Ясен Антов
Случай из жизни Бориса Витанова
Собака, выскочившая из-за сеновала и с визгливым лаем бросившаяся к «мерседесу», была вислозадой, кривоногой, с маленькой безобразной головой, вся покрытая густой, свалявшейся шерстью — со спокойной совестью можно сказать, что никаких признаков благородных кровей и чистой породы в ней не просматривалось. Несмотря на это, ее хозяин Борис Витанов, опекун поселковой школы, в прошлом году ездил аж в Хасково, чтобы забрать своего Мути. Мути исчез в мае, и лишь в конце сентября охотники, бродившие по местным горам, сообщили, что видели Мути где-то в окрестностях Хасково, и подробно описали неповторимую внешность пса. Борис Витанов рычал от ярости, слушая охотников, время от времени прерывая их рассказ восклицанием:
«Ах, так их и раз-этак, я их всех поубиваю!» В первый же понедельник он оседлал последнюю оставшуюся в поселке кобылу и спустился в село, приютившееся в подножии горы, оставил кобылу во дворе своего зятя, сел на автобус, потом пересел на поезд и так добрался до Хасково Дней через двадцать он вернулся домой, исхудавший, с ввалившимися от недосыпания глазами, заросший густой щетиной, но весь его вид излучал торжество победителя, он воинственно насвистывал старый пехотинский марш. Мы говорим старый, потому что Борис Витанов служил в армии еще в те времена, когда его зять — полковник, проживающий в Софии, еще не явился на этот свет. В ногу с Борисом Витановым вышагивал Мути. В отличие от своего хозяина, он выглядел чудесно — откормленный, с расчесанной шерстью и желтым кожаным ошейником на шее. Вечером того же дня у Пенева, содержателя корчмы, которую давно собирались закрыть ввиду отсутствия какого-либо оборота, поскольку все посетители заведения приносили выпивку из дому, однако главным образом благодаря заступничеству Бориса Витанова ее все же не закрыли, так вот в тот вечер у Пенева…
Здесь, по всякой вероятности, следует сделать небольшое отступление, дабы пояснить некоторые особенности поселкового быта.
Когда— то, причем довольно давно, поселок возник на трех холмах гряды Верила, связывающей Витошу с горным массивом Рила. Как вы знаете из учебника по географии, слово «верила» означает «безводное место». Окрестности поселения славились обилием лесных орехов, диких слив, зарослями чертополоха, были там еще луга, картофельные грядки, долины и овраги, водились голосистые петухи, лисицы, баловали два медведя, разорявшие пчелиные ульи, для полной картины следует прибавить сюда двадцать загонов для овец и самих овец, коров, ослов, собак, диких свиней, двух странствующих из села в село попов и еще много всякой всячины И вот этот именно поселок был объявлен бесперспективным. Если быть уж совсем точным, то селение само провозгласило себя бесперспективным, так как все лица мужского и женского пола, умеющие читать и писать и выказавшие желание познакомиться с городской жизнью, покинули его и стали официантами и официантками, железнодорожными работниками, заведующими складами и милиционерами. На старом месте остались лишь ветхие старики и старухи, глубоко пустившие корни в землю треххолмия, да их несмышленые внуки, которых не удалось устроить в городские детские сады. Посему Борису Витано-ву пришлось стать собственником -именно так! — школы, сколь дико это ни звучало в годы упорной борьбы за ликвидацию частной собственности, то есть собственником священно! о храма знаний в системе народною просвещения.
Дело в том, что детей всех возрастов в поселке осталось всего на один, да и то не полный, класс. Поэтому власти решили обойтись и всего одним учителем, дав ему в помощницы двух старшеклассниц, которые вскоре благополучно перекочевали в бюро «Балкантуриста» Старое здание школы, возведенное сразу же после ухода турок в направлении Босфора, уже разрушилось и сейчас стояло, продуваемое всеми ветрами, служа убежищем для ужей и сов Так что оставшейся в селе детворе пришлось ютиться в одной из комнат дома Бориса Витанова.
Борис Витанов сразу стал человеком известным не только среди односельчан, но даже в районе. Он подкармливал проголодавшихся ребятишек, в плохую погоду развозил их на кобыле по домам, а когда старенький учитель отсутствовал, брал на себя его обязанности и учил уму-разуму любознательных питомцев. Педагогическая деятельность Бориса Витанова заслуживает особого разговора, сейчас же только отметим, что и ребятишки, и старики были довольны человеком, совместившим в одном лице должности воспитателя, заведующего столовой, начальника транспортного отдела и даже преподавателя, разъясняющего суть самых сложных материй. Дело в том, что Борис Витанов рассказывал ученикам не о реке Амазонке, а о Диканской речушке, о дождях и влаге, об окрестном рельефе, о турках и снегирях, о партизанах и создании трудовых кооперативных земледельческих хозяйств, о том, как варить кристально чистую, без осадка, ракию, о далеких трубах завода, сооруженного в долине, о траве «трине», которой овцы отдают предпочтение именно в июне. Обо всем этом он повествовал детям со знанием дела, а тем занятия были в охоту. Уставая, учитель переводил дух и говорил: «Ну-ка, Митяй, принеси мне бутыль, а то что-то в горле пересохло!» Митко приносил бутыль из-под минеральной воды, наполненную сливовой ракией, Борис Витанов, причмокивая, делал пару глотков и объявлял об окончании учебного дня.
Ребятишки с гиканьем выбегали во двор и устраивались на завалинке, а Борис Витанов, свистнув своему Мути — раз длинно и раз коротко, — перебрасывал через плечо ружье и отправлялся охотиться на диких кабанов.
Вот мы и вернулись к отличавшейся совершенно невероятной внешностью собаке по кличке Мути, украденной неизвестными злоумышленниками и отвезенной аж в Хасково. Это был тот самый известный во всей Юго-Западной Болгарии Мути, который мог сам посреди бела дня заманить к дому хозяина дикого кабана. Тайной остается, как он его выслеживал и заставлял сниматься с лежки, как ему удавалось обвести вокруг пальца или точнее вокруг когтя это хитрющее и коварнейшее животное и настолько заморочить тому голову, что бедный зверь совершенно переставал ориентироваться в пространстве и понимать, где юг, а где север и каким образом он оказался у порога дома Бориса Витанова, которому оставалось лишь снять со стены ружье и уложить несчастного наповал одним выстрелом. Да-да, одним выстрелом, потому что он, как и Мути, в любом деле бил наверняка.
Даже когда встал вопрос о закрытии корчмы Пенева из-за отсутствия оборота и Борис Витанов изрек: «Пенев останется!», — Пенев действительно остался. Инспектор доложил районным властям, что на защиту Пенева встал сам Борис Витанов, и те лишь развели руками.
А сейчас пришла пора рассказать о приключениях Мути и о том, как Борис Витанов разыскивал своего любимца по всему Хасковскому краю. Ходил он по дворам и насвистывал свой сигнал, ходил и насвистывал, пока наконец за одними воротами не раздался знакомый лай. «Ты ли это, голубок мой ненаглядный?» — шепотом спросил хозяин. «Конечно, это я, как я рад, что ты наконец пришел за мной», -так же тихо отозвался пес. Если кто-то спросит нас, возможно ли такое, чтобы пес разговаривал с человеком, то мы с полной уверенностью заявим, что для Бориса Витанова и его пса Мути это было совершенно естественно. Так вот, когда Борис Витанов услышал знакомый отзыв, он пинком распахнул ворота, и на испуганный писк выбежавшей хозяйки: «Караул! Люди, зовите милицию!», — грозно ответил; «Милицию? Вот-вот, именно милиция нам и нужна!» — и домовладелица тут же сникла. Борис Витанов отвязал пса, на шее которого красовался желтый кожаный ошейник, причем надо сказать, что Мути выглядел отлично, разжирел, похорошел — явно, новые хозяева хорошо заботились о нем. Борис Витанов расположился на лавке, стоявшей во дворе, а испуганная хозяйка не знала, чем ему угодить, то и дело подливала в стопку, выносила все новые тарелки с угощением. Мути и его хозяин насыщались не торопясь, с расстановкой — тревожиться им больше было не о чем, и потому они спокойно поджидали с работы хозяина дома — механизатора. Гнев Бориса Витанова совсем улегся, когда он узнал, что механизатор купил Мути у неизвестных людей, торговавших собаками прямо из багажника старой «волги».
— Методи, — изрек Борис Витанов около полуночи, когда они в обнимку с механизатором зигзагом разгуливали по двору и ненароком опрокидывали на землю кадки с геранью, — скажи мне, как на духу, чего ты хочешь? Хочешь моего сына — бери. У меня их трое. Хочешь того, что работает заведующим отделом? Дарю. Но Мути — ни-ни…
— Бай Борис, — отвечал расстроенный Методи, — ну на кой ляд мне сдался твой заведующий отделом? Ты мне отдай Мути. Три раза я ходил с ним на охоту, и три раза он подставил мне под выстрел кабана. Золотой ты человек, бай Борис, но душа у тебя звериная. Оставь мне Мути, а то я помру с горя.
— Не помрешь, — заявлял Борис Витанов. — Этого я тебе не позволю, но и Мути не отдам. Но я могу разрешить вам свидания. Можешь на воскресенье приезжать к нам, и будем вместе ходить на охоту.
Методи нудил, что не дотянет до рассвета, помрет, но на следующее утро был жив-здоров, правда, двумя руками сжимал голову, как всегда бывает, если мешаешь водку с вином.
Итак, вся эта история завершилась благополучно. Борис Витанов заказал у Пенева три бутылки вина, чтобы угостить односельчан, те не преминули захватить из дому сосуды с ракией, на следующий день у всех трещала голова, словом, все было, как полагается. Потом к Борису Витанову не раз наезжали желающие заполучить Мути, предлагали ему деньги или своих волкодавов в обмен, но он с иронической улыбкой угощал покупателей домашней ракией и с добрыми напутствиями выпроваживал из дому. Он на своем опыте знал, что значит всем сердцем привязаться к собаке. А Методию он отправил открытку, в которой звал его на совместную охоту.
И вот сейчас, когда возле сеновала остановился «мерседес» и к нему с визгливым лаем кинулся Мути, Борис Витанов с гордостью подумал: «Опять за моим голубем пожаловали!» — и по лицу его расползлась широкая, от уха до уха, улыбка. Но всего через пятнадцать минут во всей округе вряд ли сыскалась бы столь грозная физиономия: добродушные глаза Бориса Витанова превратились в два буравчика, по краям сжавшегося рта прорезались две воинственные морщинки, а на лбу собрались тяжелые, предвещающие бурю складки. «Ты, — кричал он, надвигаясь на владельца „мерседеса“, — ты, мразь, смеешь совать мне валюту за моего Мути?! Ты что же, гад ползучий, думаешь, если у тебя автомобиль самой лучшей марки, то и самая чудесная собака должна быть твоей, а? Дай тебе волю, так ты заграбастаешь все самое-самое, гнида паршивая… Катись отсюда подобру-поздорову, и чтоб ноги твоей здесь больше не было…» И когда тот начал бормотать что-то нечленораздельное насчет видеомагнитофона, Борис Витанов метнулся в дом, сорвал со стены ружье и разрядил оба ствола в воздух.
Сейчас Бориса Витанова разыскивают судебные исполнители. Владелец «мерседеса» завел в суде тяжбу, потребовав возмещения ущерба за страх, пережитый им во время воскресной прогулки, когда он подвергся нападению со стороны неизвестного вооруженного лица и, спасаясь бегством от бандита, повредил свой бесценный «мерседес», у которого полетела одна из рессор.
Судебные исполнители сбились с ног в поисках «вооруженного бандита», но Бориса Витанова с Мути и след простыл. На самом же деле они скрываются в том самом селе, что в Хасковском крае, пережидают, пока уляжется буря. По вечерам механизатор Методи обнимает Мути и нашептывает ему на ухо что-то ласковое, а Борис Витанов, уже изрядно заложивший за воротник, сердится и шикает на хозяина: «Ты, Методи, не смей называть его голубем, это только для меня он голубь, краше которого нет на всей земле!» «Еще чего, — возражает Методи, — и для меня Мути — первейший голубок, краше которого нет на свете!»
Тут друзья вступают в перепалку, но эта словесная баталия длится недолго, сладок вечерний час на селе: от земли веет теплом, воздух пропитан запахами прелой листвы, смолистого дымка, домашних животных.
А все же воздух над Верилой слаще, вздыхает про себя Борис Витанов, покачивая головой, наверное, этот валютчик уже нашел другую собаку и угомонился.
— Как бы не так, — словно угадывает его мысли Методи, — такие люди помнят разбитую рессору до гробовой доски.
Вот уже и желуди опали, продолжает рассуждать в уме Борис Витанов, и в дубравах хоронятся огромные кабаны. Скоро детвора придет в школу, нужно успеть побелить стены. Да, надо не забыть купить килограмм конфет по случаю первого учебного дня.
Перевод с болгарского Наталии Дюлгеровой.
«Ах, так их и раз-этак, я их всех поубиваю!» В первый же понедельник он оседлал последнюю оставшуюся в поселке кобылу и спустился в село, приютившееся в подножии горы, оставил кобылу во дворе своего зятя, сел на автобус, потом пересел на поезд и так добрался до Хасково Дней через двадцать он вернулся домой, исхудавший, с ввалившимися от недосыпания глазами, заросший густой щетиной, но весь его вид излучал торжество победителя, он воинственно насвистывал старый пехотинский марш. Мы говорим старый, потому что Борис Витанов служил в армии еще в те времена, когда его зять — полковник, проживающий в Софии, еще не явился на этот свет. В ногу с Борисом Витановым вышагивал Мути. В отличие от своего хозяина, он выглядел чудесно — откормленный, с расчесанной шерстью и желтым кожаным ошейником на шее. Вечером того же дня у Пенева, содержателя корчмы, которую давно собирались закрыть ввиду отсутствия какого-либо оборота, поскольку все посетители заведения приносили выпивку из дому, однако главным образом благодаря заступничеству Бориса Витанова ее все же не закрыли, так вот в тот вечер у Пенева…
Здесь, по всякой вероятности, следует сделать небольшое отступление, дабы пояснить некоторые особенности поселкового быта.
Когда— то, причем довольно давно, поселок возник на трех холмах гряды Верила, связывающей Витошу с горным массивом Рила. Как вы знаете из учебника по географии, слово «верила» означает «безводное место». Окрестности поселения славились обилием лесных орехов, диких слив, зарослями чертополоха, были там еще луга, картофельные грядки, долины и овраги, водились голосистые петухи, лисицы, баловали два медведя, разорявшие пчелиные ульи, для полной картины следует прибавить сюда двадцать загонов для овец и самих овец, коров, ослов, собак, диких свиней, двух странствующих из села в село попов и еще много всякой всячины И вот этот именно поселок был объявлен бесперспективным. Если быть уж совсем точным, то селение само провозгласило себя бесперспективным, так как все лица мужского и женского пола, умеющие читать и писать и выказавшие желание познакомиться с городской жизнью, покинули его и стали официантами и официантками, железнодорожными работниками, заведующими складами и милиционерами. На старом месте остались лишь ветхие старики и старухи, глубоко пустившие корни в землю треххолмия, да их несмышленые внуки, которых не удалось устроить в городские детские сады. Посему Борису Витано-ву пришлось стать собственником -именно так! — школы, сколь дико это ни звучало в годы упорной борьбы за ликвидацию частной собственности, то есть собственником священно! о храма знаний в системе народною просвещения.
Дело в том, что детей всех возрастов в поселке осталось всего на один, да и то не полный, класс. Поэтому власти решили обойтись и всего одним учителем, дав ему в помощницы двух старшеклассниц, которые вскоре благополучно перекочевали в бюро «Балкантуриста» Старое здание школы, возведенное сразу же после ухода турок в направлении Босфора, уже разрушилось и сейчас стояло, продуваемое всеми ветрами, служа убежищем для ужей и сов Так что оставшейся в селе детворе пришлось ютиться в одной из комнат дома Бориса Витанова.
Борис Витанов сразу стал человеком известным не только среди односельчан, но даже в районе. Он подкармливал проголодавшихся ребятишек, в плохую погоду развозил их на кобыле по домам, а когда старенький учитель отсутствовал, брал на себя его обязанности и учил уму-разуму любознательных питомцев. Педагогическая деятельность Бориса Витанова заслуживает особого разговора, сейчас же только отметим, что и ребятишки, и старики были довольны человеком, совместившим в одном лице должности воспитателя, заведующего столовой, начальника транспортного отдела и даже преподавателя, разъясняющего суть самых сложных материй. Дело в том, что Борис Витанов рассказывал ученикам не о реке Амазонке, а о Диканской речушке, о дождях и влаге, об окрестном рельефе, о турках и снегирях, о партизанах и создании трудовых кооперативных земледельческих хозяйств, о том, как варить кристально чистую, без осадка, ракию, о далеких трубах завода, сооруженного в долине, о траве «трине», которой овцы отдают предпочтение именно в июне. Обо всем этом он повествовал детям со знанием дела, а тем занятия были в охоту. Уставая, учитель переводил дух и говорил: «Ну-ка, Митяй, принеси мне бутыль, а то что-то в горле пересохло!» Митко приносил бутыль из-под минеральной воды, наполненную сливовой ракией, Борис Витанов, причмокивая, делал пару глотков и объявлял об окончании учебного дня.
Ребятишки с гиканьем выбегали во двор и устраивались на завалинке, а Борис Витанов, свистнув своему Мути — раз длинно и раз коротко, — перебрасывал через плечо ружье и отправлялся охотиться на диких кабанов.
Вот мы и вернулись к отличавшейся совершенно невероятной внешностью собаке по кличке Мути, украденной неизвестными злоумышленниками и отвезенной аж в Хасково. Это был тот самый известный во всей Юго-Западной Болгарии Мути, который мог сам посреди бела дня заманить к дому хозяина дикого кабана. Тайной остается, как он его выслеживал и заставлял сниматься с лежки, как ему удавалось обвести вокруг пальца или точнее вокруг когтя это хитрющее и коварнейшее животное и настолько заморочить тому голову, что бедный зверь совершенно переставал ориентироваться в пространстве и понимать, где юг, а где север и каким образом он оказался у порога дома Бориса Витанова, которому оставалось лишь снять со стены ружье и уложить несчастного наповал одним выстрелом. Да-да, одним выстрелом, потому что он, как и Мути, в любом деле бил наверняка.
Даже когда встал вопрос о закрытии корчмы Пенева из-за отсутствия оборота и Борис Витанов изрек: «Пенев останется!», — Пенев действительно остался. Инспектор доложил районным властям, что на защиту Пенева встал сам Борис Витанов, и те лишь развели руками.
А сейчас пришла пора рассказать о приключениях Мути и о том, как Борис Витанов разыскивал своего любимца по всему Хасковскому краю. Ходил он по дворам и насвистывал свой сигнал, ходил и насвистывал, пока наконец за одними воротами не раздался знакомый лай. «Ты ли это, голубок мой ненаглядный?» — шепотом спросил хозяин. «Конечно, это я, как я рад, что ты наконец пришел за мной», -так же тихо отозвался пес. Если кто-то спросит нас, возможно ли такое, чтобы пес разговаривал с человеком, то мы с полной уверенностью заявим, что для Бориса Витанова и его пса Мути это было совершенно естественно. Так вот, когда Борис Витанов услышал знакомый отзыв, он пинком распахнул ворота, и на испуганный писк выбежавшей хозяйки: «Караул! Люди, зовите милицию!», — грозно ответил; «Милицию? Вот-вот, именно милиция нам и нужна!» — и домовладелица тут же сникла. Борис Витанов отвязал пса, на шее которого красовался желтый кожаный ошейник, причем надо сказать, что Мути выглядел отлично, разжирел, похорошел — явно, новые хозяева хорошо заботились о нем. Борис Витанов расположился на лавке, стоявшей во дворе, а испуганная хозяйка не знала, чем ему угодить, то и дело подливала в стопку, выносила все новые тарелки с угощением. Мути и его хозяин насыщались не торопясь, с расстановкой — тревожиться им больше было не о чем, и потому они спокойно поджидали с работы хозяина дома — механизатора. Гнев Бориса Витанова совсем улегся, когда он узнал, что механизатор купил Мути у неизвестных людей, торговавших собаками прямо из багажника старой «волги».
— Методи, — изрек Борис Витанов около полуночи, когда они в обнимку с механизатором зигзагом разгуливали по двору и ненароком опрокидывали на землю кадки с геранью, — скажи мне, как на духу, чего ты хочешь? Хочешь моего сына — бери. У меня их трое. Хочешь того, что работает заведующим отделом? Дарю. Но Мути — ни-ни…
— Бай Борис, — отвечал расстроенный Методи, — ну на кой ляд мне сдался твой заведующий отделом? Ты мне отдай Мути. Три раза я ходил с ним на охоту, и три раза он подставил мне под выстрел кабана. Золотой ты человек, бай Борис, но душа у тебя звериная. Оставь мне Мути, а то я помру с горя.
— Не помрешь, — заявлял Борис Витанов. — Этого я тебе не позволю, но и Мути не отдам. Но я могу разрешить вам свидания. Можешь на воскресенье приезжать к нам, и будем вместе ходить на охоту.
Методи нудил, что не дотянет до рассвета, помрет, но на следующее утро был жив-здоров, правда, двумя руками сжимал голову, как всегда бывает, если мешаешь водку с вином.
Итак, вся эта история завершилась благополучно. Борис Витанов заказал у Пенева три бутылки вина, чтобы угостить односельчан, те не преминули захватить из дому сосуды с ракией, на следующий день у всех трещала голова, словом, все было, как полагается. Потом к Борису Витанову не раз наезжали желающие заполучить Мути, предлагали ему деньги или своих волкодавов в обмен, но он с иронической улыбкой угощал покупателей домашней ракией и с добрыми напутствиями выпроваживал из дому. Он на своем опыте знал, что значит всем сердцем привязаться к собаке. А Методию он отправил открытку, в которой звал его на совместную охоту.
И вот сейчас, когда возле сеновала остановился «мерседес» и к нему с визгливым лаем кинулся Мути, Борис Витанов с гордостью подумал: «Опять за моим голубем пожаловали!» — и по лицу его расползлась широкая, от уха до уха, улыбка. Но всего через пятнадцать минут во всей округе вряд ли сыскалась бы столь грозная физиономия: добродушные глаза Бориса Витанова превратились в два буравчика, по краям сжавшегося рта прорезались две воинственные морщинки, а на лбу собрались тяжелые, предвещающие бурю складки. «Ты, — кричал он, надвигаясь на владельца „мерседеса“, — ты, мразь, смеешь совать мне валюту за моего Мути?! Ты что же, гад ползучий, думаешь, если у тебя автомобиль самой лучшей марки, то и самая чудесная собака должна быть твоей, а? Дай тебе волю, так ты заграбастаешь все самое-самое, гнида паршивая… Катись отсюда подобру-поздорову, и чтоб ноги твоей здесь больше не было…» И когда тот начал бормотать что-то нечленораздельное насчет видеомагнитофона, Борис Витанов метнулся в дом, сорвал со стены ружье и разрядил оба ствола в воздух.
Сейчас Бориса Витанова разыскивают судебные исполнители. Владелец «мерседеса» завел в суде тяжбу, потребовав возмещения ущерба за страх, пережитый им во время воскресной прогулки, когда он подвергся нападению со стороны неизвестного вооруженного лица и, спасаясь бегством от бандита, повредил свой бесценный «мерседес», у которого полетела одна из рессор.
Судебные исполнители сбились с ног в поисках «вооруженного бандита», но Бориса Витанова с Мути и след простыл. На самом же деле они скрываются в том самом селе, что в Хасковском крае, пережидают, пока уляжется буря. По вечерам механизатор Методи обнимает Мути и нашептывает ему на ухо что-то ласковое, а Борис Витанов, уже изрядно заложивший за воротник, сердится и шикает на хозяина: «Ты, Методи, не смей называть его голубем, это только для меня он голубь, краше которого нет на всей земле!» «Еще чего, — возражает Методи, — и для меня Мути — первейший голубок, краше которого нет на свете!»
Тут друзья вступают в перепалку, но эта словесная баталия длится недолго, сладок вечерний час на селе: от земли веет теплом, воздух пропитан запахами прелой листвы, смолистого дымка, домашних животных.
А все же воздух над Верилой слаще, вздыхает про себя Борис Витанов, покачивая головой, наверное, этот валютчик уже нашел другую собаку и угомонился.
— Как бы не так, — словно угадывает его мысли Методи, — такие люди помнят разбитую рессору до гробовой доски.
Вот уже и желуди опали, продолжает рассуждать в уме Борис Витанов, и в дубравах хоронятся огромные кабаны. Скоро детвора придет в школу, нужно успеть побелить стены. Да, надо не забыть купить килограмм конфет по случаю первого учебного дня.
Перевод с болгарского Наталии Дюлгеровой.