Аркадий Аверченко
Желтая простыня

I

   Настоящий купальный сезон еще не начинался, но, несмотря на это, весь пляж, окруженный с трех сторон кабинками, был усеян ленивыми, полузасыпанными песком фигурами, которые, как ящерицы на солнце, замерли в каменной неподвижности.
   Курорт был итальянский, и поэтому купальщики лениво перекликались между собою на немецком, английском, польском и французском языках – на всех языках, кроме итальянского.
   Где купаются итальянцы, и купаются ли они вообще – совершенно неизвестно.
   Эта мысль занимала меня не менее часу, потому что голова, припекаемая солнцем, работает вяло, медленно и вообще отвратительно.
   Думаю, что я дремал.
   Неожиданно уха моего коснулась чистейшая русская речь.
   Разговаривали две фигуры, закутанные с головой в купальные халаты и простыни, – два бесформенных безголовых тела.
   – Славный мальчишка! – прогудел голос из-под желтой простыни.
   – Это вы о котором говорите? О том, что сейчас возится с няней на песке? В синем полосатом костюмчике?
   – Да, да. Превосходный мальчишка!
   – Тот, что сейчас посыпает себе голову песком из ведерка? – переспросила точная белая простыня.
   – Ну да! Этот самый.
   – Да, знаете ли, – удовлетворенно согласилась белая простыня. – Я должен им гордиться. Ха-ха!
   – Почему вы… должны гордиться?
   – Потому что этот мальчишка – дело рук моих.
   – Черт подери! Не хотите ли вы сказать, что это ваш сын?
   – Это бы не штука! Дело не в этом. Он физический сын своего законного отца с матерью, но настоящий его творец всетаки я!
   – Не случился ли с вами солнечный удар?.. А?
   – Вот вам и удар. История презабавная – хотите, расскажу?
   – До завтрака управимся?
   – С головой. Слушайте!

II

   Года четыре тому назад пришлось мне болтаться на этом же курорте. Было прескучно, и, если бы не товарищ, который разделял со мной это заточение, какой-нибудь крюк давно бы уже гнулся под моей тяжестью…
   Однажды сидим мы с ним после обеда на террасе, потягиваем какое-то здешнее пойло – я и спрашиваю, оторвавшись от соломинки:
   – Отчего ты не женился до сих пор?
   – Не судьба.
   – Что-о?
   – Не судьба!
   Я говорю нравоучительно:
   – He судьба должна управлять человеком, а человек судьбой.
   – Никак, – говорит, – это невозможно. Без судьбы ничего быть не может.
   – А если я сейчас вдруг схвачу тебя и брошу с террасы вниз, в кусты… Это что?
   – Тоже судьба.
   – А если не схвачу и не сброшу?
   – Тоже судьба!
   – Да какая же это судьба, если мой поступок зависит от моей же воли?!
   – Пусть зависит. А твоя воля зависит от судьбы.
   – Тьфу! Ну, хочешь, я тебе докажу чем угодно, что по своей воле выкину штуку, до которой судьбе никогда бы и не додуматься?
   – Это, – говорит приятель, – положим, тоже натяжка, потому что всякая штука твоя от судьбы зависит. Но – идет. Согласен.
   – Прекрасно. Сочини что-либо трудное, нелепое, и я это проведу без всякой судьбы. У судьбы, милый мой, много дела и без нас – нечего ее по пустякам затруднять. Гоп!
   Мой друг обвел глазами столики и сказал:
   – Видишь ты ту молоденькую венгерку, которая сидит с пожилой дамой, очевидно, с матерью?
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента