Александр Валентинович Амфитеатров. Полоцкое разоренье

Александр Валентинович Амфитеатров
Полоцкое разоренье
^{Драматическія сцены въ четырехъ дѣйствияхъ}

   ПОСВЯЩАЕТСЯ
   Марьѣ Николаевнѣ Ермоловой.

Отъ автора
^{(Къ первому изданію 1892 года)}

   Въ настоящемъ трудѣ своемъ авторъ руководствовался, по преимуществу, слѣдующими источниками: 1) Лѣтописный разсказъ, 2) Былины Владимірова круга, 3) Карамзинъ, Соловьевъ, Костомаровъ. 4) «Исторія Полоцка» Бѣляева, 5) «Изслѣдованія въ области русской исторіи» Василія Пассека, 6) «Илья Муромецъ и богатырство кіевское» Миллера, 7) «Женщина домонгольскаго періода» Добрякова, 8) «Семейныя власти y древнихъ славянъ и германцевъ» Шпилевскаго, 9) «Поэтическая воззрѣнія древнихъ славянъ на природу» Аѳанасьева, 10) Frithjoffssаge, 11) «Викинги» (Походы викинговъ) Стриннгольма, – а также и многими другими.
   Авторомъ преднамѣренно допущенъ незначительный анахронизмъ. Убіеніе Ярополка въ Роднѣ; изображено предшествующимъ сватовству Владиміра къ Рогнѣдѣ, тогда какъ дѣло было наоборотъ. Неточность въ нѣсколькихъ мѣсяцахъ, кажется, проступокъ не слишкомъ важный при передачѣ сюжета, многими признаваемаго за сказку.

Лица

Исполнители перваго представленія.

   Рогволодъ, князь полоцкій. – г. Левицкій.
   Рогнѣда, его дочь – M. H. Ермолова.
   Владимиръ^[1], князь кіевскій – К. Н. Рыбаковъ.
   Добрыня, его дядя – г. Падаринъ.
   Путята, его братимъ – г. Рыжовъ.
   Вышата, ближній бояринъ Владимира – г. Парамоновъ.
   1-й, 2-и и 3-й богатыри Владимировой дружины —
   Ингульфъ, варяжскій викингъ – А. И. Южинъ.
   Гаральдъ, дружинникъ Рогволода – А. И. Ѳедотовъ.
   1-й, 2-й и 3-й варяги изъ дружины Рогволода —
   1-й кривичъ – В. А. Макшеевъ.
   2-й кривичъ —
   Безъ рѣчей: Изяславъ, сынъ Владимира и Рогнѣды —
   Варяги, славяне-поляне и славяне-кривичи, богатыри, женщины Рогнѣды и др.
 
   Время дѣйствія около 980–986 гг. по Р. X., въ послѣдніе годы язычества на Руси. Между вторымъ и третьимъ дѣйствіемъ промежутокъ въ семь лѣтъ.
 
   Мѣсто дѣйствія: Полоцкъ, лѣсъ въ землѣ кривичей и село Гореничи подъ Кіевомъ.

Дѣйствіе I

Картина I

   Полоцкъ. Теремъ Рогволода. Гридница.
   Добрыня, Путята и Вышата съ малою славянскою дружиною.
   Добрыня.

 
Не жду добра отъ нашего посольства!
Идетъ y насъ плохое сватовство,
И, мнится, намъ безъ сраму не убраться
Изъ Полоцка.
 

   Пyтята.

 
Да, нареченный тесть
Медвѣдемъ смотритъ.
 

   Добрыня.

 
Говорилъ я князю:
Зачѣмъ тебѣ съ варягами вязаться?
Спесивъ и лютъ воинственный ихъ родъ.
 

   Пyтята.

 
Куда намъ до варяговъ! На варягахъ
Кольчатыя рубахи, сапоги
Чешуйкою желѣзною обиты,
У пояса булатный мечъ, въ рукахъ
Копье, что длинный шестъ отъ голубятни.
Варягъ идетъ, – земля дрожитъ; плыветъ
Днѣпръ плачется, береговыя села
Горятъ ярчѣе бабьяго свѣтца!
Варягу до всего на свѣтѣ дѣло:
Повсюду-то онъ хочетъ пановать,
Брать дани-пошлины, чинить расправу
И подъ стальной тяжелый свой сапогъ
Славянскую гнуть шею. Ну, а мы
Народъ простой и тихій, лыкомъ шиты
И въ лыко обуваемся, сохой
И бороной работаемъ охотнѣй,
Чѣмъ кладенцомъ-мечомъ, въ дѣла чужія
Соваться не привыкли: если насъ
Не трогаютъ, мы никого не тронемъ.
 

   Добрыня.

 
А тронуть насъ и недругу лихому
Не пожелаю. Смиренный нашъ народъ
Во гнѣвѣ – звѣрь. Не мало на варягахъ
Обидъ и кривды числитъ славянинъ:
Пусть берегутся переполнить чашу!
 

   Вышата.

 
Нѣтъ на Руси заступниковъ варягамъ:
Ихъ старый другъ и льстивецъ, Ярополкъ,
Въ гробу, а наше солнышко – Владимиръ^[2]
Славянскою дружиной окруженъ,
Славянскихъ чтитъ боговъ, славянскій свычай
Блюдетъ по старинѣ.
 

   Пyтята.

 
Одно не ладно —
Зачъмъ варяжку сватаетъ? Не слѣдъ.
 

   Добрыня.

 
Хитеръ племяшъ. На Полоцка твердыни,
Варяжскаго насильника оплотъ,
Давно онъ виды тайные имѣетъ.
Давно уже славянскій этотъ край
Ждетъ вырваться изъ рукъ иноплеменныхъ
И Кіеву поддаться. Стоитъ знакъ
Владимиру^[3] подать, и тьмою воевъ
Возстанутъ кривичи, и кровь польется.
Но добрый князь мечтаетъ сватовствомъ
Достичь того, что властенъ взять войною;
Желаетъ онъ, чтобы не мечъ, но бракъ
Связалъ его наследственно съ правами на
Рогволода хищнаго удѣлъ.
 

   Пyтята.

 
А если намъ, посламъ княжимъ, варяги
Покажутъ двери?
 

   Вышата.

 
Такъ и будетъ.
 

   Добрыня.

 
Что жъ?
Возьмемъ силомъ, чего не взяли честью.
 

   Вышата.

 
Сюда идутъ. Къ сторонкѣ станемъ, други!
 

   Удаляются, въ глубину терема. Ингульфъ и Гаральдъ входить, дружески бесѣдуя.
 
   Гаральдъ.

 
Напрасно ты покинуть насъ задумалъ.
 

   Ингульфъ.

 
Нельзя иначе. Викингу сидѣть
Безъ дѣла богатырскаго постыдно.
 

   Гаральдъ.

 
Наврядъ тебя отпустить Рогволодъ.
 

   Ингульфъ.

 
Холопъ ему я что ли?
 

   Гаральдъ.

 
Онъ нечаетъ
Души въ тебѣ, гдѣ посадить, не знаетъ,
И, кажется, никто другой, какъ ты,
Княжны Рогнѣды суженый.
 

   Ингульфъ.

 
Я сваталъ:
Согласенъ князь – Рогнѣда не согласна.
Она горда, какъ Фрея. Мало я
Имѣю, видишь, подвиговъ и славы,
Чтобы назвать ее женой; нельзя
Связать свое блистательное имя
Съ моимъ ей темнымъ именемъ. Короче:
Она меня не любить. Вотъ, Гаральдъ,
Причина, почему я уѣзжаю,
Зачѣмъ хочу попробовать свой мечъ
На витязяхъ славянскаго поморья.
 Рогнѣда хочетъ славы: я не старъ,
Не трусъ, – за славою не станетъ дѣло!
 

   Гаральдъ.

 
Останься. Руки мощныя твои
Нужнѣе много здѣсь, чѣмъ на Поморьѣ.
Не миновать намъ съ Кіевомъ войны
Изъ-за твоей красавицы, Рогнѣды.
 

   Ингульфъ.

 
Ужели ей въ замужество идти
За темнаго князька, рабыни сына,
Измѣною добывшаго престолъ?
И слышать о Владимирѣ^[4] не хочетъ
 Князь Рогволодъ. Неслыханная дерзость
Такое сватовство!
 

   Гаральдъ.

 
Что говорить!
Родня не въ почесть. Брать зарѣзалъ брата
И по его невѣсту шлетъ сватовъ!
Покойный Ярополкъ уже объявленъ
Былъ женихомъ Рогнѣды.
 

   Ингульфъ.

 
И княжна
Его любила? да?
 

   Гаральдъ.

 
Любить, не видѣвъ,
Нельзя, а полюбила бы навѣрно:
Покойникъ былъ могучій богатырь.
Я зналъ его. Съ воителемъ Свенельдомъ,
Опекуномъ его, мы свояки.
Свенельдъ вскормилъ въ немъ истаго нормана, —
Онъ сапоговъ желѣзныхъ не мѣнялъ
На лыковые лапти!
 

   Ингульфъ.

 
Удивляетъ
Меня Владимиръ^[5]: прямо на отказъ
Самъ просится!
 

   Гаральдъ.

 
А, можетъ быть, отказа
И надобно ему. Напасть на Полоцкъ
Нельзя же безъ предлога. Онъ стоить
Съ дружиною y самой нашей грани,
И шлетъ сватовъ! Еще ли не насмѣшка,
Еще ли не желаетъ онъ войны?
Боюсь, Ингульфъ, что выпряли намъ
Норны недобрую судьбу. Славянскій князь,
Играя съ нами, взялъ впередъ все кости,
И, можетъ быть, послѣдніе часы
Теперь надъ нами носятся…
 

   (Рога за сценой).
   Ингульфъ.

 
Самъ конунгъ.
 

   Входить Рогволодъ съ дружиною.
 
   Рогволодъ (становится на княжее мѣсто).

 
Пусть подойдутъ славянскіе послы!
 

   Добрыня, Путята, Вышита выступаютъ впередъ и кланяются.

 
Что скажете?
 

   Добрыня.

 
Пора намъ, господине,
Увидѣть очи князя своего.
 

   Рогволодъ.

 
Я не держу васъ. Добрый путь!
 

   Добрыня.

 
Отвѣта
Ты не далъ намъ.
 

   Рогволодъ.

 
Мы порѣшимъ съ гридьбой.
Сейчасъ же это дѣло.
 

   Добрыня.

 
Какъ съ гридьбой?
Семейное-то дѣло?
 

   Рогволодъ.

 
Не скрываю
Я ничего отъ витязей моихъ.
Съ ихъ множествомъ живу одной душою.
 

   Варяжская дружина.

 
Да здравствуетъ могучій Рогволодъ!
 

   Добрыня.

 
Чудно мнѣ, князь… Обычай нашъ славянскій…
 

   Рогволодъ.

 
Обычай вашъ славянскій? Я норманъ,
Обычаевъ не вѣдаю славянскихъ
И не желаю вѣдать ихъ.
Своихъ мнѣ за глаза довольно.
 

   Пyтята.(тихо).

 
Что жъ, Добрыня?
Серчаетъ князь, – чего еще намъ ждать?
Ужъ обругалъ: пожалуй, драться станетъ?
 

   Рогволодъ.

 
Что хочешь, здѣсь открыто возвѣсти,
Да только пояснѣй и покороче.
 

   Добрыня.

 
Инъ, хорошо. И впрямь: въ чужую хату
Не слѣдъ свои порядки приносить.
Не обезсудь! я думалъ, что и Полоцкъ
По старому обычаю живетъ,
Какъ боги человѣку указали,
Какъ мы живемъ и какъ живетъ весь свѣтъ.
У насъ не горделивою насмѣшкой
Хозяева привѣтствуютъ гостей,
А честью-честь, поклономъ, хлѣбомъ-солью.
Стыдимся мы на гостевы уста
Цѣпь надѣвать, какъ на губу медвѣжью.
У васъ порядки новые. Ништо!
По-новому заговоримъ и сами.
Варяжскій князь! вотъ сказъ тебѣ простой:
Владимиръ^[6], свѣтлый Кіева властитель
И выборный новогородскій князь,
Тебѣ, варягу, кланяется низко
И дочь твою, прекрасную Рогнѣду,
Себѣ въ супруги проситъ y тебя.
 

   Движеніе между варягами.
 
   Рогволодъ.

 
Большую честь мнѣ дѣлаетъ Владимиръ^[7],
Такую честь, что и не знаю я,
Въ какихъ словахъ сказать ему спасибо!
Подумать лишь, что Полоцка княжну,
Праправнуку великаго Радбрада,
Оденову наслѣдницу, возьметъ
Въ свой теремъ… кто же? – ключницы Малуши
Откуда-то пригулянный сынокъ!
 

   Хохотъ среди варяжской дружины. Движеніе между славянами.
 
   Вышата.

 
Князь! рѣчь твою намъ слушать непригоже.
 

   Пyтята.

 
Уйми его, Добрыня.
 

   Добрыня.

 
Погоди.
 

   Рогволодъ.

 
Пускай сама прекрасная невѣста
Васъ, дорогихъ сватовъ, благодаритъ.
 

   Даетъ знакъ. Въ глубинѣ гридни открывается дверь Рогнѣда, въ пышномъ наряда, окруженная прислужницами, появляется на лѣстницѣ, ведущей изъ гридницы въ свѣтлицу терема.

 
Ты слышала, Рогнѣда?
 

   Рогнѣда.

 
И отвѣчу.
 

   (Посламъ).

 
Ступайте вы, непрошенные гости,
Въ свой теплый Кіевъ, родину людей
Съ оленьей жидкой кровью въ слабомъ тѣлѣ
И заячьей ничтожною душой!
Придете, – своему скажите князю:
 Рогнѣда земно бьетъ тебѣ челомъ
На памяти княжой твоей и ласкѣ
И рада-бъ замужъ… да одна бѣда:
Боится, какъ-бы Ярополкъ покойный,
Ея женихъ, а твой любимый братъ,
Не всталъ изъ гроба призракомъ кровавымъ,
Чтобъ гостемъ сѣсть на свадебномъ пиру
Убійцы своего. Бѣда другая:
Слыхала я, что на славянскихъ свадьбахъ
Цѣлуетъ молодая, какъ раба,
Десницу повелителя-супруга
И съ ногъ его снимаетъ сапоги.
Такъ пусть ужъ разувальщицу другую
Поищетъ князь, межъ дѣвъ своей страны,
Къ мужскому надругательству привычныхъ,
А Полоцка свободная княжна
Не для того на свѣтъ родилась бѣлый,
Чтобы разуть рожденнаго рабой!
 

   Дверь затворяется. Варяги стучатъ оружіемъ со смѣхомъ и насмѣшливыми криками.
 
   Ваpяги.

 
Да здравствуетъ прекрасная Рогнѣда!
Да здравствуетъ могучій Рогволодъ!
 

   Пyтята.

 
Ай, дѣвушка! языкъ твой ножъ каленый,
А слово – подколодная змѣя:
Шипитъ, льетъ ядъ и въ сердце на смерть жалитъ!
Красива ты, но злости y тебя
Въ душѣ, пожалуй, много больше будетъ,
Чѣмъ красоты въ лицѣ.
 

   Ингульфъ.

 
Презренный рабъ!
Языкъ твой слишкомъ дерзокъ. Ты ли смѣешь,
Червякъ слѣпой, на солнце клеветать?
 

   Пyтята.

 
Не знаю, молодецъ, кто ты. Путята-жъ
Ничьимъ рабомъ и не былъ и не будетъ; —
Остерегись, Ингульфъ. Когда бы не посломъ
Стоялъ ты передъ княземъ Рогволодомъ,
Я на твою отвѣтствовалъ бы брань,
Не языкомъ – мечомъ своимъ……
 

   Рогволодъ.

 
Довольно!
Не потерплю я ссоры въ терему.
Молчи, Ингульфъ, и вы, послы, молчите!
 

   (Добрынѣ).

 
Вы слышали? чего же вамъ еще?
Иль мудрено отвѣтила Рогнѣда?
Такъ я вамъ растолкую…..
 

   Добрыня.

 
Нѣтъ, спасибо
На милости! Ты гнать насъ погоди.
Уйдемъ и сами, дай лишь молвить слово.
 

   (Торжественно).

 
 Князь Рогволодъ неправдой завладѣлъ
Ты Полоцкомъ. Не вѣча приговоромъ
Основано твое княжое право,
Не завѣщаньемъ предковъ, а лихимъ
Разбойничьимъ набѣгомъ дикой шайки
Свирѣпыхъ бездомовниковъ-бродягъ.
 Князь Кіева, пресвѣтлый нашъ Владимиръ^[8]
На Полоцкую землю предъявляетъ.
Отъ Рюрика пріятыя права.
Давно стоитъ съ безчисленною ратью
Онъ на границѣ Полоцкой земли,
И къ миру и къ войнѣ равно готовый,
И вѣсти ждетъ отъ насъ, своихъ пословъ.
Ты оскорбилъ жестоко насъ. О мирѣ
Не можетъ быть и рѣчи.
 

   (Обнажаетъ мечъ).

 
Острый мечъ,
Таинственно жрецами освященный
На кіевскомъ Перуновомъ холмѣ;
Я предъ гридьбой твоею повергаю,
Какъ грозный зовъ борьбы на жизнь и смерть.
 

   Бросаетъ мечъ къ ногамъ Рогволода.
 
   Рогволодъ.

 
Вотъ эта рѣчь тебѣ пристала больше,
Чѣмъ сватовство. Я принимаю вызовъ.
 

   Отрокъ подаешь Рогволоду мечъ Добрыни.

 
Война – такъ быть войнѣ!
 

   Взмахиваетъ мечомъ.
 
   Ваpяги (стучать оружіемъ).

 
Война! Война!
 

   Рогволодъ.

 
Послы, храня законъ гостепріимства,
На двое сутокъ коннаго пути
Дарю я жизни вашей безопасность.
Но горе вамъ, когда на трети день
Заря васъ въ краѣ Полоцкомъ застанетъ!
 

   Уходитъ со всей своей гридьбой, при восторженныхъ крикахъ варяжскихъ воиновъ.
 
   Пyтята.

 
Небось! Не засидимся. Чтобъ тебя,
Съ разбойничьимъ твоимъ гостепріимствомъ,
Въ своемъ аду такъ Гела приняла!
Она ничѣмъ не хуже хлебосолка
 

   Гаральдъ и Ижульфъ возвращаются.
 
   Гаральдъ.

 
Послы! васъ ждутъ осѣдланные кони,
Мнѣ поручилъ достойный Рогволодъ
Васъ на лѣсную вывести опушку.
 

   Ингульфъ (Путятгь).

 
Прощай, посолъ! на полѣ боевомъ
Мы свидимся съ тобой. И для Валгаллы
Одинъ изъ насъ желанный, скорый гость.
 

   Пyтята.

 
Прощай, варягъ! Ты y меня узнаешь
Ужо, какъ обзывать меня рабомъ!
Когда твою желѣзную рубаху
И цареградскій кованый шеломъ
Не прошибу мечомъ – возьму дубину:
Держись, варягъ! какъ снопъ измолочу!
 

   Путята, Добрыми и Вышата удаляются въ сопровожденіи Гаральда.
   Славянская дружина слѣдуетъ за ними. Ингульфъ уходитъ въ противоположную сторону, во внутренніе покои Рогволода.

Картина II

   Дремучій лѣсъ въ землѣ кривичей. Посѣка и хуторъ. За деревьями видны шалаши Владимировой^[9] рати. Владимиръ съ несколькими кривичами сидитъ на срубленномъ деревѣ.
 
   Владимиръ.

 
Такъ все въ лѣсу живете?
 

   1-й кривичъ.

 
Искони.
Вонъ хуторъ нашъ.
 

   Владимиръ.

 
Темно y васъ въ дубравѣ…
Угрюмый лѣсъ… Недолго заскучать
Въ зеленомъ вашемъ царствѣ…
 

   1-й кривичъ.

 
Мы привыкли.
Здѣсь тихій лѣсъ. Коль буря налетитъ
И на опушкѣ дубы поломаетъ,
У насъ вершинки только пошумятъ.
Какъ въ омутѣ живемъ. Гостей не часто
Приходится видать намъ. Въ нашу глушь
Ни осенью, ни красною весною
Доступы нѣту. Полая вода
Стоитъ по рвамъ и балкамъ, грузнутъ долы.
Повсюду грязь, да топь, дрожитъ земля.
Зимой, что стѣны, выростутъ сугробы,
Опять къ намъ ни проѣхать, ни пройти.
Засыплетъ насъ въ землянкахъ; какъ медвѣди
Въ берлогахъ спимъ до солнцеповорота,
Да слушаемъ, какъ сѣверякъ-морозъ,
Зимы-колдуньи грозный воевода,
Въ лѣсу гуляетъ, свищетъ и стучитъ
По соснамъ ледяной своей дубинкой,
Съ лѣсовикомъ воюя…
 

   Владимиръ.

 
А звѣрье
Не забижаетъ васъ?
 

   1-й кривичъ.

 
Бѣда! рогатинъ
Не напасемся. Силенъ тутъ медвѣдь,
Перуновъ звѣрь, лѣсной чащи хозяинъ,
А волку-сиромахѣ, кошкѣ, рыси
Богатырямъ-дружинникамъ его
И счета нѣтъ! Скотины не заводимъ
Изъ-за звѣрья: гдѣ намъ ее стеречь!
 

   Владимиръ.

 
Пушной мѣною кормитесь?
 

   1-й кривичъ.

 
Да. Лѣтомъ
Мы рубимъ лѣсъ и путики кладемъ.
Въ ту пору наѣзжаютъ къ намъ варяги
Изъ Полоцка и дани съ насъ берутъ
Бобрами да лисицей чернобурой.
И торгъ ведутъ: домашній обиходъ,
Хлѣбъ, соль, боговъ, наряды бабьи, луки,
Рогатины, червленые щиты
Привозятъ къ намъ; а мы куницу, бѣлку
Даемъ въ замѣнъ. Варягъ уйдетъ – ятвягъ
Надвинется и тоже спросить дани.
За нимъ придетъ свирѣпая Литва,
И ей дадимъ.
 

   Владимиръ.

 
Кому же, горемыки,
Подвластны вы?
 

   1-й кривичъ.

 
Подвластны никому —
А платимъ дани.
 

   Владимиръ.

 
Да кому?
 

   1-й кривичъ.

 
Кто спросить
И кто сильнѣе насъ.
Беретъ съ насъ Полоцкъ,
Берутъ ятвяги, тоже и Литва.
Вотъ ты пришелъ къ намъ съ многою дружиной:
Прикажешь дань – заплатимъ и тебѣ.
 

   Владимиръ.

 
Отнынѣ такъ не будетъ. Васъ возьму я,
Безсчастные, подъ княжескую руку
И подъ защиту крѣпкую свою.
Мнѣ одному и данью, и покорствомъ
Обязаны вы будете. Бѣда —
Тому, кто васъ осмѣлится обидѣть.
Я дамъ вамъ копья, воеводу, рать:
Съ ятвяговъ и варяговъ вашихъ сами
Возьмете дань; лишь стоить захотѣть…
 

   Рогъ за сценою. Владимиръ быстро встаетъ съ мѣста. Входятъ Добрыня, Путята, Вышата съ другими.
 
   Добрыня.

 
Челомъ бьемъ князю-солнышку!
 

   Владимиръ.

 
Здорово,
Хоробрая дружина! здравствуй, дядя!
Изъ Полоцка богатаго въ лѣса
Что принесли хорошаго?
 

   Добрыня.

 
Немного,
Надежа-князь! Вернулись мы съ отказомъ
По горло срамомъ сытые.
 

   Владимиръ (послѣ нѣкотораго молчанія).

 
Я ждалъ,
Что будетъ такъ. Тѣмъ лучше. Оскорбленьемъ
 Князь Рогволодъ мнѣ руки развязалъ.
За мною въ ставку, Вышата и дядя!
А ты, Путята, милый побратимъ
И сверстникъ мой, сбери гремящимъ рогомъ
Мою дружину, стягъ мой подыми
И возвести, что на враждебный Полоцкъ
Мы выступаемъ нынѣ же въ ночи.
 

   Уходитъ съ Вышитою и Добрыней. Путята взлѣзаетъ на пень и троекратно трубитъ въ рогъ. Отовсюду сходятся къ нему богатыри простые воины и славяне-кривичи.
 
   Пyтята.

 
Внимайте мнѣ, богатыри и вой!
 Владимиръ-князь зоветъ васъ воевать
Богатый Полоцкъ, городъ Рогволода,
Обидчика-злодея своего.
Потешьте князя, молодцы!
Кто любитъ Владимира,
Ѣстъ хлѣбъ его и соль,
Вооружись, сбери свою худобу,
И будь готовъ въ немедленный походъ.
 

   Трубитъ, слѣзаетъ со пня и садится на землю. Его окружаетъ кучка богатырей и кривичей.
 
   1-й богатырь.

 
Давно пора. А то въ лѣсныхъ трущобахъ
Погнили мы, что пни безъ корчевы.
 

   2-й богатырь.

 
Не ближній путь на Полоцкъ. По болотамъ,
Пожалуй, и въ недѣлю не дойти.
 

   Пyтята.

 
Пути лѣсные, русла и овраги
Мни вѣдомы: не даромъ я Путята!
Такою васъ дорогой поведу,
Что узрите вы Полоцкій дѣтинецъ
Скорѣй, чѣмъ три румяныя зари
Улыбкой солнце встрѣтятъ и проводятъ.
 

   3-й богатырь.

 
Варяговъ много. Воины они
Могучіе. Ихъ одолѣть не шутка.
Подъ Полоцкомъ не одному изъ насъ
Сложить свою головушку придется.
 

   Пyтята.

 
А ты не каркай ворономъ!
 

   1-й богатырь.

 
Навѣрно
И кривичи пристанутъ къ намъ.
На бой охочи ихъ ребята молодые…
 

   2-й богатырь.

 
И старики ништо.
 

   Пyтята.

 
Какъ снѣжный комъ,
Катящійся съ горы, расти и пухнуть
Княжая будетъ рать. По хуторамъ,
Погостамъ, завалящимъ деревушкамъ,
Что, какъ барсучьи норы, здѣсь въ лѣсахъ
Отъ взора человѣчьяго таятся,
Давнымъ давно гуляетъ недовольство.
Варяги всѣмъ противны. Кривичи
Соскучились по Палтесову вѣку,
По вольностей старинныхъ временамъ.
 

   1-й кривичъ.

 
Скучаемъ… точно… Новгородъ Великій
Прислалъ въ нашъ край своихъ переселенцевъ,
Могучихъ, грозныхъ оныхъ полочанъ.
Мы приняли ихъ дружески. Намъ боги
И семьи стали общіе. Мы рѣчью
Одною говорили, на войну
Ходили вмѣстѣ. Крѣпкою защитой
Намъ былъ союзъ нашъ братскій. Ливь и Корсь,
Летигола, Литва, варяги сами
Боялись насъ, грабительской рукой
Не шарили по нашему угодью.
Мы жили жирно. Налетѣлъ варягъ
Все помутилъ.
 

   1-й богатырь.

 
Ты съ нами, значить, старче?
 

   1-й кривичъ.

 
И самъ пойду и роду своему
Велю идти; молодшихъ лишь оставлю
На хуторѣ стеречь ребятъ и бабъ.
 

   Владимиръ, Добрыня и Вышата выходятъ изъ-за деревьевъ.
 
   2-й богатырь.

 
А вотъ и князь!