Башкиров Михаил. Законный дезертир, или Открытым текстом

Михаил Башкиров
Законный дезертир, или Открытым текстом

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

1

   Наталья Петровна открыла дверь на балкон, принесла из кухни табуретку и, посадив на колени трехлетнего внука, жадно вдохнула июньский воздух.
   Почувствовала, как заломило виски, отдало в затылок, а потом нехотя отпустило.
   – Баб! Глянь, собака!
   Наталья Петровна, жмурясь, смотрела на крышу соседнего дома – та наполовину была захвачена солнцем, провода поблескивали, телевизионные антенны отбрасывали на шифер длинные тени.
   – Гав! Гав! Собачка, не уходи, собачка!
   Хлопнула входная дверь – оконное стекло, дрогнув, заныло.
   На кухне лязгнул холодильник.
   – Баб, а баб, почему собачка убежала?
   На балкон выглянул зять.
   – Молоко взял обезжиренное, сметану еще не завезли, а в овощном выкинули бананы.
   – Хочу ба-на-ны! Хочу ба-на-ны!
   Внук замолотил ногами, гулко задевая сандалиями решетку балкона.
   – Хочу-у-у!
   Зять ушел на кухню.
   Вернулся минуты через две. На усах белели капельки молока.
   Костик продолжал выпрашивать бананы.
   – Уважаемая теща!..
   Зять обтер ладонью усы.
   – Есть идея. Не для своего живота стараюсь… Надо пойти и взять два килограмма бананов… Всего два…
   – Так в чем же дело?
   Наталья Петровна поерошила волосы притихшего внука.
   – Отпускных, что ли, жалко?
   – Наталья Петровна, драгоценная, вы же знаете, что для меня очередь хуже казней египетских… Ну что вам стоит один раз, только один раз воспользоваться удостоверением?.. Ради ребенка!
   – Надоел ты мне с войной – знаешь как?..
   – Хочу ба-на-ны!
   Костик снова замолотил ногами.
   – Ба-на-ны!
   – Ладно, уговорили…
   – Ба!
   Костик мгновенно замолчал, обнял Наталью Петровну за шею, торопливо поцеловал в щеку.
   Зять подхватил Костика.
   В комнате они свалились на пол и начали бороться, истошно крича и завывая.
   Наталья Петровна отнесла табуретку на кухню.
   Убрала со стола в раковину кружку, из которой пил зять.
   В спальне достала из шкафа серый костюм с нацепленными орденами и медалями.
   За бананами, а не на встречу с пионерами… Скажут – вырядилась…
   Повесила обратно и надела блузку с юбкой.
   Блузка была с короткими рукавами, и поэтому пришлось натянуть джемпер, хотя день, впервые по-настоящему летний, набирал силу.
   У зеркала Наталья Петровна подколола крашенную хной прядь, тронула помадой губы.
   Возня в большой комнате не затихала. Кто-то задел стол, и тяжелая хрустальная ваза подпрыгнула.
   У новой сумочки, которую зять подарил еще на Восьмое марта, оказалась тугая застежка. Наталья Петровна положила в одно отделение кошелек и удостоверение ветерана, в другое – сетку.
   Ваза на столе опять подпрыгнула…

2

   Выйдя из подъезда, Наталья Петровна остановилась в тени дома.
   Наконец-то дождь перестал… Возьму бананов, а к вечеру, глядишь, зять увезет всех на дачу… Пятый день в отпуске, а все какой-то ершистый. То ли дождь повлиял, то ли на работе неприятности… Взял и ни с того ни с сего внезапно сорвался в отпуск, да еще в начале июня… Покойный Федя всегда к августу подгадывал… Нет, наверное, с работой не в порядке… Поговорю с Ольгой… Но если у тебя на душе гадко, то зачем другим настроение портить?.. Опять начал приставать с вопросами… И что ему эта война далась?..
   Наталья Петровна перешла улицу.
   Навстречу от магазина, огибая лужи, шли женщины с бананами.
   Ровные, один к одному, плоды торчали из сеток и пакетов.
   Вдоль «Овощного», мимо тусклой витрины, густо тянулась очередь; она заворачивала у старого тополя и, расширившись, упиралась в тупик.
   Там громоздились импортные корзины.
   Осторожно проталкиваясь, Наталья Петровна почти добралась до продавщицы в распахнутом халате и колпаке, съехавшем набок.
   Наталья Петровна, зажатая двумя толстухами в одинаковых платьях, умудрилась достать книжечку, но протянуть руку к прилавку не успела.
   – Еще одна контуженная лезет! – крикнул кто-то визгливо позади нее.
   – Бананов захотелось!
   – Мы здесь маемся-маемся…
   – Развелось их, ветеранов, везде норовят пролезть!
   Толстуха справа наддала плечом.
   – Тоже мне вояка!
   – Как вам не стыдно, ей по закону полагается!
   – Мне тоже кое-что полагается!
   Наталья Петровна вырвалась из очереди, быстро спрятала удостоверение, захлопнула сумочку и, едва не налетев на тополь, перебежала, задыхаясь, на противоположную сторону…

3

   Пройдя квартал, Наталья Петровна остановилась передохнуть у забора.
   В щель была видна облупленная стена в лесах.
   Придется возвращаться домой без бананов… Костик разнюнится…
   Наталья Петровна отступила на два шага и увидела над забором ободранный купол.
   За церковью есть еще один магазин… Может, и туда завезли?..
   Миновала забор.
   Так и есть – тоже бананами торгуют…
   Очередь тянулась вдоль стены зигзагами, вливаясь в стандартный бетонный тупик – оттуда поодиночке вырывались на волю отоваренные.
   Наталья Петровна пристроилась в конец очереди за пареньком в белой жокейке.
   Чуть сбоку от паренька стояла беременная – месяце на шестом, если не седьмом. Она то и дело поправляла широкое платье, смущаясь выпирающего живота.
   За Натальей Петровной заняли две старушки в линялых косынках.
   – Не бойтесь, бабулечки, на всех хватит!
   Паренек снял жокейку.
   – Обещали еще две машины подбросить, сам слышал!
   Старушки, потоптавшись, отошли в тень к стене.
   Наталья Петровна хотела тоже встать рядом с ними, но паренек сообщил, что сбегает попить квасу, и, размахивая жокейкой, свернул за угол.
   – Ты что, голубушка, по такой жаре маешься?
   Наталья Петровна улыбнулась беременной.
   – Иди, отдохни в сквере, история длинная, часа на два, не меньше. Не бойся, я не уйду, место за тобой сохраню.
   Беременная послушалась совета.
   Наталья Петровна глянула ей вслед.
   Становилось душно.
   Наконец после недели дождей почувствовалось лето…
   Такой же знойный день был тогда, в сорок третьем, когда Зинку Коржину отчислили из части…
   Накануне внезапно исчез лейтенант Ремезов – начальник их контрольного радиоузла именуемого в донесениях как РУК.
   А утром объявили построение радиороты.
   Правильно, построение было утром, а жара накатила позже, когда они собирали Зинке белье…

4

   На ходу поправляя берет и воротничок форменного платья, Наташа выбежала на утоптанную поляну, заняла место в шеренге рядом с Зинкой и вдруг краешком глаза увидела, что подруга не в парадном, как все, а в старой гимнастерке и линялой юбке.
   – Ты что, Зин? Взгреют!
   – Мне сегодня можно…
   Из-за берез, помахивая веткой у сапога, вышел замполит, приостановился, отшвырнул ветку, поправил ремень и устремился на середину поляны.
   Рядом с ним вышагивал ротный, беспрестанно поглядывая в какие-то бумаги.
   Наташа обернулась к машине РУКа, затянутой маскировочной сеткой.
   Машина стояла в дальнем конце поляны.
   Возле маячил часовой – тощенькая Верочка с карабином на плече.
   Лейтенант Ремезов так и не показывался.
   – Девочки, наверное, гонять будут за открытый текст!..
   – Лейтенанта в деревне застукали с кралей. Мне Санушкин сказал.
   – Брехня!
   Но вот радиорота вздрогнула, напряглась, застыла.
   – Дорогие мои! Вот и пробил час, которого мы так долго ждали. Фашист бежит, и недалек тот день, когда наши доблестные войска освободят многострадальную Украину и Белоруссию!
   Замполит на шаг приблизился к строю.
   – В грядущей победе есть и наш с вами вклад. Так давайте и впредь оправдывать доверие командования!
   На последнем слове замполит махнул рукой и обернулся к ротному.
   Старший лейтенант качнул головой, развернул бумаги, бесшумно пошевелил губами.
   И тут Наташа опешила, как опешил весь личный состав РУКа, да и вся радиорота.
   По команде ротного вышла на пять шагов вперед Зинка.
   Ротный ткнул пальцем:
   – Дезертир!
   Зинка стояла навытяжку, странно выпятив живот, и бледные губы ее с усмешкой повторяли каждое обжигающее слово командира:
   – За аморальное поведение…

5

   Наталья Петровна отступила в сторону.
   Мимо нее, пыхтя, прошла женщина, прижав к груди связку бананов.
   Опять эта чертова Зинка Коржина в голову лезет… А за Зинкой, как обычно, потянется маленькая Верочка, и лейтенант Ремезов, и Настя, и все остальные… Они будут в каком-то особом порядке выплывать из глубины времени и подолгу стоять перед глазами, то неподвижные, как монументы, то, наоборот, почти неуловимые, с едва различимыми лицами, как на любительских фотографиях той поры… А фотографии эти лежат в шкафу вместе с облигациями между письмами и поздравительными открытками…
   Наталья Петровна машинально продвинулась в очереди на пару шагов.
   Раньше как-то вспоминалось редко и безболезненно, а сейчас каждый раз словно к оголенному проводу неосторожно прикасаешься… И все зять виноват…
   Появился четыре года назад… Федю как раз к операции готовили – назавтра после свадьбы лег в больницу, чтобы под ножом умереть… Говорят – сердце не выдержало… У них всегда, как наломают дров, – обязательно или сердце, или поздно вмешались… Накануне операции у Феди аж губы посинели, а он все об одном… Сомневаюсь насчет зятя, шепчет… Вдруг непутевый или, чего хуже, себе на уме… Останешься на старости лет ни с чем… Похоронили Федю, а жизнь как-то быстро вошла в колею, и зять как само собой разумеющееся принял и дачу, и машину… В гараже пропадал вечерами, на даче старался все делать сам… Ближе к зиме стали иногда собираться втроем у телевизора… Ольга вязала или шила, зять просматривал газеты… Но вот Ольгу в роддом увезли… Зять переживал, дергался, метался…

6

   А в самый радостный день зять ввалился с шоколадным тортом на кухню, прислонился к стене.
   – Надо ж, сын родился! Три двести!
   Потом они долго пили чай, обсуждали, какую брать коляску, и вдруг зять сменил тему.
   – Теща, мне про вас Ольга до свадьбы все уши прожужжала… Так вот я и думаю: если у меня теща – героический человек, то ей есть чем поделиться с представителями нынешнего инфантильного поколения… Только, пожалуйста, не отделывайтесь куцыми отговорками… Дайте мне почувствовать цвет, запах, вкус тех дней… Побольше деталей – они, как правило, истинны и правдивы, хотя кажутся часто случайными и несущественными… А коляску возьмем непременно импортную, в комиссионке!.. Не каждый день сыновья рождаются…

7

   Мимо прошла еще одна женщина с бананами.
   Наталья Петровна сняла джемпер, повесила на руку.
   При этом она легонько коснулась ближней спины.
   – Нельзя ли поаккуратней?
   К Наталье Петровне обернулись квадратные зеркальные очки в пол-лица, и она увидела в самой глубине свое отражение, как будто в колодец заглянула.
   И сразу вспомнился проклятый сорок первый и Зинка у колодца… Всегда начинает вспоминаться с Зинки Коржиной – ведь это она в первую военную зиму сманила на курсы, сорвала из дому… Кто знает, как бы сложилась их жизнь? Может, было бы все гораздо проще или наоборот… Да сейчас-то чего гадать?.. Поздно…

8

   Наташа подхватила в сенях ведро, сбежала, запахиваясь на ходу, с крыльца и, толкнув калитку, налетела на Зинку.
   Та выскочила из-за угла и теперь, отдуваясь, вцепилась в ведро и не пускала к колодцу.
   – Ошалела, что ли?
   – Наток, собирайся!.. Поедем до городу… С райкома товарищ агитирует в школу радиотелеграфистов!
   – Какую еще школу?
   – Ра-дио-телеграфистов!
   – А с чем их едят?
   Наташа попыталась вырвать ведро из рук Зинки, но та крепко держалась за дужку.
   – Хочешь под немца попасть, дура? Вон как прет! Или с голодухи загнуться? А там и оденут, и обуют, и накормят!
   – Мама не отпустит.
   Наташа еще сильней потянула ведро на себя.
   Зинка упорно сопротивлялась.
   – Еще как отпустит!
   Ведро гулко ударилось о дорогу, подпрыгнуло на смерзшейся земле, стуча дужкой…

9

   На следующий день в райкоме комсомола им выдали путевки и вечером посадили в переполненный вагон, а через сутки они прибыли на курсы и среди одинаковых унылых бараков за покосившимся забором смешались с оравой таких же девчонок…
   Наталья Петровна расстегнула сумочку, достала платок.
   Из-за угла появился паренек в жокейке.
   Рядом с ним семенил мальчишка в пестрой майке.
   – Можно Витьке тоже встать в очередь?
   Паренек ткнул мальчишку в живот кулаком.
   – Вел бы сразу всю банду…
   Особа в черных очках надвинулась на паренька.
   – Места хватит.
   – Витька так Витька…
   Наталья Петровна спрятала платок, расстегнула на блузке верхнюю пуговицу.
   – Тогда мы пока на фонтан слетаем?
   – Смотрите не опоздайте.
   Наталья Петровна посмотрела вглубь черных очков – особа, дрогнув, отвернулась.
   Что же нам выдали после бани?.. Длинные черные шинели, огромные солдатские ботинки с обмотками и пилотки… Нет, не пилотки, а буденовки… Точно, буденовки с пришитыми матерчатыми звездами… А ведь зятю сказала про пилотки…

10

   Наташа в строю шагала сразу за Зинкой, то и дело наступая ей на пятки.
   Зинка почти выскакивала из ботинок, поминутно оборачивалась, но молчала.
   Миновали бараки, и за голыми деревьями мелькнула крыша столовой.
   – Запевай!
   Старшина остановился.
   В ответ – лишь сопение да топот.
   – Запевай!
   Старшина длинно выматерился.
   – Запевай!
   Вот и крыльцо столовой.
   На гвозде сбоку белеет полотенце.
   Но старшина принимает воспитательные меры.
   – Кругом!
   Теперь впереди бараки – холодные коридоры, кособокие двери, классы с узкими столами, а на каждом столе прибит телеграфный ключ.
   – Запевай!
   И тут Зинка, набрав побольше воздуха, начала:
   – А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!..
   Остальные покорно подхватили…

11

   А вечером опять приказ старшины, и опять сопение и топот, и опять лишний круг, и опять песня, надоевшая хуже ночных подъемов…
   Наталья Петровна сделала шаг и еще полшага за особой в черных очках, которая больше не оборачивалась – тонкое платье на ее спине шло мокрыми пятнами.
   Старушки, намаявшись у стены, притащили откуда-то пустые ящики, присели поближе к очереди.
   Наверное, им тоже есть что вспомнить?.. Или они уже миновали рубеж, за которым оглядываться назад уже нет никакого смысла?.. А эта, в очках, небось и не подозревает, что когда-нибудь наступит пора для подведения итогов… Впрочем, кажется, многие вполне обходятся без этого… Гораздо спокойнее и надежнее смотреть вперед, если даже там и ничего нет…
   Голубь на краю тротуара забрался в лужу, побил крыльями.
   С крыши магазина к нему сорвался еще один – такой же важный.
   Когда зять состарится, пусть судьба пошлет ему человека, не ведающего жалости, пусть натычет его, как котенка, в прошлое…

12

   Не раздеваясь, только стянув шапку, прошел зять на кухню, бухнул на стол пакет с апельсинами и пустые банки.
   – В окно женулечку видел!
   – Как она?
   – Выглядит нормально, улыбается.
   – Передачу отдал?
   – Апельсины не взяли, говорят, нельзя.
   – Правильно говорят.
   – Нужны яблоки! Вот записка!
   – Я как раз в ветеранском магазине килограмм взяла – завтра отнесешь. И смотри по дороге не слопай половину.
   – Все шутите, Наталья Петровна…
   – С тебя станется.
   – Ладно. Сейчас перекушу, и снова начнем душевные разговоры… Есть в них что-то спасительное, настраивает на философский лад… Только, пожалуйста, не изображайте из себя ветерана на пионерском сборе… Зачем лепетать о том, что вычитали в мемуарах или в кино увидели – будто своей биографии мало… Лучше вспомнить честно то, что было – ни меньше ни больше… Правда, ничего, кроме правды, – зять расстегнул пальто, вышел, на ходу надевая шлепанцы, вернулся. – Везет же мужикам, сегодня в списке одни мальчики!.. Да не разогревайте, и так умну… А вы, теща, мне даже приснились, и почему-то с парабеллумом в руке…

13

   – Зин, а Зин…
   Наташа свесилась в темноту.
   – Ну и молодчинка ты! Так шпарить на ключе – одно загляденье!
   – Телки вы безрогие, ничегошеньки не понимаете…
   Зинка протянула руку вверх, и пальцы их встретились.
   – Думаешь, я просто так в отличницы выбиваюсь? Может, при курсах инструктором оставят – понятно? Мужики-то, дурачье, все на фронт рвутся.
   – Сама ты телка дебелая!
   Ольга из Ростова, прозванная Гвоздиком, повернулась с боку на бок, вздохнула, как обычно, страдальчески.
   – Всех отличниц по окончании в партизаны засылают, а оттуда мало кто возвращается!
   – Не брешешь?
   Зинка отдернула руку и повернулась к Гвоздику.
   – Не брешешь?
   – Стучи, подружка, стучи!..
   Гвоздик опять вздохнула и затихла.
   В дверях мелькнул свет, и по проходу защелкали подковками сапоги старшины.
   Наташа, затаив дыхание, натянула колючее одеяло по самый подбородок и стала ждать, когда вспыхнет лампочка.
   Это случилось, как всегда, неожиданно, и сразу же старшина сипло проорал команду и, глядя на секундную стрелку карманных часов, отвернулся к облупленной стене.
   Пока Наташа подхватывала обмотки и шарила ботинки, Зинка, скользнув в юбку, натягивала косоворотку и вылетала босиком на построение.
   А старшина, по-прежнему глядя в стену, гнал всех обратно и снова объявлял подъем, и Наташа в который раз хваталась за обмотки…

14

   Достав из сумочки бальзам, Наталья Петровна поддела ногтями тугую крышечку и натерла виски.
   Глаза начали слезиться, кожу защипало.
   Вьетнамский бальзам почти не помогал, но хоть отвлекал от наползающих болей.
   А вот зять пользуется бальзамом без всякой меры, при любом случае, для профилактики… С него и прижился бальзам в доме…
   В очередной раз возвращаясь от Ольги, накупил штук двадцать крошечных баночек с красной звездой на крышечке, высыпал из пакета в ящик серванта, где всегда лежали горчичники, пластырь и бинт с ватой.
   – Теща, цените: не только денег не пожалел, но и ради общего блага намаялся в очереди. Да было бы не обидно, если бы все хватали дефицит, а то кому – аспирин, кому – анальгин… К тому же за прилавком – старуха в чепчике, и ползает еле-еле, и рецепты по десять минут разглядывает… Вообще, ненавижу любую очередь и удивляюсь собственной теще. Иметь на руках удостоверение ветерана и не пользоваться им! Другие выжимают все из своего положения, а здесь необъяснимое благородство и чистоплюйство. Ветеранствуй, если заслужила!.. А может быть, есть какая-то причина, достаточно уважительная? Может, есть что скрывать от людей? Вот и решил, как представится возможность, поговорить с достопочтенной тещей по душам. Ведь не ради показухи такая позиция?..

15

   Наташа осторожно, двумя руками сняла наушники, положила их на стол рядом с ключом и пододвинула инструктору листок.
   Инструктор быстро просмотрел запись, отдельные цифры подчеркнул карандашом.
   – На третий класс потянешь.
   В коридоре, прикрыв дверь, Наташа прислушалась.
   На ее место села Гвоздик, а рядом уже работала на прием Верочка.
   – Вот и все…
   Зинка отвернулась к окну.
   – Что же теперь будет с нами?
   Наташа поправила ремень и встала рядом.
   Вдали за темной полосой деревьев угадывались белесые горы.
   В иные дни они виделись четко и, казалось, тяжело двигаются навстречу.
   Сегодня мешала весенняя дымка.
   Полоса деревьев почти сливалась с верхом забора, а перед забором – пестрый от луж плац.
   Через плац торопливо шел незнакомый командир в новенькой шинели.
   Он старательно обходил каждую лужу.
   Когда незнакомец поворачивался боком, возле бедра поблескивала замком полевая сумка.
   – Что, девоньки, загрустили?
   Старшина, вечно замотанный делами, вдруг остановился, щелкнув подковами, и тоже стал смотреть в окно.
   – Радуйтесь, первый покупатель нарисовался из ОПСОНа – ишь, фортеля выписывает.
   – И откуда, товарищ старшина, вы все знаете?
   Зинка повернулась спиной к опустевшему плацу.
   – Буквально все!
   – Будя-будя… Злость для фронту подбереги.
   Старшина переступил с ноги на ногу.
   – Я вам сапоги выбил, панталоны самых нежных цветов раздобыл…
   В конце коридора хлопнула дверь.
   Командир постоял у порога и стремительно зашагал к старшине.
   Когда незнакомец проходил очередное окно, эмблемы на черных петличках шинели вспыхивали.
   – Рановато пожаловали!
   Старшина небрежно козырнул.
   – Личный состав курсов экзаменуется.
   – Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!
   Наташа подмигнула Зинке.
   – А что такое будет ОБСОН?
   – Не ОБСОН, а ОПСОН!
   Лейтенант расстегнул шинель на груди, глянул на старшину.
   Старшина крякнул в кулак, стиснул зубы, молча развернулся на каблуках и рванул на себя дверь ближнего класса.
   Оттуда, толкнув старшину плечом, вывалилась раскрасневшаяся Верочка. Сапоги ее хлопали голенищами.
   – Дево…
   – ОПСОН – это очень серьезно!