачный киоск. – У меня кончились сигареты. Пришлось купить пачку.
   Все выглядело вполне объяснимо. Но как раз именно это и не нравилось Туманову. У майора не вызывали особого доверия люди, у которых все разложено по полочкам, вот как у Шевчука. Кончились сигареты, и покупать их он поехал именно в тот момент, когда на улицу по дороге от гаражей выехала машина с человеком, который явно не желает иметь делов с милицией. А его напарник, или знакомый, и вовсе лежит возле гаражей с прострелянной грудью. И Федор не знал, что это, простое совпадение или подлог? Но пока у майора не находилось объяснений ни тому ни другому.
   Заметив мчащийся с включенной мигалкой микроавтобус «Газель» с оперативной группой, Федор сказал:
   – Ну что ж, капитан, будем считать, что все так и было.
   – Товарищ майор, я рассказал вам, все как есть. Ну что хотите, со мной делайте. Виноват. Прошляпил я видно эту «четверку».
   Федор сел в машину, рядом с Ваняшиным.
   – Ладно, капитан. Не забивай голову. Все путем, – сказал майор Шевчуку и велел Ваняшину ехать за микроавтобусом обратно к гаражам.

Глава 2

   Начальник отдела, полковник Васильков, кивком головы указал на ряд стульев, предлагая Федору Туманову один из них на выбор.
   – Садись, майор.
   Федор выбрал стул самый ближний к столу полковника. Впрочем, видно не он один предпочитал именно этот стул всем остальным, и на его мягком сиденье образовалась впадина, свидетельствующая о том, что поролон под его обшивкой изрядно помят милицейскими задницами.
   – Ну, чем похвастаешься, майор? – спросил «батяня» у Туманова.
   Федор заметил, что полковник Васильков был в хорошем настроении, чего с «батяней» случалось не так уж и часто. Гораздо чаще опера привыкли видеть своего начальника мрачным и угрюмым и уж точно в не самом лучшем настроении. Особенно это было хорошо заметно, когда полковник шел по коридору, заглядывая в кабинеты и решая, кому бы дать очередной втык.
   – Сейчас моя группа работает по факту смерти гражданина Кушнарева. Двадцать пять лет от роду. Три дня назад его обнаружили за гаражами на улице Федора Полетаева с прострелянной головой. Гражданин Домедов, обратившийся с заявлением об угоне машины, опознал в Кушнареве похитителя его «Мерседеса». Ну а вчера, вы знаете… При попытке задержания, мною был застрелен некий Антон Ревякин. Причем, произошло это возле гаража, как раз принадлежащего убитому ранее угонщику «Мерседеса» Кушнареву.
   Полковник Васильков небрежно вскинул руку, этим жестом давая понять, что он в курсе происшедшего. И чтобы уж убедить Туманова окончательно, что он знает обо всем, что случается в его отделе, «батяня» сказал:
   – Об застреленном тобой парне, не волнуйся. Я уже разговаривал с городским прокурором. Действия твои признаны правильными. Так что, работай, не отвлекайся. Да и вот что еще. Только что мне звонил дежурный. Там этот хозяин угнанного «Мерседеса» опять пришел…
   Федор недоверчиво хмыкнул.
   – Домедов? Интересно, что на этот раз привело его к нам. Я его не вызывал.
   Васильков усмехнулся.
   – Как видно он заскучал по вам. Ну ладно, это шутка. А если серьезно, то он просит вернуть ему то заявление, которое он подавал об угоне своей иномарки. «Мерседес» у него, какой модели? – спросил Васильков.
   Федора немного озадачил этот приход Домедова. И он отвлекся, размышляя, с чего бы это потерпевший надумал забрать заявление.
   – Что вы спросили? – спросил Туманов.
   «Батяня» осерчал.
   – О, да ты я вижу, меня не слушаешь, – последовало от полковника суровое замечание, повторение которого не сулило Туманову ничего хорошего.
   – Извините, товарищ полковник. Задумался.
   – Если о работе, то ладно. А на посторонние темы, на работе задумываться нельзя, – посоветовал полковник. – Это отвлекает опера.
   – Я, как раз о работе, – заверил Федор Туманов, заметив, как сразу подобрело лицо начальника. – Я вот о чем подумал, по-видимому, убитый Кушнарев и Ревякин, были знакомы. И возможно, принадлежали к одной группировке автоугонщиков. Мы застали Ревякина в тот момент, когда он попытался унести из гаража Кушнарева здоровенную сумку набитую номерными знаками и папку с бланками чистых документов.
   Васильков призадумался. С минуту молчал, тихонько выстукивая пальцами по столу дробь. И Федор был единственным, кто терпеливо выслушивал ее. Даже секретарша полковника не осмелилась войти в кабинет. Туманов вошел в кабинет начальника в ее отсутствие. Теперь же, чуть приоткрыв дверь, и увидев, что Васильков не один, она тут же закрыла дверь и заняла свое место за столом, на котором кроме здоровенной электрической писчей машинки стоял еще и новенький компьютер.
   – Да, – задумчиво протянул «батяня». – Получается, что вы вышли на группу лиц занимающихся угоном автотранспорта? – сказал полковник, все еще находясь под впечатлением своих размышлений.
   Туманов согласился.
   – Получается, так. Причем, номерные знаки, обнаруженные в сумке, выполнены кустарным способом, но на довольно высоком уровне. От заводских отличить трудно.
   – А бланки документов? – спросил полковник.
   – А вот документы, как не странно, настоящие. И печати на них стоят настоящие. Только заполняй, вешай номера и в путь. Не каждый гаишник, да еще на дороге, отличит подделку. Жаль водителю «Жигулей» удалось уйти от нас. Думаю, поговорив с ним, мы бы могли получить довольно ценную информацию.
   – Ладно, Федор Николаич, не сетуй шибко, – посоветовал Васильков с улыбкой. – Опер ты способный. Вот и давай, проявляй свои способности. Там тебя Домедов дожидается. Я позвонил дежурному, сказал, чтобы он направил Домедова в твой кабинет, – проговорив это, Васильков взглянул на часы, давая понять, что время, отведенное для беседы с Тумановым истекло и майору следует покинуть кабинет начальника. К тому же, за то время, пока майор находился тут, до Василькова кто-то несколько раз пытался настойчиво дозвониться, но из уважения к майору, «батяня» не отвлекся на телефонные разговоры. Подняв трубку, тут же клал ее обратно на аппарат. Но сейчас, когда телефон задреньчал в очередной раз, полковник снял трубку и ответил своим привычным, строгим голосом:
   – Слушаю?!
   Мягко ступая по ковровой дорожке, Федор Туманов бесшумными шагами вышел из кабинета полковника.
 
   Домедов сидел на стуле с подлокотниками, предназначенным для посетителей этого кабинета, а перед ним за столом, на майорском месте – капитан Грек. Лейтенант Ваняшин по своему обыкновению занял подоконник.
   Федор неоднократно делал лейтенанту замечания, чтобы тот при посторонних не садился на подоконник, но перевоспитать Леху Ваняшина майору пока что не удавалось.
   – Николаич, ты послушай, чего заявляет этот гражданин, – кивнул Грек на Домедова, стоило Туманову только войти.
   Туманов, предупрежденный полковником Васильковым, сразу сообразил по поводу чего это заявление, но сделал такое удивленное лицо, будто Грек сообщил ему что-то, нечто потрясающее.
   – И чего же? – спросил майор, скрывая от Домедова улыбку.
   Грек не стал дожидаться, пока Туманов поднимет его со своего стула. Сам пересел. А Федор Туманов, заняв свое место, произнес, глядя Домедову в глаза:
   – Я слушаю вас, гражданин.
   Грек нетерпеливо заерзал на стуле.
   – Ну чего молчишь, как воды в рот набрал. Давай, скажи майору все то, чего ты тут нам с Ваняшиным наговорил.
   Даже короткого взгляда майору хватило на то, чтобы понять, в поведении Домедова произошел перелом. Теперь блатарь казался тихоней, которого не обидит разве что муха. Он сидел, положив руки на колени, и майор заметил отсутствие на его пальцах золотых печаток. Невольно подумалось о грабеже, которому подвергся блатарь. Но, зная его прошлое, в это было трудно поверить.
   – Говорите? С каким заявлением вы к нам пожаловали?
   Лицо Домедова болезненно покривилось.
   – Да не с заявлением. Я наоборот, гражданин начальник, хочу забрать то свое заявление… – виноватым голоском, мягко произнес он. Даже смотрел сейчас на Туманова не так, как в первый раз их встречи. Теперь во взгляде блатаря напрочь отсутствовала наглость. Скорее, взгляд – просителя, отказать которому, значит, навлечь на себя великий грех. Но майор Туманов все же решил взять этот грех на душу.
   – Помилуйте, Эльдар Альбертович. Правильно ли я вас понимаю? Вы что же, не хотите получить со страховой фирмы сумму, которая вам причитается за похищенный автомобиль?
   Домедов упрямо покачал головой. Наверное, в другой бы раз он сказал, пусть они подавятся этими деньгами. Но сейчас, стараясь выглядеть вежливым, он мягко произнес:
   – Не хочу. – И лишь едва заметный вздох, навел Туманова на мысль, что произносит Домедов это, скрипя сердцем.
   – И машину вашу, разумеется, никто не угонял?
   В серых огромных глазах Эльдара Домедова отразилось сожаление, которое он тут же попытался скрыть от майора Туманова, и лишь руки, покорно лежащие на коленях, нервно вздрогнули.
   – Никто, – сказал он, почему-то глянув на Леху Ваняшина, сидящего на широком подоконнике и покуривающего сигарету. Ему тоже захотелось закурить, но он подавил это желание.
   – Понятно, – на губах майора появилась усмешка. Он посмотрел на Грека, на Ваняшина, потом сказал: – Значит, тот ваш приход сюда и заявление о том, что у вас угнали «Мерседес», можно считать ничем иным, как обыкновенной шуткой? Так, что ли?
   Домедов бросил на майора короткий взгляд и тут же отвел глаза в сторону, предоставив Туманову считать все так, как ему самому захочется. А лично ему, надо одно, забрать из дежурки заявление, где он его оставил и побыстрее убраться отсюда. И чего ради, его мурыжат менты?
   – А знаете ли вы, дорогой товарищ, что бывает за такие шутки? – проговорил Грек, тараща на приунывшего Домедова свои черные глазенки.
   Домедов виновато кивнул.
   – Ну извините меня. Так вышло, – как раскаявшийся в грехах монах, скрестил Домедов руки на груди.
   Грек нахмурился.
   – Что значит, так вышло? Мы – люди казенные.
   – Погоди, Сан Саныч, – сказал Туманов усатому капитану и обратился к Домедову: – Скажите, гражданин Домедов, где сейчас находится ваша машина?