Афанасьев Роман. Огненный дождь

Роман Афанасьев

Огненный дождь

   Туннель запасного выхода извивался, словно раненая змея. Строители специально проложили эту бетонную трубу таким образом — чтобы задержать ударную волну от взрыва, если таковой случится вблизи убежища. К счастью, взрывы миновали эту часть необъятной пустыни. В туннеле было темно — освещение сдохло еще лет двадцать назад. Чинить было некому. Последний электрик умер за год до поломки, проклиная это убежище и всех, кто жил в нем. Примерно тогда же взорвался склад боеприпасов, расположенный у входа. Убежище лишилось половины огнестрельных запасов, трех мастерских и главного выхода. Запасной, к счастью, уцелел. Правда бетонные стены сильно потрескались от взрыва, но еще держались. Куски бетона, что вывалились из стен, щедро усеивали пол, заставляя спотыкаться тех, кто ходил в темноте по этому ходу.
   Ворон уже почти полчаса пробирался по этой бетонной кишке, постоянно спотыкаясь в кромешной темноте. Каждый раз, когда нога задевала за крупный кусок, он мысленно посылал проклятья вожаку следопытов — Сыщику, который запретил пользоваться факелами в запасном выходе. Маскировка, видите ли. Какая, к чертям, маскировка на глубине в тридцать метров? Кто увидит этот свет? Но — начальник всегда прав. Сам Ворон ходил в следопытах всего второй год. Ему было двадцать пять, и пока рано было обсуждать приказы начальства, Сыщик ему так и сказал, провожая в дорогу.
   Задумавшись о своей карьере, Ворон зацепился наплечной сумкой за неведомо откуда взявшийся железный прут и чуть не растянулся на бетонном полу во весь свой двухметровый рост.
   За его спиной тихо хихикнули.
   — Эй, Слепой! — мрачно позвал Ворон, останавливаясь и поправляя винтовку, что висела у него на плече.
   — Чего, — недовольно откликнулся из темноты ломающийся подростковый голос.
   — Почему тебя Слепым прозвали? — спросил Ворон, пытаясь снять сумку с железного прута.
   — Да все уже знают.
   — Я редко бываю дома. Ты знаешь, я брожу целыми неделями по холмам вокруг убежища и мало что знаю о жизни внутри, — Ворон освободил сумку и, пригнувшись, двинулся дальше.
   — Ну, я с детства плохо вижу. Не так плохо, как Очкарик, но все же не могу быть Воином или Следопытом. Вот поэтому-то Седой и стал учить меня читать. Правда он сам сказал, что от этого зрение еще хуже станет.
   — И чего, много ты прочитал? — усмехнулся Ворон.
   — Ну, все, что было в Доме, прочитал. Кстати, твой друг Соленый, обещал мне книжек принести из заброшенных Домов. Что-то его давно не видно.
   Ворон остановился и пошарил в темноте рукой. Нащупав хрупкое плечо подростка, он ухватился за него и притянулся к себе.
   — Тихо! Соленый ушел, — жарко зашептал он прямо в ухо Слепому.
   — Знаю, на север, он мне сказал что, когда вернется, книг принесет.
   — Соленый трепло, — процедил Ворон сквозь зубы, — он ушел на восток за деревом, понял? Никаких книг там нет. Молчи о севере, а то Сыщик упрячет тебя на нижние уровни до возвращения Соленого.
   Слепой вырвался и стал тщательно расправлять куртку тяжело сопя.
   — Ладно, — наконец сказал он, — все понял. Хотя все давно знают что на севере еще один Дом — убежище.
   Ворон отвернулся и снова нырнул в темноту. Некоторое время они шли молча, спотыкаясь и тяжело дыша. Наконец, оценив расстояние до светлого пятна, следопыт попросил:
   — Расскажи о войне. Не так скучно будет идти.
   — А чего рассказывать-то. Все знают.
   — Я не знаю, — раздраженно откликнулся Ворон, — интересно мне.
   — Ну, — протянул Слепой, — сначала была бомба. Ядерная. Сильная, то есть очень. Потом ее скинули на один большой Дом. А семьи этого Дома обиделись и тоже сделали бомбу. Сильнее, чем ядерную, но не такую вредную и кинули ее в ответ. Вот. А потом этими бомбами стали кидаться все. И вместо Большого Зеленого Дома стала пустыня. Или просто Выжженная земля. Как у нас.
   — У нас холмы, — сказал Ворон, отшвыривая ногой, кусок бетона, — а все это я и сам знаю.
   — Ну, я же говорил, все знают.
   — Я думал, в книгах много про войну написано. Правдиво — почему война, зачем? Как раньше было?
   — Так оно и написано, — Слепой тоже пнул камень, старясь отбросить его подальше, — только мне эти книжки Седой не дает читать.
   — А почему?
   — Говорит, рано мне еще знать, — Слепой пнул ногой еще один кусок бетона и тот с легким шорохом канул во тьму, — воду искать не рано, а знать рано!
   — Слепой, тебе, сколько лет-то?
   — Шестнадцать, — огрызнулся Слепой, — а что?
   — Какого рожна тебя послали за водой?
   — Да рисую я неплохо. Карту начертить могу. И написать, где воду нашли. Если в каком доме найдем записи — прочитаю. Может, там о воде есть. Помнишь, как в прошлом году Длинный и Очкарик старый дом нашли, а под ним пару цистерн? Если бы Очкарик не прочитал дневник, цистерны ни в жизнь бы не нашли.
   — Помню, — Ворон помолчал, — здорово это — уметь читать.
   — А ты не умеешь? — изумился Слепой.
   — Не умею. А чего ты удивляешься, из нашего Дома только Седой, Старик, Сыщик и Очкарик умеют читать. Ну, еще ты. Пять человек из полста.
   — Ну, я думал все следопыты умеют читать и карты составлять. Считать-то ты умеешь.
   — Не все, — Ворон снова споткнулся и тихо выругался, — считать-то все умеют, иначе запасы не рассчитаешь для похода. А карты чертит Сыщик. Мы ему рассказываем, а он чертит.
   — А на фиг он их чертит, если вы читать не умеете?
   — А он на них не пишет. Рисует значки, которые мы знаем.
   Ворон зацепился ногой за кусок железной трубы, брошенной здесь неизвестно кем, и с размаху упал на колени.
   — В душу твою собачью мать! — выругался следопыт, поднимаясь с колен — руки все расцарапал!
   — Чего ты спотыкаешься то все время? — Слепой протянул ему руку. Ворон с усмешкой взялся за хрупкую руку подростка своей мускулистой лапищей и встал.
   — Я в темноте плохо вижу, — Ворон подобрал с пола мешок и винтовку.
   — Это почему? — Слепой протянул следопыту оброненную им пачку патронов. — Мы же полжизни сидим в темноте под землей??
   — Я-то нет! Снаружи привыкаешь к солнцу, а потом под землей ничего не видишь.
   — Это как? — поразился Слепой.
   — Выйдем, увидишь, — Ворон тронул рукой коленку и зашипел от боли. Настроение его было безнадежно испорчено. Он повернулся к подростку спиной, давая понять, что разговор окончен, и молча зашагал вперед.
   Дальше они шли молча. Выход приближался, потянуло свежим воздухом — стало светлее, и тьму сменил полумрак. Стали видны все трещинки в бетонных стенах и пыльный пол, на котором было множество следов. Последние несколько шагов до входа Слепой проделал, прикрыв глаза ладонью — яркий, как ему казалось, свет вызвал неожиданный поток слез.
   — Ну, вот и кончилась наконец эта проклятая труба! — сказал Ворон, шагнув на пыльную землю.
   — Черт, ничего не вижу! сплошной свет! — пожаловался Слепой, хватаясь за рукав следопыта.
   — Это еще ерунда! Это братец, только утро. Вот днем будет действительно светло! — следопыт приставил руку козырьком ко лбу, всматриваясь в даль. — Я уже к свету привык, зато в темноте ни фига не вижу.
   Следопыт опустился на правое колено и стал поправлять свой сапог, пошитый из грубой кожи. Он уже выпрямлялся, когда сзади раздался низкий голос.
   — Куда это вы собрались?
   Слепой дернулся, оборачиваясь на голос, и задел Ворона.
   — Да воду искать, — следопыт медленно обернулся — за его спиной стоял мужик в темно зеленом комбинезоне. Он был на голову выше следопыта, и стандартная винтовка в его огромных лапах казалась игрушкой.
   — Привет, Ворон, — мужик опустил винтовку и протянул огромную ладонь следопыту.
   — Здорово. Ну что, Терра, все охраняешь? — следопыт аккуратно пожал руку охраннику.
   — Да вот, стою, — ухмыльнулся охранник, — что-то вы задержались, Рукастый и Птица час назад прошли. Вы вроде вместе собирались выйти.
   Ворон бросил укоризненный взгляд на спутника.
   — Да пацан со мной, пока его собрал в дорогу, час и прошел.
   — А, — протянул Терра, — ну лады. Счастливо вам, я пойду на третий холм, посмотрю, далеко ли Птица ушел.
   Он развернулся и медленно зашагал прочь от спутников.
   — Пока! — бросил Ворон в спину уходящему охраннику.
   — Чего это он? — Слепой недоуменно посмотрел вслед Терре, который легко ступал по выжженной земле.
   — Мы вчера ночью повздорили маленько, — смущенно бросил Ворон, — наверно, он все еще обижается. Не обращай внимания. Он всегда такой, когда сердится. Просто неохота ему со мной разговаривать, да надо — для порядка.
   Следопыт повернулся спиной к входу в убежище и окинул взглядом пустынный горизонт. Багровые тучи нависали над самыми холмами, казалось, еще чуть и небо коснется выжженной земли. Везде, куда мог только дотянуться человеческий взор, холмы были покрыты толстой коркой спекшейся земли. Эта корка была вся в трещинах, которые образовывали загадочный узор, бегущий вдаль. Ворон взглянул на небо — тучи были обманчивы — ни одна капля влаги не упала на иссушенную землю за предыдущий год. Говорят, где-то далеко на севере дожди шли каждый месяц, но Ворон не верил этому.
   — Эй, Слепой, правда, что на севере идут дожди?
   — Черт! — Слепой тер слезившиеся глаза, — да говорят, идут!
   Ворон скинул с плеча сумку и запустил в нее свою длинную руку. Через секунду он аккуратно вытащил на свет странную конструкцию.
   — На, возьми, — Ворон протянул подростку два закопченных стекла в квадратной деревянной оправе. К оправе была привязана длинная веревка.
   — Ух-ты, — восхитился Слепой, — как у Очкарика!
   — Это простые стекла, просто закопченные, — отозвался Ворон, — надень, полегче будет.
   Слепой напялил очки и стал обматывать длинную веревку вокруг бритой головы. На его еще худом лице, украшенном крючковатым носом, это устройство выглядело довольно смешно. Но следопыт даже не улыбнулся. Все, что приносит пользу в походе, — не смешно.
   — Вот еще, голову обмотай, — Ворон протянул подростку кусок ткани, который когда-то несомненно, имел белый цвет. Слепой накинул ткань на свой бритый череп и завязал кончики тряпки под подбородком.
   — Уже лучше, — изрек Ворон, накидывая такой же кусок ткани на свою голову. Его волосы уже отросли за время хождений по холмам почти на ладонь. Правда, каждый раз, когда он посещал убежище, Сыщик заставлял его бриться налысо, как и остальных обитателей Дома. Меньше волос — меньше проблем, говорил Сыщик, поглаживая свою лысую, как шар, голову. Он очень боялся паразитов в убежище. Считал, что они разносят всякую заразу, и был, безусловно, прав. Следопыт завязал концы импровизированного платка на затылке. В этот раз ему удалось ускользнуть от ножниц и бритвы — он пришел в убежище поздно ночю, и ушел рано утром. Времени на бритье не оставалось.
   Вторым куском он обвязал дуло винтовки и затвор, чтобы пыль не добралась до механизмов. Конечно, это не остановит пыль, но какая-никакая, а все ж защита.
   — Ну что, пошли? — Слепой поправил очки и вопросительно взглянул на следопыта.
   — Погоди! — Ворон раскрыл свою сумку и заглянул внутрь. — Что с собой взял?
   — Ну, воду взял, уголек, кусок бумаги, пару тонких шкур. Седой сказал, что еду в холмах ты сам найдешь. А еще он мне дал нож, — Слепой вынул из своей сумки полоску ржавого металла, грубо заточенную с двух сторон. Вместо рукоятки на этот нож были намотаны куски шкуры, пропитанные клеем.
   — Клей сам Седой варил, — похвастал Слепой, — из костей!
   — Ты бы лучше его за пояс заткнул, чтоб под рукой был, — ответил Ворон, презрительно взглянув на полоску ржавого метала. Его старый настоящий армейский нож, найденный в заброшенном городе, был заткнут за голенище сапога. Но об этом он не распространялся.
   — Все! — сказал Слепой, — куда пойдем?
   — Не знаю, чего тебе наплел Седой, но я получил от Сыщика приказ идти на юг, пока не кончится вода. Потом назад. На север пойдут Рукастый и Птица.
   — Это как же без воды назад? — испуганно взглянул на следопыта Слепой.
   — Ну, по дороге можно найти немного воды. Ладно, хватит болтать, пошли, а то скоро совсем жарко станет. — Ворон забросил сумку на плечо и решительно двинулся в холмы. Слепой пошел за ним, поправляя на ходу очки и стараясь не отставать. Потрескавшаяся земля рассыпалась под их сапогами, превращалась в пыль, которую тут же уносил ветер. Слепой оглянулся — черный провал запасного выхода темнел в ста шагах. К нему вела цепочка следов, но ветер постепенно стирал ее своей быстрой рукой.
   — Чего оглядываешься, — буркнул Ворон, — пути не будет.
   — Да вот, — Слепой отвернулся, — вроде уходим. Просто отошли от дома. Неромантично как то.
   — Романтик, — хмыкнул Ворон, — в детстве много сказок слушал! Идем себе и идем.
   Выжженные холмы вскоре заслонили черную кляксу туннеля. Солнце припекало все сильнее, одежды путешественников давно сменили свои цвета на грязно-серый цвет. Слепой уже пару раз думал приложиться к бурдюку с водой, но каждый раз останавливался. Не дело это, пить воду в получасе ходьбы от дома. Глаза страшно болели, жажда терзала горло, но Слепой старался этого не замечать. Он первый раз забрался так далеко от Дома и не хотел выглядеть хлюпиком в глазах следопыта. Через час ходьбы ему было уже на все наплевать, и на свой образ героя, и на важное задание, и на доверие Седого.
   Через два часа Слепой почувствовал, что ноги его подгибаются, он упал на колени и прохрипел:
   — Ворон, я не могу больше не могу!
   Следопыт медленно подошел к нему, подхватил под мышки и, легко приподняв, оттащил в тень ближайшего холма.
   — Я выдохся, — Слепой откинулся на спину и замер, наслаждаясь чувством полного покоя в натруженных ногах.
   — Ничего, — сказал Ворон и прилег рядом, — втянешься!
   — Да я, наверно, с этого места до вечера не сойду, — Слепой прикрыл глаза.
   — До вечера мы должны дойти до заброшенного Дома. Специальный такой дом. Наружный. Раньше там люди жили, до Войны. А потом стали строить настоящие Дома. Под землей, — Ворон аккуратно вынул из сумки кожаный мешок, наполненный водой, и сделал маленький глоток.
   — Знаю, — лениво отозвался Слепой, доставая свой бурдюк, — это называлось не Дома, а Города. Некоторые были очень большие. Во много раз больше, чем наше убежище.
   Сделав маленький глоток, Слепой просмоленной веревкой бережно завязал горлышко кожаного мешка и упрятал его в сумку.
   — Знаешь, Ворон, мне Седой говорил, что раньше, до войны, люди пили воды раза в три больше, чем сейчас.
   — Почему?
   — Ну, воды было много, вот они и пили. А потом воды стало мало, и люди потихоньку приспособились. Седой говорил, что с нашим обычным бурдюком в два литра человек и недели не протянул бы в пустыне.
   — Да ладно, — Ворон осмотрел свой бурдюк, взвесил его на руке, — неделю бы протянул.
   — Ну, не знаю, люди все разные, — Слепой откинулся на спину, — может, кто и протянул бы.
   — Поднимайся! — отозвался Ворон.
   — Да ты что, я еще не отдохнул!
   — Я пошел, а ты как хочешь, — Ворон легко поднялся на ноги и размеренно зашагал на юг. Слепой с тоской посмотрел ему вслед. Когда следопыт отошел на два десятка шагов, Слепой понял, что это не шутка (в чем он себя убеждал) и со стоном поднялся на ноги.