Блоцкий Олег Михайлович

Социалистические обязательства


   Олег Блоцкий
   Социалистические обязательства
   Обед закончился. Рота, распаренная в душной, как хорошая русская баня, столовой, потянулась к дверям. На входе солдат перехватил замполит роты старший лейтенант Кодряков.
   - Значит, так, бойцы, никуда не расползаться. Вымыть котелки, перекурить и в казарму. Сна не будет.
   - А что будет? - сбились вокруг Кодрякова подчиненные.
   Солдаты мечтали сейчас только об упругой холодной струе воды в умывальнике, а после - хоть недолгой тяжелой полудреме в густом тяжелом воздухе помещения, который даже вентиляторы были не в силах разогнать.
   - Будем писать социалистические обязательства.
   - Ну-у-у, - дружно возмутилась рота, - нам по распорядку отдых положен.
   Замполит ощерился. Края губ поползли вверх.
   - Что по распорядку положено, на то кое-что наложено. Бланки только-только из Кабула привезли, а обязательства уже сегодня сдать надо. Так что, - Кодряков развел руками, - будем мазюкать. Думаете, мне заняться нечем? Да я лучше бы в модуле под кондером тащился, чем с вами, уродами, бумагу марал.
   Сраженная наповал такой железной логикой рота стихла и уныло потянулась к умывальникам. В котелках лениво позвякивали алюминиевые ложки.
   В казарме в нешироком проходе между кроватями в два яруса - табуреты рядами. На них, как воробьи на телеграфных проводах, - парни в выгоревшей и застиранной форме.
   Замполит Кодряков положил на стол раскрытую общую тетрадь.
   - Итак, социалистические обязательства. Бланки эти, - старший лейтенант покосился на стопку листов ярких, попугайских расцветок, - из Союза волокли. Все по счету. Предупреждаю, ни одного запоротого листа. Кто ошибется...
   - В наряд пойдет, - выкрикнул солдат с плутоватыми глазами.
   Все засмеялись.
   Наряды были в подразделении ежедневно. Вернувшись с войны, рота не вылезала из караулов и рабочих команд по столовой. Этим кого-либо испугать было сложно.
   - Ошибся, Соколов, - ничуть не обиделся на неуклюжую шутку замполит и на полном серьезе пообещал: - На ближайших боевых будет на хребте АГС таскать. Рагимов, бедняга, усох, а ему скоро дембель. Так что жди, Сафар, еще помощничков.
   Горбоносый азербайджанец коротко усмехнулся. Мелькнули белоснежные, как шапки гор вокруг полка, зубы. АГС он, в принципе, и так давно уже не таскал, но дело это, по-прежнему числилось за ним.
   - Пусть Рагимов таскает, пусть качается. Полезно перед домом, - не унимался Соколов.
   - Качаться он на бабе будет, - разозлился Кодряков, - а ты, малец, еще слово скажешь под руку - точно "тушку" будешь таскать, бессменно.
   Соколов спрятался за товарищей, тихонечко охнув. От них - хорошим довеском к словам замполита - он получил несколько успокаивающих тычков.
   Кодряков ухмыльнулся и спокойно продолжил:
   - На черновиках запишите пункты обязательств, проставите себе оценки и спортивные разряды, после чего опусы свои покажите мне. Я подкорректирую и выдам бланк. На него аккуратненько все переписываете и сдаете мне. Дело, хлопцы, спешное. Поэтому давайте без глупых вопросов. Чем быстрее сделаете, тем быстрее вас отпущу.
   Рота послушно склонилась над листками.
   Кодряков начал читать медленно и торжественно.
   - Вверху пишем: "Идя навстречу сороковой годовщине Великой Победы над фашистской Германией, претворяя решения двадцать седьмого съезда КПСС, я только полностью указывайте свое имя, отечество - принимаю следующие социалистические обязательства. Первое! - Голос замполита начал вибрировать, достигнув наивысшей точки напряжения. - Стать отличником боевой и политической подготовки. Второе! Стать классным специалистом. В скобках отметьте - первый, второй или третий класс. Есть?
   Несколько пар глаз согласно мигнули. Кодряков перевел дыхание, кашлянул, прочищая горло, и продолжил:
   - Третье. Иметь по предметам обучения следующие оценки. Дисциплины записывайте в столбик:
   Политическая подготовка.
   Специальная подготовка.
   Техническая подготовка.
   Физическая подготовка.
   Строевая подготовка.
   И если раньше раздавались лишь отдельные сдавленные смешки, то на последнем пункте рота дружно загоготала.
   Солдаты ехидно поглядывали на замполита, строили удивленные рожи и громко хохотали.
   Для этих ребят была служба не рядом учебных дисциплин, а настоящей беспрерывной и кровавой войной. Они раз за разом уходили в горы, где выслеживали не фанерного, а настоящего врага.
   Подтверждением тому были вертолеты, парами приходящие на боевые по радиосигналу с места боев. Пузатые темно-зеленые машины лишь на мгновение замирали на гранитных уступах и тут же взмывали вверх. Они брали курс на госпитали, унося в своих металлических утробах раненых, искалеченных солдат.
   Кодряков служил в Афгане третий год. Подчиненных своих замполит прекрасно понимал. Он выдержал паузу, выставил раскрытую ладонь перед собой и многообещающе подмигнул.
   - Погодите, то ли еще будет.
   Рота была заинтригована. Солдаты вытягивали шеи. Старший лейтенант не стал их томить и сразу продолжил:
   Общевоинские уставы.
   Огневая подготовка.
   ЗОМП.
   - Что-э? Зомп? - несказанно удивился Рагимов. - Это кто такой?
   - Тоже дембель, только в соседней роте, - усмехнулся Кодряков. - Не кто, а что. Защита от оружия массового поражения, - расшифровал замполит и надолго вывел роту из строя, потому что его подчиненные и слыхом не слыхивали о каком-то там оружии массового поражения.
   Солдаты валились от смеха друг на друга и колотили ногами по полу. На глаза наворачивались слезы, и вперемешку со струйками пота скатывались по щекам, темными пятнами кропя хлопчатобумажную ткань.
   Стекла в окнах звенели.
   - Товарищ старший лейтенант, - не вытерпел Соколов, - откуда вы это взяли и зачем нам все это?
   - Хочешь сказать, это я сам выдумал?
   - Нет, нет, - испугался Соколов, - просто понять хочу.
   - Это, брат, социалистические обязательства, - начал спокойно объяснять Кодряков, зная, что вопрос этот мучает сейчас не одного Соколова. - Не думай, что только мы этим занимаемся. Вся страна пишет. На гражданке тоже. В школе писал?
   Соколов наморщил лоб, вспоминая, и кивнул головой.
   - То-то. Люди должны состязаться друг с другом, и этим они улучшают свои трудовые успехи, добиваются высоких показателей.
   - Я на заводе вкалывал до армии, - сказал угрюмый сержант Потапов. - Мы тоже этой херомантией занимались. Только ничего хорошего не выходило. Как брак гнали, так и продолжали гнать, как тащили все домой из цеха, так и продолжали тащить.
   - Не переживай. Народ и армия едины, - ухмыльнулся Кодряков.
   Замполит успел до Афгана вкусить службу в Союзе и при желании мог много интересного рассказать своим подчиненным о жизни армии там, в том числе и о социалистических обязательствах.
   - Э-э-э, - скривился Рагимов, - уставы-муставы, строевая-боевая, зомпа-бомпа. Какая там строевая подготовка? - лицо азербайджанца пошло красными пятнами, и он начал причудливо жестикулировать. - За четыре последних месяца мы только три недели дома были. Все время, как ишаки, по горам лазили. Я дембельскую форму не подготовил. Как домой поеду? Чмом, да? Вы говорите - занятия нужны, а я форму еще не сделал, - переживал Рагимов.
   Он, однако, забыл добавить, что за время всех этих боевых он так похудел, что ремень его складывался чуть ли не вдвое. Вездесущий Соколов даже пошутил: "Ну, Сафар, домой вернешься - сразу беги устраиваться в медицинский институт - экспонатом. Там профессора-очкастики на тебя показывать будут и рассказики свои травить: вот жилы, вот кости, вот мышцы всякие".
   - Видишь ли, Сафар, - Кодряков неспешно прохаживался возле стола, заложив руки за спину. - Не буду тебя обманывать - я с тобой полностью согласен. Все это идиотизм, и писульки эти никому не нужны, тем более здесь. Если в Союзе еще как-то следят за этим делом, оценки липовые на проверках выводят, то у нас даже на это времени нет. Если разобраться, то для меня главная оценка - это твоя жизнь, а в конечном итоге - твое возвращение домой невредимым и в дембельской форме, - все засмеялись. - Но пока в Союзе пишут, и мы будем тем же заниматься. Кстати, на Родине работенки в этом отношении побольше - соцсоревнования принимают там два раза в год: на зимний период обучения и на летний. А бывает так, что и к праздникам пишут. Вся армия: от границ с ФРГ до Берингова пролива - границы с США. Видите, парни, вы не одиноки.
   Кодряков остановился и обвел всех взглядом.
   - Но мы же не на Беринговом проливе, - попытался понять Соколов замполита, - мы в Афгане, в ОКСВА.
   - Хлопцы, пока в газетах будут говорить о наших учебных боях здесь и о выкопанных для афганцев колодцах, до тех пор мы обыкновенная Советская Армия, как в Союзе, хотя бы внешне. И требовать по бумагам от нас будут то же, что и везде: отличников боевой и политической подготовки, воинов-спортсменов и прочую херню. Радуйтесь, что раньше с нас этого не спрашивали. Теперь будем строчить как миленькие. Какой-то олух в политотделе армии встрепенулся - наверное, только-только по замене приехал, - теперь от бумаг продыху не будет. Так что, - Кодряков хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог своему долгому монологу, - не нами это придумано, не нам и отменять. А тебе, Сафар, и другим дембелям я дам время подготовиться. Быть может, на эти боевые не пойдете.
   Дембели настороженно завозились на табуретках. Рагимов заголосил и вновь пошел пятнами.
   - Я чмо, что ли? Почему на боевые не берете? Форма-морма не нада мне, если на войну не пойду! Земляки уважать не будут, "щеглы" уважать не будут, "духи" уважать не будут. Я не нужен уже, да? - обиделся Рагимов и красные пятна становились все больше.
   - Нужен, Сафар, нужен, - успокоил его Кодряков, - все нужны. Конечно, пойдете на боевые, а с формой придумаем что-нибудь.
   И продолжил замполит решительно и громко, чувствуя, что ускользает внимание роты, и видя, что многие впадают в послеобеденную дрему, роняя голову на грудь и опуская плечи вниз.
   - Четвертое! Подтвердить спортивный разряд. Так как ни у кого из вас его нет, тогда - получить спортивный разряд. Отметьте, какие есть: первый, второй или третий. Пятое! Выполнить нормативы ВСК первой или второй ступени! Шестое! Здесь внимание, - Кодряков постучал костяшками пальцев по столу. - В этом пункте необходимо написать что-то от себя: какое-нибудь дело, но только реальное. Допустим, дерево около модуля посадить, обновить какой-нибудь стенд или территорию вокруг казармы окультурить. Дел хозяйственных, сами знаете, невпроворот. Только давайте сразу договоримся - писать то, что в самом деле сможете выполнить. Я понимаю, все эти обязательства лягут на полку и никто в них заглядывать не будет. У нас ведь как? Главное - взять обязательства, причем высочайшие, отрапортовать наверх и сразу забыть. Ну, а выполнили или нет - это второстепенно и, в принципе, никого не волнует. Однако идею до конца опошлять не будем. Должно же хоть что-то светлое быть! Поэтому напишите пусть небольшое, но реальное дело, тогда всем от этого польза будет. Идет?
   - Идет! - согласилась рота.
   - Ну и последнее. Пункт седьмой! Вызываю на социалистическое соревнование. Место оставьте: скажу, кто с кем будет в связке, - Кодряков оторвал взгляд от тетради и для устрашения нахмурился. - Предупреждаю сразу - на бланках все должно быть написано своей рукой. Дембеля и "дедушки", на молодых не рассчитывайте - сами царапайте. Я проверю. Все. Приступайте к работе, по-быстрому. Не тяните кота за одно место, - закончил Кодряков, отошел к окну и закурил.
   Рота принялась за дело. Вместе со всеми трудился угрюмый сержант Потапов. С пятью пунктами он справился быстро. Сержант был парнем скромным: везде проставил четверки, да и спортивный разряд был стандартный - второй.
   На шестом пункте Потапов споткнулся. Сержант нахмурился. Он думал о добром деле, которое было бы ему по силам. В голову сержанту ничего не шло.
   Сунулся к Рагимову в листок - тот дерево перед дембелем обязуется посадить и заставить земляков за ним ухаживать. Глянул к Соколову - он стенд размалевать собрался. Но Соколов может - хоть и болтун, но рисует здорово, всем дембелям в роте альбомы делал.
   Рота справлялась с шестым пунктом быстро. Некоторые, кто без особых талантов, решили территорию вокруг казармы, как замполит выразился, окультурить. Кто-то готов был хоть сейчас табуретки заново переколотить, да так, что сто лет простоят без ремонта.
   Потапов везде опаздывал, а быть вторым или на подхвате у кого-то гордость, должность и срок службы не позволяли.
   В рядах образовывались бреши - многие сдавали начисто переписанные листы и уходили курить на улицу. А Потапов сидел, тупо смотрел на листок с расползшимися строками и злился на самого себя.
   И тут его осенило.
   "Черт возьми, как я об этом сразу не подумал, - радостно пробормотал он, облегченно вздыхая и разводя плечи, - ведь пользы-то сколько будет от этого!" - серьезно размышлял Потапов, попутно удивляясь недогадливости товарищей.
   Сержант скользнул взглядом по частоколу кроватей, прикинул что-то в уме, а затем быстро и решительно написал: "Обязуюсь на ближайшей операции в ходе боевых действий против мятежников застрелить четырех душманов - врагов Апрельской революции и строительства мирной жизни в Афганистане".
   Поставив точку, Потапов задумался. Он вспомнил последние боевые и того духа, которого выцелил, но все никак не мог уложить.
   Душок попался вертлявый, проворный и долго мелькал за камнями.
   Потапов чуть ли не целый магазин расстрелял и основательно запарился, пока душок не грохнулся все-таки на иссохшую, в трещинах землю и забился на ней в предсмертных конвульсиях.
   "Нет, - усомнился сержант, - тут пока одного завалишь - окосеешь. Четыре - это много".
   И цифру "четыре" Потапов исправил на цифру "два".
   "Если быть честным, так до конца", - подумал угрюмый сержант. Да и Кодрякова, которого он прямо-таки боготворил, подводить Потапову не хотелось.