Ярослав Астахов
Нам тоже нужны чудовища
И стал я на песке морском,
и увидел выходящего из моря Зверя.
Откровение, 13:1
КЛЕТКА
– При этом должен присутствовать мистер Хайзер!– Конечно. Он уже вылетел.
Склонившийся над клавиатурою оператор нажимал кнопки, пытаясь защититься брезентовым капюшоном от морских брызг.
Походный плазменный монитор показывал увеличивающееся пятно, пульсирующее и фиолетовое. Оно перемещалось примерно диагональю поля, расчерченного зелеными светящимися перпендикулярами на квадраты. А иногда это фиолетовое пятно как будто бы упиралось, и вызывало у оператора ассоциацию с норовистой лошадью, которую ведут на аркане.
Высокий человек в непромокаемом камуфляже кашлянул и произнес басом в ларингофон:
– Лентяи! Готовность «Эс»!
Размытые силуэты, рисующиеся на морском берегу небольшими группами по сторонам от оператора и сержанта, одновременно вздрогнули.
И сбросили с плеч оружие.
И на волны, флюоресцирующие хладно кипящей пеной, катящиеся неспешно к берегу, – вмиг оказались нацеленными разнокалиберные стволы. И лязгнули вразнобой затворы.
– Я поднимаюего… – осторожно выдохнул оператор.
Глаза присутствующих примерзли к участку морской поверхности, выхватываемому беспощадным галогенным лучом.
Ячеистое сверкающее сооружение начало всходить – стремительно, и с механической угловатой неотвратимостью – из маслянисто отблескивающих волн. Оно напоминало классическую куполообразную клетку для попугая. Конечно, если бы такие существовали, размерами с трехэтажный дом.
Конструкция всплыла полностью и приблизилась. И закачалась на прибрежной мелкой волне, скрупулезно отслеживаемая прожектором, у которого имелся датчик движения. Собравшимся на берегу стало видно: сооружение располагается на кольцеобразной платформе, периферию которой образовал бублик, построенный из листового железа и весь наполненный, видимо, керосином.
Да, всплывшая конструкция представляла собой подобие птичьей клетки (за исключением бублика), но вот пленник, неосторожно попавшийся в объятия стальных прутьев, едва ли чем-нибудь напоминал попугая.
Бугристое обсидианового оттенка тело, все непрерывно движущееся, собою занимало, пожалуй, около трети объема клетки. Невероятный трофей показался бы, может быть, клубком змей, сплетающихся в сексуальном экстазе. Но впечатление портили осьминожьи (или – как у кальмара) белесые пульсирующие присоски, стремительно и безостановочно мельтешащие. Их правильные ряды проходили вдоль каждого из обреченно борющихся за жизнь щупалец невольного гостя морской поверхности.
Конструкция продолжала подплывать ближе. Негромко работал винт, и оставляемый кильватером след обнаруживал себя тонкой полосой пены.
Собравшиеся на берегу начинали различать, постепенно, среди непрекращающегося течения средоточия белых пятен… воронку рта.
Ее провал не имел в обрамлении ничего. Ни челюстей, усаженных угрожающим частоколом треугольных зубов. Ни жвал-клювов, которые, будучи внутри полыми, выбрасывали бы пузырящийся яд. Ни дышащих рассеченных крестообразно хитиновых пластин, как у краба.
Была лишь пропасть вовнутрь – конвульсивно пульсирующая воронка, черная, как портал. Как ротовое отверстие циклопической архаичной миноги, способной во мгновение ока высосать кровь современного кашалота.
И вот, произошло одно из таких событий, которые иногда напоминают нам, грешным, про абсолютнуювласть Судьбы.
Ячеистая конструкция покачнулась. И дернулся монитор, и оператор инстинктивно вцепился руками в края панели. И видел он тогда краем глаза: по левую его руку метнулась тень – стремительная и непонятная.
И опрокинулась на секретную бухту вдруг абсолютная тишина. Поскольку без исключения все человеческие души, присутствующие на ее берегу, почувствовали, что произошло… нечто. Но только никто не мог осознать, что именно. Потому что, по меркам восприятия человеческого, мир только что в очередной раз перевернулся с ног на голову… слишком быстро.
Разбилась очередная волна у берега, и пошел над морем, заставив сжаться сердца, – ветвящийся и тяжелый, неземной, низкий, всасывающий тоскливый звук.
И вспыхнул человеческий крик:
– Стреляйте!.. Да сделайте же вы, наконец, что-нибудь!.. Выстрелите в меня!!!
И только лишь тогда оператор оторвал прикипевший взгляд от экрана. И робко посмотрел влево, желая видеть сержанта, чтобы получить от него инструкции, как следует оператору понимать это все сейчас.
И увидел: его непосредственного начальника, который полусекундой раньше переминался рядом и отдавал команду, около походного монитора в настоящий миг… нет.
У оператора округлились глаза, и он медленно перевел их на металлическую конструкцию, покачивающуюся на волнах. Тогда-то, наконец, он и обнаружил начальника своего. Точнее – тело сержанта, безжизненно колыхающееся в такт покачиванию на волнах глубоководной конструкции. Распятое на ячейках клетки сверхпрочной стали и оплетенное медленными течениями скользящих щупалец. И вывернувшее под неестественным углом голову. И оператор вперился взглядом в черное отверстие рта, как будто продолжающего кричать: «Стреляйте! Прекратите мои мучения»…
И снова тот леденящий звук, хлюпающий, похоронил размеренные удары волн.
А в следующее мгновение воздух над океаном разорвала очередь.
К ней тут же присоединилась другая, третья, четвертая. И басовито зарокотал в унисон им станковый пулемет.
Слепящие пунктиры трассирующих пронзили пространство клетки.
Белесая искра рикошета крупнокалиберной пули оставила на сетчатках отчаянно нажимающих на курки плавающий фосфен.
Короткие настырные очереди звучали все вновь и вновь, не позволяя пугающей тишине опуститься на лоно бухты. Перебегающие по прибрежному песку, припадающие на одно колено пытались укрыться за щитом грохота от гипноза неспешно развертывающегося кошмара.
– Немедленно прекратить огонь!
Как ни странно, звук старческого голоса с искаженной дикцией сразу же положил конец упражнениям по стрельбе.
Наверное, он был хорошо знаком всем собравшимся, этот голос.
Угрюмые металлопластиковые приклады ткнулись в морской песок. И толстый пламегаситель крупнокалиберного пулемета уставился, наподобие мирного телескопа, в таинственную звездную бездну.
Оглохший оператор неуверенно обернулся.
И в этот раз он увидел: на небольшом плато, что возвышается над секретным пляжем, помаргивает ленивыми габаритками приземлившийся вертолет. И шествует от этой машины неспешно низкого роста человек в белом дорогом костюме, попыхивая сигарой. И оператор услышал в плавающей неверной тишине продолжение его речи, столь энергично начатой:
– Перестаньте! Онболее не опасен. Я знаю, что у вас проблемы с Ай-Кью. Но неужели же его не хватает даже на то, чтобы уразуметь очевидное? Подумаешь, он придушил одного из вас… Это значит, что остальные дебилы точно уж останутся целы. Ведь онже израсходовал силы. Он чувствует себя сейчас точно также, как чувствовали бы себя вы, дармоеды, если бы вдруг вас выбросило в открытый космос! Включите воображение: сколько бы вы сумели там сожрать гамбургеров? Да первый же бы застрял в горле. Точней сказать – его бы там наизнанку вывернуло в момент, ваше горло.
И низенький цинично-веселый человек в белом остановился у самой кромки.
Морская пена, пузырящаяся в луче, заскользила прочь от его ботинок.
Таким же неуловимым и непроизвольным движением отхлынули от мистера Хайзера находящиеся на заваленном гильзами песке растерянные вооруженные люди. Словно завороженные, они стояли без движения и смотрели, как прибывший человечек, чуть скособочив плешивую голову на короткой шее, последовательно и цепко изучает произошедшее.
ЖОНГЛИРОВАНИЕ ГОЛОВАМИ
Хайзер стоял на неком подобии подиума около южной стены Хрустального кабинета, называемого еще Великим. Не за его размеры, хотя таковые были весьма значительны.Перед хозяином кабинета на стене висел плазменный широкий экран. С него внимательно глядели на Хайзера напряженные старческие и средних лет лица с приклеенными улыбками.
Глядели не в переносном, а в прямом смысле. Присутствующие на экране Хрустального находились одновременно в собственных кабинетах, на мониторах которых им точно также предстоял Хайзер. Словом, происходила виртуальная конференция. Точнее, как это называл хозяин Хрустального, он принимал плац-парад.
– Ваша информация поразительна, мистер Хайзер, – заговорил старик, чье блеклое морщинистое лицо с японским разрезом глаз чем-то неуловимо напоминало вялый кленовый лист. И сразу это лицо увеличилось и выскочило по центру плазменного экрана, как выдернутое с его виртуального дна незримым пинцетом. Изображения же прочих участников конференции, наоборот, поуменьшились – и закружились на заднем плане в каком-то непринужденном вихре. Они напоминали тасуемую колоду карт. Или – расслабленное мелькание пустотелых шариков, попавшихся в руки опытного жонглера. А листокленоволиций узкоглазый старик произносил в это время: – Но только какое же отношение это может иметь… к Оружию?
– Если бы вы не побоялись лично побывать там, мистер… э… не важно, – отвечал Хайзер, – то вы бы кое-что видели. И это сделалось бы прямым ответом на ваш вопрос. Зверь, вытащенный мною из бездны, с помощью какого-то фокуса притянул к себе нашего сержанта, словно магнит – железку. И в несколько секунд высосал из него досуха мозг, внутренности и кровь. Мои дармоеды влепили в Зверя почти что весь свой боезапас, а он еще жил, когда мы разрезали его на куски и запихивали их в дюары с жидким азотом.
– Однако, сэр, – нерешительно заговорил кто-то другой и сразу же этот другой был выхвачен из мельтешения шариков над руками невидимого жонглера и увеличен, и помещен по центру экрана и умерло изображение старика.
– Какой беспрецедентной живучестью ни обладай Зверь, она едва ли защитит его на уровне моря, когда он привык обитать, как минимум, километром ниже, – продолжил новый участник. Пожалуй, более всего видом напоминал он пожилого загорелого фермера и на нем нескладно сидел мундир генерала береговой службы. Возможно, это и предопределило стиль ответа ему.
– Наверное, вы подумали, генерал, – парировал мистер Хайзер, – что я собираюсь разводить моего Зверя, словно бычков в загоне, а после натаскивать его потомство на марш-броски по пересеченной местности и ставить вам под ружье? Успокойтесь. Глубоководный гость интересует меня исключительно в качестве сырья для генной инженерии. Мы выделим из его генома функциональные блоки, которые отвечают за сверхживучесть, за агрессивность (кстати, вы созерцали когда-нибудь морды глубоководных рыб, просто морды?), а также и за различные боевые паранормальные способности. Затем мы совместим это все в едином геноме с такими же блоками сухопутных существ – приматов или людей, например. А после этому гомункулусу будут вживлены устройства для дистанционного управления и дистанционной же ликвидации. И вот вам идеальный солдат! Он станет очищать территорию противника не хуже ядерного гриба или бактериального облака. Причем, в отличие от последних, завоеванная земля не будет после деятельности его отравлена.
– Вот это большой вопрос, – внезапно прозвучал новый голос из мельтешащего хоровода. И обладатель его был мгновенно выхвачен виртуальным пинцетом «за ушко да на солнышко» и помещен в центр. В отличие от предшественников у него не было тускло-внимательных глаз собаки, в которых прочитывается вечная мысль о палке. На человеке был бирюзового цвета лабораторный комбинезон, и взгляд его говорил: «какого хрена ты оторвал меня от интересного опыта».
– Что еще? – с деланным равнодушием отозвался хозяин Хрустального кабинета, слегка напрягшись.
– Попробую пояснить на доступном уровне, – с едва заметным сарказмом ответил новый участник дискуссии, поблескивая с экрана голым, словно бильярдный шар, черепом. – Вы пробуете составить одну картинку, сочетая фрагменты двух пазлов различного формата. И что получится? Какое-то время эти фрагменты будут держаться вместе, да… но потом – рассыплются. И мелкие обломки вашей ублюдочной картинки загрязнят местность еще похуже, чем радиация и бактерии.
На краткое мгновение в кабинете повисла тишина и, казалось, в мире все замерло. И только виртуальный жонглер в глубине сияющего небесной голубизной экрана все продолжал непринужденно-размеренную манипуляцию с головами.
Красноречивая мысль просияла на лице Хайзера: «ох, если бы у меня только было, кем тебя заменить…». Но, научившись еще в начале карьеры не давать волю эмоциям там, где это не сулит выгоды, он отвечал вполне мирно:
– А если без аналогий?
– Пожалуйста, – осклабился собеседник. – Вы перемешиваете два генома. Один – высокоорганизованного существа. Другой – какого-то глубоководного моллюска или кто он есть у вас там. Подобными художествами занимались еще в начале века. И практика показала, что генетические конструкции такого рода не обладают устойчивостью. Никто не может безнаказанно перескакивать через целый пролет лестницы эволюционных ступеней. Такие синтетические геномы разваливаются, давая опасный материал для мутаций вирусам и бактериям. Похоже, после того, как вы дезактивируете ваших суперсолдат, над завоеванными землями можно будет повесить транспарант: добро пожаловать в мир болезней!
И Хайзера затрясло. И пулями полетели в гулкой пульсирующей пустоте сознания его мысли по адресу собеседника: «Научный фанат, кретин… Маньяк пробирочных истин! Белая мышь, которая не способна ничего видеть далее прутьев лабораторной клетки! Поэтому неспособная и бояться… Ты выставил меня дураком! Ты показал меня мальчиком, написавшим в штаны от восторга, когда он выловил, наконец-таки, рыбку из пруда!.. Ну, так ладно. Сейчас я продемонстрирую тебе, наконец, кто здесь умный, а кто дурак. Ты выпучишь глаза, научна крыса, а именно вот это только и требуется мне в сей момент. А мелкие неприятности… а, да пропади оно пропадом!
– Они не низшие существа, – размеренно и с ухмылкой проговорил Хайзер, расхаживая вдоль плазменного экрана. – Наверное, вы воображаете, что, если я его вытащил из глубин, так у него и мозг представляет собой не более, чем сцепление примитивных ганглиев? Так вот, он превосходит сложностью ваш, мистер бирюзовый лабораторный червь, хотя мыслительное устройство моего Зверя и представляет какое-то отвратительное желе, которое конденсируется ежесекундно во всевозможные жидкокристаллические структуры… Итак, никакого разрыва между эволюционными ступенями здесь, на практике, и в помине нет! Форматы пазлов совпали, если уж говорить, используя вашу терминологию. И я бы даже не удивился, если б узнал сейчас, что мои Звери там, на километровой и более глубине, создали цивилизацию…
Вначале в намеренья Хайзера не входило делиться с кем-либо информацией о неожиданно сложном строении мозга Зверя. Он думал попридержать ее до того момента, когда ему станет ясно, что может означать эдакое и какую из этого следует извлечь выгоду.
Но в нынешнее мгновение хозяина Хрустального кабинета просто несло. Он представлял средоточие внимания нескольких десятков людей, которые осуществляли командование, в совокупности, почти половиной мира.
И Хайзер произносил речь. И трудно было остановиться ему сейчас, потому что необоримое пьянящее действие оказывала на него иногда – как это и происходило теперь – его собственная обитель. И в этом смысле было не совсем ясно, является ли он хозяином Хрустального кабинета, или, совсем напротив, это Великий Хрустальный Кабинет является хозяином Хайзера. Как, впрочем, и предшественников его. И его преемников…
Пожалуй, Хайзер бы разбазарил и еще какую-то эксклюзивную информацию, о чем бы потом жалел. Но мочка правого его уха вдруг начала вибрировать.
Массивная платиновая серьга, украшающая ее, представляла собой, на деле, «продвинутую» версию мобильного телефона, а заодно и миниатюрный шифровальный компьютер. Такие модули связи были только у Хайзера и у самых высших топ-менеджеров Компании. Хайзер знал: пришедший столь исключительным путем вызов требует его немедленного внимания.
Поэтому он прервал виртуальную конференцию, не удосужившись даже и попрощаться. Он просто отключил плазменный экран и весь обратился в слух.
А платиновая серьга доверительно и вкрадчиво извещала голосом вице-президента Беневоленского (который, кстати, пожалуй, уже чересчур много знал и, тем самым, напрашивался «в отставку»):
– Мы только что обнаружили весьма странный объект, мистер Хайзер. На траверзе секретного рейда, в квадрате «два». Пожалуй, эта штуковина чем-то напоминает ваш собственный глубоководный зонд-робот. Тот самый, что недавно принес такую впечатляющую добычу, и который вы называете его «Клетка». По-видимому, в наши руки попалась какая-то конкурентная разработка русских. Но точно идентифицировать мы не можем. Вам следовало бы взглянуть лично…
И СНОВА КЛЕТКА
Конструкция, наблюдаемая с борта эсминца, напоминала покачивающийся на океанских волнах раскрывшийся цветок лотоса цвета слоновой кости. Подобное сравнение не приходило в голову Хайзеру, который, широко расставив ноги, стоял на палубе, поплевывая в морскую бездну. Он вообще не любил сравнения. Все мироздание для него, как для настоящего делового человека, раскладывалось без остатка на изолированные функциональные стопочки. А – это только А. Б – это только Б.– И почему вы не выставили охрану? – поинтересовался Хайзер, спускаясь в катер.
– Где? Прямо на объекте? – переспросил капитан эсминца. – Там… знаете ли, сэр, там… страшновато как-то.
– Зато не скользко, как у вас на борту, – выплюнул вместе с откушенным кончиком сигары Хайзер, располагаясь на переднем сиденье.
– Но у меня на борту не скользко, – редкие белесые брови капитана поползли вверх. – Да и от чего бы быть скользко, если…
– Да от ваших соплей!
Однако, прохаживаясь по покачивающейся платформе таинственного сооружения, Хайзер поймал себя на том, что, и вправду, испытывает ощущения странные. И одиночество их подчеркивало. (Хайзер запретил кому-либо сопровождать его во время этой первой инспекции. Коль скоро это конкурирующий проект – здесь могут обнаружиться ценнейшие инновации. А это – не для посторонних глаз.) И что же это сейчас такое перед ним или, точнее будет сказать, под его ногами? Машина ли, приспособленная для запредельных глубин? Весь опыт его работы в этом направлении отвечал: да, так именно. И, вместе с этим, что-то было не так, что-то было совсемне так…
Хотя бы – материал. Он даже близко не напоминал сверхпрочную сталь. И сочленения механизмов, и странного вида патрубки, и неудобным образом расположенные широкие рукояти были изготовлены из какого-то вещества, напоминающего более всего сжатую под невообразимым давлением желтоватую соль. Как если бы вся эта плавающая конструкция была выращенаи представляла собой единый сложный кристалл или же систему таких кристаллов.
«А русские-то растут!» – со смесью раздражения и задора подумал Хайзер, и вдруг его охватила ярость. Он вытащил из кармана брюк маленький обтекаемой формы «Вальтер» – новейшая модель, еще не запущенная даже в серию и способная пробивать танковую броню. И, тщательно прицелившись, произвел выстрел по одной из опорных дуг, которые являли собой, на взгляд, сооружения весьма хрупкие.
Дуга не отреагировала никак. Словно бы мощная пуля с подкалиберным сердечником прошила ее насквозь, и отверстие сразу же затянулось. Но вслед за выстрелом произошли два события. Ожидаемое: плюхнулась в набежавшую волну отработанная гильза, выплюнутая затвором. И неожиданное: сомкнулись – во мгновение ока и совершенно бесшумно – цвета слоновой кости «лепестки лотоса» над головой Хайзера. И он оказался в полной темноте. И начала как будто проваливаться куда-то под ногами его платформа. Он ощутил себя находящимся словно в сумасшедшем скоростном лифте, который пожелал обогнать отпущенный в свободное падение камень.
Глава Компании не был готов к подобному повороту событий, но постарался сориентироваться. Нисколько не сомневаясь, что схлопнувшиеся над его головою стены имеют уши – механические, конечно же – он принялся говорить. Стараясь произносить слова веско, отчетливо и раздельно. Продумывая каждое из них прежде, нежели оно слетит с уст.
– Я – Хайзер. Внимание, повторяю: на борту вашего сооружения – Хайзер. Вы меня захватили в плен. Вы получили, тем самым, огромное преимущество. Но можете его потерять, если, в результате какого-либо недоразумения, со мною что-то случится в ходе проводимой вами спецоперации. Я очень дорого стою… живой. Однако труп мой, наоборот, способен будет ввести вас в значительные убытки.
Никто не отвечал Хайзеру.
Погружение продолжалось.
Через минуту нервы старого человека не выдержали, и он крикнул, судорожно потрясая в темноте сжатыми кулаками:
– Почему вы молчите, русские?!
Во след за этим произошло невероятное совершенно. Внутри сознания Хайзера – то есть никак не в воздухе, что окружал его, а, именно, внутри пространства его сознания– вдруг раздались слова:
– Мы не русские.
Точнее, это были даже и не слова, а некие неотвратимо всплывающие внутри потока восприятия пузыри смысла– причинный, доязыковый уровень информации. Не требующий для понимания перевода.
– Тогда японцы… – неуверенно произнес Хайзер, уже начинающий сознавать, что никакие это, конечно же, и не японцы.
– Вы не одиноки на этой планете, – откликнулся немой «голос». – Вы одиноки только на своем уровне. Как, впрочем, и любая цивилизация пребывает в одиночестве на своем уровне.
– Кто вы? – как-то наполовину выговорил, а наполовину подумал Хайзер.
– Воители, – всплыл, постоял и лопнул в его сознании следующий смысловой пузырь. – Еще за тысячелетия до возникновения разума у поверхности океана – в его глубинах происходили войны. Их между собой вели мы. Весь путь развития нашей цивилизации представляет собою поиск наиболее совершенного из оружий. Мы заняты таковым до сих пор.
Какое-то непонятное состояние исподволь овладело Хайзером. Подобного он еще не испытывал никогда прежде. Возможно, своеобразное гипнотизирующее действие оказал на его сознание сам эффект насильственного внедрения доязыковых и задаваемых кем-то извне смысловых конструкций. Возможно также, что это было действие не побочное, а скрупулезно просчитанное вступившими с ним в контакт.
Хозяин Хрустального кабинета сделался вдруг расслаблен и отрешен. И несколько удивился этому (несколько – потому что вообще все реакции его оказались притуплены). Подобное состояние не доводилось ему испытывать в продолжение долгих десятилетий. Он помнил таковым себя только в детстве. Позднее же – начиная с отрочества – он постоянно был, что называется, на боевом взводе, если только не спал (а спал он, не видя снов). Он чувствовал (или воображал) постоянную враждебность и происки окружающих конкурентов и этим определялся стержень его натуры.
– Неплохо было бы, чтобы ты задавал какие-нибудь вопросы, – вновь проявил себя в сознании Хайзера таинственный собеседник. – Ведь это позволяет отвлечься. Расслабиться. Избежать опасности травмы психики, которая весьма вероятна во время долгого погружения. А мы, похитившие тебя, заинтересованы в том, чтобы твоя душа пребывала неповрежденной. По крайней мере – пока.
– За что вы ведете войны? – произнес Хайзер первое, что ему пришло в голову. И сразу же подивился на самого себя: почему это ему вдруг интересно это? Он с юности не привык интересоваться чем-либо, не относящимся прямо к происходящему лично с ним. По-видимому, необычное наведенное состояние сознания пробудило несвойственную ему реакцию.
– Огромные каверны существуют в коре базальта, что подстилает океаны поверхности, – сообщил Хайзеру немой «голос». – И некоторые бы легко могли вместить воды трех-четырех морей! Так именно и обстоит дело: каверны содержат воды… а мы, Воители, бьемся между собой за обладанье ими. Вы, люди, будучи поверхностными существами, не знаете, что грамотно используемая вода, имеющая форму каверны, может служить машиной. И даже – информационноймашиной. Но главный стимул не в этом. Сказать по правде, мы ведем наши войны более всего ради… самой войны. Воинствование – это путь к совершенству. Мы приближаемся на этом пути к постижению захватывающих тайн. К открытию, например, принципов построения Идеального Оружия.
– И что же представляет оно собою? – произнес Хайзер. И сразу же ощутил в сознании – словно бы какое-то угловатое чужеродное тело – весьма неожиданного содержания ответ:
– Имеется вероятность, что это – ты.
– Что? То есть… Каким же образом?! Я не имею ни паранормальных боевых способностей, ни даже и просто щупальцев, которые позволяют выпивать внутренности врага в считанные секунды, ни даже и…
– Но ты являешься обладателем сверх-злобного компонента в составе своей души. Мы поздравляем тебя. Сканер высоководного зонда, на борту которого ты сейчас находишься, просто зашкалило! Такая составляющая души способна принести смерть всем противникам нашим, населяющим акваторию среднего размера каверны. Конечно, если данная составляющая будет выделена в чистом виде (то есть очищена от иных, не имеющих для нас ценности), клонирована как поляризованный волновой пакет и пропущена через боевой усилитель.
– Я что-то не совсем понимаю…
– Это не странно. Мы говорим об Идеальном Оружии. Едва ли кто-нибудь кроме нас, Воителей, сумел приблизиться к пониманию, что оно есть такое. Долгая череда поколений нашей цивилизации тянется через игольное ушко многотысячелетних войн. У нас имелось вполне достаточно времени, чтобы последовательно отвергнуть такие представления об Идеальном Оружии, как: острое лезвие; взрывчатое вещество; пучок элементарных частиц; комбинация геномов существ, наиболее приспособленных для убийства; некоторые другие идеи, которые не находят ни с чем резонанса в твоем сознании…
– И почему же вы отвергли все это?
– Причина в следующем. Все перечисленное выше наносит лишь телесные повреждения. Живые существа имеют неплохую возможность сопротивляться им. Тем более – существа разумные. Купировать повреждения физических тел частично, или же устранять полностью. Они творят чудеса, если только у них присутствует в душе воля к жизни. И этот выживший враг оказывается, в итоге, опытней и сильней. Мы поняли, что идеальное оружие представляет не одну из– а фокус, или апофеоз, бесконечной чреды попыток создать его.
– И что же это такое?
– Сейчас мы склонны считать, что это – психологическое излучение. Едва ли можно представить себе оружие более совершенное. Внутри самой души живет нечто, способное внушить обладателю ее – или же кому-то другому – стремленье к смерти. Создать непереборимое и неизбывное отвращение к жизни. Не оставляющее вообще никакого выбора. Так что враг, который заражен этим, сам делается озабочен проблемой собственной кончины. Он лично побеспокоится о ней, избавляя нас от хлопот. Ну – кроме как от приятной обязанности приплыть и колонизировать его опустевшую акваторию. Итак, достаточно лишь выделить из души разумного существа компоненты настолько мерзкие, чтобы они порождали отвращение к самой жизни; усилить, превратить в излучение…
– Так выделите же тогда их из собственных ваших душ! Ну, то есть, я имел в виду – душ сородичей. Согласно всему тому, что вы мне рассказали сейчас, вы сами – отнюдь не ангелы! Скорее наоборот. И почему же тогда вам понадобилась моядуша? Ведь это просто экономически невыгодно: доставлять издалека…
– Ты в чем-то прав. Конечно, мы применяем и аутентичные психоволновые пакеты. Но это не особенно эффективно. Имеется ведь и такое явление душевной природы, как психологический иммунитет. Знакомыепсихоизлучения редко достигают разрушительной цели. Подобно тому, как бактерии, встречающиеся в родной среде обитания, не часто делаются причиной смертельной болезни тела. Но если привезти бактерии издалека…
– Да, кажется, понимаю. Но я ведь не особенно злой…
– Не скромничай. Ты не считаешь себя особенно злым потому лишь только, что слыть таким не вполне престижно на твоем уровне. То есть – в цивилизации людей, мы имеем в виду. А ты не в состоянии допустить, чтобы кто-нибудь нырнул глубже… то есть, мы хотели сказать, «обскакал» тебя. На самом деле ты маньяк эго, как это сразу же зафиксировал бортовой сканер. А именно среди таковых рождаются рекордсмены зла. По крайней мере – соответствующего психического излучения. Подчас оно убивает даже без усилителя у таких, как ты. Случилось ли тебе обратить внимание, что общающиеся с тобой умирают чаще, чем все остальные люди? Мы выделим компоненты твоей души, ответственные за этот эффект, и уничтожим все лишнее. И так ты будешь существовать вечно – в качестве волнового поляризованного пакета. Нам тоже нужны чудовища.
Сентябрь 2008
