<!--
---------------------------------------------------------------
Date: 09 Jul 1997
From: Betzalel Perel
В процессе поиска слова "Зогар" (с помощью alta-vista) я с
неподдельным интересом, к сожалению быстро сменившимся
несколько менее лестными чувствами, обнаружил на вашем сайте
статью И.С. Урбанаева и Р.А. Урханова "Философия
центральноазиатского шаманизма".
Оказалось, что "постепенно углубляющиеся в эзотерику"
авторы относят книгу "Зогар", наряду с "Сефер Йецира" и "Ветхим
Заветом" к одному из следующих разделов: "христианская
мистика", "каббала" или "окультизм". В поисках обоснования этой
оригинальной концепции я заглянул в список литературы и с вновь
пробудившимся интересом не обнаружил там работы К.Леви-Строса
"Первобытное мышление", как впрочем и многих других.
В заключение мне хотелось бы пожелать уважаемым авторам
новых творческих удач и всего наилучшего.
---------------------------------------------------------------
-->
В настоящей статье дано реферативное описание основных идей и
подхода, примененного в исследовании, выполненном по
одноименному проекту и вылившемся в рукопись монографии под
этим же названием, в которой сделана попытка осмысления личного
опыта и переживаний, связанных с миром шаманской культуры
бурят-монголов, а также данных современной науки о шаманизме и
культуре центральноазиатских кочевников, хранящихся в архивах
"шаманских" рукописей, используемых современными шаманами
ритуальных текстов и других данных - на основе адекватного
теоретического "ключа". Монография начинается с "вспоминания
себя" (термин Г.Гурджиева) - мира детства Ирины Урбанаевой,
прошедшего на побережье Байкала в улусе Шулута, где в соседнем
доме за полвека до этого жил и пророчествовал бурятский
ясновидец, родовой первосвященник и буддийский посвященный, дед
Барнашка, чья драматическая биография, овеянная тайной, живой
нитью связана с чудесностью старобурятского мира - мира,
альтернативного современной реальности и все же непостижимым
образом прорывающегося в сегодняшнюю жизнь бурят в виде
возрождающихся родовых тайлганов и других шаманских молебствий
и ритуалов, в образе современных шаманов, появляющихся все
чаще, и т.д. Осознание природы альтернативной реальности
шаманских чудес и вообще мистики традиционного мира бурят,
которому дали толчок еще рассказы матери, старых родственников,
близкое знакомство со многими современными шаманами, а также
изучение неопубликованного материала, который в разные годы ХХ
века был собран Ц.Ж.Жамцарано, М.Н.Хангаловым, С.П.Балдаевым,
К.Хадахнэ, Т.К.Алексеевой, И.Е.Тугутовым, П.П.Баторовым и
другими бурятскими этнографами и собирателями, а также научными
экспедициями Бурятского института общественных наук, заставили
И.Урбанаеву в связи с проблемой адекватного понимания шаманских
феноменов заново для себя осмыслить проблему реальности и
критериев существования, уяснить коренную онтологическую
проблематику и с этой точки зрения оценить познавательные
возможности современной науки и проделать под определенным
углом зрения экскурс в историю философии. Одним из выводов,
сделанных в этом направлении исследования, является признание
принципиальной недостаточности методологии традиционных
академических - этнографических, антропологических и т.д. -
подходов для понимания природы шаманской реальности и
старобурятской мистики.
Современные исследования о шаманизме исходят из "проекта"
мира, который был выработан в Европе в Новое время, и
продолжают оставаться тем, что Хайдеггер называет "способом
исчисляющего опредмечивания сущего" [11, c. 37]. В них не
остается места ни осмыслению, ни вопрошанию, ни диалогу, ни
решимости испытать "сущностный ужас - залог таинственной
возможности опыта бытия" [11, c. 38]. При изучении шаманизма
отечественная этнография и западная антропология ограничиваются
описанием бытования шаманских верований и обрядов в контексте
традиционной культуры и исторической ретроспективы народов [1;
3; 7; 8; 14]. Как пишет В.Н.Басилов, технику шаманских
"трюков" должны объяснять мастера иллюзиона, а не ученые [1, c.
214].
"Фундаментальня онтология" Хайдеггера, являющая собой
пример "бытийного мышления", направленного на постижение
потаенности бытия, представляет собой исключение из
западноевропейской традиции философствования о сущем - на
основе логики и всеобъемлющей схемы реальности. Анализу
европейской линии философского рассмотрения проблематики
существования посвящена глава "На подступах к онтологии
таинственного: опыт философии о тайне бытия и проблема
существования", завершающаяся выводом о том, что существует
предельная граница познавательных возможностей данного типа
философствования при постижении тайны бытия и человеческой
природы и пролегает она там, где образовался разрыв между
логической мыслью Запада и верой в Бога. Корни самого этого
разрыва уходят, видимо, в антропоцентризм еропейского разума,
задающий исходный масштаб "исчисления" бытия, критерии
существания-несуществования, смысл понятия "реальность".
Сократовское "Я не знаю, человек ли я или зверь, еще более
пестрый, чем Тифон" является исключением в европейской
философии, которая в гораздо большей степени привыкла исходить
из самодостоверности разумного человеческого существа, из
всеобщности "человеческой природы", "одной неделимой
человечности" (Н.Кузанский), что превращало философствующего
человека из вопрошающего о тайне бытия и тайне своей природы в
некое "оно" - вещь среди вещей, подлежащую классификации,
описанию и т.п. Человек здесь не является проблемой, тайной.
Классическая европейская метафизика всегда недомысливала
человека, как недомысливала она "жизнь", "сущее", "бытие". Эта
онтологическая ориентация задает определенный "потолок" в
познании потаенности бытия. Нарастание онтологического страха,
отчаяния, ощущение бездомности и одиночества человека - это
по-своему закономерное следствие европейского способа
самосознания и познания бытия. Столь же неслучайно западная
университетская, академическая мысль старается избегать
серьезных исследований на тему магии, колдовства и т.п. -
вообще чудесного, загадочного, сверхчувственного. В
антропоцентризме же коренится знание, полагающее абсолютным
различие Бога и человека, бесконечного и конечного. На этом
пути познания остается главный ужас человеческого существования
- смерть, и она воспринимается как абсолютное отрицание жизни.
Однако с неменьшим правом на выражение знания о реальности
существуют иные способы самоопределения человека в его
отношении к бытию, иные познавательные традиции, методы
постижения реальности, критерии существования-несуществования.
В связи с изучением шаманизма наше внимание привлекли
исследования, ведущиеся на стыке антропологии и
трансперсональной психологии, - в них шаманизм рассматривается
как метод трансцендирования за пределы "Эго", пространства и
времени (М.Харнер, Р.Мецнер, Дж.Ахтенберг, Дж.Халифакс,
Р.Эллвуд и др.). Однако наряду с расширением теоретической базы
истолкования шаманизма эти новейшие подходы отмечены
тенденциозностью и избирательностью: в изучаемых явлениях
вычленяется то, что может оказаться "полезным" применительно к
собственным проблемам людей современного Запада (см., например
[13; 15]).
Гораздо более глубоким является опыт изучения магии
индейских шаманов, изложенных в работах К.Кастанеды. Учение о
светящейся природе человека и мира, о силе и о даре Орла,
составляющее ядро науки дона Хуана, оказывается, с одной
стороны, близким к энергетическому пониманию вселенной и
человека, развиваемому в русле новейших научных исследований
(почти за пределами науки), с другой стороны, совпадает во
многих отношениях с восточными учениями, особенно с буддизмом,
а главное, обнаруживает черты, в которых легко узнается
шаманство наших предков. Изложенная К.Кастанедой шаманская
философия индейцев яки согласуется с нашим собственным выводом
о принципиальной относительности реальности и о наличии
бесконечной тайны в бытии вообще и в человеке самом. Говоря
словами Ф.Доннер, "ни при каких обстоятельствах ни человек, ни
мир не могут считаться доказанными и определенными" [5]. С тем
же основанием, с каким человек предстает в самопознании
телесным и мыслящим существом, он выступает как энергетическое
образование, светящаяся сущность, - и в этом случае жить
означает сознавать, правда, "сознание" понимается как нечто
гораздо более глубокое и разнообразное, чем люди привыкли
думать. Сознание - это возможность освобождения от уничтожения
и смерти. Сознание - это и есть жизнь. И такой способ
самоопределения человека по отношению к миру, конституирование
реальности и себя в реальности является в аспекте жизни и бытия
гораздо более многозначительным и эффективным, чем базирующаяся
на новоевропейской онтологии повседневная жизнь современного
человека.
Опыт древней индейской магии, восточной эзотерики,
западного оккультизма, неклассических наук (биоэнергетика,
парапсихология и др.) говорит о том, что реальность
относительна, существует в отношении к сознанию, а последнее
обусловлено энергетически. Различные методы накопления энергии
и самотрансформации, выработанные разными народами,
представляют собой не что иное, как способы расширения сознания
за счет преодоления в первую очередь антропоцентристских,
эгоцентристских стереотипов восприятия и поведения. Это целая
система знания, являющегося тайным для неподготовленных людей.
Мы постепенно углублялись в эзотерику на основе
классических восточных текстов (Упанишады, "Йога-сутра"
Патанджали,"Бхагаватгита", "Дао дэ цзин", "Абхидхармакоша",
"Лам-рим" и др.), классических текстов по христианской мистике,
каббале, оккультизму (Ветхий и Новый Заветы, "Сефер Йецира",
"Зогар", христианские апокрифы, "Оккультная философия" Агриппы,
сочинения Папюса, Э.Шюрэ, Р.Генона и др.), работ по теософии
("Тайная Доктрина" Блаватской, ее же "Разоблаченная Изида" и
др. сочинения, работы А.А.Бейли, А.Безант), исследования по
антропософии (Р.Штейнер), Агни-йоге и др. Погружение в
тайноведение понадобилось для того, чтобы с помощью
эзотерических данных обосновать высказанную ранее [9; 10]
гипотезу, что Центральная Азия (Монголия, Трансбайкалия, Алтай,
Восточный Туркестан, Тибет) владеет независимо от духовного
влияния Китая, Индии, Ближнего Востока эзотерической традицией,
одной из самых древних, и что шаманская наука наших предков
относится к этой традиции тайноведения.
Западные и восточные эзотерические чения имеют в глубине
сходную основу, и знакомство с ними помогает понять скрытый
центральноазиатский символизм в его монгольских формах
выражения. Вот, например, выражение tabun onge dorben xari
ulus, встречающееся в летописи Лубсан Данзана [12], которая
содержит кроме "Секретной истории монголов" (1240 г.) еще ряд
других источников, восходящих к первой половине ХIII и даже ХII
в. В монгольском мире с древности наличествует традиция
засекречивания знания и сокрытия книг в горных пещерах. Во
время последней поездки в Улан-Батор (лето 1995) И.Урбанаева
познакомилась с одним монахом, который показал ей семейные
реликвии (древние сутры, грамоты от Панчен-Эрдэни и от
Далай-лам, в том числе от Пятого Далай-ламы, ритуальные
предметы и др.), сохраненные его матерью, принцессой из дома
Сэцэн-хана, в горном укрытии. Еще в 80-е годы в Монголии
продолжали сжигать древние книги. Сколько же их было
уничтожено! Можно представить масштаб культурного, духовного
достояния монгольского мира, если только у одного рядового
монаха хранятся памятники, способные украсить целый музей. Нет
ничего невозможного в том, что монгольский мир с глубокой
древности был одним из центров Посвящения и хранил бесценные
тайные знания. О существовании целой библиотеки тайных книг, по
которым обучали только ханских детей, рассказывает другой
монгол, происходящий из семьи потомственных хранителей тайных
книг ханского рода.
Благодаря методу сравнительного эзотеризма оказывается
возможным использовать более исследованные учения из других
традиций в качестве "ключа" для объяснения непонятных феноменов
центральноазиатской традиции, в данном случае - шаманизма.
Вышеупомянутая формула в более общем виде выглядит так:
dorben xari tabun ongge (четыре противоположности, пять
цветов). В результате анализа можно прийти к выводу, что это
элемент эзотерической философии. Представление о четырех (пяти)
великих первоэлементах (стихиях) служило у посвященных и
Востока, и Запада ключом к истолкованию вселенной и человека:
это "великие проявления" энергии, силы. Их еще называют
"четырьмя великими" или "жизненными принципами", имея в виду не
материальные, а витальные и психические признаки, силы, законы,
на которых построен наш мир безотносительно к тому, называем мы
его внешним или внутренним. Неоплатоники подчеркивали, что это
- учение о различной организации пространства [6]. Существенно,
что учение о четырех (пяти) стихиях или элементах имеет глубоко
символический характер, будучи связано с типами движения,
качественной определенностью реальности, и с уровнями духовного
развития. Речь идет о фундаментальных свойствах бытия,
контролируя которые человек способен развивать необычные
способности - алхимика, мага, йогина, шамана. Примечательно,
что первая стадия всякого посвящения содержит в качестве
традиционного испытание четырьмя элементами (Огонь, Вода,
Воздух, Земля). У шаманов так же. Пятый элемент (эфир, акаша)
выступает синтетическим по отношению к "четырем великим", и
каждому из пяти элементов присуща символика определенного
цвета. Выражение "пятицветный" (tabun ongge) - это тоже из
области символизма "великих элементов".
Древнемонгольское выражение dorben xari tabun ongge,
встречающееся также в бурятских "шаманских текстах", является
эзотерической формулой, выражающей универсальное учение о
"четырех (пяти) великих элементах". Это универсальный принцип
объяснения всего сущего, проявленного бытия, человека в его
единстве со вселенной. Это учение, как поясняет Е.П.Блаватская
в "Тайной Доктрине", есть часть более общего учения о семи
первичных элементах эволюции [2]. В тайноведении речь идет
только о четырех или пяти элементах потому, что лишь такое
количество элементов в настоящее время проявлено (даже пятый -
частично). Семь эзотерических принципов относятся и к человеку
(семь тел, семь оболочек сознания и т.д.). Индусские Семь Риши
звезд, бурятские Долон Убугэд (Семь Старцев) - это выражение
тех же семи принципов эзотерики.
Эзотеризм "четырех великих", или символика квадрата,
проявлялся в монгольском мире в устройстве системы ханских
ставок, в представлении о четырех царях-хранителях сторон
света, о четырех ветрах, о четырех великих кулуках - столпах
государства и т.д. Все это - приметы реального эзотерического
наследия Центральной Азии, как и учение о Шамбале, о Царе Мира,
"вселенском монархе". Сакральный статус Чингис-хана как Сына
Неба и Царя Мира находит свое объяснение из этой системы
символизма и подтверждается рядом указаний на этот счет и
прежде всего - символикой хастамги или свастики, наиболее
известной и почитаемой среди кочевых тамг. А по сведениям
Ф.Оссендовского, монгольский Богдо-хан владел перстнем
Чингис-хана, на котором выгравирована свастика [4]. В рукописи
монографии детально анализируется эзотерическая символика
свастики и лежащего в ее основе креста, формулируется тезис,
что знание этого рода относится к сердцевине тайноведения и
Древней Мудрости, переданной через Посвященных всем народам.
Упоминание в шаманском обряднике, посвященном культу огня
(Агни), выражения dorben xari tabun ongge, относящегося к
эзотерическому учению о "четырех великих" (первоэлементах),
символизируемых крестом, который лежит в основе свастики,
встречается не случайно: как символ Агни, свастика обозначает
именно высший Принцип Реальности, согласно тайноведению, Огонь
и есть первичное Начало.
Есть ряд других свидетельств, что Чингис-хан был
Посвященным и владел "семью сокровищами" "вселенского владыки",
о которых говорится в "учении о Шамбхале", категории которого
были впервые применены в Индии для описания качеств правителя.
Подтверждением служат его изречения, когда-то входившие в
предмет классического монгольского образования, а также
деятельность, особенно в аспекте покровительства всем религиям,
которые Чингис-хан рассматривал как разные пути к Вечно Синему
Небу.
К другим явлениям центральноазиатского эзотеризма
относится, видимо, культ кузнецов, напоминающий культ
"свободных каменщиков": молот и наковальня имеют мистический
смысл, как и инструменты каменщиков, а ремесло считалось
божественным даром, те и другие проходили специальные обряды
посвящения. Далее, в монгольской символике присутствует образ
трехлепесткового пламени, имеющий оккультное происхождение и
символизирующий Жизнь в оккультном значении этого слова.
Почитаемый бурят-монголами Лебедь (Гусь) - Хун-Шубун - также
является эзотерическим символом, смысл которого проясняется с
помощью "Тайной Доктрины": это Божественная Мудрость, Мудрость
во Тьме, за пределами человеческой досягаемости. Шаманскую
формулу "хун-шубун гарбалтай" (происходящий от Лебедя),
встречающуюся во многих призываниях, следует понимать как
указание на духовные, сверхчувственные истоки бурятской
традиции и на древнюю способность наших предков к "парению",
которая была обычной вещью для людей Атлантиды. Еще один
эзотерический признак - монгольская магия крови (клятвы на
крови, жертвоприношения и т.д.).
Центральное место в рукописи отведено эзотерическому
истолкованию учения о Тэнгэри (Небо) с привлечением духовного
опыта Неба в других эзотерических традициях (платонизм и
неоплатонизм, мистическое христианство, даосизм, буддизм).
Сравнительный эзотеризм позволяет выявить наиболее общий,
глубинный эзотерический символизм Неба, выражающий опыт
человеческого контакта с высшей реальностью, который имеет
некоторые универсальные параметры, проявляющиеся также в
тэнгрианстве - философии и религии Центральной Азии. Тэнгэри -
это пространство истинной жизни человека, начинающееся здесь,
на земле, но простирающееся как бы в другом измерении, в то же
время оно внутри каждого человека (Внутренний Человек).
Символический принцип Тэнгэри есть высочайший идеал бытия или
переживание беспредельности и творческого могущества. Все
небеса, населенные тэнгриями (небожителями), являют собой одно
Небесное Существо, имеющее много имен, из которых наиболее
почитаемыми являются Вечно Синее Небо, эзотерический эквивалент
индусского Пуруши, и Адам Кадмон в каббалистической традиции.
Центральноазиатский культ Сына Неба (Тэнгэрийн ху),
пронизывающий мифологию, эпос, шаманский фольклор и ритуальные
тексты, обнаруживает эзотерическую близость к христианскому
учению о Сыне Бога: выявляется ряд параллелей, в частности,
отраженное в Гэсэриаде противоборство Сына Неба и врага Сына
Неба, сил света и сил тьмы имеет параллель в христианском
противостоянии Иисуса Христа и главы "падших ангелов", Сатаны.
Правда, в Центральной Азии, как вообще на Востоке, оппозиция
Сына Неба и его врага не тождественна резкому антагонизму добра
и зла, как в христианстве, ибо в восточной философии
взаимосвязь противоположных начал имеет гораздо бллее важное
бытийное значение, чем раздвоение и антагонизм внутри Единого.
Однако войны в Гэсэриаде имеют такой же эзотерический смысл,
что и войны в "Пуранах", в Новом Завете, в Священном Писании
назареян, - их объяснение дано в "Тайной Доктрине": все они
относятся к тайне эволюции человечества.
Учение о Тэнгэри, о Небе есть духовное учение о самом
человеке, его эволюции из человека Мертвого, земного, в
человека Духовного и Небесного. Тэнгэри, или Небо, - это
синоним Человека Внутреннего, Победоносного. Есть параллелизм
между Иисусом и Буддой. В свою очередь, Тэнгэрийн ху (Сын Неба)
есть центральноазиатское имя Того, кто в Индии стал известен
как Будда (тождество высшего Неба природе Будды). В рукописи
обоснована гипотеза, что центральноазиатскийский материал
(разные варианты преданий о Тэнгэрийн ху, сказания о Гэсэре,
легенды о Чингис-хане, предания о постройке храма или дворца,
космогоническая мифология, звездный культ и др.) выражает
древнейшее символическое тайное знание о Небе (о космической
эволюции человека), распространившееся из Центральной Азии на
запад - в страны Ближнего Востока, регионы сиро-палестинской
культурной традиции и южнославянского мира, а также на юг - в
Китай, Индию. Центральная Азия - древнейший из сохранившихся
посвятительных центров человечества и первоисточник
эзотерической философии Неба.
Осознание Неба есть процесс расширения сознания, связанный
с Посвящением, смысл которого в стимуляции сверху внутренних
энергий. Шаманская наука бурят и монголов из того же источника,
что и учение Лао-цзы, что и буддизм (символизм Тэнгэри и
понятия "пустота", значение Чистоты, символика Пути и др.), и
тоже связана с медитативной практикой. Тэнгрианский пантеон,
сюжеты из тэнгрианской мифологии следует понимать в их
эзотерическом значении, - этому посвящена глава, в которой
рваскрывается оккультная символика образов Эхэ Ехэ Бурхан
(Великая Мать-Богиня), ее "солнечной" дочери Манзан Гурмэ и
"лунной" - Маяс Хара, 13 Асарангуевых тэнгри, Атаа Улаан тэнгри
и др. - в контексте учения о Матери Богов, о солнечном и лунном
принципах тановедения, с привлечением данных о древнеиндусской
традиции, о суфизме, материала из современного оккультизма.
Здесь же подробно анализируется символика числа 13, являющегося
в монгольском мире шаманской константой, а также других
сакральных чисел, исследуется оккультное значение шаманского
Посвящения, особенности медитативной практики шаманов. В
завершающей главе дается оккультное истолкование шаманской
"теории" и практики, сравнение шаманской концепции человека с
теорией человека в западном оккультизме, восточной медицине, -
это сопровождается биоэнергетическим и парапсихологическим
комментарием.
Работа насыщена фактическими данными, в Приложении дан ряд
оригинальных ритуальных текстов с переводами.
1. Басилов В.Н. Шаманство у народов Средней Азии и
Казахстана. М., 1992;
2. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина: т.1 / Пер. с
англ. "ТОК", 1993.
3. Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят.
Новосибирск, 1987.
4. Генон Р. "Царь мира" // Вопросы философии. N 3.
М., 1993.
5. Доннер Ф. Тень ведьмы. М., 1993.
6. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.
7. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма.
Новосибирск, 1980.
8. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история,
структура и социальные функции. Новосибирск, 1987.
9. Урбанаева И.С. Проблемы души и пути народа //
Международная жизнь. М., 1993.
10. Урбанаева И.С. Человек у Байкала и мир
Центральной Азии: философия истории. Улан-Удэ, 1995.
11. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и
выступления. М.,1993.
12. Алтан тобчи. Лубсан Данзан / Пер. с монг. М., 1973..
13. Ancient Traditions. Shamanism in Central Asia and the
Americas / Edit. by G.Seaman and J.Day. Colorado, 1994.
14. R.Hamayon. La chasse a l'ame. Esquisse d'une
theorie du chamanism siberien. Paris-Nanterre, 1990.
15. Shamanism. An Expannded View of Reality / Compiled by
Shirley Nicholson. Wheaton, 1987.
---------------------------------------------------------------
Date: 09 Jul 1997
From: Betzalel Perel
В процессе поиска слова "Зогар" (с помощью alta-vista) я с
неподдельным интересом, к сожалению быстро сменившимся
несколько менее лестными чувствами, обнаружил на вашем сайте
статью И.С. Урбанаева и Р.А. Урханова "Философия
центральноазиатского шаманизма".
Оказалось, что "постепенно углубляющиеся в эзотерику"
авторы относят книгу "Зогар", наряду с "Сефер Йецира" и "Ветхим
Заветом" к одному из следующих разделов: "христианская
мистика", "каббала" или "окультизм". В поисках обоснования этой
оригинальной концепции я заглянул в список литературы и с вновь
пробудившимся интересом не обнаружил там работы К.Леви-Строса
"Первобытное мышление", как впрочем и многих других.
В заключение мне хотелось бы пожелать уважаемым авторам
новых творческих удач и всего наилучшего.
---------------------------------------------------------------
-->
В настоящей статье дано реферативное описание основных идей и
подхода, примененного в исследовании, выполненном по
одноименному проекту и вылившемся в рукопись монографии под
этим же названием, в которой сделана попытка осмысления личного
опыта и переживаний, связанных с миром шаманской культуры
бурят-монголов, а также данных современной науки о шаманизме и
культуре центральноазиатских кочевников, хранящихся в архивах
"шаманских" рукописей, используемых современными шаманами
ритуальных текстов и других данных - на основе адекватного
теоретического "ключа". Монография начинается с "вспоминания
себя" (термин Г.Гурджиева) - мира детства Ирины Урбанаевой,
прошедшего на побережье Байкала в улусе Шулута, где в соседнем
доме за полвека до этого жил и пророчествовал бурятский
ясновидец, родовой первосвященник и буддийский посвященный, дед
Барнашка, чья драматическая биография, овеянная тайной, живой
нитью связана с чудесностью старобурятского мира - мира,
альтернативного современной реальности и все же непостижимым
образом прорывающегося в сегодняшнюю жизнь бурят в виде
возрождающихся родовых тайлганов и других шаманских молебствий
и ритуалов, в образе современных шаманов, появляющихся все
чаще, и т.д. Осознание природы альтернативной реальности
шаманских чудес и вообще мистики традиционного мира бурят,
которому дали толчок еще рассказы матери, старых родственников,
близкое знакомство со многими современными шаманами, а также
изучение неопубликованного материала, который в разные годы ХХ
века был собран Ц.Ж.Жамцарано, М.Н.Хангаловым, С.П.Балдаевым,
К.Хадахнэ, Т.К.Алексеевой, И.Е.Тугутовым, П.П.Баторовым и
другими бурятскими этнографами и собирателями, а также научными
экспедициями Бурятского института общественных наук, заставили
И.Урбанаеву в связи с проблемой адекватного понимания шаманских
феноменов заново для себя осмыслить проблему реальности и
критериев существования, уяснить коренную онтологическую
проблематику и с этой точки зрения оценить познавательные
возможности современной науки и проделать под определенным
углом зрения экскурс в историю философии. Одним из выводов,
сделанных в этом направлении исследования, является признание
принципиальной недостаточности методологии традиционных
академических - этнографических, антропологических и т.д. -
подходов для понимания природы шаманской реальности и
старобурятской мистики.
Современные исследования о шаманизме исходят из "проекта"
мира, который был выработан в Европе в Новое время, и
продолжают оставаться тем, что Хайдеггер называет "способом
исчисляющего опредмечивания сущего" [11, c. 37]. В них не
остается места ни осмыслению, ни вопрошанию, ни диалогу, ни
решимости испытать "сущностный ужас - залог таинственной
возможности опыта бытия" [11, c. 38]. При изучении шаманизма
отечественная этнография и западная антропология ограничиваются
описанием бытования шаманских верований и обрядов в контексте
традиционной культуры и исторической ретроспективы народов [1;
3; 7; 8; 14]. Как пишет В.Н.Басилов, технику шаманских
"трюков" должны объяснять мастера иллюзиона, а не ученые [1, c.
214].
"Фундаментальня онтология" Хайдеггера, являющая собой
пример "бытийного мышления", направленного на постижение
потаенности бытия, представляет собой исключение из
западноевропейской традиции философствования о сущем - на
основе логики и всеобъемлющей схемы реальности. Анализу
европейской линии философского рассмотрения проблематики
существования посвящена глава "На подступах к онтологии
таинственного: опыт философии о тайне бытия и проблема
существования", завершающаяся выводом о том, что существует
предельная граница познавательных возможностей данного типа
философствования при постижении тайны бытия и человеческой
природы и пролегает она там, где образовался разрыв между
логической мыслью Запада и верой в Бога. Корни самого этого
разрыва уходят, видимо, в антропоцентризм еропейского разума,
задающий исходный масштаб "исчисления" бытия, критерии
существания-несуществования, смысл понятия "реальность".
Сократовское "Я не знаю, человек ли я или зверь, еще более
пестрый, чем Тифон" является исключением в европейской
философии, которая в гораздо большей степени привыкла исходить
из самодостоверности разумного человеческого существа, из
всеобщности "человеческой природы", "одной неделимой
человечности" (Н.Кузанский), что превращало философствующего
человека из вопрошающего о тайне бытия и тайне своей природы в
некое "оно" - вещь среди вещей, подлежащую классификации,
описанию и т.п. Человек здесь не является проблемой, тайной.
Классическая европейская метафизика всегда недомысливала
человека, как недомысливала она "жизнь", "сущее", "бытие". Эта
онтологическая ориентация задает определенный "потолок" в
познании потаенности бытия. Нарастание онтологического страха,
отчаяния, ощущение бездомности и одиночества человека - это
по-своему закономерное следствие европейского способа
самосознания и познания бытия. Столь же неслучайно западная
университетская, академическая мысль старается избегать
серьезных исследований на тему магии, колдовства и т.п. -
вообще чудесного, загадочного, сверхчувственного. В
антропоцентризме же коренится знание, полагающее абсолютным
различие Бога и человека, бесконечного и конечного. На этом
пути познания остается главный ужас человеческого существования
- смерть, и она воспринимается как абсолютное отрицание жизни.
Однако с неменьшим правом на выражение знания о реальности
существуют иные способы самоопределения человека в его
отношении к бытию, иные познавательные традиции, методы
постижения реальности, критерии существования-несуществования.
В связи с изучением шаманизма наше внимание привлекли
исследования, ведущиеся на стыке антропологии и
трансперсональной психологии, - в них шаманизм рассматривается
как метод трансцендирования за пределы "Эго", пространства и
времени (М.Харнер, Р.Мецнер, Дж.Ахтенберг, Дж.Халифакс,
Р.Эллвуд и др.). Однако наряду с расширением теоретической базы
истолкования шаманизма эти новейшие подходы отмечены
тенденциозностью и избирательностью: в изучаемых явлениях
вычленяется то, что может оказаться "полезным" применительно к
собственным проблемам людей современного Запада (см., например
[13; 15]).
Гораздо более глубоким является опыт изучения магии
индейских шаманов, изложенных в работах К.Кастанеды. Учение о
светящейся природе человека и мира, о силе и о даре Орла,
составляющее ядро науки дона Хуана, оказывается, с одной
стороны, близким к энергетическому пониманию вселенной и
человека, развиваемому в русле новейших научных исследований
(почти за пределами науки), с другой стороны, совпадает во
многих отношениях с восточными учениями, особенно с буддизмом,
а главное, обнаруживает черты, в которых легко узнается
шаманство наших предков. Изложенная К.Кастанедой шаманская
философия индейцев яки согласуется с нашим собственным выводом
о принципиальной относительности реальности и о наличии
бесконечной тайны в бытии вообще и в человеке самом. Говоря
словами Ф.Доннер, "ни при каких обстоятельствах ни человек, ни
мир не могут считаться доказанными и определенными" [5]. С тем
же основанием, с каким человек предстает в самопознании
телесным и мыслящим существом, он выступает как энергетическое
образование, светящаяся сущность, - и в этом случае жить
означает сознавать, правда, "сознание" понимается как нечто
гораздо более глубокое и разнообразное, чем люди привыкли
думать. Сознание - это возможность освобождения от уничтожения
и смерти. Сознание - это и есть жизнь. И такой способ
самоопределения человека по отношению к миру, конституирование
реальности и себя в реальности является в аспекте жизни и бытия
гораздо более многозначительным и эффективным, чем базирующаяся
на новоевропейской онтологии повседневная жизнь современного
человека.
Опыт древней индейской магии, восточной эзотерики,
западного оккультизма, неклассических наук (биоэнергетика,
парапсихология и др.) говорит о том, что реальность
относительна, существует в отношении к сознанию, а последнее
обусловлено энергетически. Различные методы накопления энергии
и самотрансформации, выработанные разными народами,
представляют собой не что иное, как способы расширения сознания
за счет преодоления в первую очередь антропоцентристских,
эгоцентристских стереотипов восприятия и поведения. Это целая
система знания, являющегося тайным для неподготовленных людей.
Мы постепенно углублялись в эзотерику на основе
классических восточных текстов (Упанишады, "Йога-сутра"
Патанджали,"Бхагаватгита", "Дао дэ цзин", "Абхидхармакоша",
"Лам-рим" и др.), классических текстов по христианской мистике,
каббале, оккультизму (Ветхий и Новый Заветы, "Сефер Йецира",
"Зогар", христианские апокрифы, "Оккультная философия" Агриппы,
сочинения Папюса, Э.Шюрэ, Р.Генона и др.), работ по теософии
("Тайная Доктрина" Блаватской, ее же "Разоблаченная Изида" и
др. сочинения, работы А.А.Бейли, А.Безант), исследования по
антропософии (Р.Штейнер), Агни-йоге и др. Погружение в
тайноведение понадобилось для того, чтобы с помощью
эзотерических данных обосновать высказанную ранее [9; 10]
гипотезу, что Центральная Азия (Монголия, Трансбайкалия, Алтай,
Восточный Туркестан, Тибет) владеет независимо от духовного
влияния Китая, Индии, Ближнего Востока эзотерической традицией,
одной из самых древних, и что шаманская наука наших предков
относится к этой традиции тайноведения.
Западные и восточные эзотерические чения имеют в глубине
сходную основу, и знакомство с ними помогает понять скрытый
центральноазиатский символизм в его монгольских формах
выражения. Вот, например, выражение tabun onge dorben xari
ulus, встречающееся в летописи Лубсан Данзана [12], которая
содержит кроме "Секретной истории монголов" (1240 г.) еще ряд
других источников, восходящих к первой половине ХIII и даже ХII
в. В монгольском мире с древности наличествует традиция
засекречивания знания и сокрытия книг в горных пещерах. Во
время последней поездки в Улан-Батор (лето 1995) И.Урбанаева
познакомилась с одним монахом, который показал ей семейные
реликвии (древние сутры, грамоты от Панчен-Эрдэни и от
Далай-лам, в том числе от Пятого Далай-ламы, ритуальные
предметы и др.), сохраненные его матерью, принцессой из дома
Сэцэн-хана, в горном укрытии. Еще в 80-е годы в Монголии
продолжали сжигать древние книги. Сколько же их было
уничтожено! Можно представить масштаб культурного, духовного
достояния монгольского мира, если только у одного рядового
монаха хранятся памятники, способные украсить целый музей. Нет
ничего невозможного в том, что монгольский мир с глубокой
древности был одним из центров Посвящения и хранил бесценные
тайные знания. О существовании целой библиотеки тайных книг, по
которым обучали только ханских детей, рассказывает другой
монгол, происходящий из семьи потомственных хранителей тайных
книг ханского рода.
Благодаря методу сравнительного эзотеризма оказывается
возможным использовать более исследованные учения из других
традиций в качестве "ключа" для объяснения непонятных феноменов
центральноазиатской традиции, в данном случае - шаманизма.
Вышеупомянутая формула в более общем виде выглядит так:
dorben xari tabun ongge (четыре противоположности, пять
цветов). В результате анализа можно прийти к выводу, что это
элемент эзотерической философии. Представление о четырех (пяти)
великих первоэлементах (стихиях) служило у посвященных и
Востока, и Запада ключом к истолкованию вселенной и человека:
это "великие проявления" энергии, силы. Их еще называют
"четырьмя великими" или "жизненными принципами", имея в виду не
материальные, а витальные и психические признаки, силы, законы,
на которых построен наш мир безотносительно к тому, называем мы
его внешним или внутренним. Неоплатоники подчеркивали, что это
- учение о различной организации пространства [6]. Существенно,
что учение о четырех (пяти) стихиях или элементах имеет глубоко
символический характер, будучи связано с типами движения,
качественной определенностью реальности, и с уровнями духовного
развития. Речь идет о фундаментальных свойствах бытия,
контролируя которые человек способен развивать необычные
способности - алхимика, мага, йогина, шамана. Примечательно,
что первая стадия всякого посвящения содержит в качестве
традиционного испытание четырьмя элементами (Огонь, Вода,
Воздух, Земля). У шаманов так же. Пятый элемент (эфир, акаша)
выступает синтетическим по отношению к "четырем великим", и
каждому из пяти элементов присуща символика определенного
цвета. Выражение "пятицветный" (tabun ongge) - это тоже из
области символизма "великих элементов".
Древнемонгольское выражение dorben xari tabun ongge,
встречающееся также в бурятских "шаманских текстах", является
эзотерической формулой, выражающей универсальное учение о
"четырех (пяти) великих элементах". Это универсальный принцип
объяснения всего сущего, проявленного бытия, человека в его
единстве со вселенной. Это учение, как поясняет Е.П.Блаватская
в "Тайной Доктрине", есть часть более общего учения о семи
первичных элементах эволюции [2]. В тайноведении речь идет
только о четырех или пяти элементах потому, что лишь такое
количество элементов в настоящее время проявлено (даже пятый -
частично). Семь эзотерических принципов относятся и к человеку
(семь тел, семь оболочек сознания и т.д.). Индусские Семь Риши
звезд, бурятские Долон Убугэд (Семь Старцев) - это выражение
тех же семи принципов эзотерики.
Эзотеризм "четырех великих", или символика квадрата,
проявлялся в монгольском мире в устройстве системы ханских
ставок, в представлении о четырех царях-хранителях сторон
света, о четырех ветрах, о четырех великих кулуках - столпах
государства и т.д. Все это - приметы реального эзотерического
наследия Центральной Азии, как и учение о Шамбале, о Царе Мира,
"вселенском монархе". Сакральный статус Чингис-хана как Сына
Неба и Царя Мира находит свое объяснение из этой системы
символизма и подтверждается рядом указаний на этот счет и
прежде всего - символикой хастамги или свастики, наиболее
известной и почитаемой среди кочевых тамг. А по сведениям
Ф.Оссендовского, монгольский Богдо-хан владел перстнем
Чингис-хана, на котором выгравирована свастика [4]. В рукописи
монографии детально анализируется эзотерическая символика
свастики и лежащего в ее основе креста, формулируется тезис,
что знание этого рода относится к сердцевине тайноведения и
Древней Мудрости, переданной через Посвященных всем народам.
Упоминание в шаманском обряднике, посвященном культу огня
(Агни), выражения dorben xari tabun ongge, относящегося к
эзотерическому учению о "четырех великих" (первоэлементах),
символизируемых крестом, который лежит в основе свастики,
встречается не случайно: как символ Агни, свастика обозначает
именно высший Принцип Реальности, согласно тайноведению, Огонь
и есть первичное Начало.
Есть ряд других свидетельств, что Чингис-хан был
Посвященным и владел "семью сокровищами" "вселенского владыки",
о которых говорится в "учении о Шамбхале", категории которого
были впервые применены в Индии для описания качеств правителя.
Подтверждением служат его изречения, когда-то входившие в
предмет классического монгольского образования, а также
деятельность, особенно в аспекте покровительства всем религиям,
которые Чингис-хан рассматривал как разные пути к Вечно Синему
Небу.
К другим явлениям центральноазиатского эзотеризма
относится, видимо, культ кузнецов, напоминающий культ
"свободных каменщиков": молот и наковальня имеют мистический
смысл, как и инструменты каменщиков, а ремесло считалось
божественным даром, те и другие проходили специальные обряды
посвящения. Далее, в монгольской символике присутствует образ
трехлепесткового пламени, имеющий оккультное происхождение и
символизирующий Жизнь в оккультном значении этого слова.
Почитаемый бурят-монголами Лебедь (Гусь) - Хун-Шубун - также
является эзотерическим символом, смысл которого проясняется с
помощью "Тайной Доктрины": это Божественная Мудрость, Мудрость
во Тьме, за пределами человеческой досягаемости. Шаманскую
формулу "хун-шубун гарбалтай" (происходящий от Лебедя),
встречающуюся во многих призываниях, следует понимать как
указание на духовные, сверхчувственные истоки бурятской
традиции и на древнюю способность наших предков к "парению",
которая была обычной вещью для людей Атлантиды. Еще один
эзотерический признак - монгольская магия крови (клятвы на
крови, жертвоприношения и т.д.).
Центральное место в рукописи отведено эзотерическому
истолкованию учения о Тэнгэри (Небо) с привлечением духовного
опыта Неба в других эзотерических традициях (платонизм и
неоплатонизм, мистическое христианство, даосизм, буддизм).
Сравнительный эзотеризм позволяет выявить наиболее общий,
глубинный эзотерический символизм Неба, выражающий опыт
человеческого контакта с высшей реальностью, который имеет
некоторые универсальные параметры, проявляющиеся также в
тэнгрианстве - философии и религии Центральной Азии. Тэнгэри -
это пространство истинной жизни человека, начинающееся здесь,
на земле, но простирающееся как бы в другом измерении, в то же
время оно внутри каждого человека (Внутренний Человек).
Символический принцип Тэнгэри есть высочайший идеал бытия или
переживание беспредельности и творческого могущества. Все
небеса, населенные тэнгриями (небожителями), являют собой одно
Небесное Существо, имеющее много имен, из которых наиболее
почитаемыми являются Вечно Синее Небо, эзотерический эквивалент
индусского Пуруши, и Адам Кадмон в каббалистической традиции.
Центральноазиатский культ Сына Неба (Тэнгэрийн ху),
пронизывающий мифологию, эпос, шаманский фольклор и ритуальные
тексты, обнаруживает эзотерическую близость к христианскому
учению о Сыне Бога: выявляется ряд параллелей, в частности,
отраженное в Гэсэриаде противоборство Сына Неба и врага Сына
Неба, сил света и сил тьмы имеет параллель в христианском
противостоянии Иисуса Христа и главы "падших ангелов", Сатаны.
Правда, в Центральной Азии, как вообще на Востоке, оппозиция
Сына Неба и его врага не тождественна резкому антагонизму добра
и зла, как в христианстве, ибо в восточной философии
взаимосвязь противоположных начал имеет гораздо бллее важное
бытийное значение, чем раздвоение и антагонизм внутри Единого.
Однако войны в Гэсэриаде имеют такой же эзотерический смысл,
что и войны в "Пуранах", в Новом Завете, в Священном Писании
назареян, - их объяснение дано в "Тайной Доктрине": все они
относятся к тайне эволюции человечества.
Учение о Тэнгэри, о Небе есть духовное учение о самом
человеке, его эволюции из человека Мертвого, земного, в
человека Духовного и Небесного. Тэнгэри, или Небо, - это
синоним Человека Внутреннего, Победоносного. Есть параллелизм
между Иисусом и Буддой. В свою очередь, Тэнгэрийн ху (Сын Неба)
есть центральноазиатское имя Того, кто в Индии стал известен
как Будда (тождество высшего Неба природе Будды). В рукописи
обоснована гипотеза, что центральноазиатскийский материал
(разные варианты преданий о Тэнгэрийн ху, сказания о Гэсэре,
легенды о Чингис-хане, предания о постройке храма или дворца,
космогоническая мифология, звездный культ и др.) выражает
древнейшее символическое тайное знание о Небе (о космической
эволюции человека), распространившееся из Центральной Азии на
запад - в страны Ближнего Востока, регионы сиро-палестинской
культурной традиции и южнославянского мира, а также на юг - в
Китай, Индию. Центральная Азия - древнейший из сохранившихся
посвятительных центров человечества и первоисточник
эзотерической философии Неба.
Осознание Неба есть процесс расширения сознания, связанный
с Посвящением, смысл которого в стимуляции сверху внутренних
энергий. Шаманская наука бурят и монголов из того же источника,
что и учение Лао-цзы, что и буддизм (символизм Тэнгэри и
понятия "пустота", значение Чистоты, символика Пути и др.), и
тоже связана с медитативной практикой. Тэнгрианский пантеон,
сюжеты из тэнгрианской мифологии следует понимать в их
эзотерическом значении, - этому посвящена глава, в которой
рваскрывается оккультная символика образов Эхэ Ехэ Бурхан
(Великая Мать-Богиня), ее "солнечной" дочери Манзан Гурмэ и
"лунной" - Маяс Хара, 13 Асарангуевых тэнгри, Атаа Улаан тэнгри
и др. - в контексте учения о Матери Богов, о солнечном и лунном
принципах тановедения, с привлечением данных о древнеиндусской
традиции, о суфизме, материала из современного оккультизма.
Здесь же подробно анализируется символика числа 13, являющегося
в монгольском мире шаманской константой, а также других
сакральных чисел, исследуется оккультное значение шаманского
Посвящения, особенности медитативной практики шаманов. В
завершающей главе дается оккультное истолкование шаманской
"теории" и практики, сравнение шаманской концепции человека с
теорией человека в западном оккультизме, восточной медицине, -
это сопровождается биоэнергетическим и парапсихологическим
комментарием.
Работа насыщена фактическими данными, в Приложении дан ряд
оригинальных ритуальных текстов с переводами.
1. Басилов В.Н. Шаманство у народов Средней Азии и
Казахстана. М., 1992;
2. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина: т.1 / Пер. с
англ. "ТОК", 1993.
3. Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят.
Новосибирск, 1987.
4. Генон Р. "Царь мира" // Вопросы философии. N 3.
М., 1993.
5. Доннер Ф. Тень ведьмы. М., 1993.
6. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.
7. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма.
Новосибирск, 1980.
8. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история,
структура и социальные функции. Новосибирск, 1987.
9. Урбанаева И.С. Проблемы души и пути народа //
Международная жизнь. М., 1993.
10. Урбанаева И.С. Человек у Байкала и мир
Центральной Азии: философия истории. Улан-Удэ, 1995.
11. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и
выступления. М.,1993.
12. Алтан тобчи. Лубсан Данзан / Пер. с монг. М., 1973..
13. Ancient Traditions. Shamanism in Central Asia and the
Americas / Edit. by G.Seaman and J.Day. Colorado, 1994.
14. R.Hamayon. La chasse a l'ame. Esquisse d'une
theorie du chamanism siberien. Paris-Nanterre, 1990.
15. Shamanism. An Expannded View of Reality / Compiled by
Shirley Nicholson. Wheaton, 1987.