Берендеев Кирилл
Осторожно, двери закрываются
Берендеев Кирилл
Осторожно, двери закрываются
* * *
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Дмитровская", донесся хриплый голос из динамиков. Поезд дернулся, и с этот момент в захлопывающиеся двери проскочила женщина с пятилетним ребенком на руках. Мужчина, стоявший у выхода, придержал поехавшую створку и в награду за труды получил от молодой мамы скромную, но удивительно обаятельную улыбку.
Она опустила малыша на пол и оглянулась в поисках свободного места. Ее взгляд на мгновение задержался на мне. Я не отвел глаз; женщина, резко отвернувшись, прошла в другой конец вагона.
Двери вторично попытались захлопнуться - на этот раз им никто не препятствовал; поезд дернулся, стал набирать скорость. По прошествии нескольких секунд станция скрылась из виду, уступив место за окном непроглядному мраку тоннеля.
Женщина еще раз взглянула на меня, достала из кармана блейзера плеер и, сменив кассету, принялась разглядывать расклеенную по всему вагону рекламу, под звуки неслышной музыки. Я уткнулся в Головачева.
Спустя три-четыре остановки я поднял голову и снова бросил осторожный взгляд на женщину.
Она так же отстраненно посматривала по сторонам. Только музыка ее не интересовала более, "таблетки" от плеера лежали у женщины на ладони, которую она то сжимала в кулак, то разжимала. Мальчуган же завладел оставленным на время без присмотра плеером и сосредоточенно нажимал на серебристые кнопочки, вертя его то так, то сяк в руках. Когда же ему удалось открыть крышку, мать без промедления отобрала понравившуюся игрушку и положила во внутренний карман пиджака. Протесты не помогли, женщина что-то прошептала своему сыну, и тот, нахмурив реденькие белесые брови, тяжело вздохнул и успокоился. Но ненадолго, спустя несколько минут он уже забавлялся пультом дистанционного управления, безуспешно пытаясь отколупнуть блестящую заколку приборчика.
Только тут я обратил внимание, что моя остановка осталась позади. Поезд миновал ее и двинулся дальше.
Я чертыхнулся про себя, и уставившись в книгу, принялся размышлять, что же делать дальше.
Когда поезд стал подъезжать к "Тульской", женщина взяла малыша за руку, помогла слезть с сиденья; вдвоем они направились к дверям. Едва поезд выехал на освещенную искусственным светом платформу, с места поднялся и я.
На этот раз женщина оборачиваться не стала.
У выхода она остановилась и купила несколько телефонных жетонов. Я задержался вместе с ней, у соседнего лотка, чтобы купить коробку конфет. Пока я выбирал понравившийся сорт, мне его упаковывали и давали сдачу, женщина дозвонилась, произнесла несколько коротких фраз в трубку и быстро повесила ее. Прошла мимо меня к киоску, чтобы купить мальчику сладостей.
Я вышел на улицу, оглядевшись, присел на краешек скамьи и снова открыл книгу.
Головачев, несмотря на незамысловатость сюжета и удивительную простоту предложений, читаться не желал. На нет и суда нет, я убрал книгу и принялся разглядывать прохожих.
По прошествии пяти минут мое терпение было вознаграждено. Женщина вышла из метро, ведя за руку мальчика. Тот деловито сосал леденец на палочке и победоносно посматривал снизу вверх на мамино лицо. Оглядев беспрерывный людской поток, она увидела невдалеке кого-то и без промедления направилась в ту сторону. Мальчик вырвался из рук мамы и, растолкав стоявших на его пути взрослых, первым достиг рук бабушки. Леденец выпал из его ладошки, но это обстоятельство нисколько не испортило ему настроения.
Женщина недолго поговорила со своей матерью, затем отдала ей пластиковую сумку, что-то при этом напомнив. Проводила до перехода, попрощалась и медленно пошла в обратном направлении. Остановилась, обернулась.
Минута, другая. Она совсем рядом, не спеша проходит мимо. Задумчиво оглядывается. Останавливается.
Только после этого я встаю, запихивая на ходу пресловутого автора космической пальбы и мордобоя, подхожу к тротуару, машу рукой. Из сплошного потока машин выруливает одна легковушка, притормаживает; дверь гостеприимно распахивается передо мной.
- Куда поедем? - спрашивает водитель с заметным южным акцентом.
- На Сходню подкинете?
- О чем речь, садись.
Лариса подходит, кажется, она улыбается одними уголками губ. Я открываю заднюю дверь, она легко проскальзывает внутрь, устраиваясь за спиной водителя. Я усаживаюсь рядом.
Всю дорогу Лара молчит, задумчиво глядя в окно и поджимает губы. Тонкие пальцы сплетены на загорелых коленях, ее стройная фигурка напряжена. Она один раз только изменила позу - высвободила руку и осторожным, едва заметным движением коснулась моих пальцев.
Я торопливо накрываю ее руку своей, но ладонь ускользает, словно бы вытекает из моих пальцев. Взгляд ее снова устремляется в окно на мелькающие вдоль улицы дома, на встречный поток автомобилей, на снующих туда-сюда прохожих. Она все молчит, и это значит, что так же молчать следует и мне. Почему - не знаю, я ни разу не заговаривал с ней на эту тему.
Водитель-южанин интересуется точным адресом, невольно косится на Ларису и довольно странно смотрит уже в мою сторону. Наши отношения для него - феномен, нечто необъяснимое, о чем непременно следует рассказать знакомым. Что ж, по-своему, он и прав, мы действительно странная пара.
Лариса едва заметно вздрагивает, едва я произношу первые слова. Шофер кивает, громко, чтобы раз и навсегда нарушить гнетущую тишину установившуюся в салоне, говорит: "Довезем в лучшем виде, и не заметите, что добрались," и с усилием нажимает на газ.
Всего несколько ничего не значащих мгновений, и машина подъезжает к дому. Я расплачиваюсь с водителем, помогаю Ларисе выбраться на тротуар. Легким движением она выскальзывает из легковушки, и мы торопливо идем к подъезду, пересекая наискось детскую площадку с неизменными внимательными бабульками, сидящими на скамеечке подле крыльца. Они провожают нас взглядами до самых дверей. Лариса взбегает по лестнице, жмет кнопку вызова лифта и облегченно вздыхает, видя, что я преодолеваю последние ступеньки, разделяющие нас.
- Я по тебе очень соскучилась. Мы так давно не виделись.
- Почти полгода, - она подставляет губы для поцелуя. И - спустя минуту:
- У нас мало времени. Мне еще надо к Столетову заехать за материалами.
Эта фамилия для меня - пустой звук. Должно быть, писатель или ученый, или еще кто-то в том же духе. Лариса работает секретаршей, стенографируя или печатая на машинке с умопомрачительной скоростью чужие мысли. Правит, если то необходимо, а потом, с согласия светила, относит напечатанные без единой ошибки опусы в выбранное издательство. И получает за все про все неплохие деньги по нынешним небогатым временам. Полгода назад, во время нашей последней встречи она на судьбу не жаловалась, не думаю, что с тех пор изменилось хоть что-то.
Я открываю дверь своей квартиры, и Лариса быстро проходит внутрь, на ходу бросая на стул сумочку, снимая блейзер, оглядывается в поисках вешалки.
- У тебя очень симпатично. Вот, что значит - хорошая жена.
- Спасибо за комплимент. В прошлый раз ты говорила тоже самое.
- Кстати, - она торопливо скинула туфли и теперь расстегивает рубашку, - где твоя половина?
- Марта уже неделю как в Кракове. Очередной приступ любви к родственникам.
Наконец, рубашка снята, Лариса, помахивая ей, проходит в спальню. Я спешу следом, на ходу избавляясь от ставшей лишней неуместной одежды.
- Соскучился, небось, по супруге, - смеется она, - поэтому и притащил меня к себе. Мог бы и позвонить, в конце концов, к чему такая сложность.
Я пожимаю плечами, и майка, проворно стянутая Ларой, оказывается на полу.
- Дело случая. Встретил тебя...
- Самец, - вздыхает она, прерывая мои возражения долгим поцелуем.
С полчаса спустя страсть, охватывавшая нас, утихает, и нам остается медленно возвращаться в привычный мир, приходя в себя на смятых простынях двуспальной кровати. Лариса неохотно поднимает голову и берет с тумбочки нашу семейную фотографию, снятую спустя два дня после свадьбы. Долго любуется ей и поворачивается ко мне.
- Вы, все же, шикарная пара, - медленно произносит она, - Иногда я вам завидую... Знаешь, какие бы гадости ты не пытался мне говорить, но вы удивительно подходите друг к другу. Достаточно одного взгляда на снимок, чтобы понять это.
Я по-прежнему смотрю в потолок и философски замечаю.
- Хорошая жена не исключает наличия хорошей же любовницы.
Лариса качает головой. Ставит фотокарточку обратно.
- Не смеши меня. Прекрасно знаешь, что из нашего союза так ничего и не вышло. Да и не могло выйти, наверное. Пять лет назад ты что делал?
Я поворачиваюсь к ней.
- Работал в конторе, точно ты не помнишь.
- Разумеется, помню. Потом тебе подвернулась Марта, ты окрутил ее и женился, оставив меня на обочине и с ребенком.
- Но, Лара, ты же...
- Неважно, - она машет рукой, - Все в прошлом, я не хочу ворошить забытые обиды. Просто констатирую факт. Марта богата, недурна собой, тут я полностью с тобой согласна. Другой вопрос, почему она клюнула на твою удочку. Я думаю, ты не раз задавал его себе. А ведь даже не понимаешь, насколько все просто, отвратительно просто, ответ буквально лежит на поверхности. - я пытаюсь возразить, прекрасно зная, что она скажет сейчас, она всегда это говорит, но Лариса зажимает мне рот рукой. - Она любит тебя, просто любит так, как редкая женщина умеет любить.
- Ты слишком уверена в своих словах. И к чему такой апломб? Вы что, где-то встречались?
- После того, как ты познакомил нас - нет. Да и какой смысл. Зачем жене знать все о любовнице своего мужа. Или любовнице интересоваться...
- Я знакомил вас не с этой целью. Кроме того, я не понимаю, к чему твои словоизлияния в отношении Марты. Как не покажется странным, но я ее тоже люблю, - я нажимаю на слово "тоже". Лариса не реагирует.
- Мне ее жалко. Все это какие-то мелкие невзрачные страстишки у Марты за спиной. Скажи, зачем ты пригласил меня сюда?
- Ты недовольна?
Она не отвечает. Вместо этого отворачивается и рассматривает стоящие на полке книги.
- Лара, - начинаю я заново. - объясни мне, пожалуйста, что ты хочешь?
Минута полной тишины, наконец, она поворачивает голову. Неожиданно резко садится в кровати, совершенно не стесняясь своего обнаженного тела.
- Хочешь обычно ты. И всегда добиваешься, в отличие от меня.
- У тебя были и запасные варианты. Когда ты была со мной, на заднем плане всегда маячил Максим. Не думаю, что ты прогадала, взяв его в мужья. Да еще с моим сыном, о котором, кстати, мне стало...
- Это мой сын, - тихо говорит она. - Мой и Максима. Ты к нему имеешь только физиологическое отношение.
- Как скажешь... Ну, пожалуйста, не сердись, извини, что я затеял этот дурацкий разговор.
Она смотрит на часы.
- Мне пора. Я и в самом деле не могу задержаться дольше.
Я поднимаюсь вслед за ней.
- Неужели так срочно? Может ненадолго отложишь встречу? Позвони, прошу тебя, мы ведь так давно не были вместе.
- Коробка конфет в ту же сторону? - Лара качает головой. - мне действительно необходимо ехать, не обижайся. К тому же, если я останусь, мы можем снова поссориться.
Я пытаюсь и не могу оторвать взгляд от ее стройной нагой фигурки. Лариса замечает это и усмехается.
- Вот так всегда... Что ты во мне больше любишь: груди или бедра?
- Не остроумно. Почему ты считаешь, что у нас с тобой ничего не может быть?
- Потому что никогда, кроме постели, ничего и не было.
- Это неправда. Пять лет назад ты находила во мне массу достоинств, предлагая законный брак. И кроме удовольствий плоти мы имели массу соприкосновений.
Она вздыхает.
- Вот именно, что имели. А что сейчас? Мы встречаемся только с одной целью за неимением времени и желания на что-то другое. Да, кажется, и не нуждаемся. Так раз уж приспичило, раз уж увиделись, почему бы не воспользоваться кстати подвернувшемся случаем. Тем более, твоя жена...
- А что у вас с Максимом?
Кажется, я задал не тот вопрос.
- Это наше дело, - отрезает она, отодвигаясь. И тут же, - Нет, правда, у нас все по-другому... может быть... у нас будет еще один ребенок. Максим очень хочет...
- Мне очень понравился твой малыш, - я обнимаю ее. Лариса не сопротивляется, подставляя лицо для поцелуев. - Я его давно не видел, а он так вырос...
- Спасибо. Но мне и в самом деле пора.
- Может на чуть-чуть?
- Не угомонился? - она улыбается, обнажая белоснежные зубы, - Отвык за полгода?
- Наверное, - и я снова тону в ее изумрудных глазах.
- Интересно, - бормочет она едва разлепляя губы, замершие в блаженной улыбке, - когда-нибудь это закончится?
- Никогда, никогда, - отвечаю я, но она, наверное, не слышит, целиком уйдя в собственные ощущения.
Только тиканье часов на стене вмешивается в череду страстных вздохов и приглушенных вскриков. И когда все успокаивается, лишь они нарушают тишину комнаты.
Первой к действительности возвращается Лариса.
- Как удачно, что ты появился сегодня. Я никак не ожидала встретить тебя в метро.
- Равно как и я тебя. Просто у меня машину свистнули.
- А у меня она в ремонте... Бедная Марта. Я тебя совсем загоняла.
- Она не сегодня приедет. Как-нибудь найду силы ее достойно встретить.
- Если нет - сошлись на меня. Она поймет правильно.
- Вот уж не думаю.
Лариса смеется. Я задумчиво глажу ее золотистые волосы, расплескавшиеся по плечам и груди.
- Ты ее не знаешь, - безапелляционно замечает она. - Дай, пожалуйста, телефон... Ой, ты мне всю рубашку измял. Мог бы не хвататься за нее.
- Может, отвисится?
- Ну не гладить же ее сейчас.
Она звонит Столетову, просит прощения за вынужденное опоздание. Нет, ничего страшного, просто обычные домашние неурядицы.
- Хотелось бы мне посмотреть как вы с Мартой любите друг друга.
- Зачем? - удивляюсь я.
- Чтобы сравнить, может быть, научиться чему-то. Видишь ли, у каждой женщины свои особые методы в таких делах.
Говоря эти слова она торопливо застегивает пуговицы на рубашке. Оглядывается по сторонам.
- Подай трусики, вон они, у шкафа. Марта придет и страшно удивится.
- У вас с ней примерно один размер.
Лариса смеется.
- Посмотри, - она поворачивается спиной, - я не испачкалась? А то всю пыль с обоев стерла.
Целует меня на прощание. Я открываю дверь.
- Тебя проводить?
- В таком виде? По-моему, ты не слишком одет.
- Ничего, я мигом.
- Не стоит, - Лариса останавливает меня, - А то мне снова захочется. Знаешь, от Максима иной раз ничего путного не добьешься. Только ты не подумай, - торопливо добавляет она, - он очень милый, внимательный муж, отличный отец... И, вообще, он мне очень нравится.
- Рад за тебя.
- Взаимно. Жаль, что у нас с тобой ничего...
- Были бы сейчас конторщиками без гроша в кармане. Ты еще в курсе, какая у них зарплата?
- А так - сытые любовники, - Лариса качает головой. - Именно, что сытые, а что до остального... Ладно, удовольствие от наших встреч - штука редкая, и ее стоит хранить подольше... Смотри, люби Марту как следует, приду - проверю.
- Постараюсь, - я не могу сдержать улыбки.
- И звони, если вдруг супруга не исполняет как следует свой долг. Надеюсь, мой телефон не забыл?
- Даже, если забуду - посмотрю, он у меня записан.
- "Ларису позовите, пожалуйста, а то мне не с кем любовью заняться", она хохочет и выходит за дверь.
- Я провожу тебя до лифта.
- Не напугай соседей. Они порядочные люди.
Кабина приходит на удивление быстро. Точно ждала где-то поблизости и тотчас устремилась на зов.
- У тебя телефон звонит, - говорит Лариса, нажимая на кнопку первого этажа. И исчезает за захлопнувшимися створками.
- Должно быть, Марта, - слышу ее голос из недр шахты лифта. Сказав это, Лариса смеется. - Передавай ей привет. Она у тебя очень хорошая.
11-12.8.97
Осторожно, двери закрываются
* * *
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Дмитровская", донесся хриплый голос из динамиков. Поезд дернулся, и с этот момент в захлопывающиеся двери проскочила женщина с пятилетним ребенком на руках. Мужчина, стоявший у выхода, придержал поехавшую створку и в награду за труды получил от молодой мамы скромную, но удивительно обаятельную улыбку.
Она опустила малыша на пол и оглянулась в поисках свободного места. Ее взгляд на мгновение задержался на мне. Я не отвел глаз; женщина, резко отвернувшись, прошла в другой конец вагона.
Двери вторично попытались захлопнуться - на этот раз им никто не препятствовал; поезд дернулся, стал набирать скорость. По прошествии нескольких секунд станция скрылась из виду, уступив место за окном непроглядному мраку тоннеля.
Женщина еще раз взглянула на меня, достала из кармана блейзера плеер и, сменив кассету, принялась разглядывать расклеенную по всему вагону рекламу, под звуки неслышной музыки. Я уткнулся в Головачева.
Спустя три-четыре остановки я поднял голову и снова бросил осторожный взгляд на женщину.
Она так же отстраненно посматривала по сторонам. Только музыка ее не интересовала более, "таблетки" от плеера лежали у женщины на ладони, которую она то сжимала в кулак, то разжимала. Мальчуган же завладел оставленным на время без присмотра плеером и сосредоточенно нажимал на серебристые кнопочки, вертя его то так, то сяк в руках. Когда же ему удалось открыть крышку, мать без промедления отобрала понравившуюся игрушку и положила во внутренний карман пиджака. Протесты не помогли, женщина что-то прошептала своему сыну, и тот, нахмурив реденькие белесые брови, тяжело вздохнул и успокоился. Но ненадолго, спустя несколько минут он уже забавлялся пультом дистанционного управления, безуспешно пытаясь отколупнуть блестящую заколку приборчика.
Только тут я обратил внимание, что моя остановка осталась позади. Поезд миновал ее и двинулся дальше.
Я чертыхнулся про себя, и уставившись в книгу, принялся размышлять, что же делать дальше.
Когда поезд стал подъезжать к "Тульской", женщина взяла малыша за руку, помогла слезть с сиденья; вдвоем они направились к дверям. Едва поезд выехал на освещенную искусственным светом платформу, с места поднялся и я.
На этот раз женщина оборачиваться не стала.
У выхода она остановилась и купила несколько телефонных жетонов. Я задержался вместе с ней, у соседнего лотка, чтобы купить коробку конфет. Пока я выбирал понравившийся сорт, мне его упаковывали и давали сдачу, женщина дозвонилась, произнесла несколько коротких фраз в трубку и быстро повесила ее. Прошла мимо меня к киоску, чтобы купить мальчику сладостей.
Я вышел на улицу, оглядевшись, присел на краешек скамьи и снова открыл книгу.
Головачев, несмотря на незамысловатость сюжета и удивительную простоту предложений, читаться не желал. На нет и суда нет, я убрал книгу и принялся разглядывать прохожих.
По прошествии пяти минут мое терпение было вознаграждено. Женщина вышла из метро, ведя за руку мальчика. Тот деловито сосал леденец на палочке и победоносно посматривал снизу вверх на мамино лицо. Оглядев беспрерывный людской поток, она увидела невдалеке кого-то и без промедления направилась в ту сторону. Мальчик вырвался из рук мамы и, растолкав стоявших на его пути взрослых, первым достиг рук бабушки. Леденец выпал из его ладошки, но это обстоятельство нисколько не испортило ему настроения.
Женщина недолго поговорила со своей матерью, затем отдала ей пластиковую сумку, что-то при этом напомнив. Проводила до перехода, попрощалась и медленно пошла в обратном направлении. Остановилась, обернулась.
Минута, другая. Она совсем рядом, не спеша проходит мимо. Задумчиво оглядывается. Останавливается.
Только после этого я встаю, запихивая на ходу пресловутого автора космической пальбы и мордобоя, подхожу к тротуару, машу рукой. Из сплошного потока машин выруливает одна легковушка, притормаживает; дверь гостеприимно распахивается передо мной.
- Куда поедем? - спрашивает водитель с заметным южным акцентом.
- На Сходню подкинете?
- О чем речь, садись.
Лариса подходит, кажется, она улыбается одними уголками губ. Я открываю заднюю дверь, она легко проскальзывает внутрь, устраиваясь за спиной водителя. Я усаживаюсь рядом.
Всю дорогу Лара молчит, задумчиво глядя в окно и поджимает губы. Тонкие пальцы сплетены на загорелых коленях, ее стройная фигурка напряжена. Она один раз только изменила позу - высвободила руку и осторожным, едва заметным движением коснулась моих пальцев.
Я торопливо накрываю ее руку своей, но ладонь ускользает, словно бы вытекает из моих пальцев. Взгляд ее снова устремляется в окно на мелькающие вдоль улицы дома, на встречный поток автомобилей, на снующих туда-сюда прохожих. Она все молчит, и это значит, что так же молчать следует и мне. Почему - не знаю, я ни разу не заговаривал с ней на эту тему.
Водитель-южанин интересуется точным адресом, невольно косится на Ларису и довольно странно смотрит уже в мою сторону. Наши отношения для него - феномен, нечто необъяснимое, о чем непременно следует рассказать знакомым. Что ж, по-своему, он и прав, мы действительно странная пара.
Лариса едва заметно вздрагивает, едва я произношу первые слова. Шофер кивает, громко, чтобы раз и навсегда нарушить гнетущую тишину установившуюся в салоне, говорит: "Довезем в лучшем виде, и не заметите, что добрались," и с усилием нажимает на газ.
Всего несколько ничего не значащих мгновений, и машина подъезжает к дому. Я расплачиваюсь с водителем, помогаю Ларисе выбраться на тротуар. Легким движением она выскальзывает из легковушки, и мы торопливо идем к подъезду, пересекая наискось детскую площадку с неизменными внимательными бабульками, сидящими на скамеечке подле крыльца. Они провожают нас взглядами до самых дверей. Лариса взбегает по лестнице, жмет кнопку вызова лифта и облегченно вздыхает, видя, что я преодолеваю последние ступеньки, разделяющие нас.
- Я по тебе очень соскучилась. Мы так давно не виделись.
- Почти полгода, - она подставляет губы для поцелуя. И - спустя минуту:
- У нас мало времени. Мне еще надо к Столетову заехать за материалами.
Эта фамилия для меня - пустой звук. Должно быть, писатель или ученый, или еще кто-то в том же духе. Лариса работает секретаршей, стенографируя или печатая на машинке с умопомрачительной скоростью чужие мысли. Правит, если то необходимо, а потом, с согласия светила, относит напечатанные без единой ошибки опусы в выбранное издательство. И получает за все про все неплохие деньги по нынешним небогатым временам. Полгода назад, во время нашей последней встречи она на судьбу не жаловалась, не думаю, что с тех пор изменилось хоть что-то.
Я открываю дверь своей квартиры, и Лариса быстро проходит внутрь, на ходу бросая на стул сумочку, снимая блейзер, оглядывается в поисках вешалки.
- У тебя очень симпатично. Вот, что значит - хорошая жена.
- Спасибо за комплимент. В прошлый раз ты говорила тоже самое.
- Кстати, - она торопливо скинула туфли и теперь расстегивает рубашку, - где твоя половина?
- Марта уже неделю как в Кракове. Очередной приступ любви к родственникам.
Наконец, рубашка снята, Лариса, помахивая ей, проходит в спальню. Я спешу следом, на ходу избавляясь от ставшей лишней неуместной одежды.
- Соскучился, небось, по супруге, - смеется она, - поэтому и притащил меня к себе. Мог бы и позвонить, в конце концов, к чему такая сложность.
Я пожимаю плечами, и майка, проворно стянутая Ларой, оказывается на полу.
- Дело случая. Встретил тебя...
- Самец, - вздыхает она, прерывая мои возражения долгим поцелуем.
С полчаса спустя страсть, охватывавшая нас, утихает, и нам остается медленно возвращаться в привычный мир, приходя в себя на смятых простынях двуспальной кровати. Лариса неохотно поднимает голову и берет с тумбочки нашу семейную фотографию, снятую спустя два дня после свадьбы. Долго любуется ей и поворачивается ко мне.
- Вы, все же, шикарная пара, - медленно произносит она, - Иногда я вам завидую... Знаешь, какие бы гадости ты не пытался мне говорить, но вы удивительно подходите друг к другу. Достаточно одного взгляда на снимок, чтобы понять это.
Я по-прежнему смотрю в потолок и философски замечаю.
- Хорошая жена не исключает наличия хорошей же любовницы.
Лариса качает головой. Ставит фотокарточку обратно.
- Не смеши меня. Прекрасно знаешь, что из нашего союза так ничего и не вышло. Да и не могло выйти, наверное. Пять лет назад ты что делал?
Я поворачиваюсь к ней.
- Работал в конторе, точно ты не помнишь.
- Разумеется, помню. Потом тебе подвернулась Марта, ты окрутил ее и женился, оставив меня на обочине и с ребенком.
- Но, Лара, ты же...
- Неважно, - она машет рукой, - Все в прошлом, я не хочу ворошить забытые обиды. Просто констатирую факт. Марта богата, недурна собой, тут я полностью с тобой согласна. Другой вопрос, почему она клюнула на твою удочку. Я думаю, ты не раз задавал его себе. А ведь даже не понимаешь, насколько все просто, отвратительно просто, ответ буквально лежит на поверхности. - я пытаюсь возразить, прекрасно зная, что она скажет сейчас, она всегда это говорит, но Лариса зажимает мне рот рукой. - Она любит тебя, просто любит так, как редкая женщина умеет любить.
- Ты слишком уверена в своих словах. И к чему такой апломб? Вы что, где-то встречались?
- После того, как ты познакомил нас - нет. Да и какой смысл. Зачем жене знать все о любовнице своего мужа. Или любовнице интересоваться...
- Я знакомил вас не с этой целью. Кроме того, я не понимаю, к чему твои словоизлияния в отношении Марты. Как не покажется странным, но я ее тоже люблю, - я нажимаю на слово "тоже". Лариса не реагирует.
- Мне ее жалко. Все это какие-то мелкие невзрачные страстишки у Марты за спиной. Скажи, зачем ты пригласил меня сюда?
- Ты недовольна?
Она не отвечает. Вместо этого отворачивается и рассматривает стоящие на полке книги.
- Лара, - начинаю я заново. - объясни мне, пожалуйста, что ты хочешь?
Минута полной тишины, наконец, она поворачивает голову. Неожиданно резко садится в кровати, совершенно не стесняясь своего обнаженного тела.
- Хочешь обычно ты. И всегда добиваешься, в отличие от меня.
- У тебя были и запасные варианты. Когда ты была со мной, на заднем плане всегда маячил Максим. Не думаю, что ты прогадала, взяв его в мужья. Да еще с моим сыном, о котором, кстати, мне стало...
- Это мой сын, - тихо говорит она. - Мой и Максима. Ты к нему имеешь только физиологическое отношение.
- Как скажешь... Ну, пожалуйста, не сердись, извини, что я затеял этот дурацкий разговор.
Она смотрит на часы.
- Мне пора. Я и в самом деле не могу задержаться дольше.
Я поднимаюсь вслед за ней.
- Неужели так срочно? Может ненадолго отложишь встречу? Позвони, прошу тебя, мы ведь так давно не были вместе.
- Коробка конфет в ту же сторону? - Лара качает головой. - мне действительно необходимо ехать, не обижайся. К тому же, если я останусь, мы можем снова поссориться.
Я пытаюсь и не могу оторвать взгляд от ее стройной нагой фигурки. Лариса замечает это и усмехается.
- Вот так всегда... Что ты во мне больше любишь: груди или бедра?
- Не остроумно. Почему ты считаешь, что у нас с тобой ничего не может быть?
- Потому что никогда, кроме постели, ничего и не было.
- Это неправда. Пять лет назад ты находила во мне массу достоинств, предлагая законный брак. И кроме удовольствий плоти мы имели массу соприкосновений.
Она вздыхает.
- Вот именно, что имели. А что сейчас? Мы встречаемся только с одной целью за неимением времени и желания на что-то другое. Да, кажется, и не нуждаемся. Так раз уж приспичило, раз уж увиделись, почему бы не воспользоваться кстати подвернувшемся случаем. Тем более, твоя жена...
- А что у вас с Максимом?
Кажется, я задал не тот вопрос.
- Это наше дело, - отрезает она, отодвигаясь. И тут же, - Нет, правда, у нас все по-другому... может быть... у нас будет еще один ребенок. Максим очень хочет...
- Мне очень понравился твой малыш, - я обнимаю ее. Лариса не сопротивляется, подставляя лицо для поцелуев. - Я его давно не видел, а он так вырос...
- Спасибо. Но мне и в самом деле пора.
- Может на чуть-чуть?
- Не угомонился? - она улыбается, обнажая белоснежные зубы, - Отвык за полгода?
- Наверное, - и я снова тону в ее изумрудных глазах.
- Интересно, - бормочет она едва разлепляя губы, замершие в блаженной улыбке, - когда-нибудь это закончится?
- Никогда, никогда, - отвечаю я, но она, наверное, не слышит, целиком уйдя в собственные ощущения.
Только тиканье часов на стене вмешивается в череду страстных вздохов и приглушенных вскриков. И когда все успокаивается, лишь они нарушают тишину комнаты.
Первой к действительности возвращается Лариса.
- Как удачно, что ты появился сегодня. Я никак не ожидала встретить тебя в метро.
- Равно как и я тебя. Просто у меня машину свистнули.
- А у меня она в ремонте... Бедная Марта. Я тебя совсем загоняла.
- Она не сегодня приедет. Как-нибудь найду силы ее достойно встретить.
- Если нет - сошлись на меня. Она поймет правильно.
- Вот уж не думаю.
Лариса смеется. Я задумчиво глажу ее золотистые волосы, расплескавшиеся по плечам и груди.
- Ты ее не знаешь, - безапелляционно замечает она. - Дай, пожалуйста, телефон... Ой, ты мне всю рубашку измял. Мог бы не хвататься за нее.
- Может, отвисится?
- Ну не гладить же ее сейчас.
Она звонит Столетову, просит прощения за вынужденное опоздание. Нет, ничего страшного, просто обычные домашние неурядицы.
- Хотелось бы мне посмотреть как вы с Мартой любите друг друга.
- Зачем? - удивляюсь я.
- Чтобы сравнить, может быть, научиться чему-то. Видишь ли, у каждой женщины свои особые методы в таких делах.
Говоря эти слова она торопливо застегивает пуговицы на рубашке. Оглядывается по сторонам.
- Подай трусики, вон они, у шкафа. Марта придет и страшно удивится.
- У вас с ней примерно один размер.
Лариса смеется.
- Посмотри, - она поворачивается спиной, - я не испачкалась? А то всю пыль с обоев стерла.
Целует меня на прощание. Я открываю дверь.
- Тебя проводить?
- В таком виде? По-моему, ты не слишком одет.
- Ничего, я мигом.
- Не стоит, - Лариса останавливает меня, - А то мне снова захочется. Знаешь, от Максима иной раз ничего путного не добьешься. Только ты не подумай, - торопливо добавляет она, - он очень милый, внимательный муж, отличный отец... И, вообще, он мне очень нравится.
- Рад за тебя.
- Взаимно. Жаль, что у нас с тобой ничего...
- Были бы сейчас конторщиками без гроша в кармане. Ты еще в курсе, какая у них зарплата?
- А так - сытые любовники, - Лариса качает головой. - Именно, что сытые, а что до остального... Ладно, удовольствие от наших встреч - штука редкая, и ее стоит хранить подольше... Смотри, люби Марту как следует, приду - проверю.
- Постараюсь, - я не могу сдержать улыбки.
- И звони, если вдруг супруга не исполняет как следует свой долг. Надеюсь, мой телефон не забыл?
- Даже, если забуду - посмотрю, он у меня записан.
- "Ларису позовите, пожалуйста, а то мне не с кем любовью заняться", она хохочет и выходит за дверь.
- Я провожу тебя до лифта.
- Не напугай соседей. Они порядочные люди.
Кабина приходит на удивление быстро. Точно ждала где-то поблизости и тотчас устремилась на зов.
- У тебя телефон звонит, - говорит Лариса, нажимая на кнопку первого этажа. И исчезает за захлопнувшимися створками.
- Должно быть, Марта, - слышу ее голос из недр шахты лифта. Сказав это, Лариса смеется. - Передавай ей привет. Она у тебя очень хорошая.
11-12.8.97