Альфред Бестер
Упрямец (Старик)
— В былые дни, — сказал Старый, — были Соединенные Штаты, и Россия, и Англия, и Испания, и Россия, и Англия, и Соединенные Штаты. Страны. Суверенные государства. Нации. Народы.
— И сейчас есть народы, Старый.
— Кто ты? — внезапно спросил Старый.
— Я Том.
— Том?
— Нет, Том.
— Я и сказал Том.
— Вы неправильно произнесли, Старый. Вы назвали имя другого Тома.
— Вы все Томы, — сказал Старый угрюмо. — Каждый Том… все на одно лицо.
Он сидел, трясясь на солнце и ненавидя этого молодого человека. Они были на веранде госпиталя. Улица перед ними пестрела празднично одетыми людьми, мужчинами и женщинами, чего-то ждущими. Где-то на улицах красивого белого города гудела толпа, возбужденные возгласы медленно приближались сюда.
— Посмотрите на них. — Старый угрожающе потряс своей палкой. — Все до одного Томы. Все Дейзи.
— Нет, Старый, — улыбнулся Том. — У нас есть и другие имена.
— Со мной сидела сотня Томов, — прорычал Старый.
— Мы часто используем одно имя, Старый, но по-разному произносим его. Я не Том, Том или Том. Я Том.
— Что это за шум? — спросил Старый.
— Это Галактический Посол, — снова объяснил Том. — Посол с Сириуса, такая звезда в Орионе. Он въезжает в город. Первый раз такая персона посещает Землю.
— В былые дни, — сказал Старый, — были настоящие послы. Из Парижа, и Рима, и Берлина, и Лондона, и Парижа, и… да. Они прибывали пышно и торжественно. Они объявляли войну. Они заключали мир. Мундиры и сабли и… и церемонии. Интересное время! Смелое время!
— У нас тоже смелое и интересное время, Старый.
— Нет! — загремел старик, яростно взмахнув палкой. — Нет страстей, нет любви, нет страха, нет смерти. В ваших жилах больше нет горячей крови. Вы сама логика. Вы сами — смерть! Все вы, Томы. Да.
— Нет, Старый. Мы любим. Мы чувствуем. Мы многого боимся. Мы уничтожили в себе только зло.
— Вы уничтожили все! Вы уничтожили человека! — закричал Старый. Он указал дрожащим пальцем на Тома. — Ты! Сколько крови в твоих, как их! Кровеносных сосудах?
— Ее нет совсем, Старый. В моих венах раствор Таймера. Кровь не выдерживает радиации, а я исследую радиоактивные вещества.
— Нет крови. И костей тоже нет.
— Кое-что осталось, Старый.
— Ни крови, ни костей, ни внутренностей, ни… ни сердца. Что вы делаете с женщиной? Сколько в тебе механики?
— Две трети, Старый, не больше, — рассмеялся Том. — У меня есть дети.
— А у других?
— От тридцати до семидесяти процентов. У них тоже есть дети. То, что люди вашего времени делали со своими зубами, мы делаем со всем телом. Ничего плохого в этом нет.
— Вы не люди! Вы монстры! — крикнул Старый. — Машины! Роботы! Вы уничтожили человека!
Том улыбнулся.
— В машине так много от человека, а в человеке от машины что трудно провести границу. Да и зачем ее проводить. Мы счастливы, мы радостно трудимся, что тут плохого?
— В былые дни, — сказал Старый, — у всех было настоящее тело. Кровь и нервы, и внутренности — все как положено. Как у меня. И мы работали и… и потели, и любили, и сражались, и убивали, и жили. А вы не живете, вы функционируете: туда-сюда… Комбайны, вот вы кто. Нигде я не видел ни ссор, ни поцелуев. Где эта ваша счастливая жизнь? Я что-то не вижу.
— Это свидетельство архаичности вашей психики, — сказал серьезно Том,
— Почему вы не позволяете реконструировать вас? Мы бы могли обновить ваши рефлексы, заменить…
— Нет! Нет! — в страхе закричал Старый. — Я не стану еще одним Томом.
Он вскочил и ударил приятного молодого человека палкой. Это было так неожиданно, что тот вскрикнул от изумления. Другой приятный молодой человек выбежал на веранду, схватил старика и бережно усадил его в кресло. Затем он повернулся к пострадавшему, который вытирал прозрачную жидкость, сочившуюся из ссадины.
— Все в порядке, Том?
— Чепуха. — Том со страхом посмотрел на Старого. — Знаешь, мне кажется, он действительно хотел меня ранить.
— Конечно. Ты с ним в первый раз? Мы им гордимся. Это уникум. Музей патологии. Я побуду с ним. Иди посмотри на Посла.
Старик дрожал и всхлипывал.
— В былые дни, — бормотал он, — были смелость и храбрость, и дух, и сила, и красная кровь, и смелость, и…
— Брось, Старый, у нас тоже все есть, — прервал его новый собеседник,
— Когда мы реконструируем человека, мы ничего у него не отнимаем. Заменяем испорченные части, вот и все.
— Ты кто? — спросил Старый.
— Я Том.
— Том?
— Нет, Том. Не Том, а Том.
— Ты изменился.
— Я не тот Том, который был до меня.
— Все вы Томы, — хрипло крикнул Старый. — Все одинаковы.
— Нет, Старый. Мы все разные. Вы просто не видите.
Шум и крики приближались. На улице перед госпиталем заревела толпа. В конце разукрашенной улицы заблестела медь, донесся грохот оркестра. Том взял старика под мышки и приподнял с кресла.
— Подойдите к поручням, Старый! — горячо воскликнул он. — Подойдите и посмотрите на Посла. Это великий день для всех нас. Мы наконец установили контакт со звездами. Начинается новая эра.
— Слишком поздно, — пробормотал Старый, — слишком поздно.
— Что вы имеете в виду?
— Это мы должны были найти их, а не они нас. Мы, мы! В былые дни мы были бы первыми. В былые дни были смелость и отвага. Мы терпели и боролись…
— Вот он! — вскричал Том, указывая на улицу. — Он остановился у Института… Вот он выходит… Идет дальше… Постойте, нет. Он снова остановился! Перед Мемориалом… Какой великолепный жест. Какой жест! Нет, это не просто визит вежливости.
— В былые дни мы бы пришли с огнем и мечом. Да. Вот. Мы бы маршировали по чужим улицам, и солнце сверкало бы на наших шлемах.
— Он идет! — воскликнул Том. — Он приближается… Смотрите хорошенько, Старый. Запомните эту минуту. Он, — Том перевел дух, — он собирается выйти у госпиталя!
Сияющий экипаж остановился у подъезда. Толпа взревела. Официальные лица, окружавшие локомобиль, улыбались, показывали, объясняли. Звездный Посол поднялся во весь свой фантастический рост, вышел из машины и стал медленно подниматься по ступеням, ведущим на веранду. За ним следовала его свита.
— Он идет сюда! — крикнул Том, и голос его потонул в приветственном гуле толпы.
И тут произошло нечто незапланированное. Старик сорвался с места. Он проложил себе дорогу увесистой палкой в толпе Томов и Дейзи и очутился лицом к лицу с Галактическим Послом. Выпучив глаза, он выкрикнул:
— Я приветствую вас! Я один могу приветствовать вас!
Старик поднял свою трость и ударил Посла по лицу.
— Я последний человек на Земле, — закричал он.
— И сейчас есть народы, Старый.
— Кто ты? — внезапно спросил Старый.
— Я Том.
— Том?
— Нет, Том.
— Я и сказал Том.
— Вы неправильно произнесли, Старый. Вы назвали имя другого Тома.
— Вы все Томы, — сказал Старый угрюмо. — Каждый Том… все на одно лицо.
Он сидел, трясясь на солнце и ненавидя этого молодого человека. Они были на веранде госпиталя. Улица перед ними пестрела празднично одетыми людьми, мужчинами и женщинами, чего-то ждущими. Где-то на улицах красивого белого города гудела толпа, возбужденные возгласы медленно приближались сюда.
— Посмотрите на них. — Старый угрожающе потряс своей палкой. — Все до одного Томы. Все Дейзи.
— Нет, Старый, — улыбнулся Том. — У нас есть и другие имена.
— Со мной сидела сотня Томов, — прорычал Старый.
— Мы часто используем одно имя, Старый, но по-разному произносим его. Я не Том, Том или Том. Я Том.
— Что это за шум? — спросил Старый.
— Это Галактический Посол, — снова объяснил Том. — Посол с Сириуса, такая звезда в Орионе. Он въезжает в город. Первый раз такая персона посещает Землю.
— В былые дни, — сказал Старый, — были настоящие послы. Из Парижа, и Рима, и Берлина, и Лондона, и Парижа, и… да. Они прибывали пышно и торжественно. Они объявляли войну. Они заключали мир. Мундиры и сабли и… и церемонии. Интересное время! Смелое время!
— У нас тоже смелое и интересное время, Старый.
— Нет! — загремел старик, яростно взмахнув палкой. — Нет страстей, нет любви, нет страха, нет смерти. В ваших жилах больше нет горячей крови. Вы сама логика. Вы сами — смерть! Все вы, Томы. Да.
— Нет, Старый. Мы любим. Мы чувствуем. Мы многого боимся. Мы уничтожили в себе только зло.
— Вы уничтожили все! Вы уничтожили человека! — закричал Старый. Он указал дрожащим пальцем на Тома. — Ты! Сколько крови в твоих, как их! Кровеносных сосудах?
— Ее нет совсем, Старый. В моих венах раствор Таймера. Кровь не выдерживает радиации, а я исследую радиоактивные вещества.
— Нет крови. И костей тоже нет.
— Кое-что осталось, Старый.
— Ни крови, ни костей, ни внутренностей, ни… ни сердца. Что вы делаете с женщиной? Сколько в тебе механики?
— Две трети, Старый, не больше, — рассмеялся Том. — У меня есть дети.
— А у других?
— От тридцати до семидесяти процентов. У них тоже есть дети. То, что люди вашего времени делали со своими зубами, мы делаем со всем телом. Ничего плохого в этом нет.
— Вы не люди! Вы монстры! — крикнул Старый. — Машины! Роботы! Вы уничтожили человека!
Том улыбнулся.
— В машине так много от человека, а в человеке от машины что трудно провести границу. Да и зачем ее проводить. Мы счастливы, мы радостно трудимся, что тут плохого?
— В былые дни, — сказал Старый, — у всех было настоящее тело. Кровь и нервы, и внутренности — все как положено. Как у меня. И мы работали и… и потели, и любили, и сражались, и убивали, и жили. А вы не живете, вы функционируете: туда-сюда… Комбайны, вот вы кто. Нигде я не видел ни ссор, ни поцелуев. Где эта ваша счастливая жизнь? Я что-то не вижу.
— Это свидетельство архаичности вашей психики, — сказал серьезно Том,
— Почему вы не позволяете реконструировать вас? Мы бы могли обновить ваши рефлексы, заменить…
— Нет! Нет! — в страхе закричал Старый. — Я не стану еще одним Томом.
Он вскочил и ударил приятного молодого человека палкой. Это было так неожиданно, что тот вскрикнул от изумления. Другой приятный молодой человек выбежал на веранду, схватил старика и бережно усадил его в кресло. Затем он повернулся к пострадавшему, который вытирал прозрачную жидкость, сочившуюся из ссадины.
— Все в порядке, Том?
— Чепуха. — Том со страхом посмотрел на Старого. — Знаешь, мне кажется, он действительно хотел меня ранить.
— Конечно. Ты с ним в первый раз? Мы им гордимся. Это уникум. Музей патологии. Я побуду с ним. Иди посмотри на Посла.
Старик дрожал и всхлипывал.
— В былые дни, — бормотал он, — были смелость и храбрость, и дух, и сила, и красная кровь, и смелость, и…
— Брось, Старый, у нас тоже все есть, — прервал его новый собеседник,
— Когда мы реконструируем человека, мы ничего у него не отнимаем. Заменяем испорченные части, вот и все.
— Ты кто? — спросил Старый.
— Я Том.
— Том?
— Нет, Том. Не Том, а Том.
— Ты изменился.
— Я не тот Том, который был до меня.
— Все вы Томы, — хрипло крикнул Старый. — Все одинаковы.
— Нет, Старый. Мы все разные. Вы просто не видите.
Шум и крики приближались. На улице перед госпиталем заревела толпа. В конце разукрашенной улицы заблестела медь, донесся грохот оркестра. Том взял старика под мышки и приподнял с кресла.
— Подойдите к поручням, Старый! — горячо воскликнул он. — Подойдите и посмотрите на Посла. Это великий день для всех нас. Мы наконец установили контакт со звездами. Начинается новая эра.
— Слишком поздно, — пробормотал Старый, — слишком поздно.
— Что вы имеете в виду?
— Это мы должны были найти их, а не они нас. Мы, мы! В былые дни мы были бы первыми. В былые дни были смелость и отвага. Мы терпели и боролись…
— Вот он! — вскричал Том, указывая на улицу. — Он остановился у Института… Вот он выходит… Идет дальше… Постойте, нет. Он снова остановился! Перед Мемориалом… Какой великолепный жест. Какой жест! Нет, это не просто визит вежливости.
— В былые дни мы бы пришли с огнем и мечом. Да. Вот. Мы бы маршировали по чужим улицам, и солнце сверкало бы на наших шлемах.
— Он идет! — воскликнул Том. — Он приближается… Смотрите хорошенько, Старый. Запомните эту минуту. Он, — Том перевел дух, — он собирается выйти у госпиталя!
Сияющий экипаж остановился у подъезда. Толпа взревела. Официальные лица, окружавшие локомобиль, улыбались, показывали, объясняли. Звездный Посол поднялся во весь свой фантастический рост, вышел из машины и стал медленно подниматься по ступеням, ведущим на веранду. За ним следовала его свита.
— Он идет сюда! — крикнул Том, и голос его потонул в приветственном гуле толпы.
И тут произошло нечто незапланированное. Старик сорвался с места. Он проложил себе дорогу увесистой палкой в толпе Томов и Дейзи и очутился лицом к лицу с Галактическим Послом. Выпучив глаза, он выкрикнул:
— Я приветствую вас! Я один могу приветствовать вас!
Старик поднял свою трость и ударил Посла по лицу.
— Я последний человек на Земле, — закричал он.