Андрей Платонов
Дед-солдат
Дед долго жил на свете и так привык жить, что забыл о смерти и никогда не собирался помирать. Все его дети и родные давно померли, остался один последний внук, девятилетний сирота Алеша.
– Дедушка, ты живешь? – спрашивал Алеша и смотрел на деда с удивлением, точно он не был уверен, что все это есть взаправду – и он сам и дед.
– Живу, – медленно говорил дед. – Жить, Алеша, сроду не отвыкнешь. Да мне жалиться не на что, – только смерть, должно быть, просчитала меня: всех до малости сосчитала, а на меня одного ошиблась. Я мимо счета прошел, так и остался теперь жить навеки, вам, малолетним, на помощь...
Алеша глядел на деда, старого, согнутого, волосатого, но живого; у деда уж и волосы на голове и в бороде из белых стали бурыми, и глаза его были пустого цвета, как вода, а он все жил.
– И я живу, – задумчиво произносил Алеша. – Давай обед готовить, а то есть пора. Ты ведь жил долго, ты ел много, а я мало.
Дед со внуком жили в курене на большом колхозном огороде. Дед сторожил овощи, ухаживал за рассадой, следил за погодой, измерял и записывал, сколько было дождя и вёдра, а внук был при нем и учился у деда жизни и работе.
Наевшись кулешу с луком и салом, дед, как обыкновенно, положил еще к себе в карман штанов краюшку хлеба в запас и пошел с Алешей на пруд, куда спускалась огородная земля.
– Пойдем, мне надобно тело плотины поглядеть, – говорил дед, и они шли к плотине. Плотину эту из глины и земли сложила полвека назад крестьянская артель, в которой работал еще отец деда и сам дед. Плотина стояла в сохранности до сей поры; она переживала и великие ливни и нагорные потоки вешних вод, но бури ее не развеяли и воды не размыли, потому что плотину строили умелые крестьянские руки, привыкшие к земле и любящие ее.
Дед и Алеша остановились на гребне плотины, над лоном смирной воды, в которой отражалось сейчас летнее теплое небо вместе с плывущими по небу облаками и пролетающими птицами.
Дед медленно осмотрел всю природу по всей округе и вздохнул:
– Привык я тут.
– А зачем ты привык? – спросил его Алеша.
Дед помолчал немного.
– Жить привык... Ишь ты, как у нас тут. Сверху небо – внизу земля, а мы, стало быть, в промежутке – и там и тут.
Алеша присел на корточки у самого уреза воды, доходившей почти до гребня плотины; недавно прошли густые сытые дожди, и пруд наполнился доверху. В синей глубине озера росла подводная трава, и ослабевшее в воде, тихое солнце, как луна, освещало там неподвижные стебли темных и худых былинок.
– Ей там скучно живется, – решил Алеша о подводной траве.
Он вспомнил, что все живущее под водой называется подводным царством. Об этом он слышал, как читали вслух из книги в избе-читальне. И Алеша решил стать самым главным в подводном царстве ихнего пруда и считать все это царство своим, чтобы всем былинкам в воде и каждому, кто там живет и шевелится, не было больше скучно.
– Я теперь буду главный у вас, – сказал Алеша вслух над водой. – Вы подводное царство, а я у вас председатель сельсовета. Потом я вырасту, заработаю трудодни и куплю велосипед...
Председатель сельсовета в Алешиной деревне имел велосипед, он крутил его ногами в брезентовых сапогах и ездил, куда надо по делам. Алеша тоже подумал, что ему нужно иметь велосипед, чтобы ездить по делам подводных рыб, былинок и пауков, а то без него им плохо будет.
Затем дед позвал Алешу к себе, и они сели вдвоем на сухом откосе плотины, откуда далеко были видны небо, земля и вся природа.
– Что там? – спросил дед, задремавший на земле после кулеша.
– Ничего нету, – сказал Алеша. – На небе белое облако, на земле сидит один воробей; он, должно быть, тоже старичок.
– Пусть так будет, – произнес дед. – Я думал – там другое что... У нас в турецкую кампанию знаешь что было...
Дед засопел и уснул, а потом вдруг сказал среди сна:
– У нас в турецкую кампанию, стою я однова на посту...
Дед умолк, он теперь спал. Алеша согнал муху с его лица и спросил у деда:
– Турецкая... Ты всегда говоришь – турецкая. Какая теперь турецкая?
– Дедушка, ты живешь? – спрашивал Алеша и смотрел на деда с удивлением, точно он не был уверен, что все это есть взаправду – и он сам и дед.
– Живу, – медленно говорил дед. – Жить, Алеша, сроду не отвыкнешь. Да мне жалиться не на что, – только смерть, должно быть, просчитала меня: всех до малости сосчитала, а на меня одного ошиблась. Я мимо счета прошел, так и остался теперь жить навеки, вам, малолетним, на помощь...
Алеша глядел на деда, старого, согнутого, волосатого, но живого; у деда уж и волосы на голове и в бороде из белых стали бурыми, и глаза его были пустого цвета, как вода, а он все жил.
– И я живу, – задумчиво произносил Алеша. – Давай обед готовить, а то есть пора. Ты ведь жил долго, ты ел много, а я мало.
Дед со внуком жили в курене на большом колхозном огороде. Дед сторожил овощи, ухаживал за рассадой, следил за погодой, измерял и записывал, сколько было дождя и вёдра, а внук был при нем и учился у деда жизни и работе.
Наевшись кулешу с луком и салом, дед, как обыкновенно, положил еще к себе в карман штанов краюшку хлеба в запас и пошел с Алешей на пруд, куда спускалась огородная земля.
– Пойдем, мне надобно тело плотины поглядеть, – говорил дед, и они шли к плотине. Плотину эту из глины и земли сложила полвека назад крестьянская артель, в которой работал еще отец деда и сам дед. Плотина стояла в сохранности до сей поры; она переживала и великие ливни и нагорные потоки вешних вод, но бури ее не развеяли и воды не размыли, потому что плотину строили умелые крестьянские руки, привыкшие к земле и любящие ее.
Дед и Алеша остановились на гребне плотины, над лоном смирной воды, в которой отражалось сейчас летнее теплое небо вместе с плывущими по небу облаками и пролетающими птицами.
Дед медленно осмотрел всю природу по всей округе и вздохнул:
– Привык я тут.
– А зачем ты привык? – спросил его Алеша.
Дед помолчал немного.
– Жить привык... Ишь ты, как у нас тут. Сверху небо – внизу земля, а мы, стало быть, в промежутке – и там и тут.
Алеша присел на корточки у самого уреза воды, доходившей почти до гребня плотины; недавно прошли густые сытые дожди, и пруд наполнился доверху. В синей глубине озера росла подводная трава, и ослабевшее в воде, тихое солнце, как луна, освещало там неподвижные стебли темных и худых былинок.
– Ей там скучно живется, – решил Алеша о подводной траве.
Он вспомнил, что все живущее под водой называется подводным царством. Об этом он слышал, как читали вслух из книги в избе-читальне. И Алеша решил стать самым главным в подводном царстве ихнего пруда и считать все это царство своим, чтобы всем былинкам в воде и каждому, кто там живет и шевелится, не было больше скучно.
– Я теперь буду главный у вас, – сказал Алеша вслух над водой. – Вы подводное царство, а я у вас председатель сельсовета. Потом я вырасту, заработаю трудодни и куплю велосипед...
Председатель сельсовета в Алешиной деревне имел велосипед, он крутил его ногами в брезентовых сапогах и ездил, куда надо по делам. Алеша тоже подумал, что ему нужно иметь велосипед, чтобы ездить по делам подводных рыб, былинок и пауков, а то без него им плохо будет.
Затем дед позвал Алешу к себе, и они сели вдвоем на сухом откосе плотины, откуда далеко были видны небо, земля и вся природа.
– Что там? – спросил дед, задремавший на земле после кулеша.
– Ничего нету, – сказал Алеша. – На небе белое облако, на земле сидит один воробей; он, должно быть, тоже старичок.
– Пусть так будет, – произнес дед. – Я думал – там другое что... У нас в турецкую кампанию знаешь что было...
Дед засопел и уснул, а потом вдруг сказал среди сна:
– У нас в турецкую кампанию, стою я однова на посту...
Дед умолк, он теперь спал. Алеша согнал муху с его лица и спросил у деда:
– Турецкая... Ты всегда говоришь – турецкая. Какая теперь турецкая?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента