---------------------------------------------------------------
© Copyright Олег Михайлович Блоцкий
WWW: http://zhurnal.lib.ru/b/blockij_o_m/
Отзывы на статью
Date: 02 Jan 2005
---------------------------------------------------------------
Олег БЛОЦКИЙ
245-й гвардейский
В середине сентября прошлого года эшелоны с людьми и боевой техникой
мотострелкового полка начали приходить в Моздок из Нижнего Новгорода.
28 сентября гвардейцы первыми в группировке "Запад", руководимой
генералом Владимиром Шамановым, пересекли административную границу с Чечней.
В этот же день полк принял бой у села Дальнее, и в шестой мотострелковой
роте появился первый раненый, а в первый день октября - первый погибший. На
следующий день второй батальон полка вел долгий и ожесточенный бой за село
Рубежное. С этого дня полк с боями продвигался в глубь Чечни, приближаясь к
Грозному.
В боях за Терский хребет 1 декабря 1999 года погиб заместитель
командира полка подполковник Васильев. Но это была лишь предтеча ужасных и
кровопролитных боев собственно за столицу Чечни, которые развернулись в
январе.
Именно 245-й полк был на острие главного удара федеральных сил. А его
второй батальон освобождал сердце Грозного - площадь Минутку, которая не
просто была отменно укреплена боевиками, но и защищалась ими с наибольшим
упорством. Самые кровопролитные бои пришлись на конец января.
Именно тогда командир шестой роты старший лейтенант Сергей Новичков
лично поднял российский триколор на крыше девятиэтажки на площади Минутка.
Эта победа стала коренным переломом в боях за Грозный: боевики начали
сдаваться или же массово уходить из города.
Скромность
- О себе рассказывать ничего не буду, - как отрезал командующий
Западной группировкой войск генерал Владимир Шаманов. - Поезжайте-ка вы
лучше в 245-й полк. Геройские ребята. Это они брали Грозный и Минутку.
И мы поехали, тем более что полк, выйдя из столицы Чечни, обустраивался
в южных предгорьях республики.
Командир гвардейцев полковник Юдин, недолго думая, сказал: "У меня все
солдаты и офицеры - отличные. Выделить никого не могу. Все воевали храбро.
Но сейчас на постановку задачи приедет командир второго батальона. Именно он
брал Минутку. Поговорите лучше с ним. Вот кто вам многое может рассказать!
Кстати, мы его к Герою представили".
Сергей Булавинцев, комбат, познакомившись с нами, предложил следующее:
"Мне в принципе рассказывать нечего. Воевал как все. Я вас лучше в шестую
роту отвезу. Ведь именно они поднимали флаг на Минутке".
Слово офицер сдержал. Уже в сумерках мы подъехали к недостроенному дому
на окраине Мартан-Чу, в котором расположился со своим взводом ротный старший
лейтенант Новичков.
Узнав, что мы из газеты, молодой ротный откровенно расстроился: "Вам
необходимо ехать в мой первый взвод. Замечательные ребята. Но приказ такой -
после шести вечера даже на боевых машинах мы не ездим по проселочным
дорогам".
Была уже ночь, с гор клубами наплывал на равнину густой туман. Пришлось
ротному с заместителем комбата майором Горбатюком устраивать нас на ночлег у
себя в огромном и сыром подвале.
Все последующие часы офицеры рассказывали нам о полковнике Юдине,
воюющем в Чечне уже по второму кругу; комбате Булавинцеве, сражавшемся
вместе с ними на Минутке, и бойцах, которые дрались храбро и отчаянно,
несмотря на такой шквальный огонь противника, что головы от земли оторвать
было нельзя. О своих боевых заслугах Горбатюк с Новичковым не сказали ровным
счетом ничего.
Лишь потом мы узнали от солдат, что майора в Грозном ранило и
контузило, но из госпиталя он сбежал обратно в полк. Там же контузило и
Новичкова, но в госпиталь он вообще не пошел.
"А вообще офицеры у нас отличные, - говорили солдаты. - И Юдин молодец.
Ни одного пропавшего без вести нет. Мы не только раненых, но и всех убитых
вытаскивали. Юдин всегда говорил, что в нашем полку пропавших без вести быть
не может".
О себе солдаты говорили кратко: были, воевали, теперь вот командиры
утверждают, что домой возвращаться будем.
Зиндан
Расположившись на окраине Мартан-Чу, ротный Новичков выбрал
недостроенный дом, где отменно был оборудован лишь подвал. Через небольшой
проем солдаты вывели трубу буржуйки. Сколоченные из досок нары достались
ротному в наследство от прежних хозяев - ваххабитов, которые ушли в горы.
Но самой большой достопримечательностью подвала была металлическая
перекладина, прилаженная к высокому потолку с помощью двух колец так, что в
образованное пространство проходили лишь пальцы.
Офицеры, сидя под перекладиной, предположили, что предназначалась она
для пленников, которых можно было подвешивать к потолку.
"И нары они сколотили для рабов, - сказал майор Горбатюк. - Дом-то
недостроенный. Не подвал, а настоящая тюрьма, зиндан. Кто в нем искать людей
станет. Гиблое место".
Почему Сергей Новичков решил обустроиться именно в этом сыром подвале,
где дым упорно не хотел рваться наружу, а не в каком-либо теплом доме без
хозяев, мне объяснил впоследствии начальник штаба полка. "Психология
командира такая: после ожесточенных боев в городе, когда тебя со всех сторон
обстреливают из гранатометов, снайперских винтовок, командир старается
увести людей в подвал. Так безопаснее. У Сергея синдром города, да и не у
него одного. Ничего, со временем это обязательно пройдет!"
Нежность
Вдали от дома, на войне солдаты и офицеры с особой остротой вспоминают
свои семьи. Майор Горбатюк и старший лейтенант Новичков, абсолютно упустив
из виду свое геройство в Грозном, дольше всего рассказывали нам о своих
семьях. Горбатюк - о жене и детях, Новичков - о жене и маме. И по всему
выходило, что нет людей на свете лучше, чем их близкие, потому что точно
знают офицеры - дома их очень ждут. А поэтому они непременно вернутся.
Затем, почему-то покраснев, Сергей Новичков достал из нагрудного
кармана куртки удостоверение личности офицера, откуда вытащил фотографию
своей семьи с друзьями, отдельно карточку жены и небольшой листочек бумаги,
на котором в слабом колебании язычка свечи можно было разглядеть какие-то
черно-белые полосы.
- Жена беременна, - страшно смущаясь, сказал ротный. - А это ее УЗИ. У
меня-то детей еще нет, а вот товарищ майор сказал, что обязательно сын
будет.
- И когда?
- Где-то через месяц, - ответил Сергей. - Утверждают, что к этому
времени нас непременно выведут.
Дочь Лена
Говорят, что когда поступил приказ нижегородцам отправляться в Чечню, у
многих офицеров жены были беременны. В том числе и жена комбата Сергея
Булавинцева. Опять же говорят, что когда полк уже воевал в Чечне, от
переживаний за мужа она родила раньше времени. Но, слава Богу, здорового
малыша.
Мы с комбатом сидим на командном пункте полка, который представляет
собой огромную палатку, где находятся две буржуйки, столы с картами, стулья.
Офицеры штаба постоянно заняты: кто-то работает с картами, кто-то
разговаривает с подразделениями по телефону или радиостанции.
Булавинцев только-только поговорил с командиром полка, который ставил
перед ним очередную боевую задачу. Офицеры о чем-то очень долго и тихо
разговаривали, склонившись над картой. С осунувшегося лица комбата не сходит
выражение озабоченности. По всему видно, что Булавинцев на пределе сил.
Разговариваем с комбатом. Тот подробно объясняет, как его батальон в
течение трех дней ожесточенно пробивался к Минутке. Сергей чертит схему:
дома, повороты, улицы. Подробно рассказывает, как брали многоэтажки и на
каких этажах шли наиболее ожесточенные бои. Такое впечатление, что трое
суток ада в центре города комбат помнит поминутно. За эти дни батальон
потерял шестерых убитыми, и тридцать шесть человек были ранены.
- Всех жалко, - как бы оправдываясь, говорит Булавинцев. - Но пойми,
для таких боев - это еще очень маленькие потери. Оборона у них была мощная,
и сражались отчаянно. Им терять было нечего, а мне своих бойцов очень жалко!
- У тебя дочь родилась, - стараюсь перевести разговор на другую тему.
- Да, - говорит комбат.
- А когда?
И тут по лицу Булавинцева расплывается виноватая улыбка.
- Ты знаешь, - говорит Сергей через некоторое время, удивленно крутя
головой, - не помню. Честное слово, не помню. Как же я мог забыть?
- Но имя хоть помнишь?
- Да, Лена.
Через некоторое время, пробежав записи в своем командирском блокноте,
куда занесены потери, нужды батальона в оружии и боеприпасах, Булавинцев
облегченно вздыхает и говорит: "Девятого октября. Ну, как же я мог это
забыть?"
Привязанность
Любое подразделение, которое проводит несколько месяцев в Чечне,
постепенно обрастает живностью. К солдатам прибиваются бездомные собаки и
кошки. По большей части все-таки собаки, причем всех мастей и возрастов.
Военные не только их не гонят, а наоборот - привечают: подкармливают,
перевозят с места на место, а в свободное время обязательно играют.
Разговариваем с одним из солдат.
- Знаете, - говорит тот, - поначалу вообще не мог стрелять. Рука как-то
не поднималась. А мне командир кричит, что если не ты убиваешь, то тебя
убьют. Начал стрелять. А потом вообще как-то все равно стало. Видишь, что
человека убиваешь, и в душе вообще ничего не шевельнется. Ни жалости нет, ни
страха за то, что сделал. А чего их, чеченов, жалеть-то? Они же нас не
жалеют!
Солдат сплевывает и подзывает щенка, который бегает по грязи. Тот
стремглав мчится к нам. Солдат достает чернющей от въевшегося масла и грязи
рукой кусочек печенья и начинает кормить щенка.
- Хороший он, - говорит изменившимся голосом солдат. - С нами с самого
Грозного. Мы его не бросим. А как бросить, когда у него никого нет?
Интриги
Разговариваем с офицером штаба о наградных за Грозный.
- Представили всех, - говорит тот. - Да и как не сделать этого, когда
так воевали? Другое дело, что, наверное, лишь малая часть получит награды. У
нас представления странным образом теряются вверху - и оттуда никакого
ответа. Да что об орденах для солдат говорить, если Юдину уже не раз на
Героя посылали, да без толку. Теперь вот снова наградной ушел.
- Получит?
- Вряд ли, - сомневается офицер. - У нас же как: помнят о человеке,
лишь когда он нужен. Вот выведемся - и о нас все забудут. До следующей
войны...
Февраль 2000 года, Урус-Мартан - Танги - Мартан-Чу - Владикавказ -
Москва
© Copyright Олег Михайлович Блоцкий
WWW: http://zhurnal.lib.ru/b/blockij_o_m/
Отзывы на статью
Date: 02 Jan 2005
---------------------------------------------------------------
Олег БЛОЦКИЙ
245-й гвардейский
В середине сентября прошлого года эшелоны с людьми и боевой техникой
мотострелкового полка начали приходить в Моздок из Нижнего Новгорода.
28 сентября гвардейцы первыми в группировке "Запад", руководимой
генералом Владимиром Шамановым, пересекли административную границу с Чечней.
В этот же день полк принял бой у села Дальнее, и в шестой мотострелковой
роте появился первый раненый, а в первый день октября - первый погибший. На
следующий день второй батальон полка вел долгий и ожесточенный бой за село
Рубежное. С этого дня полк с боями продвигался в глубь Чечни, приближаясь к
Грозному.
В боях за Терский хребет 1 декабря 1999 года погиб заместитель
командира полка подполковник Васильев. Но это была лишь предтеча ужасных и
кровопролитных боев собственно за столицу Чечни, которые развернулись в
январе.
Именно 245-й полк был на острие главного удара федеральных сил. А его
второй батальон освобождал сердце Грозного - площадь Минутку, которая не
просто была отменно укреплена боевиками, но и защищалась ими с наибольшим
упорством. Самые кровопролитные бои пришлись на конец января.
Именно тогда командир шестой роты старший лейтенант Сергей Новичков
лично поднял российский триколор на крыше девятиэтажки на площади Минутка.
Эта победа стала коренным переломом в боях за Грозный: боевики начали
сдаваться или же массово уходить из города.
Скромность
- О себе рассказывать ничего не буду, - как отрезал командующий
Западной группировкой войск генерал Владимир Шаманов. - Поезжайте-ка вы
лучше в 245-й полк. Геройские ребята. Это они брали Грозный и Минутку.
И мы поехали, тем более что полк, выйдя из столицы Чечни, обустраивался
в южных предгорьях республики.
Командир гвардейцев полковник Юдин, недолго думая, сказал: "У меня все
солдаты и офицеры - отличные. Выделить никого не могу. Все воевали храбро.
Но сейчас на постановку задачи приедет командир второго батальона. Именно он
брал Минутку. Поговорите лучше с ним. Вот кто вам многое может рассказать!
Кстати, мы его к Герою представили".
Сергей Булавинцев, комбат, познакомившись с нами, предложил следующее:
"Мне в принципе рассказывать нечего. Воевал как все. Я вас лучше в шестую
роту отвезу. Ведь именно они поднимали флаг на Минутке".
Слово офицер сдержал. Уже в сумерках мы подъехали к недостроенному дому
на окраине Мартан-Чу, в котором расположился со своим взводом ротный старший
лейтенант Новичков.
Узнав, что мы из газеты, молодой ротный откровенно расстроился: "Вам
необходимо ехать в мой первый взвод. Замечательные ребята. Но приказ такой -
после шести вечера даже на боевых машинах мы не ездим по проселочным
дорогам".
Была уже ночь, с гор клубами наплывал на равнину густой туман. Пришлось
ротному с заместителем комбата майором Горбатюком устраивать нас на ночлег у
себя в огромном и сыром подвале.
Все последующие часы офицеры рассказывали нам о полковнике Юдине,
воюющем в Чечне уже по второму кругу; комбате Булавинцеве, сражавшемся
вместе с ними на Минутке, и бойцах, которые дрались храбро и отчаянно,
несмотря на такой шквальный огонь противника, что головы от земли оторвать
было нельзя. О своих боевых заслугах Горбатюк с Новичковым не сказали ровным
счетом ничего.
Лишь потом мы узнали от солдат, что майора в Грозном ранило и
контузило, но из госпиталя он сбежал обратно в полк. Там же контузило и
Новичкова, но в госпиталь он вообще не пошел.
"А вообще офицеры у нас отличные, - говорили солдаты. - И Юдин молодец.
Ни одного пропавшего без вести нет. Мы не только раненых, но и всех убитых
вытаскивали. Юдин всегда говорил, что в нашем полку пропавших без вести быть
не может".
О себе солдаты говорили кратко: были, воевали, теперь вот командиры
утверждают, что домой возвращаться будем.
Зиндан
Расположившись на окраине Мартан-Чу, ротный Новичков выбрал
недостроенный дом, где отменно был оборудован лишь подвал. Через небольшой
проем солдаты вывели трубу буржуйки. Сколоченные из досок нары достались
ротному в наследство от прежних хозяев - ваххабитов, которые ушли в горы.
Но самой большой достопримечательностью подвала была металлическая
перекладина, прилаженная к высокому потолку с помощью двух колец так, что в
образованное пространство проходили лишь пальцы.
Офицеры, сидя под перекладиной, предположили, что предназначалась она
для пленников, которых можно было подвешивать к потолку.
"И нары они сколотили для рабов, - сказал майор Горбатюк. - Дом-то
недостроенный. Не подвал, а настоящая тюрьма, зиндан. Кто в нем искать людей
станет. Гиблое место".
Почему Сергей Новичков решил обустроиться именно в этом сыром подвале,
где дым упорно не хотел рваться наружу, а не в каком-либо теплом доме без
хозяев, мне объяснил впоследствии начальник штаба полка. "Психология
командира такая: после ожесточенных боев в городе, когда тебя со всех сторон
обстреливают из гранатометов, снайперских винтовок, командир старается
увести людей в подвал. Так безопаснее. У Сергея синдром города, да и не у
него одного. Ничего, со временем это обязательно пройдет!"
Нежность
Вдали от дома, на войне солдаты и офицеры с особой остротой вспоминают
свои семьи. Майор Горбатюк и старший лейтенант Новичков, абсолютно упустив
из виду свое геройство в Грозном, дольше всего рассказывали нам о своих
семьях. Горбатюк - о жене и детях, Новичков - о жене и маме. И по всему
выходило, что нет людей на свете лучше, чем их близкие, потому что точно
знают офицеры - дома их очень ждут. А поэтому они непременно вернутся.
Затем, почему-то покраснев, Сергей Новичков достал из нагрудного
кармана куртки удостоверение личности офицера, откуда вытащил фотографию
своей семьи с друзьями, отдельно карточку жены и небольшой листочек бумаги,
на котором в слабом колебании язычка свечи можно было разглядеть какие-то
черно-белые полосы.
- Жена беременна, - страшно смущаясь, сказал ротный. - А это ее УЗИ. У
меня-то детей еще нет, а вот товарищ майор сказал, что обязательно сын
будет.
- И когда?
- Где-то через месяц, - ответил Сергей. - Утверждают, что к этому
времени нас непременно выведут.
Дочь Лена
Говорят, что когда поступил приказ нижегородцам отправляться в Чечню, у
многих офицеров жены были беременны. В том числе и жена комбата Сергея
Булавинцева. Опять же говорят, что когда полк уже воевал в Чечне, от
переживаний за мужа она родила раньше времени. Но, слава Богу, здорового
малыша.
Мы с комбатом сидим на командном пункте полка, который представляет
собой огромную палатку, где находятся две буржуйки, столы с картами, стулья.
Офицеры штаба постоянно заняты: кто-то работает с картами, кто-то
разговаривает с подразделениями по телефону или радиостанции.
Булавинцев только-только поговорил с командиром полка, который ставил
перед ним очередную боевую задачу. Офицеры о чем-то очень долго и тихо
разговаривали, склонившись над картой. С осунувшегося лица комбата не сходит
выражение озабоченности. По всему видно, что Булавинцев на пределе сил.
Разговариваем с комбатом. Тот подробно объясняет, как его батальон в
течение трех дней ожесточенно пробивался к Минутке. Сергей чертит схему:
дома, повороты, улицы. Подробно рассказывает, как брали многоэтажки и на
каких этажах шли наиболее ожесточенные бои. Такое впечатление, что трое
суток ада в центре города комбат помнит поминутно. За эти дни батальон
потерял шестерых убитыми, и тридцать шесть человек были ранены.
- Всех жалко, - как бы оправдываясь, говорит Булавинцев. - Но пойми,
для таких боев - это еще очень маленькие потери. Оборона у них была мощная,
и сражались отчаянно. Им терять было нечего, а мне своих бойцов очень жалко!
- У тебя дочь родилась, - стараюсь перевести разговор на другую тему.
- Да, - говорит комбат.
- А когда?
И тут по лицу Булавинцева расплывается виноватая улыбка.
- Ты знаешь, - говорит Сергей через некоторое время, удивленно крутя
головой, - не помню. Честное слово, не помню. Как же я мог забыть?
- Но имя хоть помнишь?
- Да, Лена.
Через некоторое время, пробежав записи в своем командирском блокноте,
куда занесены потери, нужды батальона в оружии и боеприпасах, Булавинцев
облегченно вздыхает и говорит: "Девятого октября. Ну, как же я мог это
забыть?"
Привязанность
Любое подразделение, которое проводит несколько месяцев в Чечне,
постепенно обрастает живностью. К солдатам прибиваются бездомные собаки и
кошки. По большей части все-таки собаки, причем всех мастей и возрастов.
Военные не только их не гонят, а наоборот - привечают: подкармливают,
перевозят с места на место, а в свободное время обязательно играют.
Разговариваем с одним из солдат.
- Знаете, - говорит тот, - поначалу вообще не мог стрелять. Рука как-то
не поднималась. А мне командир кричит, что если не ты убиваешь, то тебя
убьют. Начал стрелять. А потом вообще как-то все равно стало. Видишь, что
человека убиваешь, и в душе вообще ничего не шевельнется. Ни жалости нет, ни
страха за то, что сделал. А чего их, чеченов, жалеть-то? Они же нас не
жалеют!
Солдат сплевывает и подзывает щенка, который бегает по грязи. Тот
стремглав мчится к нам. Солдат достает чернющей от въевшегося масла и грязи
рукой кусочек печенья и начинает кормить щенка.
- Хороший он, - говорит изменившимся голосом солдат. - С нами с самого
Грозного. Мы его не бросим. А как бросить, когда у него никого нет?
Интриги
Разговариваем с офицером штаба о наградных за Грозный.
- Представили всех, - говорит тот. - Да и как не сделать этого, когда
так воевали? Другое дело, что, наверное, лишь малая часть получит награды. У
нас представления странным образом теряются вверху - и оттуда никакого
ответа. Да что об орденах для солдат говорить, если Юдину уже не раз на
Героя посылали, да без толку. Теперь вот снова наградной ушел.
- Получит?
- Вряд ли, - сомневается офицер. - У нас же как: помнят о человеке,
лишь когда он нужен. Вот выведемся - и о нас все забудут. До следующей
войны...
Февраль 2000 года, Урус-Мартан - Танги - Мартан-Чу - Владикавказ -
Москва